355 500 произведений, 25 200 авторов.

Электронная библиотека книг » Галина Гордиенко » Волчьи ягоды » Текст книги (страница 1)
Волчьи ягоды
  • Текст добавлен: 9 октября 2016, 23:42

Текст книги "Волчьи ягоды"


Автор книги: Галина Гордиенко



сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 8 страниц)

ВОЛЧЬИ ЯГОДЫ

ГЛАВА 1
ВЫНУЖДЕННАЯ ПОЕЗДКА

В этой крошечной деревушке, затерянной в Вологодских лесах, Володька оказался совершенно случайно. Просто мама наконец согласилась на командировку в Германию, фирма отца получила какой-то крупный заказ, и он появлялся дома исключительно в ночное время, а родные бабушка с дедушкой решили подложить внуку крупную свинью: укатили в гости к дальним родственникам.

В результате, к началу летних каникул Володька остался не у дел. Тут-то папа и вспомнил про своего прадеда.

Естественно, вначале на его слова особого внимания не обратили. Мама от отцовского предложения едва не подпрыгнула:

– Прадед – подумайте только! Да если он еще и не сыграл в ящик, то давно к нему на подходе! – сердилась она. – Разве можно такому старику доверить здорового, крепкого мальчишку? Разве он сможет за Вовкой присмотреть?!

Мама висела на телефоне и все больше нервничала. Как назло, все близкие и дальние родственники во второй половине июня оказались вне игры. Работа, работа и еще раз работа!

Это становилось поветрием, дети внезапно оказались на втором плане. Никто не мог приютить на ближайшие три недели – срок маминой командировки – четырнадцатилетнего мальчишку. Проблем у каждого хватало и своих.

Пятнадцатого июня мама сдалась. Бросив на диван сотовый телефон, буквально раскаленный от звонков и эмоций, она простонала:

– Хорошо, пусть будет твой прадед. Но как с ним связаться?

Усталый отец поднял глаза от тарелки с пельменями. Володька сдвинул белесые брови и спихнул с колен домашнего баловня, толстого и добродушного кота с традиционным именем «Васька».

Мама с раскаянием пообещала:

– Вовка, честное слово, это не надолго. К середине июля я вернусь, и мы с тобой закатимся куда-нибудь к морю!

Васька, оказавшись внизу, длинно зевнул, но на полу оставаться не захотел и полез на колени уже к отцу. Татарников-старший рассеянно покосился на него, отложил в сторону вилку и пробормотал:

– Связаться? Ну, телеграмму дать.

Мама с негодованием воскликнула:

– И что нам даст телеграмма?

– Как что? Дед Вовку встретит.

– Да-а? А если его уже и в живых-то нет? Или старик тяжело болен? Ты забыл о его возрасте?

Отец флегматично дожевал пельмень и пожал плечами:

– Ну, папа недавно от него письмо получил. Значит, все в порядке.

– Нет! Односторонняя связь меня не устраивает. Я точно должна знать, куда отправляю ребенка. И к кому.

– Эй! – не выдержав, вмешался Володька. – Может, не стоит меня сплавлять? Я что, маленький? Один с месячишко не перекантуюсь? Тем более, контроль будет: папа же в городе остается.

– Нет уж, – мама сердито покачала головой. – Дело не в том, что мы тебе не доверяем. Просто в плане экологии… Череповец не очень-то благополучный город, сам понимаешь.

Володька фыркнул: вот уж что заботило его меньше всего. Подумаешь – экология!

Мама решительно заявила:

– Хотя бы на лето нужно отсюда выбираться. Даже не спорь.

Папа обреченно вздохнул и предложил:

– Можно попросить, чтоб он нам позвонил.

Мама возразила:

– Почему не упростить? Мы что, ему сами позвонить не сможем?

– Мы – не сможем. У него телефона нет. И сотовый там не берет. – И папа неуверенно добавил: – Кажется.

Мама нахмурилась. Володька чуть оживился.

