Текст книги "Хищники"

Автор книги: Гарольд Роббинс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 20 страниц)

– Получится, – уверенно ответил Бадди-. – Разве ты не понимаешь, что нужна лишь минута, чтобы заглянуть к жене Гарри и рассказать ей о его чернокожей любовнице.

– Я не хочу причинять боль тете Лайле.

– Сделай то, о чем тебя просят, и все будет хорошо, – улыбнулся Бадди. Но от его улыбки веяло холодом.

– Бадди, ты дерьмо.

– Такова жизнь, сынок. А теперь давай-ка я покажу тебе, как пользоваться этой штуковиной.

ГЛАВА 7

Все вышло, как и предсказывал Бадди. Дядя Гарри сначала побагровел, потом заорал, визжал и лупил кулаком по столу, пока не треснуло стекло. Он посмотрел на стол.

– Видишь, чего ты добился? – рявкнул дядя Гарри. – Это стекло обошлось мне в четырнадцать долларов.

Я взглянул на него и рассмеялся.

Он свирепо уставился на меня.

– Что тут смешного, мистер Остряк? Мало мне из-за тебя забот? Если бы только тут был твой отец! Он бы смеяться не стал.

И тут впервые в жизни я обратился к нему, опустив слово «дядя».

– Гарри, не дури. Из-за тебя итальяшки не начнут уличную войну. Ты для них мелкая рыбешка. Кроме того, они уже ударили по рукам с ниггерами.

Глаза Гарри начали медленно вылезать из орбит.

– Я убью этого Бадди. Маленький засранец. Это он подставил меня! Ноги его здесь не будет! В этом магазине ему больше не принимать ставок!

– А нужен ему твой магазин? Он может принимать ставки в любой телефонной будке. Если же ты дашь добро, они согласны делиться с тобой прибылью.

– Я этого никогда не забуду. И при случае врежу ему по заднице.

– А он пошлет твою подружку к тете Лайле. Вот тогда ты будешь по уши в дерьме.

Этот удар достиг цели. Гарри рухнул на кресло и покачал головой, словно не веря услышанному. Несколько мгновений спустя он вскинул на меня глаза и прошептал:

– Ты и это знаешь? Я кивнул.

– И собираешься обо всем рассказать твоей тете Лайле?

– Нет. Это не мое дело.

– Я всего лишь человек. Даже у твоего отца... Тут я его оборвал.

– Это тоже не мое дело. Мой отец мертв.

– Ты трахаешь Китти? – спросил он.

– Мои дела тебя не касаются. Как я тебе только что сказал, каждый должен заниматься своими делами и не совать нос в чужие.

Он помолчал.

– Ты трахал Толстую Риту?

– Дядя Гарри, ты глуховат? Не слышишь, что я тебе говорю?

– Значит, ее трахал этот ниггер. Иначе с какой стати он договорился о том, что ты получаешь тысячу долларов для Эдди, Ровно столько Эдди мне и должен, – Эдди сказал мне и Бадди, что мой отец дал ему две тысячи, чтобы он мог начать торговлю сельтерской. Бадди говорит, что я имею право на партнерство в бизнесе Эдди.

– Я бы сделал тебя своим партнером, когда бизнес Эдди перешел бы ко мне, – пробурчал дядя Гарри.

– Неужели, Гарри? Ты пытался заграбастать бизнес Эдди всего лишь за тысячу долларов, которые он тебе задолжал. И ты никогда не говорил мне о том, что мой отец давал Эдди деньги.

– Я просто забыл. Но обязательно сказал бы, когда торговля сельтерской перешла бы ко мне, – солгал он.

Я пожал плечами.

– Вопрос закрыт. Мы все можем приниматься за работу.

– Хорошо. – Гарри смирился с неизбежным. – Толстая Рита в порядке? Может работать?

– Да. Она счастлива.

– Я прибавлю ей два доллара в неделю. А как насчет Бадди? Он по-прежнему будет охранять тебя?

– Сказал, что будет.

