Текст книги "Меморандум киллеров"

Автор книги: Фридрих Незнанский

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 25 страниц)

Исповедь как-то не очень растрогала Филю. А интонация, с которой Анна поминала неверного мужа, сама при этом страстно отдаваясь первому же встречному, хотя не хотелось бы о себе так думать, вовсе ему не понравилась. Слишком много мстительности при обещании простить, если муж… и все такое прочее. Искренности не было в словах и мыслях брошенной супруги, а вот расчет здесь явно присутствовал. Так чего же ей теперь не хватало? Вопрос, между прочим, не такой уж и праздный.

Квартиру муж оставил ей. Отличную машину – тоже. Деньги у нее были, и немалые, судя по тому, как легко она согласилась с той суммой, в которую вылилась оплата наблюдения за супругом. Может, Анечке всего этого было мало? Или она уже и на дом в Истре глаз положила? И на пакет акций торгового дома, которым владел супруг? Желание отомстить казалось у нее не результатом вспышки ярости, а хорошо продуманным решением. И это было плохо. Задумавший месть человек способен далеко пойти. И эти новые, возникшие у Фили соображения он просто обязан был высказать Денису Андреевичу. Чтобы в дальнейшем нечаянно самим не попасть впросак.

Оставалось выяснить последний важный вопрос: каким образом Анна Николаевна вышла на агентство «Глория»? Кто ей посоветовал? Вряд ли здесь имелась какая-то случайность.

Оказалось все проще простого. Анна достала толстый справочник, полистала, нашла детективные агентства и стала выбирать. Среди бесконечных «Аргусов» и «Легионов» название «Глория» привлекло ее внимание своей женственной мягкостью. Вот и все. И никто не советовал, своим умом дошла.

Филе ничего не оставалось, как похвалить ее за находчивость и, перед тем как покинуть гостеприимную спальню, еще раз основательно закрепить волнующую близость. Это чтобы у дамы не оставалось никаких сомнений в том, что ее исповедь могла хотя бы в малой степени пошатнуть его нежное отношение к ней.

Но уходил он на службу, провожаемый благодарными поцелуями, тем не менее в весьма противоречивых чувствах. Было над чем задуматься…

3

Мистер Юркин подождет, сказал себе Филипп Агеев, никуда он не денется. В данный момент его гораздо больше интересовала Маргарита Ионовна Кодряну, задушевная подруга Анны Николаевны. На глазах этой дамы, как он полагал, и развивалась подлинная история взаимоотношений Анатолия Юркина и Анны Колошенко, о чем, вполне вероятно, Аня умалчивала. Да и нельзя требовать от женщины, пребывающей в ярости, объективного изложения событий.

Рита оказалась крупной и по-своему яркой женщиной, которую в фольклоре принято называть бой-бабой. Ее броская, какая-то цыганская, что ли, привлекательность сразу обращала на себя внимание, однако вот размеры этой привлекательности настораживали. Но Филя руководствовался железной истиной убежденного советского человека, самую малость перефразируя ее, что нет таких крепостей, которых испугались бы большевики. И скоро понял, что и крепость – совсем не крепость, и упоминание имени Анны Юркиной открыло магическую дверцу доверия, вероятно, не менее щедрой, чем Аня, ее подруги. Одно было заметно – ее, кажется, смущало неброское телосложение Фили. Да он и не годился в Тарзаны, по которым сходят с ума вечно неудовлетворенные хохлушки средних лет. Но Филя вовсе не собирался демонстрировать этой «прекрасной кариатиде» другие свои достоинства, в полной мере оцененные накануне ее подругой, ему бы просто вызвать Маргариту на откровенность. Упустил Филя из виду, что большие женщины предпочитают некрупных любовников, и потому пробуждающийся к нему интерес принял за смущение.

Одним словом, она охотно разрешила взять у нее интервью – именно так и сказала, – соблюдая при этом главное условие: Анна ничего не должна об этом знать, иначе могут быть непредвиденные неприятности, а для этого Филе предлагалось заехать в конце рабочего дня и самому обозначить спокойное и удобное место для откровенного… гм, разговора на интересующую его тему. Давать же интервью у себя дома она не могла по ряду причин, о которых промолчала, а Филя и не решился настаивать – мало ли какие это причины! Да и женщина она была, по словам Ани, незамужняя, следовательно, нетрудно предположить, что соседи не прочь побеспокоить ее своим пристальным вниманием.

