Текст книги "Стилет"

Автор книги: Гарольд Роббинс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 12 страниц)

Глава 13

Ее мать была англичанкой, вышедшей замуж в семнадцать лет за лихого молодого румына, барона Бронски. В бульварных газетах того времени об этом писали, как о захватывающем романе. Менее чем через год родилась Илеана. Потом произошла революция, и сказка кончилась. Жизнь по-своему соприкасается с романтикой.

В детстве у нее было мало возможностей узнать родителей как следует. Она смутно помнила, что ее мать считалась очень красивой женщиной, а отец – очень привлекательным мужчиной, но большую часть своей жизни она провела вдали от них, в различных учебных заведениях.

Сначала в английской школе. Она поступила туда в пятилетнем возрасте, когда началась война. Отец пошел в армию, а мать окунулась в различные общественные обязанности военного времени, и у нее просто не хватало времени для дочери.

Затем, когда война окончилась, они переехали в Париж, а ее отослали в школу в Швейцарию. Предлогом послужило то, что ее неоднократно раненный, почти калека, отец был якобы слишком занят борьбой за возвращение своих земель и своего бывшего богатства. Это обстоятельство мешало им обосновываться постоянно в каком-либо одном месте. Ей никогда не приходило в голову расспрашивать свою мать о ее отношении к этому. Мать всегда была слишком занята своими друзьями и благотворительной деятельностью. Кроме того, было что-то еще в их отношениях с матерью, что сковывало Илеану, мешая ей откровенно поговорить с ней.

Тогда Илеане шел четырнадцатый год. Школа в Швейцарии отличалась от английской. В Англии упор делался на чисто академические знания, а в Швейцарии на практические. Школу заполняли богатые молодые девушки из Англии и Америки. Илеана научилась кататься на лыжах, плавать и ездить верхом. Она также научилась одеваться и танцевать, вести непринужденную беседу.

Когда Илеане исполнилось шестнадцать, начала отчетливо проявляться ее красота. Цвет лица и глаза достались ей от матери, которая считалась красавицей, а гибкость и грация – от отца. Как раз напротив школы, через озеро, располагалось аналогичное учебное заведение для юношей. Между этими двумя школами поддерживалась тесная связь, что открывало дополнительные возможности в воспитательной работе.

В то лето, когда ей исполнилось шестнадцать, была организована загородная поездка. Ее партнером оказался высокий темноволосый молодой человек, наследник какого-то трона на Ближнем Востоке. У него было такое длинное имя, что никто не мог его запомнить, поэтому все звали его Абом, сокращенно от Абдула. Он был на год старше ее, со смуглым орлиным профилем, голубоглазый и красивый. Каноэ доставило их к небольшому островку, находящемуся в стороне от других, и теперь они лежали в купальных костюмах на Песке, впитывая в себя яркое полуденное солнце.

Аб перевернулся на бок и какое-то мгновение смотрел на нее. Она взглянула ему в глаза и улыбнулась. Его лицо стало серьезным, он наклонился и поцеловал ее.

Илеана закрыла глаза, обняла его рукой и притянула ближе к себе. Ей было приятно. Песок и солнце, теплота его рта. Она почувствовала, как он развязывает бретельки ее тонкого купального костюма, и вот уже его пальцы оказались на ее обнаженной груди. Внутри нее возникло приятное возбуждение, а из горла вырвался счастливый смех.

Он поднял голову и посмотрел на нее, все еще серьезно. Молодые сильные груди и разбуженные соски. Он медленно провел по ним пальцами и поцеловал.

Она улыбнулась.

– Мне это нравится, – сказала она. Его глаза не мигая смотрели на нее.

– Ты все еще девственница? Она не могла понять, говорит он это утвердительно или спрашивает ее. Она молча кивнула.

– Почему? – спросил он. – Может, это имеет какое-нибудь отношение к твоей религии?

– Нет, – ответила она. – Я не знаю почему.

– В школе ребята называют тебя холодной, – сказал он. – В вашем классе уже нет девственниц.

– Это глупо, – сказала она и почувствовала, как сердце у нее начало сильно биться.

Он еще раз внимательно посмотрел на нее.

