Текст книги "Меморандум киллеров"

Автор книги: Фридрих Незнанский

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 25 страниц)

4

Анна вдруг взбрыкнула. С чего это, с каких таких сладких коврижек она должна что-то просто так отдавать! Еще и дарить?! А разве об этом когда-нибудь заходил разговор? Нет! Продать – куда ни шло. Пожалуйста, валяйте, покупайте себе многомиллионное дело! Хотите – целиком, желаете – по частям, она готова сделать скидки, как говорится, по знакомству и из естественного чувства благодарности за оказанную помощь. Здесь она не возражает…

Да вот, кстати, и с мужем до сих пор полная неясность. Ха, сидит! Мало ли что сидит? А ну как выйдет? Вдруг адвокат окажется способным и вытащит его, тогда что? А ей после этого куда, на панель? Он же теперь не только дома, он и квартиры ей не оставит, просто вышвырнет, как последнюю…

В общем, видно было, что Анюта хорошо знала, о чем говорила. Но это, увы, не упрощало ситуации. Скорее, даже осложняло. А очень не хотелось бы…

Но реального выхода все равно не было, вон как повернула, стерва!. И нормальные аргументы тоже почему-то перестали на нее действовать, надо же такое! Что ж, придется учить… Думал отнести науку на будущее, но оказалось, что самое время пришло, иначе совсем спятит от жадности, хабалка хохлацкая…

После двух-трех совершенно необузданных и яростных истерик, от которых было впору оглохнуть либо самому сорваться и с размаху врезать в эту отвратительную, скандальную рожу, чтоб она тут же захлебнулась, сука, собственной кровью и рухнула к его ногам, уже не испытывал Вадим Михайлович прежних теплых чувств к Анне. Вообще ничего светлого к ней в его душе не осталось. Может, оттого, что хорошо обдуманные и красиво выстроенные его планы вдруг рассыпались, подобно Иерихонским стенам? Там ведь, кажется, тоже такой хай подняли, такой «базар» затеяли, что все кругом развалилось… Нет, не хотелось бы проводить аналогий и уж тем более винить в чем-то себя. Поэтому Вадим терпеливо сдерживался, не давая воли эмоциям и, соответственно, кулакам.

И еще он мысленно похвалил себя за осторожность. Как ни порывался поставить точку на бабьей истерике, заявив, к примеру, что с этой минуты она, Анька, вообще никто, поскольку все учредительные документы находятся уже у него, а что с ними делать дальше, он решит теперь и без ее участия. Но – удержался и сейчас был уверен, что поступил правильно.

Свои карты до поры до времени раскрывать нельзя. Это только кажется, что она – дура, а ну как за ней кто-то уже стоит? Известно ведь, что только полный дебил в наше время складывает все яйца в одну корзину, а мадам, как говорится, достаточно наелась в своей жизни дерьма, чтобы научиться хотя бы элементарной осторожности. И ведь прав оказался!

Решив, видно, что она взяла верх над ним, Анька распалилась вдруг до полной невозможности, а когда ее понесло, вот тут она совсем через край переступила. Заявила, что, оказывается, это он ей должен быть благодарен по фоб жизни! Пусть спасибо скажет, что она молчит про то, как он у нее деньги выманил, чтоб мужа ее убрать. Ей-то что за это будет? Да ничего! Она вообще, может, просто со зла сказала. А он кто после этого? Мент, а сам людей «заказывает»? Или скажет, что не было этого? Так Стае Чураев, который из «Венеры», запросто подтвердит, если его крепко за жопу возьмут, от кого и за какие заслуги он двадцать пять тысяч баксов получил – до копеечки! Или все это вранье и ничего он не получал? Тогда куда же подевались «зелененькие»? В чьем кармане осели, а?! Поэтому чья бы корова мычала…

Ох, не стоило ей так с ним разговаривать!.. Многое бы, наверное, спустил полковник разгневанной дуре, у которой от приступа жлобства все в башке перемешалось, и она просто потеряла чувство реальности. Но обвинять его, Вадима Лыкова, в банальном воровстве?! А так ведь и получается! Нет, это ее непростительная ошибка. Но раз слово уже сказано, она не успокоится и станет теперь постоянно возвращаться к идиотской мысли, будто кто-то на самом деле был готов ради нее совершить убийство ее супруга. Все гораздо сложнее, но ей же этого не объяснишь. Да и нужды в этом больше нет. Сама виновата.

