Текст книги "Средневековая история. Тетралогия (СИ)"

Автор книги: Галина Гончарова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 21 (всего у книги 69 страниц) [доступный отрывок для чтения: 25 страниц]

Голос его был искренне огорченным.

– Я с тобой буду играть. А ребята мне помогут. Ребята, у кого есть нож?

– вы его не убьете? – уточнила из угла Лиля.

– Зачем? Сначала мы что‑нибудь попроще сделаем. Иголки под ногти, например. Потом ногти обдерем. А потом и шкурку драть начнем. Солью посыпая. Ради хорошего дела ведь не жалко…

– За солью сходить? – уточнил один из вирман.

Ивар пожал плечами.

– Погоди пока. Эмму среди ночи будить неохота. Мы пока по – простому…

Нащипать ножом лучинку на тоненькие острые щепки?

Пара секунд.

И вирманин цепко ухватил убийцу за руку.

– ты со мной можешь даже не разговаривать. Я люблю людей резать…

И ловко вогнал первую щепку под ноготь.

Убийца взвыл даже через кляп и выгнулся на столе. Но кольца и веревки держали крепко.

А Ивар продолжал. Медленно, с чувством, комментируя каждое действие…. Вгонял щепки, расшатывал, объяснял, что потом просто будет отдирать ногти – и опять вгонять щепки уже в живое мясо… Лилю тошнило. Но она старалась не показывать вида.

Так прошло минут двадцать. И только потом вытащили кляп. Лиле это время показалось годами. Но она молчала. Не надо. Не лезь, девочка… Терпи.

Мерзко. Но необходимо. Здесь еще не придумали 'сыворотку правды'.

– Ты ведь не будешь говорить, кто тебя послал? Правда?

Убийца выдохнул пару ругательств. И вирмане опять взялись за кляп. Кажется, он хотел остановить процесс? Лиля не решилась ничего сказать. Она только наблюдала. Есть вещи, в которые лучше не вмешиваться. Присутствовать она обязана, как графиня Иртон. А вот пытать самой – еще не хватало. Но… пальцев всего двадцать. Они обработали руки, сняли сапоги… эта скотина ноги моет? Или только носки на водку меняет?

Когда закончились пальцы на ногах, убийца уже потерял всякое самообладание. Он дергался, мычал, скулил что‑то сквозь кляп…. Лиле было мерзко до предела. Но простите – это ее жизнь. И жить еще охота.

А если она не узнает, кто ее заказал – где гарантия, что за одним убийцей не придет следующий?

– пощадите!!! – завопил сломленный мерзавец, как только ему вынули кляп. – Я все скажу!!!

– кто тебя нанял?

– Он не назвал себя.

Ивар взялся за кляп.

– я знаю, зачем он это сделал!!!

– Вот как?

– У его телки шашни с графом Иртон.

Лиля вскинула брови. Вот как? Жена помирает в глуши, а супруг себе кого‑то нашел?

Очень, очень мило…

– А телку как зовут?

– Аделаида Вельс…

Главное Лиля узнала. Остальное было деталями. Женщина посмотрела на Ивара.

– Продолжайте расспросы. Я выйду. Здесь душновато. Да и товарищ обгадился… мне это не нравится.

– Как скажете, ваше сиятельство.

– И не убивайте без моего разрешения. Вдруг еще пригодится?

– Слушаюсь, госпожа графиня.

– Утром расскажете мне, что он еще скажет. Когда я вернусь с богослужения. И работайте.

– проводи, – кивнул Ивар Олафу – и наклонился над убийцей.

Последнее, что слышала Лиля:

– Если почую, что соврал – шкурку драть не буду. Вместо этого сделаю лучинку поострее, засуну тебе в… и подожгу. Только так запоешь, …. и …

Лиля едва прошла пять шагов. А потом упала на колени – и ее вырвало.

Не от ужаса, нет. Тут все наложилось.

Страх за свою жизнь.

Адреналин от схватки.

Боль от раны.

И пытка тоже….

Резать человека на операционном столе было не страшно. Тоже мне, трагедия…

А вот наблюдать за пыткой, всем видом показывая, что тебе скучно и вообще – лучше бы ты 'Дурдом-2' смотрела…. Это было гадко и мерзко.

И Лилю рвало.

Жестоко и мучительно, одной желчью…

Олаф поддержал ее за плечи, протянул что‑то вроде тряпки…

Лиля вытерла лицо и сплюнула.

