Текст книги "Тайна лорда Моргана"

Автор книги: Галина Романова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 18 (всего у книги 25 страниц)

В тот вечер я подошел к учительской – мы отправились в очередной патруль – как в воду опущенный. Берегиня сразу заметила мое состояние.

– Что случилось? – спросила она.

Я промолчал. Не хватало еще трезвонить по всей школе, что со мной творится что-то непонятное. Боевой маг вгляделась в мое лицо и понимающе хмыкнула:

– Весна-весна, пора любви… Что ж, мальчик, вот ты и вырос!

– Уверяю вас, это не то, что вы думаете!

– Мы все понимаем, Максимилиан, – проворковала Лилита, аккуратно складывая рубашку Спурия, который уже готовился превратиться в волка. – И даже не спрашиваем, кто она.

– Да не влюбился я ни в кого! – закричал я.

– А это не мой нос! – хохотнула Берегиня. – Я старше, чем ты и все твои родственники, вместе взятые, и знаю, что такое любовь!

С последним мне трудно было спорить – у Берегини над узкой, по-военному заправленной койкой висела картина Константина Васильева «Дунай», в память о ее так и не рожденном ребенке и умершем муже. Но не признаешься же, что влюблен в ученицу! Благо здесь, кажется, никто не сомневался во врожденном благородстве наследника семейства Мортон.

Спурий наконец закончил превращение, и мы отправились в обход школы.

Уже несколько дней в школе царила тишина. Днем как обычно, шли уроки, вечерами дети готовили домашнее задание или находили себе дела по интересам, ночами педагоги обходили жилые этажи, чаще всего в одиночку, а иногда в компании с привидениями. Странное зеркало исчезло, тайную комнатку закрыли на три слоя заклинаний, и, по словам Прилежного Ученика, никто из учеников вот уже четыре ночи не пробовал выходить из своих рекреаций. Словом, все шло, как должно. Но именно это меня настораживало.

Берегиню, как выяснилось, тоже. Старуха таскала на себе такое количество оружия, что оставалось лишь удивляться, как вообще она ходит. Благодаря ей я научился отличать саблю от меча и топор от алебарды. Путался пока только в метательных ножах и не отличал гладиуса от скрамасакса[2]2
  Гладиус – короткий меч римских легионеров и гладиаторов.Скрамасакс – боевой нож древних саксов (Прим. авт.)


[Закрыть]. По словам Берегини, это уже было немало.

То, что произошло этой ночью, я целиком склонен списывать именно на царивший в школе покой. Мы расслабились. Пустив Спурия по следу, мы неспешно шли по залу, и боевой маг между делом учила меня распознавать ножи и кинжалы. Она тащила их на себе штук двадцать, вытаскивая из рукавов, отворотов сапожек, из-за пояса и с ножен на груди. Один достала с ловкостью фокусника даже у меня из-за спины! Каждый я должен был внимательно рассмотреть, а потом на ощупь отличить.

Дама Труда семенила рядом с нами, а Лилита вырвалась чуть вперед. В руках она несла одежду Спурия.

– Чему вы учите юношу? – на ходу обернулась она к нам. – Разве в этом состоит главная цель в жизни?

– У твово Спурия полна пасть клыков, но даже ему польза в ножах – будет знать, когда воткнут, – откликнулась Берегиня. – А парень должен разбираться в железках. Что это за мужик, который не знает, с какой стороны за меч хватаются!

– Оружие! Фи! – Лилита гордо отвернулась.

В это время в воздухе возникла легкая дымка, и перед нами материализовалась Студентка-Неудачница. Привидение колебалось, словно под порывами ветра.

– Скорее! – закричала она. – Я опять перепутала заклинания! И там он…

Откуда-то снизу пришел гулкий звук, словно эхо Далекого взрыва.

Выхватив у меня из руки скрамасакс, который я как раз изучал, Берегиня длинными прыжками умчалась вдаль. Мы поспешили за нею. Дама Труда, впрочем, скоро отстала, и мы с Лилитой прибыли на место происшествия вовремя.

Вовремя – чтобы понять, что опоздали. Берегиня, держа в каждой руке по сабле, присев, крутилась на месте посреди колонн в холле первого этажа. Вокруг нее были разбросаны части доспехов. Сдавалось впечатление, что по холлу прошелся ураган.

