Текст книги "Меморандум киллеров"

Автор книги: Фридрих Незнанский

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 25 страниц)

Фридрих НЕЗНАНСКИЙ
МЕМОРАНДУМ КИЛЛЕРОВ

Сущность садизма – жажда власти, абсолютной и неограниченной власти над живым существом… Все живое должно быть под контролем… превращаться в дрожащие, пульсирующие объекты обладания…

Алчущий, у которого нет достаточных средств для удовлетворения своих желаний, становится нападающим… Человек же становится садистом оттого, что чувствует себя импотентом, неспособным к жизни…

Эрих Фромм, американский философ

Первый вопрос, который задают знакомому, когда видят на его лице следы побоев: «Кто это тебя так, менты?» Можно подумать, что иной причины уже просто не существует… Один из независимых опросов показал, что ментов у нас сегодня боятся больше, чем бандитов.

Из газет

Глава первая
СЛАВНЫЕ ПАРНИ

1

Подполковник милиции Александр Савостин неторопливо ехал в сторону Южного порта. Там, в отделе внутренних дел муниципального района «Кожухово», его ожидали трое старых приятелей, с которыми когда-то, можно теперь сказать – еще в прошлом веке, протекала его трудовая деятельность.

Смешно получается – век туда, век сюда, а было-то на самом деле всего каких-то пять – семь лет назад, когда капитана Савостина, начальника районного отдела уголовного розыска, пригласили на работу в МУР, в то его подразделение, которое занималось розыском угнанных автомобилей. Вот и получилось как бы по принадлежности. И у себя в районе он тоже занимался по большей части автомобилями: Южный порт рядом – этим все сказано.

Но сейчас он ехал не затем, чтобы навестить бывших сослуживцев. Подполковник, можно сказать, контролировал Юго-Восточный административный округ столицы. Ну есть же, к примеру, у братвы своя система контроля над территорией, с которой они собирают дань, так отчего же не иметь нечто подобное и той же милиции? В том смысле, что «крыша» сегодня стоит очень дорого. Но если рассматривать вопрос в государственном аспекте, она и стоит того.

Там у ребят возник конфликт, для решения которого и позвали подполковника. Александр Александрович в принципе знал, о чем речь, и, вообще-то говоря, не очень стремился афишировать собственное участие в этом деле, ребята из ОВД вполне могли справиться и сами. Но… уговорили поучаствовать. Видимо, заместитель начальника «автоугонного», как его еще называли, отдела МУРа для того облапошенного грузина действительно выглядел фигурой значительной и единственно способной решить его тяжелый «вопрос».

А суть проблемы заключалась в том, что в гостях у Георгия Шванидзе, держащего в Москве сеть небольших ресторанчиков кавказской кухни, однажды появился старый приятель, Сурен Товмазян. Они были знакомы еще с Ахалкалаки, где протекала бурная юность Гиви – до того неприятного в его биографии момента, когда ему пришлось переместиться почти на восемь лет в колонию общего режима по уголовной статье за контрабанду.

И вот Сурик появился в Москве, навестил старого товарища, не преминув похвастаться, что занимается автомобильным бизнесом, а в приятелях у него крупный таможенный чин, который и помогает этот бизнес защищать от наездов всякой шпаны, которой нынче развелось как блох у шелудивой собаки. Гиви тогда показалось, что Сурика ему сам Бог послал.

Именно о крутом автомобиле все чаще подумывал в последнее время благополучный хозяин-ресторатор. Хорошую квартиру здесь же, в Кожухове, уже имел. Красивый коттедж по Каширскому шоссе, в элитном поселке, практически достраивал. Нет, машины тоже были, но хотелось… Ну как объяснить свое желание? Хотелось иметь очень дорогую машину, но чтоб заплатить за нее по-божески. Ведь как-то же делают другие! И вот если бы иметь хорошего человека на таможне…

Сурик все понял без дополнительных объяснений. Как честный человек и тем более старый товарищ, он обещал, не откладывая, подумать. И скоро сказал, что имеет, кажется, подходящий вариант для друга юности. Можно по особой договоренности с известным Сурену таможенником, который занимается реализацией конфискованного товара, и в частности иномарок, приобрести за полцены, а если подумать получше, то и за треть совершенно новый джип фирмы «Мерседес-Бенц». К примеру, тот же джип, который на рынке стоит до восьмидесяти кусков «зелени», обойдется тебе, скажем, в сорок, но половину этой суммы, то есть двадцать тысяч долларов, надо передать таможне. Устраивает? Тогда будем договариваться. Если есть сомнения, можно съездить и посмотреть машинку конкретно.

