Текст книги "Хочу влюбиться... (СИ)"
Автор книги: Галина Кор
сообщить о нарушении
Текущая страница: 6 (всего у книги 12 страниц)
Глава 17
София
Обстановка вокруг моей скромной персоны явно начала накаляться. Сначала пришел Федор Степанович, узнать, как обстоят дела с моим ознакомлением документов. И в случае непонимания обстоятельств, посоветовал обращаться к Ильину, так как он главенствующий судья в данном заседании, давно в курсе всех нюансов и вообще, как оказалось, судья от бога.
Потом, через пару часов, пришел и сам Бог судейского дела. Обещал всевозможную помощь, и чтобы не стеснялась обращаться лично к нему, его двери открыты для меня в любое время дня, ну хоть не добавил ночи.
Черт возьми, что вообще происходит! Я не пойму своей роли и что от меня хотят! Мне срочно нужен совет отца. Но, так как до завтра времени ещё вагон и тележка, поеду-ка я к братцу. Хорошо, что скоро перерыв и можно свалить по тихой грусти.
– Катерина, – говорю своей помощнице, – я на обеденный перерыв. Всем, кто потеряет меня, говори, что буду после трёх.
– Хорошо, София Сергеевна.
Управление, где заседает мой брат в нескольких кварталах от нашего здания, так что добралась я быстро. Ещё утром отправила ему СМС, чтобы ждал меня и не уехал по своим важным делам. Поднимаюсь на его этаж. В приемной пусто, значит его новая секретарша уже ушла на перерыв, ну и пусть чешет. Дверь приоткрыта. Захожу без стука.
– Приветствую, Руслан Сергеевич.
– Привет, малая, – ну вот тебе и здрасьте.
– Соскучилась, решила проведать.
Захожу в кабинет, усаживают на диван для посетителей. Махнула рукой, подзывая Руслана к себе.
– Раз дошла аж до кабинета, значит что-то случилось, – хмурится брат. – Если тебя обидел Давид, то я оторву ему яйца.
– Нет-нет. На этом фронте у меня все отлично…, – и, наверное, моя загадочная улыбка убедила его, – я просто соскучилась. Иногда бежишь, бежишь и забываешь говорить важные слова людям, которых любишь.
Обнимаю его руку, уткнувшись носом в плечо.
– Я тоже тебя люблю, – говорит Руслан и гладит меня по голове.
Нет, со мной явно что-то происходит, потому что от его таких простых и родных действий я опять начинаю рыдать как девочка лет пяти. Он поворачивается ко мне лицом укладывает мою голову себе на грудь и обнимает. Так хорошо, спокойно, как в детстве. Я знаю, что меня никто не обидит, потому что если что, то придет Руська и всем даст по шее, даже если я не права. Вот оно, счастье…
– Сонь, у тебя точно все хорошо? А? Может ты того, беременная?
– Неее…, – тяну я. – Русь, а Марину ты любишь? – не сразу ли вопрос в лоб?
– Вот, ты сейчас можешь обидеться, но мне кажется, что люблю ее даже больше чем тебя.
– Честно, не обижаюсь, – говорю, хлюпая носом, – а, изменить мог бы, как Игорь мне.
– Нет, – категорично. – И вы-то с Игорем поженились молодые, ты так вообще, после школы, а он может не нагулялся. А же женился уже в тридцатник. Видел-перевидел всякого, но лучше Маринки, никого не встречал. Да, и чисто по-семейному, скажу тебе и ни хочу больше никого. Противно как-то…
– И что, никто не цепляется?
– Это их проблемы…
Тут звонит телефон на его столе. Он поднимается, берет трубку, с кем-то недолго разговаривает, кладет трубку и говорит, обращаясь ко мне:
– Сонь, я сейчас к главному зайду, он там мне ключи от кабинета отдаст, в отпуск идет, а я за главного буду, подождёшь?
– Будешь главным главнюком?
