Текст книги "Байкальский экспресс"

Автор книги: Г. Касьянов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 5 страниц)

– Врёшь, – тихо и угрожающе сказал омоновец Гриша.

– Зачем мне врать? – я пожал плечами. – Ты, Гриша, очень хотел поймать меня, помнишь? И уговаривал майора Мущепако наряд послать для моего задержания. А он не разрешил. Кстати, а где майор?

Гриша окаменел. Следователь ответил автоматически:

– В Иркутск отослали.

– Это хорошо, – одобрил я. – Во-время. Ну, а потом приехала дрезина и на платформу положили собачку подстреленную. Тогда я вылез из-под скамьи и это... ушёл.

– Было? – спросил Мудраков Гришу.

– Но я же Кольку на платформе оставил! – вскричал Гриша потрясённо. Он бы тебя не выпустил!

– Это точно. Ни за что бы не выпустил, – подтвердил я. – Но он пошёл искать палочку поровней, чтобы шину собачке наложить. Да где же её в темноте найдёшь! А я тут и вылез. И проводнику той собачки рейку ровненькую отдал, я прям под скамьёй лежал на ней. Ну, он взял, конечно. В самый раз пришлась.

Тут опять воцарилась тишина.

– От подлец, – вдруг сказал Григорий, треснул кулаком по колену и рот его пополз к самым ушам от простоватой и растерянной улыбки. – Как надул!

– Хорошо надул, – согласился Мудраков и покрутил головой. – А дальше что было?

– А дальше была целая одиссея, – вздохнул я и стал рассказывать, что было дальше...

Рассказывал я честно и подробно. Слушатели не то, чтобы умилялись, но слушали завороженно. Дойдя в рассказе до своего пребывания в туннеле, я не стал распространяться о муках в животе или где-либо в другом месте, и, ступив тут же на путь неправды, мигом выскочил с её

помощью на другую сторону туннеля – к виадуку. Где, к своему удивлению, повстречался с Михой и его автоматом...

Что было уже истинной правдой.

Гриша не возражал против этой маленькой недомолвки. Кажется, он был уже далёко, в усадьбе путевого обходчика, у трупа неизвестного рябого мужчины. Искал мысленно улики...

Следователя Мудракова сбить с пути логического мышления было труднее. Уточнив ряд деталей, он пожевал губами и заметил:

– Мы, собственно, сейчас вплотную занимаемся решением главной задачи: поиском наркотиков.

– Правильно делаете, – одобрил я. – Для начала надо найти сумку, где они лежали.

Следователь посмотрел на меня проницательно, хрустнул пальцами и спросил:

– А почему вы считаете, что наркотик был не в той сумке, что нашли у ручья?

– По двум причинам, – отвечал я веско. – Во-первых, ни я, ни Павел Селивёрстыч из той сумки ничего не брали, значит, в ней его и не было. А во-вторых, те ребята, что сидели вот здесь, на горе, – тут я ткнул пальцем вверх, – подстрелили женщину-проводника именно потому, что она видела у курьера вторую сумку. Они, я думаю, знали, что под виадуком лежит вовсе не то, что им надо. И сильно не хотели, чтобы кто-то ещё об этом знал. К чему, в самом деле? Узнают – и кинутся все другую сумку искать. Ещё и найдут невзначай... Потом те же ребята, что стреляли в неё, замочили рябого и утащили сумку, которую я сбросил ему под ноги при побеге. Подумали, что Селивёрстыч в неё товар упаковал. Но тут крупная неувязочка у них вышла... Так что эту ценную сумку надо вам непременно искать, – закончил я озабоченно.

У Мудракова в глазах появилась печаль. Он обхватил руками колено, покачал головой и промолвил:

– Знать бы места.

– Ну не в посёлке же на двадцать девятом, – заметил я. Никто не возразил.

Пора, решил я. Созрели.

– Действительно, знать бы, – задумчиво сказал я как бы сам себе. И уставился на Мудракова. Мудраков дёрнул ртом.

– А скажите пожалуйста... – произнёс я вкрадчиво.

– Да? – откликнулся Мудраков.

– В той сумке, что лежала под виадуком, фонарик карманный был?

– Был, – сказал он и медленно повернул ко мне голову.

– Разбился?

– Разбился.

– Но у Григория, я думаю, в хозяйстве найдётся...

– Найдётся, – откликнулся Григорий и кинул быстрый взгляд на следователя.

– Я бы на вашем месте попробовал с фона...

Но договорить не успел.

– Попробуем, – перебил Мудраков. – Честно говоря, не подумали. Возьми двух ребят, Гриша. Фонарь обязательно. Сообщать по начальству не надо, обернёмся быстро.

Хорошо понимают друг друга люди, работающие в одной системе. Не задав ни одного вопроса и вообще не произнеся ни слова, Григорий пружинно вскочил и исчез в кустах.

– Идёмте со мной, – сказал Мудраков, вдруг посуровев.

Мы вышли на берег моря, к тому камню, за которым пристроился парень с автоматом. Велев мне спуститься вниз, к воде, Мудраков постоял у камня и посмотрел налево и направо.