– Вы его дожмете?

– Да. Не бойтесь, госпожа…

– я не боюсь, – Лиля всхлипнула. – Не за себя. Там же Миранда была… а если бы эта мразь на нее руку подняла? Я взрослая, а она‑то ребенок! Беззащитный!

Вирманин помрачнел.

– Мы будем вас защищать….

– Лучше научите нас с Мирандой защищаться самостоятельно….

Лиля кое‑как доползла до комнаты – и упала на кровать прямо в одежде.

Надо бы зайти к Мири, проверить, как она там, но сил не было ни на что. Даже плащ снять.

Тошно… как же тошно… пытать живого человека… а там, за линией горизонта, кто‑то хочет тебя убить…. За что?

Просто так. Потому что ты – графиня и твой муж не держит штаны завязанными…

Просто так…

Лиля тихонько плакала.

Тихо – тихо, чтобы никто не слышал. Ей было очень плохо.

Болела рука.

На душе было гадко.

Завтра она опять будет сильной. Она будет улыбаться, будет шутить и смеяться, она постарается найти подход к пастеру Воплеру, но сейчас – сейчас она просто слабая женщина.

Которой не на кого рассчитывать, не на кого опереться, которую предал муж…

Лиля и сама не знала, сколько там от Али, а сколько от Лилиан…

Ей просто было больно.

Глава 2. Свят – свят – свят…

Лиля так и не уснула. И даже не пыталась.

Болела рука, спина, колени… короче – все. А после истерики – еще и горло.

Поэтому лицо в порядок она приводить даже не стала. Козе понятно – если его в три слоя штукатуркой не покроешь – ничего не скроешь. Ни красных глаз, ни отеков, ни… эх, не надо было бы плакать… а что она – не человек?

Не всегда же получается себя контролировать! Хватит и того, что никто не видел. А думать – что хотите, то и думайте. Мне на молитву надо…

Лиля напялила розовый балахон из тех, которые не продала и не перешила. Так лучше. С пастером надо искать общий язык. Так что вид должен быть традиционным. Это пока ей удавалось изворачиваться. Сначала разыграть истерику, а потом уехать. Вот пастер с ней и не пересекался. А ведь должен. Должен, потому как она самая крутая прихожанка в окрестностях. И денег с нее получить, и пример она должна подавать людям… короче, никак им не разминуться. И это не поверенный мужа. Пастера травануть не выйдет. Да и удалось бы – следующий лучше не будет. Еще и патер Лейдер… жиголо, мля!

Других выражений у женщины не находилось. Но лучше уж это учесть. И не давать повода для приезда. А то, что священники между собой связаны – это и к гадалке не ходи.

Кстати, какое горе, какая беда – сильно заболел Ширви Линдт. Беднягу рвало, плющило и колбасило по полной. Всю ночь. Ему даже не до графини было – его наизнанку выворачивало. Он страдал.

Так что он на службу не ехал. Зато ехали все остальные.

Лиля окинула взором слуг вперемешку с учителями, поудобнее перехватила мелкую и уселась в карету. Храм был примерно в часе езды. Вот и считайте. Рассвет в шестом часу, выезжать надо в пять, даже раньше, а учитывая, что надо одеться и привести себя в порядок…

Мири посапывала в карете.

Рука болела. Спина болела. Горло болело…

Эх, тяжко жить на свете белом…

Няньку Лиля брать не стала, мол, от нее п о том воняет и лук Кальма жрет без ограничений, так что няньке пришлось трястись на телеге, со слугами.

Конечно, это ей не понравилось. Ну и пусть…

Переживем.

Слава Гиппократу, сегодня ночью все обошлось. Лиля приложила к лицу капустный лист, поплотнее увернулась в теплый плащ и подумала, что надо проверять всех приезжающих. Но как?

Ладно.

Лейсом сегодня же надо заняться. И так его додавить, чтобы он по струнке ходил. Для его типа людей такое – страшнее динамита. В его отряде – убийца. Он за него отвечал, поручился, и вдруг…

Но солдат надо бы проверить. И поселить вне дома. В деревне? Или на территории замка что‑то есть типа казарм? Должно быть.

А ведь у нее в доме останутся учителя.

А к тем – приставить вирман. И чтобы чихнуть втайне не могли.

