Текст книги "Африканский след"

Автор книги: Фридрих Незнанский

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 15 страниц) [доступный отрывок для чтения: 6 страниц]

3

Оперативный сотрудник Первого департамента МВД Галя Романова всхлипнула и, отвернувшись, уткнула опухшее от слез лицо в плечо своего коллеги, старшего опера того же департамента, как и она, непосредственного подчиненного генерала Грязнова – Владимира Яковлева.

У Галочки не хватило сил дальше смотреть на застывшую поодаль, возле свежего могильного холмика, скрытого множеством венков и живых цветов, фигуру генерала, не только ее шефа, но и крестного, на глазах которого нынешняя капитан Романова выросла... Володя Яковлев, неестественно бледный, с окаменевшим лицом, автоматически прижал к себе девушку. На Вячеслава Ивановича он, в отличие от нее, смотрел не отрываясь, ожидая момента, когда будет уместно подойти к нему и увести отсюда...

День похорон Грязнова-младшего выдался жарким, солнечным, и Ваганьковское кладбище напоминало сейчас куда больше парк, предназначенный для прогулок горожан, чем место упокоения. Горькая церемония завершилась более получаса назад, огромная толпа присутствующих на ней постепенно рассеялась. Помимо Вячеслава Ивановича, замершего у могилы с металлическим крестом, возвышающимся почти наполовину из горы венков и цветов, чуть позади Грязнова-старшего молча стояла еще одна группа людей – осиротевшие с гибелью их владельца и руководителя сотрудники ЧОПа «Глория».

– Ребята... – всхлипнула Галя, поднимая зареванное лицо на Володю. – Они... Они, когда прощались с Дениской... Я слышала, как они клялись отомстить за него...

– Я слышал, – коротко ответил Яковлев и вновь прижал к себе девушку.

Ему показалось, что момент, когда можно подойти к Вячеславу Ивановичу, наступил, но сделать этого он не успел, его опередили.

От группы подчиненных и очень давних товарищей Дениса отделился человек, даже в этот тяжелый, трагический момент выделявшийся среди толпы своим каким-то по-особому ухоженным, элегантным видом, вопреки всему не вызывавшим ни у кого из стоявших вокруг свежей могилы ни осуждения, ни подозрений в неуместности. Алексей Петрович Кротов относился к тому редчайшему типу мужчин, которым элегантность не просто присуща от рождения, но является неотъемлемым качеством их натуры, составляющей той самой глубокой и подлинной интеллигентности, проявляющейся не менее чем в третьем-четвертом поколении потомков людей, как говаривали когда-то, голубой крови...

Яковлев слышал, что за плечами Кротова несколько поколений блестящих офицеров-дворян, преданно, с честью служивших в свое время государству Российскому в лице самого государя... Алексей Петрович не был сотрудником «Глории», однако по мере необходимости и по первому зову Дениса оказывался рядом, участвовал во многих расследованиях ЧОПа, когда они касались сфер, в которые рядовому сотруднику, мягко говоря, доступа не было. Да что там рядовому! Речь в таких случаях всегда шла о ситуациях, в которых даже Генпрокуратура оказывалась ограниченной в своих возможностях... Никто и никогда не говорил вслух о том, где именно числится на службе Кротов. Но лично Володя ни секунды не сомневался в том, Алексей Петрович давно и прочно связан с ГРУ.

Между тем Кротов, подойдя к Грязнову, коснулся его локтя.

– Пойдем, Вячеслав Иванович, – произнес он тихо и твердо. – Пора...

Грязнов-старший едва заметно шевельнулся и, с трудом отведя взгляд от могилы Дениса, медленно повернулся к Алексею Петровичу.

– Пойдем, – повторил тот.

Вячеслав Иванович беззвучно шевельнул пересохшими, побелевшими губами и лишь спустя несколько секунд заговорил – глухо и хрипло:

– Я сам... Собственными руками послал Диньку туда... Своими руками – в могилу...

В глазах генерала была такая почти нечеловеческая мука, что любой человек на месте Кротова не выдержал бы этого взгляда отчаяния и скорби. Но Алексей Петрович глаз своих не отвел, напротив, теперь он смотрел на сраженного горем Вячеслава Ивановича еще тверже и сосредоточеннее:

– Это ложная мысль, выбрось ее из головы: от судьбы, какой бы жестокой и несправедливой она ни была, уйти никому из нас пока не удавалось!.. Пойдем к ребятам, они ждут тебя, хотят кое-что сказать. И Юра Гордеев там...

