Текст книги "Я еду на верблюде"

Автор книги: Галина Василевская

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 7 страниц)

Маленький принц

Асфальтовая дорога разрезает пустыню на две части. Мы с папой едем в город, который был основан Александром Македонским и которого сам Александр никогда не видел. Он умер от лихорадки в очередном военном походе. А город носит его имя – Александрия.

Я гляжу в окно. Гляжу на желтый песок, который тянется до горизонта. Ищу что-нибудь, на чем может остановиться глаз. Ничего нет. Песок и песок… И вдруг я чувствую, что не просто ищу лишь бы что. Я вглядываюсь, я жду, а может… а может, здесь я увижу Маленького принца. Он ведь в Африке спустился со своей планетки, в этой пустыне. Он здесь искал себе друзей. И здесь он встретил французского летчика, у которого сломался самолет, Антуана де Сент-Экзюпери и рассказал ему про свою маленькую планетку, про свои вулканы, которые он каждый день чистил, и про цветок, беспомощную розу, у которой неизвестно для чего есть четыре шипа.

Мне бы только встретить его. Я стал бы ему таким другом, что он сам не захотел бы меня покинуть. И он поедет со мной в мою страну. И ему будет хорошо у нас. А на свою планетку он будет летать на космическом корабле. А захочет – пусть берет с собой и свою прекрасную розу. Мы ее не обидим.

Далеко в песках показался караван. Верблюды, люди… И мне вспомнились слова, сказанные цветком Маленькому принцу о людях: «Их носит ветром. У них нет корней, это очень неудобно».

Долго в песках виднелся караван. Потом его не стало. Только солнце и песок. От яркого песка заболели глаза.

Я на мгновение прижмурился, на одно только мгновение. И вдруг в автобусе все зашумели.

– Смерч!

– Смерч! – закричали пассажиры.

Я посмотрел в окно. С земли в небо подымался высокий песчаный столб.

– Откуда он взялся? И ветра как будто нет, – говорили в автобусе.

А я знал. Это не смерч. Это Маленький принц обиделся, что я не заметил его, и полетел на свою плакетку.

Уличный циркач

Александрия на тысячу лет старше Каира. А кажется, что ее построили совсем недавно. Широкие ровные улицы. Светлые дома. Как и в Каире, улицы обсажены пальмами. Дышится здесь легче. Это от моря. Оно бьется, пенится у ног города. Пяти-, семи-, десятиэтажные дома стоят на самом берегу. От моря их отделяет только широкая дорога.

Мы гуляем по городу. Любуемся домами, широкими площадями, скверами. На одной из площадей видим большую толпу. Наверное, что-то случилось? Может, кому-нибудь надо помочь?

Подходим и видим такое, чего я никогда в жизни не видел: выступает уличный циркач.

На подставке прикреплено колесо, плоское, похожее на обод. В него воткнуты кинжалы, остриями внутрь. Между остриями остается совсем небольшое расстояние. Между кинжалами в дырки обода воткнута пакля.

Циркач – молодой, по пояс обнаженный араб – с факелом в руке что-то выкрикивал, обходя людей. Словно подзадоривал зрителей и себя.

Вот он облил керосином паклю на колесе, поджег факелом. Колесо запылало.

Циркач погасил факел, отложил его в сторону, еще раз попросил всех быть внимательными, разогнался и… нырнул в пылающее колесо, между остриями кинжалов.

Я закрыл глаза. Казалось, он обязательно порежется о кинжалы, из тела брызнет кровь…

Но циркач, как змея, проскользнул внутри колеса и встал на ноги.

Толпа ахнула.

А он уже ходил по кругу с протянутой рукой. Никто ничего не дал ему: все ждали еще чего-то.

Тогда он повторил свой прыжок уже с завязанными глазами.

Несколько человек бросили ему по мелкой монетке…

Откуда взялись фары

На острове Фарос стоял на скале маяк. Высокий. А на самом верху его был зеркальный рефлектор. Всю ночь на маяке горел огонь. Рефлектор отражал его. Рыбаки на этот свет возвращались к своему берегу. Моряки издалека видели его и знали: там порт, там найдет пристанище их корабль и они сами. Город Александрия был соединен с островом искусственно насыпанным перешейком.

Маяк называли чудом света.

Ни одно вражеское судно, согласно легенде, не могло приблизиться к маяку днем. Рефлектор ловил солнечные лучи и посылал их на вражеские корабли. Корабли горели, словно они были из бумаги, за десятки километров от маяка. А ночью свет рефлектора ослеплял их.