– Тогда я думаю, что настало время, верно?

Она молча кивнула. Он поднялся на ноги.

– Я сейчас вернусь, – сказал он и направился к каноэ.

Илеана наблюдала, как он шел по пляжу к воде, дошел до каноэ. Она ухватилась за купальные трусики, стянула их к ногам и отшвырнула. Солнце приятно ласкало ее тело. Она повернула голову, чтобы посмотреть, что он там делает.

Он вынул что-то из кармана брюк и направился к ней.

– Что это? – спросила она. Он разжал ладонь, чтобы она могла увидеть, что в ней было.

– С этим ты не забеременеешь, – объяснил он.

– О, – без всякого удивления заметила она. Им в школе все очень подробно объясняли. Это входило в учебную программу как одна из важных завершающих деталей, которые необходимо знать молодым девушкам, вступающим в самостоятельную жизнь. Она отвернулась, когда он начал снимать плавки.

Аб опустился на колени в песок перед ней, а она снова повернулась к нему и стала внимательно рассматривать его. В ее голосе прозвучало удивление.

– Ты красивый, – сказала она, протягивая к нему руку. – Красивый и сильный. Я никогда не думала, что мужчина может быть таким красивым.

– Мужчины по природе своей красивее женщин, – произнес он как нечто само собой разумеющееся, наклонился и поцеловал ее. – Но ты тоже очень красивая.

Илеана притянула его ближе к себе. Неожиданно требовательная лихорадка охватила ее тело, и она начала дрожать.

Он поднял голову, думая, что она, вероятно, испугалась.

– Я постараюсь не причинить тебе боли, – сказал он.

– Ты не сделаешь мне больно, – ответила она охрипшим голосом, осознав скрытую в ней способность получать наслаждение. – Я тоже сильная!

И она действительно оказалась сильной. Значительно сильнее, чем она думала. Потребовался доктор в Лозанне, который окончательно лишил ее девственности на хирургическом столе.

Ей было восемнадцать, когда она появилась в дверях родительской квартиры в Париже.

Дверь открыла ее мать и посмотрела на нее, не узнавая.

– Да? – спросила она с интонацией, с которой обращаются к слугам и людям ниже по положению.

Илеана улыбнулась про себя. Ничего другого она и не ожидала от своей матери.

– Привет, мама, – сказала она по-румынски.

На лице матери появилось удивление.

– Это ты! – произнесла она. – Да, это я, мама, – ответила Илеана. – Могу я войти?

Мать отступила от двери.

– Мы ждали тебя только на следующей неделе.

Илеана взяла чемодан и вошла в квартиру.

– Я вам послала телеграмму еще на прошлой неделе, – заметила она. – Вы что, не получили ее? Мать закрыла дверь.

– Телеграмма. О да, – произнесла она рассеянно. – Твой отец упоминал что-то про телеграмму, перед тем как уехал по делам.

Илеана почувствовала разочарование.

– Папа уехал?

– Он вернется через несколько дней, – быстро ответила мать. – Что-то там возникло с его требованиями в отношении имущества. – Тут она по-настоящему рассмотрела Илеану. – Да ты выше, чем я, – удивилась она.

– Я выросла, мама, – ответила Илеана. – Я уже не маленькая девочка.

В голосе матери послышались раздраженные нотки.

– Ради Бога, Илеана, говори по-французски, не на этом ужасном языке. Ты знаешь, я никогда не могла понять его.

– Хорошо, мама, – ответила Илеана по-французски.

– Вот так-то лучше, – сказала мать. – Теперь дай мне рассмотреть тебя.

Пока мать медленно обходила вокруг нее, Илеана стояла не двигаясь и чувствовала себя, как лошадь в стойле на аукционе.

– Не взрослит ли тебя твоя одежда, дорогая? – спросила ее мать.

– Мне восемнадцать, мама. Что ты ожидала, чтобы я носила? Форменную блузку и юбку?

– Не дерзи, Илеана. Я пытаюсь привыкнуть к мысли, что у меня взрослая дочь. Да я и выгляжу не намного старше тебя, нас еще могут по ошибке принять за сестер.

