Текст книги "Волчьи ягоды"

Автор книги: Галина Гордиенко

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 8 страниц)

– И вроде, еще до революции твой дед какого-то местного воротилу пришиб. Учти, это легенда! Тот, бабка сказала, над его женой… э-э… как бы это…

– Надругался, что ли? – угрюмо подсказал Володька.

– Ну да. Только бабка моя говорила: ссильничал. А твой дед и разозлился. Ужас как разозлился! Голыми руками шею этому мужику свернул. И при свидетелях. Вранье, конечно…

– Ты дальше давай!

– Ну вот. Он его убил, а сам убежал. В леса. Так за ним настоящая охота началась! Полиции, собак нагнали, не счесть. Прямо по следам шли. И в болоте каком-то твоего деда заперли. Окружили так плотно, мышь не проскочит!

Володька, совершенно забыв, что речь идет якобы о родном деде, сочувственно воскликнул:

– Да что ты все резину тянешь? Дальше что?

– Дальше-то как раз легенда и начинается, – хмыкнул Пашка. – Брехня, то есть. Дед твой, ну, тогда-то он еще дедом не был! Совсем молодой мужик, сам понимаешь. Короче, он на кусты волчьей ягоды в том болоте наткнулся. И были те ягоды особенными. Ни на что не похожими. Громадные! И будто не красные, как обычно, а с лиловым отливом. Мужик вспомнил вдруг сказки, что еще от своей бабки слышал, и взмолился…

Володька привстал от волнения. Вошедший в раж Пашка с подвыванием продолжил:

– Мол, если есть хоть слово правды в тех рассказах, то пусть волчья ягода и духи его предка-волка ему помогут. И если он не может из этих болот человеком уйти, то пусть уйдет волком. И съел целую горсть!

– А потом? – затаив дыхание, прошептал Володька.

Маруська, давно подобравшаяся к мальчикам почти вплотную, тоненьким голосочком отозвалась:

– Заснул человеком, а проснулся волком! И ушел от погони.

Пашка сердито посмотрел на пигалицу, испортившую ему финал, и бросил в ее сторону мелкий камушек:

– Брысь отсюда, мелочь пузатая!

Обернулся к другу и подтвердил:

– Ну да, тем легенда и кончается.

– Так он к своей жене не вернулся?

– Мы тоже об этом бабку спрашивали!

– И что она говорит?

– Сказала – возвращался. Ночами. Приходил волком и уходил волком. Будто бы прямо из леса к ним в избу потайной ход вел. Никто волка у той избы не видел, как ни следили. А в доме он человеком перекидывался. У его жены после этого еще трое сыновей народилось…

– От волка?!

– Дурак! От оборотня!

– Хочешь сказать: мой прадед – а он самый младший! – уже от оборотня родился?! Ах ты…

Володька покраснел от злости и сжал кулаки. Пашка торопливо воскликнул:

– Эй, я-то тут при чем?! Я вообще в это не верю! Клянусь! Но по бабкиным словам – да.

Багровый Володька немного отдышался, уверяя себя, что выслушал обыкновенную сказочку и плевать ему на нее с высокой колокольни.

Пашка на всякий случай отодвинулся подальше. Старательно брызгал водой в жестяную банку на давно сомлевших червей.

Маруська обхватила тоненькими руками прикрытые цветастым подолом колени и внимательно смотрела на мальчишек.

– А потом что? – почти потребовал продолжения Володька.

– Что – потом? – буркнул Пашка. – Потом революция. Полиции не стало, и твой дед домой вернулся. Уже человеком.

Мальчики помолчали. Забытые удочки напрасно мигали им отчаянно нырявшими поплавками, их просто не замечали. Наконец Володька задумчиво протянул:

– Слушай, но если они все считают его оборотнем, то как же живут рядом? Они же бояться деда должны.

– И боятся.

– Серьезно?

– Ага.

– Он что, кого-нибудь разорвал? – со странным любопытством спросил Володька. – Ну, из деревенских?

– С ума сошел, что ли?! С чего бы?!

– Э-э… в фильмах…

– Ну ты и кретин! – раздраженно посмотрел на него Пашка и даже покрутил у виска пальцем. – Говорю же: они верят, что этот волк – их предок! А ты – разорвал!

– Как же, верят! Да у твоей бабушки полон дом икон!

