Текст книги "История Кольки Богатырева"

Автор книги: Гарий Немченко

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 8 страниц)

– Что за куча мала? – спросил дядя Степан у Кольки, который все еще стоял позади, поглядывая то на зоотехника, то в глубь коровника, где тяжело посапывал Норд. – Играете? – снова спросил дядя Степан.

– Н-нет, – раздался откуда-то снизу голос Писаренка. – Мы… мы за опытом, дядя Степа…

Дядя Степан улыбнулся и покачал головой, а Талмутик пожал плечами и, еще раз поправив очки, протиснулся мимо поднимающихся ребят и пошел в коровник.

– Хорошо, что за опытом, – сказал дядя Степан. – Тут все и посмотрите…

Он говорил еще что-то, но мальчишки его уже не слышали.

Во все глаза они смотрели теперь в глубь коровника.

Там Талмутик подошел к страшенному Норду, наклонился и проскользнул в стойло. Заглянул в большой таз, стоявший перед быком, потом похлопал Норда по шее и пошел обратно.

– Ну вот, Степан Петрович, уже хорошо поел, – весело сказал он зоотехнику. – Немножко изменили рацион, и такой результат…

– Болеет у нас Норд, – объяснил дядя Степан ребятам. – Есть совсем было перестал. А Петя его подкармливает…

Колька искоса взглянул на Талмутика, потом на мальчишек. Те смотрели на Петьку Козополянского чуть-чуть виновато и уважительно, и даже Писаренок, который больше всех обычно издевался над Талмутиком в разговорах, улыбался теперь Петьке и почему-то подмигивал.

За плетнем послышались крики, с присвистом захлопал бич. В ворота фермы медленно двинулись коровы. Дядя Степан посмотрел на часы и пошел к «газикам» с желтыми цистернами на месте кузова, которые стояли у домика.

Талмутик все еще стоял с ребятами, и Лопушок теперь придвинулся к нему поближе.

– Он тебя знает, да? – спросил он у Талмутика, поглядывая на коровник.

– Кто? – не понял Петька.

– Ну, Норд…

– Знает, конечно, – сказал Талмутик.

– А ты… не боишься?

– А чего бояться?

Ребята переглядывались. Колька молчал.

– А мы тоже это… не боимся, – сказал Писаренок, шмыгнув носом, и показал Талмутику свою футболку, которую он все еще держал в руке. – Я вот хотел футболку ему показать, чтобы он тут не скучал. А Шурка говорит: дай я покажу… Чуть не подрались прямо…

– Красное – нельзя, – сказал Талмутик. – Он не любит…

– А-а… – протянул Писаренок. – А мы думали – любит…

Рядом снова послышалось хлопанье бича.

Коровы заполняли двор, и их было так много, что Колька даже не мог себе представить, как их успевают подоить девчата в белых халатах. Ведь девчат совсем мало.

Они несли с собой какие-то резиновые шланги, на концах которых были прикреплены блестящие металлические штуки, похожие на патроны для электрических лампочек.

Талмутик, между прочим, объяснил ребятам, что это электродоильные аппараты, и Колька не сводил глаз с этих шлангов и трубочек, которые выдаивали из коров молоко. Колька тут же решил, что надо будет обязательно – где бы то ни было! – раздобыть такую штуку. Недаром же здесь надаивают столько молока!

Писаренок стоял рядом с Талмутиком и замечал на себе косые Колькины взгляды: что, мол, уже успел подружиться?..

И сейчас, улучив минуту, когда Богатырев отвернулся, Писаренок наклонился к Талмутику.

– Слушай, Петь, ты можешь нам помочь?..

– Кому? – переспросил Талмутик.

– Ну мне, Кольке, всем нашим пацанам…

– Могу, вернее, постараюсь, – сказал Петька почему-то радостно. – А что надо сделать?..

– Нам надо, чтобы одна корова – Колькина Зорька, может, знаешь? – дала тридцать литров, – зашептал Писаренок. – Ну хоть бы раз – тридцать литров! Для рекорда.