Илеана посмотрела на мать. Пожалуй, та была права. Ей каким-то образом удалось сохранить дух молодости. Она не выглядела на свои тридцать шесть лет.

– Это верно, мама, – сказала она спокойно.

– И перестань называть меня мамой, – резко заявила старшая женщина. – Это как-то старомодно. Называй меня по имени, а еще лучше – “дорогая”, как твой отец. Меня все сейчас так называют.

– Хорошо, ма.., дорогая, – ответила Илеана.

Мать улыбнулась.

– Вот так совсем неплохо, не правда ли? Пошли, я покажу тебе твою комнату.

Илеана последовала за матерью по длинному коридору в небольшую комнату за кухней. Ей не нужно было объяснять, что это комната для слуг. Обстановка сама говорила за себя.

– Она будет весьма миленькой, когда мы приведем ее в порядок, – сказала “дорогая” и взглянула на Илеану, лицо которой оставалось бесстрастным. – В чем дело? – спросила она резко. – Тебе она не нравится?

– Она маленькая, – ответила Илеана. Ее чулан в школе казался больше этой комнаты.

– Ну, ты должна с этим примириться, – отрубила “дорогая”. – Ты знаешь, что твой отец не входит в число самых богатых людей мира. Достаточно трудно существовать на средства, которые у нас есть.

Она собиралась выйти из комнаты, когда раздался звонок в дверь. Она остановилась, затем повернулась к Илеане, и на ее лице появилось испуганное выражение.

– О, я совсем забыла, у меня сегодня встреча с одним из наших американских друзей, мы приглашены на коктейль. Будь добра, открой, пожалуйста, дверь вместо меня. Скажи ему, что я буду готова через минуту.

Она поспешила по коридору. Илеана шла за ней. У двери в свою комнату “дорогая” остановилась и посмотрела на Илеану.

– Сделай мне еще одно одолжение. Не представляйся в этот раз моей дочерью. Скажи ему, что ты моя сестра и пришла навестить меня. Я не чувствую себя достаточно подготовленной, чтобы пускаться в объяснения.

И мать быстро, прежде чем Илеана смогла ответить, закрыла за собой дверь. Илеана не спеша прошла через холл и гостиную. Ей не нужно было подсказывать, как она должна поступать. Обучение в Швейцарии было достаточно полным и предусматривало самые различные ситуации.

Когда на следующей неделе домой приехал ее отец, Илеана была поражена тем, как он изменился. Когда-то высокая, стройная фигура сгорбилась. Отец страдал от болей в почти не гнущихся ногах. Он медленно прошел, опираясь на трость, и, как только оказался в комнате, упал в свое кресло на колесиках. Посмотрел на нее и улыбнулся, когда она встала на колени перед ним. Протянул руку и нежно привлек ее к себе.

– Илеана, – сказал он, – я рад, что ты наконец дома.

Несмотря на свою немощность, барон вынужден был проводить значительное время в поездках. Решался вопрос о его имуществе, предстояли переговоры с правящим режимом о компенсации за потери, понесенные бывшими владельцами собственности. Возвращение собственности было невозможно, поскольку эта страна входила в советский блок.

Когда отец уезжал, Илеана старалась отвлечься с друзьями. Она уходила из дому при любой возможности и очень часто использовала черный ход, когда в гостиной слышала голоса.

Спустя год она получила письмо от школьной подруги с приглашением провести лето в Монте-Карло. Барон отсутствовал, и она поспешила в комнату матери. Возбужденная, она протянула ей письмо.

Пока мать читала письмо, она говорила:

– Как чудесно уехать из Парижа в эту невыносимую жару! Пляж и вода. Я просто не могу этого дождаться! Мать бросила письмо на стол.

– Ты не можешь поехать, – сказала она. – Мы не можем себе этого позволить.

– Не могу? – недоверчиво прозвучал голос Илеаны. – Но мне не потребуются никакие деньги. Я буду их гостьей. “Дорогая” посмотрела на нее.

– Тебе потребуются туалеты, – сказала она. – Ты не должна выглядеть нищенкой.

– У меня есть платья, – вспылила Илеана. – Все, что я привезла из школы, выглядит на мне вполне прилично.