Вообще-то он не собирался совершать бесконечную череду подвигов, но карта, как говорят игроки, ложилась таким образом, что истина сейчас становилась дороже ряда обстоятельств, указующих дорогу к ней.

Верно заметил кто-то из классиков, что наихудшего предательства можно ожидать именно от самого близкого тебе человека. Надеясь на это, Филипп привез «кариатиду» домой к Николаю Щербаку. Тот в настоящее время вместе с женой резвился на сочинском пляже, бесплатно проживая почти в самом центре города, на конспиративной квартире Вячеслава Ивановича Грязнова, где не раз уже отсиживались некоторые клиенты и свидетели, с которыми работали сыщики агентства и за жизнь и безопасность которых приходилось отвечать в первую очередь самой же «Глории». Так отчего бы теперь и сыщику не отдохнуть? А московская квартира у Коли в Северном Бутове была самая обыкновенная, лишенная каких-либо запоминающихся ориентиров. И район отдаленный, и дом стандартный, и все остальное – при вечернем-то освещении – поразительно типичное. Иной человек, даже если и захочет запомнить, куда его, к примеру, привезли, обязательно потом заблудится – таковы удобные по-своему особенности новостроек.

Маргарита, видимо, решила, что, раз уж повезло, незачем упускать случай, и, оглядевшись в незнакомом помещении, быстро нашла место, наиболее удобное, по ее мнению, для продолжительного интервью. Этим местом оказался довольно большой по площади диван с множеством расшитых подушечек. Вовсе не робкого и чаще первым проявляющего в рискованных ситуациях инициативу Филю стремительно ввергло в крутой оборот. Попав в решительные объятия этой хохлушки-молдаванки, он поначалу подумал, что сдуру ввязался в схватку с явно превосходящим его по напору и ловкости тяжеловесом. И тут в полузадушен-ном организме Фили мелькнула единственно умная мысль, испокон века утверждаемая во всех боевых искусствах Востока: «Сделай силу противника его слабостью». И тогда он немедленно расслабился, не пытаясь больше противопоставлять ее силе собственную силу, он просто отдался той страсти, которая вулканом обрушилась на него. И… выиграл первую схватку. Когда вулкан, достигнув наконец пика извержения, исторгнул все свои лавины, камнепады и сели, Филя, оказывается, был готов уже к новому штурму кратера, в то время как сама гора, ну, разве что слабо курилась остаточным дымком великого катаклизма. М-да… Как там у альпинистов-то? «Но мы выбираем трудный путь, опасный, как военная тропа…» Все верно, и, значит, придется энергично постараться, чтобы окончательно и бесповоротно утвердить на самой высшей точке свой флаг.

И еще он подумал, что вполне мог бы стребовать с шефа и прибавки – за работу в экстремальных условиях, учитывая, как ни говори, высшую сложность избранного маршрута. Но, поразмыслив, решил, что, в конце концов, с его стороны такой демарш мог быть расценен дорогим начальством как безудержное хвастовство, и потому оставил все как есть.

А гора между тем уже не под натиском грубой силы, а благодаря подлинному мастерству скалолаза высшей квалификации безудержно открывала новые тайны, после чего безудержно таяла и распадалась. Невостребованные больше мрамор и лед покоренных вершин превращались в традиционный в Малороссии еще с гоголевских времен набор приданого для невесты, состоящего, как известно, из бесчисленных пуховых подушек и перин. И все они теперь обещали исключительно тихое умиротворение. И черт с ними, в конце концов, со всеми этими опасностями и с теми же Юркиными!..