И с категорическим отказом в дарственной она поторопилась. Ну что ж, пусть тогда мудрый, собаку съевший в подобных вопросах юрисконсульт Арон Захарович Швидко ей все изложит про ее ошибки. Очень популярно. И не сейчас, а потом. Важно, чтоб только она не утеряла к тому времени способности принять единственно правильное для себя решение.

Но почему она сослалась на Стаса Чураева? Что, разве у них был повод пересечься, о чем Лыков не знал? Нет, такие номера у них не пройдут! А может, они уже спелись и рискнули его кинуть? Но Стасу такбй расклад может дорого обойтись. И базар с ним будет конкретный и принципиальный.

«– А скажи-ка мне, голубь ризокрылый, неужто позабыть успел, как твою братву на кичу кинули, а тебя самого сперва в свидетели перевели, а затем и вообще на потерпевшего переквалифицировали? И крепким денежным делом обеспечили, чтоб ты козлом вонючим в глазах своих же «качков» потом не выглядел? А то можно и напомнить, если твоя память короткой стала!»

Ну, с ним-то ясно. А о ней теперь вообще речи нет. Но перед тем как расстаться, надо ей праздник устроить. Души и тела. И всего остального, что у нее пока еще имеется в большом достатке… Ах, как она его рассердила!..

Соратники собирались снова отужинать вместе. Не все. Лыков пригласил четверых «ближних» своих помощников, включая Сашу Савостина. Видно ж было, какими жадными глазами впивался в Анькины наглые ляжки там, в доме, во время обыска, подполковник. Это когда она у всех мешалась под ногами. Ну раз понравилась, будет тебе приятный сюрприз. Вот ты и Качнешь с ней. А друзья тебя поддержат, причем с большой охотой…

– Сейчас Анька сюда подгребет, ребята, – сказал Вадим, поднимая свою рюмку. – Я выйду, ее встречу. Если не возражаете, пусть она сегодня разбавит нашу мужскую компанию. Но прежде чем приступить к приятным процедурам, давайте сперва покончим с нашими главными делами, а потом я вам сделаю краткое и, надеюсь, очень приятное сообщение. Оно касается всех. В том смысле, что я, братцы, не хочу, чтобы кто-нибудь по какой-то причине оставался обиженным. Ни фига, мы все равны, вместе делаем одно важное дело, вместе отвечаем и несем общую ответственность. Я правильно понимаю?

– Без проблем!

– Все так, Вадим, давай дальше.

– Узок круг революционеров!

– Вот именно! – засмеялся Вадим. – И слава богу, что страшно далеки они от народа. Хотя, с другой стороны, для кого мы стараемся? И разве мы сами не являемся означенным народом?

– Что-то тебя нынче явно поперло в странную философию, Вадим. – Савостин с иронией покачал головой. – У меня такое ощущение, парни, что наш атаман как Стенька Разин. Только разбойник провожжался с бабой только одну ночь, а наш полковник, считай, целый месяц уже со своей княжны не слезает! Вот и притомился казак. И мысли у него потяжелели. И глаза печальные…

Народ развеселился, посыпались реплики:

– Помощь коллектива не нужна, шеф?

– Ребята, надо выручать человека, глядите, у него даже язык заплетается!

– Так, хлопцы, эта Анюта, с ее сумасшедшим темпераментом, любого за Можай загонит!..

– Не знаю, вы как хотите, а я согласен подставить раненому командиру свое плечо!

– Ага, и все остальное!

– Ты смотри, Вадик, – подвел итоги Саша Савостин, – мы все до одного готовы прийти тебе на выручку! Так коллектив решил!

– Тихо, тихо! – тоже смеясь, попытался успокоить свой «дружный коллектив» полковник. – Я запомню эти слова и тем более ваши предложения о помощи. А пока перейдем к делу. Кто первый, прошу ко мне в кабинет? Ты, Саша? Заходи…

Лыков достал из сейфа папку с документами, больше похожими на платежные ведомости, раскрыл, полистал и спросил:

– У тебя Юго-Восточный административный?

– Так точно, – улыбнулся Савостин.

– С кем успел?

– Я взял на этот раз дальние отделы, по Рязанскому проспекту – Карачарово, Выхино, Жулебино. Должен сказать, что там ребята поработали неплохо. На круг, только по этим трем точкам мы получили… Минутку, Вадим… – Саша достал записную книжку, полистал и сказал: – Вот, восемьдесят с мелочью. Двадцатник, как мы договаривались, я оставил им, – он усмехнулся, – на собственное развитие. За это они «зуб положили», что к следующей выплате организуют новый универсам в Люблине, там пока сложный вопрос с «крышей», и то же самое – в Марьине. Значит, я сдаю пока шестьдесят с мелочью.