Мало ли! Не имея возможности названивать ему едва ли не каждый божий день, мама могла и передумать насчет таинственного старика.

Елки! Да если он папе – прадед, то кем же приходится ему?! Прапрадедом, что ли? Мысль показалась настолько странной, что Володька ее озвучил:

– Сколько же лет этому ископаемому?

Родители переглянулись, и папа неуверенно сказал:

– Кто знает. Прикинь сам: отцу моему – шестьдесят восемь. Он в семье младший. Деду было сорок четыре, когда он родился.

Мама быстренько подсчитала:

– Шестьдесят восемь плюс сорок четыре, это сто двенадцать. Дед родился, пусть прадед еще совсем молоденький был…

– Ну уж нет, – перебил папа. – Дед тоже младший в семье. До него еще трое братьев и две сестры родились.

– Минимум – пять лет, – пробормотала мама. – А скорее, все десять. – Она озадаченно сдвинула брови. – Если допустить, что первый ребенок появился, когда твоему прадеду было восемнадцать… Прибавим эти десять – учтите, я все по минимуму считаю! – получим – двадцать восемь. Сколько там у нас до этого было?

– Сто двенадцать! – с готовностью подсказал заинтригованный Володька.

– Ага. Сто двенадцать плюс двадцать восемь…

– Сто сорок! – выпалил папа.

Все снова переглянулись. Васька, почувствовав неладное, проснулся и вопросительно задрал голову на хозяина. Папа захрустел костяшками пальцев и нервно начал пересчитывать:

– Итак, отцу – шестьдесят восемь. Деду было сорок четыре, когда он родился. Значит, сто двенадцать в уме. Сколько?!

– Сто двенадцать! – с ехидством выкрикнул Володька.

– Дальше можно не подсчитывать, – горестно согласилась мама. – Сто двенадцать или сто сорок – это уже мелочи.

Она с сочувствием посмотрела на мужа и заявила:

– Умер он давно, твой прадед!

– К-как умер? – прошептал папа. – От него же недавно письмо получили! Я сам читал. Лично. С ятями, как и всегда. – Он поскреб затылок и неуверенно пояснил: – Дед из упрямства все по старинке пишет. У отца таких писем уже целая связка.

– Подшучивает кто-то, – отмахнулась мама.

– Не выдумывай, – разозлился папа. – Почерк тот же. И манера письма. Я же не слепой!

– Хочешь сказать, он этот… как его? ага! долгожитель? – с любопытством спросил Володька.

– Пусть – долгожитель! Мне плевать! – заупрямился папа. – Но он жив. Это точно. Я как-то в детстве сам его видел: крепкий старик. Он еще с сотню лет проскрипит.

– Вот именно: проскрипит, – скептически посмотрела на него мама.

Но папа вошел в раж и категорично заявил:

– Мне плевать! Вот Вовка съездит туда и расскажет нам! О своем прапрадеде! Это даже интересно. Это познавательно! Корни свои узнает.

– А если он, твой прадед, уже на ладан дышит?! – ахнула мама.

– Ничего! – крикнул папа. – Парню – четырнадцать! Не младенец. Поможет старику. Зато твоего хваленого чистого воздуха там – завались! Вволю надышится!

Спорить с Татарниковым-старшим в таком состоянии дело абсолютно безнадежное, и домочадцы временно смирились. Мама тихонько шепнула Володьке:

– Еще неизвестно, откликнется ли этот мифический прадед на телеграмму. А если не позвонит…

Но неизвестный старец, к глубочайшему разочарованию Володьки, позвонил на следующий же день после отправки телеграммы. И радостно согласился принять родного праправнука хоть на все лето.

Круглое-прекруглое «о» забавно перекатывалось в его речи, и даже мама была вынуждена признать: старческим маразмом в этой бодрой скороговорке даже близко не пахло. И хотя некоторые сомнения продолжали все же маму мучить, она вынуждена была подчиниться решению мужа.