Нет, так рано вставать она не согласна. Надо как‑то поговорить с пастером… пусть что ли службы в Иртоне проводит? Пару раз в неделю?

А почему нет?

А она оплатит ремонт церкви, ну и там что‑нибудь еще хорошее. Главное дать понять, что ее инициативы – богоугодны. Потому как служанка Мальдонаи на церковь отстегивать не будет.

Ладно!

Договоримся!

С собой Лиля везла подарок. Тот же самый. Перо и чернильницу. Хельке дал ей несколько штук в запас. Мало ли кому, мало ли что…

Пастеру она выбрала не особо роскошный.

Серебро, без украшений – нечего баловать.

В голове вертелись мысли о бумаге. Пергамент – невыгодно. Береста – несолидно. А вот если сделать бумагу… папирус. Из чего делали папирус?

Сорт камыша?

Вроде бы…

Ну тут вся округа в болотах и лесах. Послать, чтобы камыш нарезали? Почему нет. И попробовать поэкспериментировать. А там и на печатный станок можно замахнуться. Даже пусть на наборный… все равно – по местным меркам это такое будет…

Ага, шашлык из тебя будет…

Ты хоть головой думай!

Такие инициативы – и без согласования с церковью? Ай – ай – ай….

Или хотя бы с властями. Но власть‑то тут она. А вот насколько? Толпа – животное. Управляемое инстинктами. Религиозность – как раз инстинкт.

С пастером надо искать общий язык. Без базара.

Так, за размышлениями, Лиля и доехала до места. Надо было верхом ехать, ей – ей… нет, ну как делались рессоры? Почему она не инженер?

***

Храм не впечатлил. Откровенная избенка. Только и того, что в два этажа. А так…

Иконы внутри облезлые, свечи даже не употребляются – вместо них лампа типа фитиль в масле, короче, принцип тот же, что и в России. Если храм находится на территории столицы или областного центра – священник откусывает неплохо. А если где‑нибудь в деревеньке… ну тогда посты соблюдать приходится. И лучше – все. Ибо на пожрать – и то денег не хватает.

Нельзя сказать, что Лиля устыдилась. Или что у нее проснулась совесть. Еще чего!

Но как рычаг для давления она это отметила.

Пастер встретил ее на пороге.

Лиля механически совершала все положенные телодвижения, а разум холодно отмечал, что ряса старая, материя кое – где заштопана, да и щеки как‑то у товарища… не то, чтобы сытенькие…

– я рад видеть вас, ваше сиятельство…

– а я как рада, – соврала Лиля. – может быть, вы уделите мне время после службы? Сейчас мне не хотелось бы отвлекать вас… это надолго.

– Разумеется, госпожа графиня.

На том и сошлись.

Лиля послушно отдремала всю службу на скамейке. Да – да, хоть и не хотела, но глаза сами закрывались. Воздуха мало, воздух спертый, а нехватка кислорода так мозг отключает, что ой – ой – ой…

Как это сочетается с дикими сквозняками – шут его знает. Но одно только подчеркивало другое. Разогнать духоту у сквозняков шансов не было. А вот просквозить…

Лиля куталась в теплый плащ и мечтала об унтах.

И об анальгине с димедролом. Да ладно! Она и на новокаин согласилась бы!

Мири посапывала рядом. Они обе заняли первую скамейку. Остальные толпились сзади, отсеченные бдительными вирманами. Ибо – не по рылу крестьянам даже близко к ее сиятельству подходить.

Шут его знает, как бы сложилась беседа Лили и пастера. Но на помощь женщине пришла сама судьба. В виде дешевой местной лампочки. Плошка с жиром, в ней плавает фитиль – и горит. Правда, чадит и воняет, но это же мелочи!

Служба окончилась. Люди стали выходить из храма на воздух. И местный прислужка принялся тушить фитили. Графиня явно смущала его, он оглядывался, косился, спотыкался…

И…

Из‑под ног мальчишки метнулась мышь. Тот дернулся. Плошка и так висела выше его головы. Рука неловко взмахнула – и масло выплеснулось на стену.

Та вспыхнула как олимпийский факел. Словно ее неделю керосином поливали.

– Берегись!!! – завопил пастер, бросаясь к ребенку.

Насовершать глупостей не дали вирмане, которые оперативно выкинули из храма Лилю с Мирандой, а затем и пастера с ребенком.

– Там кто‑то еще остался? – мрачно посмотрел Олаф на полыхающую церковь.