– Хорошо, только проследи за новичками. Если возникнут какие-либо сомнения или сложности, сразу сообщай, мы подъедем и подтолкнем.

Лыков принял от Савостина конверт, раскрыл, увидел там пачку стодолларовых купюр и, не пересчитывая их, сунул в сейф. Нашел в ведомости названные организации и сделал соответствующие отметки. Ох, везде нужна бухгалтерия! Так ведь нечаянно забудешь «галочкой» отметить, а потом станешь грешить – почему, мол, не расплатились? Легко и обидеть ни за что. А это – лишнее.

– Ладно, Сашок, – подвел итог Лыков и, сунув руку в карман своего пиджака, висевшего сзади, на спинке кресла, вытащил оттуда такой же незапечатанный конверт. Протянул Савостину, улыбнулся: – Это не зарплата, старик, это премия. Давай следующего…

Начальник отделения майор Слонов отвечал за Восточный административный округ. Под его «крылом» находились Преображенский и Перовский, а также «дикие» Черкизовские рынки. Измайлово он не трогал, там работал другой сотрудник МУРа, из отдела, занимающегося антиквариатом и розыском похищенных художественных ценностей. Но и эти рынки «кормили» неплохо. Тимофей выложил не без гордости месячную дань в размере почти семидесяти тысяч баксов – с учетом того, что порядка тридцати тысяч осталась в округе – «на развитие». Нельзя обижать свои кадры, то есть тех людей, что работают на «земле» и собирают «налоги» с местных «крышевателей» этих рынков взамен на предоставление им права свободно дышать воздухом на подведомственной территории.

Тут, вообще говоря, сложная система сборов. И в ее детали старались особо-то не вдаваться. Знали, кто отвечает за район, за денежные поступления. Договоры были четкие – с тебя положено столько-то. Не нравится? Значит, рэкетом, как это деяние определяется статьей УК, займётся другой человек. И все проблемы. Поначалу кто-то попробовал воспротивиться. Мол, не для того обкладываем данью торговцев, чтоб ментуру подкармливать. Было такое. И что? Где голубчики? А там, где им и надо быть, – припухают на киче. Потому и нет пока разногласий.

Лыков вручил конверт и Тимофею. Тот заглядывать внутрь не стал, просто спросил:

– Могу узнать сколько?

Лыков оценил тактичность своего сотрудника.

– Пять штук, как всем, Тима, это премиальные.

Слонов жестом изобразил свое полное удовлетворение.

– Проблемы есть?

– Да как сказать?.. Тут такое дело. Еще зимой было принято решение прикрыть один из вещевых рынков, это который на территории физкультурной академии. Срок аренды истекает днями, и продлевать его «физкультурники», как мне доложили мои хлопцы, не собираются. Значит, я подумал вот чего. Если вопрос в принципе уже решен, то владелец рынка – он гражданин Иордании, его там все Мустафой зовут, потому что правильно никто выговорить не может, – так вот, он не станет ждать, когда придет ОМОН и возьмет его за жопу. Он смоется раньше. Со всеми чемоданами.

– Если уже не смылся! – хмыкнул Лыков.

– То-то и оно, что пока еще здесь, хотя надежды договориться у него уже нет, – возразил Слонов. – В принципе он не мой кадр, но если бы ты не возражал… а почему его, собственно, не обуть, если подсуетиться именно сейчас, понимаешь? Я считаю, вопрос можно поставить конкретно: хочешь без потерь выйти из игры? Плати. А почему нет? Имеешь возражения – отдашь все, но уже не нам, а тем, кто станет подбивать бабки, насколько ты сам обул налоговые органы. А пока покантуешься на нарах.

– Хороший ход, Тима, – похвалил Лыков. – А не опоздаем?.

– Я велел на всякий случай глаз с него не спускать. А то Игорек, который там все с художниками кантуется, не поспевает за всем уследить. Но он, надеюсь, не будет в обиде. Если ты ему скажешь. Ну как?

– Скажу – действуй. Помощь нужна?

– Пяток бы бойцов, когда брать буду. Только не наших, чтоб не светились.