– Ага, – ржёт, – буду…
– Хорошо, я воспользуюсь твоим умывальником, приведу себя в порядок, а ты иди…
Слышу, как в приемной Руслан кому-то говорит, что сейчас будет, наверное, секретарша вернулась. Посмотрю на это чудо на обратном пути. И пошла в отдельную спрятанную за нишей ванную комнату.
Я точно не знаю сколько отсутствовала, но картина, которую я застала – ошеломила..
В кресле Руслана в белье и чулках сидит девица, коса по пояс. Это что за На хуй… И, по всей видимости, она меня не видит, так как дверь ванной комнаты за ней и чуть в сторону. А я вижу, как она сидит полу боком и положила ноги на его стол. Вот это номер! Самое интересное, что вовремя. Я пришла, провела беседу, пустила слезу, получила подтверждение, что брат у меня золото, а тут… пиздец, приплыли.
Как в анекдоте, выхожу из-за колонны, здравствуй мама, не ждала. А девица приготовилась. Приняла соответствующую позу, грудь колесом вывернула, томный взгляд… А если он у начальника три часа сидеть будет, она тут уснет что ли?
– Кх-кх, – надо как-то обозначиться.
– А вы кто? – глаза перепуганные. Как к чужому мужу в одном неглиже лезть, то это нормально, а как застукали, так уже стыдно. – Жена?
– Нет, детка. Я не жена, я хуже… Я сестра. Тебя как звать то?
– Мария Андреевна.
– Что ж ты Машка, такая растиряшка? Пока от приемной до кабинета дошла все вещи проворонила. Или это дресс-код? – все, хватит шутить, уже тошно от этих девиц. Может у них к осени обострение? На приличных мужиков бросаются. – Если ты не хочешь продолжить службу на Сахалине, первое – оделась, второе – ищи себе рабочее место сама, пиши рапорт и в сад.
– Ага, сейчас… Меня что, зря Мусик сюда пристраивал на теплое местечко…
– Так ты и рыбку любишь и хуй стоячий? А по морде никто ещё не съездил? – и тут встаёт эта Маша. Да, я на ее фоне лилипутина. Но, как известно, большой шкаф громко падает. Походу пора вступать в бойцовский клуб. Буду как Робин Гуд, отбирать у плохих тёток мужиков и отдавать в хорошие руки.
– Никто не помешает мне добиться поставленной цели, тем более какая-то сестра, – сообщает мне Маха.
– Ты, наверное, не на те курсы личностного роста записалась. Надо туда, где говорят не отобрать, а заработать.
И тут феерическое возвращение Руслана в кабинет.
– Сонь…, – и слова застряли у него во рту. Конечно, такая картина: Мария Андреевна в белье, чулках, руки в боки, на меня бедную маленькую женщину наступает. Чи опять заплакать? Хотя, тут Рус не поверит в подлинность моих чувств, знает, что мне похрен на ее Мусика.– Что за на хуй!
– Это была моя фраза, – сообщаю я.
– Мария Андреевна, я даже слушать не хочу, – и только она открывает рот, дикий ор, – пошла на Хуй. Чтобы через пять минут и духу твоего не было здесь. И завтра ищи новую работу.
Что-то пыхтя и возмущаясь себе под нос, Машка сгребла шмотье и выбежала.
– Сонь, я не знаю, что с ней произошло, но раньше она себе такого не позволяла… Честно. Ты только Маринке не говори, а?
– Конечно не скажу, что я ку-ку? Все я понимаю… – подхожу к нему, целую в щеку, – у меня перерыв закончился, я пойду, ладно. – и уже в дверях, – Русь, ты только Маринке говори почаще, как ты ее любишь и ценишь, она у тебя умница, как белка в колесе, все успевает и с детьми, и с карьерой. Таких больше нет…
Руслан кивнул в знак согласия. Вытер ладонью лицо, подпёр подбородок и … ушел в астрал. Ну, пусть подумает, тоже полезно.
