Текст книги "Старинные эстонские народные сказки"

Автор книги: Фридрих Крейцвальд

сообщить о нарушении

Текущая страница: 21 (всего у книги 22 страниц)

Послесловие

Перевод М. Кулишовой

В рождении эстонской национальной литературы, так же как в процессе возникновения литератур других народов, огромную роль играло народное творчество – песни, сказки, мифы. Эстонский народ, на протяжении долгих веков томившийся s кабале у иноземных захватчиков, мог выражать свои чувства, мысли и чаяния только в этих традиционных формах; хотя книги на эстонском языке выпускались уже начиная с XVI века, дело их издания находилось в руках поработителей народа и служило их целям. Об эстонской национальной литературе можно говорить только с того времени, когда началось издание произведений народной поэзии.

Таких творений, послуживших краеугольным камнем в развитии эстонской национальной литературы, имеется, как известно, два: это составленный Ф. Р. Крейцвальдом на основе героических народных преданий эпос «Калевипоэг» (1857–1861) и переработанные этим же автором «Старинные эстонские народные сказки» (1866).

Как эпос «Калевипоэг», так и собрание «Эстонских сказок» Крейцвальда появились в условиях острого кризиса феодально-крепостнического строя и зарождения капитализма в Эстонии. Хотя крепостное право формально было отменено в 1816 году в Эстляндии и в 1819 году в Лифляндии, многие пережитки крепостничества фактически сохранялись еще на протяжении полувека. Шла ожесточенная классовая борьба, находившая свое выражение в крестьянских волнениях и восстаниях.

Реакционная политика помещиков и царских властей препятствовала не только экономическому, но и культурному развитию страны. Помещики и их идеологи пытались представить полукрепостнический строй как вечный и наилучший, а эстонских крестьян как «неполноценных» уже в силу своей «расовой ограниченности»; эстонцы – утверждали они – не способны создать свою национальную культуру, а должны неизбежно ассимилироваться с немцами.

Против этого реакционного, по существу расистского учения выступали представители эстонской демократической культуры, прежде всего врачи Ф. Р. Фельман и Ф. Р. Крейцеальд, а потом, начиная с 1870-х годов, учителя и публицисты К. Р. Якобсон, М. Веске и другие. Они были крепкими узами связаны с народом, верили в его творческие силы, высоко ценили народную поэзию, видели в ней основу национальной культуры. И здесь первостепенное значение имели названные выше произведения Фридриха Рейнгольда Крейцвальда (1803–1882), выдающегося просветителя-демократа, основоположника эстонской национальной литературы.

Чтобы понять, насколько велико значение Крейцвальда в истории эстонской культуры, необходимо знать условия и обстановку, в какой протекала его деятельность Крейцвальд сам вышел из среды эстонского крестьянства, жестоко эксплуатируемого помещиками, политически бесправного, жившего в нужде и темноте. Он был одним из немногих эстонцев, первыми получивших высшее образование; глубоко любя свой народ, он посвятил всю свою жизнь служению его интересам, его просвещению. Свои произведения Крейцвальд писал в условиях, когда не существовало даже сформировавшегося эстонского литературного языка, в условиях, когда малейшее проявление свободной мысли преследовалось цензурой. И несмотря на это, Крейцвальд сумел во многих областях культурной жизни того времени сказать свое, новое слово, создать произведения, вошедшие в золотой фонд эстонской литературы.

Ф. Р. Крейцвальд родился 26 декабря 1803 года в Вирумаа, на мызе Йыэпере, в семье крепостного мызного сапожника. Семья была бедная, и юный Крейцвальд не имел возможности систематически учиться. Все же любознательный мальчик уже в раннем возрасте дома научился читать и писать, так как родители его оба были грамотными.

Вообще же в то время грамотность была среди крестьян явлением редким. Получить школьное образование было очень трудно, отсутствовали и отвечающие запросам народа книги для чтения. Зато широко было распространено устное народное творчество – народные песни, сказки, предания, меткие пословицы и поговорки.

Искусные рассказчики были для мызных барщинников желанными гостями. Их увлекательные старинные сказания и легенды помогали коротать длинные, скучные осенние и зимние вечера, будили мысль людей, обремененных тяжелым и однообразным трудом, являлись для них почти единственной духовной пищей и развлечением.