Они, конечно, и съездили, и посмотрели, и даже встретились со знакомым таможенником Сурена, которого Сурик пригласил провести вечерок в ресторане Гиви Шванидзе. Посидели, поговорили, дел вежливо не касались, таможенник показался Гиви, который все-таки считал себя понимающим толк в людях, серьезным человеком. Прощаясь, этот Виктор Тимофеевич обмолвился, что Сурен уже говорил ему о нужде своего друга, и обещал помочь. Он улыбался. Действительно, кому ж и помогать, как не старым друзьям!

При следующей встрече Шванидзе передал Товмазяну сорок тысяч долларов, все-таки меньше не получилось – у «таможни» тоже есть свое начальство. Сурен оставил другу номер мобильного телефона – для экстренной связи – и уехал «оформлять» сделку.

Позже, когда этот грузин-недотепа вышел на Володьку Маслова, начальника угрозыска в Кожухове, свой идиотизм он объяснял так. Мобильник не отвечал. Потом оказался вообще заблокированным. Шванидзе послал своих охранников по тому адресу, что оставил ему Сурен, но и он оказался липовым. Короче, друг юности канул словно в воду. Долго еще ждал Гиви, не хотел верить в обман, друг ведь! Не дождался и в полном уже отчаянии отправился в уголовный розыск, обещая хорошо вознаградить за поимку наглого вора. А Маслов-то понимал, что никакой таможней по-настоящему в этом деле и не пахло, просто кинули ресторатора бывшие дружки-приятели, вот и вся песня. Но поскольку гонорар при удаче обещал быть серьезным, значит, стоило и потрудиться.

И еще одно важное обстоятельство имел в виду начальник уголовного розыска. Надо было поглядеть по сводкам аналогичные преступления, совершенные в последнее время и связанные с таможенными операциями. А кто ж мог дать подсказку лучше Сашки Савостина из МУРа?

Они провели определенную работу, и, надо отдать должное Маслову, кидалу он со своими парнями сумел вычислить довольно скоро. И даже взять. Умеют же работать, когда есть в том личная заинтересованность! Но дальше началась чистая комедия. Сурен клялся памятью своей покойной матери, что и сам стал жертвой обмана, а прятался от друга юности по той простой причине, что лихорадочно собирал по всем близким и дальним знакомым те сорок тысяч баксов, которые должен был вернуть невольно обманутому им Гиви Шванидзе, гнева которого очень боялся. И ни на какой таможне, оказывается, Виктор Тимофеевич не трудился, это случайные знакомые Сурена таким вот мерзким образом подставили своего земляка. Сурен с искренним негодованием и отчаянием недавно сам догадался, что произошло. Ну да, так ему все тут и поверили!

Словом, что там было, комедия или цирк, подполковника не волновало, его интересовал только конечный результат. А выглядел он, по его представлению, следующим образом. С помощью Сурена выйти на того «таможенника» и, крепко наказав обоих, или сколько их там в наличии, заставить пахать на себя. А как же еще? Только все делать надо грамотно, а не так, по-любительски. Ну и с гонорарами разобраться…

С приездом подполковника события стали разворачиваться стремительно. До сих пор, как договорились, с Товмазяном беседовали спокойно, как бы пытаясь наставить Заблудшую душу на путь истинный. «Душа» Сурена мягкого обхождения не понимала. Или не захотела оценить. Тем проще действовать в дальнейшем.

И вот четверо офицеров милиции, заручившись предварительно согласием пострадавшего Шванидзе, отвезли его «друга юности» в недостроенный дом в поселке на Каширском шоссе, где поместили в глубоком подвале. И приступили к допросу с пристрастием. Гиви постарался сделать так, чтобы сотрудники уголовного розыска во время работы не испытывали, например, чувства голода или жажды. Сам он при допросе не присутствовал – нервы, знаете ли, опять же и давление скачет… Но на вещи он тем не менее смотрел трезво, гарантируя при возврате долга честно «отстегнуть» сыщикам пять тысяч. Подполковник Савостин тоном, не терпящим возражения, поправил его – «десять». Гиви немного подумал и молча согласился.