– Ну и что? Одно другому не мешает! Твой дед, как волком обернется, по их понятиям, деревне защитник, понял? С тех пор, как он здесь, другое зверье близко сюда не подходит. Те же волки, например.

– А заборы?!

– Какие заборы?

– Да из бревен! В деревне вашей. Я такие высоченные только в учебниках по истории видел. И в фильмах.

Пашка долго смотрел на него. Потом махнул рукой:

– Это так, думаю. На всякий случай. Говорю же, боятся…

– Но почему?!

– А я знаю?

Ребята опять замолчали, думая каждый о своем. Притихшая Маруська подобралась еще ближе и теперь едва не касалась рукой Пашкиной босой ноги.

Володька мучительно морщился, пытаясь отогнать страшные подозрения. Его вдруг начало лихорадить, во рту появился неприятный привкус, слегка кружилась голова, и все казалось нереальным.

Чудилось: он просто заснул дома, и вот-вот мама подойдет и прошепчет на ухо, что так он все на свете пропустит, а уж школу обязательно. Страшно хотелось верить, что он действительно спит. А стосорокавосьмилетний дед – это обычнейший кошмар…

Рядом тихо вздохнула Маруська. Володька вздрогнул, приходя в себя. Ожесточенно помассировал виски – голова буквально гудела – и обреченно бросил:

– Слушай, хоть одна зараза видела, как он… ну, перекидывается?

– Нет, конечно.

– Так с чего взяли?!

Пашка внимательно посмотрел на товарища:

– Ты что, поверил в эту сказочку?

Володька невольно покраснел. Потом принужденно рассмеялся:

– Знаешь, почти. Я как-то забыл, что это сказка.

– А это не сказка! – сердито выкрикнула забытая ими Маруська. – Это правда! Самая настоящая!

И показала мальчишкам розовый язычок.

– Пшла отсюда! – погрозил ей кулаком Пашка.

А Володьке бросил:

– Слушай, забудь. И голову себе не морочь!

Володька мрачно ухмыльнулся: «Легко сказать – забудь!»

Пашка вытащил из воды свою удочку с совершенно чистым крючком и с досадой пробормотал:

– Блин! Накрылась рыбалочка! И чего я только язык распустил, предупреждала же бабка…

Володька хмуро буркнул:

– Да ладно тебе! Завтра еще раз сходим. А сейчас давай в лес, а? Покажешь мне, где вы прошлым летом морошку брали.

– Ха! – мгновенно оживился Пашка. – Да ее тут полно! Это же не у города. Если не лениться, ее столько собрать можно…

Солнце стояло уже высоко, и мальчишки стали собирать свои удочки. Банку с почти нетронутыми, хоть и заснувшими червями, подумав, закопали под густо разросшимся орешником. Володька покосился на Маруську, по-прежнему следующую за ним, и шепотом спросил:

– Слушай, а что, никто не пробовал после деда тех волчьих ягод?

– Не пробовал! – хохотнул Пашка. – Скажешь тоже! Да куча народа перетравилась, бабка рассказывала. Особенно, мальчишки.

– И ничего?

– Будто сам не знаешь!

– А почему? Ну, ты – понятно. Но ведь деревенские-то в легенду верят. Чем они неудачу объясняют?

– Черт их знает! – отмахнулся Пашка. – Бабка моя говорит: ягоды теперь не те. Выродились, мол. А настоящие лишь в самых страшных болотах искать нужно. Туда обычному человеку и не добраться… – Подумав, Пашка добавил: – Да, еще сказала: может, кровь у молодых не та. Разбавлена сильно. Волчьей маловато, вот и пролетают все.

– А у меня, значит, по их мнению, та? – глухо пробормотал Володька.

– Ну да. Ты и внешне жуть как на своего деда похож. Я сам удивился, как увидел.

– А моя мамка говорит: волчонок ты! – звонко выкрикнула им в спину вездесущая Маруська.

Пашка подпрыгнул от неожиданности. Обернулся и угрожающе завопил:

– Да что ж это такое?! Я же сейчас тебя отколошматю! Как боксерскую грушу использую, чем хочешь, клянусь! Канай отсюда, сказал!

И он решительно двинулся на застывшую от неожиданности белоголовую девчонку.