– Н – нет… – пастера била запоздалая дрожь.

Лиля вздохнула. Не остался – и ладушки. Сгорела – и дважды ладушки. В такую церковь и свинью‑то не поселишь… Надо бы новую строить. А то народ не одобрит.

Интересно, кванто коста? То есть сколько это будет стоить? Лиля посидела еще пару минут, глядя на огонь, который даже и не пытались тушить – окатывали водой соседние дома. Чтобы уголек не перелетел. А пастер смотрел на огонь совершенно мертвыми глазами.

Еще бы. Вряд ли здесь священники в такой громадной цене. Приходы заняты, а бродить по дорогам или искать новый… грустно это звучит.

Одной рукой пастер прижимал к себе служку – и Лиля отметила их сходство. Отец и сын?

Ладно. Она еще узнает.

Лиля поднялась с земли (почти сама).

– Пастер, я понимаю ваше горе. Но и вы поймите меня…

– Да – да… пастер опустил голову. – Моя церковь сгорела, а графство бедно. Эдор говорил мне об этом каждый раз…

– Эдор воровал все, что движется. А что не движется – толкал и тоже воровал, – огрызнулась Лиля. – Графство бедно, но на храм у меня деньги найдутся.

В карих глазах пастера загорелись удивленные огоньки.

– Ваше сиятельство?

– Да, я. Пастер, где вы живете?

– У нас была комнатка над храмом…

– Нас?

– Я и мой сын.

Лиля едва успела подхватить челюсть. Сын?!

Хотя,… а чего она удивляется?

Жениться здесь запрещено только с ранга альдона. А если до того успел – плодись и размножайся, сколько влезет.

– Пастер, это ваш единственный сын?

– Да, ваше сиятельство.

– Угу… а жена?

– Мария умерла от родильной горячки два года назад. Ребенок тоже не выжил… девочка…

Лиля положила мужчине руку на плечо.

– Пастер Воплер, вы же понимаете, что нам надо ехать в замок?

– Ваше сиятельство?

– у нас есть два варианта. Я могу написать мужу. Спросить разрешения. Потом пока письмо дойдет, пока он ответит… Или я могу просто выделить деньги на постройку нового храма. Ну и нормального дома для вас. Вы присмотрите за строительством, а пока поживете в замке.

– Ваше сиятельство…

Вздох был определенно благодарным.

– Как зовут вашего сына, пастер?

– Марк.

– А Марк, пока вы будете заниматься постройкой нового храма и нового дома, будет учиться вместе с Мири.

– Ваше сиятельство?

Его что – заклинило?

– Ну да. Супруг прислал с девочкой аж трех учителей. Какая им разница – одного ребенка учить или двух?

– Эээээ….

– Мири не будет возражать.

Лиля посмотрела на Миранду, которая громадными глазами уставилась на горящую церковь.

Конечно, не будет. Особенно если мачеха поделится кое – чем из своей бурной молодости. Вы никогда не пробовали подсунуть учителю в стол штук пять медведок? Они так забавно визжат…. Учителя в смысле. Медведка – животное молчаливое.

А подбросить на батарею смесь анальгина с перекисью водорода? Как, вы не знаете, что получится? А зря. Там получается очень красивый белый дым. Часто не попользуешься – рассекретят, но несколько четвертных контрольных они так снесли…

Лиля усилием воли отогнала воспоминания и улыбнулась пастеру.

– я полагаю, что у нас должен быть храм. Большой и красивый. Лес я выделю. Людей тоже. И пусть стараются. Вы приглядите за работниками. А службы… я считаю, что в замке должна быть своя часовенка.

– Ваше сиятельство!

– Да – да. вы подберете место, скажете слугам – и они постараются. А все. что будет необходимо закажем через моих знакомых в Альтвере. Вы не будете против?

– что вы, госпожа графиня! Что вы!!!

– Тогда предлагаю не ждать, пока догорит, а грузиться в карету.

– Ээээ….

– У вас есть что‑то, что вы хотели бы взять с собой?

– все, что у меня было – осталось там, – пастер кивнул на горящий храм.

– Ага. тогда по приезде я познакомлю вас с моей домоправительницей. Эммой. Скажете, что вам нужно. И у меня живут несколько девушек – швей. Они вам сошьют облачение… да и ребенку одежда не помешает, в том числе теплая, зима на носу…

– Ваше сиятельство, как я смогу отблагодарить вас за вашу доброту?