* * *

Так Володька и оказался этим утром в поезде. Единственным пассажиром в купе. И, наверное, единственным – в самом вагоне. На небольшие расстояния местные жители ездили исключительно в плацкартном.

Володька сидел у окна и тоскливо всматривался в пролетающие мимо полустанки. Их становилось все меньше и меньше. А вот лес буквально на глазах становился гуще и мрачнее.

Веселый березняк и легкомысленную рябину все чаще сменяли высоченные, темные ели. Временами они стояли так близко к железнодорожному полотну, что мохнатые, разлапистые ветки почти касались медленно тащившихся вагонов. Подлесок был настолько густым, что казалось: сам лес охраняет подступы к себе.

Володька невольно поежился: после сна он еще не видел ни одного человека. Даже проводница куда-то исчезла.

Странное чувство, что он остался наедине с этим страшным лесом, все усиливалось. Володька с надеждой посмотрел на часы и невольно вздохнул: до нужной остановки оставалось еще три с половиной часа. Черт, да он свихнется за это время!

Володька решительно нацепил наушники. Врубил практически на полную мощность плейер и закрыл глаза…

ГЛАВА 2
ТАИНСТВЕННЫЙ ПРАПРАДЕД

– Поезд стоит здесь всего две минуты, поторопись!

Проводница схватила один из Володькиных рюкзаков и потащила в тамбур. Мальчишка кинул прощальный взгляд на свое купе и нехотя побрел следом: крошечная, абсолютно ни на что не похожая станция его не впечатлила. В окно вагона Володька смог рассмотреть только старую, облупившуюся от времени будку, длинную скамейку при ней, заасфальтированный пятачок земли и уходящую куда-то в лес неширокую тропинку.

«Станция! – презрительно думал Володька, еле-еле передвигая ноги следом за женщиной. – Прямо край света какой-то…»

Он успел вовремя. Едва проводница сунула ему в руки второй рюкзак, как поезд тронулся. Володька бросил поклажу на землю и с удивлением обнаружил, что кроме него здесь никто из пассажиров не вышел. Встречающих тоже не было, как мальчик ни вертел головой.

Пожав плечами, Володька побрел к скамейке. Но не дошел. Тяжелая рука, опустившаяся вдруг на его плечо, заставила Володьку подпрыгнуть и едва ли не заорать во всю глотку. Помешало этому одно: у него неожиданно пропал голос.

– Ну, здравствуй! – пророкотали за его спиной, и Володька наконец заставил себя обернуться.

Перед ним стоял старик. Ну, если его можно было так назвать. Кроме абсолютно седых, длинных волос, заплетенных почему-то в тугую девчоночью косичку, ничто в этом человеке о преклонном возрасте не говорило. Высокий, довольно худой мужчина с загоревшим, обветренным лицом, на котором выделялись яркие, синие, совершенно молодые глаза.

– Р-роман Ф-феоктистович? – неуверенно пробормотал Володька.

– Точно, это я.

Мужчина улыбнулся Володькиной настороженности и добавил:

– Татарников я. Как и ты.

– Но… я думал…

Предполагаемый прапрадед вопросительно приподнял брови. Володька густо покраснел и неожиданно для себя выпалил:

– Вам же за сотню перевалить должно!

– И перевалило. Сто сорок восемь осенью будет! – гордо уточнил мужчина.

Володька немо зашлепал губами, голова вдруг закружилась. Его прапрадед усмехнулся:

– Что, не похоже?

– Н-нет. Ни капельки.

– Ничего не попишешь. Придется тебе смириться.

– Вы… долгожитель?

– Пусть, – покладисто согласился странный старик.

– А… а как мне вас называть?

– Нашел задачку, – хмыкнул тот. – Дедом и зови! Дед я тебе или не дед?

– Вроде, дед…

– Ну и лады.

