Текст книги "Плутоний для «Иисуса»"

Автор книги: Фридрих Незнанский

сообщить о нарушении

Текущая страница: 16 (всего у книги 21 страниц)

– Придушить бы тебя! – сказал громко, когда обнаружил, что денег немного.

Назарян лишь похрапывал в ответ.

Если бы не чужая земля, где он ничего не знает, Александр Андреевич не удержался бы от соблазна угробить подлого Жору и как следует спрятать тело. Тогда его не скоро бы хватились хозяева. Думали бы, что они еще в пути, а он, Лисовский, тихонько вернулся бы в Германию.

Александр Андреевич подошел к окну, приоткрыл, посмотрел вниз. Понял, что борется с искушением выбросить в окно Жору Назаряна.

Быстро собрался и вышел.

Если бы кто-нибудь следил за Александром Андреевичем, ему пришлось бы проехаться на метро до узловой железнодорожной станции Синдзюку. Но никто за Лисовским не следил.

Глава шестая
ЖАРОВНЯ ВЕЛИКОГО УЧИТЕЛЯ

1

Марк Майер где-то читал, что Токио напоминает море домов, сгрудившихся так тесно и беспорядочно, словно это мебель, которую кое-как сдвинули в угол комнаты на время ремонта, да так и забыли поставить на место. Увидев японскую столицу воочию, Марк признал, что наблюдение, когда-то прочитанное, в общем, верное, но, несмотря на скученность и беспорядочность застройки, было в этом городе и некое величие. Вот только зелени на улицах почти никакой.

На всем протяжении перелета из добропорядочной Германии на загадочный Восток Борис Лазкин пил пиво и ел кур, что, по его словам, свидетельствовало о сильных переживаниях Бориса. Он воспринимал командировку как наказание. Он знал многое, но не знал того, о чем сообщили Марку по телефону, напечатанному в газете. Борис грустил по той причине, что с японцами всегда трудно договориться, особенно если то, о чем договариваешься, нужнее тебе, а не им. Марк знал больше, он готовился к встрече не с простыми японцами, а с верующими в своего собственного живого Бога. Трудно сказать, насколько сговорчивым окажется человек, имевший наглость назвать себя новым Христом.

Правда, в путешествии имелся и приятный момент. За спиной Марка в салоне самолета сидела Кристина Шиллер и хихикала. Ее забавляло слегка очумелое выражение лица, которое надолго застыло на лице Марка. А он пытался понять, что это: обычное своеволие или спланированная операция? Поехала она в такую даль, чтобы быть рядом с Марком или по согласованию со своим отцом? А может, что всего вероятнее, по двум этим причинам.

Оказалось, что Борис Лазкин тоже подозревает – фрейлейн Кристина специально послана с ними. И об этом прошептал Марку на ухо, но, как неисправимый оптимист, заметил, что это, возможно, к лучшему – Кристина японка-полукровка, прилично болтающая по-японски, по материнской линии принадлежит к старинному самурайскому роду.

– Понятия не имею, где мы будем его искать! – бормотал Борис, терзая зубами подрумяненный в гриле куриный окорочок. – У тебя есть какие-нибудь идеи?

– У меня есть конкретный адрес, но тебе я его не скажу.

– Почему?

– Мне интересно во всем поучаствовать самому. Это ведь и меня Лис мог угробить своей бомбочкой, скотина такая! А еще земеля! Имею розовую мечту – надавать ему по шее как следует!

– Нам могут его не отдать, как полагаешь?

– Нам могут не отдать груз, а его им не надо. Мне лично так кажется. И чем мочить этого жулика и потом ломать голову, что делать с бренными останками, нам его отдадут, потому что будут уверены: мы его придавим за предательство.

– Да? Твои рассуждения весьма интересны, Гена! По-моему, ты умней, чем показал Хельмуту.

– Понял, так помалкивай, – добродушно сказал Марк. – С волками жить – по-волчьи выть, не мной придумано. У меня мощное подозрение, что держать шнобель по ветру придется всю дорогу.

– Держи-держи! – вроде добродушно проворчал Борис. – У тебя неплохо получается.

В Токио была весна, но чувствовалось это лишь по влажному прохладному ветру, да облака с белыми гребешками выглядели по-весеннему легкомысленно и недолговечно. Но вот с деревьями в бывшем городе Эдо, который император Комэй объявил новой столицей Японии, – с зелеными насаждениями в огромном Токио было туго. А ведь по словам Кристины, это здорово, когда невысокие, скрюченные ветви стыдливо и в то же время гордо покрываются пышным цветением, но без крикливой тропической расцветки.

– Ну, куда нам теперь? – позевывая спросил Лазкин, как и остальные уставший после перелета.

– В район Сэтагая.

– А я знаю, где это, – заявила Кристина.

Марк, улыбаясь, посмотрел на нее:

– Ты знаешь, тебе к лицу эта страна!

– Ну-ну, голубки, – влез в их разговор Борис. – Сначала дело!

– Не спеши, как голый в баню! – парировал по-русски Марк. – Не известно, какой дрек с перцем ждет нас у этого узкоглазого Христа.

– Э, чего там! Я думаю, раз не только наши с немцами, но и американцы с Като якшаются, значит, там есть возможность заработать.

– Неприлично разговаривать при мне на языке, который я не понимаю! – обиделась Кристина.

– Прошу прощения! – слегка поклонился ей Лазкин. – Мы всего лишь дискутируем с товарищем вопрос, что делать сначала – в отель или за работу…

– Все, спор окончен, – сказал Марк – Мы с Кристиной в гостиницу, а ты куда хочешь.

Марк сказал так не без умысла. В зависимости от ответа, который он получит, его подозрения в адрес Кристины усилятся либо, наоборот, ослабнут.

– Я с Марком, – сказала Кристина.

– Тогда скажи хоть, как добираться до Сэтагая, – взмолился нетерпеливый Лазкин.

Получив подробную инструкцию, Борис откланялся.

2

В гостинице Марк вполголоса спросил:

– Как поселимся? Мы с Борисом, а ты отдельно?

– Можно и наоборот, – засмеялась Кристина, успевая при этом заполнять регистрационные бланки. – Однако я мечтаю в скором будущем переночевать с тобой в настоящей японской гостинице.

– Что-то голос твой при этом звучит больно зловеще, – озабоченно заметил Марк.

– О, западному человеку многое покажется не просто странным, а диким и пугающим.

– Но ведь со мною будешь ты!

– Да. Иначе с тобой переночует кто-нибудь другой, а мне этого не хочется.

В номере они первым делом поцеловались, затем Марк сказал:

– Знаешь, что я тебе хочу предложить? Ложись-ка ты отдыхать, да?

Кристина внимательно посмотрела на Марка.

– Меня к батюшке Като теперь и цепями не затащишь. Слушай, мне кажется, ты подозреваешь, что меня послали за вами следить!

– Следить? За кем? – прикинулся невинной овечкой Марк.

– За вами!

Марк ответил честно:

– Имеется такое подозрение.

– Ген, ты рассуждаешь неправильно.

– Почему?

– Может быть, я не так сказала, да? Рассуждаешь ты правильно, однако вывод не тот. Мое дело – следить не за вами, а за тем, как кончится эта история.

– И кто же тебе подсунул это дело?

– Сначала ответь мне: твое отношение ко мне зависит от ответа или нет?

– От ответа зависит только моя работа.

Она прижала ладони Марка к своему липу.

– Это не конкретно!

– А что я должен сказать? Гораздо интереснее, что ты здесь делаешь. Это не лучшее место для уик-энда с парнем.

– Это не уик-энд, а ты – не парень!

– Кто же? – подозрительно спросил Марк.

– Ты мой мужчина, а я, как смиренная японская жена, должна следовать за тобой повсюду, куда ты меня возьмешь.

– Постой-постой! Я не говорил, что хочу тебя здесь видеть!

– Значит, не хочешь, – убитым голосом сказала Кристина.

– Ну почему?! – возопил Марк, не выпуская Кристину из объятий. – Я готов быть с тобой где угодно, но не уверен, что именно здесь.

– Ген, я скажу тебе всю правду…

– Так… – поощрительно молвил Марк.

– Ген, я, конечно, оглупевшая от любви женщина, но еще я неплохая и достаточно известная журналистка. Когда отец узнал, что я была с тобой несколько дней назад и хотела бы продолжать наши отношения, он сказал: езжай, но знай, что он будет сидеть в тюрьме.

– А твой папа не будет сидеть?

– Ничего конкретного я не услышала, но поняла так, что не будет. Если представить всю вашу одиссею как фильм с приключениями, то я подозреваю, что в этой картине он режиссер-постановщик.

– То есть?..

– Он сказал мне: езжай и, когда вернешься, напишешь сногсшибательный репортаж. У тебя будет слава, сказал он мне, а у меня исполненный долг.

– Хорошо сказал, но опрометчиво. Подобные слова могут принадлежать полицейскому, но не преступнику. Ты не согласна? У нашего брата не бывает чувства долга.

– Ты зря говоришь так. Папа сказал, что ты совсем не похож на преступника. Он умный человек, а я женщина, и все же в этом вопросе наши мысли совпали: мне тоже не верится, что ты бандит из шайки.

– А кто же я?

– Ты мужчина, которого я люблю. Как ты думаешь, я могу полюбить бандита?

– Можешь, – искренне ответил Марк.

– Но ненадолго, – кокетливо произнесла Кристина. – А за тебя я хочу выйти замуж, но, наверное, ты не захочешь венчаться в церкви? Ты, наверное, коммунист.

– Нет, я бывший комсомолец.

– О, что это – комсомолец?

– Кандидат в коммунисты. Но это было давно, а сейчас мне надо идти.

– Да, может быть.

– Кристина, ты знаешь правила сидения в отеле?

– Какие правила?

– Из номера не выходить, никого не впускать, кроме меня, на телефонные звонки не отвечать.

– Если ты не застрянешь там, куда идешь, надолго, буду соблюдать правила. Иначе ничего не могу гарантировать.

3

Такое Марк видел впервые. Внутри модернового высотного здания из стекла и бетона грандиозное сооружение, напоминающее нечто среднее между христианской церковью и буддийским храмом. Все было аляповато, пестро, роскошно, но безвкусно и, как показалось Марку, лишено величественности. Последнее впечатление усугублялось тем, что люди, находящиеся здесь, представители как белой, так и желтой рас, вели себя нервозно и суетливо.

После нескольких минут наблюдения Марк понял, что помещение, в котором он находится, вовсе не молельня, а, скорее, предваряющий ее холл.

К нему подошел коренастый японец, что-то резко спросил по-японски. Марк ответил по-немецки:

– Нихт ферштеен. – Не понимаю.

Тогда японец одной рукой схватил его за плечо и второй показал на дверь: иди, мол, подобру-поздорову.

Марк прижал его кулак, зажимающий ткань его куртки на плече, правой ладонью, сделал оборот влево так, что рука японца оказалась захваченной и вывернутой в кистевом и локтевом суставах. Небольшое движение корпусом – и нервный слуга великого Като пошел юзом, пока не затормозил головой в каких-то ящиках и коробках.

– Низенько пошел, знать, к дождю, – пробормотал Марк и побежал легкой рысцой к одной из дверей, вернее будет сказать, к единственной. Люди исчезали и с другой стороны холла, раздвигая полупрозрачные стены. Марк знал, что в традиционных японских домах нет дверей как таковых, их заменяют раздвижные перегородки. Но он не знал, как их открывать, и поэтому предпочел то, что было ему знакомо.

Дверь оказалась незаперта. За ней – обычная комната офисного типа в европейском стиле. Да и трое сидящие в креслах, хоть и носили монашеские рясы – бурнусы, были бледнолицые, а по тому, как они взгромоздили ноги на низенький журнальный столик, Марк определил – перед ним американцы.

Они дружно уставились на Марка, потом один из них призывно махнул рукой.

Марк подошел, поздоровался по-немецки:

– Гутен таг!

– Желаете говорить по-немецки?

– Хотелось бы.

– Тогда с вами буду разговаривать я. Меня зовут Джон.

– Меня – Гена, – буркнул Марк грубовато, вспомнив, что ему положено быть не имеющим понятия об этикете бандитом, по некоему провидению прилично знающим немецкий.

– Это не немецкое имя, – заметил Джон.

– Почему вы решили, что я немец?

– Потому что вы приехали из Германии.

– Все-то вы знаете!

– Многое, но не все.

В этот момент, прервав начавшийся разговор, в комнату заглянул давешний негостеприимный японец.

Один из американцев что-то резко и гортанно сказал ему по-японски, и монах послушно закрыл двери с той стороны.

– От меня хотите что-то узнать? – спросил Марк.

– Мне кажется, от вас мы многого не узнаем, господин Бобров.

– Уже неплохо, что меня знаете, – признал Марк.

– Гораздо больше вашего знает Лазкин.

Марк кивнул:

– Полностью согласен. Кроме тех, кого вы убрали, все знает только он.

– А вы? Неужели Колбин ничего вам не рассказывал?

– Не все рассказал. Например, не сказал того, что вы его зарежете, как свинью.

– Мы не отдавали такого приказа, – быстро сказал Джон.

– А что вы делаете с теми, кто нарушает ваши приказы?

– Мы их наказываем.

– Отлично! Каким образом?

– Они остались в России. В данный момент находятся в розыске, поэтому не рискуют пересечь границу.

– Хорошо, когда вернусь, я накажу их от вашего имени.

– Если вернетесь.

– Почему? Вы меня не выпустите?

– Вы нас не сильно интересуете, Бобров.

– Тогда, может быть, я могу уйти?

– А зачем же вы приходили?

– К вам пошел Лазкин.

– Он и пришел.

– Зачем вы самолет взорвали?

– Мы? Его взорвал господин Лисовский.

– Так дайте мне хотя бы в лицо ему плюнуть!

– Мы бы с удовольствием…

Джон не успел договорить фразу.

Громкий визг-вой заставил всех сидящих в комнате мужчин невольно вздрогнуть. Кто-то из них негромко выругался по-английски.

– Что это?

– Не что, а кто, – поправил Джон, криво усмехнувшись. – Это учитель Като знакомится с Лазкиным.

– Где это?! – резко спросил Марк.

– Не торопитесь к подвигам! Если Като на вас рассердится, умрете трудно, некрасиво и бесславно. А называться это будет «изгнание бесов». Не передумали?

– Нет.

– Это делает честь вашему мужеству, но заставляет усомниться в вашем разуме.

– Вот как? Почему же вы тогда ему прислуживаете?

– Наивный вопрос! Мы работаем, Бобров. Так же, как ты работал на гангстера Колбина.

– Хорошо, не будем. Где он?

– Недалеко. Пойдем.

4

Вслед за Джоном Марк вышел из комнаты, провожаемый взглядами оставшихся белых монахов. Путь был недалек, но запутан: коридоры, коридорчики, ниши. И вот они в полутемном помещении, в котором густой мрак скрывал его истинные размеры. Посередине помещения, весело потрескивая, пылала большая жаровня.

Кто-то резко спросил о чем-то Джона. Джон ответил. Тот же голос выдал более длинную, но такую же непонятную тираду.

Джон коротко сказал:

– Хай.

Потом прошептал Марку.

– Везет вам. Бедный Лазкин со страху забыл все языки, кроме русского, а поговорить хочет. Вот вы и будете переводить мне, а я учителю. Только не вздумайте лукавить. Все будет записано на пленку, и наши специалисты по русскому языку проверят.

– Где же они теперь?

– Там, где и должны находиться специалисты такого рода. Садитесь.

– Куда? – оглядев устланный циновками пол, спросил Марк.

Он не собирался до поры до времени признаваться, что в свое время насиделся по-японски, на коленях, опираясь на пятки, правда, под ногами были не циновки, а борцовские ковры. Поэтому опустился на жестковатые татами так, как сел бы на пол.

И вот когда наступила тишина, Марк услышал доносящиеся откуда-то сверху приглушенные стоны и всхлипы. Марк поднял голову. Высоко над очагом, в слабых красноватых отблесках пламени жаровни, удерживаемая четырьмя тонкими цепями за конечности, висела округлая человеческая фигура. Это мог быть только Лазкин. Теперь Марк понял, почему слышал крик: видно, Бориса достаточно низко опустили над жаровней.

Мягко заскрипело подъемное устройство. Бориса чуть-чуть опустили.

Включили прожектор. В его лучах белое жирное тело Бориса Лазкина было похоже на приготовленную для гриля сырую курицу. Всхлипы стали громче, потом вдруг из Бориса полилась вниз, прямо в очаг, прозрачная струйка. В очаге зашипело.

Несколько находившихся в комнате мужчин грубо и зло засмеялись.

Затем начался допрос. Процесс был нудный. С непривычки Марк даже упарился, несмотря на то что в отдалении от очага было достаточно прохладно. Сначала Като задавал вопрос, затем Джон переводил его на немецкий Марку. Марк задавал вопрос по-русски, а получив ответ, переводил его на немецкий для Джона. Минут через пятнадцать после начала допроса молчаливый монах принес Марку чашку ароматного чая, что слегка облегчило его работу.

– Кто вы? – первым делом спросил Като.

– Борис Лазкин, немецкий предприниматель.

– Зачем ты приехал сюда?

– Искать Лисовского.

– Кто такой Лисовский?

– Как кто? Он же вам груз привез и документы!.. Бобров! Бобров! – лихорадочно забормотал Борис. – Спаси меня! Все отдам! Всю свою долю!..

– Что он говорит? – спросил Джон.

– Просит, чтобы я спас его.

– Скажи ему, что спасется, если расскажет всю правду. Он такой же предприниматель, как я балерина.

– Слышишь, Борис, они говорят, что ты не совсем предприниматель…

Тут же подала звук лебедка, и тело стало быстро опускаться вниз, к огню. Борис закричал, подтягиваясь на цепях, он пытался поднять повыше свисающие ягодицы. Продержав его над огнем с полминуты, мучители дали команду поднять Лазкина выше.

Гортанно заговорил Като. За ним Джон, потом Марк:

– Борис, он говорит, что ты не должен молчать, иначе он поджарит тебя.

И Борис затараторил, как мог быстро, как только мог:

– Признаюсь во всем! Меня завербовал работник Федеральной разведывательной службы Германии Хельмут Шиллер. Я должен был работать среди русских, приезжающих и поселившихся в Германии. Мне поручалось выявлять представителей криминальных структур и, возможно, шпионов. Шпионов практически не было, но я познакомился с женой крупного российского гангстера Ларисой Колбиной. Она призналась мне, что ищет покупателей для партии плутония, которую достал ее муж на военном заводе. По заданию Шиллера я, выступая посредником, представил его как одного из вероятных покупателей. Всю шайку воров, которой удалось вывезти плутоний из России, должны были арестовать в Мюнхене, но самолет с членами банды взорвался в воздухе, а член банды Лисовский скрылся вместе с грузом. Потом Шиллер по своим каналам установил, что Лисовский вылетел в Японию!..

Марк не верил своим ушам и не мог отделаться от ощущения, что Борис Лазкин сознается не учителю Като, а ему, капитану Майеру.

– Я не знаю никакого Лисовского, – сказал Като.

Джон продолжал переводить – для Марка.

– Я не заказывал никаким бандам ядерные компоненты. Значит, ты лжешь! В таком случае ступай в очистительный огонь, который ты, правда, уже осквернил своими выделениями!..

5

– Он сумасшедший! – воскликнул Марк.

– Несомненно, – ответил Джон.

Тем временем Лазкин начал медленно опускаться на цепях к очагу. Он визжал и дергался – то ли обезумел от страха, то ли пламя уже начало жечь ему спину.

Марк не мог этого вынести. Он вскочил, подбежал к низкой металлической ограде очага и, когда тело Бориса поравнялось с его головой, ударом ребра ладони по шее лишил Лазкина сознания…

Наступила тишина.

Марк повернулся. В пылу атаки он и не заметил, что в комнате зажегся верхний свет.

Като Тацуо, длинноволосый, круглолицый, в темном простом одеянии, сидел скрестив ноги на небольшом возвышении в окружении не то старших монахов, не то телохранителей. Он смотрел на прервавшего казнь чужеземца строго, не мигая, рассчитывая, возможно, напугать его.

– Это вы называете себя Христом?! – спросил Марк.

Като не понял. Спросил у Джона. Тот перевел.

Като заговорил.

Джон стал переводить:

– Христос сказал: не мир принес я на землю, но меч.

– Даже если и так, то для меча надо искать достойную жертву. То, что вы делаете с этим беднягой, даже не жестоко, а подло. Он трус, он сказал все, что знал, показал, что умирать не хочет и не умеет, так удавите его по-тихому. Иначе вы не Христос, а, скорее, Гитлер.

Пока Джон переводил Като сказанное Марком, тот медленно кивал, будто соглашался. Затем ответил, и оказалось, он действительно согласен:

– Да, юноша, ты прав, но доверчив. Я и не собирался жечь здесь эту свинью. А что Христос, что Гитлер – они оба пророки. Ну все, мне пора беседовать с Богом-отцом. Ты можешь познакомиться с нашей верой в обществе белых братьев. Им же я отдаю и эту свинью.

Като встал. Оказалось, он сидел не на циновке, а на небольшой плоской подушечке.

Присутствующие, их было около тридцати человек, поклонились учителю, и тот в сопровождении двоих монахов удалился в боковую дверь.

Бориса Лазкин а тем временем сняли с цепей и куда-то унесли.

Джон, широко и без чувства улыбаясь, сказал Марку:

– Пойдемте обратно, есть разговор.

Они вернулись в комнату. Теперь здесь не было никого.

– Присаживайтесь, – любезно предложил Джон. – Хотите чего-нибудь выпить?

– Разве монахам позволено пить?

Может быть, не очень удачно сыронизировал Марк, но ему не хотелось, чтобы Джон заметил, как подействовала на него сцена с жаровней.

– Разве вы монах? – парировал Джон. – Так что?

– Налейте немножко чего-нибудь покрепче. И если это будет виски, не разбавляйте его водой.

Он протянул Марку стакан, наполненный на четверть янтарной, маслянистой на вид жидкостью, в свой стакан добавил воды из сифона.

Они уселись за столик, словно два приятеля или компаньона, сделали по глотку, и Джон не торопясь начал разговор:

– Вы удивлены тем, что сказал этот сын Божий? Вы запутались? Ничего, сейчас я все поясню. Церковь «Путь истины» сегодня – большое и многопрофильное предприятие. Только за распространение проповедей и лекций учителя мы получаем 18 миллионов долларов прибыли ежегодно. Естественно, на этом предприятии работает масса народу, а учитель, который живет между небом и землей, обо всем и не догадывается. Его дело радоваться, что растет число верующих и доходы церкви. Да, это мы нуждаемся в бомбе, и не ваше дело, зачем она нам. По своим каналам мы узнали про затею господина Шиллера и решили его опередить. Но ваш патрон, господин Колбин, заупрямился, поэтому комбинация, которую мы разыгрываем, окрасилась кровью…

Марк хотел было перебить разглагольствования американца резкостью, но промолчал.

– …Вашего друга господина Лисовского наши люди уломали только в Германии. Но здесь он что-то заподозрил или просто испугался, усыпил нашего человека и скрылся вместе с документами.

– Я его прекрасно понимаю! – не удержался-таки Марк от сарказма.

– Мы даем вам шанс сказать этот комплимент ему лично.

– То есть?

– Вам надо найти его, господин Бобров. Найти и привезти сюда. Ведь вы сюда приехали из-за него, не так ли?

– Так. Но у меня совершенно нет желания искать его для кого-то.

– Ищите его для себя! – воскликнул Джон. – Нам нужны документы и груз. Если верить господину Лазкину, а над костром трудно врать, в Германии вас ждал арест, а не крупный куш. То есть получается, что богатство Лисовского для вас никакой ценности не представляет.

– Так зачем он мне тогда? Вам нужен, вы и разыскивайте.

– Мы ищем, а вы нам поможете.

– Вы так говорите, как будто вам есть чем меня прижать.

– Так и есть! – весело и на этот раз искренне рассмеялся Джон. – Нам показалось, что юная госпожа Шиллер прибыла с вами не по просьбе своего отца, а чтобы развлечься с вами…

Марк вспыхнул:

– Вы не монахи! Вы мерзавцы!..

– Это эмоции, господин Бобров. Наверное, любовь творит чудеса, да? Вы потеряли всякую осторожность, господин Бобров. Нам удалось проследить за вами от аэропорта до гостиницы. Теперь Кристина Шиллер гостит у нас. До тех пор, пока вы не приведете ко мне вашего Лисовского. Вам понятно? Впрочем, вы можете выехать из страны, если хотите.

– Не хочу, – хмуро покачал головой Марк.

– Я так и думал, – удовлетворенно кивнул Джон. – А чтобы вы не думали, что я бесчеловечная скотина, я дам вам помощника, который когда-то жил в советской России.

Джон нажал кнопку внутренней связи и отрывисто приказал:

– Назаряна ко мне!..