Здесь, в мызной риге или прядильне, и познакомился впервые юный Крейцвальд с богатствами народной поэзии. Сидя у горящей печи и поправляя лучину в светце, напряженно прислушивался будущий писатель к тому, что пели и рассказывали барщинники и «души»[15]15
  «Душами» называли батрачек, которых крестьянин должен был посылать отрабатывать барщину на мызе.


[Закрыть]. Здесь мальчик слышал сказки о хитрых гуменщиках, глупых пасторах, о сиротах и хозяйских дочках, о жернове, который сам мелет муку, о королевне, спящей на вершине стеклянной горы, слышал и предания о Калевипоэге и его подвигах. И хотя он далеко не все мог запомнить или, как он сам писал, «не умел различить – что на стебельке сказки растет как стручок, а что – как самое зернышко», – все же впечатления, полученные юным Крейцвальдом в этот период, сыграли большую роль в формировании будущего писателя.

Именно здесь, в тесном общении с мызными барщинниками, Крейцвальд узнал, как тяжела доля крестьянского люда, и научился любить и ценить его устное поэтическое творчество. С горестью наблюдал он крестьянскую нищету и голод, бесправное положение барщинника и батрака, слышал рассказы о произволе судей – гакенрихтеров, о жадности пасторов, собственными глазами видел бессердечие и жестокость помещиков, бесчеловечное обращение их с крестьянами. Все это порождало в душе юноши возмущение против угнетателей, которое с годами росло все больше.

У рассказчиков и певцов Крейцвальд заимствует гибкий, выразительный и богатый язык. Яркие пословицы и поговорки, в которых отражена вековая народная житейская мудрость и народный склад мысли, учат его скупой, сжатой и образной речи. Красивые сказки, с их причудливой фабулой, развивают воображение юноши. Он замечает также, что в сказках ясно отображены думы и чаяния народа, тесно связанные с его жизнью и бытом, его суждения, взгляды, стремления.

Устное поэтическое творчество, в котором проявляется стихийно материалистическое мышление народа, его протест против эксплуатации и угнетения, стало первым и главным идеологическим фактором в формировании мировоззрения Крейцвальда.

Способному и энергичному юноше пришлось из-за бедности его родителей испытать на пути к образованию немало трудностей. Он вынужден оставить уездное училище, не окончив его. Только в 1820 году удается ему закончить училище в Таллине, а через некоторое время сдать экзамены на звание учителя начальной школы.

Чтобы добыть средства к существованию и продолжать учение, Крейцвальд работает школьным, а затем домашним учителем в Таллине и Петербурге, готовясь в то же время к окончанию гимназии. В 1826 году его зачисляют студентом медицинского факультета Тартуского университета.

Произошло для того времени необычайное событие – сын бывшего крепостного был принят в университет. Крейцвальд на себе испытал все трудности, которые приходилось преодолевать бедному крестьянскому сыну на пути к образованию. Он пишет в одном из писем, относящихся к 1862 году: «Я отлично знаю все те путы, что сковывают шаг эстонского юноши, пока ему удастся с деревенских полей попасть в среду людей образованных».

Тартуский университет являлся одним из центров науки и высшего образования в России того времени. Несмотря на старания помещиков и клерикалов, стремившихся превратить университет в оплот реакции, здесь продолжала развиваться передовая научная и общественная мысль.

Крейцвальд встретил в университете нескольких студентов-эстонцев. Здесь зародилась его дружба с Ф. Р. Фельманом (1798–1850), будущим выдающимся эстонским ученым и фольклористом, с которым Крейцвальда связывали общие интересы и стремления. Именно Фельман задумал составить на основе народных сказаний эпос «Калевипоэг» и начал собирать для него материалы; после смерти Фельмана его замысел осуществил Крейцвальд.

Наряду с изучением медицины Крейцвальд слушал в университете лекции по эстетике и истории литературы и сам пробовал свои силы в поэзии. Летом, во время каникул, он приезжал в родные места и собирал народные песни и сказки.

Изучение естественных наук, несомненно, способствовало развитию рационалистического мировоззрения Крейцвальда.

После окончания университета Крейцвальд с 1833 по 1877 год работал городским врачом в Выру. Живя в отдаленном от центров маленьком городе, он тем не менее поддерживал тесную связь с наиболее видными деятелями демократического направления в национальном движении, возникшем в Эстонии в 60-х годах, принимал участие в их мероприятиях и своей разносторонней деятельностью помогал развитию прогрессивных элементов эстонской национальной культуры. Крейцвальд состоял также в переписке с рядом известных русских, финских и западноевропейских ученых.