Позвонила Катерине. На работе меня никто не искал. Плюнула на них всех и уехала домой, сославшись на срочные дела.
Как плохо дома без моей “радости”. Как я, такая правильная, умеющая контролировать свои эмоции тетка, могу тосковать по человеку, которого знаю почти три недели? Достала бутылку вина и решила разгонять тоску. После первой бутылки, тоска не ушла – так можно и спиться. Решила позвонить.
– Привет, Давид, – главное бодро начать.
– Привет, королева моя. Как ты?
– Борюсь с грустью, ИК...,– спалилась.
– Ты что, наклюкалась? А вообще ты где?
– Я – дома. А пью не удовольствия окаянного ради, а сугубо в лечебных целях. Нервоз или невроз у меня, воо!
– Чудо, ты моё. Ну, что с тобой?
– Грущу…По тебе… обнять бы тебя, как мишку, ИК… плюшевого и целовать, целовать.
– Не рви мне душу, а то я сейчас плюну и прилечу обратно. Фиг с ним, с клиентом, переживет.
– Нет, не выдумывай. Два дня как-то протянем, зато встреча горячее будет.
– Иди в кроватку, ложись я тебе сказку расскажу, и ты заснешь, алкашечка моя, – заботливо так говорит Давид.
– Ага, несмотря на милое ИК… личко – алкоголичка.
Добралась до кровати. Улеглась, обняла его подушку. Все готова.
– Жги, я готова.
– Жила-была принцесса София, – рассказ Давида слышу урывками, то погружаясь, то просыпаясь из дрёмы, – … и вот встретила принцесса прекрасного принца Давида … Все занавес. Сплю.
Утром глянула, разговор длился полтора часа. Что он там плел, Сказочник! В следующий раз, если наклюкаюсь, поставлю на запись разговор.
Глава 18
София
Сегодняшний день радовал стабильностью.
Визуально ничего не происходит. Ну, вот шестым чувством или пятой точкой, я чувствую эти невероятные невербально-когнитивные импульсы, которые пропитали воздух. Они заполнили лёгкие и пробрались в мозг, пропитали своим ядом весь организм. Это, когда никто ничего не говорит, все завязано на интонациях, полуфразах, полужестах, но все знают, что именно ты вытащил очень хреновый джекпот. В глазах у всех понимание, сочувствие, сожаление, а может даже и сострадание, но в случае реальной опасности все просто отвернутся.
Лично меня, вся эта ситуация вводила в состояние тихой ярости. Снаружи – лёд, а внутри – мой внутренний дьявол рвал и метал. И хуже всего, что к концу дня я начала поддаваться какой-то всеобщей панике. Мой внутренний голос просто вопил об опасности. Я еле дождалась окончания рабочего дня и выжимая все со своей машины, мчалась в дом к родителям. Сейчас очень важно расчленить всю эту ситуацию на важные составные, понять, что есть – результат, который ожидают люди, затеявшие все это, а главное – кто под ударом. У меня уже был горький опыт общения с людьми чеченской национальности. Я не хочу сказать, что всех гребу под одну гребёнку, но те, с кем предстоит иметь дело, именно из той категории.
Открываю дверь родительского дома
– Ма…, па…, привет.
На мое приветствие выходит отец.
– Привет, Соня,– целует меня в макушку, – как ты?
– Я б сказала хорошо, но не буду. Мы можем поговорить?
– А ужин? Там мать что-то печет и запекает…– папа хмурится, видя мое обеспокоенное лицо.
– Давай поговорим, а потом поедим, хорошо?
– Иди в кабинет, я попрошу, чтобы мать нас не беспокоила.
Захожу в папин кабинет. Он всегда ассоциировался у меня с безопасностью, надёжностью и даже каким-то умиротворением. Выполненный в темных тонах, обставленный тяжёлой дубовой мебелью, с глубокими кожаными креслами – указывал на твердость и стойкость характера хозяина, и на важность решений, которые принимаются в его стенах.