Гарри посидел, глядя на стол.

– Надо сменить стекло. Я молчал.

– Оно стоит пятнадцать долларов. Я молчал.

Гарри поднял голову и посмотрел на меня.

– С чего ты решил, что Эдди не попытается обдурить тебя? Он же игрок. А таких может исправить только могила Что бы он ни говорил тебе, Эдди по-прежнему будет играть. Рано или поздно попадет в такую же передрягу, и ты останешься без гроша. В городе полно букмекеров, которые с удовольствием возьмут его деньги.

– Денег у него больше не будет, – ответил я. – Толстая Рита будет забирать их и класть в банк. Я попросил Китти проверять расход и приход, и я буду получать свою долю каждый месяц. Его доля будет оставаться у Толстой Риты.

Дядя Гарри одобрительно кивнул.

– И в кого ты такой умный?

– Я не такой уж и умный. Просто учусь у тебя.

В воскресенье киоск не работал. И в первый же выходной я поехал в Бруклин, взглянуть на гараж Эдди, где тот держал грузовичок и оборудование для розлива сельтерской. Я хотел, чтобы Китти составила мне компанию, но мать пригласила ее к себе. Поэтому я отправился один.

По дороге к станции подземки столкнулся с Бадди, пригласил его поехать со мной, но он ответил, что его ждут в церкви. Каждое воскресенье после службы он собирал пожертвования.

Я рассмеялся.

– Вот уж не подозревал, что ты такой набожный. Бадди улыбнулся.

– Собирать пожертвования – благое дело А кроме того, пастор дает мне десять процентов от собранного.

– Это большие деньги? – полюбопытствовал я.

– Не очень. Примерно десять долларов каждое воскресенье. Но есть еще один плюс. Я знакомлюсь со всеми девушками. Их родители доверяют мне, потому что я служу Господу.

– Ты не докучаешь девушкам?

– Бывает по-разному. – Он улыбнулся. – У нас с пастором договоренность. Я не бегаю за его пассиями, а он – за моими. – И, хохоча во все горло, Бадди двинулся дальше.

Эдди и Толстая Рита ждали меня на станции подземки. Эдди явно нервничал. До гаража, располагавшегося в нескольких кварталах от станции, мы дошли пешком. Мы двигались по длинной улице, застроенной одноэтажными зданиями. Как я понял, складами или маленькими фабриками. В ворота гаража с трудом мог протиснуться небольшой грузовичок.

Над воротами Эдди укрепил доску с надписью «СЕЛЬТЕРСКАЯ С КОНИ-АЙЛЕНДА ОТ ЭДДИ». Внешне Эдди ничем не напоминал Толстую Риту: высокий, сухощавый, под шесть футов ростом, с длиннющими, чуть ли не до колен, руками. Разве что лицо было таким же круглым, как у сестры. Чувствовалось, что Эдди гордится своим бизнесом. По пути он раз сто поблагодарил меня за то, что я выручил его в тяжелую минуту. Я был немало удивлен тем, что, как, выяснилось, Эдди не женат и живет в одной квартире с сестрой. Я также узнал, что он почти десять лет работал у человека, которому принадлежало разливочное оборудование. Примерно три года назад прежний хозяин, уже в преклонном возрасте, решил отойти от дел. Ему надоело вкалывать от зари до зари, и он полагал, что всякого рода прохладительные напитки в дешевых бутылках, которые продавались в продуктовых магазинчиках, поставят крест на сельтерской. Старик и его жена продали Эдди все свое хозяйство за пять тысяч долларов. Эдди получил грузовичок, запас бутылок и машину, разливавшую сельтерскую по бутылкам и закупоривавшую их. Его и Ритиных сбережений хватило и на покупку гаража. А на приобретение необходимых материалов мой отец дал Эдди две «штуки».

Я стоял в гараже и пытался оценить бизнес Эдди. Конечно, я в этом не шибко разбирался, но у меня не оставалось сомнений, что дядя Гарри хотел обокрасть Эдди, потребовав отдать ему все за тысячу долларов долга.