– Для рекорда? – еще больше удивился Талмутик. – Во-первых, готова ли ваша – как ты говоришь, Зорька? – к такому рекорду? А во-вторых, для хорошей коровы это вовсе не рекорд. Вчерашний день! Можно больше. А зачем тебе тридцать литров? Поспорил с кем?..

– Зачем, да? – нерешительно спросил Писаренок. И виновато улыбнулся Кольке. – Петька вот спрашивает, зачем нам тридцать литров. Я скажу, Коль, а?..

Колька пожал плечами.

– Помнишь письмо, которое мы… Ну, да вот ты помогал нам писать, помнишь?..

– Письмо? – не понял Талмутик. – Какое?..

– Когда хотели, чтобы ты… диктант…

И Писаренок принялся рассказывать Петьке о Джиме Олдене. А дядя Степан посмотрел на часы.

– Между прочим, кто на футбол – со мной. У меня места хватит. – И он подтолкнул мальчишек к маленькому «газику» с открытым верхом, который стоял неподалеку.

Мальчишки, как воробьи, облепили машину, и дядя Степан нажал на стартер.

Мотор тоненько завыл, потом затарахтел, «газик» дернулся и покатил к воротам. За воротами дядя Степан обернулся и поглядел на Кольку, который выше всех сидел на откинутом брезенте.

– Крепко держишься?

У Кольки все еще не прошло плохое настроение, и он только кивнул головой.

Дорога впереди была ровная, и дядя Степан еще раз обернулся и подмигнул Кольке.

– Будешь писать ответ – приходи. Кое-что могу посоветовать…

Колька снова только кивнул в ответ, зато Талмутик, который сидел рядом с дядей Степаном, обернулся к ребятам.

– Да, да, – сказал Талмутик, – этого так оставить нельзя…

– Ну что, с ветерком? – Дядя Степан переключил скорость, и машина понеслась по степи.

Ветер свистел у Кольки в ушах, пузырем надувал рубашку. Тугой и горячий, он обжигал лицо, мешал дышать. Навстречу плыл по степи кориандровый запах, сухой и сладкий.

Толстоногие подсолнухи с широкими серыми шляпами набегали на машину, и один из них тяжело стукнулся головой о ветровое стекло. Колька видел, как на пыльный капот посыпались крупные полосатые семечки.

«Газик», подвывая, пошел в гору, и над мальчишками опрокинулось голубое теплое небо. Потом оно выровнялось, и машина юркнула вниз.

«Где-то здесь Казачья балка», – подумал Колька.

Он приподнялся с брезента и поглядел в степь. Здесь у дороги подсолнухи резко отлетали назад, а там, вдалеке, длинные ряды их медленно поворачивались и так застывали, смешиваясь и пропадая за другими рядами.

Далеко за подсолнухами белели силосные башни, похожие на новенькую, только что построенную крепость, а чуть впереди них совсем рядом с дорогой…

– Стойте! – закричал Колька. – Остановите машину!..

Дядя Степан резко затормозил, и Колька сверху плюхнулся на мальчишек.

– Ты чего? – беспокойно спросил дядя Степан. – Разве так можно кричать?

– Я сейчас, сейчас… – торопливо говорил Колька, барахтаясь среди мальчишек. – Сейчас я слезу…

Он снова стал на брезент и неловко, боком спрыгнул на землю.

– Сейчас я, – еще раз сказал он, когда уже стоял на земле, и через подсолнухи бросился в степь.

Затрещали высохшие бодылки, закивали головами подсолнухи.

– Вы уезжайте! – крикнул Колька уже издалека.

Дядя Степан пожал плечами и посмотрел на мальчишек.

– Странно, – сказал Талмутик, – очень странно…

Писаренок приподнялся и, прикрыв ладонью от солнца глаза, посмотрел вслед Кольке. И вдруг тоже заторопился, несколько раз толкнул дверцу, потом перевалился через борт и кинулся вслед за командиром.

– Медь! – закричал он уже на бегу. – Медь, что же вы сидите?!

Машина мигом опустела. Мальчишки неслись, ломая подсолнухи.