Володька кинул взгляд на крошечную станцию: на дверях будки висел огромный, чуть ли не амбарный замок, а площадка перед ней до сих пор пустовала. Сразу за хлипким строением стеной стоял лес, как Володька не присматривался, никакой деревни так и не увидел. Он еще раз растерянно оглянулся и вяло буркнул:

– И куда нам теперь?

– Теперь-то? Домой. Куда еще?

– А где дом?

– Недалеко. Километров пятнадцать едва будет.

– Сколько?!

– Пятнадцать, говорю.

– И мы… э-э… пешком туда? Или автобус ходит?

Старик хмыкнул:

– Да какой там автобус? Ты, малый, об этих гримасах цивилизации забудь! Тут вокруг все земли заповедные, людей практически и нет. К чему тут автобус? Баловство одно.

– А мы как же? – испуганно пробормотал Володька.

Прапрадед продемонстрировал ему ряд прекраснейших, необычайно острых зубов:

– Тебе на что ноги даны? Любоваться ими?

– А рюкзаки?! Они же тяжеленные!

Старик легко приподнял оба рюкзака. Взвесил их в руках и снова усмехнулся:

– Ладно уж. Ивасик поможет.

– Ивасик? Это кто?

– Лошадка моя. Я тут на станции к твоему приезду кое-что подкупил. Дорогой гость, все-таки. Редкий!

Он еле заметно коснулся Володькиной головы и мягко скомандовал:

– Ну, пошли! Хватит топтаться на месте. Еще и матери твоей позвонить нужно, чтобы не волновалась.

– Откуда позвонить? – пропыхтел уже ему в спину Володька.

– Да со здешней почты. У нас там, в Волчьей сыти, телефонов нет, не звякнешь в город-то.

– Где?!

– В Волчьей сыти. Ну, местечко, где я живу, так испокон веков в наших краях кличут.

– Ничего себе, названьице! Прямо из триллера какого стащили, – ошарашенно пробормотал Володька, едва успевая за быстрым, легким шагом старика.

Неширокая, плохо утоптанная тропинка петляла змеей, и он споткнулся о торчавший из земли корень. Едва удержавшись на ногах, Володька еле слышно выругался и бросился догонять деда.

– Эй! А там что, волков много? – немного испуганно выкрикнул он в завешанную рюкзаками широкую спину.

Та дрогнула. Старик внезапно затормозил и резко развернулся:

– Много. Как и других лесных тварей.

– К-каких? – в панике продребезжал мальчишка.

– Сказал же тебе – места заповедные.

Володька судорожно сглотнул. На побледневшем лице отчетливо выделялись веснушки.

Синие глаза прапрадеда недобро сощурились:

– А ты, волчонок, никак боишься?

– П-почему – «волчонок»?

Ноздри тонкого, сухого носа затрепетали, и старик недовольно пробормотал:

– Вот она, суета сует! О себе нет времени чего путного узнать. Эх, людишки…

– О чем это вы? – изумленно протянул Володька, во все глаза рассматривая странного старика..

– Ни о чем, – отрезал дед. – Не для этой тропы разговор. Вот к дому тронемся, тогда и порасспрашиваешь…

И, резко развернувшись, почти побежал по тропинке.

«Елки! – растерянно подумал Володька. – Может, мой прапрадед уже того? Малость свихнулся? В его-то возрасте немудрено. Вот ведь вляпался…»

Почему-то Володька совершенно не сомневался, что этот чудаковатый мужчина его прапрадед. Уж очень он внешне напоминал отца. И деда. Да и сам Володька довольно сильно походил на этого необычайно моложавого старика. Так что он наверняка из Татарниковых. Хотя, конечно, сто сорок лет… Нет, даже сто сорок восемь!

Возраст прапрадеда по-прежнему казался Володьке совершенно невероятным. Если честно, самым старым человеком, которого он до сих пор знал, был сосед с первого этажа. Ему недавно исполнилось девяносто три года, и это звучало прямо-таки устрашающе. А если вспомнить, что сосед еле-еле передвигал ноги и выходил на улицу только с палкой и в сопровождении высоченного внука…

Кошмар!