Я повернулся к Рите.

– И сколько зарабатывает Эдди за неделю?

– В среднем получается двадцать пять долларов в день плюс депозиты за бутылку, по полтора доллара за штуку. Нам не приходится возвращать депозиты, потому что люди отдают пустые бутылки в обмен на полные. Как только депозит внесен, покупатель никуда не денется. Старым евреям нравится получать кварту сельтерской за пятьдесят центов. – Она улыбнулась. – У Эдди неплохая прибыль. И число покупателей с каждой неделей увеличивается. Он работает шесть дней в неделю. По субботам отдыхает. Евреям не понравилось бы, если бы он работал в священный день отдохновения. За неделю набегает сто пятьдесят долларов. За вычетом расходов, а это техническое обслуживание автомобиля, бензин, электричество, фильтры для воды, соли для приготовления сельтерской и стерилизация бутылок, у него остается сто долларов.

– Вы ведете учет расходов? – спросил я.

– Теперь я веду, – ответила Рита. – Эдди вечером отдает мне все деньги и квитанции на произведенные расходы, а утром я отношу деньги в банк.

– И что я буду с этого иметь? – спросил я.

– Мы решили, что ты будешь получать десять процентов.

– Не густо, – отметил я. – В этом случае инвестиции отца вернутся ко мне только через три года.

– А сколько бы ты хотел получать?

– Не знаю. Я попросил свою подружку Китти заглянуть в ваши бухгалтерские книги. Она заканчивает колледж и скоро получит диплом бухгалтера. Почему бы нам не подождать до конца месяца? Я думаю, она найдет приемлемое решение. Но десять долларов в неделю – это шутка.

Толстая Рита прищурилась.

– Если б не я, ты бы не узнал о том, что твой отец вложил деньги в этот бизнес.

– Между прочим, я спас бизнес Эдди. Как ты думаешь, став хозяином, нанял бы Гарри твоего брата? Если бы и нанял, то не платил бы ему больше двадцати пяти долларов в неделю. А по словам Бадди, он собирался поставить на место Эдди чернокожего, который согласился бы и на пятнадцать долларов в неделю.

– Ниггер остался бы без покупателей, – заметил Эдди.

– Тогда Гарри все бы и продал. И получил бы как минимум пять тысяч за оборудование, бутылки, грузовик и гараж. Гарри далеко не дурак. Он всегда все просчитывает. Не забывайте, что он приобретал все это хозяйство за «штуку».

Они молчали.

– Сколько тебе платил прежний хозяин? – спросил я Эдди.

– Двадцать пять баксов, но я выполнял не всю работу. Он сам стерилизовал бутылки и готовил сельтерскую. Я только развозил воду, забирал пустые бутылки и искал новых покупателей. А теперь я все делаю сам. И не забывай, я тоже вложил три тысячи долларов, а также потратил много денег на ремонт. В последние годы старик многое подзапустил..

– У тебя есть квитанции? – спросил я.

– Нет, я все делал сам.

– Я понимаю, что ты вложил сюда много труда, однако все равно думаю, что десять долларов в неделю – недостаточно. Но давайте подождем и послушаем, что скажет Китти. Я уверен, мы найдем выход.

– А Рита ничего не должна получать за ту работу, которую она делает? – спросил Эдди.

– Рите тоже положена зарплата. Может, будет лучше, если мы разработаем план выплат тех денег, что ты мне должен? Тогда я выйду из дела и ты останешься единоличным владельцем.

Эдди повернулся к сестре, потом вновь посмотрел на меня.

– Видишь ли, бывают недели, когда я продаю не так много воды, как рассчитываю. И мне нечем будет расплатиться с тобой.

Я решил, что мы ходим по кругу.

– Сейчас не станем забивать этим голову. Пусть все идет как обычно. Решение примем после того, как Китти просмотрит бухгалтерские книги.

– Ты не попытаешься отнять у Эдди его бизнес? – У Толстой Риты на глаза навернулись слезы.

