Текст книги "Раненые души. 3. Отдаю тебе душу (СИ)"

Автор книги: Галина Джулай

сообщить о нарушении

Текущая страница: 18 (всего у книги 19 страниц)

57 глава

Маша

Домой к родителям я уехала на следующее утро. Пообещав звонить Саве, и отвечать на его звонки сразу же. Родители были удивлены и рады меня видеть. Они делились впечатлениями об отпуске, которые я слушала в пол-уха. Мама, заметив моё рассеянное состояние, отправила папу в магазин.

– Ну, что случилось? – мама села за стол накухне напротив меня.

– Я не понимаю как, но, кажется, я беременна, – несмело поднимаю взгляд на маму.

Надо было видеть мамино лицо. Мне кажется, она помолодела лет на десять, так засветилась радостной улыбкой.

– Так, а почему вид такой? Ты что, не рада?

– Мам, я не знаю. Это... Мы не обсуждали... И я ведь знаю свои опасные дни и... – я путалась в словах и мыслях, словно не понимала, что именно хочу сказать.

– Так, тебе не пятнадцать, чтобы переживать о внеплановой беременности. Собирайся.

Мы поехали к маме на работу, где она сначала посмотрела меня на кресле, а потом отвела на УЗИ.

– Поздравляю, Наталья Ивановна, – сказала узистка. – Вот вы и станете скоро бабушкой.

– Спасибо, Ольга Васильевна, – улыбка, кажется, вообще не сходила с её лица.

– Приблизительно восемь недель, плодное яйцо уже в матке. По тому, что я здесь вижу, всё хорошо. Но, чтоб что-то точно сказать, нужно сделать УЗИ в двенадцать недель.

– Мама, как восемь? – уже в кабинете у мамы я всё не могла прийти в себя. – У меня же были месячные в декабре.

– Как обычно?

– Да, вроде бы, – я задумалась, пытаясь вспомнить. – Может не такие обильные, но всё, как положено. Вовремя пришли и длились пять дней.

– Дочка, так бывает. Ты не единственная такая. А переживать не стоит, тебе вообще вредно волноваться. Так, анализы я выписала, сейчас сходим в лабораторию и сможешь стать на учёт.

– А что я Саве скажу? – сейчас чувствую себя какой-то маленькой и потерянной.

– Что он будет папой, – мама снова улыбнулась.

И как будто зная, что я о нём говорю, телефон зазвонил и на дисплее появилось наше фото. Принимаю вызов.

– Привет.

– Привет, Сладкая. Ты как?

– Хорошо, вроде бы, – я растеряна, он это чувствует, слышит по голосу.

– Сладкая, что случилось?

– Нет, ничего, всё хорошо. Правда.

– Вопросы свои решила?

– Да.

– Когда домой?

– Завтра. Сав, извини. Мы тут с мамой немного заняты, я наберу.

– Хорошо.

Варвар

Ничего не понимаю и от бессилия схожу с ума. Эта спонтанная ночёвка, потом отъезд. Меня носит, как ненормального от бредовых идей, что появился другой, до того, что что-то случилось, но мне не хотят говорить. А воображение подкидывает самые худшие варианты.

Я почти не спал, ждал возвращения Сладкой. Её голос по телефону мне не нравился, точнее, интонация, с которой она говорила. Но она обещала всё рассказать, и я терпеливо ждал. Ну, как терпеливо, вчера два часа молотил грушу в спортзале. А сегодня с шести утра меряю шагами квартиру.

В девять Сладкая написала, что выезжает. Это ещё часа два. Как дождаться... Минуты тянулись как часы. В ожидании я выпил, наверное, литр кофе и скурил пол пачки сигарет. Странное предчувствие не покидало. Что-то изменилось. Узнать бы – что?

Щелчок замка ударил по натянутым нервам как выстрел. Вышел навстречу. Стою, жду, наблюдаю, как она медленно раздевается, при этом старается не встречаться со мной взглядом. Твою ж мать! Что, бля*ь, происходит?!

– Если сейчас не скажешь, что происходит. Я... – а что я? Ей я ничего не сделаю, сам... Сам и так уже себе психа напоминаю.

– Ты прав, надо поговорить, – эта фраза просто выводит из себя.