Впрочем, столбняк у Маруськи продолжался недолго. Пашка не успел приблизиться и на пару метров, как Маруська змейкой скользнула в орешник. Только они ее и видели!

– Еще раз на глаза попадешься, хвостики твои крысиные мигом пообрываем! – погрозил ей в спину удочками Пашка, и мальчишки рассмеялись.

Они обогнули орешник и неторопливо свернули на тропу. Володька посмотрел на часы:

– Ну что, разбегаемся по домам пожрать и в лес?

– Давай.

– А Ленка что делает?

– А ну ее! Наушники нацепит и валяется целыми днями на диване. Или бабушке в огороде помогает. Тоска смертная!

– Может, с собой позовем?

– Не пойдет, – замотал головой Пашка. – Она комаров не терпит, а их после дождей полно…

– Ну, леса без комаров не бывает.

– И лес поэтому не любит!

Выйдя к деревушке, мальчишки расстались. Пашка, уже сворачивая к своему дому, обернулся и крикнул:

– Слушай! Ты о нашей болтовне – никому, понял?

– Само собой!

Володька поднялся на крыльцо. Поставил удочки в угол и вдруг подумал, что проще всего расспросить самого деда. Но почему-то сразу же понял, что не решится. Он элементарно трусил.

ГЛАВА 6
НОЧНАЯ МАЕТА

Сон не шел. Володька ворочался с боку на бок и прислушивался к шуму деревьев под окном. Рваными светлыми кляксами двигались по некрашеному полу лунные блики. Сильно пахло сосной и постоянно сушившимися в доме травами. Где-то у реки разорялись лягушки.

– К черту! Заснешь так!

Обрывками всплывала в памяти странная легенда, рассказанная на днях Пашкой и собственные осторожные наблюдения за дедом.

Володька себя не узнавал. Скажи кто месяц назад, что его способна встревожить подобная сказочка, в жизни не поверил бы. Тем более, она совершенно не походила на то, что Володька раньше слышал или читал об оборотнях.

Абсолютно во всех этих историях оборотень был персонажем ярко отрицательным и кровожадным. Чужая смерть ему доставляла наслаждение. На людей же он просто охотился. А сами превращения… Бр-р-р…

Володька поежился. Сами превращения будто бы жутко болезненные. Связаны они исключительно с полнолунием.

Ни о каких волчьих ягодах в этих рассказах даже не упоминалось!

Здесь все совершенно по-другому. Во всяком случае, деревне этот мифический оборотень точно не вредит. Сколько лет рядом живет и ничего.

Да и сам прапрадед в другое место не уходит. Запросто мог бы к ним в город, например, перебраться. Или еще куда. А он не хочет. Может, не знает, что о нем болтают? Да нет, вряд ли.

Володька вспомнил глухарей, принесенных дедом вчера вечером, и тихо застонал: никаких пулевых отверстий! Никаких следов дроби! А вот головы… Их просто не было. И явно не ножом срезаны. Черт, глупости все!

Володька поймал себя на том, что дрожит от нестерпимого ужаса, и с головой залез под одеяло. Теплая, пахнувшая дорогим мылом темнота, успокаивала, напоминая о доме. Володьке мучительно хотелось плакать, горло распирал горячий, шершавый ком и мешал дышать. Он и сам не понимал, как сдерживается.

Мальчик покосился на соседнюю постель: она пустовала. Там теперь почти всегда пусто. Только в первые дни дед спал с ним в одной комнате. А потом заявил, что ему в избе душновато. И стал стелить себе прямо на улице. Под узловатой, раскидистой рябиной, росшей метрах в десяти от дома.

Володька как-то попытался лечь там же, но продержался лишь одну ночь: слишком много комаров. Да и непривычно. И что скрывать, страшно.

Лежащий рядом дед дышал совершенно неслышно, и Володьке почему-то казалось: старик не спит. Прислушивается и ждет, когда заснет он, Володька. Зачем ждет, мальчишка старался не думать, зато сам заснуть панически боялся.

Стоило прикрыть веки, как в памяти всплывали острейшие, словно заточенные белоснежные зубы и пронзительный недобрый взгляд совсем не стариковских глаз. Смутно слышалась какая-то возня на соседней лежанке, и Володькины нервы не выдерживали: он, едва не поскуливая от нестерпимого страха, снова слепо таращился в темноту.