Но жаркая и распаренная, словно из бани, Маргарита тем не менее не забыла главной темы дня. И, отдышавшись, не оставила камня на камне от возвышенного строения, коим мог бы именоваться брак Анатолия Юркина с Анной Юркиной, в девичестве – Колошенко. Кому же еще, как не единственной подруге, знать про Аньку решительно все?! И о прежних любовниках из общежития, и о мерзком характере, который в замужестве превратил просто жадину от рождения в монстра, не упускающего в буквальном смысле– ничего, плывущего мимо рук. А оттого, что все никак не насытится, даже детей не может завести, хотя Толя так ее об этом просил, сама же и рассказывала. И удивляется теперь, почему ушел. Так с ней же, кроме как, извини, вот этого самого, и разговаривать-то не о чем! Нет, все, кто с ней занимался любовью, отмечали, что это как раз она умеет представлять в лучшем виде. Но если потом с девкой даже и поговорить не о чем, какой же приличный любовник долго выдержит? А у Толи два высших образования, стажировка в Штатах, у него настоящий талант, который или уж есть, или – извините! Так конечно ж ему интереснее с новой своей пассией – Кристинкой из Экстра-банка. Там же ж и ум, и образование тебе, и сама выглядит – дай, Господи, каждой! И семья – можно обзавидоваться – та еще перспектива! А дома что у него? Деревня! Какой была, такой и осталась, хоть и поднатаскала ее та училка с гимназии. Нельзя же всю жизнь думать только про койку да про деньги, верно?

Вот такой выдала она монолог, что называется, на одном дыхании.

Ох, как верно, думал Филипп. И вспоминал фразу из давно читанного романа советского классика Леонида Соболева о том, что обед без вина – это как любовь деревенской бабы: сытно, полезно, но… не вкусно. Ну да, конечно, особенно если тебе эта самая баба уже хуже горькой редьки, то есть приелась по самое не могу. А с другой стороны, смотря на чей вкус. Филя ж вот не отказался – и не жалеет. Отчего ж, разок-другой можно вполне. Но речь-то у Маргариты шла не о временном состоянии, а постоянном. Да, тут бы и терпеливый Филипп, пожалуй, не выдержал…

Еще оказалось, что Анька – отвратительная дочь. Толя не раз предлагал забрать одинокую Варвару Тимофеевну в Москву, но это именно Анна была категорически против ее переезда. Знать, не любила свою родную мать.

Характер у молодой супруги, как было сказано, испортился вконец, и, когда в семье Юркиных возникали скандалы, можно было заранее быть уверенным, что инициатором их являлась она. Уже и соседям по дому было неловко слушать истошные крики разъяренной мадам Юркиной. И на работе все о том тоже знали и по-своему даже жалели Анатолия Сергеевича. Только что толку от этой жалости!.. А когда стало известно, что он ушел из дому, ликованию не было предела, однако все закончилось довольно быстро – свои же кумушки и донесли, к кому ушел. Тут и понурились головки подружек от разрушенной надежды на «а вдруг?».

Многое узнал в этот вечер, благополучно переходящий в ночь, Филипп Кузьмич о своей клиентке. В том числе и о размеренной, спокойной, подчиненной твердой внутренней дисциплине служебной деятельности Анатолия Сергеевича Юркина, который практически не менял своих привычек так же, как и рабочего расписания. Поэтому по нему, говорили в генеральной дирекции, запросто можно проверять время, чего не скажешь о других работниках.

А между прочим, зря Филя подумал о своей новой «осведомительнице» как о доверчивой простушке, клюнувшей на возможность со вкусом ублаготворить свою плоть, используя при этом некоторые неоспоримые, в чем она успела уже убедиться, достоинства нечаянного партнера. И он сам тоже обаять-то ее обаял, да вот мозги так и не запудрил. И в какой-то момент, когда он, усталый, несколько расслабился, Маргарита задала простенький такой вопрос: а зачем ему, собственно, все это необходимо знать? Или, может быть, Анька затеяла какую-нибудь очередную свою авантюру и объявила сезон охоты на сбежавшего супруга? Ах ты, умница!

С серьезным видом Филипп стал объяснять недоверчиво улыбавшейся подружке, что в данном конкретном случае он выступает в роли своеобразного психолога. Да, есть и такая должность в их агентстве. А суть дела в том, что Анна попросила специалистов разобраться в причинах охлаждения к ней супруга. Вероятно, для того, чтобы знать, как поступить в дальнейшем – давать ему развод или попытаться склеить семью?

– Ой, ой, да вы ж только побачьте! – Маргарита залилась смехом. – Шоб Анька – и чего-то клеить?! Да это ж против ее гадского характера! Вот убить его – это она способна! А вернуть? Да никогда! Не смешите ж меня!