– Что ты такое говоришь? На хрен мне нужен его бизнес. Я в нем ничего не понимаю. Я лишь хочу получить положенные мне деньги, а потом каждый из нас пойдет своим путем.

– А как насчет тысячи, которую мы получили через Бадди? – спросила она.

– Меня это не касается. Решайте этот вопрос с Бадди. Но я знаю одно – за горло он вас брать не будет. Он знает, как тяжело даются деньги. – Я улыбнулся. – Успокойтесь. Все образуется, если только Эдди будет держаться подальше от тотализатора.

– С этим я завязал, – замахал руками Эдди.

– Отлично. А теперь не отметить ли нам это дело бутылкой «Сельтерской с Кони-Айленда». Я угощаю. – Достав из кармана деньги, я протянул их Эдди.

ГЛАВА 8

Я слушал радиопередачу «Час Эдди Кантора»[12]12
  Эдуард Израиль Искович (1892 – 1964) – сын иммигрантов из России, комик, актер театра и кино, певец, танцор, в 20 – 50-е годы пользовался бешеной популярностью.


[Закрыть], когда в комнату вошла Китти. У нее уже был свой ключ, и я не подозревал о ее присутствии, пока она не спросила:

– А почему ты в такую рань в кровати?

– Пытаюсь уснуть, – ответил я. – Устал после поездки в Бруклин на фабрику «Сельтерская с Кони-Айленда». – Я помолчал и пожал плечами. – Не могу понять, правильно я поступил или нет.

Китти пристально посмотрела на меня.

– О чем ты с ними договорился?

– Сказал, что не хочу участвовать в их бизнесе. Мне нужны деньги, которые вложил в их дело отец, и ничего больше.

Китти рассмеялась.

– Плохой из тебя бизнесмен. Твой дядя Гарри снял бы с них последнюю рубашку и оставил их у разбитого корыта.

Я покачал головой.

– Я – не мой дядя Гарри. И, наверное, не бизнесмен, но меня бы мучила совесть, если б я их разорил. Я сказал им, что в конце месяца ты посмотришь бухгалтерские книги и найдешь оптимальное для всех решение.

– Это работа. Что я за это буду иметь? Я рассмеялся.

– Как насчет семи дюймов?

– Это не деньги, – огрызнулась Китти. Я расстегнул ширинку, достал своего «молодца». Он уже стоял. Я покачал им из стороны в сторону.

– Разве он не лучше денег? Рассмеялась и Китти. Плюхнулась на кровать. Обхватила рукой мой член. Начала медленно поглаживать.

– Жаль, что мы не можем потрахаться.

– Почему нет?

– У меня месячные.

– Подумаешь, чудеса. Ты можешь отсосать.

– А какая мне от этого радость?

– Только не говори, что тебе это не нравится.

– Я получу лишь полный рот соленой спермы, ничего больше, если мы на этом остановимся.

– Что значит «если мы на этом остановимся»? Ты сама сказала, что у тебя месячные.

– Ты можешь оттрахать меня в зад.

– Ты шутишь? Я не хочу причинять тебе боль. Я слышал, для женщины это болезненно.

– Отнюдь, – уверенно возразила Китти и начала снимать платье. – Только сбегай в аптеку и принеси баночку вазелина.

– Ты действительно этого хочешь?

– Будем мы трахаться или нет? – ехидно спросила она. – Твой член в городе не единственный.

В тот день я впервые понял, как мне дорога Китти. Я сделал бы для нее все, о чем бы она ни попросила. Вылизывая ее задницу, я знал, что это самая сладкая задница в городе.

Обнаженные, мы вытянулись на кровати. Полотенцем я стер с тела пот. Улыбнулся Китти.

– Мне понравилось трахаться в зад. Для меня это внове. Очень здорово.

Она посмотрела на меня.

– Пойди вымой свои инструмент. Он весь в вазелине и не только. А когда закончишь, мы поговорим о том, что я буду иметь от этой сельтерской.

