Текст книги "Раненые души. 3. Отдаю тебе душу (СИ)"

Автор книги: Галина Джулай

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 19 страниц)

38 глава

Маша

Всё, как в замедленной съёмке. Я вижу туфли, ноги в чёрных брюках, руку с сигаретой, замершей в районе груди, рубашка расстегнутая на несколько пуговиц, открывает вид на чёрную шею, губы слегка приоткрыты и взгляд из-подо лба.

Мы смотрели друг на друга, словно боялись пошевелиться. Словно, стоит сделать хоть одно движение, и кто-то из нас исчезнет, растает как мираж.

Я решаюсь, делаю маленький, крошечный шаг, чтобы не спугнуть иллюзию, чтобы сократить расстояние между нами. Этого становится достаточно.

Варвар, отбросив сигарету, срывается с места, и уже через секунду я в его руках. Он подхватывает меня под бёдра. Ногами обхватываю его талию, руками обвиваю шею. Смотрим друг другу в глаза, словно насмотреться не можем, как будто до конца не верим, что это реальность.

– Пришёл, – шепчу я, и начинаю улыбаться.

– Пришёл, – также тихо отвечает, и дарит свою улыбку в ответ.

А потом мы целуемся. Долго, то жадно и страстно, то нежно и медленно. То кусаем губы друг друга и всё никак не можем остановиться.

Из этого дурмана нас выводит громко хлопнувшая дверь подъезда и лай собаки. Варвар, не прерывая поцелуя, внес меня в квартиру и закрыл за нами дверь. Разувшись, он понес меня в спальню. И там уложив на кровать, стал раздевать.

Снял кроссовки и носки. Скользя ладонями по ногам, добрался до пояса моих спортивных штанов, и стянул их сразу вместе с трусиками. По голым ногам вверх он уже продвигался поцелуями.

Я вся горела, мне было жарко, невыносимо жарко. Словно по венам бежала не кровь, а раскаленная лава и наполняла меня жизнью.

Сава приподнял меня и стащил ветровку, а затем и футболку. Всё это улетело в неизвестном направлении.

Мои пальчики уже перебирали пуговицы на его рубашке. Мне хотелось, как можно скорее, прикоснуться к нему без всей этой, так мешающей, одежды. Я понимала, что скучала по нему, но только сейчас отчётливо поняла, насколько...

– Я так скучала, – вырвалось у меня.

Я наконец-то справилась с пуговицами и смогла прикоснуться губами к его груди, где-то в районе сердца. Варвар отстранился, стянул брюки с боксерами и вернулся ко мне.

Он нависал надо мной, не произнося ни слова. Просто разглядывал, ощупывал взглядом, казалось, оставлял следы, клеймил. Его взгляд был красноречивее слов. Да и тишина между нами была давно уже привычной.

А потом он сорвался. Он целовал, кусал, ласкал, лизал его руки и губы были везде. А я задыхалась от ласк и ощущения счастья.

За окном уже начало светать, когда мы обессилено лежали, обнявшись, не в силах даже пошевелиться. Но даже тогда я боялась закрыть глаза. Я боялась, что он исчезнет, что снова проснусь одна, как это уже было не раз.

– Спи, Сладкая, – тихо прошептал он и погладил меня по волосам.

Я приподняла голову, чтобы заглянуть ему в глаза.

– Я не хочу, ты ведь исчезнешь...

– Не сегодня, – он легонько поцеловал меня в нос. – Не сегодня, – и слегка улыбнулся.

"Не сегодня" – подумала я, что это значит? Что он исчезнет завтра? Додумать мысль я не смогла. Я заснула, словно Сава нажал на какую-то кнопку во мне, и отключил.

Варвар

Я ждал чего угодно. Что она спросит, чего я припёрся. Что захлопнет передо мной дверь. Скажет, чтобы уходил. Но она только смотрела. Смотрела, словно не верила в то, что видит, а потом сделала крохотный шаг навстречу. И всё, мне не нужно было никаких слов, я рванул к ней, подхватил на руки, заставил обнять меня ногами

– Пришёл, – то ли спрашивала, то ли утверждала и улыбнулась, впервые улыбнулась мне так искренне.

– Пришёл, – признал своё поражение перед ней и улыбнулся в ответ.