Возможно, имя адвоката Юрия Петровича Гордеева, близкого друга Дениса, тоже часто помогавшего «Глории» в ее самых сложных расследованиях, подействовало на генерала. Вячеслав Иванович вздрогнул и вновь отвернулся к могиле... Не нужно быть семи пядей во лбу, чтобы прочитать в этот момент его мысли... Юрий и Денис родились не только в одном году, но и в одном месяце...

– Возьми себя в руки, Вячеслав Иванович, – произнес нахмурившийся Кротов. – Ребята, все Денискины ребята, дали клятву найти подонков, стоящих за взрывом, и расквитаться с ними так, как решат сами...

Грязнов вновь повернулся и посмотрел Алексею Петровичу в глаза.

– Я знаю, – сказал он, тяжело сглотнув застрявший в гортани ком. – Я хочу, Алексей, чтобы «Глорию» и, само собой, следствие по... по Диньке и Сане Турецкому возглавил ты. Именно ты!..

– Нет. – Услышав это, генерал вновь застыл на месте. – Ты в курсе почему... Но и я из тех, кто давал клятву!

Впервые за долгие годы их общения Алексей Петрович Кротов вслух и практически прямо заговорил о своей скрытой от посторонних глаз службе. И Вячеслав Иванович, несмотря на всю тяжесть горя, сумел это оценить. Молчание длилось совсем недолго, и нарушил его Кротов, почувствовавший, что Грязнов его понял верно.

– Думаю, «Глорию» и следствие, которому сейчас будут отданы все их силы и время, должен возглавить Головач... Всеволод Михайлович Голованов...

– Сева? – Генерал сосредоточенно нахмурился. Он и сам высоко ценил этого бывшего майора-«афганца», появившегося в «Глории» много лет назад вместе со своими друзьями, тоже бывшими «афганцами», Володей Демидовым, Филей Агеевым и Колей Щербаком, а сейчас именно эта четверка давно уже была подлинным ядром ЧОПа. Но прежде Вячеславу Ивановичу как-то не приходило в голову, что Кротов знает этих ребят куда лучше, чем может показаться на первый взгляд, несмотря на то что генерал помнил: в Афгане они служили как разведчики, на самом тяжелом и опасном участке той страшной войны, их группа получила тогда у врагов особое прозвище – «Русские волки», и за голову каждого душманы обещали огромное вознаграждение... А разведка – это и есть ГРУ...

– Да, – кивнул между тем Кротов. – Поверь мне, Вячеслав Иванович, Головач справится. Что касается меня, я буду рядом. До тех пор пока подонки не будут пойманы.

– Я тебе верю, – пробормотал Грязнов. И, ссутулившись, повернулся наконец к молча толпившимся поодаль от могилы сыщикам.

– Подожди... – на секунду придержал его Кротов. – Вот еще что... Официальное следствие, которое возбудит или уже возбудил Меркулов, на этот раз помощи от нас не увидит... Я имею в виду, так решили ребята, а не я. Они не могут простить органам не сам факт того, что случилось, а что звонку Дениса не поверили и не выехали туда сразу. Среагируй они вовремя, все могло сложиться иначе, так что прекрати себя винить, Вячеслав Иванович, есть и без тебя виновные, причем реальные!

– Костя Меркулов тут ни при чем, – с горечью бросил генерал. – Он тоже человек подчиненный...

– Костя – человек системы, к которой у ребят вполне закономерные претензии, – мягко возразил Кротов.

– Так ведь и ты человек системы...

– Конечно, – кивнул Алексей Петрович. – Разница в том, что система другая... Вот теперь пойдем к ребятам!

Последнего замечания Алексея Петровича Грязнов не понял, но сил на обдумывание не было. Совсем не было. И он, опустив голову и еще больше ссутулившись, покорно двинулся рядом с Кротовым к ожидавшим его чоповцам.

– Пойдем, Галинка, – вздохнул Володя Яковлев, слегка отстраняя от себя все еще всхлипывающую Романову. – Думаю, ему сейчас действительно будет лучше с ними... Кротов всегда знает, что делает... Поехали ко мне, помянем Дениску сами, не будем им мешать... Мать с отцом ждут нас и стол, наверное, уже накрыли.