Лиля могла бы с ходу припечатать – не лезь в мои дела и будем квиты. Но…

Она уже поняла, что это за тип священника.

И поняла, почему у него могли не сложиться отношения с прежней Лилиан.

Редкий зверь, называется ' священник верующий умный'.

Надо сказать – омерзительное существо, искренне любимое своими коллегами только в ранге мученика. А во всех остальных случаях…

Они не выжимают деньги из верующих.

Не привлекают в церковь паству.

Не говорят людям то, что те хотят услышать.

И – о ужас! – отказываются от пожертвований в пользу школ и детских домов.

И за что такого любить? Нет бы, как все приличные люди, доить паству и ездить на джипе! А он! Старается помочь людям! Идиот!

Обычно таких засылают куда подальше. Что, видимо, и произошло с пастером Воплером. Изыди, противный, и не мешай братьям по вере интриговать и стричь капусту.

Здесь явно произошло то же самое. Такую глушь, как Иртон – еще поискать.

Найти такого священника – громадная удача. Они действительно целители душ. Но с Лилиан Иртон он явно не сжился бы. А вот с ней…

– Позаботьтесь о душах людей, которые живут на моей земле. Это будет главной наградой.

Карие глаза блеснули восторгом.

И Лиля внутренне расплылась в улыбке. Так его!

Ты у меня еще с рук кушать будешь!

– Пастер, в моем замке есть много книг, в которых рассказано о деяниях святых. Возможно, вы выберете себе что‑нибудь в подарок?

– Ваше сиятельство!!!

Фанатик. Честный, верующий… надо вот только выяснить – чего больше, ума или фанатизма. Если ума – они с ним сработаются. Если фанатизма – тоже. Но надо быть очень осторожной.

– Пойдемте, пастер. Здесь нам пока делать нечего.

В толпе крестьян Лиля заметила Арта Видраса. И взмахнула рукой, подзывая мужика. Тот подбежал и согнулся в поклоне.

– Ваше сиятельство?

– Когда догорит – расчистить место. Будем строить новую церковь.

– Как прикажете, ваше сиятельство.

– Завтра пастер приедет посмотреть. А будете отлынивать – пришлю вирман с плетями.

Лиля почувствовала себя матерой феодалкой. Но нельзя. Нельзя иначе. И по – хорошему тоже нельзя.

Иначе просто не поймут.

– Ваше сиятельство! – Арт рассыпался в уверениях, что все будет сделано, всенепременнейше, сразу же, как только, так и…

Лиля кивнула – и в сопровождении вирман пошла к карете, ведя за ручку Мири. За ними так же с сыном шествовал пастер. Толпа послушно расступалась и люди сгибались в поклонах.

Феодализьм… мать его!

***

В замке Лиля поручила пастера с сыном заботам Эммы. А сама взялась за Мири.

– Малыш, ты как относишься к компании?

– Какой?

– Если будешь посещать уроки в компании Марка?

– Зачем?

– Как – зачем? Вдвоем же интереснее!

Взгляд Мири выражал сомнение. Лиля ухмыльнулась.

– Вот смотри. Если ты одна – учитель занимается только тобой. А если вас двое – то вам легче. Например, хорошие манеры, танцы… вам будет с кем это отработать, разве нет?

Мири неуверенно кивнула. И Лиля усилила нажим.

– К тому же ты – будущая графиня. И ты обязана заботиться о тех, кто живет на твоей земле. А я вас буду еще учить драться. Вдвоем это интереснее, вот спорим – ты его победишь?

– Я?!

– А то кто же! Тебе надо с кем‑то тренироваться. А побьешь его – и всех остальных тоже побьешь.

– Правда?

– Обещаю. Я тебя научу, как побить любого. Только видишь – я крупнее тебя. А отрабатывать удары надо с кем‑то равным по весу.

Взгляд малявки выражал сомнение.

– Давай так. Мы попробуем. А не понравится – выгнать мальчика всегда успеем. Хорошо?

Мири кивнула.

Лиля довольно улыбнулась.

Пусть.

Во – первых, дети всегда лучше учатся в небольшой компании. Дух соперничества, если его правильно поддерживать – это сила.

Во – вторых, она ни разу не врала насчет тренировок. Приемы надо отрабатывать на равном тебе сопернике. Мири девочка крупная, а мальчишка мелкий. Так что нормально.