Держу руки в карманах, сжимаю кулаки до боли в пальцах. Сладкая проходит на кухню и садиться за стол. Начинает крутить в руках чайную ложечку, что я оставил на столе. Моё терпение, как песчинки в песочных часах, неумолимо заканчивается.

– Хочу сказать сразу, – начинает она. – Я приму любое твоё решение...

Да, что же такое? Где она понабиралась этих фраз, и самое плохое, она не смотрит на меня. И я ни хрена понять не могу, потому что не вижу её глаз.

– Хочешь сказать сразу, говори – сразу. Хватит тянуть. У меня фантазия буйная, – не выдерживая, перебиваю её я.

Она поднимает глаза на меня. Разглядывает долгую минуту и выдает.

– Я беременна.

Что угодно был готов услышать, но точно не это. Я впал в ступор, который длился, кажется, вечность, пока мои мысли выстраивались в ряд, а я пытался осознать, что только что услышал.

Сладкая беременна. Беременна. Беременна от меня. У меня будет ребёнок. Никогда не задумывался об этом. Честно, даже вот вообще. Сначала был слишком молод и беден. Потом вроде не беден, но всё ещё молод. Потом... Потом я вообще не думал о жизни, а о новой жизни, тем более. Мне казалось, я несу только смерть, и уж точно не могу подарить жизнь. Оказывается – могу.

Сладкая смотрит, кажется, даже не мигает. Подхожу, становлюсь на колени, беру её руки в свои и целую ладошки, прижимаюсь к её ногам и говорю "спасибо". Слезы сами катятся из глаз.

Это был чистый кайф. Осознавать то, что в твоей жизни случилось что-то настолько хорошее, что женщина, которую ты любишь, носит под сердцем твоего ребёнка. Я не знаю, как другие мужики реагируют, и уж точно не понимаю тех, кто бросает своих детей.

Поднимаю глаза и вижу, что Сладкая тоже тихо плачет, просто улыбается, а по щекам катятся слёзы. Поцелуем стираю слезинки, легко касаюсь уголков губ, а потом целую губы. И вот уже Сладкая сидит у меня на коленях, крепко обнимая меня за шею, и мы жадно целуемся.

– Я так переживала, – признается она, когда мы прерываем поцелуй. – Думала, ты не захочешь, а срок уже восемь недель, но я бы всё равно сохранила...

– Глупая, – ухмыляюсь, – как вообще в твою голову пришли такие мысли?

– Ну, ты молодой ещё, и мы не планировали, даже не говорили об этом.

– Знаешь, – прикусил мочку её ушка. – Мне, кажется, я был к этому готов с самой первой встречи. Ведь у меня всегда с собой были презервативы, но я, как будто специально, не хотел их надевать. Мне хотелось, чтобы ты была моей. Пусть я и не сразу это признал.

Я снова поцеловал Сладкую. Это поцелуй перешёл границы целомудренности и желание, сильное, дикое, стало окутывать, завладевая разумом.

– А нам можно?

Сладкая лишь кивнула, мне большего и не надо.

На следующий день я купил кольцо. Я не мастер романтики и красивых слов. Я просто встретил её с работы, одел в машине на ее пальчик кольцо, и отвёз в ЗАГС, где мы подали заявление.

– Ты свадьбу хочешь? – по дороге домой спросил я. – Ну, там, платье, подружки невесты, букет, торт... Что там ещё бывает?

– Не хочу, – ответила Сладкая. – Давай просто распишемся.

Мы так и сделали. Через три недели, тихо, только мы и регистраторша. Это был наш праздник. Только наш.

Правда на выходных пришлось поехать к родителям Сладкой и сообщить, что теперь мы муж и жена.

Теща похоже обиделась, но это продлилось недолго. Она ворчала, что Маша у неё единственная дочь и она мечтала о её свадьбе. Но потом решила, что раз дочь счастлива, это гораздо важнее.

Беременность протекала нормально, Сладкая, естественно, окончательно переехала ко мне. А я бросил курить. Курить при беременной жене, как-то совесть не позволяла. Было нелегко, особенно первые два месяца, но ничего, справился.

И всё было замечательно, но иногда по ночам я просыпался и смотрел на спящую рядом Машу. Потому что мне казалось, что всё это неправда, не со мной. Что кто-нибудь придёт и скажет, что всё, мой лимит на счастье закончился. И отберет у меня мою сладкую Машу.