Своему любимому делу, литературному творчеству, Крейцвальд, перегруженный работой и постоянно испытывавший материальные затруднения, мог посвящать лишь часы своего краткого досуга. Он не раз жаловался друзьям, что заботе о хлебе насущном постоянно преследует его с детских лет и подрезает крылья всем его лучшим стремлениям. «Всей своей писательской работой… я обязан часам, которые урывал у ночного отдыха», – писал Крейцвальд в 1865 году.

И все же именно Крейцвальд оставил более обширное литературное наследство, чем кто-либо другой из эстонских писателей прошлого века.

Умер Ф. Р. Крейцвальд 25 августа 1882 года в Тарту.

*

Литературно-публицистическая деятельность Крейцвальда относится к периоду с начала тридцатых до конца семидесятых годов XIX века.

В. И. Ленин характеризовал просветителей 40-х—60-х годов как людей, которые воодушевлены горячей враждой к крепостному праву и всем его порождениям в экономической, социальной и юридической области. Для них было характерно отстаивание интересов народных масс, главным образом крестьянства, «искренняя вера в то, что отмена крепостного права и его остатков принесет с собой общее благосостояние, и искреннее желание содействовать этому»[16]16
  В. И. Ленин, Полн. собр. соч., т. 2, стр. 519.


[Закрыть].

Эта ленинская характеристика в полной мере применима к Крейцвальду как выдающемуся эстонскому просветителю-демократу.

Крейцвальд был непримиримым врагом средневековых привилегий прибалтийских баронов. Он не сомневался в неизбежной гибели существующего строя, которая наступит тем скорее, чем больше «будут пытаться затыкать дыры в этой стене рыхлыми средневековыми камнями». Крейцвальд стоял на той точке зрения, что только представители, выбранные крестьянами из своей среды, могут отстаивать их права и интересы в суде и других учреждениях.

Уже в своих первых публичных выступлениях Крейцвальд смело встает на защиту интересов крестьян. Хотя в печати на эстонском языке официально запрещалось что-либо писать о положении крестьян, Крейцвальд стремился использовать каждую возможность, чтобы возвысить свой голос в защиту угнетенного крестьянства, выступая на немецком языке. Прибалтийские бароны ненавидели Крейцвальда и даже угрожали ему высылкой.

Борясь против экономического, политического и национального гнета прибалтийских баронов, Крейцвальд резко выступал и против их идеологического оплота – лютеранской церкви. Религию, проповедуемую пасторами, Крейцвальд называл «средством духовного оболванивания народа», она, по его мнению, является «самым опасным врагом человеческого общества, который препятствует всякому естественному прогрессу». Он называл пасторов «шайкой дармоедов в черных хламидах» и доказывал, что главная их цель – держать народ в темноте. В письме к художнику И. Кёлеру он писал: «Попы и проповедники в молельнях стремятся к тому, чтобы превратить человека в скотину, чтобы эстонский народ, словно заведенная ими машина, работал только для их выгоды, создавал бы для них изобилие благ…»

Крейцвальд всю жизнь упорно боролся за высвобождение народа из-под влияния пасторов. Этой цели служило все его литературно-публицистическое творчество, которое должно было явиться противовесом литературной стряпне пасторов и кистеров, их попыткам внушить народу слепое преклонение перед авторитетами, приниженность, покорность существующим порядкам.

В своих выступлениях в печати Крейцвальд требует освобождения школы из-под опеки церкви, требует заменить зазубривание библейских текстов изучением естественных наук. «Если хотят ввести что-то новое, надо прежде всего просветить народ тогда владычеству духовенства над ним скоро придет конец», – утверждал Крейцвальд и посвятил все свои силы созданию литературы, которая служила бы просвещению народа, расширяла его кругозор.

Путем статей, выходивших в приложениях к календарям и в других изданиях («Муравей», I – 1843, II – 1861; «Мир и кое-что из того, что в нем находится», 1848–1849 и др.), Крейцвальд распространял в народе необходимые крестьянству сельскохозяйственные и другие элементарные научные знания. На основе своего долголетнего врачебного опыта он написал и издал популярный медицинский справочник «Домашний врач» (1879). Крейцвальд перерабатывает применительно к эстонским условиям сатирические народные книги «Рейнеке-Лис» (1850) и «Простаки» (1857), направленные против феодалов-помещиков и духовенства. В условиях того времени эти произведения Крейцвальда, широко распространяемые в народе, имели большое просветительное значение.