– Владимир Михайлович здесь был, я его видела. – Галочка удивленно посмотрела на Володю. – Разве он уехал?

– Был, конечно, – кивнул Володя. – Отец с Вячеславом Ивановичем, считай, целый век вместе проработали... Еще в МУРе начинали. – Кстати, ты, если хочешь, поезжай в «Глорию», все-таки ты ж не просто сотрудница Вячеслава Ивановича.

– Нет, я с тобой, – мотнула головой Галочка, – я там реветь буду как дура, ни за что не удержусь, а дядя Слава и так... Ох господи, неужели это все правда?!

Она снова разрыдалась, а Володя обнял девушку, понимая, что никаких слов, способных ее утешить сейчас, просто-напросто нет.

– Галя, Володя! – Они и не заметили осунувшегося, бледного Гордеева, подошедшего к ним. – Пойдемте, я вас подвезу... Поминать Диньку собрались на Неглинной[1]1
  Офис ЧОПа «Глория» находится на Неглинной улице.


[Закрыть] ... Поехали, твой отец, Володя, кстати, уже там...

– Я не знал... – пробормотал Яковлев. – Кто-то еще из муровцев будет?

Юрий Петрович мрачно покачал головой:

– Нет... «Глория» начинает свое расследование, ничего общего с правоохранительными органами, во всяком случае на данный момент, иметь не собирается...

Галя удивленно посмотрела на адвоката:

– Как – не собирается?.. Но... Но ведь и Меркулову, и дяде Славе может потребоваться их помощь! Они же не откажут?!

– Откажут, – мрачно бросил Гордеев. – Я имею в виду, Меркулову откажут точно. А Вячеслав Иванович с ними... Я понимаю, Галина Михайловна, почему вы об этом спросили. Но ответить, будут ли с вами и с Володей сотрудничать ребята, не могу. Просто не знаю... Так поехали? Пора...

Адвокат, если учесть его давнюю дружбу с погибшим Денисом, держался, возможно, и из последних сил, но держался хорошо. Володя с уважением глянул на Гордеева и решительно взял Галочку Романову под руку:

– Пойдем, Галка.

– Куда?..

– Ты же слышала, на Неглинную... Придется взять себя в руки и лишний раз не травить Вячеславу Ивановичу душу своими слезами... Поняла?

Капитан Романова поняла. Бросив последний взгляд на могилу Дениса Грязнова, она прерывисто всхлипнула и крепко вцепилась в руку Володи Яковлева.

...Люди, собравшиеся несколькими часами позже в кабинете заместителя Генерального прокурора России Константина Дмитриевича Меркулова, вели себя не просто тихо, но почти беззвучно. По крайней мере, двоим из них – срочно отозванному из командировки Володе Поремскому и темпераментному, не отличавшемуся почтительным отношением к дисциплине Валерию Померанцеву – это было несвойственно. Но сейчас оба «важняка», успевшие побывать на похоронах Грязнова-младшего выглядели непривычно молчаливыми и хмурыми. На общем фоне относительно спокойным и почти безмятежным казался только третий следователь, один из помощников Меркулова, Дмитрий Колокатов. Оно и понятно: ни с погибшим, ни с Турецким особо тесных отношений у него никогда не было.

– Начнем, – коротко бросил Константин Дмитриевич, обводя глазами лица присутствующих. – Для начала я хочу вас на самом деле обрадовать...

Несколько пар глаз буквально впились в Меркулова.

– Да... – Он слабо улыбнулся. – Именно это я и хотел сказать: произошло, по словам врачей, то, что они называют чудом: Александр Борисович вышел из комы!..

Померанцев и Поремский, как и предполагал Константин Дмитриевич, вскочили со своих мест и заговорили одновременно, однако Меркулов пыл их остудил сразу:

– Тихо-тихо... Ваши вопросы мне понятны, а праздновать окончательную победу пока рано...

– Что вы имеете в виду?! – с тревогой воскликнул Валерий.

– Турецкий целиком и полностью осознает действительность, но прогнозы докторов, мягко говоря, неутешительны...

– Это вы о чем? – поинтересовался во вновь установившейся тишине Колокатов.