Но время шло, она была рядом, превращаясь в удивительно красивую женщину. Может я и не адекватен в оценке, но беременность ей определённо шла. А растущий животик я готов был покрывать поцелуями круглосуточно. А еще, в её гардеробе стали появляться цветные вещи.

Был я когда-нибудь так счастлив? Нет. Не знаю. Не помню. И даже её повышенная раздражительность не портила этого чувства.

Одну из гостевых комнат мы переделали под детскую, выбрав нейтральные, зелёный и жёлтый, цвета. Наш ребёнок не хотел нам сообщить свой пол. На каждом УЗИ, как бы ни старались разглядеть, что там у него между ножек, так и не увидели. Ну что же, будет сюрприз.

58 глава

Маша

Иногда смотрю на Саву и не могу поверить, что это тот самый странный молодой человек, которого я чуть не сбила, и он стал моим мужем. Разбудил меня и подарил мне частичку себя. И это частичка с каждым днем все больше и сильнее.

Девчонки жаловались, что я зажала свадьбу, но всё равно были за нас очень рады. Беременность проходила хорошо. Правда, в третьем триместре Сава наотрез отказался заниматься сексом. Он очень боялся навредить. Вообще, он оказался очень заботливым, иногда до раздражения покладистым. А мне, так иногда хотелось, чтобы он стал Варваром, который брал, не спрашивая, и доводил до состояния невесомости.

Иногда он так плотоядно смотрел на меня, что от одного взгляда становилось жарко, но потом он сбегал в душ.

Мама очень хотела, чтобы я рожала у неё в отделении, и мы, обсудив это с Савой, согласились. Он, кстати, хочет присутствовать при родах. Я пока как-то не решила окончательно, хочу ли я этого. Его контроль раздражал, он трясся над нами хуже курицы-наседки. И этот затравленный, полный страха взгляд я тоже иногда ловила. Он всё ещё боялся, хоть не говорил об этом вслух.

Дату родов ставили на тринадцатое сентября. Мама настояла, чтобы мы приехали пораньше. Так что, вот уже третью неделю мы живем у моих родителей.

Я чувствую себя неповоротливым бегемотом. С моим ростом, живот кажется просто огромным. А Саве нравится, как увеличилась моя грудь, о чём он говорит по раз пять на дню.

Я немного расстроилась, что у меня появились растяжки на животе и на бедрах, хоть я не могу сказать, что набрала много лишнего веса. Мама за этим строго следит. А Сава с каким-то обожанием намазывает все эти растяжки кремом, и такое ощущение, что ему всё равно, что я стала похожа на зебру.

Все ожидаемо, началось очень внезапно. Я проснулась среди ночи от тянущей боли, но подобные ложные схватки были уже не раз, поэтому я не стала поднимать панику. Тихонько встала и вышла из комнаты, но Сава был тут как тут.

– Сладкая? – он сонно щурил глаза и зевал.

– Сава, всё хорошо. Иди ложись. Это опять ложные схватки, я немного похожу и тоже лягу.

– Хочешь, побуду с тобой?

– Нет. Не хочу. Иди ложись.

Да, раздражение во мне росло вместе с моим животом. Выходила я из себя очень быстро и по любому поводу. Удивляюсь, как он всё это терпел. Сава вернулся в спальню, а я осталась топтаться на кухне.

Спустя час, схватки не прекратились, а наоборот стали чаще.

– Сава, – я потрясла его за плечо.

– Да? – тут же спохватился он. – Что?

– Похоже началось, – я улыбнулась, а Сава, наоборот, застыл.

– Точно? Сегодня же только шестое.

– Точно-точно. Собирайся, пойду маму будить.

В роддом мы приехали в четыре утра. Сава, конечно, пошел с нами. Но маме я сказала дальше предродовой его не пускать.

Схватки длились восемь часов. Сава не находил себе места, но держался молодцом. Пытался шутить и отвлекать, как мог, а ещё гладил мне поясницу. Когда начались потуги, меня перевели в родзал. Сава остался за дверями.

Варвар

Сладкую увели в родзал, а я остался стоять за дверями. Господи, я бы всё отдал, чтобы хоть часть той боли, что она испытывала, забрать себе. В предродовой она держалась, не кричала, только сжимала крепко челюсти и жмурилась. Что я чувствовал, видя её такой? Сам не знаю, растерянность, беспомощность. Вот, пожалуй, и всё. Нет, ещё страх. Он не отпускал, как я ни старался не обращать на него внимания.