Понимая, что наиболее необходимо народу для его культурного развития, Крейцвальд боролся за единый литературный эстонский язык и новое, народное правописание, против старого, немецкого правописания, которое не отвечало фонетике эстонского языка. Большая заслуга Крейцвальда состоит в том, что путем многочисленных полемических статей он сумел эту борьбу за единый язык и новое правописание сделать популярной среди широких народных масс и показать ее связь со всем антикрепостническим движением.

В числе наиболее значительных художественных произведений Крейцвальда необходимо отметить «Песни Вируского певца» (1865) и посвященные отображению крестьянской жизни, публиковавшиеся в календарях повести (1865–1873), в которых затрагивались различные актуальные для того времени общественные проблемы. В поэме «Война» (1854), написанной в форме народного поэтического сказа, Крейцвальд повествует о доблести русских и эстонских солдат, сражавшихся во время Крымской войны.

*

С борьбой против крепостничества связана также деятельность Крейцвальда по собиранию и публикации творений народной поэзии. Крейцвальда, как и Фельмана, следует считать инициатором использования богатств народного творчества для создания эстонской национальной литературы. Крейцвальд видел в народной поэзии мощное орудие идеологической борьбы, средство мобилизации сил народа на борьбу против пережитков крепостничества, против национального гнета. При помощи народной поэзии он старался пробудить в народе уверенность в своих силах, показать, что эстонцам в их старинных преданиях и песнях «дано столько же духовных богатств, сколько и другим народам… и эти богатства покрывают их крестьянское житье прямо-таки чистым золотом».

Путем своей фольклористской работы Крейцвальд опровергал утверждения прибалтийских баронов и их приспешников, которые пытались доказать, будто эстонцы неспособны к развитию и созданию собственной культуры. Народное поэтическое творчество ярко свидетельствовало о богатых возможностях, заложенных в народе, и по своему художественному уровню могло равняться с творчеством любого другого народа.

Чтобы поднять в народе дух борьбы, уверенность в своих силах, показать ему его собственное героическое прошлое, обилие его духовных сокровищ, Крейцвальд приступает к осуществлению замысла, разработанного еще вместе с Фельманом: к составлению народного эпоса «Калевипоэг».

В течение десяти с лишним лет (1850–1861) Крейцвальд творчески перерабатывает записанные им народные предания, сказки и песни и соединяет их в единое художественное целое – величественную эпическую поэму. «Калевипоэг» явился высшим достижением его творчества; в нем воплощена идея борьбы за освобождение народа от всякого гнета и порабощения, отображены исторические события в Эстонии в XIII веке. Немецкие рыцари, до появления «Калевипоэга» прославлявшиеся как «носители культуры», показаны как злейшие враги эстонского народа. Калевипоэг предстает в эпосе как подлинный народный герой, в котором сочетаются лучшие черты самоотверженного труженика и отважного борца. В нем воплощено трудолюбие, мужество и упорство, стремление к просвещению, к знаниям. Эпос заканчивается вдохновенными строками, в которых звучит горячая вера в силы народа, предсказывается его освобождение и грядущие счастливые времена.

В 1862 году вышло народное издание «Калевипоэга», которое оказало огромное влияние на массы, пробуждая их национальное самосознание. «Калевипоэг» имел поистине неоценимое значение для развития эстонской демократической культуры – литературы, искусства, общественной мысли. Отражая в сжатой, обобщающей форме жизнь, чаяния и стремления народа, эпос будил мысль, зажигал сердца, звал к единству в борьбе против угнетателей.

Тем же целям – пробуждению и просвещению народа – служили собранные и переработанные Крейцвальдом «Старинные эстонские народные сказки».

«Сказки», как и «Калевипоэг», являются плодом долгого творческого труда. Для того чтобы их напечатать, Крейцвальду приходилось преодолевать большие трудности: Крейцвальд закладывал основы эстонской национальной литературы в условиях, когда вся печать фактически находилась в распоряжении немецких помещиков и их подручных, а те старались всячески препятствовать возникновению литературы, служащей интересам народа.