– Ну зачем же так уж сразу и страшно? Убить!.. Человека, Ритулечка, дорогая моя, убить не так просто, поверь мне, я воевал, знаю…

Филя, конечно, не стал ей говорить правду о том, что он призван осуществить плотную слежку за Юркиным и удостовериться в том, в чем, получается, давно уже ни у кого сомнения не было. Разве что обличающих фотографий пока не имелось, ну так то – дело элементарной техники. Но высказанная Филиппом полуправда его самого вполне устраивала, поскольку не требовала встречных вопросов, а вместе с ними не создавала и ненужных проблем. Да только Маргариту обвести вокруг пальца оказалось совсем не просто.

– И это Анька-то не знает?! – воскликнула она насмешливо. – Ой, да не смешите меня! – И вдруг с подозрением взглянула на него, будто следователь на пойманного карманника. – Слушай, голубь мой, а вы там с ней… уж не того ли, а? Она ж девка скорая, все при ней наготове, а охмурить вашего брата – как те твои два пальца… Ну-ка ж, быстро в глаза мне гляди!

Хотя Филя и смутился, но взглядом – открытым и искренним – себя не выдал. Поглядела на него Маргарита с подозрением, а потом рывком притянула к своей груди и так глубоко утопила в тех самых жарких подушках и перинах, что только дружный стон вырывался из них обоих…

– Ох, ты ж мой сильный какой… ох, родненький!.. Да пусть бы и трахнул, – разрешила немного погодя. – Ну а шо такого? Вы ж все – кобели порядочные, мимо не проскочите, да и мы, бабы, тоже хороши. А у тебя ж еще и служба такая… Только не связывался бы ты с нею, с Анькой-то, ой, не доведет тебя до добра эта стерва… Я и сама ее иной раз побаиваюсь…

4

Честно исполняя задание, Филипп Кузьмич Агеев три дня вел неусыпное наблюдение за Анатолием Сергеевичем Юркиным. А вообще-то хватило бы и одного дня, поскольку служебная деятельность генерального директора была расписана с точностью до минуты. Филе же оставалось в этом только убедиться. Нет, он, разумеется, не лез в постель к любовникам, не беспокоил своим вниманием и Кристину Борисовну Ляхову, поскольку следить за ней, ее частной жизнью и прочими обстоятельствами, сопутствующими оной, ему не поручалось. Достаточно было пару раз убедиться, что Анатолий и Кристина вместе садятся в его автомобиль и отправляются к ней домой, на Пречистенку, и поэтапно зафиксировать все эти факты видеокамерой, чтобы затем со спокойной душой передать заказчице компрометирующий материал на ее законного супруга и получить остаток гонорара. Дело сделано, задание выполнено, факт адюльтера установлен. Ибо не для решения каких-то служебных проблем ездил к симпатичной молодой девице не менее симпатичный и молодой (правда, относительно все же) человек, у которой проводил всю ночь, а поутру они, опять же вместе, отправлялись на работу. Причем у Кристины имелась собственная машина – синий «ситроен», но предпочитала она ездить все-таки с Анатолием, в его черном пятисотом «мерседесе». И Юркин, как вежливый и любящий мужчина, сперва завозил подругу в ее банк, а затем отправлялся к себе в офис. Нужны ли иные свидетельства?

Денис лично просмотрел видеосъемку и согласился с тем, что наблюдение можно прекращать. Если, конечно, брошенной супруге не окажется этого мало. А вдруг ей взбредет в башку, что для вящей убедительности следует произвести еще и съемку этой сладкой парочки в постели? Тогда придется проникать сквозь все охранные сигнализации в квартиру Кристины, тайно устанавливать видеоаппаратуру, короче, сплошные нарушения закона. Да Анна потом и воспользоваться плодами наблюдения не сможет, кто ж рискнет ей отдать подобный компромат на самих себя? Ведь прикроют лавочку в одну минуту! И никакой генерал Грязнов не поможет…

Словом, на том и порешили. Денис Андреевич позвонил Юркиной и предложил ей подъехать в агентство ввиду того, что документальные подтверждения ее подозрений наконец получены, и она может с ними ознакомиться.