После этого они и взялись за Сурена, предоставив право «первой руки» оперуполномоченным из отдела Маслова.

В бетонном подвале было довольно холодно. Но упрямого армянина раздели догола, не боясь, что он простудится, напротив, сейчас ему будет даже чересчур жарко. И спецсредств тоже не применяли – зачем? Тут валялось множество пустых пластиковых бутылок, их наполнили водой, завинтили, и никакая тебе теперь милицейская дубинка не нужна. Такое безобидное вроде бы орудие общения следов на теле испытуемого не оставляет, зато без колебаний указывает путь его мыслям в нужном тебе направлении.

И уже через час сосредоточенного дознания Са-востин с одним из оперов выехал по адресу, указанному наконец потерявшим ощущение реальности.

Товмазяном. И еще до конца дня вернулся на Кашир-ку со спеленатым по рукам и ногам Виктором Тимофеевичем, доставленным в багажнике милицейской «Лады-десятки». «Серьезный человек», которого сразу узнал Гиви, оказался давно известным в МУРе кидалой, трижды судимым Васькой Голавлевым. С ним тоже пришлось поработать, но более сообразительный, чем его подельник, Васька скоро раскололся, заручившись предварительно обещанием подполковника после окончательного расчета спустить это дело на тормозах. Савостин усмехался – этот козел еще условия выдвигает? Ну-ну! Однако, так и быть, пообещал – он-то ничем не рисковал.

Хорошо еще, что подвал был выстроен с умом, а то местное население наверняка решило бы, что по ночам на стройках у этих новых русских истинно резвятся черти, будь они все прокляты…

Уехал Александр Александрович ближе к рассвету. Гонорар за его участие в операции должен был подвезти позже, на Садовую-Самотечную, в отдел, один из оперативников Володи Маслова, как и договорились. А они еще оставались ненадолго, чтобы завершить работу «с кадрами»…

Ну что ж, можно сказать, что время потрачено не зря, и гонорар, составляющий пять тысяч долларов – за личный вклад в расследование преступления, налоговому обложению не подлежит. Так с юмором констатировали уже усталые Володькины оперы, верно представлявшие себе вполне конкретные перспективы дальнейшей совместной работы со своим бывшим сослуживцем, подполковником Савостиным. Не требовалось ни с кем делиться, отчислять процент с этой суммы в общую кассу, там, на службе, поскольку личная инициатива – она и есть в конечном счете сугубо личная. И значит, ты сам заработал себе денежки на карманные расходы…

2

Капитан милиции Борис Петрович Ряхин чувствовал себя в высшей степени подавленно. Давно в его служебной деятельности не случался такой скверный, слишком уж ощутимый, громкий, можно сказать, провал. Особенно после того, как начальство представило его, в числе других сотрудников Московского уголовного розыска, принимавших активное участие в раскрытии тяжкого преступления, по сути настоящего теракта, совершенного недавно в самом центре столицы, к правительственным наградам. И надо ж, чтоб с одной стороны, как говорится, эскимо в шоколаде, и тут же нате вам дерьма на палочке – с другой!

Очень плохо, конечно, хотя, если рассуждать по уму, иными словами, исходить из железной логики событий, то особой вины за собой капитан все же не чувствовал. В принципе, пожалуй, да, можно было бы и предусмотреть, и попытаться сработать почище. Но ведь и на каждый чих не наздравствуешься…

А нравоучительную беседу с ним в настоящий момент проводил не сам начальник МУРа, а его заместитель. Не хватало еще, чтоб генерал принимал участие в разгоне! А с Лыковым, с ним все же проще. В принципе он и сам прекрасно понимал сложившуюся вовсе не по вине того же Бориса Ряхина ситуацию, а что рычал разъяренным зверем, так и его понять можно. Дом-то обычно строишь, не считаясь со временем, а вот сгореть он может из-за допущенной кем-то небрежности в одночасье. Что, собственно, и произошло буквально накануне в Балашихе.

Жорка Круглое, то есть Круглый – без особых фантазий выбирает себе кликаны все это «бычьё» уголовное, – лидер балашихинских, сообщил Ряхину, что на его территории появился хмырь с Кавказских Минеральных Вод, ну, говорит, что из Пятигорска, а там хрен его знает… Короче, предложил одному пацану на рынке – видно, совсем без связей прибыл – товар на выбор. Пацан поинтересовался: а что, мол, есть? А тот в ответ: а чего вам нужно? И стал перечислять, так, ежели верить, можно батальон вооружить.