Отец зашёл в кабинет, плотно прикрыв дверь. Сел напротив меня в кожаное кресло, сложил руки на столе. Сигнал ясен, он готов слушать.
– В понедельник мне отдали дело одного товарища из Чечни. Предварительное слушание назначено через месяц. Основной судья – Ильин, второй – Клавдия Семёновна, но она всегда на стороне главенствующего судьи, они как иголка с ниткой, их столько вместе дел связывает, что они как одно целое – сработались, короче. Третьим был Фадеев, но у него резко обострилась язва. Как только я была назначена, в воздухе запахло грозой, прямо видны движения воздуха. Что хотят – не знаю. Что делать – тоже. Начала изучать, там прямо все плохо, почти терроризм, и то, там читать – не перечитать, почти 200 томов. – Я закончила краткое изложение и жду папиного вердикта. Может я себя накрутила? Сейчас он скажет: “не ссы в муку не делай пыли”, я встану и пойду есть за троих.
Он потер руками лицо. Уткнулся в них и молчит. Значит все плохо.
– Да, я слышал об этом деле,– начал говорить он, положив голову на согнутые в локтях руки, – и о том, что там за преступления. Вопрос: ”почему это дело отдали вам, а не в военный суд?”
– Скорее всего хотят свести на другие статьи…
– На сто процентов уверен, что это твой старый хрен Федор Степанович мутит, давно пора списать в утиль, а он все дела тасует. Наверное, занесли ему бабла, а он наобещал с три короба и чужими руками жар загребает. Ильин, тот калач тертый, своего не упустит…, где бабки, там и он… Ну, а за Клавку, ты сама знаешь…
Тут зазвонил мой телефон.
– Да, – внимательно слушаю. Наверное, я сильно побледнела, раз отец начал смотреть на меня с беспокойством. – Я поняла, спасибо.
– Что?
– Федеева нашли мертвым в лесополосе, – и выдыхаю остатки воздуха из лёгких. Пульс начал долбить в висках и разболелась голова.
– Вот тебе и язва…, – протянул отец. – Ты же знаешь, что с этими людьми не пошутить? Я не хочу повторения 2002 года.
– А я что, хочу? Если ты не забыл, я там то же была… Что мне делать?
– Сиди тихо. Можешь даже не читать дело, меньше знаешь – проще жизнь.
– Может написать на перевод в военный…
– Сейчас толку не будет, потом… Как свяжутся сразу звони и говори, что хотят, если не будет возможности – жми кнопку SOS на телефоне.
– А план какой-нибудь есть?
– Плана нет. Надо было вручить тебя Давиду и отправить первым же рейсом в Лондон…
– А ты не думал, что нужна не я, а выход на тебя, ну, то есть спецслужбы?
Отец только почесал голову.
– Говорю сразу, чтоб потом не ругался… Если меня будут тормозить, похищать и все такое, сопротивляться не буду… Если нужен ты, могут действовать через детей, лучше я…
– Я сейчас закрою тебя дома…, – говорит папа вгорячах.
– Ты знаешь, что это вообще не решение. Просто знай, если успею, нажму и кнопку, и машину брошу под камерами, чтобы упростить поиски.
– Умеешь ты пожелать приятного аппетита. Иди к матери, я сейчас сделаю пару звонков и приду. Ничего ей не говори, пусть спит спокойно, пока, спокойно.
Наш разговор со стороны мог выглядеть, как ничего не значащая перекидка незаконченными фразами. Но, на самом деле, отец уже начал выстраивать цепочку возможных событий. Его аналитический ум начал соединять цепь за цепью события последних дней: кто что говорил, обрывки фраз, неслучайные встречи случайных людей… А мне все это придало сил и вернуло мой внутренний стержень. На данном этапе, главное, чтобы больше никто из семьи не пострадал.