– Сулят, по крайней мере на данный момент, неподвижность... Ходить он, по их словам, не сможет...

– Не верю... – пробормотал Померанцев. – Они еще не знают нашего Сан Борисыча... Не верю – и все!

Меркулов с горечью посмотрел на Валерия и покачал головой:

– В любом случае это инвалидность...

– Н-да... – Кол окатов вздохнул. – Вот она – жизнь... Верно говорят – от судьбы...

– А не пошел бы ты на... со своей судьбой?! – взорвался внезапно умолкнувший после пояснений Меркулова Поремский и бросил на коллегу взгляд, вполне способный прожечь в оппоненте дырку.

– Но-но, господа!.. – Константин Дмитриевич сдвинул брови и постучал по столу карандашом, который вертел в пальцах. – Прошу вас не забываться... Володя, в чем дело?

– Извините, – буркнул Поремский. – Скажите, а к нему пускают?

– Пока что не советую в этом смысле испытывать судьбу: там Ирина Генриховна почти круглые сутки, охраняет не хуже Цербера, особенно от сотрудников Генпрокуратуры. Я скажу, когда визиты будут разрешены врачами, а сейчас давайте к делу.

Он бросил быстрый взгляд на стоявший в дальнем углу журнальный столик с лежавшим на нем объемистым и тщательно упакованным в целлофан пакетом. Затем продолжил:

– Значит, так: в связи со всеми известными вам обстоятельствами Генпрокуратурой будет возбуждено два уголовных дела... Первое из них – исчезновение и дальнейшая гибель пятнадцатилетней Эммы Скудоумовой, по заявлению ее дяди. Скудоумова Леонида Юрьевича, бизнесмена из Казани... Дело должен был возбудить Саша Турецкий, но не успел... Кто-нибудь из вас знает о нем?

– Я, – мрачно отозвался Померанцев. – Сан Борисыч мне рассказывал по телефону, правда без деталей... Девочка исчезла из психушки, попала в которую после внезапной гибели родителей. Дядюшка вроде бы находился в отъезде за рубежом...

– Да, – кивнул Меркулов, – все верно: вернувшись, узнал о гибели брата и его семьи, поехал в Москву за племянницей, а она пропала... Затем позвонила ему с просьбой не искать ее, а буквально через пару дней труп девочки был обнаружен на Горьковской трассе... Забирай, Валерий, займешься делом Скудоумовой сам. Предыстория девочки – почти точная копия того, что на данный момент нам удалось узнать о погибшей террористке... Но для объединения дел оснований пока нет...

Константин Дмитриевич пододвинул Померанцеву через стол тоненькую рабочую папку.

– Здесь заявление ее дяди. Прежде всего, как только напишешь постановление о возбуждении, встретишься с ним... Словом, не мне тебя учить. Теперь с тобой, Поремский... Точнее – с тобой и с Димой.

При этих словах Володя Поремский слегка поморщился, косо глянув на Колокатова, с которым, как он понял, ему предстояло работать в одной упряжке. Спустя секунду Меркулов его предположение подтвердил:

– Значит, так... Дело о гибели Дениса и покушении на жизнь Саши вести будете вдвоем. Постановление я, как руководитель следственной бригады, уже написал... Оперативников нам на этот раз, причем по обоим делам, дают коллеги из ФСБ... Кое-какая информация, интересующая нас, ими собрана: в частности, как я уже упоминал, взорвавшая себя террористка Майя Игоревна Колычева – одна из тех девочек, исчезновение которых из психоневрологических стационаров обнаружено оперативниками ФСБ в связи с первым делом в процессе проверки этих лечебных учреждений... Опознана по фотографии и сотрудниками больницы, и девочками из детдома в Мневниках, успевшими, как выяснилось, с ней пообщаться...

– Володя, – Меркулов повернулся к Поремскому, – ты первым делом съездишь в эту лечебницу... Из бумаг следует, что выписана она тем же временно работавшим у них психиатром, что и остальные четыре найденные девчонки... Да, пока обнаружено их четверо... После чего не только Майя, но и сам психиатр бесследно исчезли... Кстати, у погибшей как раз родственники-то и имеются: отец и мачеха, а в психушку она попала после самоубийства ее матери и с подачи как раз папеньки: подозреваю, там имела место крупная взятка...

