Текст книги "Тройная игра"

Автор книги: Фридрих Незнанский

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 23 страниц) [доступный отрывок для чтения: 9 страниц]

12

Игорь Кириллович ехал с Житной, и настроение у него было превосходное – хотелось бежать куда-то еще, что-то делать, что-то передвигать с места на место, что-то мять, железо какое-нибудь, что ли. Но куда бежать, какое железо мять?

Рабочий день уже закончился, и в здании его офиса было тихо, спокойно, словно и не бушевала за окнами до упора наполненная событиями московская жизнь.

– Кто-нибудь есть еще в конторе? – спросил он у вытянувшегося при его появлении охранника. Охранник, здоровенный мужик, бывший десантник, один из тех, кого вырубили Кентовы умельцы, до сих пор, похоже, чувствовал себя виноватым. – Да не тяни же ты, Егор, – усмехнулся Игорь Кириллович. И так и не дождавшись ответа, бодро, по-молодому побежал по широкой старинной лестнице на второй этаж.

– Там Лена наверху! – крикнул ему вслед Егор. – И эта... главная бухгалтерша!

Отлично, подумал Игорь Кириллович. А и то, сказал он себе весело, как им его не ждать-то, если у них обеих от него, от его фирмы, зависит, извините, вся жизнь... Счастливые женские глаза – какая еще нужна награда победителю! Он не собирался никому ничего рассказывать, а тем более женщинам, но само это радостное ощущение, что он начал действовать и что у него, кажется, что-то получилось, требовало хоть какого-то выхода. Даже увиденная напоследок, там, на Житной вспышка не имела сейчас особого значения – он же знал, что его обложили, значит, мог и предположить, что за ним будет слежка. Интересно бы, конечно, еще узнать, кто... «Обложили, гады, обложили...» – пропел он про себя.

Женщины пили чай, когда он вошел в «предбанник» своего кабинета, и обе дружно посмотрели на него, мгновенно отставляя от себя чашки – так, будто он их застал за чем-то постыдным. Они смотрели на него, он молчал, выдерживая паузу для пущего эффекта, и, конечно, первой дрогнула Леночка, его верная болельщица.

– Ну что, Игорь Кириллович? – выдохнула она и давно полюбившимся ему жестом убрала с глаз челочку. Глаза огромные, бездонные; все тепло, которое он испытывал к ней, в один момент прилило к сердцу снова, будто и не исчезало никуда совсем, пока он решал свои дела в бездушном милицейском здании на Житной.

– Можно сказать, порядок! – обрадовал он женщин, и обе они разом радостно заговорили, словно до этого были лишены такой возможности – говорить.

– Ой как здорово! – даже захлопала в ладоши Лена.

– Ну и отлично, – сказала менее экспансивная Мария Кузьминична. – Чай будете? А то мы без вас тут...

– Мы вас так ждали, Игорь Кириллович, садитесь с нами...

– Мне вообще-то чего-нибудь покрепче бы, но можно и чайку... Или нет, знаете, – он вдруг подумал, что, поскольку дело фактически решено, не грех это и отпраздновать. Его еще сильнее разбирало ощущение собственного всемогущества: конечно, он об этом им не расскажет, но ведь победа-то его вовсе не в том, что он уговорил генерала Гуськова освободить его фуры, а в том, что начал осуществляться, и кажется очень успешно, план обуздания всех враждебных ему сил... – А, один раз живем! Давайте-ка мы с вами немного выпьем чего-нибудь посущественнее. Как, Мария Кузьминична?

– Ну если обещанное на сегодня «маски-шоу» показывать не будут, почему бы и не выпить? Не вижу никаких причин! – откликнулась та. – А вообще-то вот, смотрите – это мое вареньице, это пирожки... Так что и чай бы пошел неплохо...

