Текст книги "«Все на выборы!», или пуля для сутенера"

Автор книги: Фридрих Незнанский

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 13 страниц)

Глава третья

1

С виду русский депутат Виктор Анатольевич Кузнецов был совершенно обычным, уверенным в себе и стопроцентно респектабельным господином средних лет. Дорогой, но неброский костюм от «Армани», упитанный животик, от которого неплохо было бы избавиться, но который пока что не доставлял своему владельцу никаких хлопот. Редкие волосы цвета морского песка, аккуратно зачесанные набок. Желтовато-серые глаза смотрят спокойно и уверенно. На среднем пальце правой руки поблескивает платиновый перстень с небольшим бриллиантом.

Виктор Анатольевич сидел в небольшом ресторанчике недалеко от Центрального вокзала – здесь подавали шаурму, а Кузнецов очень любил шаурму.

Но на этот раз шаурма ему не понравилась.

Виктор Анатольевич поманил пальцем официантку.

– По-вашему, это шаурма? – ехидно поинтересовался он.

– Что? – не поняла официантка.

– Это, – сказал Кузнецов и показал пальцем на недоеденную шаурму. – Почему в ней так мало мяса?

Официантка усмехнулась.

– Если хотите мяса, – сказала она, – закажите себе бифштекс.

Виктор Анатольевич поморщился.

– Какое хамство, – пробормотал он.

– Будете еще что-нибудь заказывать? – подняла брови официантка.

– Нет, – хмуро ответил Кузнецов. – Хотя… Еще один бокал пива.

– И все?

– И все.

– Хорошо.

Официантка развернулась и ушла. Виктор Анатольевич посмотрел ей вслед и тихо покачал головой. Все-таки какие дикие и отсталые люди здесь живут. Но, с другой стороны, какие могут быть претензии? Это ведь не Москва.

Кузнецов посмотрел на недоеденную шаурму и поморщился.

Черт знает что такое. В этой стране гадости – обычное дело. Чиновников и бизнесменов убивают в подъездах и скверах, и не просто убивают, а стреляют им в пах! В России такое было в кошмарных девяностых. А в этой стране девяностые, судя по всему, длятся до сих пор.

Да что там убийства – посмотрите на шаурму, которую тут готовят. Это ведь не шаурма, это ужас какой-то!

Подошла официантка и поставила перед Кузнецовым стакан холодного пива.

– Спасибо… Надя, – сказал девушке Виктор Анатольевич, глянув на визитную карточку, прикрепленную к ее аппетитной груди.

– На здоровье, – ответила официантка. Затем заменила грязную пепельницу на чистую и ушла.

«Ну, хоть это они умеют делать», – усмехнулся Кузнецов. Тут взгляд его упал на большие часы, висевшие на стене.

«Однако он опаздывает, – с неудовольствием подумал Кузнецов. – Пора бы ему уже появиться».

Едва Виктор Анатольевич об этом подумал, как за спиной его окликнул негромкий голос:

– Господин Кузнецов?

Виктор Анатольевич повернулся.

– Да. Это я.

– Здравствуйте. Разрешите присесть?

– Если вы тот, кого я ждал, – садитесь.

Мужчина выдвинул стул и сел. Прямо напротив Кузнецова.

– Извините, что немного опоздал… – улыбнулся он.

– Ничего страшного, – с холодной улыбкой ответил Виктор Анатольевич. – Две минуты ничего не решают.

– Вы правы, – улыбнулся в ответ мужчина. – Ну что ж, обсудим наши дела?

Кузнецов принял деловой вид и кивнул:

– Рад видеть перед собой делового человека. Давайте.

Спустя десять минут официантка Надя окинула взглядом зал и вдруг с досадой проговорила:

– Черт! Седьмой столик! Я совсем про него забыла!

Она взяла чистую пепельницу и поспешила к столику, за которым сидел вздорный толстяк в дорогом костюме.