Ответ заказчицы восхитил Дениса. Озабоченно деловым тоном Анна Николаевна поинтересовалась лишь одним: какую сумму она должна еще заплатить агентству, с учетом уже выданного аванса? Причем сказала это так, что стало понятно – торговаться она не собирается, больше того, вполне возможно, что она имеет какие-то другие, новые виды на сотрудничество. У Фили неприятно засосало под ложечкой – неужели права лучшая подруга?.. Но Денису он о разговоре с Ритой ничего не сказал.

Анна примчалась в «Глорию» довольно быстро. Была она абсолютно трезва, собранна, деловита и… словно немного насторожена. Оно, собственно, и понятно – кого обрадует подтверждение того, что твой супруг открыто изменяет тебе с другой женщиной?

Филипп, чтобы не смущать женщину в не самый приятный для нее момент, вежливо удалился, предоставив Денису возможность, как лицу официальному в данном случае, закончить деловые отношения с клиенткой. И отправился к Максу – пить кофе и хрустеть вечными чипсами. А если быть при этом еще и абсолютно честным, то ему меньше всего хотелось теперь смотреть в глаза Анне. Не то чтоб совесть мучила, но что-то надломилось в нем – особенно после встречи с Маргаритой. Но «просквозить», как говорится, не получилось. Позвал Денис.

Филя вернулся в его кабинет и удивился реакции Анны. На все, что угодно, мог рассчитывать, включая дикий крик с битьем посуды, ну как это и положено у некоторых истеричек или у дам, желающих публично продемонстрировать свою оскорбленную невинность. Нет, мадам была поразительно спокойна, даже холодна, как незнакомая. Вот только цвет ее лица не румянился больше отменным здоровьем, а будто увял от поразившего ее «кино».

Денис осведомился, достаточно ли для нее указанных фактов. Она молча кивнула, укладывая переписанную для нее видеокассету в сумочку. Оттуда же достала пачку стодолларовых купюр и, когда Денис назвал сумму, механически отсчитала и положила на стол ровной стопкой. Остаток небрежно бросила обратно в сумочку.

– У меня последняя просьба, – сказала неприятно хриплым голосом, словно успела простудиться.

– К вашим услугам, Анна Николаевна. – Денис склонил голову.

– Не лично к вам, а… если позволите, к Филиппу Кузьмичу.

– Сделайте одолжение, – снова склонил голову Денис, при этом с хитринкой в глазах взглянув на Филю.

– Я хотела бы попросить его, – она упорно не смотрела на Филиппа, – помочь мне доехать домой. Просто проводить. Боюсь, шо после такого потрясения руль вряд ли будет слушаться меня. Но я ж могу рассчитывать?

Странное дело, обращалась вроде бы к Филе, а смотрела на Дениса.

– Я думаю, в этом деле он вам не откажет. Тем более что и время к вечеру… Ведь не откажете, Филипп Кузьмич? – Уже не ирония, а откровенный сарказм так и пер из Грязнова-младшего.

– Я вообще безотказная личность, – хмуро ответил Филипп, – потому именно меня все и используют… в хвост и гриву… – Последнее он произнес тише и как бы не для посторонних. – Разумеется, я готов довезти вас, Анна Николаевна, я хорошо понимаю ваше состояние, извините. К сожалению, это – наша работа, вы сами желали убедиться…

– Благодарю вас, – холодно заметила она, поднимаясь. – Не исключаю возможности новой встречи. До свиданья.

Сидя в машине справа от Филиппа, по-прежнему не глядя ему в глаза, Анна вдруг сказала, что раз уж выпала ей такая доля, так хоть голову себе не морочить…

Что она хотела сказать этим, он не понял. А она, помолчав, снова заговорила. Оказывается, «не морочить» означало действие простое и легко осуществимое. Для этого надо просто заехать в один клуб и хорошенько выпить. А клуб этот практически по пути к ее дому. Поэтому они вполне могли бы бросить сейчас машину и «отпраздновать горе» – такая постановка вопроса Филе еще не встречалась. Он подумал, что Анне в настоящий момент, если она только не притворяется, много не надо – выпьет и свалится. Можно и на руках донести. Но повторений уже однажды пройденного она не дождется. Да вряд ли до этого и дело дойдет.

Машина была оставлена на платной клубной стоянке, в районе Кудринской площади. Анна махнула рукой – до ее дома отсюда два шага, а джип она может забрать и завтра, ее тут уже знают.