– А если мы иначе сделаем? – Лыков на минуту задумался. – Если я задействую пацанов Лени Благуши? У него братва крутая. Ну отстегнем им десяток тонн, зато и у тебя потом никаких забот не будет со свидетелями, как?.. Давай, я не тороплю, подумай. А как решишь, только чтоб уже без проколов, я тут же достану Леню. До завтра времени хватит?

– Вполне. Но у Мустафы охрана, как бы не пришлось…

– Дашь браткам незамазанные стволы, из этих, из новых. А Мустафу предупреди сразу, что базар будет жесткий. Не в его интересах выставлять контраргументы, нам ведь сажать его ни к чему – просто «замочим» и закопаем.

– Тогда я прямо с утра… ага?

– Договорились, приглашай следующего…

За Слоновым кабинет посетили двое оставшихся оперативников. За каждым числился его административный округ, работа была непыльная, но требующая определенной скрупулезности – никого не забыть, ни к кому не явиться по ошибке дважды, соблюдать предельную вежливость, чтобы не возникло вдруг сомнения: а правильно ли мы делаем, что отстегиваем ментам? Правильно, правильно… Да потом, и собственные служебные обязанности никто же не снимал с каждого из сотрудников уголовного розыска. Одно другому не должно было мешать. Старайся! И народ, надо признаться честно, видел Лыков, старался. Может, еще и по той причине, что деньги-то получали, что там ни говори, с уголовного элемента. Нет, были и другие собственные источники, но это – совсем другая тема, не к данному случаю и не к конкретному застолью…

Итак, одни конверты были сложены в сейфе, это, выражаясь языком тех же клиентов, общак, средства из которого идут на общественные нужды. Отпускные сотрудников, дополнительные деньги к командировочным и так далее, включая отдельные вливания при проведении некоторых операций. Иной раз ведь легче приплатить, чтобы взять потом вдесятеро больше, чем жадничать и обходиться в результате жалкими крохами. Тут тоже своя политика…

Розданы премии, порадовавшие ребят. И теперь можно было переходить к водным, в смысле, винноводочным процедурам, ну и плюс к тому, чем собирался сегодня поощрить коллег Вадим Михайлович сверх премии.

– Мы закончили с вами, – сказал Лыков, поднимая рюмку коньяка – каждый за столом пил исключительно то, что хотел, а выбор был достаточно широким, – на том, что коллектив готов подставить плечо своему командиру. Я вас правильно понял?

В ответ посыпались веселые реплики, подтверждающие сказанное.

– Тогда я вам отвечу, друзья мои… Вы все абсолютно правы, а против правды, как известно, не попрешь. Как сказано, тут, среди нас, чужих нет. И все мы, по большому счету, равны друг перед другом. На том и держимся, к слову говоря. А вот я, каюсь, ребята, перед вами, со всеми этими передрягами в последнее время как-то оторвался от родного коллектива. И готов, то есть прямо немедленно, исправить это нелепое положение. А первым моим взносом в наше товарищество будет… Вот я сейчас спущусь к подъезду, приведу одну дамочку, при виде которой у вас, знаю, уже давно слюнки текут. И скажу, как Стенька Разин, о котором сами упомянули: чтобы не было раздора между вольными людьми, забирай ее, ребята, а за любые последствия понесу ответственность только я один. И больше никто. О чем заявляю официально.

Есть вопросы? – и, не дав еще никому сообразить, продолжил: – Знаю, есть. Отвечаю. Я хочу соединить приятное с полезным. Наказания тоже ведь бывают разные, верно? Ну вот, кто-то обожает шоколад, а если его брюхо до упора набить одним шоколадом, что получится? Или, скажем, любит баба трахаться. Ну так любит, что спасу нет! И прямо-таки страдает, пока в нее… Ага, Боря, – ухмыльнулся он на однозначную реплику Ряхина, – пока, понимаешь, не спикирует такой могучий орел, как ты. Вот я и спрашиваю вас, други мои: почему ж не облегчить красивой женщине одним разом все ее страдания? Причем если уж облегчать, так облегчать, и чтоб на всю катушку! Не халтурить, не манкировать и не линять, братцы.

– Нуты, конечно, великий шеф… повар! – как-то сладострастно хмыкнул Ряхин. – Это ж надо, такое угощение сообразить!