Наш поцелуй был как глоток воздуха после долгого нахождения под водой. Сначала жадный, словно ты не можешь надышаться, потом спокойный, как будто, так и надо, так и должно быть. Потом стал игривым, мы покусывали губы друг друга.

Мне не хотелось выпускать её из рук, поэтому зайдя в квартиру, я понес ее в спальню и там уже начал раздевать. В какой-то момент я хотел спросить, куда она собиралась идти, но подумал, что спрошу потом, и раз она с удовольствием осталась, значит это было не так важно.

Боже, каким живым и счастливым я себя чувствовал рядом с ней. Сжимая её в объятьях, целуя везде, куда мог дотянуться, сливаясь с ней в единое целое. Я ловил каждый стон, каждый крик, упивался нежностью кожи, запахом её желания. Я слизывал чуть солоноватые капельки пота с её тела и мне было мало, мало, мало...

На рассвете Сладкая была без сил, но никак не хотела засыпать. Она обнимала меня, и периодически, видимо, сама того не замечая, сжимала меня крепче.

– Спи, Сладкая, – прошептал ей.

– Я не хочу. Ты исчезнешь.

– Не сегодня, – ответил я. Сегодня у меня не хватит сил уйти. – Не сегодня, – повторил я уже себе.

Мне нужен этот глоток жизни, это чувство счастья, быть с тем, кто тебе дорог, кого ты любишь. Сладкая отключается, её дыхание стало ровным и спокойным, а рука, что обнимала меня, расслабилась.

Очень хотелось курить, но нарушать это мгновение было кощунством, а через пару минут я и сам уснул.

Меня разбудил телефон, что жужжал и прыгал на прикроватной тумбе. Хорошо, что вчера я всё-таки положил его рядом.

– Да? – прохрипел я в трубку.

Вставать было лень, да и Сладкая спала, положив свою голову мне на поясницу.

– Варвар, ты охренел? Ты где?

– Не дома, – тихо сказал я и добавил. – И не ори.

– Что значит не ори? – уже тише сказал Рома. – У нас встреча через два часа. Я тебе дозвониться не могу. Домой приезжаю – тебя нет. Где тебя только черти носят?

Отвожу трубку от уха и смотрю на часы. Почти двенадцать, и оказывается, он не первый раз звонит. Охренеть. Я даже в детстве так не спал.

– Я перезвоню, – отключаю телефон.

Сладкая поерзала и устроилась поудобнее. А я снова бухнулся лицом в подушку. После такого марафона отоспаться конечно стоит, но, чтобы так... Вставать не хотелось, от слова "совсем". Я готов провести так остаток своей жизни. И похер, что тело уже начало затекать от одной позы. Дыхание Сладкой щекотало спину, и это был пи*дец какой кайф.

Мой телефон снова зажужжал.

– Рома, бля, я же сказал – перезвоню.

– Это тётя Шура. Здравствуй, Савелий, – услышать эту женщину я никак не ожидал. Даже на мгновение забыл про Сладкую и сильно дернулся, чем разбудил её. Она сползла с меня и перелегла на подушку, а я сел.

– Здравствуйте, – я оставлял свой номер тёте Шуре давно. Я был ей очень благодарен, она много чего для меня сделала. Я обещал помочь, если вдруг ей понадобится помощь, ведь её сын не вернулся сюда после учебы.

– Савелий, я звоню... Ты только не бросай трубку, – женщина явно нервничала. – Я знаю, ты давно не общаешься с ним. Но Николая вчера побили, сильно. Его увезли в больницу...

– Мне плевать.

– Мальчик мой, ты ведь хороший, я знаю. Да, он был ужасным отцом, после смерти Ольги. Но и хорошим тоже был. Он слабый, не справился с горем...

– Чего вы от меня хотите?

– Навести его. Я у него была вчера. Врач говорит травмы серьезные, он может не выжить. Он в четвёртой городской. Савелий, он же твой отец.

– Я понял, – кладу трубку.

Меня обвивают руки Сладкой. Я получаю несколько поцелуев в плечо, шею и висок.

– Что-то случилось?

– Нет. Это не имеет значения.

– Я не знаю причину, по которой ты не хочешь говорить о себе, но знай, я готова выслушать. И если нужно помочь.

– Прости, – накрываю ладонью её ладошку у себя на животе. – Я знаю. Мне нужно идти. Прости.