– Наверное, я знаю, в чем дело, – сказал Талмутик дяде Степану. – Пойдемте посмотрим…

Дядя Степан заглушил мотор, и они тоже вышли из машины. Еще издали в просвет, оставленный армией Кольки, были видны палатки, автомашины, а за ними какое-то сооружение, похожее на высоковольтную мачту. И Талмутик не выдержал. Он тоже со всех ног бросился вперед.

Когда дядя Степан подошел к палаткам, мальчишки стояли вокруг грубо сколоченного стола, за которым сидел загорелый парнишка в белой майке. На столе, придавленные кусками руды, лежали карты, схемы, чертежи.

А вокруг был разбит настоящий рабочий лагерь. В стороне особняком стояли маленькие палатки, рядом с ними, покрытые серым брезентом, застыли какие-то не совсем обычные автомобили.

Дядя Степан поздоровался и, когда парнишка в белой манке что-то ответил ему, не отрываясь от карт, спросил:

– Так что это тут у вас?

Парнишка взял с карты кусок руды и протянул дяде Степану.

– Понимаете в этом что-нибудь? – Парнишка стукнул каблуком по земле. – Вот здесь медь. «Колькино месторождение»…

Мальчишки замерли с раскрытыми ртами. Талмутик сорвал очки и застыл так с ними в руках. Колька хотел было что-то спросить, но только судорожно глотнул. Во рту у него было так сухо, будто бы он не пил дня три.

Зато дядя Степан спокойно спросил:

– Какое, вы сказали, месторождение?

– Не понимаете? – снова оторвался парнишка от карты. – «Колькино месторождение». Коль-ки-но! В Главке тоже не понимают. Что это? К чему?

– Название-то? – уточнил дядя Степан.

– Ведь можно было назвать по-человечески, верно? – спросил парнишка. – Так нет же! Рублев уперся, и все тут. А Рублева не переспоришь. И вот посмотрите…

Он ткнул карандашом в стол, и все склонились над картой.

Рядом с голубой извилиной стоял черный кружок – Отрадная. А чуть сбоку по пестрому коричневато-зеленому полю шла мелкая надпись: «Колькино месторождение».

Армия смотрела на надпись, все еще не веря в такое чудо.

– Дядя Костя Рублев? – спросил наконец Колька и вытер рукой потный лоб.

– Кому дядя Костя, а кому – доктор наук и крупнейший специалист. Понял? – Парнишка снова посерьезнел. – Ну, ну, не мешайте работать…

Он бросил на карту какой-то чертеж, сел за стол и сжал голову руками.

– Ну что, хлопцы, пошли? – сказал дядя Степан.

Мальчишки, оглядываясь, медленно побрели обратно.

– Так мы и на футбол опоздаем, – заговорил дядя Степан.

– Вы все поезжайте, – сказал Колька, – я пешком пойду.

– Правильно, пешком, – поддержал Писаренок.

– Да, да, конечно, – неожиданно сказал и Талмутик. – Пешком интереснее, правда?

Машина дяди Степана укатила, стрельнув сипим дымком.

Мальчишки шли по степи.

Сначала они ступали осторожно, подминая стерню голыми ступнями, потом Колька повернул к реке, и по густой траве армия заскользила вниз.

– Здорово! – сказал Талмутик. – Надо же. Такое дело – медь!

Колька улыбнулся и тут же присел на корточки и взялся за палец на левой ноге. Он ждал, пока армия пройдет мимо. Колька не хотел, чтобы ребята видели, как он улыбается. Подумают еще, что рад до смерти.

«Колькино месторождение», – повторил про себя полководец и улыбнулся.

Ребята, переговариваясь, спешили к реке. Слева ее не было видно – она под самыми ногами у мальчишек бежала из-за рыжей скалы и спокойно текла дальше, извиваясь между зеленых островков.

Мелкой рябью были подернуты перекаты, белое солнце зайчиком купалось в открытых заводях.

Высоко над речкой кружились щуры. Эти птицы, наверное, щурами называются потому, что так они кричат: «Щур! Щур!»