– Парни, я никого не заставляю, каждый волен отказаться. А добавлю только одно. Это вам не старенький, традиционный «субботничек», в которых все мы помаленьку участвовали в свое время. Здесь, как ты правильно заметил, Боря, блюдо высшего класса приготовления. И на любой вкус. В общем, есть блестящий повод оторваться. И всем вместе, и порознь, как кто пожелает. И – кто как пожелает!

– Шеф, извини, – спросил задумчивым голосом Толя Волошин, – а ты твердо уверен, что после такой пищи ни у кого из нас потом несварения желудка не будет? Что без вони обойдется?

И все сразу притихли.

– Ну, во-первых, я вам уже дал стопроцентную гарантию. А во-вторых, я уверен, что ваше удовольствие будет зависеть исключительно от ваших собственных фантазий. И желания. Вам-то что? Развлечение. А что будет потом с объектом вашей радости – это уж предоставьте думать мне. Уверяю вас, что ее безвременная кончина от переизбытка счастья мне тоже, как и вам, не нужна. Впрочем, о чем мы говорим? Да и что такое для бабы всего-то каких-то четыре мужика?

– Здрасте! А сам чего же? – ухмыльнулся Тимка.

Слонов, напомнив тут же старый анекдот. – Помните, мужики, как двое базлают? Ты меня уважаешь? – А то! – А бабу мою будешь? – Да ты, Вась, чего? – А-а, брезгаешь, падла?.. Вот и я говорю, себя-то, шеф, почему не посчитал? Брезгаешь?!

– Да вы чего?! – сделал вид будто испугался Лыков. – Она мне уже давно вот где, ребята! – Он пятерней рубанул себя по горлу. – Только увижу и – фюить! – на полшестого! А между прочим, ты, Тима, кликан-то свой – Слоник – получил еще в училище. И не по фамилии, мне ж хорошо известно, а за свой уникальный прибор. Особой одаренности, как, совсем не в укор тебе, однажды созналась хорошо известная всем Риту ля…

– Буфетчица, что ль, бывшая? – слегка напрягся и даже чуть нахмурился майор Слонов, мужик хоть и неяркой внешности, но жилистый, поджарый ^,сильный и, по признанию некоторых женщин, служивших в МУРе, непревзойденный в койке. – И ты, значит, тоже успел отметиться? Ну, блин! А меня уверяла… А как замуж-то просилась! – В густом, низком голосе Слонова послышались нотки сожаления. – Да ведь и я уж… чуть было… Скажи, а?

– Тима, Господь тебя вовремя отвел. Эффектная девка, ничего не скажешь. Но на ней один мой знакомый опер таких «неуловимых мстителей» подхватил! Тима, ты не поверишь, – тигры лютые! Бедняга месяц домой ходить боялся! Врал про какие-то командировки. Мало того что побриться пришлось, как этому… Аполлону, так потом рядом с ним из-за этих мазей его вонючих стоять нельзя было! А ему ж с населением работать! – под общий хохот закончил Боря Ряхин.

– Не бери в голову, Слоник! – вытирая слезы от смеха, махнул рукой Волошин. – Мы все тут, если по правде, давно уже молочные братья. Хотя до тебя нам, конечно, далеко. И это не я придумал, а сама Ритка говорила. «Хитрые вы, мальчики, прибежали, стряхнули и убежали, а мне что за радость? А вот зато Слоник ваш как вдует, аж дух захватывает! Ходишь, говорит, потом по три дня сама не своя, и только, как в сказке, под подол заглядываешь…»

– Да ладно вам, мужики, – пробасил польщенный все-таки Слонов. – Не слушай их, шеф! И не отвлекайся. от серьезного дела! Где твое обещанное блюдо? А то водка стынет!

– Я просто хотел сперва услышать ваше мнение…

– Услышал – положительное!

– В смысле, все готовы положить жизнь за любимого начальника!

– Твои гости, шеф! Угощай!

– Смотри не пожалей потом, а то ведь самому ничего так и не достанется… – подкузьмил и Савостин.

– Нормально, Сашок, я надеюсь на вас. Постарайтесь, чтоб она стала к концу вашей вечеринки совсем тихой и сговорчивой. Мне с ней потом еще немного поработать придется..: Ох, ну, Тима, ну, насмешил, старик!.. Так, ладно, с этим, можно считать, покончили. Премии я вам вручил, зарплата, как положено, через два-три дня. Если у кого-то трудности в личном плане, валяйте, свободные средства у нас сейчас есть, но – немного. Впереди – отпуска, имейте в виду, а у нас, я знаю, кое-кто уже намылился в Италию, в Лондон… Возражений нет, ради бога, ребята, но мне бы и вас не хотелось ставить перед фактом: все, мол, хорошо, но денег нет. А премия ваша – это… в общем, провел я тут одну маленькую операцию. Можно считать, проехали!