Встаю, одеваюсь. Благо, вчера мы в один из перерывов собрали разбросанные вещи и аккуратно разместили их на кресле.

– Может завтрак?

– Нет, мне нужно бежать. У меня встреча через два часа. Еще нужно успеть заехать домой переодеться.

Сладкая молча наблюдала за мной. Она явно понимала, что не эта встреча стала причиной моего отстраненного состояния, и не она заставила меня встать. Её лицо – снова нечитаемая маска. Она даже не встаёт меня проводить.

39 глава

Маша

Я, честно, не знала, как реагировать на такую резкую перемену в его настроении. Один звонок, и он закрылся от меня, отстранился, стал словно чужим. Как будто и не было сегодняшней ночи, как будто не он любил меня несколько часов назад.

Обиделась ли я на него? Наверное, нет. Даже точно – нет. Закрываться в себе и не делиться своими чувствами и проблемами – это мне хорошо знакомо. Тут я не могу его осуждать. Меня скорее задело то, что он мне не доверяет, раз совсем ничего не хочет рассказывать о себе. А ещё меня удивило то, что я обращаю на это внимание. Удивило и даже смутило. Ведь даже с девчонками такого не было, ну не хотят говорить и не хотят, их дело. А тут... Мне так хотелось знать о нём чуточку больше, только эти знания я хотела получить от него самого. Мне было это важно.

Ничего лучше, как закрыться самой, я не придумала. Раз ему нужно уйти, пусть уходит. То, что что-то случилось, было понятно без слов. И всё, что я могла, это сделать вид, что меня это никак не задевает.

Я слышала, как закрылась входная дверь. Сползла на подушку и накрылась с головой. Я старалась уговорить себя не впадать в апатию. Он ведь пришёл. И я уверена, не будь этого звонка, он бы остался. Но мог хоть что-нибудь сказать уходя.

Впереди были выходные. Провалявшись ещё где-то час, я решила поехать к Саше. Её кольцо "всевластия" пока ещё было у меня. А еще я купила сувениры и подарки мальчишкам, их тоже нужно отдать.

Так что, проглотив завтрак-обед, я собрала вещи, подарки, села за руль и уехала из города.

****

– Маша! Вот это сюрприз, – Сашка обняла меня.

Да, я приехала без предупреждения. Мои мысли, как я ни старалась, всё время крутились возле Варвара, и я совсем забыла предупредить подругу о приезде.

Раздав подарки и пообщавшись с крестиками, я позволила Сашке утащить меня в сад. Благо погода была тёплой и солнечной. Мы устроились на качелях.

– Ну рассказывай.

– Что именно? – не поняла, чего от меня ждёт Саша.

– Подробности. Что за парень был в сторис? Что заставило приехать? Где летают твои мысли?

И я рассказала, найдя благодарного и внимательного слушателя. Про Артёма, который поцеловал меня без моего согласия, и про Дениса, что зачем-то это всё заснял. И про Варвара, который пришёл и снова ушел, без объяснений.

– Ой, Маша, – тяжко вздыхает Сашка. – Поговорить вам надо.

– Да я вроде не против. Я даже этого хочу, но он... ему это не нужно.

– Это всем нужно, – категорично заявляет Саша. – Вон, даже я с мамой разговаривать начала. Раз в месяц, но это тоже прогресс.

– И что? А приехать с внуками пообщаться у неё желание не появилось?

– Нет, – Саша грустно улыбается. – Наверное боится, что придётся выполнять роль бабушки. Дарить подарки, баловать, а ещё, не дай Бог, забирать к себе на пару дней. Ладно, – хлопнула ладошками по коленкам. – Не будем о грустном. Расскажи мне про поездку.

Ну тут я могла говорить долго. Правда, почти всё время в рассказах присутствовали мои провожатые.

– А этот Артём, он тебе совсем не понравился? Ну, если с Варваром всё так сложно, может, стоит обратить внимание на других? – пожимаю плечами.

– Я думала об этом, честно. Но... – я замолчала, подбирая слова, собираясь с мыслями. – Мне кажется, я не уверена... Но я, наверное, влюбилась в него, – признаюсь Саше.

– Машка, – она расплылась в улыбке. – Так это ж здорово!

– Саш, а как это точно понять? Ну как ты поняла, что любишь Андрея? – Саша задумалась.

