Текст книги "Семь лепестков зла"

Автор книги: Галина Романова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 15 страниц) [доступный отрывок для чтения: 6 страниц]

Глава 5

Альбина попала в жуткую пробку. Как оказалось потом, когда она осторожно объезжала причину затора, столкнулись две машины. Слава богу, не было жертв. Слава богу, ни на ком не было ни царапины. Просто два новичка решили не соблюсти правила и стукнулись багажником и передним бампером. Встали намертво, принялись ждать полицию.

А все остальные и те, кто правила эти терпеть не мог, но вынужден был соблюдать; и те, кто правилам этим следовал безукоснительно, хотя порой и считал некоторые чудачеством; и те, кто уважал правила и ездил всегда с ними только в соответствии, – вынуждены были стоять в длинном хвосте из за этих двух болванов. И проклинать кого? Правильно! Полицию!

За то, что не проконтролировала и позволила ездить этим неумехам. За то, что правил напридумывала столько, что теперь не свернуть никуда и не объехать. И за то еще, что так долго едет.

Альбина не ругала никого. Она просто стервенела от ожидания. Она проголодалась, захотела в туалет. У нее в баке было почти пусто. И дома в холодильнике – также. И не собиралась она, если быть честной, ни к какой вдове. Просто решила соскочить с очередной вечеринки Сучкова, устраиваемой в ее честь. А коли вызвалась, теперь уже не попятишься. Он ведь завтра непременно спросит, откусывая от своего ужасного бутерброда:

– А что вдова? Как поговорили?

Врать, что ли?

Вот и стояла в пробке, пережалев себя вдоль и поперек. Можно было бы вернуться домой, но больно немного оставалось до поворота, где проживали в огромном доме счастливые прежде супруги.

Она вдруг задумалась. А почему ей не показалось натуральным счастье молодой девушки со свадебной видеосъемки? Почему она усомнилась в искренности ее слез смущения? Просто потому, что привыкла никому не верить? Или у нее сейчас происходит, как любит говорить Сучков, взращивание интуиции?

«Интуицию, ее, Альбина, взращивать надо, как рассаду, – частенько повторял ее старший наставник. – Ухаживать за ней. Не относиться пренебрежительно к ее тревожным посылам, не отмахиваться, когда в затылке покалывает или под ложечкой щемит. Тогда… Вот тогда она, милая, и плодоносить начнет. Что те помидоры на грядке у моей супруги!»

Впереди показались проблесковые огни, народ суетливо заерзал в машинах. И минут через пять все медленно поехали.

– Слава тебе, господи, и полиция родная! – кисло улыбнулась одному из инспекторов Альбина, проезжая мимо. – А то ведь точно описалась бы…

Через двести метров она свернула на заправку, потому что оранжевый глазок уже не моргал, он нагло вытаращился, угрожая остановкой машины в любом месте. Она заправилась, сбегала в туалет и на всякий случай купила себе шоколадный батончик и кофе. Засады, конечно, она не планировала. А вдруг!

К дому вдовы Рыковой она подъехала, когда уже темнело.

Альбина оставила машину метрах в ста от красивой широкой дорожки, обрывающейся у ворот. Прошла туда-сюда вдоль забора. И чего?! Окна в доме темные. Фонарики во дворе не горят. Дома нет никого? Или вдова, нарыдавшись вдоволь, спит, уткнув распухшее лицо в подушку?

Альбина постояла возле ажурной калитки минут пять, потом решительно поднесла палец к кнопке звонка и нажала. Она искренне надеялась, что звонок работает, и где то там, в красивом доме под черепичной крышей, раздается сейчас его требовательная трель. Здесь, на темной улице, освещаемой лишь тусклым светом из за забора соседей Рыковых, была такая тишина, что у нее уши заломило.

– Что, прямо так вот и никого нет? – спросила Альбина у калитки и неучтиво пнула ее носком ботинка.

Легонько пнула, не обидно. Но калитка вдруг отозвалась человеческим голосом, причем мужским.

– Так вот прямо и никого нет! – ответила ей калитка, заставив попятиться. – Стучи – не стучи, звони – не звони, не откроют!

– Господи! – отмахнулась она и наконец догадалась оглянуться.