– Тужься, давай, моя хорошая, ещё.

Раздавался голос Натальи Ивановны из родзала, а за ним крик Сладкой. Он рвал мне душу, и хоть я понимал, что это нормально, но понимать, как ей больно, и не иметь возможности помочь – это ужасно.

– Хорошо, давай. Головка выходит, давай, Маша.

Мне кажется, на какое-то время моё сердце замерло, а биться начало только с криком младенца.

– Поздравляю, это девочка, – услышал я.

Девочка. Дочка. У меня дочка. У нас дочка. Я выдохнул и сполз по стенке прямо у дверей родзала.

Через какое-то время возле меня появилась акушерка.

– Эй, папаша, дочку подержать хочешь? – с улыбкой спросила она, и я только сейчас обратил внимание на свёрток в её руках. Резко поднялся, протянул руки. – Руки помойте, полы у нас, конечно, чистые, но всё же.

Я кивнул, и быстро помыв руки, повернулся к девушке. Она вложила мне в руки свёрток.

Мир замер, время остановилось. Я смотрел на чудо. Как ещё назвать то, что из двух клеток вырастает человечек, не знаю. Маленькое красное личико, с отёкшими веками, носик пуговка и маленький ротик. Можно ли назвать её красавицей, наверное, сейчас нет. Но, что она ей станет, это определённо точно. По венам растекалась нежность, такая щемящая, что даже в глазах защипало.

Вскоре из родзала в предродовую вернули Сладкую. Еще несколько часов она проведет здесь, а потом её переведут в палату в послеродовое отделение. Её уложили на кровать, положили пузырь со льдом на живот.

Она улыбалась. Счастливая, чертовски уставшая, но счастливая. К нам зашла Наталья Ивановна.

– Ну что, родители, поздравляю. Такую внучку нам подарили, – она осторожно провела кончиком пальца по щечке.

Да, что уж говорить, девочка родилась крупной, четыре двести. Как только такая маленькая, хрупкая девушка, как Сладкая смогла сама родить, не знаю. Мы знали, что ребёнок крупный и Наталья Иванова предлагала кесарить. Но Сладкая отказалась. Сказала, только в самом крайнем случае. И она оказалась права. Она справилась.

Я подошёл к ней, когда мы остались одни, наклонился и поцеловал:

– Спасибо, – она вяло улыбнулась, её немного трясло и её укрыли одеялом. – Как мы назовём нашу девочку?

– Конечно, Варвара, – сказала Сладкая.

Я расплылся в довольной улыбке. Вот уж даже не думал об этом имени, но мне нравилось.

– И давно ты его придумала?

– Я не придумывала, как-то само... Просто решила, что если девочка, то только – Варвара'. Дочь Ва'рвара.

– Мне, определенно, нравится, – я снова её поцеловал.

Я не выпускал из рук малышку и был рядом с женой. Периодически к ней приходила Наталья Ивановна, зачем-то давила на живот, а потом снова уходила.

Господи, спасибо тебе за это счастье. Мысленно благодарил я, глядя на своих девочек. Варя была теперь у мамы и пыталась присосаться к груди.

Снова зашла Наталья Ивановна, нажала на живот Сладкой.

– Девочки, заберите малышку, – крикнула она. – Сава, иди посиди на посту. Поставьте метилку, – обратилась она к акушерке. Все засуетились.

– Мам, что? – с тревогой спросила Сладкая.

– Всё хорошо. Сейчас прокапаем, и всё будет в норме. Сава, иди на пост, – обратилась она ко мне, увидев, что я так и застыл в дверях.

А я сдвинуться не могу. Снова паника ползёт по телу, лишает возможности двигаться и нормально дышать. Глаз отвести не могу от Сладкой. Она пытается улыбнуться и заверить, что всё хорошо.

Из предродовой палаты меня уводит Наталья Ивановна.

– Катюша, сделай ему кофе, – просит она девушку, что что-то писала за столом, а потом обратилась ко мне. – Сава, всё будет хорошо! Слышишь?

Я кивнул. Я слышал. Вот только страх запускал свои щупальца в сердце и мозг. Он, словно, смеялся надо мной. Над дураком, который поверил, что счастье ему тоже доступно.

59 глава

Маша

Мне подключили капельницу.