– Трудно сказать. Я всегда его считала идеальным мужчиной. Поэтому ему не сильно пришлось стараться мне понравится, а потом... Рядом с ним ты словно видишь всё в других красках, более ярких. Тебе хорошо, просто от того, что он рядом. Хочется прикасаться к нему или хотя бы просто видеть его, постоянно. Ты как будто в зависимость попадаешь. А без него внутри всё пустеет. И какая-то тоска одолевает... – Сашка замолчала, а потом продолжила. – Ой, Маша, даже не знаю. Просто в какой-то момент, ты понимаешь, что этот человек для тебя становится центром Вселенной. И если его не будет рядом, то и тебя не будет. Понимаешь?

Я молчала, пыталась осмыслить все её слова, примерить их на себя. Рядом с Варваром мне действительно хорошо, и мир обретает краски, но сказать, что он центр Вселенной, я не могу. Может это не влюбленность, а так, блажь? Только потому, что секс с ним приносит мне удовольствие? Ну почему всё так сложно? Как трудно понять, что чувствуешь, если чувствовать не умеешь.

Все выходные я провела у Саши. Она уговаривала меня остаться, раз у меня всё равно ещё отпуск, но в воскресенье я, всё-таки, уехала домой. А ещё я очень хотела поговорить с Савой.

Остался открытым вопрос, как это сделать?

У меня был его номер телефона, но мне кажется, если мы в живую общаться не умеем, в трубку мы друг другу вообще слова не скажем. Так ещё я и видеть его не буду, эмоций его не пойму. Значит, надо увидеться. Ждать, когда он сам приедет, не вариант. Что если это случится опять через месяц? Ехать к нему самой? А вдруг не пустит?

Я перебирала в голове сотни вариантов пока ехала от Саши. Так и не приняв никакого решения, кроме того, что ждать я не хочу и сделать это нужно сегодня, поехала к Саве.

– Вы, к кому? – спросил охранник, прежде чем открыть шлагбаум.

– Конон Савелий 16"б".

Меня пропустили, припарковалась на свободное место, а их тут, кстати, было много, видимо жильцы в основном пользовались подземной парковкой, я вышла из машины. С чётким намерением поговорить.

Подойдя к подъезду, моя уверенность куда-то делась. И я никак не решалась позвонить в домофон. Видимо, мне было суждено пройти в эту дверь, потому что, в тот момент, как я собралась уходить, дверь открылась. Из подъезда вышла парочка. Молодой человек обнимал свою беременную, надеюсь, жену.

Я воспользовалась открытой дверью. И вошла в подъезд, а затем и в лифт. Нажала кнопку десятого этажа. Всё, назад пути нет. Двери лифта закрылись, и он повез меня в неизвестность.

Я волновалась, впервые в жизни волновалась. У меня даже ладошки вспотели. Ни один экзамен, ни одно собеседование, ни одно слушанье в суде не заставляло меня волноваться. Мне чаще было всё равно, в других случаях, я просто была уверена в том, что делаю.

Сейчас я совершенно не знала, что я буду делать. Я даже не знала, дома ли он. Когда лифт издал звонок, сообщая, что довез меня, я вздрогнула.

Маша ты сильная, реши уже этот вопрос и не мучайся. Я кивнула в знак согласия своим мыслям и переступила порог лифта.

Квартира 139 встретила меня черной металлической дверью с красивым номером из серебристых, каких-то затейливых цифр, находящихся не по центру двери, как у всех, а скорее в правом углу, да еще и каждая цифра была на разном уровне.

Это почему-то вызвало улыбку. Я представляла Варвара таким аскетом, у которого даже углы были острее, и ни единой ненужной вещи. А тут эти цифры... Они как будто говорили, что всё хорошо, и там за дверью, не злой и страшный Варвар, способный руками искалечить человека, а молодой парень Сава, который почему-то забыл кто он.

Я нажала на звонок...

40 глава

Варвар

На встрече я присутствовал чисто формально. Весь диалог вел Рома, а в конце подсунул мне бумаги на подпись.

Когда мы вернулись в офис, он зашел за мной в кабинет и молча уселся напротив.

– Свободен, – сказал я, не глядя на него.

– Я, конечно, понимаю, что скрутить меня в бараний рог и вышвырнуть отсюда, ты можешь в считанные минуты, но всё же, рискну задать вопрос. Что случилось?