Она была теткой компанейской, легкой на подъем, а уж бухгалтер – просто от бога! Самое смешное, что Игорь Кириллович нашел ее по объявлению, через агентство по трудоустройству. У него тогда «сгорел» очередной главбух, он едва спас его от тюремного срока, но на службе уже держать не мог. И сильно жалел об этом – найти вот так, в одночасье, бухгалтера, который бы устроил его, оказалось делом практически невозможным. В этих поисках он сначала шел по тому же пути, что и все новые бизнесмены: бухгалтерша, помимо всего прочего, должна быть молода, красива, длиннонога и конечно же с высшим образованием. Посмотрев их с десяток, он плюнул: да что бухгалтеру, в самом-то деле, ногами, что ли, деньги считать? Для дела сойдет и не молодая, и не длинноногая и даже без высшего образования, но с хорошим практическим опытом. Мария Кузьминична именно такой и была. А еще она подкупила его тем, что спросила перво-наперво:

– Вам сколько вариантов баланса надо будет делать?

– Как сколько? – удивился он. – Один.

– Тогда я бы к вам пошла, – улыбнулась бабка, как он сразу назвал ее про себя. – Если бы, конечно, вы меня взяли.

Вообще-то, была она далеко еще не бабка, хотя и вышла из детородного, что называется, возраста. Но и девицей ее уже назвать нельзя было даже с большой натяжкой.

– А сколько всего может быть балансов? – спросил заинтересованный Игорь Кириллович.

– Ну в фирме, из которой я недавно ушла, я делала их обычно три. Каждый квартал...

– Зачем? – удивился Игорь Кириллович.

– Один для себя, для фирмы то есть, один для налоговой полиции... – начала пояснять она и замолчала.

– А третий? – не выдержал Игорь Кириллович.

– А третий – для руководителя, для первого лица – чтобы знал, как у него все обстоит на самом деле!

И он, не раздумывая больше, взял ее, несмотря на то что у Марии Кузьминичны не было ни длинных ног, ни высшего образования. Ему не нужна была тройная бухгалтерия, но бухгалтер с большим опытом и житейской сметкой необходим был как воздух...

Застолье у них получилось легким, веселым, и, конечно, вскоре все обернулось неизбежным: их с Леной взгляды каким-то образом все чаще встречались друг с другом, и этого они уже оба не могли бы скрыть, если бы даже захотели, и Мария Кузьминична не удержалась, спросила его лукаво:

– А правда, Леночка у нас красавица? Просто пушкинская какая-то Татьяна. Скромница, а прямо вся светится...

Он посмотрел на нее благодарно.

– Правда. – И, не отдавая себе отчета в том, что делает, мягко коснулся Лениной руки, с удивлением почувствовав, как под этой тонкой, нежной кожей вдруг словно пробежал электрический ток и будто какая-то лихорадка отразилась и в ее счастливо испуганных глазах, которые она тут же спрятала от них обоих. У него был большой опыт по части женского пола, и он все сразу понял. «Э, так вот ты чем томишься-то...» – подумал он, решив, что она скорее всего девица, и это только набавило Лене в его глазах привлекательности, хотя тут же Игорь Кириллович укорил себя: нельзя, нельзя так с ней, как со всеми другими. Она такая одна, другой такой наверняка для него уже нету и не будет! Он не замечал, что давно уже держит ее за руку, а заметив наконец, замер, словно школьник, который не знает, что ему делать дальше.

Выручила их – и его и ее – конечно же Мария Кузьминична, ставшая для них теперь кем-то вроде посаженной матери.

– Ох, что-то засиделась я, ребята, – сказала вдруг она, словно пробуждая их от сладкого забытья.

Потихоньку, с шутками, она начала собираться, намереваясь уйти, чтобы не быть им помехой. И вдруг у Лены на столе зазвонил один из телефонов Игоря Кирилловича. И так некстати был этот властно и требовательно раздавшийся в тихом полупустом помещении звонок!

– Это кто-нибудь, наверно, ошибся, – сказала Леночка, умоляюще глядя на Игоря Кирилловича – сделай же что-нибудь, мол...