«Сейчас скажет, что пиво невкусное, – подумала Надя. – Потребует, чтоб я добавила ему солода! – Надя усмехнулась. – Вот кретин!»

Придирчивый россиянин по-прежнему сидел за своим столиком. Сидел неподвижно, уставившись на свой стакан. Возле его левой руки стояла пепельница, в ней лежала смятая грязная салфетка.

– Что-нибудь еще? – спросила Надя, наклонившись, чтобы заменить пепельницу.

Мужчина ничего не ответил. Надя выпрямилась, и вдруг ее правая нога резко скользнула в сторону.

– Блин! – выругалась она, едва удержав равновесие.

Затем посмотрела себе под ноги. Рядом с ее правой туфелькой поблескивала лужица какой-то вязкой темно-красной жидкости.

– Блин, – растерянно повторила Надя и перевела растерянный взгляд на посетителя.

Он сидел молча, уставившись прямо перед собой и слегка приоткрыв рот. Его остекленевшие желтоватые глаза ничего не выражали.

Внезапно у Нади закружилась голова. Она негромко охнула, выронила из рук поднос, вскинула руки к лицу и, покачнувшись, повалилась на пол.

2

Майор Лазаренко расположился за круглым столом в кабинете управляющего кафе и достал сигарету.

– Вы позволите? – спросил он у сидевшей напротив девушки.

– Да, конечно…

Она была очень бледна, эта девушка. Бледна и напугана. Еще не отошла от шока.

– Значит, он был один? – спросил майор, деликатно пуская дым в сторону уголком рта и пряча в карман зажигалку.

Девушка кивнула.

– Да.

– И к нему никто не подсаживался?

Девушка покачала головой.

– Нет.

– А может, вы просто не заметили?

– Может быть… Вы же видели, его столик находится в нише, за колонной. Его ниоткуда не видно. Только когда обогнешь колонну, тогда… – Девушка всхлипнула и прижала к глазам платок.

Лазаренко подождал, пока она немного успокоится, и продолжил негромким мягким голосом:

– Скажите, Надя, а когда вы подходили к нему – ну, там, приносили пиво, меняли пепельницу – он ничего вам не говорил?

– Нет. Только пожаловался на шаурму. Сказал, что надо класть побольше мяса.

– И все?

– И все.

Майор нахмурился.

– Сколько времени прошло между моментом, когда вы поставили пиво ему на стол, и тем моментом, когда увидели, что он мертв?

Девушка задумалась.

– Точно не помню… Минут десять, наверное. А может, и того меньше.

– И вы не слышали грохота выстрелов?

– Нет, – покачала головой девушка. – Это, конечно, странно. Но играла музыка… И к тому же – в зале постоянно что-то гремит… Знаете, то стакан кто-нибудь уронит, то еще что-нибудь… Постоянно что-нибудь падает… – Внезапно девушка остановилась. Пристально посмотрела на майора. – Знаете, я совсем забыла… Ведь я помню одного человека… Когда я проходила, чтобы обслужить пятый столик, он как раз стоял возле той колонны. Я еще подумала: места он себе, что ли, подыскать не может. Хотела сказать менеджеру зала, но засуетилась и забыла.

– Вы можете вспомнить внешность этого человека?

Девушка задумалась. Затем покачала головой.

– Вряд ли. Вот если бы увидела его снова, может быть, и вспомнила бы. А так… Нет. Не смогу.

– Ну, а хотя бы – высокий он был или низкий?

– По-моему, довольно высокий. Хотя я могу и ошибаться. Чтобы пройти к колонне, нужно спуститься по ступенькам. Получается, что он стоял ниже, чем я. Когда смотришь на человека сверху, довольно трудно определить его рост. К тому же, я видела его на ходу… Пробегая мимо…

Лазаренко подождал, не скажет ли официантка еще чего, но она молчала.

– Это все, что вы помните? – спросил он.

Она кивнула:

– Да.

Майор кивнул и, наклонившись к столу, стряхнул с сигареты пепел.

– У вас очень усталый вид, – мягко сказал он девушке. – Езжайте домой и выспитесь как следует. Утром будет легче.

– Я могу ехать?

– Да, конечно. Спасибо за разговор.

– Пожалуйста.

– Если еще что-нибудь вспомните, звоните прямо мне. Вот мои координаты. – Лазаренко протянул девушке визитную карточку.

Официантка взяла визитку и не глядя положила ее в карман блузки. Встала из-за стола.

– До свидания.

– Всего хорошего.

Девушка вышла из комнаты.

* * *

– Пятый труп! – рявкнул полковник Балога, глядя на майора Лазаренко налитыми кровью глазами. – Ты что себе думаешь! Ждешь, пока эта сволочь перестреляет всех переговорщиков?

Максим потупил взгляд и угрюмо произнес:

– Товарищ полковник, у нас нет ни одной зацепки. Убийца не оставил нам ни одной улики, ни одного следа.

Полковник сжал кулаки и гневно сверкнул на майора глазами.

– Сказал бы я тебе… – Несколько секунд он молчал, пытаясь взять себя в руки, затем слегка расслабился и резко проговорил: – Мне только что звонил губернатор. Я мог бы тебе пересказать наш разговор, но не стану. И знаешь, почему?

– Знаю, – угрюмо отозвался Лазаренко. – Товарищ полковник, мне трудно работать в таких условиях. Меня то отстраняют, то угрожают увольнением…

– У нас пять убийств! – снова прорычал полковник Балога. – Пять!

Лазаренко поджал губы.

– Я не виноват, что эти господа ведут себя, как дети, – пробурчал он. – Вы же сами предупредили всех участников переговоров, чтобы они не выходили на улицу без охраны.

– Плевать они хотели на мои предупреждения!

– Это их проблемы.

– Что? – Полковник прищурил морщинистые веки. – Что ты сказал, майор?

– Я сказал, что часть вины лежит и на них.

Полковник шумно выдохнул воздух.

– Максим, ты что, ребенок? – с холодной иронией осведомился он. – Когда это они за что-то отвечали?

Лазаренко не ответил. Он мрачно разглядывал свои руки. Несколько секунд полковник молчал, затем, окончательно взяв себя в руки, объявил:

– В общем, так, Максим. Если в ближайшие три дня ты не раскроешь это дело, нам с тобой конец. Но если я еще могу как-то выкарабкаться благодаря своим связям, то у тебя такой возможности нет. На кону твое будущее. И если ты его просрешь… В общем, сам понимаешь.

– Понимаю, товарищ полковник.

– В таком случае, иди и работай!

Лазаренко поднялся со стула и, понурив голову, зашагал к двери.

В кабинете его уже ждал Егор.

– Привет, – буркнул Лазаренко, прошел к столу и включил чайник.

Егор пристально вгляделся в его лицо и спросил:

– Ну, что там с нашей Аленой Голубь?

– Ничего, – ответил Максим.

– То есть?

– То и есть. Нужно искать другую версию – более реалистичную.

Брови Кремнева сошлись на переносице:

– Ты же сам упрекал меня в том, что я…

Лазаренко махнул рукой:

– Помню-помню. Но даже Пинкертон ошибался.

– И ты даже не побеседуешь с этой Аленой Голубь?

Максим отрицательно качнул головой:

– Нет. Мне дали три дня, чтобы я нашел убийцу. И у меня нет времени играть в игрушки. Мы имеем дело с настоящим профессионалом. Я бы даже сказал – с настоящим асом. Человек-призрак, человек-тень. Думаю, гонорары этого мерзавца обозначаются пятизначными цифрами. А ты мне толкуешь про какую-то проститутку.

– «Человек-тень»! – Егор усмехнулся. – Что это тебя потянуло на лирику?

– Потянет тут, – хмуро отозвался Лазаренко и достал из кармана сигареты.

Егор проследил взглядом за его рукой и чуть прищурился.

– А как же насчет «четырех сигарет в день»? – насмешливо поинтересовался он. – Нельзя так наплевательски относиться к своему здоровью.

– Отвали, – буркнул Лазаренко и чиркнул зажигалкой.

Прикурив, он спрятал зажигалку в карман и холодно посмотрел на Егора.

– Пять лет назад я занимался делом о «синдикате киллеров», – сказал Лазаренко. – Тогда нам не удалось никого посадить, но «лавочку» мы все-таки прикрыли. Ну, или нам показалось, что прикрыли.

На столе закипел чайник. Максим выключил его и продолжил, дымя сигаретой:

– Все эти годы я следил за тремя наиболее значимыми фигурами в этом «синдикате».

– Они киллеры? – спросил Егор.

– Один из них – да, – ответил Лазаренко. – Правда, за руку его никто не ловил, но… В общем, я знаю, о чем говорю. Два других – что-то вроде «разводящих». Они получали заказы и находили исполнителя.

– И где они теперь?

– «Разводящие» занялись легальным бизнесом и преуспели. У одного из них сеть станций техобслуживания в четырех городах. Второй – совладелец трубного завода. А вот третий…

– Тот, который киллер?

Лазаренко кивнул:

– Да. Его фамилия Хамдамов. Он тоже пытался наладить свой бизнес, но быстро прогорел. Последние три года он руководит секцией стрельбы при бывшем Доме пионеров.

Егор присвистнул.

– Вот это да. Готовит себе достойную замену?

Лазаренко усмехнулся:

– Что-то вроде этого. А ты чего ждал – что он будет торговать хот-догами в парке культуры и отдыха?

Егор хмыкнул.

– Лучше скажи, зачем ты мне все это рассказываешь?

– А ты не понял?

– Хочешь «прощупать» эту троицу на предмет возврата к прошлой жизни?

Майор покачал головой:

– Не совсем. Думаю, эти ребята чисты. Но они могут дать нам какую-нибудь наводку. Покажу им протоколы осмотра мест происшествий. Один мастер всегда узнает руку и почерк другого мастера. По нюансам, по деталям… Дай сигарету!

Егор швырнул Максиму пачку «Кэмэла». Тот неторопливо закурил.

– А как же Алена Голубь? – спросил у него Кремнев.

– Что ты имеешь в виду?

– Ты в самом деле не собираешься с ней встречаться?

Лазаренко выдохнул дым уголком рта и небрежно обронил:

– Я уже сказал, что нет.

– Ну, нет, так нет, – в тон ему проговорил Егор. – Слушай, а что, если я сам с ней поговорю?

Лазаренко пожал плечами:

– Валяй, говори. Только не переусердствуй.

– В каком смысле?

– Скажешь грубость – накатает «телегу».

Егор дернул уголком рта:

– А с какой стати мне говорить ей грубость?

– Но ведь она проститутка.

– Бывшая, – поправил Кремнев.

Майор пожал плечами:

– Ну и что? Начнешь копаться в ее прошлом, намекнешь на бывший род ее занятий… В общем, будь осторожней.

– Постараюсь. – Егор пододвинул к себе телефон и снял трубку. – Говори ее номер!

3

Максиму Лазаренко было тридцать девять лет. За долгие годы работы в «органах» он навидался всякого. Особенно в девяностых годах, когда людей расстреливали десятками – и так изо дня в день.

Угрожали Максиму множество раз. А иногда не просто угрожали, а пытались привести угрозы в действие. Но всякий раз, сцепив зубы, Лазаренко продолжал делать свою работу, не обращая внимания на запугивания, лесть и попытки подкупа.

Но такого, как сейчас, с ним не было никогда. Им снова пытались манипулировать, но на этот раз в роли «запугивателя» выступали не убийцы и воры, а собственное правительство. Правительство, на которое он в общем-то все эти годы работал.

Максим любил свою страну, верил, что она способна удержать свою независимость, верил в ее великое будущее. Ему не нравилось, когда правители начинали склоняться в сторону очередного «большого брата», будь то Россия или США.

И сейчас, когда Максиму пришлось стать невольным участником этих жутковатых игр в «перетягивание каната», он чувствовал себя не в своей тарелке.

Присутствие Кремнева лишь подливало масла в огонь. Поначалу он здорово раздражал Максима. Потом Лазаренко почувствовал к «москалю» симпатию. Тот не лез в бутылку, не пытался указывать, прислушивался к советам – в общем, знал свое место и не корчил из себя суперпрофессионала.

И все же в его присутствии Лазаренко до сих пор чувствовал себя слегка неловко, хотя и не показывал этого. Слишком холодными были его глаза, слишком твердым был очерк его губ, слишком резкими были морщины вокруг его сухого рта. Дьявол, желающий казаться ангелом. Волк в овечьей шкуре.

Этот диссонанс жесткой внешности и лояльного поведения немного нервировал Макса. Поэтому о полном доверии не могло быть и речи.

Кроме того, Лазаренко знал, что Егор зачастил к Ольге Кержнер. Похоже, Кремнев здорово запал на эту «жертву насилия». Лазаренко никогда не был монахом, но до того, чтобы крутить шашни с «фигуранткой дела», он никогда не опускался.

В общем, этой связи Лазаренко не одобрял, а сам Егор, после истории с Ольгой, сильно упал в глазах Максима.

Когда Кремнев высказал желание поехать к Алене Голубь, Лазаренко втайне обрадовался. Пусть едет. Чем меньше этот «москаль» будет путаться под ногами, тем лучше.

* * *

Алена Голубь мельком глянула на удостоверение, которое протянул ей Егор, и даже не попросила его раскрыть. Зато в лицо Кремнева она вгляделась пристально.

Егор выждал несколько секунд, давая девушке возможность вдоволь наглядеться на свое лицо, затем поинтересовался:

– Могу я войти в квартиру?

Алена, не проронив ни слова, посторонилась, и Кремнев вошел.

– Разуваться нужно? – спросил он.

Она отрицательно качнула головой и указала на дверь гостиной:

– Проходите, садитесь.

Кремнев прошел в гостиную. Огляделся. Обстановка была, что называется, с претензией на роскошь. Резное дерево, мрамор, бронза. В общем, именно то, что Егор и рассчитывал увидеть.

– Где можно сесть? – вежливо осведомился он.

Алена кивнула на кресло. Егор сел и посмотрел на хозяйку квартиры снизу вверх.

– Если хотите, можете закурить, – сказала она и села на диван.

Кремнев потянулся в карман за сигаретами, но передумал. Он встретился к Аленой взглядом и тут же отвел глаза. В какое-то мгновение ему показалось, что эта девушка читает его мысли – столько понимания, спокойствия и скепсиса было в ее взгляде.

– О чем будем говорить? – спросила Алена.

– О вашем прошлом, – ответил Егор.

Девушка чуть прищурила серо-голубые глаза.

– Вы думаете, что это интересно? – небрежно спросила она.

– Еще не знаю, – сказал Кремнев. – Нужно сначала послушать, а потом делать выводы.

Алена вздохнула, взяла со столика сигареты, вытащила одну длинными бледными пальцами и вставила в рот. В каждом ее движении, в каждом жесте было столько кошачьей грации, что Егор невольно залюбовался.

Алена прикурила от простой пластиковой зажигалки и взглянула на Кремнева, прищурив глаза от дыма.

– Только давайте без обиняков, – сказала она. – Я не люблю, когда юлят.

Егор хмыкнул:

– Я тоже. Не против, если я буду задавать вопросы? Так легче начать беседу.

Алена пожала острыми плечами:

– Задавайте.

– Вы были проституткой?

Кремнев думал, что она удивится или возмутится, но в лице Алены не дрогнул ни один мускул.

– Не просто проституткой, а проституткой для элиты, – спокойно поправила она. – Моими клиентами были мужчины очень высокого полета.

Егор не удержался от усмешки.

– Вы как будто гордитесь этим.

Усмехнулась и Алена:

– А что плохого, если мастер гордится своей работой? Это была моя работа, и я делала ее хорошо.

– Грязноватая работа, – заметил Егор.

– Грязноватый мир, – спокойно возразила Алена.

Кремнев вдруг почувствовал себя неуютно под ее спокойным пристальным взглядом.

– Обычно бывшие путаны скрывают свое прошлое, – сказал он.

– А какой смысл?

– Ну… – Кремнев пожал плечами. – Чтобы дети не узнали. Да и муж.

– Мужа у меня нет, – сказала Алена. – Мой любовник обо всем знает. А что касается сына… – Алена прищурила глаза, в которых вдруг появился зеленоватый оттенок. – Вы ведь не собираетесь ему рассказывать?

– Нет, конечно.

Она холодно улыбнулась:

– Ну, значит, мне не о чем волноваться.

Егор смотрел на Алену во все глаза. В ней чувствовалась огромная воля. Необычное качество для женщины. На этот раз Алена дала ему время вдоволь на себя насмотреться, после чего невозмутимо осведомилась:

– Нравлюсь?

– Нравитесь, – честно ответил Егор. – В жизни вы еще лучше, чем на картине.

Она стряхнула пепел в массивную хрустальную пепельницу.

– На какой картине?

– Павел Голышев нарисовал ваш портрет.

– Правда? А кто это?

– Художник. Вы с ним встречались, когда приезжали на дачу к его брату – Владомиру Голышеву.

Алена задумчиво нахмурила лоб.

– Что-то я такого не помню, – сказала она после паузы. – Вы уверены, что я знаю людей, о которых вы говорите?

Егор сунул руку в карман пиджака, достал фотографию и положил ее на стол перед Аленой. Она опустила взгляд на снимок, но в руки его брать не стала.

Несколько секунд оба молчали, затем Алена сказала:

– Да, это я. Но этих парней я не помню.

– Разве такое может быть? – вскинул брови Кремнев.

Алена едва заметно усмехнулась:

– Вы бы удивились, если бы узнали, сколько знакомых мужчин у меня тогда было.

– Но к этим вы ездили несколько раз.

Затяжка. Облачко дыма. И ответ:

– Это ничего не значит. К тому же, в ту пору я была неравнодушна к наркотикам. Без «дорожки» кокаина из дома не выходила.

– Вы «работали» под кайфом?

– Не всегда. Но часто.

– Взгляните, пожалуйста, еще раз. Это очень важно.

Алена снова посмотрела на снимок.

– Ну, как? – спросил Егор. – Все еще не узнаете?

– Лица как будто знакомые, – отозвалась девушка. – Но я их не помню.

Егор вздохнул, взял фотографию и убрал ее обратно в карман пиджака.

– В каких вы отношениях с Игорем Лапиным? – спросил он.

Алена посмотрела на Егора холодными глазами.

– Значит, вы даже знаете его имя? – спокойно осведомилась она.

– Знаем, – ответил Кремнев. – Так в каких вы с ним отношениях?

– Он мой любовник.

– А ваш сын…

– Нет, – качнула головой Алена. – Сына я родила от другого мужчины. Но его имя я вам не назову.

– Почему?

– Пан следователь, вам известно такое слово, как «приватность»?

Егор улыбнулся.

– Читал в книжках. Но в жизни до сих пор не встречал.

– Теперь встретили. И закончим об этом. Я не хочу и не буду обсуждать с вами свою семью.