Рядом что-то скрипнуло. Я отшатнулся – и из-за колонны на то место, где я только что стоял, рухнул еще один доспех. Лилита завизжала – в железной кирасе торчала рукоять топора.

– Пригнись!

Я упал на колени, увлекая за собой Лилиту, – над нашими головами просвистел шлем и острым носом воткнулся в стену, будто увлекшийся дятел. Берегиня ринулась туда. В темноте послышался грохот, резкие выдохи, хеканье в такт ударам, ругань – и все стихло.

Пнув ногой стальные поножи тевтонского рыцаря, к нам подошел наш боевой маг. Она тяжело дышала, костистое лицо ее поблескивало от пота.

– Что могло их оживить? – нахмурилась она. – Это был не дух Рыцаря, точно говорю.

Студентка-Неудачница возникла в воздухе над нашими головами и принялась носиться над грудами доспехов, заламывая руки и причитая:

– Это было ужасно! Ужасно! Ужасно! И его не было! Не было среди них!

– Кого? Рыцаря?

– Да! Его здесь не было! То есть я сперва подумала, что он тут был, а потом мне стало ясно, что его слишком много.

– Понятно. – Убрав сабли, Берегиня опустилась на колени перед самой большой грудой доспехов и провела над ними руками. Доспехи вспыхнули голубоватым светом.

– М-да, – проворчала старуха, приглядываясь к сиянию. – Этому заклинанию я не учила.

Откуда-то сбоку вынырнул Спурий. Судя по озабоченно-хитрой морде, оборотень где-то прятался, пока шло сражение. Он стал бегать туда-сюда и вдруг замер, подняв правую переднюю лапу и прижав уши.

– Он взял след! – одновременно с Лилитой выкрикнули мы.

– След? – Берегиня так и взвилась. – Веди!

На бегу крикнув только-только подковылявшей даме Труде, чтобы она расставила доспехи по местам, мы помчались за оборотнем. Я вообще не привык бегать – спорт не моя стихия. Да и угнаться за боевым магом, который входит в транс быстрее, чем человек произносит свое имя, тоже непросто. Поэтому эта парочка далеко обогнала нас. Мы с Лилитой ориентировались только по лязгу доспехов Берегини и лишь в силу привычки догадывались, что след ведет нас на верхние этажи.

Тот, кто удирал сейчас от нас, явно отлично знал замок. Он поднимался наверх самым коротким путем, дважды используя тайные лестницы, и слишком торопился, чтоб хотя бы делать вид, что путает следы.

И все равно мы опоздали.

Мы увидели их возле учительской. Берегиня стояла, опустив руки с саблями, а Спурий кружил возле, нюхая пол. Потом сел, поджав хвост, и завыл.

– Он потерял след! – ахнула Лилита, подбегая.

– Нет, – боевой маг выбросила в нашу сторону руку с саблей, – нарушена стихия места. Разве не чувствуешь?

Лилита передала мне рубашку, чоботы и кожаные штаны Спурия и на цыпочках подобралась ближе, раскинув руки и шепча заклинания. Я шел за нею след в след. Женщина поравнялась с Берегиней и всплеснула руками:

– О нет!

Я подошел. Спурий, прекратив кружить, замер, уткнувшись носом в щель, где был его нож…

Именно, где БЫЛ! Ножа там не было!

Только в полнолуние, три дня в месяц, Спурий мог перекидываться в волка без особых усилий. В другое время ему нужно было пользоваться ножом, бревном или другими подручными средствами. До полнолуния оставалось дней десять, и сегодня, как обычно, он взял нож – который исчез. Без него Спурий просто не умел обращаться обратно в человека. Более того – тот, кто завладеет ножом оборотня, получает над ним власть и может приказывать зверю.

Мы с Берегиней подумали об одном и том же, потому что боевой маг сказала, поудобнее перехватывая сабли:

– Кое-кому сейчас лучше вернуться в свою комнату и покрепче запереть двери!

Спурий зарычал.

– Неужели вы будете с ним драться? – ахнула Лилита.

– Если надо – буду. Ну, чего встал?