«…А сколько их у нас в последнее время было уничтожено, с одной стороны – из-за ложного мнения, будто эти сказки недостойны внимания образованных людей, и, с другой стороны, из-за столь же вздорных суждений, исходящих от умов ограниченных, которые называют старинные сказания греховными». Так Крейцвальд в предисловии к «Старинным эстонским народным сказкам» разоблачает их главных врагов: это – жеманное «высшее общество», охаивавшее все народное, это – ханжествующие «братья» из религиозных общин, пасторы и кистеры, не признававшие иной литературы, кроме церковной. Врагом народной сказки была и царская цензура, наложившая запрет на многие из них.

Необходимо подчеркнуть, что Крейцвальд опубликовывал народные сказки не как материал для научных исследований, а как книги для чтения, для того, чтобы обогатить и украсить жизнь народа, поддержать его в жизненной борьбе, вернуть ему облеченными в законченную художественную форму самим же народом созданные поэтические творения.

Взяв на себя роль народного рассказчика, Крейцвальд выполнил ее превосходно. Его живая фантазия и глубокое знание народного творчества позволяли ему соединять различные мотивы, взятые из старинных сказок, с мотивами, заимствованными из литературных источников, и создавать иногда совершенно новые сказки. Соединяя в единое новое целое эпизоды из различных источников, Крейцвальд следовал общей тенденции развития сказочного творчества – так поступают и многие талантливые народные сказочники. Таким же образом поступали и его предшественники в других странах Европы, например, Ш. Перро во Франции, И. К. А. Музеус, Л. Тик в Германии, М. Д. Чулков, В. А. Левшин, а затем А. С. Пушкин, П. П. Ершов в России. Даже братья Гримм слагали свои «Детские и семейные сказки» из многих записанных вариантов и перерабатывали их, хотя и менее глубоко, чем Крейцвальд, Тик и другие романтики. И братья Гримм, и Пушкин, и Крейцвальд знали, что фабула сказок обычно международна и что сказка становится национальной именно благодаря ее переработке в народном духе, приданию ей локального колорита.

«Эстонские сказки» Крейцвальда дают мало материала для изучения «странствующих» международных сказочных мотивов по сравнительному историко-географическому методу. Но как художественные произведения, созданные на народнопоэтической основе, они стали краеугольным камнем эстонской национальной литературы.

Наиболее ранним изданием, свидетельствующим о пробуждении интереса и эстонской народной поэзии, является известное собрание И. Г. Гердера («Volkslieder», 1778–1779), где опубликовано и несколько эстонских народных песен. Некоторые эстонские исторические предания появились в печати уже в 1764 году.

Первые записи эстонских народных сказок были опубликованы в первых десятилетиях XIX века (Шлегель, Розенплянтер, Кнюпфер), большей частью (19 сказок и 5 преданий) в журнале Розенллянтера «Beiträge» (1814–1818 гг.). Но лишь в 1840-х годах, под влиянием знаменитых «Эстонских мифов» Ф. Р. Фельмана, возникает новый романтический интерес к эстонским сказкам. X. Нейс публикует некоторые из них на немецком языке в журнале «Das Inland». Изложены они были довольно кратко и сухо, и именно это вызвало у Крейцвальда стремление издать эстонские сказки «в их подлинной красе».

Первая сказка Крейцвальда – «Благодарный королевич» – появилась в печати в 1850 году. С этого года, собственно, и начинается работа Крейцвальда над эстонскими сказками. Способствовали этому также восхищенные отзывы, которыми друзья встретили его первенца.

Но и эта сказка появилась на немецком языке. Только после ее выхода в свет Крейцвальда начинает занимать мысль о систематической публикации сказок на эстонском языке. Осенью 1854 года в эстонском календаре появляется сказка «Ссора гномов». В 1857 году у Крейцвальда закончено уже полдюжины сказок, а вскоре число их доходит до двадцати. Но для эстонского сборника сказок еще долго не находилось издателя.