– Теперь ты, Дима, – Меркулов повернулся к Колокатову, – заберешь все вещдоки и экспертное заключение по ним, – он кивнул на журнальный столик с пакетом. – Изучи внимательно то, что понаписали эксперты, съезди к Саше в больницу, как только позволят лекари, и свяжись с операми из ФСБ, – словом, работаем по обычной схеме... Что касается оперативников, ты, Валерий, надеюсь, понял, что с ними тебе тоже необходимо пообщаться в первую очередь?

– Разрешите вопрос, Константин Дмитриевич? – мрачно бросил Померанцев. И, не дожидаясь реакции Меркулова, задал его: – Мы что, не можем по собственной инициативе привлечь даже оперов из МВД?

– Я этого не говорил, – пожал тот плечами.

– Тогда почему здесь нет ни Гали, ни Володи?..

– Думаю, они сейчас на поминках, – вздохнул Константин Дмитриевич. – Но прежде чем их привлекать, мне необходимо поговорить с коллегами из ФСБ...

Померанцев и Поремский невольно переглянулись: оба подумали об одном и том же... Никогда в жизни Александр Борисович Турецкий не произнес бы ничего подобного! Он бы добивался – и добился! – чтобы вся оперативно-следственная группа формировалась по его, и только его, усмотрению как руководителя!..

– Ну вот... – Валерий нагнал Владимира в коридоре, едва они покинули кабинет Меркулова. – Кончилась нормальная жизнь... А, браток?

– Тебе пока что полегче, – вздохнул Поремский, – а мне еще и на пару с этим хмырем работать... Терпеть его не могу!

– Зато наш Димочка Меркулову нравится! – ядовито ухмыльнулся Валерий. – Ты не находишь, что у Константина Дмитриевича чутье на людей притупляется?

– Возможно... А вот такого чутья, как у Сан Борисыча, вообще ни у кого нет... – Володя покачал головой. – Но, может, мы с тобой судим пристрастно: говорят, Димка пока что ни одного дела не завалил, профи, говорят, неплохой. А мы с тобой, не исключено, просто-напросто завидуем его успешному продвижению по служебной лестнице!

– Я не помню его дел, чтобы судить о его профессиональных качествах. И вообще, он, по-моему, больше спец по административной линии.

– Терпеть не могу карьеристов его пошиба! – мотнул головой Померанцев. – К тому же он дешевый франт... Тоже терпеть не могу!..

– С чего ты взял, что он франт? – удивился Поремский. – Насколько знаю, он из мундира не вылезает!

– Ага... Только я его один раз в ресторане засек, и не где-нибудь, а в «Савое»!

– А сам-то что там делал?

– Сам я по работе там был, по одному делу мэтра ихнего за шкирку тряс! – обиженно пояснил Валерий. – А Димыч восседал за столиком, и не каким-нибудь, а на двоих, и еще с рыжей девицей. Видел бы ты его прикид!

– И что за прикид? – поинтересовался Поремский голосом заправского сплетника.

– Ха!.. Костюм в полосочку, рубашка с рюшечками и «бабочка» с блестками!.. Говорю, тот еще видок... – Он поглядел на покатившегося от смеха Поремского, видимо живо представившего Колокатова с его круглой, простецкой физиономией в подобном костюмчике, и тоже улыбнулся. – Ты абсолютно прав: если бы мне не было противно тогда на него смотреть, я и сам бы только поржал!

– А что там было?

– В общем-то ничего особенного... – Валерий пожал плечами. – Но с официантом разговаривал так, словно тот раб с его личной плантации, я случайно краем уха услышал... Пижон, короче!

– Может, перед девкой выпендривался?

– Выпендриваться там было уже не перед кем: девица была в лохмотья пьяная, рыгала ему чуть ли не в рожу...

– Красивая хоть?

– Не в моем вкусе: рыжая, веснушки, хотя прикид на пару тыщ «зеленых» тянет...

Они достигли кабинета Володи Поремского и вошли туда вдвоем, прикрыв за собой двери.

– Слушай, – поинтересовался Померанцев, – я так и не успел тебя спросить насчет Коксанской командировки... Успел ты там разобраться?