Действительно, знали. И встретили, и проводили к тому столику, на который она указала, из чего Филя сделал естественный вывод, что Анна тут – свой человек. Сама она и сделала заказ. А пока Анна обсуждала с официантом, какая у них сегодня телятина, Филипп имел возможность оглядеться.

Ну, во-первых, само заведение было, конечно, не элитарным, скорее, для круга людей вполне определенного достатка – может быть, чуть выше среднего бизнеса. И посетители по большей части были между собой знакомы. И Анну тут знали, ибо ее появление с Филиппом не прошло незамеченным. Немногие пока присутствующие ей кивали, даже посылали воздушные поцелуи, с улыбками, но без особого пиетета, возможно по привычке. Вот и официант вел себя с нею, как со своей знакомой, а на Филиппа не обращал ни малейшего внимания: вещь – она и есть вещь. Ну пусть спутник на короткое время. То есть он быстро понял, что в данном обществе ему делать абсолютно нечего, он здесь чужой. Ладно, это он, а ей-то зачем?

И вот тут возникало во-вторых. Значит, ни капельки она за себя не боялась, а вся ее игра с машиной – лишь способ о чем-то переговорить с ним. Что-то ей надо, и наверняка срочно. Если просто трахнуться, она бы сразу притащила его к себе в постель. А этот дурацкий клуб – он-то для чего? Просто поужинать и поддать с горя, назвав это мероприятие праздником для себя? Нет. Она слишком трезва и расчетлива. И еще никак не могла стереться в памяти Маргарита с ее характеристикой подруги… И похоже было, что все к тому и шло, о чем та говорила. Филипп в какой-то момент, поймав на себе оценивающий, холодный такой взгляд Анны, уже готов был поставить сотню баксов против рубля, что мадам замышляет преступление. А вот исполнителем, скорее всего, хочет назначить его, Филю. Уговорить, охмурить, заставить, пользуясь своими незаурядными способностями, нет слов, или попросту купить за хорошие деньги. Она же понимает, что, к примеру, устранение такого человека, как Анатолий Юркин, стоит дорого.

По привычке подвергать анализу всякое непонятное до поры действие Филипп прикинул, зачем бы ей это понадобилось. Из чувства мести? Чушь. Что тогда еще могло бы подвигнуть? Деньги? Жадина, превратившаяся в монстра, – так ее охарактеризовала ближайшая и, по всему видать, единственная подруга. Ну хорошо, будет развод. У нее останутся какие-то деньги и, скажем, квартира. Этого мало? Смотря из каких сумм исходить… Есть еще ведь и шикарный коттедж на Истре. Есть, в конце концов, торговый дом! А это уже не жалкие тысячи, тут миллионами может пахнуть… Странный у нее взгляд… Такое ощущение, что она все уже давно для себя решила, а теперь выбирает момент, чтобы посвятить в свои желания партнера. Если таковые у нее могут быть. Исполнители – с ними проще…

Ужин протекал спокойно. Ела вот только она слишком жадно, как изголодавшаяся. И пила тоже хорошо – любимое свое виски «Джонни Уокер», так сама и сказала. Впрочем, «Баллантайн», которым ее угостили тогда в «Глории», был тоже неплох. И на том спасибо. И чем больше она насыщалась, тем сильнее, заметил Филипп, становилось ее нетерпение. Ну чего тебе? Дом – рядом. Как было бы славно, думал Филипп, если бы дело закончилось именно этим. Все же иногда так хочется обрадовать себя тем, что ошибся в человеке – думал о нем плохо, а он, точнее, она оказалась нормальным, разве что несправедливо обиженным человеком.

– Ненавижу, когда меня мешают с грязью, – вдруг многозначительно заявила Анна и уставилась Филе в глаза, ожидая реакции.

Он неопределенно пожал плечами, выразив свое отношение.

– Меня в жизни слишком часто подставляли, – продолжила она, с задумчивым видом глядя на огонек традиционной свечи на столе. – Раньше горько плакала, не имея сил отомстить…

Вот оно!..

– …а теперь могу ответить ударом на удар. Есть такая возможность. И я не уверена, шо передумаю, испугавшись каких-то обстоятельств. Время у нас, Филя, такое.