– Но мода изменилась, каждая хороша для своего времени, – ответила “дорогая”. – И все поймут, что ты не можешь позволить себе приобрести пристойный гардероб. Напиши ей письмо и объясни, что, к сожалению, ты уже договорилась с другими. ТЫ можешь воспользоваться моими канцелярскими принадлежностями, если хочешь.

– Оставь себе свою гербовую бумагу! – сказала Илеана со слезами на глазах. – У меня есть своя.

И выскочила из комнаты. Когда она была еще в коридоре, раздался звонок в парадную дверь. Голос “дорогой” донесся до нее.

– Открой, прошу тебя. Я сейчас выйду.

Сжав зубы, Илеана пошла открывать дверь. Перед ней стоял еще один из американских друзей “дорогой”, уже слегка навеселе. Илеана представилась ему как сестра “дорогой”.

Он вошел в гостиную, сел на кушетку и оглядел ее.

– Баронесса никогда не говорила мне, что у нее такая красивая сестра.

Илеана рассмеялась над его типично американской попыткой проявить галантность.

– А моя сестра никогда не говорила мне, что у нее есть такой симпатичный друг.

Он самодовольно рассмеялся.

– Жаль, что я должен возвращаться сегодня домой. В противном случае мы могли бы поближе познакомиться.

В дверях раздался голос “дорогой”.

– Ты должен вернуться, Джон? О, мне так жаль!

Она вошла в комнату, и Джон с трудом поднялся на ноги.

– Меня вызвали, – сказал он с сожалением. – Авария на фабрике.

– Это очень плохо, – ответила “ дорогая”, пожимая ему руку.

– Да, очень плохо, – повторил он искренне, глядя ей в глаза. – Три раза мы обедали вместе и вместе выпивали, и каждый раз я говорил себе, что вот в следующий раз все будет в порядке. А вот теперь я должен возвращаться, и уже никогда не будет следующего раза.

– Ты вернешься в Париж? – спросила мать.

– Вернусь, – ответил он, – но кто знает когда?

Он снова сел на кушетку и посмотрел на “дорогую”.

– Я заходил в бар внизу и пропустил три виски, прежде чем подняться сюда.

"Дорогая” рассмеялась своим притворным, напоминающим колокольчик смехом, который Илеана знала так хорошо.

– По какому поводу? – спросила она. Его лицо стало серьезным.

– Я хочу попросить тебя о чем-то очень важном.

"Дорогая” посмотрела на Илеану.

– Не принесешь ли ты нам льда из морозильника? Джон любит класть побольше льда в свое виски.

Илеана повернулась и вышла из комнаты. Она вытащила кубики льда и положила их в небольшую сервизную чашу. Когда вернулась в комнату, оба – Джон и мать – молчали. Устанавливая чашу на небольшом кофейном столике перед кушеткой, она увидела пачку лежащих на нем банкнот. Это были американские доллары.

Илеана взглянула на Джона. Он молчал, все еще держа в руке бумажник. Она вопросительно посмотрела на мать.

Заметив этот взгляд, Джон обратился к “дорогой”:

– Я дам две с половиной тысячи долларов, если она примет участие в вечеринке.

Илеана вдруг поняла, что он имеет в виду. С пылающим лицом она выбежала из гостиной и, оказавшись в своей комнате, закрыла за собой дверь.

Буквально через минуту к ней зашла “дорогая”. Она холодно посмотрела на дочь.

– Почему ты убежала из комнаты? – сердито спросила она. – Как маленькая. Илеана уставилась на мать.

– Но ты же понимаешь, о чем он просит, мама. Это отвратительно. Он хочет, чтобы мы обе легли с ним в постель.

– Тебе незачем объяснять мне это, – прервала ее мать.

– Ты что, собираешься с ним лечь? недоверчиво спросила Илеана. – С этим пьяницей?

– Да, – спокойно ответила та. – И ты тоже!

Илеана вскочила на ноги.

– Только не я! Ты не можешь меня заставить!