Конечно, говорящих калиток не бывает. Говорил с ней мужчина, который зачем то встал у нее за спиной.

– Кто вы? – выпалила Альбина и сделала вид, что лезет за пистолетом.

Пистолета у нее никакого не было. Но напугать мужчину стоило. Однако он оказался не из пугливых. Он сделал шаг ей навстречу, встав так, чтобы на него падал свет из за соседнего забора, тем самым давая возможность получше рассмотреть себя, протянул ей руку и представился:

– Сергей!

– И дальше что?

Руки протянутой она не пожала. А свою правую еще глубже засунула в подмышку, вдруг у нее там и правда пистолет?!

– Дальше? – Мужчина улыбнулся. – Дальше: будем знакомы, Альбина Витальевна? Я Сергей. Сергей Иванцов.

– О господи… – с облегчением выдохнула она и внимательнее присмотрелась, узнавая.

Ну конечно! Это тот самый опер, который высмеял ее теорию насчет Анастасии Рыковой. При ней причем он этого не сделал, забившись на совместном совещании куда то в угол. Зато потом в курилке, рассказывают, на все лады ее версию критиковал.

– Нашла «черную вдову»! – глумился Иванцов в клубах дыма. – У этой девицы мозгов – в чайную ложку поместятся! Чтобы так виртуозно своего молодого супруга на тот свет спровадить, нужно иметь солидный опыт за плечами.

И так далее, и в том же духе.

Альбине очень хотелось сойтись с этим Иванцовым лоб в лоб, но Сучков отговорил: «Он матерый, Альбина. Он съест тебя и костей не выплюнет. Нужен этот казус твоей начинающейся карьере?»

Она сердито сопела в ответ. И за нее отвечал сам Сучков: «Нет, не нужен! Тем более что Серега, кажется, прав».

Если он настолько прав, то почему сегодня вечером отирается у ворот почившего Виталия Рыкова?!

– Не ожидала вас здесь увидеть, – проворчала Альбина и поежилась, вечерняя прохлада начала нагло запускать свои холодные лапы под короткую курточку и за широкий воротник.

– А я вас будто ждал! – насмешливо протянул опер и еще раз шагнул к ней навстречу. – Так что вы тут делаете, Альбина Витальевна?

– Хотела переговорить со вдовой, – не стала она вилять.

Нет, ну не с духом же почившего она тут собиралась пообщаться!

– О чем, если не секрет?

Темные глаза Иванцова сделались в сумерках похожими на две черных бездонных дыры. И из них сквозило неприязнью. Ей так показалось.

– О своем, о женском, – не уточнила она.

Альбина нагнула голову в надежде найти какой нибудь камешек, чтобы отвлечься и немного отвлечь Иванцова от разглядывания. Но дорожка была тщательно выметена, и предмета для отвлекающего маневра не нашлось.

– Вы то зачем здесь? – вдруг спохватилась она и снова поежилась.

Кажется, начинало морозить. Еще минут пять, и она начнет клацать зубами. И в машину запросится. Вот Иванцову радость!

– Я? – Он вопросу удивился и будто засмущался даже.

– Вы, вы!

– Если скажу, что я здесь, чтобы увидеться с вами, вы, конечно же, не поверите? – глумливо произнес Иванцов, сунув руки в карманы штанов и принявшись качаться с каблука на носок ботинка.

– Нет, конечно! – Она чуть не поперхнулась.

Все же он был наглым, самоуверенным и противным, Иванцов этот. И хотя, по утверждениям Сучкова, женщины от Сергея млели и практически ему не отказывали, Альбина скорее руку бы себе дала отпилить, чем легла бы с таким типом в постель.

– Вы так рьяно высмеивали мою версию и вдруг приехали сюда! – Она повела вокруг себя рукой. – Что то все таки вас тревожит, не правда ли?

– Тревожит. – Он вдруг шагнул к ней еще ближе, схватил за локоть и прижал к своему боку, шепнув: – Тихо! Не дергайтесь! За нами наблюдают!

– Кто?!

Она, убей, не слышала ни единого звука, не видела ни единого намека на присутствие человека. Но стоять на месте осталась, послушно прижимаясь к его теплому боку.