Работая в отделе, занимающемся изъятием оружия, Борис Петрович старался держать под контролем таких вот «ходоков» из мест, приближенных к районам боевых действий. Бывало, что и сам он снабжал Жоркиных пацанов необходимыми им для проведения той или иной операции незамазанными стволами, чаще это были переделанные под стрельбу боевыми патронами газовые пистолеты. Естественно, со спиленными номерами. Ну для одноразовых действий. А когда вдруг появлялся в обозримом пространстве целый арсенал, тут необходимо было сразу предпринимать решительные меры. Это кто у нас тут такой борзой?! В этом, понимаешь, смысле.

Ну и предложил показать ему того хмыря. Ненавязчиво, пока издалека, а там видно будет. Сфотографировали, действительно, неприметная личность. А оказалось, что и в особой проверке этот тип не нуждался. Первый же коллега из угрозыска, встретивший прилетевшего Ряхина в аэропорту Минвод, только взглянул на фотографию, как без всяких сомнений признал в этом человеке помощника окружного прокурора. И вот теперь уже можно было поговорить с мужичком начистоту.

Откуда оружие? С армейских складов, находившихся в непосредственной близости от мест дислокации боевых частей. Да они и сейчас там, никто расформировывать их, эти хранилища, похоже, и не собирается. Богатый арсенал привез мужик, прикрывая свой транспорт с якобы секретными материалами, представляющими особую государственную важность, официально оформленными документами, подписанными руководством Ставропольской прокуратуры – кто ж будет останавливать да проверять? На самом же деле в опечатанных ящиках лежали приготовленные для продажи и находящиеся в идеальном состоянии пять гранатометов «муха», три ручных огнемета «шмель», полтора десятка автоматов Калашникова, двадцать пистолетов Макарова с глушителями и без оных, два десятка гранат Ф-1 и, что весьма характерно для нашего времени, около десятка самодельных взрывных устройств, из тех, что пользуются постоянным спросом у исполнителей «заказных» убийств бизнесменов. А главное ведь, вез и ни черта не боялся. И покупателя нашел без больших усилий. Ну просто не поймешь, что в стране делается!

Борис Петрович даже растерялся, когда осознал, чем богат этот предприниматель из Минеральных Вод. Не раскрывая перед ним своего истинного лица, он взял короткий «тайм-аут», чтобы доложить о таком воистину чрезвычайном происшествии начальству. То есть опять же Вадиму Михайловичу Лыкову. Вот тут-то и произошла накладка. Даже и не досадная, поскольку этот термин подходил бы меньше всего к тому элементарному провалу, из которого просто чудом, сам не понимая, каким образом, случайно, можно сказать, выскользнул Борис Петрович.

Оказывается, этого Тамерлана Шергеева, действительно помощника окружного прокурора, фээсбэшники «вели» от самых Минвод, в надежде выйти через него на оптовых покупателей в Москве или Подмосковье. Воистину только чудо и спасло капитана Ряхи-на! И еще то, что мгновенно сориентировавшийся в критической ситуации Вадим Михайлович Лыков опередил оперативников из ФСБ, первым отыскал того «быка» с рынка и заставил в присутствии Жорки Круглова дать подписку о сотрудничестве с органами внутренних дел, а конкретно – лично с ним, с подполковником тогда еще Лыковым. Чем спас от очень серьезных неприятностей и его, и конечно же бала-шихинского лидера. А дату на той подписке «бык» поставил чуть ли не годичной давности. Давно, мол, в стукачах бегает, падла этакая. И теперь получалось, что это именно он, как тайный агент, и вывел уголовный розыск на залетного с Кавказа продавца оружия. Да вот только пока нерасторопные муровцы вели разработку, пока то да се, шустрая Лубянка, как всегда, их опередила и уже взяла продавца со всем его товаром. Что ж, честь ей и хвала! Одно ведь, в конце-то концов, дело делаем. А появится возможность, глядишь, и нам повезет, тоже какой-нибудь тайный арсенал накроем, в первый раз, что ли?..