Я смотрю на свои руки, сцепленные в замок и молчу. Может так поймет, что нехрен лезть, куда не надо. Сидим минут десять, может больше. Молчим. И явно, Рома валить не собирается.

– У тебя работы нет? – первым не выдерживаю я.

– Есть, – спокойно говорит он. – Но она, как известно, не волк. А вот ты, убежать можешь, – потом, совсем другим тоном, с какой-то даже нежностью и сочувствием, как близкого и дорого человека просит. – Поговори со мной, Сава.

Поднимаю глаза, и смотрю на человека, который рядом со мной все эти годы. Он единственный, кто знает и помнит меня до... И, наверное, единственный, кто выдержал и не свинтил после всех моих загонов. Если с кем и говорить, то только с ним. И я решаюсь. Кладу голову на сцепленные руки, прикрываю глаза и начинаю говорить.

– Мне сегодня позвонила соседка, сказала, что отца избили и он в больнице. Врачи склонны думать, что не выживет. Просила навестить. А я не могу. Не могу себе представить нашей встречи. Я не видел его лет пять, с тех пор, как съехал. Я ни разу не видел его, и он не пытался узнать, где я и как. Нет, вру. Видел, года полтора назад, но он бухой был, даже не узнал меня. Я забегал в магазин за сигаретами, а он выходил в обнимку с бутылкой какого-то дешёвого пойла. Не знаю, он до такой степени был бухой, или реально не узнал, посмотрел на меня в упор и прошел мимо. Скажи, Рома, я должен навещать этого человека? – я поднял голову и взглянул на своего помощника. – Только честно ответь. Неужели я что-то ему должен?

Рома несколько минут молчал, словно взвешивал каждое слово, которое хочет мне сказать.

– Сейчас помолчи, – предупреждает он. – Ты должен ему, как минимум, сказать спасибо за жизнь, – смеюсь.

– Жизнь? Где эта жизнь?

– Я просил послушать, – спокойно говорит он. – Тебя бы не было без его участия, хочешь ты это признать или нет, но это факт. Да, ты умная сволочь, но добился ли ты того, что у тебя есть при других обстоятельствах? Жил бы себе спокойно и не нуждался бы в умении выживать. Была бы у тебя фирма в двадцать два? Имел бы ты такой достаток в свои почти двадцать пять? Ты, конечно, извини, в твоих мозгах я не сомневаюсь. Но вот, что ты стремился бы что-то сделать – да. Так что, за это тоже ты должен сказать ему спасибо. Ты бы не был тем, кто ты есть, не будь у тебя его.

– Это бред, – откидываюсь на спинку кресла.

– Варвар, я верю, что в этой жизни всё не случайно. Что всё, что с нами происходит, делается с какой-то целью. Мы не всегда её знаем. Хотя, наверное, мы никогда не знаем с какой целью и зачем всё это делается. Нам кажется, что жизнь к нам несправедлива, но по-другому она не может привести нас к конечному пункту. К тому, что для нас уготовано.

– Ты серьёзно веришь в эту ху*ню?

– Да, кивает он. – Взять хотя бы меня. Я приехал из деревни. Хлюпик, неспособный себя защитить и обеспечить. Надежды на помощь со стороны родителей у меня не было. Я был дрыщем, лохом, ботанам, сейчас и не вспомню всех очаровательных эпитетов в мою сторону. В тот день, когда меня подобрал Слава, меня избили уроды, которым просто хотелось развлечься. Вы тогда учились на последнем курсе. У вас уже была своя фирма. Я знал о вас, восхищался вами. И вот, я стою, вытираю свой разбитый нос, а он подходит, и подаёт мне платок. А потом, вообще приводит к вам и дает работу. Дальше ты знаешь. Он помог мне снять квартиру, а в универе ко мне больше никто не лез, потому что все знали, я со Славой, а значит с тобой. А иметь дело с тобой никто не хотел, – улыбается. – Я к чему. Будь я не таким задротом, я бы не попал к вам, понимаешь? Я бы кое-как закончил универ. Зацепился бы за какую-нибудь работу, получал бы копейки, лишь бы не возвращаться домой.У меня бы не было квартиры, пусть и купленной в кредит. У меня не было бы машины, пусть и старенькой. У меня не было бы таких друзей как вы. Пусть ты не считаешь меня другом. Так что, мне стоило быть грушей для битья почти три года, чтобы теперь иметь всё то, что я имею. И знаешь, я счастлив. Я даже рад тому, что тогда меня избили. Подумай об этом. Да, я знаю, – он перебил меня, когда я хотел возразить. – Ты не ценишь всё это, – он делает какой-то жест руками. – Но это пройдет. Ты просто на какое-то время потерял интерес к жизни. У тебя нет ориентира, куда идти дальше. Но, возможно, это тоже какая-то проверка на вшивость. Может совсем скоро ты поймёшь, для чего всё это было нужно?