На Иванцове была теплая куртка на подстежке. И ее тоненькая ветровка, конечно, ей проигрывала. А еще на нем были штаны, а на ней – юбка чуть выше колен, тонкие прозрачные колготки и короткие ботиночки. От него шло тепло, и она решила потерпеть ради собственного организма, ну и в интересах дела, конечно же.

– Пока не знаю… – неуверенно начал он и вдруг обхватил ее за талию, повернул к себе лицом и прижал уже так. – Но что то определенно как то не так!

Она не успела заподозрить его в неискренности. Хотя краткая мысль о том, что он использует ситуацию, чтобы пощупать ее, Альбину на мгновение посетила. Но укорениться подозрение не успело, потому что все изменилось очень стремительно.

Откуда то…

Даже непонятно, откуда именно! Дом то тонул в темноте, и вокруг него тоже не было ни огонька. И вдруг откуда то с дальней стороны усадьбы послышался рев мотора, потом визг покрышек, и из проулка, не принадлежащего ни Рыковым, ни их соседям, просто из проулка, соединяющего две параллельные улицы, выскочил джип темно-вишневого цвета. Водитель резво взял в сторону от того места, где обнимались Альбина и Иванцов. Вдавил педаль газа так, что машину занесло, и через пару минут умчался.

– Что это было?! – шепнул Иванцов ей на ухо, он ее не отпустил, но таращился в сторону укатившего джипа с таким напряжением, будто в силах был его маршрут просчитать.

– Что – я не знаю. – Альбина заворочалась – как ни тепло, а правила приличия уже заявляли о себе в полный голос. – Но вот кто – догадываюсь.

– Да? И кто же это? – Сергей из заботливого и вполне милого вдруг снова превратился в противного, вальяжного, недоверчивого. – Вдова озорует? Насколько мне известно, ее машина…

– Нет, не вдова. Это был… Это был Владик, – нехотя выдавила Альбина и прикусила губу.

Сейчас начнутся противные вопросы: кто он, откуда он, кем приходится, когда познакомились, из за чего расстались? И как она думает, чем он тут мог промышлять? К не менее противным ответам она не готова.

Но Иванцов почему то не стал ее ни о чем расспрашивать. То ли деликатность проявил, то ли машину ведущего журналиста ведущего издательства узнал. Он помолчал, тоже поискал взглядом что нибудь такое, что можно было бы пнуть. Не нашел и вдруг потащил ее прочь от калитки.

– Моя машина там, – уперлась Альбина каблуками в последние метры широкой подъездной дорожки Рыкова.

Иванцов тащил ее в противоположную сторону.

– А? – Иванцов взглянул, увидел, кивнул. – А моя… Моей тут нет.

– Почему?

– Потому что ее нет по определению. Отдал в ремонт пару месяцев назад. Сюда на такси приехал. – Он энергично шагал рядом с Альбиной, видимо решив, что ее транспортное средство на сегодня выполняет роль дежурного. – Сдохла, старушка. Жаль до слез. Наверное, придется продавать. А что делать!

Они остановились у машины. Альбина не спешила открывать. Стояла, рассматривала Иванцова – сюда свет фонарей от центральной проезжей части доставал изумительно. И ждала, что будет дальше.

Вообще то при детальном рассмотрении своего спутника ей пришлось признать, что он в самом деле хорош собой. Но внешность его была какой то несовременной, гусарской. И она бы скорее применила к нему слово пригожий, нежели привлекательный. Чуб какой то нелепый, бакенбарды еще более нелепые. Узкие штаны, почти как рейтузы гусарские. Аксельбантов и коня ему не хватало для полной картины!

«Герой не моего романа», – вздохнула Альбина, открывая машину в ответ на требовательно-зовущие взгляды Иванцова. Ей такие сиропные мальчики никогда не нравились.

Владик…

Владик был другим. Он был очень высоким, стройным, гибким, с открытым симпатичным лицом, пухлым ртом и серыми глазами. Он был интересным собеседником, умел слушать, заразительно смеялся и, кажется, обожал ее.