Маяк был неприступной крепостью. Тысячу лет стоял он, светил и защищал город. Это чудо было создано в третьем веке до нашей эры.

Потом Александрию завоевало воинственное племя арабов. Арабы захватили с суши маяк и стали угрожать столице Византии Константинополю.

Византийцы боялись арабов и решили пойти на хитрость. Они распустили слухи, будто под маяком замурованы сказочные богатства. Византийцы надеялись, что эти слухи дойдут до властелина Александрии халифа аль-Валида. И не ошиблись.

Халиф повелел разрушить маяк. Маяк погас. В городе начались волнения.

Рыбаки блуждали ночью в море и не могли вернуться домой. Гибли корабли купцов, а корабли врага могли в любую минуту подойти к городу. Им нечего было бояться.

Когда халифу сказали, что его обманули, он приказал снова поставить маяк. Но сделать это не удалось. Разбился рефлектор.

Хитрость врагов и жадность халифа погубили чудо острова Фароса.

Теперь от маяка ничего не осталось. Остатки его обрушились в море во время землетрясения в XIV веке нашей эры.

Люди забыли и долгое время не знали даже, каким был с виду маяк. По описанию арабов, его представляли как дворец со шпилем. И только совсем недавно по древней монете, на которой был отчеканен маяк, узнали, каким его построил архитектор Састрат. Маяк напоминал гигантский сапог.

Из легенды про фаросский маяк пришло и живет слово «фара», которое знает каждый.

«Гора разбитых тарелок»

Все свободное от экскурсий время мы проводили на море и много плавали. Дома я, конечно, не смогу столько плавать в речке, как в Средиземном море, потому что море это – особенное.

Помню, пришли мы в первый раз на море. Папа мой хорошо плавает и ныряет здорово. Ну, он сразу к вышке. Полез на самую верхнюю площадку. Оттуда мальчишки-египтяне прыгают в море. И папа прыгнул. А я стою и смотрю, где он выплывет. Он обычно долго под водой бывает. А тут выскочил сразу и глаза вытаращил. Я даже испугался. Неужели, думаю, его там акула за ногу схватила, а может, что-нибудь и того похуже. Вылез папа из воды. Гляжу – цел и невредим. А он как засмеется.

– Ну и вода, – говорит, – как пустую бутылку выбрасывает.

Это мой папа – пустая бутылка! А он, наверное, 80 килограммов весит.

Полез в воду и я. И вправду – чудеса. Можно запросто лежать на воде, перебирая руками, и будешь плыть. И ноги еще наверху будут. И не нужно барабанить ими по воде. Так можно плыть.

Вот оно какое, Средиземное море. Это в нем такая соленая, такая плотная вода, что можно плавать и загорать одновременно.

Мы плаваем в море, ходим по городу, смотрим. Папа уже не укладывает меня в постель днем, он сам увлекся туризмом, а может, это потому, что у него осталось мало времени. Скоро на работу, а мы не были еще в древних Фивах, которые теперь называются Луксор.

Согласно плана, который мы с папой составили для себя, идем сегодня в александрийские катакомбы.

Здесь нет таких гидов, как Клеопатра Андреевна. Наши гиды в Александрии говорят по-английски или по-французски. Папа мне переводит, он хорошо знает английский язык. Было бы, конечно, гораздо лучше, если бы я сам все понимал. Но ничего пока не поделаешь.

Что же такое катакомбы и почему в них водят туристов?

Девяносто лет тому назад, один бедный человек расчищал площадку, чтобы построить себе жилище, и провалился. Провалился в… подземный город. Вытащили едва живого.

Так были найдены катакомбы – многоэтажное кладбище, находящееся в скале под землей на большой глубине.

Мы спускаемся в катакомбы.

В стенах – ниши с урнами, в которых находится пепел сожженных после смерти людей. Гид обращает на это паше внимание. В древнем Египте урн не было. Значит, это уже более позднее время, влияние других стран. Тут же мы видим саркофаги, но не такие, как те, что стоят в Каирском музее или в пирамиде Хефрена. Эти саркофаги гораздо больше. Гид объясняет, что в саркофаг кроме мумии клали вещи покойника. А есть саркофаги и поменьше, где лежали только мумии.

По специальной наклонной дороге саркофаги спускали к самому низу. Вокруг шахты-колодца вьется винтовая лестница с сотней ступенек. Она предназначалась для тех, кто провожал покойников в последний путь. Люди стояли на этих ступеньках и сквозь оконца смотрели, как на веревках поднимали по шахте-колодцу на второй, на третий этаж саркофаги с мумиями их родных и близких.