Зато дань, которую платил за право контролировать свою же территорию Круглый, теперь тоже существенно возрастет, и правильно, не будь в следующий раз козлом!.. Хотя будет ли он у Жорки, этот следующий раз, никто заранее предугадать не может. Слишком упертые и шибко самостоятельные нынче никому не нужны, от них за версту беспределом несет. А с беспределыциком базара быть не может…

Ну а теперь вот Вадим Михайлович, надо понимать, отрывался, спускал пар. И главное – прав же, никуда не денешься…

Борис Петрович и в дурном сне не мог себе представить, чем пришлось бы ему оправдывать свои действия, окажись тот «бык» на Лубянке раньше, чем у Лыкова, и развяжи он там свой язык.

– Ты все понял? – устав уже, не спросил даже, а как бы констатировал Лыков, не глядя на Бориса.

– Так точно… – привычно отозвался Ряхин, но Лыков поморщился и сердито отмахнулся:

– Да ладно тебе… Иди на хрен с глаз… И крепко обдумай! Ты ж – оперативник! – снова как бы стал заводиться он. – Неужели до того оборзел, что перестал замечать, когда тебя ведут?! На хрен мне такие опера нужны?.. Все, свободен! – И когда Ряхин, четко повернувшись, пошел к двери, остановил его: – И не забудь, завтра вот тут, – он шлепнул ладонью по блестящей столешнице, – должен лежать твой полный отчет с разработкой этого… ну, как его? Шергеева, вот! Там же, на Лубянке, не идиоты сидят, возьмут да поинтересуются, чем ты на самом деле в Балашихе занимался… твою мать… Все, иди!

Пронесло, подумал Ряхин, выходя в коридор и вытирая носовым платком со лба и шеи обильный пот. Впрочем, пронесло – не то слово. Надо же, черт возьми, как не вовремя! Но Круглому все равно придется хорошего фитиля вставить! Это Борис подумал, чувствуя подступающий теперь уже и к нему приступ праведного гнева. Получалось ведь так, что Жорка-мерзавец как бы и его, своего куратора, подставил? Нет, брат, шалишь, тебе это задешево не обойдется!..

3

Майор милиции Тимофей Иванович Слонов поздно вечером возвращался домой с Преображенского рынка. Сегодня ему пришлось заниматься делами не совсем, мягко говоря, привычными для себя – являть противоборствующим сторонам свои дипломатические способности. Да было б еще перед кем!

Трое крутых ребятишек из Люберец решили между делом поживиться маленько – не столько, видать, и по нужде, сколько для форсу, – у «азиков», торгующих фруктами, привезенными из дальнего зарубежья, все больше из Марокко. А заодно, возможно, и проверить, насколько крепка тут «крыша». И с ходу нарвались на жесткий отпор. Ну, что называется, слово за слово и так далее, короче, дошло до потасовки. Тоже, впрочем, не очень серьезной – просто люберецким не хотелось уходить ни с чем, да еще и подгоняемыми угрозами вдогонку. Не привыкли они, вишь ты, покидать поле битвы несолоно хлебавши.

Одним словом, продолжая со всех точек зрения несправедливый базар с местными пацанами, они кликнули для поддержки своих. И те примчались на двух «БМВ», явно перевесив силы в свою пользу. Местные, так называемые благушинские, тоже не остались в долгу, доведя противостояние до критической температуры. Того и гляди, могла вспыхнуть перестрелка. Вот тут и пришлось срочно вмешаться Слонову, которому позвонили оперативники, работающие на «земле» с этим вечно непредсказуемым контингентом.

Тимофей Иванович, лицо Здесь, в округе, достаточно известное, вызвал бригадиров с обеих сторон, а остальным велел разойтись – до его окончательного решения. А с бригадирами майор отправился в ближайший молдавский ресторан, где провел с ними жесткую и нелицеприятную беседу, напомнив, кто здесь они и кто, в данном случае, он. Благушинский бригадир, в общем, и не спорил, он был отчасти потерпевшей стороной. А вот люберецкий полез было в бутылку, но Слонов пригрозил устроить разборку с его лидером, причем по большому счету, поскольку уже имелись некоторые к тому основания, и нахрапистый «любер» стих. А после, уже, как говорится, «под стаканчик красненького», «дипломатические стороны» снова расставили нужные акценты и очертили границы влияния. Слов было произнесено немало, времени тоже ушло достаточно, и, когда майор отправился домой с сознанием честно выполненного долга, на дворе совсем стемнело – поздняя осень, ничего не скажешь…

Он выскочил на своих милицейских «Жигулях» по Русаковской улице к Рижской эстакаде, чтобы добраться до Савеловского вокзала, ну а там направо и по Дмитровскому шоссе к Большой Академической. Ехал себе и ехал, ни о чем не думая. Или, вернее, размышляя о чем угодно, но только не о служебных делах.