И он, увидев этот взгляд, не стал брать трубку, выжидал какое-то время, уповая на судьбу. Бросит человек звонить – значит, ничего важного, перезвонит потом. А может, и правда ошибся. А если будет упорствовать – придется все же снимать... Он сделал женщинам успокаивающий знак – угощайтесь, мол, пока сами, а он тем временем разберется с телефоном. На десятом звонке Игорь Кириллович решил, что звонящий человек должен быть вознагражден за упорство, даже если он ошибся номером. Но звонивший отнюдь не ошибся.

– Игорь Кириллович, это вы? Какое счастье, что я вас застал! Не узнаете меня?.. Вот видите, а я вас сразу узнал! Инспектор Долинский, вы у меня вчера были... Что? Да-да, с таможни... Вот специально звоню, чтобы вас обрадовать. Вы знаете, произошла ошибка. Мы, как ведомство закрытое, не любим в таком сознаваться... Но в вашем случае просто приходится это делать. Долг чести, так сказать. Мы приносим вам свои извинения и надеемся, что этот мелкий инцидент не станет причиной для разрыва нашей традиционной дружбы. Нет? Ну и чудненько! Надеемся, что мы не успели нанести вам серьезный экономический ущерб!

Так, понятное дело. Что-то как всегда напортачили, а теперь вот, видите ли, извиняются. Неужели это Гуськов так быстро сработал? Что-то, честно говоря, не верится. Он ведь думал уже, что дело не разрешится раньше завтрашнего-послезавтрашнего дня...

Это был тот самый неприступный хам, с которым он общался всего лишь вчера. Это ж надо – в одночасье человека словно подменили! Неужели и правда Гуськов уже выполнил свое обещание?! Честь и хвала тогда генералу, просим прощения, что плохо о нем думали...

– Скажите, а я могу прямо сейчас подъехать забрать свой груз? Если, конечно, водители фургонов окажутся на месте?

– А почему же нет? Подъезжайте, у нас круглосуточно открыто. Тем более что документы у вас все уже оформлены... Только, по-моему, кто-то ваши фуры уже вывел, сейчас уточню.

Он пропал на какое-то время, и пока он где-то ходил, Игорь Кириллович сообщил своим «собутыльницам»:

– Все, груз уже освобожден и даже вывезен... Мария Кузьминична, я вас попрошу, свяжитесь, пожалуйста, с нашими складами, уточните, прибыли фуры или нет. Если нет – пусть готовятся к приему. Надо спешить – по фурам у нас уже пошла просрочка... Да-да! – это он откликнулся на «Алло, Игорь Кириллович» вернувшегося наконец таможенника.

– Вы знаете, действительно фуры выехали из терминала и, говорят, отправились даже в сопровождении какого-то спецназа! Так что можете не волноваться.

Черт возьми! Какой спецназ? Зачем спецназ? Вот это Гуськов разошелся... Не пришлось бы отстегивать ему в двойном размере... Но все же – зачем спецназ-то? Нет, что-то тут не то... Он поднял глаза на женщин.

– Ну, девушки, мне, к сожалению, приходится расставаться с этим праздником жизни, труба зовет. Видите какая штука, этот самый безнес – полночь-заполночь, а дела делаются. Мне надо слетать на склады, проверить, что там и как. Хотите догуливать – я не против. Может, даже и сам к вам еще вернусь...

– Да ну, какое там догуливать, – трезво сказала Мария Кузьминична. – Пора уже домой, к семье.

– Как?! – всплеснула руками Леночка. – Ну, Игорь Кириллович... Так хорошо все было, и нате вам...

– Да уж вот такая у нас жизнь. Раз – и закипела в море пена, – засмеялся он. – Закипела в море пена, скоро будет перемена... Надо съездить, а то что-то, если честно, как-то на душе неспокойно.

– Да-да, конечно, – одобрила Мария Кузьминична, незаметно дергая Леночку за руку. – Мы понимаем.

Лена же, не реагируя на ее намеки, смотрела на него умоляющими глазами.