В 1860 году друзья Крейцвальда А. Шифнер, X. Нейс и Ф. Руссов наконец как будто находят выход: типография Линдфорса в Таллине готова издать сказки Крейцвальда маленькими выпусками (вместе с народными песнями). Для этого Крейцвальд посылает в Таллин рукопись 25 сказок. Но уже начало этого собрания застряло в цензуре: вычеркнуты были сказки, где народ насмехается над алчностью пасторов, и ряд песен, рисующих положение крестьян при крепостнических порядках. В результате в первом выпуске (1860) появились только две сказки и три песни. Наиболее примечательным в этом первом выпуске было предисловие автора, где он подчеркивает поэтическую и педагогическую ценность и огромное национальное значение народной сказки и народной поэзии вообще, как «драгоценного наследия предков», «красы и славы эстонского народа».

Однако этим выпуском издание сказок в Таллине и закончилось. Типография перешла в руки нового хозяина, и часть рукописи Крейцвальда была потеряна. Четырех сказок автор даже не смог больше восстановить, так как у него не сохранилось черновых записей.

Следующие выпуски – второй и третий – вышли в Тарту (1864, 1865); они содержали 9 сказок. Расходились выпуски медленно, из-за этого новый издатель также отказался продолжать их публикацию.

Но сказки Крейцвальда уже вызвали интерес и за пределами Эстонии. В опубликованной академиком Шифнером в «Бюллетене Петербургской Академии наук» сказке «Как сирота нашел свое счастье» были обнаружены некоторые параллели с татарской и германской мифологией, так же как и в «Громовой волынке», которой заинтересовался даже Якоб Гримм. Друзья Крейцвальда начали искать для его сказок нового издателя, и на этот раз более успешно.

Так как в Гельсингфорсском университете нужны были эстонские тексты для студентов-филологов, то Финское литературное общество дало свое согласие на издание сказок и даже попросило Крейцвальда пополнить свой сборник новыми сказками. Вследствие этого объем его увеличился почти в полтора раза. Первая часть рукописи была послана в Гельсингфорс в начале 1865 года. Но Крейцвальд в течение почти двух лет все еще писал и посылал новые материалы. Предисловие и последняя сказка поступили в типографию лишь осенью 1866 года. Книга вышла из печати в конце того же года тиражом всего в 500 экземпляров.

История создания и выхода в свет «Эстонских сказок» очень напоминает генезис «Калевипоэга». Оба эти произведения являются плодом почти двадцатилетнего труда, оба они вышли лишь после долгой борьбы их автора с множеством трудностей, оба смогли увидеть свет лишь в Финляндии при помощи петербургских и финских ученых.

*

Сказки Крейцвальда можно разделить на несколько групп.

Сказки первой группы наиболее близки к общему международному типу, действие их происходит в семьях королей или в совершенно фантастических сферах. В настоящем издании эта группа представлена такими сказками, как «Легконогая принцесса», «Спящая королевна» и «Неразменный рубль». Несколько больше внесено эстонского колорита в ряд других сказок, где международный сюжет также сохранился, но действие происходит в крестьянской среде («Лопи и Лали», «Ссора гномов», «Золушка», «Благодарный королевич», «Мачеха»). С эстонскими народными поверьями больше связаны сказки, основанные на преданиях, например «Заколдованное ружье».

Несколько более изменены по сравнению с их народным первоисточником сказки второй группы. В них при обработке появились новые действующие лица и отчасти новые мотивы, однако основной народный сюжет отчетливо различим и может быть определен по системе Аарне-Томпсона. В эту группу входят: «Сказка о Быстроногом, Ловкоруком и Зоркоглазом», «Хитроумный», «Храбрый гуменщик», «Громовая волынка» и «Добрый дровосек».

К третьей группе можно отнести сказки, которые сильно переработаны. Основной тип здесь еще поддается определению, но привнесенных мотивов так много, что сказку можно считать уже почти индивидуальной. В эту группу входят сказки «Златопряхи», «Сироткин жернов», «Чурбан и Береста», «Хитрый Антс» и др.

И, наконец, в четвертую группу можно включить сказки, составленные Крейцвальдом произвольно. Конечно, и в них различимы некоторые народные или литературные мотивы, однако определить в них конкретный фольклорный тип почти невозможно. В эту группу входят сказки «Двенадцать сестер», «Как сирота нашел свое счастье», «Король Туманной горы», «Мудрый советчик», «В подземном царстве», «Северный дракон», «Найденыш», «Волшебное яичко», «Земляничка», «Тийду-музыкант». Художественная ценность сказок этой группы различна, в большинстве они скомпилированы из стереотипных мотивов; так, в основу некоторых из них положены сюжеты западноевропейских волшебных сказок. Но здесь же мы встречаем и ряд очень эмоциональных литературных сказок Крейцвальда («Волшебное яичко», «Северный дракон», «Тийду-музыкант»).