Потом все собирались в отдельной комнате. Там и теперь стоит каменный стол и каменные скамьи вокруг него. Люди приносили с собой еду в тарелках, ели, а потом все тарелки разбивали.

Эта часть города так и называется «Гора разбитых тарелок». Водят сюда туристов, чтобы показать, какое влияние на египетское искусство оказало римское владычество, как слились в одно оба искусства.

И теперь в катакомбах стоит статуя мужа и жены. Левая нога у обоих выставлена вперед, как у древних египтян. Фигуры египетские, А головы уже римские, с курчавыми пышными волосами.

Саркофаги похожи на наши ванны. Это уже римские саркофаги.

Украшения на них – египетские.

В катакомбах нам рассказали одну историю. Произошла она во времена правления римского императора Каракалы. Это был очень жестокий император, от которого египтяне много страдали. Нашлось несколько смельчаков, задумавших отомстить императору.

Каждый день к дому императора приходили четверо-пятеро александрийцев, ругали его, обзывали разными словами и убегали.

Люди императора никак их не могли поймать. А может, и не хотели. Как сквозь землю проваливались смельчаки.

Так продолжалось долгое время. Однажды семь человек приехали на лошадях к дому императора. Также всячески его оскорбляли и также исчезли.

Но Каракала сам проследил за ними. И увидел, как они на лошадях спустились по наклонной дороге в катакомбы. Тогда император приказал закрыть все выходы из катакомб. Никого даже близко не подпускали к ним.

Когда же наконец люди вошли туда, они увидели только кости коней. Костей смельчаков не обнаружили. Император приказал оставить коней в катакомбах, в святом месте, а тела египтян выбросить собакам.

Потому и не нашли их люди.

Луксор

На вокзале в Луксоре нас ждали черные фиакры – старые обтрепанные коляски. Старые клячи впряжены в них. Старые кучера гордо восседают на высоких козлах.

Мне здесь все нравится. Я сразу подумал, что эти коляски тоже достали из какой-нибудь гробницы фараона. Когда-то на ней ездил фараон, а теперь еду я. Вот здорово! И пружины провалившегося сиденья уже не кажутся мне такими жесткими.

Нас везут в отель. Утро. Солнце взошло над пустыней, но еще не печет так безжалостно, как днем, а только немного пригревает. Мы ехали вдоль поля.

– Вот смотри, – говорит мне папа, показывая на высокие, в рост человека, растения.

– Кукуруза? – спрашиваю я.

– Не кукуруза, а сахарный тростник. Сахар из тростника растворяется мгновенно. Ты разве не заметил?

– Нет, не заметил.

– Надо обращать внимание на все. А вон растения только пробиваются из земли. Здесь не так, как у нас – сеют весной, а осенью собирают урожай. Здесь одно созревает, и сразу же поле засевают новой культурой. Три, четыре урожая в год снимает крестьянин-феллах со своей земли. А вон там еще только пашут.

Я слушаю папу и смотрю на мальчика в полосатой галабии, погоняющего буйвола. Буйвол тащит деревянную рогулину.

Папа словно следует за моими мыслями, сразу же объясняет:

– Это египетский плуг.

Мужчины поливают уже обработанное поле. Над полем возвышается кривой короткий журавль, похожий на наш, которым в деревнях достают из колодцев воду. С помощью этого журавля черпают воду из канала и льют в ручей. Ручей течет по полю.

– Египетский шадуф, – показывает папа на журавль.

Я вспомнил учебник истории, по которому мы учились в пятом классе, и подумал, что вот так же пахали и так же поливали поля и во времена фараонов. Только над бедняками феллахами и рабами стояли надсмотрщики с плетями и не давали поднять головы, чтобы вытереть пот, заливавший глаза…

С другой стороны дороги видны дома с плоскими, иногда с круглыми крышами. Смотришь на такую крышу и кажется, что в доме спрятан большой шар, верхушка которого торчит над стенами. И всюду деревья. То высокие голостволые пальмы, то совсем незнакомые деревья с низкими широкими кронами.

На одной улице мы увидели свадьбу. Возле дома стояло несколько таких же, как и наш, фиакров. На одном – молодежь. Я ищу глазами жениха и невесту и не могу разобрать, где они. Может, их еще только ждут. Музыканты бьют в барабаны, дуют в какие-то дудки. Мелодии никакой, зато громко. Еще на один фиакр взобрались детишки. Их там с десяток, если не больше. Глазенки горят. Дети радуются, что поедут…

Луксор – город дворцов. Так назвали арабы древние Фивы, когда впервые увидели их. И теперь здесь, в городе и возле города, находится 90 процентов всех египетских древних памятников.