За Дмитровским проездом, еще только подъезжая, увидел стоящую на обочине женщину. Она лениво или, возможно, не очень как-то настойчиво голосовала проезжавшим здесь на большой скорости автомобилям. Слонов чисто машинально обратил внимание на нее именно по этой причине – ну какой же дурак станет ловить машину в таком неудобном месте? И проехал уже. Но вдруг сообразил: а телка-то, между прочим, очень даже ничего! Высокая, стройная, распахнутое длиннополое пальто и платьице в обтяжку демонстрировали просто отменные ноги в коротких сапожках… И сама под кайфом, похоже. Отчего ж не помочь такому человеку? Он остановился и начал сдавать машину назад, пока не поравнялся с женщиной. Распахнул правую дверцу и, перегнувшись, высунул голову, чтоб рассмотреть поближе. Нет, в большом порядке дамочка!

– Далеко собрались? – поинтересовался он с легким смешком, чтобы не пугать отпрянувшую было женщину. – Поздно ведь!

– Да… А что поделаешь? Ох, и никто не останавливается, – протянула она с сожалением.

– А я? – вовсю уже улыбался Слонов.

– Ну вы… – Она словно развела руками. – Вы – милиция. У вас наверняка свой интерес.

– Во как! – радостно воскликнул он и сделал приглашающий жест. – Ну садитесь, давайте обсудим. Вам куда надо-то?

– Мне? В Бескудниково.

– Видите, как хорошо получается? Можно сказать, по дороге. Садитесь. Мне как раз мимо ехать, – с готовностью соврал он.

– А сколько возьмете? – насторожилась женщина.

– Господи, да ничего я с вас не возьму. Говорю же – по дороге. Считайте, довезу по-соседски. Залезайте, не стесняйтесь.

Она подумала и отворила заднюю дверцу.

– Если позволите, я лучше сюда, – пробормотала она, заметно уже теряя осторожность.

– Валяйте, где вам нравится! – Слонов захлопнул свою дверцу и тронул машину. И зеркальце поправил так, чтобы видеть пассажирку.

Действительно, симпатичная баба. И определенно поддатая. Когда дверь за собой захлопнула, на майора так и пыхнуло алкогольными парами. Она, видно было, как уселась, так сразу и успокоилась. И даже через короткое время стала клевать носом. Развезло в машине, это бывает.

Остановившись на очередном светофоре, Слонов обернулся к ней и увидел оголившуюся круглую коленку. Очень такую сочную, аппетитную – возбуждающее зрелище. И еще одну важную деталь отметил – дамочка-то спала себе, так и не назвав своего точного адреса. И что ж мы теперь станем с ней делать? Вот вопрос.

А почему, собственно, вопрос? День был нелегкий, хлопотный. Самое время поправить себе настроение. Поднять жизненный тонус, так сказать. А где это сделать – такой вопрос в принципе не стоял. В Лихоборах, на большой гаражной стоянке, у него имелся собственный бокс. Правда, личная машина там теперь отсутствовала, старую продал, а новую обещал помочь достать коллега и сослуживец Сашка, который всякими такими машинами как раз и занимается. Но пока бегает эта, служебная, вроде и нужды особой в персональном транспорте не наблюдается. Так что вполне можно использовать пустое помещение, ну а потом высадить дамочку где-нибудь в переулке потемней, пусть ищет сама свой дом, не заблудится.

Так он и сделал. Свернул прямо к гаражам, опасливо поглядывая в зеркальце, не проснулась ли «клиентка». Нет, дрыхла как убитая. Вот небось накушалась где-то! А пьяная баба, известно, себе не хозяйка. Ну что ж, сама, получается, и виновата, никто ж тебя силком не затягивал, сама напросилась, все сама…

Он передумал загонять машину в гаражный бокс – там было слишком светло, и ходили люди, а зачем в таком интимном деле свидетели? Зато неподалеку, возле Окружной железной дороги, было и темно, и безлюдно, – что вполне устраивало.