– Мам, что происходит?

– Ничего страшного. Матка плохо сокращается, но учитывая, что такой крупный ребёнок, это нормально, такое бывает. Прокапаем и всё будет хорошо. Паниковать не нужно.

Я кивнула. Я доверяла маме.

Капельница не сработала и меня снова перевели в родзал, для осмотра и выскабливания. Снова капали. Брали кровь на проверку гемоглобина.

Мама старалась не смотреть мне в глаза и только повторяла, что всё будет хорошо.

Ещё одна капельница, но на этот раз с плазмой.

– Мам...

– Всё будет хорошо, – в очередной раз повторяет она.

Варвар

Меня отправили в ординаторскую. Но сидеть там я не мог. Физически не мог. Чтобы не мешаться, я стоял в дверях кабинета, превратившись в слух.

Я видел, как Сладкую опять отвели в родзал. Время текло так быстро и, в то же время, чертовски медленно. Мне никто ничего не говорит. Но по тому, как все суетились, было понятно, хорошего мало.

– Заказывайте плазму, – слышу голос Натальи Ивановны.

Я не выдержал и подошел к ней.

– Наталья Ивановна, объясните, – потребовал я.

Она посмотрела на меня, как будто только сейчас вспомнила, что я тоже здесь. Усталость отражалась на её лице, а в глазах было полно тревоги. Она взяла меня под руку и отвела назад в ординаторскую.

– Сава, – начала она, садясь на диван. Я сидеть не мог и мерил шагами небольшое помещение ординаторской. – У Маши послеродовое кровотечение. Для её комплекции ребёнок очень крупный и такое случается. Растянутая матка просто не может сама сократиться. Мы делаем всё возможное, чтобы ей помочь.

– А плазма зачем? Это же кровь?

– Да, потому что кровопотеря большая, и поддержать её состояние мы обязаны.

– Я могу к ней зайти?

– Можешь. Но, Сава, не нервируй её и не пугай.

Ничего не ответил, рванул к своей Сладкой. Она лежала какая-то потерянная, бледная, с растрепанными волосами, а глаза были полны слез.

– Сладкая, – я подошел, присел рядом. Взял её пальчики в свои и легонько сжал их. – Ты ведь сильная, ты справишься. Правда.

– Сава, ты только не злись, – говорит она и нервно облизывает бледные губы. – И не перебивай.

Киваю, но, когда она начинает говорить жалею, что дал такое обещание.

– Я знаю, что такое послеродовое кровотечение и чем оно опасно. Не перебивай, ты обещал. Я верю, что мама сделает всё возможное. Но если вдруг...

– Нет, – не выдерживаю. – Даже не думай, ты не оставишь меня! Нас не оставишь! Сладкая, пожалуйста, даже мысли такой не допускай.

– Сава, милый мой Варвар, – она пытается улыбнуться. – Просто пообещай, что ты её не бросишь.

Слёзы душат, в горле ком, и он не позволяет сделать полноценный вдох. Сладкая молчит и ждет моего ответа.

– Обещаю, – выдавливаю из себя.

Хочется курить и крушить всё кругом. Как хреново, что ты ничего не можешь сделать, когда твоему самому дорогому человеку нужна помощь. А ты ноль, пустое место, потому что ничего не можешь, совсем ничего.

В палату снова приходит Наталья Ивановна, в этот раз с еще одним врачом. Она просит меня выйти, но я далеко не ухожу, останавливаюсь сразу за дверью, прислоняясь к стене. Врач проводит осмотр, они тихо переговариваются.

– Наташа, сама понимаешь, но и ждать еще, рискованно. Какая кровопотеря? – она что-то отвечает, я не разбираю слов. – Маша, – снова говорит этот мужик. – Я думаю, ты понимаешь, что происходит. Сладкая молчит, возможно отвечает просто кивком. – Это, конечно, не очень приятно, но твой организм никак не реагирует на консервативное лечение. Нам придётся прооперировать тебя.

Сладкая снова молчит, а я сползаю по стенке. Этот бесконечно длинный день из самого счастливого превращается в какой-то кошмар. Последние два часа стали вечностью.

Я уже не слышал, о чём говорят в палате. Мне было так хреново, что даже словами передать не могу. Я снова винил себя. Всё, что происходило, доказывало, что я тяну за собой несчастье для тех, кто мне дорог.