– Если не хотите оставаться, – придумал он выход, – могу подбросить до метро. Но только тогда давайте прямо сразу, не тяните. Времени у меня совсем уже нет... Давайте собирайтесь, а я пойду пока машину разогрею. Доброшу с ветерком. – И снова заметив огорченный Леночкин взгляд, сказал, глядя не на нее, а на Марию Кузьминичну и указывая в сторону накрытого стола: – Ничего, мы еще гульнем как следует, такой повод в один раз не пропьешь!..

Мария Кузьминична, продолжавшая разговаривать вместо них и по дороге, угадала невпопад – вдруг вспомнила:

– Ой, Игорь Кириллович, мы совсем обе забыли. Только вы вчера на таможню – приходит какой-то телефонный мастер. Дескать, у вас телефоны не работают. Что-то, мол, на линии... Так, Лена?

А Лена, совсем забывшая рассказать об этом шефу еще утром, мгновенно выпав из своего вечернего наваждения, в ужасе прижала руки к щекам.

– Ой, Игорь Кириллович... Забыла... совсем забыла, простите меня....

– Что за мастер, – сухо, как показалось Лене, остановил ее причитания Игорь Кириллович.

– Ой, Игорь Кириллович, он такой же... ну, как этот ваш... который Хорек...

Он почему-то сразу понял, о ком она говорит, кивнул, к кивку добавил сурово, словно и не было только что их удивительной близости друг к другу:

– Сколько раз я вам говорил, Лена, чтобы вы мне сообщали обо всем необычном, что вы замечаете у нас на фирме...

И дальше они ехали молча, каждый по-своему переживая в душе этот внезапно возникший разговор: Мария Кузьминична жалела, что завела его, Разумовский корил себя за суровый тон, а Леночка поедом себя ела за то, что не выполнила указание шефа и, может быть, даже серьезно подвела его...

Мария Кузьминична сошла у своей станции метро. «Вот старая дура!» – выругала она себя, глядя вслед улетевшей машине шефа.

– Ладно, не переживай ты так, – с легкой жалостью сказал Игорь Кириллович, когда они остались одни, и Лена, простодушно радуясь этому, на первом же светофоре вдруг сказала умоляюще:

– А можно мне с вами, Игорь Кириллович?

Он подумал: ох не надо бы – ведь там, судя по всему, может быть что угодно. Откуда спецназ? Какой, к черту, спецназ? Что там еще намудрит Гуськов... да и вообще, он ли это? Что-то слишком уж все быстро... Господи, когда рядом с тобой такое юное создание, подумаешь все, что угодно. Это все равно, как если бы Леночка была его дочерью и даже больше того... Ну хорошо, он ее возьмет с собой, а там окажется какая-нибудь подстава для него, и что тогда? Она-то за что должна страдать?

Он покосился на Лену, а она, увидев этот взгляд, вся вдруг словно потянулась к нему, хотя и осталась сидеть на месте. И он как бы враз понял, что все, что он сейчас говорит себе, – все это полуправда, потому что по-настоящему-то боится он в конечном счете вовсе не того, что еще учудит Гуськов. А боится, что, если сейчас возьмет ее с собой да если на складе все обойдется без каких-нибудь серьезных происшествий, – он не удержится, обязательно повезет ее к себе, а это означает только один исход. Но хочет ли он его? Конечно, хочет. Но и знает при этом, что не может поступить с ней так, как поступил бы лет даже десять назад с любой особой женского пола: он не желает причинять ей страданий, не желает обижать ее, а это значит, что, взяв ее сегодня к себе в дом, он возьмет на себя самые серьезные по отношению к ней обязательства; говоря человеческими словами, он должен будет на ней жениться. Не по принуждению, по приказу своей собственной совести – вот ведь какая чепуха на старости-то лет... Впрочем, до старости ему было еще очень, очень далеко, а соблазн был так велик, что он старался сейчас лишний раз на нее не смотреть. «Нет, не возьму», – решил он и тут же, вспомнив ее трепет и ее счастливые глаза, словно против собственной воли, сказал:

– Ладно, поехали. И не переживай ты так, девочка...