– Всё сказал? – он кивает. – А теперь послушай меня. Ни хрена не стоит того, что я потерял. Понятно?! Ни эта фирма, ни всё это бабло, что она приносит. Я бы обменял их на жизнь дорогих мне людей. Понятно?! Вали отсюда, философ.

Рома вышел из кабинета, не сказав больше ни слова. Тоже мне фаталист. Но если вспомнить, каким он к нам пришёл... В этом теперь красивом, высоком, подкачанном, уверенном в себе парне ты не узнаешь того худющего хлюпика.

Походу его слова меня зацепили. Иначе, как объяснить, что вечером после работы я обнаружил, что стою у четвертой городской больницы. К Роминым словам вспомнились слова тёти Шуры, о том, что он не всегда был плохим отцом. Это чистая правда.

Высокий, сильный, добрый, таким я воспринимал его в детстве. Мой папа был моим примером. Мы возились вместе в гараже, мы ездили с ним на рыбалку. Я был сопляком совсем, но он всегда находил то, с чем я могу справиться, и мы все делали вместе. Наверное, эти воспоминания и заставили меня выйти из машины.

Меня не хотели впускать, время посещения закончилось. Но пару купюр сделали свое дело. Меня нарядили в какую-то накидку и бахилы, объяснили, как пройти в отделение. Там мне попался врач, оказывается, лечащий моего отца. Он как раз дежурил сегодня и поэтому всё ещё был в отделении.

– Только давайте сначала ко мне, – пригласил он меня в ординаторскую, узнав к кому я пришёл. – Говорю сразу, – начал он, прикрыв за нами дверь. – Шанса на то, что он выживет не даю. Организм слаб. Алкоголь его отравил и высушил, так что, как он еще жив, одному Богу известно. Кто его так избил, так и не выяснили. Я думаю, что и не будут выяснять. Пьяные разборки никому не нужны. У него есть повреждение внутренних органов. Но при его анамнезе, никто не возьмется лечить оперативно. Он может умереть на операционном столе, это никому не нужно, сами понимаете. Поэтому мы скорее можем просто поддержать его, и позволить дожить без мучений. Если вы понимаете о чем я.

– Нужны деньги?

– Нет, что вы. Мне не нужны. А вот лекарства нужны. Ну и медсёстрам можете дать. Вижу, Вы не бедствуете.

– Если это сейчас намёк, почему же он в таком состоянии, то скажу. Мы не общаемся лет десять, а последние пять, даже не видимся. Он забил на меня, а я, при первой же возможности, на него.

Врач понимающе кивнул. А может просто сделал вид, что понимает.

– Он в четырнадцатой палате, – говорит врач, и я иду к отцу.

Палата шестиместная, на всех койках лежат мужики разных возрастов и диагнозов. Отмечаю, что на тумбочке у каждого есть запас еды и воды, у кого-то книга или газета. Тумбочка отца пустая, даже своей кружки нет.

Он под капельницей, лежит с прикрытыми глазами. От того мужчины, что я знал в детстве, который мог поднять на руки маму и меня одновременно, ничего не осталось. Ну, может только рост, и то, мне кажется, он стал меньше. А может просто я вырос.

Стою, смотрю и честно не знаю, что сказать. Даже как обратиться к нему не знаю. Видимо, почувствовав мой взгляд, он приоткрыл глаза. Когда-то такие яркие и живые, они сейчас были мутными с пожелтевшими белками, и синими их назвать было никак нельзя. Он молча разглядывал меня, явно не узнавая, а потом его лицо исказила гримаса боли, а по вискам потекли слёзы.

– Извините, – прохрипел он. – Вы так похожи на моего сына.

Он стёр свободной рукой слёзы. У меня защипало в глазах. Он не верит, что я могу прийти. Даже не ждёт.

– Это я, – его глаза становятся больше, он даже слегка приподнимается, словно так сможет разглядеть лучше.