И самое главное. Третье. Пусть Мири привыкает общаться с разными людьми. Будь она трижды графиня – неважно! Здесь люди делятся на господ и холопов – и это страшная инерция мышления. А если у Мири ее не будет – она сможет многого добиться.

Пусть учится относиться к людям по – человечески. И судить по их личным качествам, а не по происхождению. Да и вирмане скоро приедут. А Лиле хотелось бы, чтобы они остались. Лучший способ привязать к себе родителей – это дети. Пусть дети вирман учатся вместе с Мири, дерутся, играют…. Когда‑нибудь малышке понадобятся свои люди. И их не придется далеко искать.

***

Одним словом, ребенка Лиля убедила. А еще через час – полтора в дверь библиотеки, где она упорно записывала все, что помнит из фармакологии, постучался пастер.

– Ваше сиятельство?

– Да, пастер. Проходите.

Лиля быстро перевернула свиток и теперь на нем красовалась история какой‑то святой…

– Я пришел поблагодарить вас за прием.

– Эмма вас устроила?

– Да, ваше сиятельство. Хотя должен заметить – это необычно. Управляющий…

– Вы же знаете, пастер. Эдора загрызли волки. А замены ему до сих пор нет. Эмма же прекрасно справляется.

– Но она – женщина.

– и я тоже, пастер. Но может быть именно женщины, с их искренним желанием помочь всем страждущим и нуждающимся – и нужны в этом мире? Альдонай создал мужчин и женщин так, что мужчины должны оберегать дом, воевать, защищать… а женщины обязаны сделать так, чтобы мужчина возвращался домой с радостью. Вот мы с Эммой и стараемся… я понимаю, что это непривычно, но у нас просто нет выбора. Никто за нас ничего не сделает…

– Ваше сиятельство, а вирмане? Пираты, безбожники?

Лиля возвела глаза к небу.

– Да, пастер. Я знаю это. но я полагала, что вы сможете привести их души к свету. Подумайте сами – если бы я их не наняла, они бы так и закоснели в грехе. А сейчас у вас есть шанс спасительно подействовать на их души.

И вспомнился неподражаемый Ширвиндт.

'– …спасительно подействовать на его душу…

– на ЧТО подействовать?

– На душу, Альфред!' ¹⁸

Тоска грызанула с такой силой, что на глаза аж слезы навернулись. Пастер встревоженно вскинулся.

– Ваше сиятельство?

– Нет – нет…. Все в порядке… ах, пастер… какое несчастье – этот пожар. Как хорошо, что вы у нас есть… раньше я вас не ценила по достоинству, а вот когда случается несчастье, когда лишаешься ребенка…

Вместо ответа пастер осенил себя знаком Альдоная.

Лиля повторила за ним и принялась читать одну из молитв, которые хранились еще в памяти Лилиан. Молитва, кстати, так и называлась – Об облегчении страданий человеческих.

Пастер наблюдал за тем, как она молилась – и лицо его разглаживалось с каждым словом.

Лиля заметила это и закрепила положительный эффект еще двумя молитвами.

Так держать…

Наконец пастер сотворил знак Альдоная – и Лиля поднялась с колен. А то ж! Не молиться ведь на ногах? Хотя ушибленные во время драки с убийцей колени ныли нещадно. Ну да ладно. Перетерпим.

Хотя во взгляде мужчины оставались еще сомнения. Ну да. решительность, домоправительница, вирмане по дому бегают… И Лиля решила добавить.

– Прошу вас разделить мою скромную трапезу.

Судя по удивленной гримасе на лице пастера – он не ожидал от графини такой скромности. Овсянка, в которую она не положила ни меда, ни варенья, кусок сыра и стакан воды. Холодной, колодезной…

Есть все равно не хотелось.

Температура все‑таки поднялась. Немного, но неприятно.

Самому пастеру подали и мясо, и грибы, и яйца…

Несколько минут он смотрел на Лилю, а потом разродился.

– Дочь моя, вы проявляете похвальную умеренность…

Лиля опустила глазки еще раз… может, проще и не поднимать? Точно не споткнешься…

– Пастер, я не могу объедаться, когда на моих землях от голода умирают дети. Это страшно.

– Это…

– Это тоже после потери ребенка. Я должна вести благочестивый образ жизни – тогда меня простят за мои прежние грехи.