Спал ли прапрадед, Володька до сих пор не знал. Сам же он глаз не сомкнул ни разу. Промучившись так до утра, он в результате вернулся в спальню.

Володька длинно зевнул и с надеждой покосился на стоявший рядом огромный будильник. Последнее время он чувствовал себя в безопасности только по утрам. Когда верхушки сосен уже окрашивались лучами выкатывающегося из-за реки солнца. Это случалось где-то к четырем часам. Дождавшись их, Володька обычно спокойно засыпал.

Ему почему-то казалось, что утром ничего страшного уже не случится. Ведь солнце встало! А время для нечистой силы – ночь. В любом триллере так.

Сейчас стрелки показывали без двадцати четыре, и Володька вздохнул с облегчением.

«Интересно, дед на месте?» – вдруг подумалось ему, и Володька осторожно встал с постели.

Если на месте, значит, он, Володька, кретин, и об оборотнях нужно просто забыть! А если нет?

Елки, с ума он, что ли, тут сходит?! Вот что значит – из города уехал, из привычной обстановки…

Под ногой заскрипела половица, и Володька задрожал: звук показался просто оглушительно громким. Он замер, прислушиваясь. Потом на цыпочках двинулся дальше. Забавная, длинноногая и почему-то лопоухая тень балансировала прямо перед ним, на полу, продвигаясь на пару с хозяином к выходу.

Неожиданно Володьке стало смешно, он вдруг увидел себя со стороны. Представил, что весь этот идиотизм засняли на видеопленку, и одноклассники смотрят ее в городе.

Естественно, ржут как кони!

Абсолютно все.

Даже девчонки.

Картина была настолько яркой, что Володька разозлился и уже смело пошел к двери. И в невольном восхищении замер на крыльце.

Короткая летняя ночь подходила к концу, и небо уже светлело. Изумительно чистый, настоянный на запахах леса воздух, казался терпким и кружил голову. По влажной от росы траве ползли, как живые, белесые клочья тумана. Луна была еще прекрасно видна, но свет ее становился с каждой секундой все более призрачным, и скоро она напоминала блеклый, выщербленный с одной стороны, тускнеющий на глазах поднос.

Володька радостно засмеялся. Глубоко вдохнул ароматный воздух и, купая босые ноги в мокром папоротнике, побрел к дедовой лежке. Подошел к рябине и застыл с открытым ртом: деда на месте нет. Мало того, его спальник даже толком не развернут!

Но мальчик почему-то не испугался. Наоборот, его сердце сладостно замерло, а затем забилось с такой скоростью… И откуда-то вдруг возникло предвкушение чуда.

«Поговорю с дедом! Честно, поговорю. Прямо сегодня! Просто спрошу: кто такие, по его мнению, оборотни? – Володька поежился, напуганный собственной смелостью и тревожно подумал: – Что он мне расскажет, интересно? А если просто к черту пошлет? Или высмеет?»

Володька побледнел. Зачем-то изо всех сил пнул ногой дедов спальник и ожесточенно пообещал себе, что сегодня же Пашку по болотам протащит.

Пусть он покажет ему волчьи ягоды!

Володьку затрясло от волнения: «Нужно к этим… ну, к волчьим ягодам присмотреться. На всякий случай. Если дед в самом деле… э-э… Короче, тогда в этом ничего страшного. Наоборот – здорово! Живая сказка. Только бы правда…»

Поэтому, когда появившаяся как из-под земли Маруська приветствовала его уже привычным «Еще человек, да?», Володька почти благодушно отозвался:

– Пока да.

Маруська подошла и села рядышком, аккуратнейшим образом расправив подол своего очередного длинного платьица. Володька, рассматривая ее крошечные, тугие косички, хмыкнул:

– А ты меня не боишься?

– Не-а.

– А деда моего?

– Деда боюсь.

– Почему?

Девочка кинула на него быстрый взгляд и потупилась:

– Ты не думай, я не волка боюсь. А просто дед у тебя больно смурной…

– Я считал: ты оборотня боишься.

– Не. Деда твоего. Сердитый.

– А почему оборотня не боишься?

– Волка?

– Ну да.

– Бабушка сказала: он зла не принесет. Он добрый.

– А ты его видела, волка-то?

– Не-а.

– А бабушка твоя?

– Тоже нет.

– Так может, все брехня?

– Не, правда.

– Да с чего ты взяла?!

Маруська сердито посмотрела на него и сказала:

– Я точно знаю. Его все собаки в деревне боятся. И другая живность.

– А Ивасик?

– Ивасик привык.

Ребята помолчали. Володька с любопытством спросил:

– А что ты все за мной ходишь? Даже вон ночью…

Маруська хихикнула:

– Какая ночь? Утро давно. Мамка уже в лесничество побежала.

Только сейчас Володька заметил, что солнце поднялось уже довольно высоко, а лохмотья тумана спустились ниже, к самой реке. Неожиданно для себя он рассердился и сурово прикрикнул:

– Ты разговор-то не переводи! Я спрашиваю: что ты за мной все бегаешь? Прямо как банный лист прилипла, честное слово!

– Интересно же, – еле слышно прошептала девочка. Подняла на него свои огромные глазища и с явной надеждой сказала: – А вдруг ты, правда, волком станешь?

– И что?

– Ты со мной тогда дружить будешь, нет? – Маруська прижала исцарапанные ручонки к тощей груди и взволнованно произнесла: – Ты не смотри, что я маленькая, я вырасту. Бабушка говорит: во мне кровушка чистая.

– Это ты о чем?

– Ну, волчья. Мы, Никитины, в Волчьей сыти не пришлые. Мы с тобой одной крови.

Володька опешил, горячая Маруськина речь неожиданно напомнила ему мультфильм про Маугли. Тот тоже всем джунглям сообщал, что они одной крови.

Наконец он потряс головой, прогоняя оторопь, с явным ехидством поинтересовался:

– Что ж сама не обернешься?

Маруська оглянулась и тихо призналась:

– Не получается…

– Ничего себе заявление! А ты что, пробовала?!

– Ага.

– Как?!

– Ягоды… – Маруська вдруг протяжно всхлипнула. – Никак не получается!

Володька ошеломленно уставился на девочку, не в силах поверить услышанному. Потом разъяренно рявкнул:

– Дуреха! Ты ж отравиться могла!

– Ага. Я долго болела. Мамка боялась: помру.

– И что?!

– Выздоровела.

Володька ожесточенно сплюнул на землю, затем неожиданно расхохотался. Цирк! Он, да семилетняя Маруська – два сапога пара! Осталось только ягод вместе налопаться!

– Эй, ты чего? – обиженно дернула его за руку девочка.

– Ой, не могу! Фантастика! Ну и идиот же я!

Перестав смеяться, Володька с интересом посмотрел на семилетнюю авантюристку:

– Слушай, а ты какие ягоды ела? Обычные?

– Ну… красненькие.

– Чудачка! По вашей легенде, мой дед те ягоды на каком-то дальнем болоте нашел. Они лиловыми должны быть, поняла?

Маруська открыла рот и смешно сморщила маленький курносый носик, размышляла. Потом дернула себя за косичку и решительно заявила:

– Таких не бывает!

– А оборотни, значит, бывают?

– Да.

– Ну уж нет, – возмущенно фыркнул Володька. – Если веришь этой идиотской сказочке, так верь до конца!

– А… а ты веришь?

Володька оторопело замолчал. Зачем-то обернулся на дом и еле слышно пробормотал:

– Не знаю, честно. Но пробовать буду только лиловые ягоды! Если рискну, конечно.

– А давай вместе искать.

– Это с тобой-то?!

– И что? – Маруська забавно подбоченилась. Светлые бровки сдвинула и смотрела сурово. – Ты не смотри, что я маленькая. Я все проходы в наших болотах знаю. И приметы, как их искать. – И неохотно призналась: – Меня мамка с бабушкой научили, когда за клюквой с собой брали. Я лес люблю.

– Нет уж, я лучше с Пашкой пойду.

Маруська надулась и сердито буркнула:

– Ну и иди! Заплутаете оба. Или утопнете.

– Ладно-ладно! Не твоя забота! Иди отсюда!

Временное перемирие опять было нарушено. Девочка спешно отбежала в сторону и крикнула:

– А твой Пашка в оборотней не верит! Совсем!

– И хорошо, – проворчал Володька.

И вдруг вскочил на ноги: на тропе показался дед. За спиной его висело охотничье ружье, а у пояса болталось по меньшей мере три крупных птицы.

«На охоту ходил, – с огромным разочарованием подумал Володька, – всего-то…»

А хмурая Маруська, не дожидаясь приближения сурового старика, скрылась в ельнике.

ГЛАВА 7
ОТКРОВЕННЫЙ РАЗГОВОР

После завтрака, Володька все же решился расспросить деда. Наверное, из-за Маруськи. Уж очень обидным показалось, что мечты деревенской семилетней девчонки, всю жизнь просидевшей в этой дыре, совпали с его, Володькиными, тайными надеждами.

Временами Володька жалел, что уговорил Пашку рассказать местную легенду. Но с другой стороны, если это правда…

«Тьфу, черт! Опять за рыбу деньги! Правда, неправда…»

Володька нешуточно разозлился на себя. Покрутившись у крыльца, он все-таки пошел к деду.

Старик, расстелив прямо поверх травы кусок брезента, ощипывал принесенных глухарей. Володька с содроганием отметил: птицы опять без голов, шеи безжалостно разодраны, и снова – никаких следов дроби.

Однако ясный день – не темная ночь, поэтому Володька рискнул. Уселся на поваленный недавней грозой ствол чахлой и уже чуть трухлявой березы и старательно откашлялся, пытаясь привлечь внимание старика.

Володьке вдруг показалось, что прапрадед едва заметно улыбнулся, и сердце мальчика забилось стремительнее.

– Дед, а дед, – робко окликнул он.

– Ну?

– Можно, я пару вопросиков тебе задам?

– Что, только пару?

– Э-э… Не знаю… – слегка растерялся Володька.

– Задавай, – добродушно усмехнулся дед. – Ты же для этого подошел.

– Знаешь, я… э-э… как бы это сказать?

– А прямо нельзя? Чего уж вокруг да около бродить, коли решился.

– Попробую, – вздохнул мальчик. И, словно бросаясь в ледяную воду, торопливо выдохнул: – Дед, а что ты знаешь об оборотнях?

Старик отложил последнюю тушку в сторону. Тщательно сполоснул в тазу с водой окровавленные руки и медленно развернулся к внуку.

– Вот как. Об оборотнях. Интересно.

– Ну да, – немного испуганно зачастил Володька. – Кто они, по твоему, такие, а?

Роман Феоктистыч бросил на него тяжелый взгляд:

– С чего вдруг спрашиваешь?

– Так… Просто…

– Просто так ничего не бывает.

Володька покраснел и уставился в землю. Старик укоризненно покачал головой:

– Все-таки кто-то распустил язычок… Нехорошо. Ну да ладно!

Роман Феоктистыч подошел к своему забытому спальнику. Развернул его, сел и похлопал рукой по старенькому брезенту, которым был простеган спальный мешок:

– Садись уж, горе мое.

Роман Феоктистыч прислонился спиной к рябинке и немного насмешливо посмотрел на осторожно пристраивающегося рядом внука:

– Ты мою библиотеку видел, аль нет?

– Да. Большущая! Даже у нас в городе меньше будет. А что?

– Просмотреть книги пытался?

– Э-э… – Володька смущенно вспыхнул. – Времени как-то не было…

– Времени?

– Руки не дошли.

– Это плохо. Очень плохо. Я ведь собрал тьму-тьмущую книг об оборотнях. И на русском, и на англицком, и на французком и даже на ирланском языке…

– И ты все эти языки знаешь?! – поразился Володька, забыв на секунду о своем невольном страхе.

– Волчонок, мне сто сорок восемь, не забывай! Если не учиться, так и жить не стоит. Со скуки помрешь, понимаешь?

– Нет, – довольно откровенно отозвался внук. – Я, знаешь, как каникулам рад? До смерти. Да пропади она пропадом, та школа!

– Дурной еще, – спокойно констатировал прапрадед. – Жизни не понимаешь.

– Да при чем тут учеба?! – раздраженно воскликнул Володька.

Роман Феоктистыч долго всматривался во внука. Потом тяжело вздохнул:

– Это единственное, что человечка человеком делает, поверь мне. Лишь его любопытство, да страсть к новому. К знаниям тем же. А так… животное существование в теле человеческом! – Старик грустно усмехнулся. – Поел, поспал, погулял. Поел, поспал, погулял. Да детишек настрогал на досуге. Сдохнуть легче, чем так жить!

– А работа? – растерянно пробормотал Володька. – Семьи опять-таки у всех есть…

– Семьи, они и у животных есть, – сурово отрезал Роман Феоктистыч. – А работать просто ради куска хлеба с маслом… Смешно!

Володька захлопал ресницами, он не знал, что можно на это сказать.

– Человек, он, понимаешь ли, не робот. А большинство из ваших работяг кто? – Роман Феоктистыч в сердцах сплюнул. – Книги в жизни не откроют! Думать не умеют! Спиртным да наркотиками остатки соображения глушат! – И грустно закончил: – Растительное существование. Жизнь, по-твоему?

Глаза старика остро блеснули, и Володьке стало немного не по себе. Он жалобно посмотрел на деда и неожиданно для себя воскликнул:

– Но я же учусь! С меня же предки в этом плане не слазят! Для них каждый мой трояк – трагедия! Вселенская катастрофа! Весь год, как проклятый, над учебниками горбатюсь, света белого не вижу…

Роман Феоктистыч хмыкнул:

– И прекрасно.

Оба помолчали. Володька старался не смотреть на насмешливое лицо деда. Неохотно встал на ноги и буркнул:

– Так мне что, к твоим книгам идти?

– Теперь-то зачем? – снова усмехнулся старик. – Раньше нужно было копаться. За штаны никто не держал.

Володька неверяще протянул:

– Значит, расскажешь об оборотнях?

Роман Феоктистыч изумленно покосился на внука и расхохотался. А отсмеявшись, сказал:

– Садись уж. Расскажу кое-что. Только на многое не рассчитывай. Так, больше догадки…

Володька просиял. Старик указал на дом:

– Библиотека мне мало помогла. Хотя откуда я только книг не тащил! В районном центре продавцов в букинистическом магазине чем только не одаривал. И дичь волок туда, и ягод с грибами, медка в сотах… Эх, все зря! Пишут-то много, а толку… Одни суеверия. И дури немеряно.

– Знаю-знаю, – перебил его Володька. – Я по телику об оборотнях столько ужастиков пересмотрел!

– Вот-вот. И везде кровожадный монстр, так?

Мальчик кивнул.

– Смешно, – печально пробормотал старик. – Оборотень – это ж человек. Просто платье другое натянул. Сущность-то сохранилась…

– Какое платье?!

– Ну, облик сменил. Какая разница-то? – Роман Феоктистыч сердито буркнул: – Если у человечка были с головой проблемы, то и у волка, само собой, они будут. Нет, значит, нет.

– Хочешь сказать: превращаясь в волка, я остаюсь человеком?!

– Само собой. Иначе б как? Превратился в волка, да и умер волком. А так… – Роман Феоктистыч протяжно вздохнул. – Просто возможности другие. Мир совершенно иной перед зверем лежит. Не тот, что перед нами.

– Это как?

– Так. Краски, запахи, чувство свободы… Абсолютно другая жизнь. Полное переключение, отдых.

Старик немного настороженно посмотрел на раскрасневшегося от волнения внука и поспешно добавил:

– Учти, это так, сказки! Я и ошибиться могу. Не господь Бог…

– Я понимаю, – так же быстро согласился Володька. Помолчал немного и жадно спросил: – Но откуда они берутся, те оборотни?

Взгляд Романа Феоктистыча стал пронзительным. Он осторожно заметил:

– Если верить тому, что пишут: они всегда были.

– Э-э… а сам ты как думаешь?

– Думаю: человек раньше много больше умел, чем сейчас. И вот этим, – старик выразительно постучал себя по лбу, – мог пользоваться. А сегодня…

Он грустно посмотрел на мальчика:

– Кто знает, какая информация там содержится? Мы ж даже прочесть не можем. Близок локоток, да не укусишь…

– А при чем тут оборотни?

– Оборотни-то? Думаю, когда-то человек другим был, обличье свое вольно менял. И на четырех ногах бегал, и на крыльях в воздух поднимался. Может, предки наши вообще из другого мира сюда попали…

Володька изумленно уставился на прадеда.

– И что?!

– Вырождаться начали, а ты как думал? Со временем. Человек, он не может долго жить… как бы это половчее-то? Ага, вспомнил! Вне сообщества себе подобных. Что-то забывать стали. Потом, мыслю, вообще поразбежались. Новые обычаи появились, новые табу…

Старик вздохнул:

– Вот и появились позже племена, которые начали зверей своими предками считать. А тех, кто еще не потерял умения перекидываться, едва ли не за святых держали. Как же, через них дух предка являлся …

– А потом?

– Что – потом? Прошлое-то забыли, в новой жизни ему места не оказалось. Человеческое тело клеткой стало…

– Но ведь оборотни остались? Раз о них говорят, пишут, раз о них не забыли?

– Считай, нет. Та информация, что здесь, уверен, записана, – старик опять стукнул себя по голове, – для нас закрыта. А оборотни…

Володька затаил дыхание. Роман Феоктистыч замялся, подбирая слова:

– Иногда… Ну, я так думаю… Что-то вдруг стимулирует мозг, и запись срабатывает. Часто неожиданно для самого человека. И не всегда ему на пользу.

– Это как?

– А так. Если человек к этому не готов… Сам посуди, так ведь и с ума сойти недолго. Кто знает, может, отсюда и все эти жуткие истории про оборотней.

Роман Феоктистыч вдруг встал и сурово посмотрел на внука:

– Ты, волчонок, об этом пока забудь! Мал еще. Это не игры на лужайке, поверь на слово. И учти, как человеческое тело клеткой стать может, так и волчье. А уж что страшнее…

Володька поднял на деда умоляющие глаза:

– А волчьи ягоды?! Они… они действительно в волка перекинуться помогают?

– О Господи! Да кто тебе только подобные глупости наболтал?! Небось, местных сказок наслушался?

Мальчик робко кивнул.

– Дурость все это, понял? Дурость и суеверия! И не вздумай всю эту дрянь в рот тащить – траванешься, как пить дать! Усвоил, нет?

Володька промолчал. Роман Феоктистыч обеспокоенно воскликнул:

– Да не торопи ты события! Подрасти для начала!

Володька встал и в упор посмотрел на деда:

– А почему ты меня волчонком зовешь?

– Потому что ты он и есть, – отрезал Роман Феоктистыч. – Глупый, нетерпеливый щенок!

Володька набычился. Старик невнятно выругался сквозь зубы. Ухватил за лапы разделанных глухарей и, уходя в дом, рыкнул:

– Чтобы я больше от тебя про оборотней и не слышал! Ни единого словца! Ты меня хорошо понял? А то живо в город спроважу. Первым же поездом. Будешь там на пару с отцом выхлопными газами дышать. Тоже мне, оборотень нашелся! Паршивец… Сопляк…

Не успел разъяренный дед скрыться в доме, из-за большущей ели светлой тенью вынырнула Маруська. Сочувственно улыбнулась Володьке и тонюсеньким голосочком воскликнула:

– Ты не верь ему! Про волчьи ягоды – это все правда! Бабушка моей бабушки с его женкой дружила. Честно. И та ей сама рассказывала. Волчьи ягоды твоему деду от погони уйти помогли. Волком. Точно это.

– Подслушивала?! – прорычал Володька.

– Ага, – пробормотала Маруська, отступая на шажок к ели. Шмыгнула носом и, оправдываясь, пискнула: – Интересно же, страсть как…

– Интересно ей! – гаркнул Володька. – А если б дед тебя увидел?!

– И что? – ничуть не испугалась Маруська. – Он-то знает, что я знаю. В нашей деревне все знают.

– Знает, знаю, знают… Заладила! Глупости все это! Дед сам сказал!

– Сказал! Потому как он за тебя боится! А ты дурак, что поверил!

– Что?! – танком надвинулся на языкатую малявку Володька.

Маруську будто ветром унесло в лесок. Володька растерянно завертел головой: он даже не успел заметить за какие именно деревья скользнула шустрая девчонка.

Володька в сердцах двинул кулаком по ближайшему стволу и едва не взвыл от боли. Он нехотя поплелся к крыльцу. А в спину ему жалобно протянули:

– Значит, ты уже не хочешь волком быть?

Володьку как пчела ужалила, до того он резво развернулся. Но осторожная Маруська на глаза ему не попалась.

Володька показал молчаливому лесу внушительный кулак и зло проворчал:

– Ну, сунься только! Шпик-контора!