Ужин прошёл в щебетании мамы, молчаливости папы и моей задумчивости.
Мама все пыталась выспросить меня об отношениях с Давидом, но что я ей должна была сказать? Мама, он трахается как бог, тело – супер и, походу, я влюбилась? Поэтому, говорила, что все нормально.
Еду в машине и мысленно возвращаюсь в октябрь 2002 года. Да, папа, и я не хочу повторения тех событий.
23 октября 2002 года.
За последние несколько лет я смогла устроить себе выходной. Это был только мой день. Я сходила в салон, наконец-то покрасила волосы в цвет мечты, купила платье и с нетерпением ждала вечера. Мы должны были пойти с Игорем, но он уже тогда был занят делами России, а меня легко можно было подвинуть на второй план. Он бурчал, говорил, чтобы я не ходила, но я не могла отказаться от билета, который достался мне с таким трудом.
Сказочный момент. Я, в красивом платье, вокруг много людей, все суетятся, спешат занять места.
В 2001 году постановка стала настоящей сенсацией и вошла в историю, как самый масштабный российский театральный проект. Но вот уже ровно через год, в 2002, ему стало суждено пережить трагедию, которая сделала его имя нарицательным и открыла новую главу в нашей истории. Это был “Норд-Ост”…
Радость сменилась на страх, непонимание, общее горе на более чем девятьсот человек. И мой один выходной превратился в три дня заточения. Если бы эти люди, захватившие нас, знали, что я родственница человека, который принимает непосредственное участие в руководстве штурмом, меня б расстреляли первой… Женщины, готовые пожертвовать своей жизнью, ради общей цели и мужчины, в глазах которых нет души, а вместо крови течет “война”. Зрители в зале, работники театра, дети, актеры – все превратились в один организм, который излучал страх, непонимание, отчаяние, безнадежность.
А потом пошел газ… И я очнулась только в больнице.
Прошло почти двадцать лет, но лица людей и эмоции этого момента в моей жизни, я помню до сих пор.
Глава 19
София
Еду домой и думаю, что мне ещё предстоит сыграть роль “человека у которого нет проблем” перед Давидом. Ночной созвон никто не отменял. Мне его не хватает, хоть голос услышу, может и жизнь наладится.
Заехала на подземный паркинг. Заглушила машину, вышла и огляделась по сторонам. Скоро у меня разовьётся паранойя и появится мания преследования, а потом и несуществующие друзья, будут нашептывать на ухо… Хихикнула своим мыслям и пошла к лифту.
Квартира встретила меня пустотой; темно, душно – нет жизни. Прошла в гостиную открыла окно, комнату заполнили отдаленные звуки уличной жизни, ветер начал трепать тонкий тюль. Заходя в каждую комнату зажигаю свет… Прошла на кухню налила себе бокал вина, открыла окно – мне не хватает воздуха, меня душит обстановка. Надо смыть с себя этот грёбаный день. Иду, и по дороге в ванную комнату снимаю с себя все вещи. Допиваю вино большими глотками, капли с уголка рта стекают по подбородку, капают на грудь. Я хочу секса. Но только с ним. Больше никого нет в моих фантазиях, только он. Захожу в душевую кабинку, включаю тропический душ. Крупные капли падают на мое разгоряченное тело. Провожу руками по шее, груди, талии – нет все не то, это не его руки, нет его дыхания сзади, нет его поцелуев в шею. Все не то…
Наспех вымываюсь, обматываюсь полотенцем, беру бокал в руки и иду за добавкой.
Звонит мой телефон. Давид.
– Привет, Софийка, – за этот голос готова умереть, – как ты?
Ну, и что я должна сказать? Хочу тебя?
– Привет, мой принц…, – замурчала я.
И тут в моей, уже нетрезвой голове, рождается гениальный план.
– Давид, а давай поговорим по видео звонку? У тебя же есть ноутбук? Свяжемся по мессенджеру, как ты на это смотришь?