– Знаешь ли ты, что такое две с половиной тысячи американских долларов? Полтора миллиона франков на черном рынке. На какие средства, ты думаешь, мы живем? На тридцать два фунта стерлингов в месяц пенсии по нетрудоспособности, которые твой отец получает от армии? Как ты думаешь, на какие средства мы покупаем для него лекарства и приглашаем докторов? За счет имущества, которое он никогда больше не увидит? Как ты думаешь, легко ли мне жить с калекой, который не в состоянии ходить и не способен ни на что, что должен делать нормальный мужчина? – Мать стала в гневе трясти Илеану. – С этими деньгами ты сможешь поехать в Ниццу к своим друзьям, мы сможем прожить шесть месяцев, твой отец сможет сделать операцию, которую он много раз уже откладывал.

Илеана опустилась обратно в кресло.

– Я не пойду на это. Не могу. Сама идея вызывает у меня отвращение. Мать насмешливо рассмеялась.

– О чем ты говоришь? Не смеши меня. И не строй из себя невинную маленькую девственницу. Я знаю, чем вы занимались в твоей любимой школе. Ты сделаешь так, как я говорю, или же я немедленно уйду отсюда, и тебе придется объяснять своему отцу, почему я больше не хочу с ним жить. Увидишь, как он тогда оценит твои действия!

Она повернулась и вышла из комнаты. Какое-то время Илеана продолжала сидеть, затем медленно встала и вышла в коридор. В темной прихожей натолкнулась на стол. Из гостиной до нее донесся голос матери.

– Это ты, Илеана?

– Я, – ответила она.

– Будь добра, принеси нам еще немного льда.

– Хорошо, дорогая, – ответила Илеана. Смех матери, напоминающий колокольчик, преследовал ее до кухни.

Слабый шум заставил ее сесть в постели. Она бросила быстрый взгляд на мать. “Дорогая” спала, рукой загораживая глаза от света. Американец лежал рядом с ней на животе, тяжело дыша.

Звук снова повторился – слабый скрип, как от колесиков катящегося кресла. Холодный страх сжал ее сердце. Она быстро протянула руку и коснулась матери.

"Дорогая” села, протирая глаза.

– Что, что случилось?

– Торопись, мама! – прошептала она. – Быстро в соседнюю комнату! Торопись!

"Дорогая” совсем проснулась, в ее глазах появился испуг. Она стала выбираться из кровати, но остановилась – было слишком поздно. Дверь открылась.

В дверном проеме в своем кресле на колесиках сидел барон, разглядывая их. Его лицо было бледным и бесстрастным, взгляд холодным.

Американец вскочил с постели, протянул дрожащие руки за брюками.

– Я.., я все могу объяснить, – заикаясь произнес он.

Губы барона едва шевельнулись:

– Убирайтесь!

Напуганный американец выбежал из комнаты. Спустя минуту они услышали, как за ним захлопнулась парадная дверь.

Барон продолжал сидеть в своем кресле, глядя на них. А они смотрели на него. “Дорогая” снова откинулась на подушки. Илеана, наклонившись и прижав простыню к груди, смотрела на отца. Наконец он заговорил.

Его взгляд был устремлен на жену.

– Разве тебе мало, что я закрывал глаза на то, что ты такая, потому что любил тебя и в какой-то степени чувствовал себя ответственным за тебя? Но ты меня так ненавидишь, что даже собственную дочь превратила в шлюху.

Заговорила Илеана:

– Отец, это я...

Отец посмотрел на нее. Она никогда еще не видела такого печального выражения его глаз.

– Надень что-нибудь на себя, Илеана, – сказал он мягко, – и иди в свою комнату.

Она молча накинула халат и направилась к двери. Он слегка подвинул назад свое кресло, чтобы она могла пройти, и погладил ее руку. Его рука была холодной как лед.

Она вышла в коридор, а он вкатил кресло в спальню и закрыл за собой дверь.

Илеана уже подходила к своей комнате, когда услышала выстрелы. Бросилась обратно, распахнула, дверь и закричала. Все было кончено. Ее мать лежала мертвой поперек кровати, отец – в своем кресле, а револьвер все еще дымился на полу около выпустивших его пальцев.