Он хмыкнул и процитировал стихи, которые любит повторять Александр Борисович Турецкий:

– Времена не выбирают, в них живут и умирают…

– Вот-вот, и пусть умирают… – И она добавила такую грубую матерную фразу, что Филиппу показалось, будто он ослышался. Увы, слова были произнесены, в этом его уверили ее сверкнувшие глаза. Взгляд ведьмы. Она в упор уставилась на него не мигая. И вдруг спросила: – Скажи, тебе было со мной плохо?

– Мне было с тобой очень хорошо.

– Хочешь, шоб так было всегда?

– К сожалению, это невозможно. Ты не знаешь меня, а я – тебя. На одной страсти отношения между мужчиной и женщиной долго не продержатся. Ну год, другой, а дальше что?

– Он мне тоже говорил об этом, я знаю. А если я добавлю денег? Много денег! Подумай…

– Чудачка, – через силу улыбнулся Филипп, – ты хочешь меня купить? А для какой цели? За прекрасную возможность иногда спать с тобой мне деньги не нужны, ты сама можешь быть драгоценным подарком…

– Дорогим… но не драгоценным, – поправила она. – А вот драгоценным я могла бы стать только после того, как… – Она замолчала.

– Ну же, какие условия?

– Элементарные… Для этого я сама должна взять его дело в собственные руки.

– А он не отдаст, да?

– Конечно, не отдаст, – с презрением фыркнула она. – Только ведь можно и не спрашивать, правда? Ты ж ведь воевал, сам рассказывал, значит, должен знать, как это делается…

– Вот оно что… – Филя покачал головой с таким выражением, как говорится, и не то чтобы да, и не то чтобы нет.. – Если нельзя, но очень хочется, то, выходит, можно? Этот принцип?

– А чем он плох? – напряженным голосом спросила она. – Если на пользу… делу?

– Может, и не плох, только не по мне… А воевал я по другой причине, тебе, пожалуй, не понять.

– Тоже мне загадка! Послали – ты и пошел, а куда деваться? А я никого не посылаю. Мне нужно, шоб сам своим умом дошел, шоб прикинул все выгоды…

– Интересно получается: с одной стороны – грех на душу, с другой – выгода. А как же с Богом? Ну с собственной совестью? ¹– Его уже раздражали ее бесконечные «шоб».

– А тут, парень, у нас с тобой всегда найдется возможность найти удобное для себя оправдание. Если захочется. И ты только не думай, шо я вся такая неисправимая и циничная, нет, иногда обстоятельства выше тебя, во так получается!.. А ведь ты хочешь. – Она подмигнула и засмеялась. – Очень хочешь! Да и я ничего против тебя не имею. Наоборот, любовь потом еще слаще будет казаться… Я тебя не тороплю. Но, шоб знал, я и ждать долго не стану.

– Да это я уже понял – ты женщина решительная. Уважаю таких. Но… боюсь, что разочарую. Такое предложение не для меня. Считай, что и разговора не было. Ну, в смысле, базара, да?

– Кай хочешь. – Она вмиг поскучнела. – Гуляй тогда… Свободен. За меня не бойся, я домой сама доберусь. И спасибо за откровенность. Прощай, хороший человек. – Она заметила, что Филипп полез в карман, решила, что за бумажником, и хмельным жестом отмахнулась: – Я уж как-нибудь… отдыхай… Но если… понимаешь? Позвони, я еще немного тебя подожду…

И она уронила голову на руки.

Разумеется, оставлять даму в таком состоянии было бы неправильно, но и продолжать с ней беседу в том же духе он не имел ни сил, ни желания. Да и не так уж она опьянела. Скорее всего, вид сделала, а это у нее получается очень неплохо. В определенных обстоятельствах.

Впрочем, зря он беспокоился. Сказано же, что свято место пусто не бывает. А место, которое он занимал до своего ухода, могло при его желании стать если не святым, то дорогим – уж точно. Что вскоре и произошло. А затем последовало продолжение, которое уж вовсе не было бы Филиппу Кузьмичу по душе, узнай он, чем закончится дело. Но Филипп этого не знал и вовремя ушел от резкого поворота в своей судьбе, о чем впоследствии ему не пришлось жалеть…