Статуи, колонны, сфинксы из Луксорского и Карнакского храмов украшают все музеи мира. Осталось здесь только то, что не смогли вывезти колонизаторы.

Мы подъезжаем к Нилу. Он здесь шире, чем в Каире, и еще более полноводный.

За рекой темнеют скалистые горы. Наш кучер привык возить туристов, знает, что их интересует, и говорит, показывая на горы:

– Эль-Курна. Долина фараонов.

Значит, там находятся гробницы, вечные дома фараонов.

Всего за несколько дней я стал таким завзятым туристом, что, не зная усталости, могу ходить с утра до вечера, лазить по горам, ходить по глубокому горячему песку и не обращать внимания на палящее солнце. И чем больше я смотрю, тем больше мне хочется видеть.

Еще издалека видны высокие колонны Луксорского храма. Каждый фараон возле храма предшественника возводил свой, еще более великолепный, с отдельным входом. За это греки назвали Фивы стовратными.

У входа – слева и справа – высокие, в несколько человеческих ростов колонны. Вверху они соединены между собой. Просто диву даешься, как могли возвести такие колонны три с половиной тысячи лет тому назад! Их не разрушили даже землетрясения.

Храм, как считали в древности, – это земное жилище бога и души фараона. Луксорский храм был соединен с Карнакским живописной дорогой, по обе стороны которой стояли сфинксы.

А мы поедем туда на фиакрах.

Каменный лес

В каменном лесу Карнака можно заблудиться. От высоких колонн, если смотреть на их верхушки, кружиться голова. Колонн много. И тут же огромные статуи, полуразрушенные стены и залы, залы…

Чтобы попасть в рай, согласно верований тогдашних египтян, фараон должен был сделать три вещи: увеличить Карнак, высечь свой саркофаг и построить гробницу в Долине царей. Этим, собственно говоря, фараон и занимался всю свою жизнь.

Карнакский храм строился две тысячи лет. Начал строительство Рамсес I. Он построил 61 колонну. Его сын Сети I также построил 61 колонну. А сын Сети I – Рамсес II – возвел 12 центральных колонн. Если б восемь взрослых человек взялись бы за руки и стали вокруг одной такой центральной колонны, то, возможно, они смогли бы ее обнять. «А наверху колонны могли бы разместиться сразу пятьдесят человек», – это говорит нам гид. Ему можно верить.

Заканчивались колонны цветком папируса, символизирующим утро. Между колоннами Рамсес II поставил статуи и стены.

Высокие пальмы, что растут рядом с колоннами, кажутся тоненькими прутиками.

В Египте около трех тысяч памятников, посвященных Рамсесу II. Долгое время считали, что все эти памятники возвел он, потому что на всех было начертано его имя.

Когда же французский египтолог Шампольон разгадал загадку египетских иероглифов и ученые смогли их прочесть, они узнали о другом: Рамсес II Великий был великим обманщиком и не очень честным человеком.

Он не возводил большинство этих памятников и храмов, а сбивал на многих из них имена своих предшественников и писал свое имя.

Стены в храмах разрисованы. Краски яркие, словно рисунки сделаны совсем недавно.

…Фараон побеждает своих врагов. Мы видим сперва битву, потом как фараон возвращается домой после победы, как висят на его царской барке семь плененных царей вниз головами. Их он принесет в жертву главному богу Фив-Луксора – богу Амону.

…Фараон отдыхает в своем райском саду.

…Фараон занимается государственными делами: перед ним его приближенные, жрецы, военачальники.

…Фараон охотится на гиппопотамов.

Смотришь на разрисованные красками стены и забываешь, что уже более трех тысяч лет сжигает их солнце.

Совсем недавно ученым удалось выяснить, из чего сделаны такие стойкие краски. Сделаны они из овощей.

Минуем храмы, статуи, картины и подходим к белоснежному шпилю, который упирается в небо, – обелиск в честь фараона-женщины Хатшепсут.

Их было два, таких обелиска. Они возвышались над лесом колонн. На них написана история их создания, написана самой Хатшепсут.