Я попятился. Моя комната находилась недалеко – на другом конце этого же крыла. До нее было метров сто или чуть больше. Но пройти эти сто метров я должен был под пристальным взглядом желтых глаз оборотня, который сейчас видел во мне только кусок мяса. Или вот-вот увидит – смотря по тому, как скоро укравший нож отдаст ему приказ на уничтожение.

Мне повезло. Я сумел добраться до своей комнаты и наложил крепкий засов. Когда-то давно, в конце осени, Спурий предупреждал, что может напасть на меня. Я тогда приготовил пояс против оборотней. Еще один вручил мне сам Спурий после того, как неизвестный сторонник Белого Мигуна потребовал моей выдачи. Ложась спать, я надел их оба и утром все еще не снял, когда явился перед началом занятий в учительскую.

Спурий до сих пор пребывал в зверином обличье. Он сидел возле пентаграммы, поджав хвост, и Лилита присела возле него, гладя по загривку. Остальные учителя с опаской ходили кругами, словно в первый раз видели своего коллегу в таком виде. Вообще-то так оно и было. В стороне Берегиня шепталась с мессиром Леонардом и дамой Мораной. Завуч иногда косилась на оборотня – наверняка прикидывала, кого поставить вместо него на замену. Но был понедельник, у большинства педагогов по пять пар уроков.

– Максимилиан! – окликнула она меня. – Как специалист скажите нам – коллега Волчий Хвост опасен? Его можно подпускать к детям?

Я не успел ответить. В следующий миг Спурий развернулся, одним движением скинул с себя руку Лилиты и молча бросился на меня.

Длинное тело распласталось в прыжке. Я отпрянул, закрывая лицо руками. Мощный удар сбил меня с ног, мы покатились по полу под крики женщин. Оборотень подмял меня и отчаянно щелкал челюстями, пытаясь добраться до горла, но почему-то этого не делал. Я уже чувствовал, как слюна капает мне на шею…

А потом его отбросили в сторону. Я помню только промелькнувшее мимо черное тело, и сильный толчок Раскидал нас в разные стороны. Закричала Лилита. Я врезался спиной в ножку стола. В глазах потемнело, и я не сразу пришел в себя и понял, что произошло.

Прямо передо мной, закрывая мне обзор, замер с опущенными рогами мессир Леонард. Густая грива на его шее и холке стояла дыбом. Директор закрывал меня от катающегося по учительской клубка, в котором смешались серая шерсть оборотня и пестрый камуфляжный комбинезон Берегини. Лилита верещала так, словно ее режут, и рвалась разнимать дерущихся – ее удерживали за руки.

Перескочив через меня, к дерущимся бросился Черный Вэл, и прежде, чем кто-нибудь успел сообразить, лорд-зелейник со всего размаха ударил Спурия ногой в челюсть.

Такой удар я видел только однажды, когда случайно поймал в своей видеочаше китайский боевик. Голова оборотня мотнулась, страшные челюсти щелкнули впустую, и он отключился. Берегиня мигом оседлала бесчувственное тело и принялась заламывать его лапы назад.

– Не смейте! – кричала Лилита. – Ему же больно!

Она схватилась за амулет, готовая защищать оборотня, но Маска и Сирена повисли на ее локтях, оттаскивая коллегу прочь. Дама Труда подбежала к Берегине и протянула ей узкую веревочку, сплетенную из цветных ниток:

– Это должно помочь. Она особая!

Боевой маг кивнула, принимая помощь. Спурий задергался и завыл, когда веревочка коснулась его лап.

В учительскую вплыла Невея Виевна. Огляделась по сторонам и сказала мне:

– Вставай. Ты цел.

Я с трудом поднялся на ноги, цепляясь за стол и шерсть мессира Леонарда. У меня болели грудь, спина и слегка кружилась голова. Лыбедь подставила мне плечо, на которое я с благодарностью оперся.

– Это уму непостижимо! – первой опомнилась Дама Морана. – Вы понимаете, что произошло?

Невея склонилась над Спурием. Он был в сознании и извивался в путах, щелкая челюстями и мешая Берегине, которая сидела на нем верхом, вставить в пасть распорку.

– Он одурманен, – объяснила лихоманка. – Ему отдали приказ, и он не успокоится, пока его не выполнит.

– Какой приказ?

– Какой еще приказ можно отдать оборотню? Только убить!

Все сразу посмотрели на меня. А что я мог сказать?

– Спурий предупреждал меня однажды, что может кинуться. Я принял меры, – я задрал рубашку и показал два пояса.

– Благодарение Семерым Великим. – Дама Морана перевела дух. – И как вы только догадались?

– Нож. Кто-то украл нож Спурия.

– Мальчик совершенно прав, – вмешалась дама Труда. – Подобные предметы обычно крепко связаны со своими носителями. Тот, кто завладел ножом, завладел и душой нашего коллеги. И теперь он управляет им. Пока нож не вернется к Спурию, оборотень подчиняется новому хозяину.

– Значит, – Лыбедь прижалась ко мне, – он рано или поздно убьет Максимилиана?

– Не думаю, – сказал я. – Я нужен ему живым. – Хранитель Тайны.

Мессир Леонард внимательно посмотрел на меня. Мы с ним знали, что Тайна умерла вместе с моим отцом, но большинство продолжало думать именно так.

Спурий наконец затих, выбившись из сил. Из его пасти текла кровь. Черный Вэл переминался с ноги на ногу рядом, словно примеривался, стоит ли бить второй раз.

– Так, – завуч оглядела нас, – что будем делать?

– Спасать Спурия! – воскликнула Лилита. С этим никто не спорил – нож необходимо было вернуть, и как можно скорее. Кроме того, – все это понимали – тот, у кого нож, и есть преступник.

Глава 14

Занятия, конечно, были отменены. Школу прочесали вдоль и поперек, вылавливая детей из самых потайных уголков. Проверяя по списку, все ли на месте, школьников согнали в праздничный зал. Большинство были только рады тому, что не надо сидеть в душных классах, тем более что день, как назло, был солнечный и теплый, и сквозь высокие стрельчатые окна лился весенний свет. Казалось, даже отсюда слышно, как в парке орут птицы.

Ребят разбили на курсы, каждый курс – на группы, и старосты доложили, что все на месте. Ради такого случая даже принесли Адама Лекса из больницы, и Кристина Шульц приплясывала на месте, не спуская глаз со своего парня.

Спурия все-таки развязали, но только после того, как Черный Вэл силком влил ему в пасть одурманивающий настой. Оборотень по-прежнему мог реагировать на приказы хозяина, но двигался заторможенно и все норовил прилечь вздремнуть. Заплаканная Лилита не отходила от него ни на шаг, но зачарованный оборотень с трудом ее узнавал. В нем пробудился настоящий дикий зверь. Злости добавляло ему то, что я находился в непосредственной близости.

Не доверяя помощникам, мессир Леонард сам начертил на полу огромный круг, куда согнали всех детей. Нам он доверил только расставить по кругу свечи, которые и зажег, прочитав заклинание. Удивленные и напуганные таким поворотом дела, дети притихли. Кто-то из первокурсников даже захныкал.

– Всем молчать! – оказывается, у нашего директора настоящий бас. – Слушайте внимательно! Сегодня ночью в школе произошла трагедия. Совершено нападение на одного из учителей. Опасности подвергся не только он, но и кое-кто из его коллег! Есть все основания подозревать, что преступник находится среди вас.

Его слова были встречены бурей возмущенных возгласов. Без сомнения, слово «преступник» было лишним. Но мессир Леонард и ухом не повел. Он переждал вспышку возмущения и продолжил:

– Мы провели тщательное расследование и можем с уверенностью утверждать, что это – ученик нашей школы. Что заставило его встать на путь зла – пока трудно объяснить. Надеюсь, что он облегчит нашу задачу и свою участь тем, что сознается самостоятельно. В этом случае добровольное признание зачтется ему при расследовании, а заодно он избавит своих соучеников от неприятной поцедуры опознания. Даю две минуты на то, чтобы преступник сознался и сам вышел вперед!

Дети зашептались, толкаясь локтями. «Ты знаешь, кто это? – Нет. А ты? – И я не знаю!» – раздавались шепотки. Лыбедь все цеплялась за мою руку, но я не обращал на нее внимания. Я искал глазами Веронику. Когда девушки не было видно, у меня еще получалось бороться со своим чувством, но стоило ей появиться – и я терял над собой контроль. Вот и сейчас – я знал, что она находится где-то здесь, и рвался ее увидеть. Без нее мне не было спокойной жизни.

Наконец я отыскал ее глазами. Она шепталась со своими подружками и не смотрела в мою сторону. Это было какое-то колдовское наваждение, но я почувствовал ревность. Ну почему она не глядит на меня?

– Время вышло! – провозгласил мессир Леонард немного погодя. Но никто не сделал шага вперед.

– Неужели никто не признается?

– Я знаю! Я! – Адам Лекс рванулся привстать на носилках. Сидевшая возле него на корточках Кристина обхватила его за плечи, стараясь уложить на место и что-то яростно зашептала на ухо.

Берегиня рванулась к своему любимцу. Она знала, чье имя хочет назвать Адам – того, кто напал на него у тайной комнаты. Знал это и я.

– Это я! – раздался мальчишеский вскрик, и, расталкивая локтями толпу, к краю круга пробился Эмиль Голда.

– Я! – закричал он, размахивая руками. От него все отпрянули, словно от зачумленного. У Адама глаза полезли на лоб.

– Ученик Голда! – рявкнул мессир Леонард. Он тоже был сбит с толку. – Это правда?

– Правда! – закричал мальчишка. – Это я все делал! Это я стащил нож и прятался в тайной комнате! Я! Я! Я!

– Но почему?

– Мне так хотелось.

– ПОЧЕМУ?

Мальчишка насупился и замолчал.

Я не верил ни своим глазам, ни своим ушам. Кто бы мог подумать! Эмиль Голда! Самый обыкновенный подросток! Родители ни в чем не замешаны, сам ни разу не получил серьезного взыскания, хотя и учился более чем посредственно. Единственная зацепка – дружил с Даниилом Мельхиором, которого я подозревал.

Я быстро обернулся на Черного Вэла. На лорде-зелейнике не было лица, и я почувствовал мстительную радость. Получил-таки! Будешь знать, как допрашивать ни в чем не повинных детей!

Леди Ульфрида и Берегиня с двух сторон приблизились к мальчику. Завуч провела ладонями над его макушкой, а боевой маг быстро и ловко обыскала его:

– Ножа при нем нет!

– Куда ты дел нож? – строго спросил мессир Леонард.

– Я сначала хотел его подбросить… ну, кому-нибудь, – промолвил Эмиль, – а потом решил… Я не знал, кому подбросить, и просто выкинул.

– Куда?

Мальчик замолчал. И молчал он так долго, что уснувшие было подозрения всколыхнулись с новой силой.

– В канализацию, – наконец выдавил он.

Это уже было серьезно. Если мальчишка не врал, то достать нож будет уже невозможно. Проще сделать новый и дождаться полнолуния, когда Спурий станет человеком без всяких там ножей. Но до этого срока почти десять дней. Всякое может случиться, если нож все-таки обнаружат!

Странный это был день. Странный и немного пугающий. Виновником оказался тот, кого меньше всего можно было подозревать. Кто-то посторонний, совершенно случайный человек.

Уроки, конечно, было сорваны. Правда, занятия возобновились после обеда, но дети ходили пришибленные. У меня в классе стояла гробовая тишина. Мальчишки боялись даже кашлянуть и расходились после звонка, словно с похорон.

Допрашивать Эмиля Голду не стали – во-первых, мы не имели на это права, а во-вторых, информация, которую он мог выложить, явно предназначалась не для наших ушей. Дама Морана послала запрос в Инквизиторский Совет, и мы со страхом ждали решения.

Вечером все педагоги собрались в учительской. Через час после отбоя по графику надо было заступать группе мессира Леонарда, но ни Лыбедь, ни Невея Виевна, ни даже леди Ульфрида не помышляли о походе. Преступник обнаружен, так что теперь суетиться? Эмиль сидел в Комнате Без Углов, откуда только что выпустили Алису Дагарель, и оставаться в заключении он должен был вплоть до решения Инквизиторского Совета. Можно было радоваться, что вычислили и обезвредили опасного врага, но веселья не получалось.

Снаружи послышались шаги и приглушенные голоса. Потом в двери робко постучали.

– Можно? – В щелку просунулась мальчишеская голова. Это был Антон Буре, приятель Эмиля Голды.

– В чем дело? – Берегиня, как старшая по званию, ибо ни директора, ни второго завуча здесь не было. подняла голову.

– Вот мы тут, – Антон пошире распахнул дверь, и позади него обнаружилась толпа человек тридцать-сорок, – мы тут письмо написали… Про Эмиля!

– Отпустите его! – попросила какая-то девочка с третьего курса. – Он хороший!

– Он ни в чем не виноват! – загалдели ребята. – Он просто так сказал!.. Он невиновен! Простите Эмиля! Он больше не будет!

Среди третьекурсников возвышалось несколько старшеклассников. Я с волнением узнал Ингу Штурм, подругу Вероники, и Кристиана Шульца, брата Кристины, а также двоих «Иванов-Царевичей».

– Вы понимаете, за кого просите? – сдвинула брови Берегиня.

– Понимаем! Еще как понимаем! – снова загалдели дети, а старшекурсники добавили:

– Мы берем его на поруки! Перевоспитаем, если что!

– Но вы даже не представляете, в чем он обвинен!

– Ножик стырил? – фыркнул один из «Царевичей». – Так новый можно сделать. Я сам могу сделать, если надо! А Эмиль тут ни при чем!

– Тогда кто же виноват?

Делегация сникла.

– Кто надо, тот и виноват, а только не Эмиль, – пробурчал Антон. – Честное слово!

Он протянул завучу лист пергамента, одна половина которого была исписана:

– Вот мы тут подписи собрали в его защиту.

Леди Ульфрида, стоявшая ближе всех к двери, взяла пергамент и пробежала глазами неровные строки.

– Я доложу о вашем визите директору, – сказала она. – А пока отправляйтесь к себе!

Держа послание так, словно это был пакт об объявлении войны, леди Ульфрида скрылась в коридоре, ведущем в кабинет директора.

Я сидел ни жив ни мертв. Если ребята правы и Эмиль невиновен, то, выходит, он покрывает настоящего преступника. Вопрос в другом – что заставило его так поступить?.. Я встал и направился вслед за леди Ульфридой.

Она уже все рассказала мессиру Леонарду, и я застал директора вышагивающим по кабинету, цокая копытами так, что на мозаичном полу вспыхивали искры. Петиция лежала на столе. Кроме леди Ульфриды, там была дама Морана. Никто не удивился моему появлению. Еще бы, ведь я был Мортоном. Тем самым Мортоном.

Запинаясь, я изложил коллегам свою точку зрения на виновность Эмиля.

– Вы же исследовали его, миледи, – в заключение обратился я к леди Ульфриде, – что вы почувствовали?

– Понятия не имею, – призналась преподавательница стихийной магии. – Все было, как в тумане. На мальчика, несомненно, было оказано воздействие, причем чары накладывал некто настолько опытный, что могу сказать одно – в нашей школе таких специалистов нет. Даже Лилита – и та не смогла бы справиться лучше.

– В нашей школе нет? Что это значит? – остановился мессир Леонард. – На территории МИФ находится посторонний?

– Да. Или у кого-то из наших учеников потенциал гораздо выше, чем можно себе представить. Просто он до поры до времени скрывал свои истинные возможности…

– И заставил Эмиля взять на себя чужую вину! – закончил я.

– Вы ошибаетесь, Максимилиан! – осадила меня леди Ульфрида. – Эмиля НИКТО НЕ ЗАСТАВЛЯЛ это делать. Он сам захотел покрыть преступника. Просто тот, кого он спасает ценой своей чести и свободы, сумел придать ему необходимую решимость, твердость духа и поставил в его сознании мощный блок, чтобы мы не смогли пробиться к памяти мальчика с помощью гипноза.

– Значит, мы не сможем узнать, кто истинный преступник?

– Сможем, почему же нет? – сказала дама Морана. – Я сейчас же отправлю дополнительное извещение в Инквизиторский Совет. Они наверняка располагают специалистами, которые сумеют извлечь необходимую информацию, как бы преступник ни прятал ее. Разоблачение – лишь вопрос времени.

Я молчал, переводя взгляд с одного собеседника на другого. Меня снедали сомнения. Да, конечно, нужно узнать, кто в школе решил возродить секту Белого Мигуна и охотится на меня. Конечно, преступник должен быть наказан. Но это же ребенок! Неужели они не понимают, что отдают Инквизиторам мальчика? Мальчишку лет тринадцати-четырнадцати? У дамы Мораны старший сын прошел через застенки Инквизиторского Совета и покончил с собой. Неужели она настолько очерствела, что готова пожелать такой же участи чужому сыну? И еще, – вдруг мелькнула у меня мысль, – а что, если взять на себя вину другого Эмиля заставила обыкновенная мальчишеская дружба? А вдруг он просто спасал друга?

…Когда я учился в школе, у меня не было настоящих друзей. Разве что несколько приятелей, с которыми было интересно общаться и которые терпели меня, был брат, на которого я мог положиться, была Анастасия Мельник, русская красавица, ради которой я был готов умереть… Но друга, такого, чтобы пожертвовал ради меня всем, – такого друга у меня не было. Впрочем, мне ни разу не грозила смертельная опасность… А если бы грозила? Если бы я написал моим бывшим сокурсникам, что меня хотят убить? Кто из них примчится через сотни и тысячи километров мне на помощь? Никто. Потому что настоящая дружба встречается так же редко, как настоящая любовь.

– Извините, – подал я голос, – а Эмиль Голда – его родители были сектантами?

– Да. Так же, как и у его приятеля Антона. У одного – мать, у другого – отец. Вообще-то в нашей школе таких детей не так много – кроме этих двоих, еще трое-четверо.

М-да, маленькие сектанты. Неудивительно, что они крепко держатся друг за друга. И наверное, именно из-за этого так крепко сдружились с Даниилом Мельхиором, чей отец отдал жизнь…

Тьма рассеялась, и брызнул свет, такой яркий, что стало больно не только глазам, но и душе. Оставался один-единственный вопрос – кто из них двоих? Ошибиться отчаянно не хотелось – это профессионалы имеют право на ошибку, а я дилетант. Но Черный Вэл допрашивал именно Даниила Мельхиора! Даниила, который уже попадал в переплет. Даниила, чей отец освободил Белого Мигуна из заточения.

Надо было поговорить с ребятами.

Делегация все стояла у окна, но подойти к ним я не смог – возле ребят уже обнаружился Черный Вэл. Он возвышался над ними, как орел, и его скрипучий голос долетал до меня безо всяких усилий, словно зелейник знал, что я буду поблизости.

– Вы понимаете, что ожидает вашего приятеля? – говорил он. – О нем доложили Инквизиторскому Совету!

– Эмиль ни в чем не виноват! – бросился защищать друга Антон.

– Я это знаю, – с ледяным спокойствием кивнул Вэл. – Более того, я знаю, что на самом деле Эмиль покрывает кое-кого другого, истинного виновника всех событий. И вы тоже знаете, кто виноват на самом деле.

Ребята загалдели, повторяя, что Черный Вэл ошибается.

– Это глупое геройство, – покачал тот головой. – Я никогда не ошибаюсь. И не называю вам ЕГО имени только потому, что мне самому не нужно, чтобы он оказался в руках Инквизиции. Я его предупреждал. Я он не захотел меня слушать. Так передайте ему, что я буду ждать. В любое время, в любом месте. Пусть приходит. Мои условия он знает. Если хочет спасти Эмиля, пусть соглашается на все и без споров!

Ребята молчали, изумленные таким поворотом дела.

– И запомните, – Вэл перешел на шепот, – в инквизиторских застенках несладко. Не честь, не свобода – сама жизнь Эмиля Голды в ваших руках. Инквизиторы убьют его – просто от досады, что не добились правды. А потом примутся за вас. Я же могу вас всех спасти. Если тот, о ком я говорю, сам придет ко мне. Понимаете – сам!

Не прибавив более ни слова, он повернулся и ушел. И я, и дети с одинаковым страхом смотрели ему вслед. Меня так и подмывало броситься обратно в учительскую и рассказать, как зелейник плетет свою паутину.

Не знаю, что меня остановило. Может быть, просто моя трусость. Ведь я боялся Черного Вэла. И опасался совершить ошибку.

Во время ужина я увидел Веронику – и сердце мое забилось так гулко, что, наверное, было слышно остальным учителям. Я кусал губы и старался изо всех сил делать вид, что меня не интересует эта шестикурсница, но голова сама поворачивалась вслед за нею. Я боялся этого чувства – и в то же время желал, наконец, испытать, каково это – любить. Не в силах больше сдерживаться, я вскочил с места, едва девушка направилась к выходу.

Мы покинули столовую почти одновременно – у меня хватило твердости духа задержаться возле буфета и выпить стакан чая прежде, чем сорваться с места, и затем с несолидной для учителя скоростью вылетел вон.

Вероника медленно шла по холлу, направляясь к лестнице на третий этаж. Раскуроченные доспехи уже привели в божеский вид, и первый этаж замка выглядел как всегда. Парадная дверь была распахнута.

Я догнал девушку как раз посреди холла. Она обернулась, услышав мои шаги, улыбнулась, и сердце у меня упало. Великие боги! Как сладко, когда тебе улыбаются!

– Привет, Вероника, – сказал я.

– Здравствуй… те.

– Как жизнь?

– Все хорошо.

– Знаешь, что случилось ночью?

– Вся школа знает.

– Спурий Волчий Хвост напал на меня. Если бы не оберег…

– Как – напал? – Глаза девушки распахнулись во всю ширь.

– Так. Ему приказали. Тот, кто украл нож. Ты знаешь, что мастер Спурий – оборотень?

– Да, с первого курса.

– Так вот. Нож ему был нужен, чтобы превращаться в волка. Тот, кто украл нож, управляет им. Именно он заставил Волчьего Хвоста броситься на меня.

– Но почему?

– Я же Мортон. Забыла?

– Не может этого быть! – прошептала девушка. – Я не верю! Нет! Он не мог!

– Ты знаешь, кто это?

– Нет! Нет! – Вероника бросилась ко мне, обхватила руками. – Он не мог этого сделать!

– Это не Эмиль Голда?

– Нет! Но я обещала молчать! И вам я не скажу… Простите меня!

Сбоку послышались шаги. Кто-то из учителей возвращался из столовой. Я схватил девушку за руку, и мы нырнули за колонну. Тут стоял доспех, закрывающий нас от посторонних глаз. Я прижал Веронику к стене, поскольку моя учительская мантия была темнее ее платья. Девушка жарко дышала мне в шею.

Мимо нас прошли Берегиня и дама Морана. Они ни о чем не разговаривали, но я почувствовал, что обе дамы только что закончили важный разговор и пришли к общему мнению.

– Что ты знаешь? – прошептал я, когда завучи отошли достаточно далеко. – Ты знаешь, кто мог украсть нож и натравить на меня оборотня?

Девушка затрясла головой. Я знал, что она мне врет. Врет, несмотря ни на что.

– Не хочешь говорить – не говори, – согласился я. – Просто кивай, если я сам скажу правду… Итак, в школе известно, что случилось ночью?

Она кивнула.

– Это знают все?

– Почти, – прошептала Вероника после недолгого молчания.

– Все дети?

Она снова кивнула.

– Дети знают правду и молчат?

На этот раз был не кивок – просто ресницы качнулись вверх-вниз. Но мне этого было достаточно. Дети все знают. Они знают, кто выводил кровавые надписи, они знают или догадываются о возрождении секты Белого Мигуна. Они знают, кто стоит во главе секты – и молчат.

– Почему вы молчите? Вы боитесь довериться взрослым?

Вероника смотрела куда-то вдаль, и в ее глазах светилась горечь.

– Потому что взрослые все знают лучше нас, – наконец прошептала девушка. – Потому что они всегда правы. Потому что они думают, будто у них есть право распоряжаться чужими жизнями. Потому что мы сами хотим во всем разобраться.

– Но ведь это опасно! Адам Лекс пробовал – и теперь лежит в больнице! Вот она, ваша самостоятельность! Мы за вас отвечаем! И у нас есть право решать, что хорошо, а что нет!

– Хорошо только для вас! – воскликнула девушка, и глаза ее внезапно наполнились слезами. – А особенно для одного бесчувственного чурбана, который думает, что если он старше, то уже больше ничего не хочет!

Выпалив эту тираду, она оттолкнула меня так, что я чуть не потерял равновесие и схватился за доспехи, чтобы не упасть.