И завершил свои терзания решительным выводом: «А, была не была! Чему быть – того не миновать». И чтобы не повредить этой решимости, даже не стал спрашивать ее, что именно ремонтировал мастер, куда он совал свой нос. Только все гадал, изредка словно ненароком касаясь горячей Леночкиной руки: если мастер ставил «жучка», то зачем? Чтобы заранее угадывать его действия? Чтобы подловить его на чем-то? То есть вот то, что его сегодня поджидал этот папарацци, – это было не случайно? Фигня, он мог вовсе и не его ждать, а Гуськова. Может, это был тот самый журналюга, как его... Штернфельд?.. Вообще сейчас наука такая, что можно слушать не только телефонные провода, но и все, что говорится в помещении, где стоит «жучок». Вот сволочи! То есть он едет, а кто-то уже знает и с кем он едет, и куда, и зачем. Да, крепко его обкладывают. И не удержался, опять пропел вполголоса: «Обложили, гады, обложили...»

Он позвонил заведующему складами фирмы еще раз – узнать, как у него там дела.

– Игорь Кириллович! – как-то очень уж взволнованно пискнул заведующий. – Тут какие-то люди наш товар выгружают!.. – И замолк.

– Что за люди? – не понял Игорь Кириллович. – Как это разгружают?!

– Они говорят, что вы все знаете! А я, конечно, хотел бы проверить, знаете вы или нет. Они у меня, если честно, доверия никак не вызывают... – И тут же в трубке послышались какие-то странные звуки, какая-то возня, – как будто кто-то с кем-то боролся, как будто кто-то пытался завладеть трубкой: хриплое дыхание, вскрики, в которых слышались боль и ужас.

– У них старший есть какой-нибудь? Может он подойти к телефону? – спросил Игорь Кириллович; ощущение теперь было такое, будто на том конце его никто не слышал, будто со складами вдруг не стало связи. Ну если кто-нибудь и впрямь возьмет трубку – уж он им покажет! Он знает, чем пригрозить этим неизвестно откуда взявшимся налетчикам. А если и это не поможет, у него теперь, слава богу, есть возможность с помощью генерала Гуськова задействовать и самый настоящий спецназ... И вдруг трубка ожила:

– Алло, Грант, – услышал он страшно знакомый голос, – ты со старшим хотел потолковать? Валяй, толкуй. Слышишь, это я, Кент! Что у тебя за вопросы?

Вот наглец! Вот отморозок! Он, Разумовский, звонит на свой собственный склад, а какой-то жулик, нагло влезший в его дела, спрашивает, что ему надо!

– Какого черта ты там вообще делаешь? – не удержался, закричал Игорь Кириллович.

– Что значит – какого? – невозмутимо переспросил Кент. – А товар-то я свой должен забрать или нет, как ты считаешь?

– Какой еще, к чертовой матери, товар?!

Кент нагло рассмеялся:

– Ну ты как маленький, честное слово! Говорили мы с тобой, говорили, а ты все спрашиваешь: какой такой товар. Да тот самый, который мы тебя просили привезти, помнишь? Ну, вспомнил теперь?.. А ты чего подумал? Что нам твои деревяшки гребаные нужны?

Игорь Кириллович аж задохнулся от негодования и в сердцах отключился. Ну сейчас он этой сволочи покажет!

Итак, наконец все начало проясняться. Если он правильно понял Кента, тот фактически захватил его фуры, чтобы добраться до провезенных все-таки на них наркотиков. Ах, сволочи, что же они делают! Ведь он ясно дал им понять: он в их опасной авантюре не участвует. А они, значит, все равно... Может, даже поэтому его фуры и были арестованы? Ах, сволочи! Да они ж его под монастырь подведут, и попробуй докажи, что ты к этой глупости не имеешь никакого отношения...