Как же она могла так облажаться, а?! Как могла не поверить ему? Дурой надо было быть, чтобы послать запрос о нем на его работу! Конченой, недоверчивой дурой! И уже менее чем через неделю, вместо того чтобы нежиться на белом песке под пальмами, она давилась своим одиноким скудным ужином из макарон и сосисок и изо всех сил уговаривала себя не разбавлять этот ужин слезами.

– Куда едем?

Иванцов сидел рядом с ней и призывно поигрывал бровями. Она чуть не расхохоталась. Тоже еще – поручик Ржевский! Шел бы обольщать их бухгалтерию или архив. Там девчонки девять из десяти – холостые. И до таких вот черноглазых и вихрастых очень охочи. Ей этого добра не надо. И с галунами, и с конями, и с аксельбантами.

– Вам куда, товарищ Иванцов? – Альбина вежливо улыбнулась, потянув ремень безопасности. – И пристегнитесь, пожалуйста.

– Да ладно тебе. – Он фыркнул, достал удостоверение, помахал им. – Ребята поймут.

– Ребята поймут, я нет, – настаивала она, совсем позабыв, что сюда сама ехала без ремней безопасности. – Или выходите из машины.

Он обиженно завозился с застежкой, щелкнул, отвернулся к окну. И когда она тронулась с места, скороговоркой назвал свой адрес. Они молча ехали. Молча доехали. Молча простились, едва кивнув на прощание друг другу. И только когда она развернулась, чтобы ехать обратно, Иванцов вдруг встал на ее пути.

– В чем дело, Сергей?

Альбина насупилась. В сумерках она и так неважно видела. А тут еще за рулем! Да еще в плохо освещенном дворе! Да еще при поблескивающем в свете фар схваченном морозцем тротуаре! Идиот!!!

– Как думаешь, Парамонова, что ему там понадобилось, Владику твоему?

Упс-сс!!! Ей будто под дых вдарили. Он знал!!! Он знал не только Владика, но и о том, что тот когда то был ее парнем, тоже знал. Хотя стоило ли удивляться? Наверняка ходили разговоры о ее подозрительности и о последствиях этой самой подозрительности. Ох, Иванцов в курилке позубоскалил наверняка по этому поводу.

– Не знаю, – сцепила она зубы, уговаривая себя не заводиться. – Вам надо было спросить у него, Сергей!

– И спрошу! – повысил он голос, принявшись снова раскачиваться с пятки на носок.

Где то она читала, не помнит где, что такое поведение – признак душевного беспокойства. Дискомфорта, неуверенности в себе. Или ей хочется думать, что она об этом читала?

– И спросите! – рявкнула она и чуть повернула руль, намереваясь объехать чубатого опера.

– Это ты его навела, да?! – впился он вдруг в ручку двери с ее стороны и засеменил рядом с машиной. – Скажи, ты? Ты была не удовлетворена результатами расследования, все тебе казалось, что такой крутой мужик, как Рыков, не может блевотиной поперхнуться во сне, вот ты и натравила своего журналиста на бедную женщину. Так?!

– Во-первых, женщина эта не так уж и бедна, если учесть, что ей досталось в наследство. – Альбина вдавила педаль тормоза и теперь пыталась закрыть дверь, но Иванцов держался за нее очень крепко и настырно тянул на себя. – Во-вторых, журналист давно не мой! И я с ним не общаюсь! И что он там делал, я не знаю. А вот вы?..

– Что? Что я? – Его глаза снова превратились в две черных бездонных дыры, Альбину даже корежило, так противно он на нее теперь смотрел.

– Вы что там делали?! Пришли утешить молодую вдову?!

– Вообще, что ли, да? – опешил он, и глаза его вдруг наполнились блеском. – С какой стати мне ее утешать?!

– Ну как же, как же! Вы как никто были уверены, что она безутешна, что она не виновата в его смерти и…

– Знаешь, что я тебе скажу, Парамонова…

Он давно уже отошел от машины и не держался за дверную ручку, а она все не уезжала и даже для чего то стекло опустила. Зачем?! Чтобы услышать очередную пакость?! Надо было рвать отсюда, и делать это как можно быстрее! Тогда бы она точно не услышала таких обидных, таких несправедливых, таких гадких слов, которые он потом сказал. И не пришлось бы потом безутешно реветь целый час, колошматя изо всех сил подушку.

А вот не уехала! И услышала.