Действительно ископаемое.

С другой стороны, это город. А если человек всю жизнь прожил в лесах, на свежем воздухе…

В конце концов, на земле действительно существуют долгожители! Раньше Володька, правда, как-то больше связывал это с Кавказом. Или читал что-то такое…

Наконец они вышли из леса, и Володька пораженно ахнул:

– Ну и деревня!

На невысоком холме были вольготно разбросаны два десятка деревянных домов, окруженных хозяйственными пристройками. Между ними пряталась довольно большая, выложенная камнем площадь. Здесь же располагались одноэтажная школа, парочка крохотных магазинов и кособокий домишко, на котором висела давно выгоревшая табличка: «Почта – телефон – телеграф».

– Лесничество, – пренебрежительно бросил дед и начал неторопливо подниматься к площади.

Под ноги Володьке из-за какого-то дома выкатилась рыжая, лохматая собачонка и звонко залаяла. Мальчик вынужден был остановиться. Рыжик восторженно поддал жару и волчком закрутился вокруг. Правда, укусить не пытался.

Володька растерянно завертел головой в поисках хоть какой-нибудь палки, но безуспешно. Рядом даже камушка не было. Одна трава.

Откуда-то из проулка дворнягу поддержали. И гораздо более басовито. Володька представил себе хозяина этого милого голосочка и невольно побледнел.

Из-за ближайшего забора глухо заворчали и мощно ударили в хлипкие доски. Те затрещали. Нервы мальчишки не выдержали, и он закричал:

– Эй! Тут собаки!

Ушедший далеко вперед дед обернулся и, к изумлению Володьки, шавке будто пасть чем заткнули: она задрожала, поджала хвост и с полузадушенным писком скрылась в густом кустарнике. Невидимая басовитая поддержка перешла на жалкий визг секундой позже. От забора же ломанули так, что земля загудела.

Володька замер, прислушиваясь. Ему почему-то стало не по себе. Показалось вдруг: не просто так собаки сбежали. И дед как-то странно оскалился. Или ему померещилось?

Володька недоуменно пожал плечами и снова со всех ног бросился догонять старика.

* * *

Ивасиком оказалась небольшая и удивительно лохматая лошаденка, спокойно дремавшая у домика с громкой вывеской: «Магазин». Седла на ней мальчик не увидел, зато через спину были переброшены два мешка, довольно прилично набитых чем-то.

Дед ласково потрепал вздрогнувшую лошадку по холке и принялся пристраивать рюкзаки. Володька кивнул на мешки:

– А что там?

– Всего хватает. Крупы, мука, сахар и так, по мелочи…

– Зачем так много?

– Много? Почему – много? Тут же не только нам. Кое-что и соседям.

– Понятно. А соседи – это кто?

– Соседи-то? Люди – человеки обычные. Сам скоро увидишь.

– Я имел в виду: дети в вашей деревне есть?

– Дети-то? Есть.

– Кто? Много?

Старик выпрямился и насмешливо посмотрел на внука:

– Откуда – много-то? Не город, поди. В Волчьей сыти с пяток домов всего и осталось…

И он решительно зашагал к почте. А Володька во второй раз подумал: «Точно вляпался. Каникулы, блин…»

На глаза попался вынырнувший из папоротника огромный, серый котище, поразительно напоминающий Ваську. Как понял Володька минутой позже: такой же ленивый. Во всяком случае, котяра ничуть не протестовал, когда его потянули на руки. А когда Володька принялся почесывать ему за ушами, так даже благодарно замурлыкал. И глазища свои зеленые тут же прикрыл. Так же, как и Васька.

«Интересно, – Володька прислонился спиной к огромной, истекающей смолой сосне, – что я в этой дыре целых три недели делать буду? Дышать свежим воздухом – и все? Телевизор смотреть? Ну, что еще? В лес за грибами-ягодами лазить?»

Неожиданно вспомнилось странное название дедовой деревушки, и Володька невольно поморщился: «Вочья сыть. Надо же. Придумывали явно не на ночь глядя. Еще бы знать, шутили или всерьез. Если всерьез… Пожалуй, далеко от деревни и не отойдешь. Сожрут еще! Или летом нет? Что-то такое я читал… Вспомнить бы…»

Кот завозился у него на руках, устраиваясь поудобнее. Володька тяжело вздохнул. Ему вдруг стало жалко брошенного в городе несчастного Ваську. Весь день сидеть одному в пустой квартире…

Но не тащить же его с собой в такую-то даль!

Володька раздраженно посмотрел на здание почты: «Елки, дед так и не ответил, сколько в его деревушке детей! Хорошо бы, кто моего возраста оказался. А что? Запросто на лето могли сюда отправить. Не только же моя мамуля помешалась на экологии и свежем воздухе…»

Дверь почтового отделения заскрипела, и на улицу вышел довольный телефонным разговором прапрадед. Володька выпрямился и раскрыл было рот, но спросить ничего не успел.

Кот, только что безмятежно дремавший у него на руках, неожиданно встрепенулся. Заорал дурным голосом и рванулся изо всех своих немалых силенок на волю.

Результаты оказались плачевными: руки Володьки чуть ли не до плечей были разодраны острыми, как бритвы, когтями.

Вой обезумевшего животного затихал по мере его удаления, а нижняя челюсть ошеломленного мальчишки никак не хотела возвращаться на место.

Старик невнятно выругался и поспешно спустился с крыльца. Ивасик взволнованно затоптался рядом, стараясь прижаться к Володьке поплотнее. Мальчик машинально отметил, что лошадь бьет крупная дрожь.

– Ну, чадо, ну, обрадовал деда! На минуту оставить нельзя! Ты что ж, всех котов теперь подбирать будешь? Всех дворовых шавок привечать?

Роман Феоктистыч сердито посмотрел на внука и распорядился:

– Руки-то вытяни! А то всю одежду кровью испоганишь! Нет, ну надо же, как располосовал, стервец. Уж постарался, ничего не скажешь.

Володька машинально вытянул руки, и глаза его испуганно округлились: в пыль шлепнулась крупная алая капля. Старик с досадой сплюнул. Внимательно осмотрел рваные полосы и почти побежал к группе красовавшихся у самого магазина рябин. Там он склонился и начал зачем-то шарить в густо разросшейся, высоченной траве. Потом вернулся и протянул мальчику широкий, мясистый, с многочисленными фиолетовыми прожилками лист:

– Пожуй, горе мое! Только не глотай. Просто кашицей смажь царапины. Вот так, правильно. Да не морщься, не убудет тебя! Ну, пощиплет малость, зато кровь остановит. Не ты первый, не ты последний сей травкой пользуешься.

Зеленоватая масса, смешиваясь с кровью, пенилась, и странная, уже буроватая корка быстро подсыхала. Через пару минут Володька со вздохом облегчения опустил руки и пробормотал:

– Спасибо…

– Спасибо! – раздраженно передразнил дед. – Так и без глаза недолго остаться!

– Да не знаю я, что с ним случилось, – Володька недоуменно пожал плечами. – Как с цепи сорвался…

– Загадку нашел! Волка почуял, вот и сорвался, – огрызнулся Роман Феоктистыч.

– Волка?!

– А ты решил: котяра ради развлечения так рванул?!

– Но… откуда? Деревня же!

Старик сумрачно посмотрел на внука, глаза его странно блеснули, и он поспешно отвел их в сторону. Потом неохотно буркнул:

– Деревня! Лес-то вот он, в двух шагах…

Он поднял взгляд на быстро темнеющее небо. Шумно втянул носом воздух и проворчал:

– Торопиться надо. Полдень миновал, и тучи что-то слишком быстро нагоняет. Как бы дождь нас в дороге не застал.


    Ваша оценка произведения:

Популярные книги за неделю