Он гнал машину, надеясь успеть, предотвратить что-нибудь еще более для него страшное, если оно готово произойти. А в том, что готово, – он почти не сомневался. Игорь Кириллович еще издалека увидел, что все здесь, у складов, не так, как обычно, тем более в такое позднее время. Какие-то люди вокруг, с десяток самых разных автомобилей, среди которых половина, если не больше, – огромные черные внедорожники, так полюбившиеся новым русским. Он посигналил у наглухо закрытых ворот – никакой реакции. Он посигналил еще, – держа на этот раз кнопку клаксона так долго, пока самому не надоело, пока наконец не распахнулась дверца, специально вырезанная в одной из створок ворот для прохода людей.

– Ну чего сигналишь? – грубо спросил его какой-то малый в камуфляже, в черном берете и с коротким милицейским автоматом через плечо.

– Как то есть чего! – снова возмутился Игорь Кириллович. – Это мой склад, фирмы «Милорд». А я – генеральный директор этой фирмы!

– А мне по барабану, – лениво и презрительно сказал страж. – Не велено никого пускать, и все...

– Да я сейчас спецназ вызову! – совсем озверел Игорь Кириллович.

– А я сам спецназ, – издевательски заржал камуфляжник.

– А ну пропусти, пропусти его! – весело и громко распорядился кто-то, оттирая камуфляжника в сторону. – А то он и правда спецназ сейчас вызовет, у него кореша в ментовке... – Это и в самом деле был Кент – веселый, наглый, хитро сощуренный. – Ну ты чего, хочешь самолично убедиться, что все в порядке? – развязно спросил он и приказал стражнику: – Давай открывай ворота. Ему можно. – И пока машина Игоря Кирилловича въезжала во двор, шел рядом, нагибаясь к водительскому затонированному стеклу. – Это кто там с тобой? Секретуточку свою привез, не иначе... Угадал я, нет? Ишь, бедная, ни жива ни мертва. Не боись, девушка, – оскалился он и в Ленину сторону, – сегодня все миром разойдемся...

– Слушай, какого черта?.. – с трудом находя от возмущения слова, Игорь Кириллович выбрался из машины. – Какого черта ты тут распоряжаешься, как у себя дома?!

– Так я ж тебе все уже объяснил, – с широкой злорадной улыбкой ответил Кент.

Он хорошо смотрелся на фоне оцепления, плотным кольцом охватившего фуры и тот ангар, в котором они должны были разгружаться.

– Это по какому случаю охрана? – все никак не мог до конца осознать реальность Игорь Кириллович. – Откуда?

– Не все ж тебе с ментами якшаться, – снова ухмыльнулся Кент. – Нас тоже иногда удостаивают... Слушай, все спросить хочу: как ты только можешь к ним ходить, к легавым-то? – Он даже укоризненно покачал головой.

Впрочем, Кент говорил с ним, а сам вниманием был там, у ангара, где его люди что-то очень активно делали, и действовали явно не наобум Лазаря.

– Сейчас, – бросил он и торопливо пошел к ангару.

– Мне страшно, – сказала вдруг прильнувшая к открытому окошку Лена.

– Потерпи, – сказал он и неожиданно для себя успокаивающе-нежно погладил ее по щеке. – Я же говорю: со мной ничего не бойся. Сейчас наведем порядок.

Уже почти готовый позвонить Гуськову домой и попросить помощи, он снова взял трубку мобильника, но, подумав, решил все же с этим не спешить. В конце концов эта братия, похоже, действительно пока не покушалась на его товар. Ежась от по-ночному прохладного воздуха, он внимательно наблюдал за людьми возле ангара.

Тускло горел фонарь над входом в ангар, как-то приглушенно светили горящие вполнакала прожектора на ограде...Что-то тут было все-таки не так. Он еще раз пригляделся к оцеплению. Бойцы были, как и положено, в масках, но какие-то они все оказались... разномастные, что ли – кто в камуфляже, кто в обычной кожаной куртке, на одном высокие ботинки, на другом кроссовки; и примерно такое же ощущение было от оружия: у кого семьдесят второй «калаш», у кого короткоствольный АКС, у кого карабин... Словом, какая-то партизанская армия, а не спецназ... Да, похоже, все-таки никакая это не милиция, это просто-напросто братва! Он снова нашел глазами Кента, поманил его к себе.