– Как получилось, что ты раньше не предлагала мне потрахаться в зад? – спросил я.

– Называется это по-другому. Содомия. Это куда больший грех, чем прелюбодеяние. Я даже не могу признаться в этом своему духовнику.

– Если это так ужасно, почему мы этим занимались?

– Наверное, я чокнутая. Мне все время хочется трахаться, а с тобой я могу делать все, что заблагорассудится, потому что ты еврей и тебе не надо ходить на исповедь.

– Ты хочешь сказать, что с католиком ты бы на такое не решилась? – спросил я.

– Не задавай глупых вопросов. – В голосе Китти послышались нотки раздражения. – Помойся, а потом мы поговорим о деле.

Я прошел в ванную, включил душ. Минутой позже Китти стояла под душем рядом со мной. Но прежде чем мы успели помыться, зазвенел дверной звонок. Я вопросительно посмотрел на Китти.

– Это не твой отец? Может он тебя разыскивать?

– Моего отца нет в городе. – ответила она. – Это к тебе.

Я схватил полотенце и обернул его вокруг талии. Оставив Китти в ванной, я босиком пошлепал к двери, – Кто там?

– Бадди, кто же еще. Открывай дверь. – В его голосе слышалось волнение. – У меня неприятности, пошевеливайся.

Я открыл дверь. На пороге стоял Бадди в воскресном костюме. А рядом с ним – две симпатичные чернокожие девушки, тоже в нарядной одежде. Я впустил их в квартиру и закрыл дверь.

– «Пепси» в холодильнике. Мы с Китти сейчас оденемся.

Когда мы вышли из ванной, Бадди и его подружки сидели за кухонным столом и пили «пепси». Бадди уже встречался с Китти, так как она несколько раз приходила к киоску, когда я работал.

Он представил нам девушек: Диана и Арлетта, дочери священника, в церкви которого он собирал пожертвования.

– У меня серьезные проблемы, – продолжал Бадди. – Преподобный попросил отвезти девушек домой, а вместо этого я привел их к себе. Мы покурили «травку», возбудились и потрахались.

Я уставился на него.

– Ты оттрахал их обеих? Девушки захихикали.

– Почему нет? – спросил Бадди. – Они обе этого хотели. Не забывай, они сестры и привыкли делиться.

– Ну и ну. – Я покачал головой. – А почему ты не отвезешь их домой сейчас? Еще не так поздно.

– Не могу. Их отец меня убьет. Он велел мне привезти дочерей домой к полудню. – Бадди взглянул на часы. – А уже восемь вечера. Он поймет, чем мы весь день занимались.

– Так что ты хочешь от меня?

– Я подумал, может, ты отвезешь их домой.

– Ты сошел с ума. С чего ты взял, что он не убьет меня?

– Ты белый. Преподобный никогда не убьет белого. Ему и в голову не придет, что ты трахался с его дочерьми.

– На меня не рассчитывай, – отрезал я.

– Господи, – вырвалось у Бадди, – Тогда я пропал. Слушай, ты должен мне помочь. Я слишком молод, чтобы умирать.

Китти засмеялась.

– Что ты нашла тут забавного? – рыкнул на нее я.

– Возможно, я смогу вам помочь.

– Как? – тут же повернулся к ней Бадди. Китти посмотрела на девушек.

– Вы обе учитесь в школе? Арлетта кивнула.

– Мы ходим в среднюю школу Джорджа Вашингтона. Я заканчиваю ее в этом году, Диана – в следующем.

– Хорошо, – кивнула Китти. – Я могу сказать преподобному, что, по моему мнению, у них неплохие шансы поступить в Хантер-колледж, вот я и предложила девушкам пойти на семинар для старшеклассников.

– Великолепно, – просиял Бадди. – Я оплачиваю такси.

– А сколько стоит такси? – спросила Китти.

– Примерно десять долларов, туда и обратно. Китти улыбнулась.

– Это за такси. А мои услуги стоят пятьдесят баксов.

– Ты рехнулась, – вырвалось у Бадди.

– Все дешевле, чем умереть, – улыбнулась ему Китти.

Бадди покачал головой.

– Это большие деньги.

– Я знаю, чем ты занимаешься. Тебе грех жаловаться на заработки.

– Ладно, – кивнул Бадди. – Твоя взяла. Деньги ты получишь.

Китти протянула руку.

– Сейчас.

Бадди посмотрел на меня.

– Твоей подруге палец в рот не клади. – Он достал из кармана пачку денег и вытащил две купюры, пятьдесят и десять долларов.

После отъезда девушек Бадди вернулся за кухонный стол. Повесив голову, он испустил глубокий вздох. Я взял сигарету из его пачки «Лаки страйк». Затянулся. По вкусу они явно лучше, чем «Туэнти гранде». Я вновь посмотрел на Бадди. Он так и сидел, уставившись в стол.

– Похоже, эти девки загоняли тебя, – рассмеялся я.

– Да нет.

– Из-за них у тебя проблем не будет. Китти все уладит. Она очень умна.

– За пятьдесят баксов она просто обязана все уладить. – Бадди откинулся на спинку стула. – Мне придется переходить на другую работу.

– Зачем? – удивился я. – Вроде бы все наладилось.

– Наладилось, но у меня возникла другая проблема. Мне нужна работа, которая позволит избежать призыва.

– А чего ты так задергался? Они же за тобой еще не бегают?

– Мне уже двадцать, а я прохожу по категории один-а. Они уже прочесывают район, где я живу. Нас, ниггеров, забривают в первую очередь.

– И что? Войны нет, и я думаю, долго не будет, может, никогда.

– Возможно. Но в армию все равно идти неохота. Двадцати одного доллара в месяц мне не хватит даже на сигареты. – Бадди поднялся и посмотрел на меня. – От Гарри мне придется уйти.

– Постой, постой. – Его слова потрясли меня. – А твои боссы знают, что ты больше не будешь принимать ставки на «Цифры»?

– Конечно. Они нашли мне работу на Бруклинской военной верфи. Буду принимать ставки там.

– Гарри выскочит из штанов. У него нет человека, который мог бы оставаться со мной до закрытия киоска.

– Пошел он на хрен, – отмахнулся Бадди. – Пусть прибавит тебе зарплату. Ты сам сможешь постоять за себя. Зря, что ли, я учил тебя пользоваться бритвой. " Я вскинул на него глаза. Мне исполнилось восемнадцать, и я только что получил призывную повестку. Я не сомневался, что мне дадут категорию один-а. Здоровьем меня Бог не обидел, и семьи у меня не было.

– Может, мне тоже пора искать работу" которая дает бронь?

– Возможно, – кивнул Бадди. – Они до нас всех доберутся. Ниггерам и каикам[13]13
  Каик – пренебрежительное прозвище евреев в Америке.


[Закрыть] придется нелегко. В армии нас не любят.

Я глубоко вздохнул.

– Но пока волноваться об этом рано. Сейчас у меня все в порядке. – Я открыл бутылку «пепси». – Какого черта! Через пару недель Рождество, все тихо и спокойно. Будем веселиться.

Я и представить себе не мог, каким никудышным оказался пророком. Потом, когда вернулась Китти и мы нежились в постели, музыкальную программу прервал экстренный выпуск новостей. Диктор сообщил, что утром японцы бомбили Пирл-Харбор и началась война.

Я посмотрел на Китти. Внезапно ее глаза наполнились слезами. А у меня все опало. Мы оба поняли, что с этого момента наша жизнь круто изменилась.

ГЛАВА 9

Изменения я почувствовал уже на следующий день, когда пришел на работу. Впервые я увидел за прилавком дядю Гарри, ведь из всех пуэрториканцев появился только один. Остальные смылись, так как не хотели попасться на глаза сотрудникам призывных пунктов. Большинству из них уже перевалило за восемнадцать, но на повестки они предпочитали не откликаться.