Отец не оставил ей денег, но после матери осталось состояние, превышающее шестьдесят тысяч долларов. Илеана собрала деньги, поехала в Монте-Карло и растратила их все за неделю. Она почувствовала себя лучше, когда эти деньги ушли. Чище. Затем она поехала в Ниццу навестить подругу.

Именно там она впервые встретила Чезаре. Он занял второе место в ежегодных гонках. Именно там она открыла для себя новый образ жизни. Как и у ее матери, у нее всегда имелся богатый человек, готовый помочь ей. И когда Илеана поняла, как она стала походить на свою мать, все для нее стало безразличным.

Единственное, что стало для нее значимым, что было по-настоящему важным, так это сегодняшний день – насколько хорошо она сможет распорядиться им или прожить его.

Глава 14

Чезаре вернулся в гостиную.

– Тонио! – крикнул он. Тонио появился на пороге гостиной, держа в руках мешок с продуктами.

– Ваше сиятельство! – воскликнул он. – Вы рано вернулись домой. – Он понизил голос до конспиративного шепота и многозначительно посмотрел на дверь в ванную комнату:

– Баронесса де Бронски...

– Знаю, – прервал его Чезаре. – Я уже видел ее. Где ты был?

Раздался голос Илеаны, которая в этот момент вошла в комнату:

– Я послала его, чтобы он раздобыл что-нибудь к ужину. Я подумала, что было бы хорошо, если бы мы сегодня пообедали дома.

Чезаре повернулся, чтобы посмотреть на нее. На ней были черный вельветовые брюки тореадора, которые облегали тело, золотистая, из парчовой ткани, блузка и золоченые туфли.

– Значит, ты так решила? – спросил он. – А почему ты подумала, что я хочу обедать дома? Откуда ты знаешь, что я не запланировал обедать в “Эль-Марокко”?

Она засмеялась, тряся головой. Ее длинные черные волосы сверкали на свету, когда она вошла в комнату.

– О нет, Чезаре. Мы не можем так поступить. Только не сегодня.

– Почему же?

Она взглянула ему в лицо.

– Я не могу явиться в “Эль-Марокко” в таком наряде. А это все, что я привезла с собой.

Он уставился на нее.

– Все? А где остальное?

Она протянула руки к его лицу и поцеловала в щеку. Затем подошла к кушетке и села.

– Тонио, принеси нам коктейли, – сказал Чезаре.

Тонио склонился в глубоком поклоне.

– Слушаюсь, Ваше сиятельство, – сказал Тонио и вернулся на кухню. Чезаре вновь посмотрел на нее.

– Багаж остался в Калифорнии, – просто ответила она. – С собой у меня то, что на мне, и еще норковое манто. Управляющий отелем не пожелал войти в мое положение и выбросил меня из номера, когда эта женщина приостановила мой кредит. К счастью, у меня в сумочке лежал обратный билет до Нью-Йорка. Я поехала в аэропорт – и вот я здесь. – Она улыбнулась ему. – Разве мне не повезло?

Прежде чем он смог ответить, Тонио вернулся в комнату.

– Коктейли, синьоры, – объявил он.

Тонио расставил маленькие чашечки и серебряный кофейник на столике перед кушеткой и, поклонившись, вышел в столовую. Чезаре слышал, как он возится с посудой.

Илеана разлила кофе, а он наблюдал за ней. Ему трудно было понять, почему он чувствует себя так хорошо – успокоился и расслабился. Все-таки Илеана удивительно благотворно действует на него. Между ними нет никакой необходимости притворяться. Они понимают друг друга. Все-таки быть европейцем – большое преимущество.

Она протянула ему чашечку кофе.

– Сахар?

Чезаре покачал головой и взял чашку. Пил маленькими глотками: горький привкус “эспрессо” доставлял ему удовольствие.

– Ты сегодня что-то слишком спокоен, мой дорогой, – сказала она по-французски.

– Я устал, – ответил он тоже по-французски. – Провернул массу дел.

Она подошла к нему, села рядом и слегка коснулась его виска.

– Ну все-таки, – сказала она мягко, – разве я плохо решила, что мы поедим дома?

Он кивнул головой, успокоенный прикосновением ее пальцев.

– Мы должны пораньше лечь спать, – продолжала она. – Я прослежу, чтобы ты хорошо отдохнул. Постараюсь не беспокоить тебя и буду совсем незаметной в постели.

Он закрыл глаза и посмотрел на нее.

– Завтра договоримся, чтобы ты получила номер в отеле.

– В этом нет необходимости, – ответила она быстро, все еще поглаживая его виски. – Эта квартира вполне комфортабельна. И места здесь достаточно.

Он улыбнулся.

– Американцы совсем другие люди, Илеана. Ты знаешь это не хуже меня. Будет лучше, если мы снимем тебе номер.

Она легко поцеловала его в губы.

– Ладно. Как скажешь.

Он отхлебнул кофе.

Тонио снова вошел в комнату.

– Будут ли какие-нибудь указания, Ваше сиятельство? – спросил он.

– Нет, спасибо, Тонио. Спокойной ночи, – ответил Чезаре.

– Спокойной ночи. Ваше сиятельство. – Он повернулся к Илеане и поклонился. – Спокойной ночи, баронесса.

– Спокойной ночи, Тонио. – Она подождала, пока маленький слуга вышел из комнаты, затем повернулась к Чезаре и наполнила его чашку. – Я вот о чем подумала, – сказала она. – Мы не можем обедать каждый день дома.

На его губах появилась улыбка. Он знал, о чем пойдет речь. Его рука потянулась к карману.

– Конечно, – согласился он. – Сколько тебе нужно?

Она на минутку задумалась.

– Поскольку я буду работать на тебя, было бы справедливым получить небольшой аванс под мою зарплату.

Он кивнул, все еще улыбаясь.

– Совершенно справедливо. Так всегда делается. Она улыбнулась.

– Хорошо. Мне полегчало. Дай мне тысячу, нет, лучше пусть будет две тысячи долларов. Можешь вычесть их из моей зарплаты.

– Две тысячи долларов? – Его лицо выражало недоверие. Она серьезно кивнула.

– Я попытаюсь, чтобы их хватило на все, буду очень экономна.

– Что ты собираешься купить? – взорвался он. – Дом Диора?

– Не шути, Чезаре, – сказала она. -Ты ведь не думаешь, что я могу выходить в этих платьях?

Он начал смеяться. До чего же нелепо! Она действительно не имеет никакого представления о деньгах.

– Ну хорошо, я дам тебе чек, – сказал он.

Он подошел к небольшому столику, выписал чек и протянул ей.

– Этого должно хватить, – сказал он. Она взяла чек и положила на кофейный столик. На чеке значилась сумма в две с половиной тысячи долларов.

Илеане вдруг стало очень жаль его – такого странного, измученного человека. Она протянула руку и привлекла его к себе на кушетку.

– Спасибо, Чезаре, – сказала она нежно.

Глаза у него были грустными.

– Не за что, – ответил он. – В конце концов, мы должны держаться друг за друга. Мы ведь последние остатки умирающей цивилизации.

– Не говори так, – сказала она быстро. – У тебя все звучит так безнадежно.

Он посмотрел на нее, и в его глазах отразилась лишь глубокая пустота.

Ее охватила необъяснимая грусть. Она поцеловала его, а ее рука опустилась на его бедро. Ее пальцы почувствовали мгновенную реакцию мускулов на это прикосновение. Она еще сильнее сжала его бедро.

– Пойдем, – сказала она мягко, ощущая в себе удивительное чувство материнской заботы. – Я помогу тебе расслабиться.

В этом она была абсолютно уверена. Она прекрасно знала все приемы, которые могут заставить мужчину забыться. И забыться самой.

Большой Голландец, глядя через заднее стекло автомашины, припаркованной на углу, увидел, как они вышли из “Эль-Марокко”.

– Заводи, – сказал он водителю. Высокий швейцар подал сигнал такси. Большой Голландец увидел, как Илеана что-то сказала Чезаре, а тот улыбнулся и покачал головой в сторону швейцара. Они повернулись и пошли в противоположную сторону.

Он злобно выругался. Четыре вечера они готовили это дело, и каждый вечер пара брала такси.

– Они пошли пешком, – сказал он. – Поезжай на Тридцать пятую. Попытаемся перехватить их на Лексингтон-авеню.

Но когда они повернули на север, чтобы попасть на Лексингтон-авеню, и устремились к перекрестку, они все равно опоздали. Илеана и Чезаре были уже в конце улицы и поворачивали на Пятьдесят третью улицу в сторону Парк-авеню. Большому Голландцу удалось засечь их на повороте.

– Черт побери! Мы упустили их! – выругался он. – Поезжай по Пятьдесят пятой и спускайся к Парк-авеню. Мы попробуем перехватить их там.

Водитель повернул к нему бледное встревоженное лицо.

– Мне это не нравится, босс, – сказала он, явно нервничая. – Может, лучше доберемся до них в другой вечер.

Он повернулся как раз вовремя, чтобы избежать столкновения с молоковозом. Большой лимузин свернул на Пятьдесят пятую улицу.

– Ты бы лучше смотрел на дорогу, – проворчал Большой Голландец. – Я сказал, что дело должно быть закончено сегодня.

Пока они ожидали сигнала светофора на Парк-авеню, он нетерпеливо смотрел вдоль улицы. Все должно произойти сегодня. Его жена вот-вот взорвется: он отсутствует каждый вечер, занимаясь этим делом, и неизвестно, выдержит ли она еще один.

Сигнал светофора сменился, и машина тронулась.

– Вот они, – сказал он.

Они только что прошли павильон перед зданием компании “Сигрэм” и остановились, чтобы полюбоваться огнями фонтана.

– Поворачивай на Пятьдесят вторую, – сказал Большой Голландец, поднимая автомат, лежавший на сиденье рядом с ним. – Мы достанем его, когда он будет спускаться по ступенькам!

Машина повернула и остановилась у восточного угла здания. Большой Голландец осмотрелся. Улица была пустынна. Он взглянул в сторону павильона. Чезаре и Илеана как раз шли в сторону ближайшего фонтана.

Он поднял автомат и поймал Чезаре на мушку. Дело должно быть верным, улыбнулся он про себя. Если хочешь, чтобы работа была выполнена хорошо, делай ее сам. В наши дни бесполезно доверять неопытным парням: от них всегда слишком много шума и мало толку. Еще немного, и эта парочка будет как раз там, где нужно.

Чезаре и Илеана поднялись на последнюю ступеньку лестницы у фонтана. Большой Голландец отчетливо видел Чезаре через прицел.

– Пора! – вскрикнул он и нажал на гашетку.

Водитель надавил на акселератор, и мотор взревел вместе с заработавшим автоматом. Автомат выстрелил дважды, а потом его заело. Большой Голландец увидел в свете огней повернутое к нему лицо Чезаре в тот момент, когда машина тронулась с места.

Он отчаянно попытался устранить заедание автомата. Бросив быстрый взгляд в сторону здания, он увидел, как Чезаре столкнул Илеану в фонтан, а сам укрылся за невысокой стенкой. Большой Голландец выругался, пытаясь оттянуть затвор, но все было напрасно.

Их машина уже сворачивала за угол на Лексингтон-авеню. Через заднее стекло он увидел, как Чезаре вытаскивает девушку из фонтана. А потом, по мере продвижения машины, их заслонили здания. С чувством досады стрелок бросил бесполезный автомат на сиденье.

Водитель свернул на другую улицу.

– Как, босс, вы достали его? – спросил он через плечо.

– Нет, – прорычал Большой Голландец.

Водитель повернул машину на Третью авеню.

– А теперь куда, босс? – спросил он почти весело.

– В центр, к конторе профсоюза, – ответил Большой Голландец.

Неожиданно раздался громкий звук, похожий на выстрел, и он схватился за пистолет в кармане.

Почти немедленно большая машина начала вилять и крениться. Водитель свернул к обочине.

– У нас спустили шины, – заявил он. Большой Голландец ошалело посмотрел на него.

– Чего еще можно ожидать? – пробурчал он, вылезая из машины и поднимая руку, чтобы остановить проходившее мимо такси.

Все напрасно, подумал он, усаживаясь в машину. Бывают вечера, когда ничего не клеится.