Егор понимал, что эта девушка не бросает пустых обещаний на ветер.

– Хорошо, – сказал Кремнев. – О ребенке и его отце – ни слова. Но давайте поговорим о Лапине. Он ведь возглавляет детективно-охранное агентство?

– Да. Но о его работе вам лучше расспросить самого Игоря.

И вновь она его «отбрила». И тогда Кремнев перестал корчить из себя сыскаря и спросил – просто, словно речь шла о самых обычных вещах:

– Алена Владимировна, вы умеете стрелять?

Вопрос, казалось, ничуть ее не удивил.

– Из чего? – уточнила она.

– И пистолета, из ружья.

– Из ружья я стреляла три раза в жизни, – сказала Алена. – Это было, когда Игорь брал меня с собой на охоту. Из пистолета – гораздо чаще.

– И где же?

– В тире. Игорь обожает оружие и считает, что я должна суметь защитить себя.

– Он возил вас в тир?

– Да.

– И вы… попадали в цель?

Алена взглянула на Егора с насмешливой полуулыбкой.

– Чаще да, чем нет, – ответила она. – А почему вы задаете мне эти вопросы? Кого-то из этих мужчин – с фотографии – застрелили?

– Во сколько возвращается ваш любовник? – спросил вместо ответа Егор.

– Возвращаются только мужья, – сказала Алена. – А любовники приходят в гости.

– И когда же он придет «в гости»?

Алена пожала плечами:

– Это знает только он. Если вы хотите с ним поговорить, я дам вам номер его мобильного. Тогда вы сами можете назначить время и место встречи.

– Спасибо, но его номер я знаю. А сюда я пришел, чтобы поговорить с вами. Я, конечно, видел вашего любовника только на фотографии, но вы мне нравитесь больше.

Несколько секунд Алена с интересом разглядывала Егора, потом сказала:

– А вы забавный.

– На жизнь этим не зарабатываю, – сухо отозвался Кремнев. – Я задам еще один вопрос, если вы не возражаете.

Алена пожала плечами:

– Я не возражаю.

– Вам знаком человек по имени Сергей Адамович Зозуля?

– Зозуля? – Алена усмехнулась. – Нет, среди моих знакомых нет человека с такой фамилией. А кто это?

– Неважно.

– Тогда почему вы об этом спросили?

– Думал, что этот человек вам знаком. Но, видимо, я ошибся.

Кремнев поднялся с кресла.

– Дорогу до двери сами найдете? – спросила Алена равнодушным голосом.

– Не заблужусь, – сказал Егор. – Приятно было познакомиться.

– Не могу ответить тем же. В следующий раз, если захотите со мной поговорить, воспользуйтесь телефоном. Прощайте.

Кремнев покинул квартиру Алены Голубь с двояким чувством. С одной стороны, Алена ему понравилась. Нечасто встречаешь таких женщин. С другой – подозрения Егора, если они, конечно, были, усилились.

Такая девушка способна на все.

Хотя… у нее новая жизнь. Квартира, ребенок. Зачем ей возвращаться к прошлому? Егор обдумал это и решил, что иногда само прошлое заставляет нас к нему «вернуться».

Но что это за «прошлое»? Вопрос есть, ответа – нет.

Идея использовать в качестве «живца» депутата Державной Думы Сергея Адамовича Зозулю пришла в голову Егору внезапно. Егор услышал о Зозуле вскользь, в буфете Державной Думы, – кто-то говорил о том, что Зозуля был дружен с Голышевым и Мазуром.

Сам Зозуля ушел от разговора с Егором и майором Лазаренко, сославшись на занятость. Участвовал ли он в переговорах с российскими представителями? Приезжал ли к Владомиру Голышеву на дачу, чтобы съесть шашлычок и пропустить несколько рюмок коньяка? Этого Егор не знал.

Но собирался узнать. И чем быстрей, тем лучше.