– Знаешь, что я тебе скажу, Парамонова? – Он нашел наконец камешек, который они отчаянно пытались отыскать на безупречно выметенной дорожке Рыковых, и начал его катать подошвой ботинка, почти не глядя на Альбину. – Какую бы ты ему информацию ни скармливала, принося ему ее в клювике, он все равно к тебе не вернется. Никогда не вернется!

– Да пошел ты!!! – заорала она не своим голосом и укатила, почти так же взвизгнув покрышками об асфальт, как это давеча сделал Владик.

А дома проревела час. Потом успокоилась, пошла на кухню и тут же вспомнила, что холодильник пустой. С этим гусаром она вообще забыла про визит в супермаркет. И шоколадный батончик забыла в машине. Из еды в доме не было ничего вообще! Не было даже заплесневелой корки. Не было даже горсти макарон или пересохшего от возраста крекера!

Альбина вошла в ванную, взглянула на себя в зеркало и ужаснулась. Волосы всклокочены, глаза красные, нос распух. Она долго умывалась сначала горячей, потом холодной водой. Причесалась, надела толстую куртку с капюшоном, спортивные штаны, ботинки на толстой подошве и пошла в ночной магазин на проспекте.

Удивительно, когда люди спят? Половина одиннадцатого ночи, а народу в магазине – как перед праздником. Все что то покупают, хватают с прилавков, набивают салатами контейнеры, заполняют до самого верха тележки. В кассе было не протолкнуться. Альбина простояла минут двадцать, пока ей пробили ее несчастные килограмм картошки, два салата, плавленый сыр, копченую колбасу, три яблока, вафельный торт и литр кефира.

«Я плохая хозяйка», – мрачно размышляла она, размахивая пакетом по пути домой. Набрала всякой ерунды. Всякой несовместимой ерунды. Кто, скажите, ест яблоки с кефиром? А картошку зачем купила? Она же не собирается ее сегодня варить, и завтра не соберется! Картошка завянет, съежится, и она ее через пару недель выбросит.

Нет, наверное, Владик молодец, что ее бросил. Дело даже не в ее чрезмерной подозрительности. А в том, что она плохая хозяйка. А значит, стала бы плохой женой, а затем и плохой матерью. Владику нужна другая женщина. Не такая, как она. Ему нужна милая, практичная, доверчивая хозяюшка. Не помешало бы, если бы она была при деньгах. Он ведь не раз сетовал на их отсутствие у себя. И восклицал об удивительном везении кого то там, кому вдруг привалило счастье обзавестись наследством или удачно вступить в брак.

Кстати, о Владике…

Что он делал в узком переулке возле дома Рыковых? Не навещал ли богатую вдовушку? Не помогал ли оплакивать без времени усопшего? Не взвалил ли на себя полномочия утешителя?!

– Не-е-ет! – замотала головой Альбина, вваливаясь в свою пустую холодную берлогу и бросая пакет с продуктами на пол. – Владик, он не такой! Не-е-ет!!! Этого не может быть!!!

И почти те же самые слова вырвались у нее следующим утром, когда Сучков – туча тучей – зачитал ей строчку из сводки ночных происшествий.

– Не-е-ет!!! – протянула она недоверчиво, губы ее дрогнули, раздвинулись в нелепой недоверчивой улыбке. – Не-е-ет, этого не может быть!!!

– Не может, но есть! И что ты на это скажешь?

Сучков отложил сводку. Взгромоздил локти на стол, уткнулся в кулаки подбородком и тяжело уставился на Альбину.

– Ничего, – ей нечего было сказать ему.

– Совсем ничего?

– Совсем.

Узкое горло сиреневой водолазки вдруг стало тесным, она оттянула его, завертела шеей. Все равно не помогало. Теперь тесно стало в груди. Там что то набухало и разрасталось. Огромное, темное, не пропускающее воздух. Мешающее сердцу нормально работать, а легким дышать.

– Я… Я не знаю, что он делал вчера вечером возле дома Рыковых, – еле выдавила она и неожиданно заревела, громко хлюпая носом. – Не знаю, что он там делал! Может… Может, у него с ней роман?! Может… Может, он причастен…

– А может, ты причастна к его там присутствию, милочка? Может, как утверждает капитан Иванцов, ты снабдила его информацией, и Владислав находился там из чисто профессионального интереса?