– Ну, давай. А что ты мне хочешь что-то показать?
– Давай, давай… Сейчас включу ноут, и позвоню.
Кладу трубку. На моём лице дикая радость. Сейчас я его увижу, иииууу‼!
Лью в бокал ещё вина. Лечу в спальню. Включаю. Блин, как долго он грузится…, ура! Плюхаюсь на кровать и пригубляю вино, звоню. Один гудок, второй, третий … Он что издевается? Убью! Принимает звонок.
– Ты что трубку так долго не брал?
– Шел в кабинет, – отвечает Давид. Он сидит за столом, видно его кабинет. Из того, что можно рассмотреть за его спиной – светлые стены и явно дорогая картина, как узнала, что дорогая, просто рамка красивая... Сбоку книжные полки, а справа от него – окно.
– У тебя большой дом? – спрашиваю я.
– Да, у нас большой дом. Странно, если хозяин элитной риелторской конторы живет в однокомнатной квартире в Ньюхэме. Наш дом в Хайгейте.
– Мне названия районов вообще ни о чем не говорят…
– Ну, это как жить на Рублевке… Ты была когда-нибудь в Лондоне?
– Нет. К сожалению, мой первый муж был не элитным риелтором, а только слугой народа. И почему ты все время говорил наш? Это общий дом вашей семьи?
– Первое, ты может удивишься, но слугам народа не чуждо прекрасное и покупают они дома по таким баснословным ценам, что можно где-то прикупить маленький личный островок в Тихом океане с местными туземцами в придачу. Второе – наш, потому что ты и я – это мы, а мы – это множественное число. Все просто. И ты полюбишь этот дом, а какие здесь парки, самое то для детей.
Вот он чудит. Тут бы хоть потрахаться, а он уже детей рожает.
– Ну, как только мне понадобиться политическое убежище, так я сразу чемодан – вокзал – Лондон.
– Моя жена, будет жить со мной и в Лондоне, и в Москве…, и в радости, и в горе…
– Стоп! Никакой смерти. Только позитив,– хитренько улыбаюсь, – я рада за тебя и твою будущую жену, – а мысли летят не в ту сторону, но со скоростью света. – Пока ты не женат, мы же можем пошалить. Она же у тебя не ревнивая?
Включаю первый попавшийся трек, им оказался Love me like you do от Элли Голдинг, которая звучала в фильме Пятьдесят оттенков серого.
– Ты что задумала? – спрашивает Давид.
– Секаса насяльника осень хосеся…
Стараюсь с грацией кошки подняться с кровати, но после двух бокалов вина я не уверена, что у меня получается. Хихикаю, допиваю вино, ставлю бокал на прикроватную тумбочку и начинаю медленно двигаться в такт музыке.
– Соня, – рычит Давид, – ты сумасшедшая.
– Да, мой хороший …
Отступаю к стене, опираясь на нее спиной, поднимаю руки вверх и начинаю свой дикий танец. Провожу руками по шее, развязываю полотенце. Оно падает к моим ногам.
– Соня, засранка, остановись, – хриплым голосом говорит Давид, – иначе сейчас арендую частный самолет, приеду и накажу.
– Вот эту попу, – поворачиваюсь к нему видом сзади и руками провожу по спине, ягодицам и сжимаю ее. – Тшшш… Откинься поудобнее в кресле и не в чем себе не отказывай…
Поворачиваюсь передом, продолжая себя ласкать. Облокотилась о стену, руки путешествуют по телу, прогибаюсь в спине, откидываю голову назад и развожу ноги, касаюсь заветного местечка, а там потоп. Все мое возбуждение сконцентрировалось внизу. Провожу пальцем вверх – вниз… Невероятные ощущения. Мой громкий стон…
– Ложись на кровать, – слышу, как Давид уже не просто смотрит, а и решает руководить моим процессом.
Отодвигаю ноут, сама ложусь в изголовье кровати полубоком так, что Давид видит движение моей руки между ног, но не прямо все.