– Чего ты так поздно? – рявкнул на меня дядя Гарри. – Ты же знал, что сегодня мне потребуется твоя помощь!

– Я, между прочим, учусь в школе, дядя Гарри, – ответил я, повязывая фартук. – И пришел вовремя, как всегда.

– И где этот чертов Бадди? – не унимался он. – Обычно в это время он уже трется здесь.

– Не знаю, – ответил я. – Может, пошел на призывной пункт.

– Только не он, – хмыкнул дядя Гарри. – Я еще неделю назад слышал, что он собирается пойти работать на оборонный завод.

– Кто тебе такое сказал? – спросил я, продавая таксисту пачку сигарет.

– Мне есть у кого спросить, – самодовольно ответил он.

Я искоса глянул у него. Пожалуй, я знаю, у кого он спрашивал. У своей чернокожей подружки. Я повернулся к Толстой Рите.

– Как Эдди? Что у него с призывом?

– Порядок. Медицинская комиссия определила его в категорию четыре-эф, потому что правая нога у него кривая и короче левой.

Гарри посмотрел на меня.

– А у тебя какая категория? – – Еще не знаю. Школу я заканчиваю в конце следующего месяца, тогда и пройду медицинскую комиссию. Думаю, получу один-а.

– Помнится, твой отец говорил, что в детстве у тебя была астма. Возможно, из-за этого в армию тебя и не возьмут.

– Я в этом не уверен. И о своей астме слышу впервые.

– Может, нам навести кое-какие справки на твоем призывном участке? Немного куриного смальца могут подмазать колесики.

Я рассмеялся.

– Дядя Гарри, на моем призывном участке даже не знают, что такое куриный смальц. Это же гойский[14]14
  Гоями евреи зачастую называют представителей всех других национальностей.


[Закрыть] район.

Гарри усмехнулся.

– Деньги есть деньги. Они говорят на любом языке.

Я пожал плечами.

– Сможете вы управиться вдвоем с Хосе? – спросил дядя Гарри. – Мне надо сбегать в агентство, чтобы завтра прислали новых пуэрториканцев.

– Сейчас-то мы управимся, – ответил я. – Но не знаю, что будет в шесть часов, когда народ повалит с работы.

– Если у вас будет запарка, я помогу, – подала голос Толстая Рита.

– Я ненадолго, – пообещал Гарри.

Я наблюдал, как он входит в дверь и поднимается на второй этаж. После этого я его не видел. Из кабинета Гарри всегда уходил черным ходом.

А вскоре и посетителей стало поменьше. Я подошел к Рите.

– Народу было много?

Она кивнула.

– Все говорят только о войне. Никто такого не ожидал.

– И у нас то же самое. В школе мы ни о чем другом не говорили.

Она помолчала.

– Ты не знаешь, Гарри не собирается уволить меня?

– Я ничего такого не слышал. С какой стати? Он только что прибавил тебе зарплату.

Тут Рита встретилась со мной взглядом.

– Гарри беседовал с твоей подружкой. Я знаю, что в этом месяце она заканчивает колледж и получает диплом бухгалтера. Думаю, он предложил ей вести и его бухгалтерию. У меня-то диплома нет.

– Мне Китти ничего такого не говорила. Но я уверен, что сказала бы, если б Гарри предложил ей стать его бухгалтером. А кроме того, дипломированный бухгалтер получает приличные деньги. Вряд ли Гарри захочет оплачивать ее услуги.

– Дело в том, что всю неделю она каждое утро приходила к нему в кабинет. Часов в одиннадцать.

Китти говорила мне, что могла бы помочь дяде Гарри с налоговой декларацией. Но она не упоминала о том, что обращалась к дяде Гарри с таким предложением. Я обдумал слова Риты, обслуживая покупателей. Потом повернулся к ней.

– Я не сомневаюсь, что тебе беспокоиться не о чем. О бизнесе Гарри ты знаешь все, что только можно.

Тут с другого конца прилавка я услышал голос Бадди:

– Дай мне «пепси» и пачку «Лаки страйк». Я принес ему и то, и другое.