Глаза стали уже теплее. Так держать.

– Пастер, вы ведь не будете возражать, если Марк будет учиться вместе с Мири?

– да, разумеется.

Еще бы ты возражал. Такая халява! Образование тут на вес брюликов!

– И в том числе учиться защищать себя.

– Ваше сиятельство?

Лиля сделала постное лицо. И рассказала про убийцу.

Пастер охал. Ахал.

Ужасался. И под конец разродился.

– Ваше сиятельство, как же вы спаслись?!

– Божьим чудом, не иначе. Но ведь могли покушаться и на Мири! А девочка беззащитна! А мальчик тем более должен уметь защитить себя. Пусть занимаются вместе. Вирмане их поучат.

Сейчас этот постулат прокатил без возражений. Еще бы, на фоне таких новостей.

Лиля подумала, не закинуть ли удочку на тему своих целительских способностей и Альдоная… мало ли, вернется муж – а она под крылышко церкви, но потом решила обождать.

Так она – графиня. Какая – никакая, а не быдло.

А вот если она попадет под патронаж церкви…

Титула там нету. Зато есть большие проблемы. На тему подчинения. И все, что она сделает, отойдет церкви. А в монастырь ей не хочется. Да и монастыри теми еще гадюшниками были в средние века. Проверять так это здесь или нет – Лиле определенно не хотелось.

Так что мы постоим в сторонке. Главное – не забывать напоминать, что все ее идеи – это откровения свыше. А не сниже.

Так что Лиля хлопала глазками. Она уверяла пастера, что выжила только чудом. Что детям должно быть интересно вместе и учителя будут только рады учить двоих.

Что хорошо бы устроить молельню в Иртоне – тут уж лед окончательно растаял – и пастер разулыбался ей. Конечно, он должен приглядывать за постройкой нового храма, но Лиля заверила его, что до конца стройки они поживут в замке. А еще она выделит карету, чтобы уважаемый пастер ездил каждый день туда и обратно. Ей‑то здесь все равно ездить некуда, к чему карета?

Вовсе даже она не нужна.

Так что пастера умаслили по полной программе. К концу завтрака он, кажется, уже был готов признать Лилю любимой женой Альдоная.

А ведь вирмане тоже приедут с детьми. Тем, конечно, 'изячные' манеры не потребуются. Но танцами лучше заниматься в компании. Естественные науки, история, литература…это все пойдет в тему.

Миранде нужны товарищи по играм.

***

Не успела Лиля разобраться с пастером, как наткнулась на Марту.

Нянюшка смотрела с ужасом.

– Лилюшка! Да как же это!!!?

Лиля сдвинула брови, припоминая, что не так.

– Что, нянюшка? Что‑то случилось?

– Ласточка моя! – Марта всплеснула руками, по морщинистому лицу текли слезы. – Убийца этот… да что ж это деется‑то?! А я и не слышала!

– и хорошо. А ты и так переволновалась, – Лиля ласково обняла старушку за плечи, наплевав на тяжелый запах. Она всех заставляла мыться, но Марту было не переделать…

– Да как же мне не волноваться?!

– нянюшка, так ведь все в порядке. Я жива, здорова, ну и слава Альдонаю…

– Лилюшка, разреши, я в твоей комнате спать буду?

Лиля чуть не завопила 'НЕТ!!!'.

Вот только няньки в спальне ей не хватало! Мало Кальмы за стенкой! А дальше что? Повесить табличку 'детский сад'?

А как скрывать свои упражнения? И свою писанину?

Лиля вообще решила стереть с пергамента старое и накарябать свое.

Постепенно, по ночам, пока никто не видит. А потом – а что? Вот, все, что я делаю, все написано! Шла я это по базару, тут меня Альдонай под руку толкнул – и приобрела я кучку свитков со старинной мудростью.

А вам что‑то непонятно?

Ну так вас Альдонай и не посещал. Хотите – попробуйте. Залетите, а потом – с лестницы. И в горячку. На какое‑то время вас это точно займет.

Но такой свидетель, как Марта – ей точно без надобности. Только отказывать надо деликатно…

– нянюшка, тебе ведь тяжело будет… давай мы так сделаем? Я тебя прикажу переселить поближе ко мне – в господское крыло. И будешь ты рядом со мной, но не в одной комнате…

– Лилюшка…

Лиля подняла руку, останавливая спор.

– Няня, там негде спать.