На нее Сучков больше не смотрел. Он таращился за окно, где бушевала непогода, брызжа в стекло мелким ледяным дождем, дергая порывистым ветром оцинковку подоконника. Он сегодня еле выбрался из дачного поселка. Дорога раскисла, такси к самому дому не проехало, пришлось идти пешком до асфальта. Он вымок и продрог молниеносно. Попутно поругал жену, удравшую из города в эту глухомань. Потом поругал себя, все еще продолжающего топать на работу, когда давно бы пора сидеть в уютном загородном доме возле печки и слушать веселый треск поленьев.

Не успел прийти на службу, и тут на тебе – новости.

– ЧП, Михаил Иванович, – встретил его на пороге Иванцов. Хмурым встретил, раздраженным.

– Что случилось?

Первая мысль была об Альбине. Неужели вчера ее визит к вдове закончился чем то таким, чем то нехорошим?!

– В тридцати километрах от города найдена машина журналиста Владислава Сиротина. Он работал…

– Да знаю я, где он работал, – отмахнулся тут же Сучков, перебивая.

Про Владика он знал все или почти все. Про вкусовые пристрастия, про посещения ночных клубов, про служебные расследования, временами заканчивающиеся скандалами. Иногда он жалел, что у них с Альбиной не сложилось. Иногда даже радовался.

– И что Сиротин?

– Погиб в автомобильной катастрофе, – промямлил неуверенно Иванцов.

– Погиб? – Тон капитана не мог его обмануть, что то было не так.

– Погиб или убили, – не стал вилять тот.

– Ну ка, ну ка, пойдем поговорим!

И Сучков хотел его увлечь к своему кабинету, но тот заартачился. «Из-за Альбины», – понял Сучков, и они пошли к Сергею.

– Все очень странно, Михаил Иванович, – начал без предисловий Иванцов, усевшись прямо на свой стол.

Гостю предложил стул у окошка, из которого дуло так, что у Сучкова, промокшего насквозь, тут же заложило нос.

– Мы встретились с Парамоновой возле ворот дома Рыковых, – начал рассказывать Сергей. – Толком и поговорить не успели, как на бешеной скорости из проулка выскочил джип этого журналиста и тут же умчался.

– Владик был там?! Почему?!

Сучков тут же сообразил, что скажет Иванцов следом. И не ошибся.

– Думаю, Парамонова снабжала нашего журналиста информацией, – небрежно, пожалуй, излишне небрежно предположил Иванцов.

И снова Сучков все про него понял: Альбина отказала ловеласу, вот он и пузырится.

– Наверное, хотела вернуть? – Сергей принялся рисовать пальцем большие квадраты на столе, на котором сидел. – Я так ей и сказал! Говорю, зря ты это. Он все равно к тебе не вернется!

Отказала! Точно отказала! Причем расстались не на дружеской ноте. Иначе Серега сейчас тут не опускал бы девчонку. Зря он ему вчера на нее наводку дал. Хотел сблизить их, сват чертов!

– Дальше что?

Насупился Сучков, попытался дыхнуть носом – не вышло, заложило плотно, теперь за каплями в аптеку беги. А рабочий день только начался. Увидят, лишний повод для укола: давно пора дома сидеть, а он все песком дороги посыпает, таскается сюда каждый день, место только занимает.

– Дальше? Дальше я про нее ничего не знаю. Куда потом поехала, с кем общалась. Домашний телефон у нее около одиннадцати ночи не отвечал, – вкрадчиво и противно продолжил рассказ Иванцов. – Может, она с ним потом встретилась, они поссорились…

– И она ему ДТП устроила? Туда, что ли, клонишь, Серега? – перебил его Сучков и встал со стула. Ему уже все лопатки продуло из окна, пневмонии ему к насморку как раз и не хватало!

– Нет, не туда. – Иванцова не так просто было сбить с толку, он спрыгнул со стола и пошел следом за Сучковым в коридор. – Просто… Просто странно все как то. И ДТП это…

– А что с ним не так?

– Понимаете, парень вылетел с дороги в машине, а потом выпал из окна и под свою же машину попал. Там мясо!!! Просто жесть!!!

– И?! Что говорят эксперты?

Сучков приостановился и уставился на Иванцова. Такие дорожные происшествия он и сам не любил: фальсификацией попахивало.

– А ничего они не говорят! Приехал наряд полиции, оформили все, вызвали медиков. Тело извлекли, погрузили, потом загрузили автомобиль на эвакуатор. Мы же не в кино, Михаил Иванович. Кто станет заморачиваться из за банальной аварии? Тем более – трасса оживленная, до наступления светлого времени суток надо все разгрести. Что, вызовут экспертов из центра?! Которые способны установить, было ли тело выброшено в момент аварии или до него?

– Смерть наступила в результате? – перебил его треп Сучков.

Больно умный! Наряд, прибывший на место аварии, тоже не с хлебозавода! Там тоже ребята насмотрелись наверняка всякого. Если бы были какие то сомнения, вызвали бы и экспертов из центра.

– Ну… Смерть наступила в результате перелома свода черепа и множественных травм, не совместимых с жизнью. Но эксперт сказал, что голову журналисту могла раздробить как машина, упавшая на него, так и тяжелый предмет.

– Кому он так сказал? – Сучков остановился в теплом, непродуваемом коридоре, здесь задышалось свободнее.

– Мне.

– О, ты там уже побывал?

– Побывал. А почему нет? Что вас удивляет? Еще вчера я видел его живым и здоровым, а через два часа…

– Ты его видел? – Сучков повернулся и пристально уставился на Иванцова. – Разговаривал?

– Нет, но… Машину то он вел живым!

– Он вел? Ты его видел за рулем?

Вопросы для первокурсников! И заявления, сделанные сейчас Иванцовым, мог сделать только первокурсник.

– Нет, но…

– То то же, Сережа! – Сучков поднял вверх указательный палец, сильно боясь, что тот будет подрагивать, но ничего, нормально все прошло, показательно. – Ты видел машину. Предположительно, за рулем сидел Сиротин. Потом он куда то умчался и погиб в дорожной аварии. Не справился с управлением? Возможно, сам же видел, как он ездит. Ты мне вот что скажи…

– Что? – Иванцов приблизил голову к Сучкову, будто тот шептать ему что то приватное собрался.

– Ты куда хоть клонишь то? Зачем? И почему?

И он побрел неспешной походкой прочь от Иванцова с растревоженным чубом в сторону своего кабинета. Тяжело побрел. Устало. Он как никто понимал, что если Иванцов захочет, он может Альбине напакостить. И, словно в подтверждение его мрачных мыслей, Иванцов крикнул ему в спину:

– А у нее есть алиби?

Оставить без ответа этот выпад отвергнутого парня Сучков не мог. Он взялся за ручку своей двери, медленно ее повернул. И перед тем как скрыться в своем кабинете, ответил с легким подергиванием плеч:

– Вообще не считаю своим долгом ее об этом спрашивать.

Но спросил. И не только об алиби. Это он оставил на потом. Он обо всем ее спросил, что касалось минувшего вечера. И где была до того, как подъехала к дому Рыковых. И куда потом подевалась. И почему домашний телефон молчал.

– В пробке стояла, – для начала сказала Альбина.

«А могла и с журналистом встречаться», – тут же сделал мысленную пометку Сучков. Могла встретиться с ним и направить его туда, куда сама поехала. Чтобы он разнюхал, чтобы попытал счастья своего журналистского.

Но разве это преступление? Нет, конечно! Тем более что дела то и нет никакого: Рыков умер в результате несчастного случая.

– Потом все время с Иванцовым была. Домой его отвезла.

– А сама куда?

– Тоже домой.

Свидетельствовать в пользу этого утверждения тоже никто не мог. Телефон молчал. И она запросто могла снова встретиться с тем журналистом, который удрал от дома Рыковых. А чего удирал то, собственно? Кто его там застукал? Соседи? Сама вдова? Так темно было в доме. Дела-а-а…

– К телефону не подходила, потому что не хотела, – дула губы Альбина, совершенно не понимая, что происходит. И с чего это старший наставник устраивает ей допрос по полной программе. – Потом в магазин ходила.

– Ночью? – поднял брови Сучков.

– Ночью! Есть было нечего, я и пошла.

А могла и с журналистом встретиться. Могла с ним повздорить. Могла по башке ему чем нибудь съездить. За то, что он из благодарности не захотел с ней помириться. А потом замаскировать все под аварию. А как, интересно? Выбросить для начала бездыханное тело из машины, потом разбить стекло, следом разбить машину, спустив ее под откос.

Нет, мудрено очень. Этой девчонке не под силу. Владик высоким был, сильным, а значит – тяжелым. Если и сделал это кто то, то только не она. Да и вряд ли сделал.

Сучков протянул руку к телефону, набрал номер дорожной службы и через десять минут уже обладал информацией по ночному ДТП.

– Журналист твой летел, как ненормальный. Движение его машины засвидетельствовал видеорегистратор поста ДПС. Вот он и вылетел в кювет.

– А чего летел то? И куда?

Альбина первый раз за начавшийся так неудачно рабочий день осмелилась задать вопрос.

– Из проулка выскочил, как ненормальный, аж покрышки завизжали.

– Может, вас увидел?

– Вряд ли, – она вспомнила, как Иванцов, пользуясь ситуацией, прижимался к ней, увлекая в тень. – Нас видно не было. Мы в тени стояли. Там вообще темно.

– Может, его вдова засекла?

– В доме тоже было темно.

– А чего он там тогда делал?

– Откуда я знаю! – воскликнула Альбина и покосилась на Сучкова.

Неужели он ее подозревает?! В чем же?! В чем??? В той ереси, которую выдал вчера гусар этот чертов?! Так ей как никому было известно, что дела нет, которое так просили возбудить обиженные родственники. И отчет об отсутствии состава преступления уже отпечатан. Зачем ей привлекать Владика? И тем более – Владика?! Она сама себе сыщик!

– Может, родственники не успокаивались? – предположил уже миролюбиво Сучков, выслушав ее внимательно. – Мы им отказали. Вот они к нему и обратились!

– Почему к нему? Частные конторы сыскные имеются, – Альбина пожала плечами.

Пока она оправдывалась, до нее почти не доходило, что Владика больше нет. Сейчас, в тот самый момент, когда потеплели глаза Сучкова, когда полез он в свой стол за очередной бутербродной порцией, ее и накрыло.

За что?! Почему, господи?! Он же хорошим был человеком, славным, добрым, искренним. Много работал, старался заработать.

– Тут что то… Что то не так, – выговорила она, дождавшись, когда Сучков расправится с краюхой хлеба и треугольным ломтем сыра. – Может, задание от редакции?

– Насколько мне известно, редакция расследованием предполагаемых преступлений не занимается.

– Тогда это сугубо личное дело.

– Личное… – пробормотал Сучков и снова нахмурился.

Личным делом у Владика Сиротина до недавнего времени была госпожа Парамонова. И по имеющимся у него сведениям, Владик фотографию Альбины убрал со своего рабочего стола всего лишь пару недель назад. Может, подозрения Иванцова не так уж необоснованны?

Нет, нет, нет, не стоило об этом думать! Сучков тряхнул головой и ушел к начальству. Потом весь день был настолько загружен, что совсем пропустил тот момент, когда его юная помощница удрала в отпуск.

– Как это?! – выкатил он глаза в отделе кадров, куда пришел с вопросом. – Я же ее прямой начальник!

– Вы были заняты, – пожала плечами кадровичка и очень выразительным взглядом дала ему понять, что не очень то с ним тут уже и считаются. – Она обратилась напрямую наверх. Рапорт ей подписали. Она уже давно должна была в отпуск пойти. Весь график нам сбила.

– А мне?.. Мне то что делать?!

Он растерянно взглянул в висевшее на стене у выхода зеркало. На него посмотрел очень старый, седой мужчина. Сердитый и ссутулившийся. На костюме крошки, нос покраснел и припух, зараза насморк, зараза Иванцов. Его облик никак не вязался с бравыми офицерами, снующими по отделу с утра до ночи. Он был стар и дряхл и понимал это как никто. Но выдерживал срок, срок, нужный Альбине. Она же просила! И удрала! Молча, без предупреждения, как предательница!