– Когда ты пришел? Как твои дела? Он распечатал пачку, достал сигарету, закурил. Глубоко затянулся и отхлебнул «пепси», – Я в жопе!

Бадди уставился в прилавок. Никогда я не видел его таким расстроенным.

– Что случилось?

– На верфи босс заявил мне, что не может брать новых людей, поскольку война уже началась.

– Чушь какая-то. Раз идет война, им, наоборот, нужны рабочие руки, чтобы расширять производство.

– Точно, – кивнул Бадди. – Но им не нужны ниггеры.

– Ты связался со своими друзьями? – спросил я.

– Первым делом. Но они ничего не могут поделать. Все бруклинские верфи, включая военные, контролируют итальяшки.

– И что ты теперь собираешься делать? Бадди пожал плечами.

– Еще не знаю. Может, смотаюсь из города. Семьи у меня нет.

– Они выследят тебя по призывному удостоверению.

– Не выследят, если я буду жить в другом городе и под другой фамилией.

– Но тебе все равно понадобится призывное удостоверение, так ведь?

– Да, но это не проблема. Изготовить его – пара пустяков, – Ну не знаю. Они все равно могут добраться до тебя.

– Могут. – Бадди нервно забарабанил пальцами по прилавку. – Наверное, придется искать другой выход.

В половине пятого у киоска начали останавливаться таксисты новой смены. В соседнем квартале располагались два гаража такси, и водители всегда отоваривались у нас сигаретами и «пепси». Несколько таксистов справились о Гарри. Я сказал им, что он скоро подойдет. Они пообещали подъехать попозже.

Пятнадцать минут спустя прилавок опустел.

– Куда только подевался народ? – удивился я.

– Новости распространяются быстро, – ответил Бадди. – Все уже знают, что Гарри не принимает ставок от таксистов.

– Странно, что Гарри нет в такое время. Таксисты – люди азартные.

Не подъехал Гарри и к шести часам, поэтому за прилавок пришлось встать и Бадди, и Толстой Рите. Около семи Толстая Рита взглянула на часы.

– Мне пора. Не знаю, что и делать. Если задержусь, то опоздаю на поезд и не успею приготовить обед.

– Если твой рабочий день закончился, поезжай домой, – заметил я.

– А что делать с деньгами в кассе? Гарри всегда забирает большую часть, чтобы сдать их в ночную кассу.

– Я за ними пригляжу, – ответил я. – Когда появится Гарри, отдам ему.

Рита выбралась из-за кассового аппарата, заковыляла к станции подземки и скрылась из виду, спустившись по лестнице.

Я повернулся к Бадди.

– Думаешь, он удрал? Бадди рассмеялся.

– Он ненавидит Гитлера. Может, записался добровольцем?

Тут засмеялся и я.

– Только не Гарри. Он еврей, но не сумасшедший. – Я подошел к кассовому аппарату и выдвинул ящик с деньгами – Сто сорок баксов – – Это еще не все, – заметил Бадди. – Нажми рычажок с левой стороны. Ящик выедет до конца.

Я нажал. Ящик выехал, как и говорил Бадди. Открылось отделение, плотно набитое купюрами. Я прикинул, что там не меньше тысячи долларов, и быстро задвинул ящик.

– Гарри все-таки чокнутый. Держать здесь такие деньги!

– Он букмекер, – напомнил Бадди. – И ему нужны деньги, чтобы выдавать выигрыши.

Около девяти пошел легкий снежок. Подошло время закрытия, а я все не мог решить, что делать с деньгами. Тут на автомобиле подъехала тетя Лайла, – Где Гарри? – обратилась она ко мне. Я наклонился и поцеловал ее в щеку.

– Поехал в агентство нанимать новых пуэрториканцев. Кроме Хосе, на работу сегодня никто не вышел. Дядя еще не вернулся.

Едва я произнес эти слова, у киоска остановилось такси.

– А вот и я.

Гарри торопливо вылезал из кабины.