– Разведи ноги шире, другой рукой поласкай свою грудь, – что у него с голосом? – указательным пальцем прикоснись к клитору.
Я, как самая послушная ученица, выполняю все его указанию. Волны возбуждения накатывают с каждым разом всё ярче. Его голос, я представляю его руки, закрываю глаза и рисую свою картину.
– Введи в себя палец, – слышу дальнейшее руководство.
И как только я это делаю, стон блаженства срывается с моих уст.
– Черт, Соня…, ты невероятная. Продолжай двигать пальцем, а второй рукой помассируй клитор.
– Да ..., – я пытаюсь уловить свой кайф, мое блаженство. Я чувствую, что ещё пару движений и по моему телу разольётся оргазм. Удовольствие концентрируется в одной точке, ещё движение и нега выплёскивается в кровь. Я сжимаю руку бедрами, начинает подрагивать низ живота…, да…, я получила заветную разрядку.
Где-то сбоку, слышу хрип и тяжёлое дыхание Давида. Походу, он тоже получил свою дозу удовольствия. Улыбаюсь, накрываю лицо руками, я чувствую запах своего возбуждения. Мозг понемногу начинает функционировать.
Я поворачиваю голову в сторону ноутбука. Давид сидит, откинувшись в кресле закрыв глаза. Грудь его высоко вздымается, видно, что он пытается привести дыхание в норму.
– Сонька, ты знаешь, что ты удивительная, безбашенная и невероятно страстная…
Переворачиваюсь на живот и с улыбкой утыкаюсь лицом в сложенные руки.
– Давид, я сейчас кое-что скажу и хочу, чтобы ты меня не только слушал, но и услышал, – говорю я, – никогда и ни с кем, заметь все эти слова с большой буквы, я ничего подобного не делала. Именно с тобой и только с тобой, и заметь только для тебя, я делаю всё это. И делаю не потому, что хочу произвести впечатление или показать какая я штучка и дикая кошечка, а потому что я так чувствую. И только по отношению к тебе. Ты – мистер исключительность из всех моих правил.
– Ты не поверишь, но такого я тоже ни с кем не делал. А рукоблудием закончил заниматься лет в пятнадцать… Как только я вернусь, я тебя запру на несколько дней дома и оттрахаю так, что ноги свести не сможешь.
– Многообещающе звучит, – мурлычу я. – К какому числу начинать натираться вазелином?
Тут что-то он погрустнел.
– С этим беда. Я надеялся, что договор подпишу уже завтра, но клиент хочет посмотреть ещё пару объектов, а это как минимум пару дней. И завтра я приглашен к нему на ужин, так что вечером мы не сможем созвониться. Но, блин, ещё пару таких видео звонков и я плюну на бизнес и прилечу.
– Не переживай. Заканчивай дела, не спеши у нас вся жизнь впереди, – это я говорю больше для себя, убеждаю, что жизнь наладится.
– Сонь, наверное, через три недели после знакомства, такое не говорят, но мне кажется, что я в тебя влюбился. Я никогда не испытывал этого чувства, но вот процентов на 99, уверен, что это оно.
– А я на сто… И пока я ещё немного пьяна и в эйфории от пережитого оргазма, будем прощаться. А то ещё чуть-чуть, мой мозг начнет анализировать и меня затопит краской стыда.
– Скажи своему мозгу, что я считаю, ты была великолепна и божественно сексуальна… Знала бы ты, как в тот момент мне хотелось быть рядом и участвовать в твоём безумстве. Все, надо прощаться, иначе я опять начинаю заводиться… Спокойной ночи моя будущая жена…
– Воу, это предложение руки …, – неожиданно.
– Это констатация факта. Спи, лисичка моя.
Передав воздушный поцелуй, я отключаюсь.
Заснула я как младенец, с улыбкой на губах и никакие мысли не беспокоили меня этой ночью.