В итоге можно сказать, что в двух третях сказок Крейцвальда можно определить служащие их основой фольклорные типы, а одна треть составлена автором более или менее произвольно. Это касается только сюжетных мотивов; литературная же форма во всех случаях целиком принадлежит Крейцвальду.

Крейцвальд обращался с фольклорным материалом так свободно, разумеется, не с целью фальсификации, а лишь потому, что своей главной задачей он ставил отображение жизни и психологии эстонского народа при помощи фольклора. Он хотел возвратить народу его творения, воссозданные на более высоком художественном уровне, в форме национальной литературы. Поэтому он считал своей прямой обязанностью не только соединять разные варианты одного сказочного сюжета, но иногда и дополнять сюжет подходящими мотивами из других сказок, излагать все по возможности подробно и выразительно, так, как это сделал бы идеальный рассказчик из народа. Во всех составленных им сказках Крейцвальд неизменно стремился сохранить их народный характер и не превратил их в произведения, где преобладает индивидуальное творчество автора, как например, в сказках Музеуса или Тика.

Характерная особенность сказок Крейцвальда по сравнению с народными – это их более значительный объем. Каждая сказка занимает в среднем около десяти страниц. Это объясняется не только соединением разных сюжетов и мотивов, но и более полным и подробным описанием событий и персонажей, более частым применением диалога и т. д. Именно такой амплифицирующей переработкой Крейцвальд значительно повысил художественные достоинства сказок.

Преобладающее большинство сказок в собрании Крейцвальда относится к группе волшебных сказок. К типу легендарных можно отнести только одну сказку («Лопи и Лапи»), но и в ней роль христианского бога или святого исполняет всесильная фея. Вообще можно сказать, что Крейцвальд как рационалист избегает персонажей из христианской мифологии. Из так называемых новеллистических сюжетов он воспользовался только тремя, из группы сказок о глупом черте – шестью, из группы сатирических – пятью сюжетами. Сказок о животных у Крейцвальда вообще нет. Из всех известных в народе сказочных сюжетов (по Аарне) Крейцвальд использовал только 5–7 процентов, а из группы волшебных сказок примерно одну четверть. Отчасти этот выбор ограничили и внешние условия: Крейцвальд знал, что цензура, вычеркнувшая даже сказку «Хитрый Антс», никогда не пропустила бы более острых сатирических сказок.

Более полно представлены в «Эстонских сказках» народные предания. Они легли в основу ряда сказок, например, «В подземном царстве», «Заколдованное ружье», элементы их содержатся и в сказках «Двенадцать сестер», «Как сирота нашел свое счастье», «Король Туманной горы», «Чурбан и Береста».

*

Народные сказки, как известно, во многом отражают реальную народную жизнь, быт. Но прежде всего в этих произведениях народной поэзии находит выражение идеология народа, его думы и чаяния. Сказки рассказывались прежде всего для того, чтобы хоть в воображении увидеть осуществленными свои мечты, хотя бы на миг почувствовать себя счастливым, сильным, богатым – хозяином имения, женихом королевской дочери или царем. В этом сказочном, идеальном мире сбываются надежды слабых и угнетенных, воплощаются их мечты о социальной справедливости. Их представитель – сирота или младший сын, даже дурачок – в награду за свою правдивость и доброту неизменно оказывается победителем, к нему приходит богатство и счастье, а злые и алчные несут наказание.

Эта народная идеология сохранилась и в сказках Крейцвальда, и не только сохранилась, но и проявляется еще ярче и отчетливее, чем в народной традиции, становится более ясной, активной и боевой. Конечно, и в сказках Крейцвальда герой борется обычно за свое личное счастье и награждается богатством, любовью принцессы. Но при этом он всегда обладает высокими моральными качествами, и именно поэтому волшебное счастье ему улыбается. Это счастье он делит со своими родными и с теми, кто ему помогал. Крейцвальд не осуждает личное богатство как таковое. Но у Крейцвальда богатые и могущественные почти всегда алчны и несправедливы и только идеальный герой остается справедливым и добрым даже тогда, когда становится королем. Таким образом, и этот идеал – отражение реальных надежд и чаяний народа.