– Да я и на половичке у кровати прикорну…

– А потом будешь мучиться болями в спине. Няня, давай мы Джейми попросим, чтобы он тобой занялся?

Рецепты Лиля собиралась применять или свои – или комбинированные. А с нянькой все было ясно.

Сколиоз, простуда, искривление позвоночника… массаж бы ей хороший… может быть, она Джейми научит?

Надо подумать на этот счет.

– Да не доверяю я этому мальчишке…

– няня, целитель он хороший. Разве ж я тебя дурному доверю?

– молод он больно…

– а ты сходи, посоветуйся с ним….не понравится, что он присоветует – так и делать не будем. А понравится – глядишь и спине твоей полегчает. Да и ногам тоже…

Марта смотрела с благодарностью. А Лиля думала о грустном.

Марта знает ее очень давно. И наверняка видит происходящие в ней перемены. Это плохо.

Она может что‑то заподозрить.

Одно дело – отмывать Иртон и избавляться от розовых платьев. Другое – развернуться во всю ширь., как она это сейчас делает. Но…

Марту любой ценой надо удерживать в союзниках. Пока она уверена, что Лиля ее девочка и малышка – ей ничего не угрожает. Марта ее будет защищать от любого.

А вот если она уйдет… или начнет распускать слухи…

Вот тут крести козыри. И не выгонишь ведь няньку. Все‑таки старушка ее любит…

Одно уточнение —вмешался мерзкий внутренний голос. – старушка любит не тебя. Она любит изначальную Лилиан Иртон. Дуру и истеричку. Она ее воспитала и во многом такой сделала. А вот тебя…. Тебя бабуся с удовольствием сдаст на костер.

Голос был абсолютно прав.

Лиля крепко обняла нянюшку, погладила по голове… и вдруг ей пришла в голову отличная мысль…

– Нянюшка, родненькая, ты не сделаешь для меня одну вещь?

– Какую, Лилюшка?

Такие мы, женщины, за ласковый взгляд да слово доброе…

– Не поможешь мне с Мирандой? Из меня ты настоящую графиню сделала. А ей и заниматься некому. Ты ж ее няньку видела?

Судя по поджатым губам, Лиля попала в цель. Видела.

Может, даже уже и сцеплялись. А если нет – так сцепитесь, я помогу…

– Нянюшка, я хочу, чтобы ты воспитывала Мири, как меня. Это ведь твое воспитание, если бы не ты, я бы в жизни такой умной не стала…

– Лилюшка, да силы у меня уже не те…

– а ты можешь и ее няньке приказать. Главное проследи, чтобы она все в точности выполнила, – Лиля коварно улыбнулась. – Я распоряжусь – Кальма твои приказания как мои выполнять будет. Да и у пастера нашего сынок примерно возраста Мири…

– А с ним что, Лилюшка?

– Они тут поживут какое‑то время. Пока храм не построят заново. Да и домик тоже. Ты наверное уже слышала?

Марта закивала.

– А под твоим руководством и он обтешется, хоть сопли рукавом вытирать не будет…

Марта довольно закивала. Хотя и не могла понять – чем плохо вытирать сопли именно рукавом? Или подолом? Удобно же… Лиля улыбалась про себя. Так вас, гадов!

Теперь Марта будет воспитывать Кальму. Кальма интриговать против Марты. И на Лилю с Мири у них сил и времени просто не останется. А если что – подсунем им пастерского сынка. Пусть издеваются. Авось, до смерти не заласкают?

Лиля довольно улыбалась, расписывая Марте все прелести командования новой нянькой. И старшей‑то она будет, и самой главной, и без нее никуда…

Кальме она все попозже скажет, как увидит.

Это классика воспитания.

Если в доме живет кот – он будет гадить в тапки, драть диваны и шкодить. Как ни лупи. И лучший выход из положения – не выкидывать первого, а завести второго кота. Тогда они будут заняты друг другом. А вы понадобитесь только для того, чтобы кормить. Ну и чесать иногда. А так – зверям интереснее будет друг с другом, а не с вами.

Иногда они будут пакостить. Но очень редко.

Вот это Лиля и провернула сейчас с Мартой и Кальмой.

Теперь вы есть друг у друга. А я буду заниматься делами.

Лиля пообещала нянюшке распорядиться насчет переезда и Кальмы – и удрала. Якобы – к пастеру.

Да хоть куда бы!