– Пожалуй, да... – Володя вздохнул и присел на край стола. – Как ни грустно, однако генпрокурор, довольно-таки противный и явно не святой тип, оказался прав... Кстати, забыл спросить у Меркулова, кому мне теперь это дело сбагрить!

– Не думаю, что сбагрить получится, разве что мне возвернут... Так что там конкретно?

– Откат, – коротко пояснил Поремский, а Валерий нахмурился. – Знаешь, что это такое?

– Ну знаю, конечно. Но у них-то откуда?

– Ты садись, поясню на конкретном примере!

– Валяй!

Следователи расположились возле стола, и Поремский приступил к своим пояснениям:

– Да очень просто: в Коксанске, как в большинстве таких городов, половина жилого фонда – ветхое жилье...

– Я в курсе, – кивнул Померанцев.

– А на это, как ты понимаешь, средства выделяет Федерация.

– Росгосстрой, – снова кивнул Валерий. – Так что, ты полагаешь, дальнейшее расследование придется проводить непосредственно в столице нашей Родины.

– Вот видишь, ты оказывается, сам умный! – рассмеялся Володя. – Все понял?

– Нет, еще не все, дуй дальше...

– Средства-то выделяются, но при этом господа чиновники в частных разговорах с мэром и его замом по строительству ставят интересненькие условия: денежки мы вам конечно же переведем. Но десять процентов будьте любезны вернуть на счета фирмочек, которые мы вам дадим, за что и вам отстегнется некая сумма...

Валерий присвистнул:

– Ты уверен?

– Абсолютно.

– Недурственно... Фирмочки, разумеется, подставные!

– Разумеется! – кивнул Поремский. – Ну а остатки, как ты понимаешь, после отчисления этих десяти процентов уже не те, что была сама сумма! То бишь на все – и на снос ветхого фонда, и на постройку новых домов для граждан – их не хватит. А посему возникают еще фирмы-подрядчики, между прочим, вполне реальные, перед которыми ставится трудновыполнимая задача: ветхий фонд подремонтировать, а не сносить, пару домов для отвода глаз и впрямь построить, причем обойтись примерно двумя третями требуемой на это суммы. А за подряд тех, кто вам эту «радость» сорганизовал, еще и отблагодарить, мол, не мешает!.. Короче, коксанские подрядчики, получившие упомянутый «подарок» от властей, воют от напряжения, остаются практически в убытке и, конечно, химичат со стройматериалами, чтобы вовсе не вылететь в трубу: по ведомостям материалы проходят куда дороже, чем в реальности, а само качество продукта – ты понимаешь! Вот эту цепочку и заловил нелюбимый тобой горпрокурор!

– Я не понимаю только одного: эти десять процентов от суммы... Если чутье мне не изменяет, ведь для наших московских акул это гроши!

– Конечно! – согласился Поремский. – Если не учитывать, что откат – схема долгоиграющая, а не одноразовая: мы там с одним типом из горпрокуратуры, ушлым таким счетоводом, откопали по меньшей мере один несомненный факт: за последние три года на счета московских подставных фирмочек «уехало» восемь миллионов «зелени»... А? Как тебе?

– Жить можно, – ухмыльнулся Померанцев. – Ну а мэр что же, замазан наряду с этими?

– Во всяком случае, чиновники, по чьей вине сперли деньги, к слову сказать находящиеся в данный момент под арестом, показывают в первую очередь на него.

Следователи некоторое время помолчали, после чего Померанцев с грустью поглядел в окно на ярко синеющее и даже на вид жаркое небо и все-таки задал риторический вопрос, который вертелся в головах обоих, несмотря на то что он не имел отношения к теме их разговора:

– Слушай, Володь, а ты-то веришь, что Сан Борисыч... Ну... я имею в виду... не встанет... Отойдет отдел... Вообще?

– Нет! – жестко произнес Поремский. – И не сомневаюсь, что ты тоже в такое не веришь! Вот погоди, как только к нему начнут пускать, руководить следствием реально будет он!

– Ты что, серьезно? – скруглил брови Валерий.

– Не знаю, как ты, но я при первой же возможности введу его в курс дела, даже если ФСБ наложит на него все свои грифы секретности!..

– Ты на минуточку соображаешь, о чем говоришь? – покачал головой Померанцев. – Человек еще полностью из комы не вышел.

– А я тебе другое скажу: вот увидишь, не пройдет и недели, как он сам позвонит! Наш Сан Борисыч живучий!