– Отвечаешь за него своей зарплатой, – сказал он омоновцу. – Пока я не вернусь – глаз с него не спускать. Сдашь его лично мне и больше никому.

И исчез, будто растворился в нагретом, струящемся воздухе.

* * *

Миллионы лет точит Байкал волнами эти горы и эти камни. А может десятки миллионов. Чего только не было на его берегах... Гиганты древности – динозавры мезозойские бродили когда-то по его побережью. Побродили – и сгинули. Лишь позвонки громадных размеров, вылезшие из земли, попадают иногда в руки жадных до таких сокровищ учёных. Легенды ходят о пребывании великого и ужасного Чингисхана на этих берегах, и о том, что "сухою ногою перешёл он Малое море", аки Бог, к острову Ольхон, а это – добрый пяток километров в самом узком месте. А недалеко от мыса Бурхан захоронен будто бы сам повелитель Вселенной, и могила его скрыта надёжно от глаз людских... Так это или не так – кто знает, но до сих пор находят люди на берегах моря нагрудные знаки воинов-чингизидов – железные круги с выбитыми стрелами, указывающими страны света...

Вытянув конечности, сидел я на камнях и смотрел, как колышется прозрачная вода у моих ног. Всё канет в Лету, други мои, думал я. И эта история с криминальным богатством – непременно тоже...

Солнце стало понемногу клониться вниз, к горам, когда сверху донёсся крик:

– Эй! Как тебя... Филипп! Подымайся наверх. Зовут, соскучились.

Я искоса глянул на парня с автоматом и покачал головой.

– Не пойду.

– Чего так?

– Мне и тут хорошо.

Ошарашенный, он немного подумал и выпалил:

– Понял!

Минут пять спустя к воде, хрустя галькой, спустился добрый человек следователь Мудраков. Глаза его были счастливы, и я не стал его ни о чём расспрашивать. Он присел рядом, помолчал и поинтересовался:

– Как самочувствие?

– Нормально.

– Ты свободен, – он дотронулся до моего плеча. – Павел Селивёрстович уже вернулся домой.

– Сейчас и я пойду, – пообещал я. – Мне вот что непонятно. Кто против кого здесь воевал? Почему одни убивали из засады других?

– Ты не куришь? – спросил зачем-то Мудраков.

– Нет.

– Молодец. Я – тоже. Бросил. Тут, значит, вот какая ситуация. Мимо нас проходит немало героину. Местный рэкет знает об этом и пытается взять, м-м... свою долю. Вроде как пошлину. Они этого курьера, что разбился, вели от самого Хабаровска. Хотели ограбить, потому что их стрелка месяц назад ни к чему полезному не привела. Но мы тоже его вели, человек наш с ним ехал, и курьеру как-то об этом стало известно. Прокол случился. Тогда он решил воспользоваться задержкой поездов и сменил маршрут. Тут мы его потеряли. Но не рэкетиры. Как думаешь, кто остановил поезд? – перебил вдруг он сам себя.

– Они?

– Нет. Те, кто отправлял товар. У них разведка работает – будь здоров. Почти как в ГРУ. Они в последний момент узнали, что курьера с товаром в конце этого маршрута тоже ожидает рэкет, и по эфиру ему сообщили. И договорились, что он покинет поезд с товаром в районе тридцать шестого километра. Связь, говнюки, такую имеют, что нам и не снится. Но курьер по известной нам причине на контрольную связь не вышел, тогда они остановили поезд. Идею, как сделать, подсказал тот самый Гусев, которого они тут же и убрали на всякий случай. Выходит, заранее о таком варианте позаботились.

– А зачем им понадобился такой вариант?

– На случай, если в поезде курьера рэкет повяжет.

– Ну, блин, стратеги. А как случилось, что ваш человек прокололся?

– А нашего человека вчера в Байкале выловили. Хороший был мужик. Поэтому Мущепако и отозвали срочно в Управление. Об этом человеке знали конкретно только трое, он один из них.

– Мне кажется, – заметил я, глядя мимо Мудракова, – на Мущепаке не один такой грех висит.

– Там разберутся, – кратко сказал следователь. – С конвоем повезли...

Он помолчал, солидно произнёс "М-да" и посмотрел на меня как-то странно. Будто хотел о чём-то спросить, но не решался. Это следователь то... Я подождал и спросил сам:

– Сумка-то какого цвета оказалась?

– Тёмносинего.

– Ага. Так нашли мину в туннеле? Или нет?

– Нет! – весело пискнул Мудраков. – Ну, идём. Или ты ещё посидишь?

Интересно, из каких соображений он перешёл со мною на "ты"?

– Пошли...

Наверху было оживлённо. Мужественные ребята в камуфляжной форме кончили спать и явно готовились к очередному походу. Было похоже – в тайгу. Когда мы поднялись, на нас обратили благосклонное внимание. Впрочем – без навязчивости: одобрительно глянули и отвернулись. Лишь возникший из ниоткуда Григорий раскинул руки и, подойдя ближе, заключил меня в объятия.