– Готовьте операционную, – крикнул кто-то, и всё опять пришло в движение.

– Саша, ты сделаешь? – Наталья Ивановна с мольбой смотрела на него. – Я не смогу, – маска сильной женщины упала с ее лица, сейчас я видел мать, которая переживает за единственную дочь.

– Успокойся, Наташа, всё сделаем. Не волнуйся.

– Сава, вставай, – обратилась ко мне тёща, и утащила меня в ординаторскую.

Опустошение, такое холодное бездонное, хотелось бы сдохнуть прямо тут и сейчас, только бы никто больше не страдал. Но потом, я подумал о дочке. О маленьком человеке, который даже не знает, что сейчас её мама борется за жизнь, в прямом смысле эго слова.

– Сава, – возвращает меня в реальность Наталья Ивановна. – Тебе домой надо поехать, – мотаю головой. Не могу я сейчас уйти, не могу. – Её из операционной сразу увезут в реанимацию. Тебя туда не пустят. А тебе нужно отдохнуть, поспать и завтра, когда её переведут в палату, ты сможешь её увидеть. Но ты должен хорошо выглядеть, а не как зомби.

В ее словах есть смысл, но заставить себя уйти, я не могу.

– Хорошо, но я дождусь...

– Сава, операция несложная, переживать нет смысла. Александр Эдуардович очень хороший врач.

– Я дождусь, – упрямо повторяю я.

Операция действительно длится недолго. Но, по ощущениям, целую вечность. Её переводят в реанимацию. Она под общим наркозом, словно неживая. Я только мельком смог её увидеть, но не забуду этого никогда.

Наталья Иванова заставляет уйти. Беру такси, садиться за руль в моём состоянии – самоубийство. Как проходит вечер и ночь, не помню. Все как в тумане, словно не со мной, я как сторонний наблюдатель, пустая оболочка.

Утром, вместе с родителями Сладкой, мы едем в роддом. Какое-то время сидим в кабинете Натальи Ивановны и время снова превращается в что-то тягучее, и тянется мучительно медленно.

Когда Наталья Ивановна говорит, что к ней можно пройти, я выдохнул с облегчением. Значит, всё хорошо.

Меня отводят к ней в палату, замираю перед дверью, боюсь, сам не знаю чего. Делаю глубокий вдох и захожу.

Она лежит на кровати, когда я захожу, поднимается, чтоб сесть. Всё ещё бледная, слабая, но живая и здоровая. Она улыбается, когда видит меня и протягивает руку. В считанные секунды оказываюсь рядом, прижимаю к себе, крепко.

– Сава, аккуратней, – шепчет она, и я понимаю, что не рассчитал силу.

Отстраняюсь, смотрю в родное, любимое лицо, и только сейчас наступает понимание, что всё закончилось, опасность позади. Но Сладкая вдруг отводит глаза. Хватаю за подбородок и поворачиваю к себе. Глаза полны слез.

– Что? – не понимаю я.

– Я больше не смогу родить, – меня как окатило волной облегчения.

– Ненормальная, – шепчу я, притягивая её к себе.

– Ты меня не бросишь?

– Ты дура совсем? – вдруг слишком резко возмущаюсь. – Не дождёшься, – уже мягче в самые губы, а потом целую. Наполняя лёгкие одним на двоих воздухом.

Нас прервала Наталья Ивановна. Она вошла в палату с нашей дочкой на руках. Лицо Сладкой сияет, когда она берет малышку на руки. Обводит пальчиком личико, трогает носик, а потом поднимает глаза на меня.

Если я всё это время хлебал дерьмо и испытывал боль, то ради этого момента можно было потерпеть. Вот они мои девочки, здесь, со мной. Глаза Сладкой светятся счастьем, любовью такой безграничной, всепоглощающей. Сейчас она совсем не похожа на ту неулыбчивую девушку, что я когда-то встретил.

– Я люблю тебя, – говорю ей и получаю в ответ улыбку, самую искреннюю и красивую...

Малышка начинает морщиться, а потом палату разрезает её громкий плачь. Наталья Ивановна помогает приложить Варю к груди. И я снова зависаю на этом зрелище. Впитываю их образ, наполняюсь счастьем.

Так хочется поскорее иметь возможность снова к ней прикасаться, целовать, любить и сжимать в объятиях, но я готов ждать. Ведь её стоит ждать.