Майор свернул с дороги и, проехав метров пятьдесят в темноту кустарников, остановил машину. Вышел, огляделся – никого, только проносящиеся автомобили рычали моторами на трассе. Открыл заднюю дверцу, посмотрел – женщина продолжала посапывать как ни в чем не бывало. И где ж это ты так нынче утомилась-то? Ах ты бедненькая! И майор, распахнув полы ее пальто, подхватил тугие и неожиданно тяжелые ноги пассажирки и потянул их на себя. Избегая пока резких движений, он стаскивал ее по сиденью, а пальто вместе с платьем, естественно, задрались, обнажив широкие бедра почти до пояса. Ну а больше нам с тобой, девочка, и не понадобится, самодовольно подумал Слонов…

Не церемонясь дальше, он рывком сдернул все ее трусики-колготки до самых щиколоток и, закинув такие приятные на ощупь, словно бархатные, ноги себе на плечи, торопливо принялся расстегивать брюки.

И тут она вдруг проснулась. И заорала благим матом, будто ее режут. И напрягшимися ногами, стянутыми, – как путами, спущенным нижним бельем, сдавила его шею с такой силой, что он едва не задохнулся. Не, ну надо же какая! Но Слонов-то знал, что делать в подобных случаях. Он рывком навалился на нее и согнул ее тело дугой. Подбородок ее уперся в собственные же колени, и она будто захлебнулась криком. Куда уж тут орать-то! И на всякий случай, хотя нужды в том наверняка уже не было, запечатал ей рот жесткой ладонью.

Она безуспешно дергалась под ним, скрученная и зажатая в тесном салоне. Но, отчаянно сопротивляясь насилию, только сильнее распаляла в нем безудержную похоть.

«А ведь хотел же как помягче», – с укором подумал он и, полностью отключаясь от посторонних мыслей, вцепился в бока ее и ворвался внутрь с такой звериной жадностью, что женщина забилась от жуткой боли… А он лишь надрывно всхрапывал, получая дикое свое наслаждение и совершенно не слыша ни воплей, ни стонов, сдавленных его грубыми пальцами.

Потом она как-то сразу обмякла, скорее всего, вырубилась. Тяжко дыша, отвалился наконец и он. Сел, скинул с плеч ставшие уже ненужными ее ноги. Сдернул запутавшиеся на сапожке светлые трусики и обтерся. Удивился, увидев, что они потемнели. Мать честная, этого еще не хватало! И отшвырнул их в сторону.

Выбравшись из машины и застегнувшись, он достал из бардачка фонарик и посветил. Е-мое! Все заднее сиденье было уделано темными пятнами. Да что он, невинности, что ли, бабу лишил? Так нет же! Откуда там?.. И что делать? Везти ее в Бескудниково, до которого отсюда пешком – полчаса, было не просто неразумно, но теперь даже и опасно. Значит, что? А это означало, что «клиентка» останется здесь, пока она ни хрена, видать, не соображает. А как очухается, сама найдет дорогу домой. Или кто-нибудь сердобольный покажет. Не зима – не замерзнет…

Слонов выволок бесчувственную женщину из машины, усадил ее на бугорок, поправив на ней пальто и оперев спиной на плотную стену кустарника, и прислушался. Нет, вроде дышит нормально. Ну больно, конечно, а что делать? Тимофею многие бабы говорили, что его здоровущий орган не всякая способна выдержать. И что теперь? Другого-то у него все равно нет!..

Затем он посмотрел, чтобы в машине никаких следов, кроме этих проклятых бурых пятен на чехле сиденья, не осталось, прыгнул за руль и, не включая габаритных огней, быстро выкатил в сторону трассы. А потом он полночи, проклиная себя за неосторожность, застирывал в ванной автомобильный чехол и гладил его раскаленным утюгом. Хорошо, что хоть дома сегодня никого не оказалось: на даче еще отдыхает дружная семейка…

Утром, на службе, он первым делом заглянул в сводку ночных происшествий по Москве, но никакой информации о гражданках, жестоко изнасилованных неизвестными бандитами, не обнаружил. Может, и обошлось, кто знает…

Да и не в том она была, пожалуй, состоянии, чтобы запомнить случайного мента, который и был-то не в форме, зато безо всякого сопротивления с ее стороны завез в какие-то кусты и отодрал, как последнюю шлюху. Единичный случай, что ли? А вы вот газеты почитайте, телевизор посмотрите – каждый день что-нибудь подобное происходит. И ничему ведь вас, девки, не учит печальный опыт. Но об этом Тимофей Иванович подумал уже с легким юмором, вины-то за собой он все равно не чувствовал…