– А бумага у тебя какая-нибудь есть? – спросил, просто чтобы что-нибудь делать: знал, что иной раз самый идиотский вопрос может в корне изменить ситуацию.

– Бумага? – несколько удивился Кент. – А на кой она мне? Ты, похоже, до сих пор никак не въедешь в расклад. Я думаю, когда до конца въедешь – ты еще спасибо нам скажешь, что мы тебя от больших неприятностей избавили. Ну и спасибо своим легавым скажи, что разрешили нам фуры выгнать. А то было б у тебя неприятностей, если бы нашли наркоту, по самое не балуйся. Ты бы никогда уже не отмылся, старичок! А так, глядишь, и пронесет...

– А ты, значит, решил меня спасти? Вот оно что! Ну, блин, благодарствую!

– Тебя? Спасти? – искренне озадачился Кент. – Ну если честно, ты мне вовсе по барабану, у меня свой интерес. И вообще, давай-ка мы с тобой лучше завтра обо всем переговорим, а? А то ты еще, чего доброго, начнешь спрашивать, откуда в твоих говновозах наркотики взялись... а это сейчас совсем ни к чему... А так я к тебе с утра подъеду и обо всем перетолкуем, лады? Охранников мы твоих не трогали, заперли только, товар весь целый, так что, по-моему, вполне можно разойтись без базара. А если что – я завтра за все и отвечу, а? – Говоря все это, он напряженно следил одним глазом за тем, что делается возле ангаров. И только когда увидел отделившихся от общей массы парней с большими желтыми крафт-пакетами, успокоился. – Ну вот, и все проблемы на сегодня... Видишь, как ты ни брыкался, не хотел с нами в компанию войти, а все равно не избежал... Если сейчас скажешь, что все-таки надумал, – прямо с этой вот партии тебе процент и пойдет. А?

– Да пошел бы ты! Я ведь и тебе, и Никону все уже сказал, неужели не ясно? А если ты на словах не понял, могу жестами растолковать.

– Но-но, ты не очень-то, – серьезно отреагировал на угрозу Игоря Кирилловича Кент. – Я бы с удовольствием, да только, как видишь, мне сейчас не до тебя.

Сила была, конечно, за ним, братва уже вовсю прислушивалась к их разговору, который от начала до конца шел на повышенных тонах; бригада Кента, конечно, не могла не видеть их напряженных поз, не могла не уловить угрожающих тонов, становившихся все гуще от реплики к реплике.

Видно было, что Кентовы хлопцы уже как бы тяготятся этой непонятной задержкой, что все необходимое они уже сделали и теперь мечтают об одном – отвалить. Некоторые томились кучкой возле ворот, другие по одному исчезали в калитке – видно, шли к своим машинам, занимали заранее места...

– Да кончай ты кукситься-то, – сказал ему Кент. – Я вон с тобой как разоткровенничался – и то ничего. Больно много ты теперь знаешь, Игорь Кириллович, а это, сам понимаешь, нам никак не с руки... Или ты все же опять стыкаться со мной хочешь? Брось, давай до завтра, а? Ты устал, я устал, девочка твоя заждалась... А завтра на спокойную голову, может, до чего и договоримся... Лады?

– Лады, – кивнул ему наконец Игорь Кириллович, снова остро пожалев при этом, что взял с собой Лену. По крайней мере без нее мог бы хоть матом от души выругаться... И потом... потом, не дай бог, у этих идиотов, у Кентовых бандюков, хватит ума и ее записать в ненужные свидетели и приговорить, хотя она ни сном ни духом...

И Кент словно прочел его мысли.

– Ну а уж о том, что про всю эту заваруху тебе тоже лучше помалкивать, – об этом я тебе даже не напоминаю. – Он снова улыбнулся своей нехорошей улыбкой, выдающей в нем убийцу. – И ты ничего не видел, и промокашка твоя, и складские... Ну этим-то мои ребята уже все разъяснили... Так и скажешь, если кто спросит: ничего, мол, не видел, ничего не знаю. