Текст книги "Тайна лорда Моргана"

Автор книги: Галина Романова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 17 (всего у книги 25 страниц)

Наверное, я чересчур загляделся в зеркало, и оно вправду было волшебное, поскольку внезапно понял, что отражаюсь в нем не один.

Когда до меня дошло, что за спиной у меня стоят еще трое, у меня едва не подкосились ноги. Этих троих я видел впервые в жизни! В темноте было очень трудно рассмотреть их лица, я лишь чудом догадался, что это двое мужчин и девушка. Она цеплялась за руку одного мужчины, а другой держался чуть в стороне. И он стоял возле журнального столика, на котором…

Да, этот человек был единственным, кто отражался в зеркале ВМЕСТЕ с интерьером. Журнальный столик БЫЛ за моей спиной, и незнакомец стоял как раз между ним и креслом. Наши глаза встретились…

Я мог бы успеть обернуться и увидеть его воочию, но в этот миг голова у меня закружилась, и я покачнулся. В глазах потемнело. Чувствуя, что теряю сознание, я протянул руки, ища опору – и зеркальная поверхность подалась под пальцами!

Мужчина и девушка ожили. Все еще держась за руки, они шагнули ко мне, готовые подхватить. Глаза девушки расширились, она рванулась вперед – и я неожиданно узнал в ней свою мать.

Наверное, я все-таки закричал – скорее от удивления, чем от страха, потому что внезапно раздался ответный крик.

И я упал.

Падая, я задел виском кованую раму зеркала, и боль немного отрезвила меня. Однако желание встретиться с родителями было настолько сильным, что я тут же вскочил и снова бросился к зеркалу, протягивая руки. Родители были там – я успел увидеть их лица, мутные в темноте. Они рвались ко мне, и надо было сделать один-единственный, последний шаг – и мы будем вместе.

И в этот миг кто-то грубо схватил меня поперек туловища и отбросил прочь. Я рухнул в кресло, больно ударившись ребрами о подлокотник, а надо мной выросла Берегиня. Лицо ее было так ужасно, что я оцепенел. Сама Смерть смотрела на меня. Старуха схватила меня за плечо и ударила по щеке.

– Дурак! Телок! Идиот! – с каждым новым словом она снова и снова била меня по лицу. – Дрянь! Ты что не знаешь, как опасно заглядывать в заговоренные зеркала?

Щеки мои горели, в носу было горячо и мокро. Я потрогал его и увидел на пальцах кровь. Вид ее вернул мне способность рассуждать.

– Что это было? – спросил я.

– Оно зачаровано. – Дама Труда была тут же и копошилась перед зеркалом, доставая из сумки на боку какие-то колдовские мелочи. – Девочки, помогите мне! Нужны свечи и чистая вода!

В рекреации вспыхнул свет. Я зажмурился. Рядом послышались шаги и голоса – дама Труда давала выскочившим на шум старшекурсницам указания, как и что делать. Она готовилась нейтрализовать заклятие, наложенное на зеркало.

– Возьмите! – раздался над ухом голос Вероники. – У вас кровь!

Мокрая тряпица коснулась моего носа, но руку тот час отвели.

– Ему полезно, – огрызнулась Берегиня. Она так стояла надо мной, держа меня за плечи. – Кровь снимает любые чары. Достаточно самой маленькой царапины – и заклятие спадет.

Я открыл глаза. Вероника, в одной ночной сорочке, стояла надо мной. В руках у нее был мой собственный платок, на котором темнели пятна свежей крови. Я улыбнулся девушке:

– Ты как?

– Нормально. Я слышала ваш крик. Я не спала.

– Почему?

– После той Комнаты, – ее передернуло, – просто не смогла уснуть.

– Если бы ты рассказала, что делала ночью на четвертом этаже, тебя, наверное, не посадили в Комнату Без Углов, – сказал я.

– Этого я не сказала бы даже Инквизиторскому Совету, – отчеканила девушка, и я понял, что это был ответ.

Берегиня переводила взгляд с Вероники на меня и обратно и наконец решила вмешаться.

– Твоя бессонница, девочка, спасла ему рассудок, – грубовато заявила она. – Благодари ее! – Это уже относилось ко мне.

Я взял Веронику за руку. Мне вдруг показалось, что это будет правильно. Девушка покраснела и ответила мне таким влюбленным взором, что я почти растаял. Почти – потому что в этот миг вспомнил еще кое-что. И это меня встревожило.

– Берегиня, – пожав пальцы Вероники, я повернулся к боевому магу, – здесь был кое-кто. Тот, кто принес зеркало в рекреацию. Я видел его отражение. Он стоял тут, за этим же самым креслом, а потом…

– Так! – Боевой маг мгновенно подобралась, и от ее командирского голоса все вздрогнули, а дама Труда сбилась с заклинания. – Слушать сюда! Если кто-то хоть пикнет об этом происшествии – сразу отправится в Комнату Без Углов. На неделю!.. Кстати, – сухой палец ткнулся мне в грудь, – к тебе это тоже относится!

– А почему? – подала голос Алиса Дагарель, еще одна девушка с шестого курса.

– За болтовню. И вы пойдете туда первая. Собирайте вещи.

Алиса побледнела. Вероника вцепилась мне в запястье.

– Та, кто просто откроет рот и скажет еще хоть слово, станет второй! – предупредила Берегиня и отправилась в комнату Алисы за ее вещами. – Всем спать!

Расколдованное зеркало перевернули к стене и очертили двойным кругом. Вероника, дрожа как осиновый лист, убежала к себе. Алису Дагарель увели, свет в рекреации погасили. Ночь продолжалась.

Берегиня и дама Труда все утро инструктировали меня, как и что говорить о ночном происшествии. Все-таки скрыть появление зеркала в рекреации старшекурсниц не сумели, да и запертая в Комнате Без Углов ученица – тоже событие неординарное. Хорошо еще, было воскресенье. Все учителя до вечера сидели в учительской, обсуждая странное событие. Меня допрашивала сама Невея Виевна, с помощью настойки мухомора введя в транс, чтобы я вспомнил лицо злодея. Сложность заключалась в том, что в зеркале я видел ОТРАЖЕНИЕ, а на самом деле незнакомец мог выглядеть как угодно. Если бы я успел обернуться, то узнал его истинное обличье.

Колдовали и над самим зеркалом. Мессир Леонард проторчал перед ним весь день, пытаясь сместить время и вызвать напугавшее меня изображение, но потерпел неудачу. Я знал, почему – ведь зрелище было предназначено для меня, а меня-то к зеркалу и близко не подпускали. Хотя заклятие с него было снято, неизвестно, как я себя поведу.

Я ходил как в воду опущенный. И не только из-за потенциальной опасности, которой подвергался, ведь там, в зеркале, были мои родители, мои настоящие родители. Я их видел, и они видели меня. И кое-кто очень хотел, чтобы я с ними встретился. Но зачем?

Ответ напрашивался сам собой – Тайна семьи Мортон. Мой отец умер, будучи ее Хранителем. Я Тайны не знал, но если бы мы встретились…

Вот тут-то и начинались загадки. КАК мы могли встретиться, если он мертвый, а я живой? КАК отец передал бы мне Тайну? И КТО собирался устроить нашу встречу?

Обедали и завтракали учителя вместе с учениками, и лишь на ужин, который растягивался часа на два с половиной, приходили кто как. Все еще во власти сомнений, я спустился на первый этаж, занял свой столик в столовой, где брауни и домовики как раз заканчивали сервировку.

Мой блуждающий по залу взгляд наткнулся на группу старшекурсниц. Вероника была там – как обычно, она болтала с подружками, чему-то хихикала, и меня вдруг обожгло теплом. Все-таки она чудесная девушка. Удивительная! И как это я раньше не замечал? Я улыбнулся, вспомнив ее смущение и слова Берегини: «Своей бессонницей ты спасла ему рассудок». Вероника меня спасла. От этой мысли мне стало еще теплее и даже тревоги отступили.

Я уже набрался смелости, чтобы встать и подойти к девушкам, но тут возле меня возник наш завхоз. Эта загадочная личность, как говорили, когда-то был учеником школы, потом остался работать лаборантом, но после одного происшествия был вынужден уволиться. Однако при школе так и остался. Года два он просто болтался по этажам, самовольно назначив себя старшим над брауни, а потом мессир Леонард решил сделать его завхозом. Мне он больше напоминал лапландского шамана – что обликом, что одеждой. А как его зовут, я не знаю до сих пор.

– Вам письмо, – сказал завхоз и протянул мне конверт синей бумаги.

Мне давно никто не писал – даже семейство Граф словно забыло о моем существовании, и руки у меня дрожали, когда я вскрывал его. Внутри оказался знакомый лист пергамента – на сей раз с тисненой золотой печатью, – писали на официальной бумаге, предназначенной для приказов по Министерству. Видимо автор работал в Министерстве и слишком спешил, если схватил бумагу, которая могла его выдать.

«Максимилиан, – почерк был тот самый, моего знакомого незнакомца, – только что я узнал о ночном происшествии и крайне этим обеспокоен. Ты рискуешь жизнью, относясь к себе столь безответственно. Если хочешь жить, запомни раз и навсегда: ДЕРЖИСЬ ПОДАЛЬШЕ ОТ ЗЕРКАЛ, особенно ночью».

Подписи, как обычно, не было.

Глава 13

Теперь к патрулированию я относился с максимальной серьезностью. Обрадованная этим Берегиня тут же нацепила на меня кольчугу, которая отражала стрелы, арбалетные болты, копья, метательные ножи и бумеранги, а также заставила выучить шесть боевых заклинаний. Перед началом очередного похода она проверила, как я их запомнил, и в результате этой «проверки» я сейчас волочился в хвосте нашей маленькой колонны, еле передвигая ноги от усталости. Да еще кольчуга сама по себе была тяжеленной.

В этот раз нас было пятеро – нежданно-негаданно свои услуги предложил… кто бы вы думали? Безумный Проповедник! Дело в том, что прошлой ночью кое-кого все-таки заметили. По школе в самом деле бегал некто незнакомый. Черный Вэл – патрулировала его группа – погнался за ним, но упустил. И мы были убеждены, что нападем на след.

Привидения знали обо всем. Прилежный Ученик рвал на себе волосы и причитал, что должен был разнюхать и опознать незнакомца или хотя бы успеть предупредить учителей. В результате он самоустранился от дальнейших поисков, и его место занял Проповедник. Ради такого случая он даже сменил гнев на милость относительно магии и сейчас плыл возле Берегини и вещал, перебирая четки:

– Нет сомнения, что здесь мы имеем дело с кознями Сатаны… прости, Господи, – перекрестился он. – Ибо только Враг Рода Человеческого способен так изменить свою личину, что даже обитатели потустороннего мира не могут его узнать! И только Он может принять какое угодно обличье, ибо Он многолик, хитер, коварен и поджидает на каждом углу. Только пост, молитва, покаяние и самоуничижение способны очистить нас от его поползновений. И если мы все покаемся в грехе чародейства…

– Заткнись, – прошипела Берегиня. – Я из-за тебя не могу прислушаться!

– О женщина, вместилище пороков! Ввергнувшая человека в грех и лишившая нас благодати Рая! – возопил Проповедник. – Покайся в помыслах своих нечистых и делах твоих грязных! Ибо ежели бы не ты…

– То не было бы и человечества! – оборвала его Берегиня. – Жили бы только Адам и Ева!.. Лучше поблагодарил бы женщин за то, что существуешь!

– Разве это – существование? – взвыл Проповедник, но Берегиня сделала перед его носом пасс, и он заткнулся, беззвучно хлопая ртом, как рыба.

– Там кто-то есть! – прошипела боевой маг. – Слетай, погляди!

Я замер, прислушиваясь. Мы стояли в двух шагах от лестницы, ведущей наверх. Наш маршрут пролегал мимо нее, к переходу на нижние этажи. Стояла мертвая тишина, и я был просто удивлен, как это Берегиня смогла что-то учуять. Дама Труда пискнула и спряталась за колонну. Спурий, снова в обличье волка, вздыбил на загривке шерсть. Лилита быстро вскинула руки.

Проповедник продолжал беззвучно махать руками и корчить рожи, но не трогался с места. На его пухлом лице было написано: «Пытайте, как хотите – все равно мы победим!» Правильно истолковав его пантомиму, Берегиня отмахнулась от привидения, сделала знак Спурию, чтобы выдвигался вперед, и оборотень шагнул вперед.

Но не успел он поставить лапу на первую ступеньку лестницы, как сверху раздался грохот. Сверкнула вспышка…

Берегиня умела двигаться бесшумно. Она просто размазалась в воздухе, устремляясь к невидимой цели. Спурий ненамного отстал, одним прыжком покрывая сразу половину пролета. Мы с Лилитой рванули следом, бросив даму Труду и Проповедника. И, клянусь чем угодно, но я слышал топот убегавших ног!

Боевой маг умела двигаться не только бесшумно, но и быстро, однако ее опередили. Спурий, вылетев на этаж, прыжками умчался в темноту, а я, поднявшись, обнаружил Берегиню стоящей на коленях над распростертым телом. В воздухе сильно пахло паленым и магией.

Лилита крутнулась на месте:

– Здесь был бой.

– Знаю, – рыкнула Берегиня. – Лучше помоги!.. Ох, Иван-царевич, что же ты наделал!

Я сделал шаг и рухнул на колени. Кольчуга вдруг показалась мне неимоверно тяжелой – может быть, оттого, что воздух тут был просто пропитан враждебной магией, а может быть, от зрелища, открывшегося моим глазам.

Это был не настоящий этаж, а пространство МЕЖДУ этажами, так сказать, запасной этаж. Вдаль уходил узкий ряд колонн, а возле лестницы в стене находились две низкие двери. Одна из них была распахнута настежь, и на пороге лежал Адам Лекс.

Юноша потерял сознание, запрокинувшееся лицо его было бледным и пустым. Берегиня дрожащими руками расстегивала на нем куртку. Пальцы ее были перепачканы в чем-то темном.

– Иван-царевич, Иван-царевич, бормотала она. – Ох, мальчик мой! Ну зачем тебе…

Я заметил, что Адам был в доспехе и защитном снаряжении – ученическом комплекте. Рядом валялось его оружие. Когда Берегиня добралась наконец до его груди, он застонал.

Лилита наконец присоединилась к Берегине, и они вдвоем захлопотали над юношей. Я, оставшись не у дел, обратил внимание на дверь, возле которой он лежал.

Крошечная каморка была погружена во тьму. Из нее пахло нежилым помещением, сыростью и плесенью. Осторожно, на четвереньках, я подобрался к проему и заглянул внутрь.

– Куда? – прошипела мне в спину Берегиня. – Назад! Там опасно!

– Что это за комнатка? – спросил я.

– Неважно. – Боевой маг отстегнула лишние детали доспеха и, подсунув руки под плечи и колени Адама, с усилием встала, неся юношу на руках. – Пошли.

Адам опять застонал.

– Спурий! – позвала Лилита.

– Не…когда ждать, – с натугой выдохнула Берегиня и, чуть пошатываясь под тяжестью ноши, заковыляла к лестнице.

Навстречу ей выплыл Безумный Проповедник. Он все еще не мог говорить, но глаза его полезли на лоб при виде Адама.

– Охраняй, – приказала ему Берегиня.

Лилита осталась возле каморки, ожидая Спурия, а я пошел вместе с Берегиней. Адам не шевелился и не стонал. Руки и ноги его болтались, словно у мертвого, голова беспомощно запрокинулась. Боевой маг шла медленно, ступая очень осторожно, а я только семенил рядом, понимая, что ничем не смогу помочь. Я видел, с каким трудом даются ей шаги, особенно последний подъем к медпункту. Дважды Берегиня споткнулась, но устояла на ногах. Лицо ее словно окаменело, и мне казалось, что она с трудом сдерживает слезы. Адам Лекс был ее любимцем, и если он умрет, она будет переживать больше нас всех, вместе взятых.

На наше счастье, Невея Виевна сразу почувствовала наше присутствие. Берегиня со своей ношей еще не успела переступить порог больницы, как лихоманка уже выплыла навстречу. Глубокие провалы на месте ее глаз сузились, когда она увидела ожоги и раны на груди юноши.

– Клади, – распорядилась Невея, указывая на ряд пустых коек. Болеть в ЭТОЙ больнице никому не хотелось.

Берегиня со стоном уронила тяжелого Адама на постель и начала раздевать. Упал на пол стеганый доспех, за ним последовали сапоги, поддоспешник и рубашка, потом штаны. Все это время Невея вертелась подле, то и дело заглядывая через плечо боевого мага, а однажды приблизилась к постели с другой стороны, и я затаил дыхание. Наша целительница сразу может определить, будет жить больной или нет. Если она хоть раз подойдет к изголовью – все, можно заказывать гроб. Человек промучается еще несколько часов или дней, но умрет, несмотря ни на что. Невея остановилась у груди Адама, покачала маленькой сухой головой и отошла.

Вскоре она вернулась, протянула Берегине горшочек:

– Натри ему грудь. – И встала, делая пассы руками. Я отступил подальше, чтобы меня не задело потоком ее целительных сил.

Мазь была жуткой на вид. При свете двух свечей она напоминала болотную тину и воняла так же отвратительно. Закончив дело, Берегиня уселась в изножье Лексовой кровати. Юноша лежал бледный, не подавая признаков жизни. Только хриплое дыхание, вырывавшееся из его груди, говорило, что он еще жив.

– Чего сидишь? – Невея опять закружила вокруг постели, как стервятник возле падали. – Иди к себе.

– Он будет жить? – каким-то странным, надломленным голосом спросила Берегиня.

– Утром узнаешь. Уведи ее, – кивнула лихоманка мне.

Я робко тронул боевого мага за плечо. Старуха нехотя поднялась, и мы попятились к дверям. Последнее, Что я увидел, была нежить, склонившаяся над самым лицом Лекса.

Враз постарев, Берегиня цеплялась за мой локоть. Я видел, как блестят ее глаза. Лекс был ее любимцем. Боевой маг не имела детей и ко всем своим ученикам относилась, как к родным внукам. Вряд ли она сможет работать в школе, если Адам умрет.

– Я провожу вас? – осторожно предложил я.

Старуха кивнула.

Весть о ночной трагедии разнеслась по школе, как вихрь. Уже за завтраком все знали о ней, и история обрастала подробностями с каждым пересказом. Сюжет был таков: на боковом этаже была обнаружена тайная комната, где прятался тот, кто пакостил в школе. Адам Лекс выследил злодея и сразился с ним, но тот оказался сильнее и ранил юношу. Теперь Лекс умирает в медпункте, и ничто не в силах ему помочь.

Насчет умирания Адама Лекса дети, конечно, преувеличили, но остальное оказалось чистой правдой. В каморке при свете дня нашли пропавшие из библиотеки книги по черной магии, кое-какие колдовские вещи и баночку с кровью. Владельца этих вещей отыскать не удалось – Спурий, кинувшийся в погоню, за первым же поворотом потерял след и, как ни гонялся по школе до утра, выследить преступника не сумел. Правда, его можно было вычислить – среди книг нашли несколько старых, двадцатилетней давности, брошюр и листовок, которые печатала секта Белого Мигуна. На обложках брошюр отыскался ЗНАК Мигуна…

– Мы должны немедленно поставить в известность Инквизиторский Совет, – бушевала дама Морана. – Совершено нападение на ученика! В школе действует секта! Необходимо изолировать всех детей, чьи родители были в секте!

– Но это же дети! Поймите, они…

Но завуч не слышала директора.

– Они вышли на тропу войны! Сегодня пострадал Лекс, кто следующий?

– Ученик Лекс пострадал по собственной вине! Никто не просил его самостоятельно заниматься поисками преступника.

– За это он понесет наказание, когда поправится, – кивнула дама Морана. – Но мы обязаны принять меры. Это наш долг!

– А я бы повременил с таким решением, – стоял на своем директор. – В конце концов, у нас есть шанс…

– Какой? Что преступник раскается и сам придет с повинной?

– Да! Не забывайте – это ребенок! Ни в одном ребенке зло не может сидеть НАСТОЛЬКО глубоко, чтобы он не осознавал, что натворил!

– Дети более жестоки, чем взрослые. Они действуют по велению души, в то время как…

– В то время как души их еще не отравлены ядом взрослой жизни. Каждый ребенок добр – просто не у всех получается проявлять свою доброту. Я работаю педагогом уже несколько веков, я знаю, что говорю. Злых детей нет!

– Скажите это Адаму Лексу!.. Нет, я завтра же поставлю в известность Инквизиторский Совет!..

Я не стал дослушивать спор директора и завуча до конца и тихо ушел к себе. Мне было особенно тяжело, потому что это напрямую касалось меня. Ведь Белый Мигун – или его сообщники здесь – охотился за мной как за потенциальным Хранителем Тайны Мортонов. Уже несколько раз я мог оказаться в их руках – всякий раз меня спасала случайность. Но однажды все случайности будут учтены и тогда…

В тот день на шестом курсе у меня была контрольная по хищникам. Я раздал опросные листы, засек время и стал наблюдать, как школьники скрипят перьями. Обе группы – девушки и юноши – сидели вместе. И я заметил, что Кристиан Шульц вместо того, чтобы отвечать на вопросы, смотрит куда-то через плечо.

– Ученик Шульц, в чем дело?

Он так и подпрыгнул:

– Н-ничего.

– Тогда займитесь делом.

– Но мастер Мортон, Крис…

– Что?

Кристиан смотрел не на меня.. Проследив за его взглядом, я увидел, что его сестра-близнец Кристина полулежит на парте, закрыв лицо руками. Вероника, сидевшая с нею, осторожно обнимала подругу за плечи.

Я подошел к девушкам:

– Что случилось?

– Это из-за Адама, – объяснила Вероника, и Кристина громко всхлипнула. – Они… ну, в общем, они дружили и…

Контрольная была забыта. Кое-кто на задних партах даже вскочил, чтобы лучше видеть и слышать. Я потрепал Кристину по плечу:

– Ученица Шульц… Кристина!

Девушка подняла голову. Она плакала, и цветные дорожки от размазавшейся косметики бежали по ее щекам. Вероника глядела на меня жалобными глазами.

– Контрольную можешь не писать, – сказал я Кристине. – Сходи умойся в живом уголке и посиди там немного. Когда успокоишься, вернись в класс… А все остальные продолжают заниматься делом!

После уроков мы с Кристиной отправились в больницу к Лексу. Вероника увязалась с нами – якобы поддержать подругу. Но на самом деле в глубине души я знал, что девушка пошла ради меня. Я ей нравился и кажется, она мне…

В больнице народу было неожиданно много. В коридоре торчал весь седьмой курс в полном составе, а у постели больного столпились остальные «Царевичи» во главе с Берегиней. Боевой маг была в своей учительской мантии, и я понял, что она тоже только что вела уроки. Просто удивительно, какая у нее сила воли!

Белый как полотно, Адам Лекс лежал на постели. Кристина, ахнув, кинулась к нему, и Берегиня еле успела перехватить девушку, удерживая на месте.

– Он еще не приходил в себя, – сказала она.

Невея Виевна, вся в белом, как никогда сильно напоминая хрестоматийный образ Смерти – не хватало только косы в костлявых пальцах, – курсировала туда-сюда между коек и ворчала:

– Даже во время эпидемии бубонной чумы у меня в больнице не было столько народа! Куда катится мир? – однако к постели Адама она не приближалась, и я счел это добрым знаком.

Из-за ширмы, где обычно хранились лекарственные препараты, вышел Черный Вэл собственной персоной, неся пробирку, которая воняла нашатырем и еще чем-то. Решительно отстранив ревниво встрепенувшуюся Берегиню, он склонился над больным:

– Сейчас он очнется…

Действительно, Адам вздохнул и медленно открыл глаза. Кристина молча заплакала, а Вероника крепко схватила меня за руку.

Берегиня устремилась к своему любимцу:

– Адам! Адам, ты меня слышишь?

Юноша повел глазами по сторонам и остановился на Черном Вэле.

– Вы были правы, – прошептал он еле слышно. – Это был он… Я хотел его остановить… Простите меня…

– Все хорошо. – Вэл погладил юношу по волосам.

– Он ушел, – прошептал тот. – Я не сумел…

– Тебе не за что себя винить.

– Все равно…

Услышав разговор, Невея встрепенулась.

– Это что еще такое? – завопила она, кидаясь к постели. – Что за допросы на моей территории? Вэл, ты опять? Уйди немедля!

– Не подходи, – прошипел зелейник, вскакивая и вставая между лихоманкой и Адамом.

– Ты его убьешь своей вонючкой!

– А ты – своим прикосновением!

– У него лихорадка!

– Нет! Он будет жить. Он важный свидетель!

– В самом деле, Невея, – подала голос Берегиня, – ты хочешь убить ученика?

– Кое-кто уже чуть не убил его, когда послал на смерть, – парировала та. – Насколько я понимаю, твой «Царевич» не случайно оказался возле тайной комнаты? Его туда послали!

Боевой маг обернулась на Вэла. Как и я, она слышала слова Адама: «Вы были правы». Значит, Адам и Черный Вэл знали, кто находится в комнате.

– Вэл, – видимо, мы с Берегиней подумали об одном и том же, – что это значит?

Зелейник скривился, словно от зубной боли.

– Я должен был кое-что проверить, – процедил он и вышел.

Вероника все еще цеплялась за мою руку. Я отодвинул от себя девушку. Мне надо было хорошенько подумать.

До самого вечера я не находил себе места. И даже после ужина продолжал мерить шагами свою комнату. Адам и Черный Вэл были союзниками. Они вместе следили за… за кем?

Ответ на первый вопрос напрашивался сам собой – в школе происходят странные события, и связаны они с возрождением секты Белого Мигуна. Черный Вэл – бывший боевик этой секты, он любил Мигуна и до сих пор сохранил светлые воспоминания о своей юности. И он…

Я остановился, как будто напоролся на стену, и хлопнул себя по лбу. Цепочка выстроилась мгновенно и была такой четкой, что мне стало страшно.

Адам Лекс. «Иван-Царевич» Берегини, ее любимец и будущий боевой маг. Недели три назад он попросил о дополнительных занятиях, чтобы защищаться. Попросил после того, как с ним о чем-то переговорили Эмиль Голда и Антон – приятели Даниила Мельхиора. Даниила Мельхиора, чей отец тоже был сектантом и отдал жизнь за свободу Белого Мигуна. Совсем недавно Черный Вэл допрашивал Даниила о том, как умер его отец.

Адам Лекс следил за Даниилом по просьбе Черного Вэла! Круг подозреваемых сузился до пары имен – Вэл и Даниил. Оба связаны с сектой, оба могут способствовать ее возрождению. У Черного Вэла колоссальный опыт, а у Даниила – черная магия, которой лишен Вэл. Сначала они могли быть даже союзниками, но когда встал вопрос о власти, их пути разошлись. Маг, лишенный магии, ничто в волшебном мире. По возрасту и опыту именно Даниил должен подчиняться Вэлу, но мальчишка не захотел этого. И тогда лорд-зелейник решил применить силу. А то и вовсе задумался об устранении конкурента. И подговорил на это Адама.

Да, все так и происходило. Я чувствовал это, но одновременно меня не оставляла мысль, что где-то в стройные ряды умозаключений вкралась ошибка.

Адам Лекс не умер, хотя все еще находился в больнице. И дама Морана все еще не сообщила о делах в школе Инквизиторскому Совету. Наверное, она тоже проводила собственное расследование или же хотела, чтобы директор совершил ошибку и можно было обставить дело так, чтобы мессира Леонарда сместили с должности. Но, как бы то ни было, жизнь шла своим чередом.

Несмотря на то что здесь было намного севернее, чем у меня на родине, в воздухе чувствовалась весна. Сугробы начали оседать и таять. Небо синело, в полдень сладко пахло сырой водой и прелью, а воздух в роще звенел от птичьих голосов. У самца-единорога испортилось настроение – начинался период гона. Он стал злобным, пробовал кусаться и подчинялся только девушкам. Самка тоже нервничала и, напротив, слушалась только меня.

Я выгуливал единорогов в школьном парке. Правда, я был не один – самца пасли сразу две девушки, по очереди окликая огромного зверя. Самочка бегала кругами, игриво подкидывая задние ноги, и самец то кидался за подругой, то рыскал вокруг в поисках соперника. Причем всякий раз за неимением других единорогов врагом номер один он выбирал меня. И если бы не девушки…

Моими спутницами были Вероника и Инга. Кристина все дни пропадала возле Адама и сейчас сидела возле него, благо было воскресенье. А Вероника за последнее время стала моей спутницей. Правда, официально это называлось «занятие в кружке», и я иногда с волнением думал, что будет, если узнают правду.

А правда пугала меня еще больше, чем мысли о возрождении секты Белого Мигуна. Состояла она в том, что Вероника мне нравилась.

Это было какое-то наваждение. Но девушка снилась мне чуть ли не каждую ночь, а когда я видел ее, то всякий раз начинал улыбаться, вне зависимости от того, что думал и делал в этот момент. Иногда мне стоило огромных усилий скрывать свои чувства, но я должен был давить в себе посторонние мысли потому, что продолжал оставаться для нее учителем, и еще меня пугала внезапность вспыхнувшей симпатии.

Прижав уши, единорог опять пошел на меня в атаку, но Вероника подскочила ко мне и взмахнула рукой:

– Стоять, Дымка!

Единороги не все белые. Наша пара была серого цвета. Имя Дымка придумали самцу уже давно, а самочка все еще была безымянной. Услышав свою кличку, самец замер, прядая ушами. Он косился на меня недоверчиво, но Вероника подняла руку, и он подошел и стал нюхать ее ладонь.

Самочка капризно заржала, гарцуя по поляне, и самец встрепенулся. Он разрывался между своей ветреной подружкой и собственными инстинктами.

– Иди, гуляй, – разрешила Вероника, и Дымка галопом умчался догонять подругу.

– Здорово он тебя слушается, – сказал я. – Тебе надо идти на единорожью ферму. У тебя талант.

– Только для его сохранения надо заплатить слишком дорого, – возразила девушка.

– Не бери в голову. Это я так.

Инга ходила в сторонке, иногда поднимая со снега веточки или просыпавшиеся с кленов семена. Я и радовался ее присутствию, и злился – она мешала мне побыть с Вероникой наедине.

– Скорее бы лето… – Девушка запрокинула голову, Улыбаясь ярким солнечным лучам. – Мне так надоела зима…

– Летом будут экзамены, – напомнил я.

– Зато летом тепло. И можно сходить к озеру. Вы хотите?..

Я не успел ни ответить, ни сделать девушке замечание за ее не совсем школьные мечты, но не успел – мимо нас промчались единороги. И самец, пробегая, нарочно задел меня боком.

Я покачнулся, зацепился за что-то в сугробе и упал. Вероника кинулась мне на помощь, и мы вместе рухнули в снег.

– Мама! – вскрикнула девушка, падая мне на грудь.

Словно молния пронзила меня – настолько сильно было внезапное желание. Миг наваждения был краток, но за эту долю секунды, что я не владел собой, наши губы соприкоснулись.

– Максимилиан, – прошептала Вероника.

Я оттолкнул девушку и быстро встал.

– Извини, это больше не повторится.

– Но Максимилиан…

– Мастер Мортон, – прошипел я. – Запомни это!.. Мы не должны это делать! Никогда! Ни под каким видом!

– Но почему?

– Потому что я – твой учитель. А ты – школьница. И если кто-нибудь узнает, плохо будет нам обоим! Вставай. И пошли в школу. Единороги уже нагулялись.

Я свистнул – и самочка тут же помчалась ко мне, с разбегу ткнувшись носом в подставленные руки. Самец Дымка уже нацелился ревниво бодаться, но я вытащил из кармана морковку, и единорог уступил своем желудку, захрустев угощением. Я обхватил теплую шею самочки, почесывая ей холку. Меня била нервная дрожь. Какое счастье! Я целовался с девушкой!.. Какой ужас – я целовался со своей ученицей! Это не просто преступление – это нечто большее. Единороги чувствовали мое волнение. Самочка перебирала ногами, фыркала и прижимала уши, а самец сверлил меня таким тяжелым взглядом, что по сравнению с ним выговор дамы Мораны за аморальное поведение не казался чем-то ужасным.

– Инга! – позвал я. – Бери Дымку и пошли в школу!

Девушка послушалась. Мы направились к выходу из парка. Когда я обернулся, Вероника все сидела в сугробе.

– Вставай, – сказал я. – Пошли.

– Я ногу подвернула, – плачущим голосом сообщила эта хитрюга. – Помогите!

– Доведешь единорогов до живого уголка? – повернулся я к Инге.

– Доведу, – кивнула она и посмотрела на меня так, что мне захотелось отшлепать обеих девчонок за то, что поставили меня в идиотское положение.