«Знала*б ты, сучка, – злорадно подумал Лыков, – куда пошли твои гребаные баксы, на которые ты своего мужа «заказала», по-другому бы заговорила!..» Он-то представлял, как здорово поднимают настроение, и вообще тонус, подброшенные в нужный момент неожиданные премии – по пять тысяч долларов на нос, совсем нехило. И теперь уже, уверен был Лыков, мужики не просто с охотой, но с очень большим удовольствием разделают упрямую бабу во всех смыслах. И если, к примеру, кто-то из них, просто из естественного чувства человеческого сострадания, захочет ее пожалеть, то другие его не поймут. Тут уж кураж свою роль сыграет. Эффект толпы, так сказать…

– Ну все, ребята, – Лыков надел пиджак, – с формальностями покончили. Дальше – так. Я привожу ее сюда. Мы принимаем на грудь, чуток расслабляемся, потом меня вызывают по мобильному, и я спешно, без объяснений, убываю. Для отмазки – очередное чепе. А уж вы дальше действуете по собственному усмотрению и применительно к обстоятельствам. Она – ваша. И все, что тут есть, тоже к вашим услугам. До утра. И последнее. Можете не стесняться, я, было дело, проверил, для нее давно уже ничего запретного нет. Заеду с утречка, чтоб завершить некоторые неоконченные дела. Юридического порядка. Вот теперь уже окончательно все.

Он был, в общем, доволен, что все сказанное им было воспринято спокойно и даже с юмором. Без ненужных эмоций. Мужики поняли главное: девку надо сделать, то есть сломать, а заодно и самим оторваться. В первый раз, что ли? В подобной компании, где все смотрят на вещи одинаково, границы между «теоретически возможным» и «категорически недозволенным», как известно, стираются. Что и должно стать весьма неожиданным и вряд ли очень уж приятным сюрпризом для Анны Николаевны.

Но был и еще один момент, о котором никому не сказал Лыков. В спальне, где он обычно проводил с Анькой обожаемые ею «вальпургиевы ночи», была установлена замечательная видеокамера израильского производства, с уникальным широкозахватным объективом. Евреи такие камеры и сами-то не везде у себя имеют, только в спецслужбах, где, собственно, и получил этот презент Вадим Михайлович, находясь в служебной командировке. И, вернувшись домой, с ходу нашел ей применение. И нередко наутро, проводив очередную клиентку, в беглом варианте просматривал запечатленные кадры, получая при этом иной раз просто неповторимое удовольствие. Это же прямо Спилберг какой-то, а не служебная видеосъемка! Так что и сегодняшнее зрелище обещает быть поистине захватывающим. Особенно массовые сцены…

Не сказал он об этой камере своим дружкам-со-ратникам по той простой причине, что они могли бы и взбунтоваться. Кто захочет светиться до такой степени? Они ж не дети, понимают, какие могут однажды возникнуть неприятные последствия! Недаром же осторожный Топя Волошин не преминул-таки поинтересоваться насчет «вони». Все ж понимают. А узнай они про задумку своего шефа, наверняка отказались бы наотрез. Но с другой стороны, на своих голых задницах офицеры милиции погон ведь не носят! Так чего им бояться? Кто их узнает и кому они, вообще, нужны? А все эти журналистские расследования по поводу человека, «похожего на…», они на кого рассчитаны? Да на дураков, на ту же толпу, и ни одно следствие таких «доказательств» всерьез не воспримет. Если это кому-то не будет позарез необходимо, но – на самом высшем уровне, разве что только тогда. А в принципе нечего и голову себе морочить. Но при этом пряное, возбуждающее «кино», сюжет которого тебе известен заранее, как и артисты-исполнители, помимо чистой зрелищности, способно сослужить и более важную службу. Оно может оказаться в нужный момент сильно действующим инструментом.

Это ж мы только говорим, что друг за друга – стеной, а, по правде-то, любой человек, как бы кто-то там ни старался затолкать его в стадо, все равно в конечном счете будет отвечать перед Богом только за себя. Вот и выходит, что каждый сам за себя, и в нашем сволочном мире лишь Всевышнему остается быть «одному за всех». Не позавидуешь…