«Эти обелиски из твердого гранита с южных каменоломен. Их вершины из чистого золота, самого лучшего, что можно найти во всех чужих странах. Их можно увидеть у реки издалека; свет их лучей наполняет обе стороны, и когда солнце стоит между ними, поистине кажется, что оно поднимается к краю неба…

Чтобы позолотить их, я выдала золото, которое измеряли шеффелями, словно это были мешки зерна… Потому что я знала, что Карнак – это небесная граница мира».

Теперь золота нет. И обелиск остался один. Второй стоит в Париже.

Но до сего времени считают, что обелиски Хатшепсут – самые великолепные в мире.

В Карнакском храме когда-то было 86 486 статуй.

Весь Собор Парижской богоматери может разместиться в одном храмовом зале Карнака.

О Карнаке говорят, что это каменный архив истории Египта.

О чем рассказали пятна на стенах

Картины, картины, картины… Все стены разрисованы ими. И если иногда на одной из стен вместо красно-сине-желтой фигуры человека видишь темное пятно – не обращаешь на это внимание. Но когда такие пятна повторяются часто, невольно задумываешься: почему с таким старанием стирались, сбивались фигуры людей, когда-то здесь нарисованных.

Гиды рассказывают такую историю.

У фараона Тутмоса I была дочь Хатшепсут, что означает «первая из прекраснейших». А как же иначе: иной дочь фараона и не могла быть. Боги предсказали Тутмосу, что его дочь станет фараоном. А пока что она выходит замуж за своего брата Тутмоса II.

Рождаются у них дети – одна дочь, вторая. Но фараону нужен наследник. Тогда он женится на простой девушке, и у них рождается мальчик, которого нарекли Тутмосом III.

Всего шесть лет царствовал Тутмос II и умер.

Его трон должен был занять сын. Но сын еще маленький, его обручили с сестрой, дочерью Хатшепсут, и он был объявлен фараоном Египта, а его опекуном назначили Хатшепсут. Хатшепсут это не понравилось. Она считала, что Тутмос III не чистой царской крови, потому что рожден простой женщиной, и не может быть фараоном. И Хатшепсут удалось убедить в этом жрецов.

Гиды говорят, что это была умная женщина, ибо она сумела уговорить и утихомирить жрецов и стать фараоном.

Во всей истории человечества Хатшепсут – первая женщина-царь.

Царствовала она двадцать лет. Была миролюбивой. Любила искусство. Возводила храмы богам, поклонялась им.

Как и все фараоны, она привязывала себе козлиную бороду. В долине Дейр-эль-Бахри, на западном берегу Нила, у подножия горы Эль-Курна, по другую сторону которой находится Долина фараонов, и до наших дней сохранился храм, построенный Хатшепсут.

Во всех книжках, где только рассказывается о древней архитектуре (а она была на первом месте среди всех искусств), можно увидеть этот храм.

Его не строили. Зодчий Сенмут со своими рабочими высек этот храм в гранитной скале: и колоннады, с которых начинается храм, и три террасы разной высоты, из которых он состоит.

На девятнадцатом году своего царствования Хатшепсут послала научную экспедицию даже к берегам Индийского океана, в Сомали. Оттуда ученые впервые привезли в Египет коров, жирафов, леопардов, хну.

Люди, даже если они и фараоны, – не вечные. Умерла Хатшепсут. Тутмос III, племянник и пасынок царицы не только не обнаружил ни одной своей скульптуры, ни одного своего портрета на стенах храмов, даже имени своего нигде не увидел.

Молодой фараон рассвирепел. Он вытащил мумию Хатшепсут из саркофага и бросил в Нил, чтобы ее съели рыбы. Он приказал уничтожить все статуи, которые при жизни воздвигла себе Хатшепсут, сбить со стен рисунки, на которых она была изображена.

Он лишил ее бессмертия, в которое так верили фараоны.

Даже оба белоснежных обелиска, возвышающихся в Карнакском храме, приказал разрушить.

Жрецам удалось уговорить фараона не разрушать их, а лучше построить вокруг каменную стену, чтобы никто и никогда их не увидел.

Тутмос III построил стену выше обелисков.

А в 27 году нашей эры произошло землетрясение. Стена обвалилась…

В 1927 году недалеко от храма Хатшепсут возле Долины фараонов археологи нашли каменоломню. Там валялись разбитые отшлифованные когда-то белые и розовые гранитные глыбы, куски скульптур. Попробовали сложить их. Многих кусков не хватало. Запросили все музеи мира. Остатки скульптур вернулись в Египет.

Из сложенных кусков получились статуи стройной женщины с красивым разрезом больших глаз, узким прямым носом и маленьким подбородком. Так во второй раз родились замечательные статуи женщины-фараона.