– Люблю умных мужиков, – объяснил он свой поступок Мудракову и хлопнул меня дружески по спине, отчего внутри моего организма возник дребезжащий звон, долго не затихавший.

– Слушай сюда, – сказал он, отстранившись. – Я двух ребят сейчас к Селивёрстычу послал, пусть не пугается. Мы сегодня по горам полазим, пошугаем кое-кого, а они тем временем у него ночью покараулят. Вот. Ты погоди чуток, я сейчас бутылку спирта тебе вытащу. Выпейте с ним за нас, грешных...

* * *

Часа два спустя мы сели с Селивёрстычем за стол. Стол был уставлен добротной снедью.

По первой мы выпили за упокой души участкового, мир праху его. Трое девок-сирот – это проймёт каждого. Тут же налили по второй, выпили и, закусив солёным омулем с горячей картошкой, я рассказал Селивёрстычу всё, что знал о майоре Мущепако. А после того – что о нём думаю. И потом мы стали думать о нём вместе.

– Это вот почему, Филипп, – объяснил Селивёрстыч труднообъяснимый факт предательства. – У каждого человека всё должно быть разложено по полочкам. На этой полке – хорошее, на этой – плохое. А есть такие, у которых всё перемешано, как вон в том винегрете, – он ткнул пальцем в тарелку. – С ними случается такое, отчего волосы дыбом...

– А ведь жалел он всё же вашего капитана, – заметил я, хмурясь от воспоминаний. – Сильно не хотел его за Гусевым посылать, да следователь настоял. А потом на меня орал за то, что я с капитаном вместе в дом не зашёл. А я зашёл, да уже после...

– Я и говорю, – сказал Селивёрстыч, подумав. – У них всё перемешано. И плохое, и хорошее.

Тут мы опять выпили, теперь за всё хорошее, и уже хозяин поведал мне очень, как оказалось, странную историю.

– Я с ребятами недавно поговорил, – начал он, – так они рассказали, что дело-то вроде как заколдовано. В той сумке, что в туннельке нашли, одной упаковки нет. Они говорят, залезал кто-то до них в сумочку и одну упаковку вынул. А почему только одну – никто понять не может.

Я глянул на дверь – ребята торчали за нею на крыльце и присесть за стол категорически отказались. Не положено. За стеной, в соседней комнате домашние собрались у телевизора, который что-то упорно показывал сквозь мерцающий на экране снег. Я вспомнил испытующий взгляд следователя Мудракова, так и не пожелавшего задать мне какой-то вопрос. Банка с героином лежала в туннеле, надёжно припрятанная.

– А что тут непонятного? – спросил я лениво. – Нежадный человек оказался. Бывает.

Хозяин усмехнулся, взглянул на часы и предложил:

– Идём на пути. Сейчас туристический подойдёт, нам хлеб выгрузят.

– С каких это пор туристический стал здесь останавливаться?

– Да ни с каких. Сегодня исключение. Рабочий-то не пустили, пока дополнительный с пассажирами стоял.

Мы вышли к путям. Из горловины ущелья дул прохладный ветерок,

рябивший воду напротив. На юго-востоке блестели в лучах заходящего солнца, будто на картине Рериха, горы Хамар-Дабана, замыкавшие чашу Байкала с той стороны.

Не спеша подплыл к нашей пристани туристический, неприступно-элегантный, с роскошными голубыми вагонами, на которых золотом сияли слова: ORIENT EXPRESS. Из окон вагонов торчали восторженные физиономии вперемешку с объективами видеокамер. Наиболее отчаянные туристы снимали, высовываясь из окон наружу до пояса и ниже оного.

– Что у вас стряслось? – спросил человек в белом халате, передавая шесть буханок хлеба из двери вагона-ресторана. – Почему задержали? Опять камнепад?

– Не, – ответил Селивёрстыч. – Если бы камнепад – сейчас технику ждали бы. А тут без неё сами управились. Зелёный вам до порта Байкал.

– Молодцы, – похвалил человек в халате.

Стоявший в тамбуре соседнего вагона мужчина в трико с лампасами заметил с неудовольствием:

– Перестраховщики, ядрёна вошь. Вечно железнодорожники из мухи слона делают. Зелёный... Сейчас солнце сядет и ничего не снимешь. А люди для чего сюда поехали?

– А ты штаны сними, если снимать нечего, – сказал я ему на это. – Как солнце сядет. Вот люди и повеселятся. Для чего поехали?

Человек в халате загоготал, а мужчина в тамбуре выпучил глаза и поинтересовался:

– А ты кто такой?

Тут он стал говорить какие-то нехорошие слова, но в этот момент сипло заорал тепловоз и элегантный Восточный экспресс степенно отвалил от нашей пристани. И, набирая скорость, сквозь туннели и галлереи поплыл в сторону порта Байкал. И двести сорок восемь мостов и виадуков ложились под его колёса... А мы сделали ему ручкой и направились к дому.

У нас ещё было, что выпить, и было, о чём поговорить.

18. 12. 2000г.