– Сынок? – слёзы снова потекли по щекам, на губах появилась улыбка, обнажая ужасные зубы. – Это правда ты?

– Я.

Беру стул, присаживаюсь рядом. Молчим. Я не знаю, о чем с ним разговаривать. У нас нет общих тем. Он тянет ко мне руку, и я подаю свою, он легонько сжимает мои пальцы.

– Ты прости меня, сынок, – говорит он и снова начинает плакать. – Прости. Я виноват, перед тобой и перед мамой. Прости. Я не справился... я не смог, без мамы твоей не смог. Я ведь любил её... Она всем для меня была. Я сломался. Это не оправдание. Нет. Я понимаю, что виноват. И это убивало ещё больше. А потом быть трезвым было совсем невмоготу. Когда трезвеешь, осознаешь, как ты жалок, что ты ничтожество, что не справился с горем. Подвёл любимую женщину и, самое главное, своего ребёнка. Прости меня сынок, если сможешь, когда-нибудь прости. Я подыхаю. Я знаю. Если честно, я бы хотел быстро, но они зачем-то поддерживают во мне жизнь. Я хочу к ней. Пожалуйста, похорони меня рядом. Единственное, о чем прошу. Надеюсь, душа моя не прогнила так как тело, и я не буду ей омерзителен там. Хотя, она может и не простит меня за то, что я тебя не уберег. Но ты молодец, сынок. Ты сильный, ты справился. Я горжусь тобой. Мне тётя Шура говорила, ты хорошо устроился, у тебя своё дело, я рад за тебя, сынок. Прости меня. Прости.

Он перескакивал с одной темы на другую, вспоминал время, когда мама была жива и всё говорил и говорил. Я лишь иногда кивал на его "помнишь?".

Ему сняли капельницу, и он захотел в туалет. На нем были майка и нелепые штаны. Они висели на нем и ему приходилось придерживать их, чтобы они не падали. Заметив мой взгляд, он объяснил, что это тетя Шура принесла ему вещи своего мужа.

Было видно, что двигаться ему больно и он еле идёт. Я проводил его до туалета, а сам пошёл на пост к медсестре.

– Платная палата есть?

– Конечно, – улыбнулась молоденькая девушка.

– Свободная есть? – она взглянула в какой-то журнал.

– Да, но она vip, дорогая очень.

– Переведите Конона Николая. Сейчас.

Глаза девушки полезли на лоб, но она быстро справилась с удивлением.

– Нужно врача поставить в известность.

– Ставь, – она взяла телефон и стала звонить, а я заметил, как отец вышел из туалета и держась за стенку шел в сторону палаты. – У вас пять минут, – обратился к девушке и пошёл его поддержать.

Через минут десять в палату зашла санитарка и сказала, что можно переходить.

– Куда? – не понял отец.

– Тебя переводят в другую палату. Здесь есть какие-нибудь твои вещи?

– Мыло и полотенце в тумбочке.

Глаза снова защипало. Мыло и полотенце. Бля*ь, мыло и полотенце. И шмотки с чужого плеча.

– Пошли, – достав его пожитки, там ещё обнаружился рулон туалетной бумаги, сказал я.

Нас провели в палату. В ней была кровать с хорошим матрасом, стол, телевизор висел на стене. У одной из стен были шкафы, что-то типа небольшой кухни, с микроволновкой и электрическим чайником. В палате была еще одна дверь, заглянул туда. Душ и унитаз. Хорошо, не придётся таскаться в другой конец коридора.

Отец стоял, словно боялся пошевелиться.

– Ты чего замер?

– Сын, – он замялся, – ты это... на кой черт мне эти хоромы.

– Ты до туалета еле доходишь, а тут вон, в палате. Завтра привезу вещи. Сейчас ложись, отдыхай.

– Можно я тебя обниму?

Бля, сука, глаза наполнились влагой. Молча подхожу и обнимаю тощее тело отца. Он точно стал ниже.

– Прости, сынок. Прости, – всё повторял он, снова начав плакать.

– Ладно, мне пора, – говорю отодвигаясь от него. – Ложись. Спать будешь или телек включить?

– Включи. Сто лет не смотрел этот ящик.

Включаю телевизор, подаю пульт. Уточняет, какие кнопки нужно нажимать, показываю, говорю "До завтра" и ухожу.