– Ага... Ты бы еще сказал «живее всех живых», как Ленин... И не смотри на меня так!.. Я первый от счастья потолок башкой пробью, если ты окажешься прав! Только у меня невеста – врач, причем врач хороший, она говорит, что...

– Знать не хочу, что она там тебе говорит! – перебил Поремский. – А врачам я, даже самым лучшим, вообще не верю!

– Почему? – поинтересовался Валерий.

– Потому, что они не учитывают в своих прогнозах и диагнозах самого главного: силы духа! Ты хоть знаешь, каков процент выхода человека из комы?..

– А ты откуда знаешь?

– У меня тоже есть с кем консультироваться, – заверил его Володя. – Так вот, процент выхода из комы впавшего в это состояние человека минимальный, даже не процент, а полпроцента. Поэтому и Константину Дмитриевичу доктора там про чудо лепят. А все дальнейшее Турецкий доделает сам. Не без помощи своей Ирины!.. Вот это женщина так женщина! Я от нее просто в восторге.

– Только учти, что на взаимность по части восторгов можешь заранее не рассчитывать: говорят, она самого Меркулова там под орех разделала и выгнала из больницы, к чертовой матери, предупредив, чтобы никто из наших туда носа не совал...

– Знаю! Но она женщина, а значит, в итоге все равно отойдет, перестанет злиться... А вот что касается ребят из «Глории» – тут куда хуже...

Насчет «Глории» Валерий и вовсе ничего не знал. О том, что они в чем-то обвиняли правоохранительные органы в целом и Генпрокуратуру в частности, он слышал краем уха и не поверил: слишком много пудов соли было съедено с чоповцами во время совместных расследований!

– Не поверил ты напрасно, – возразил ему Владимир. – Дениска свой единственный звонок сделал Меркулову, а в итоге спецназовцы, да и сам он, появились там с опозданием...

– При чем тут Константин Дмитриевич? Ты что, сомневаешься, что все, что в его силах, он сделал?

– Я не сомневаюсь. Но Денискиным товарищам ты это не втолкуешь никогда... Лучше бы Динька тогда им позвонил... Но, видимо, так сложилась ситуация, что звонить надо было представителям официальных органов... Не знаю, показаний свидетелей я, как ты понимаешь, еще не читал. Как бы там ни было, но в сухом остатке у нас малоприятная ситуация: я почти уверен, что «Глория», кто бы ее после Дениса ни возглавил, начнет собственное расследование, до которого нас с тобой не допустят.

Валерий немного подумал над словами Поремского и не согласился с ним:

– Не думаю, что ты прав. Ты с кладбища уехал в числе первых, а я еще какое-то время там пробыл. И видел, как Денисовы ребята разговаривали с Вячеславом Ивановичем... Там были кроме них и Кротов, и Юра Гордеев... Потом они уехали все вместе, прихватив с собой Яковлева и Романову: то ли на двух, то ли на трех машинах. Надо полагать, Первый департамент в стороне от следствия тоже не останется, верно? Вячеслав Иванович вряд ли это допустит!

– Не забывай, – напомнил Валерию Поремский, – что самому Вячеславу Ивановичу вести это следствие точно не дадут: все знают, что они с Дениской отнюдь не однофамильцы, а близкие родственники! А по закону это не положено...

– Зато Романова с Яковлевым – люди якобы посторонние, а значит, вполне объективные – все по тому же, как ты выразился, закону – и никаких оснований отстранять их от следствия нет! А они в департаменте лучшие!.. Короче, я не сомневаюсь в том, что «Глория» будет работать с ними, а значит, и с нами. Иного и представить нельзя, Вячеслав Иванович все сделает для того, чтобы они негласно сотрудничали, как это было всегда, когда возникала необходимость.

– Мне бы твою уверенность, – буркнул Володя Поремский, с сомнением поглядев на Валерия.

– Вот увидишь, прав буду я!

Валерию Померанцеву действительно и в голову не приходило, до какой степени он на этот раз заблуждается: он искренне не понимал всей глубины возмущения, сплотившего в тот момент обезглавленный ЧОП, всей силы стремления боевых товарищей погибшего Дениса ответить за его гибель. Даже в том случае, если их действия будут в итоге расцениваться законом как самосуд...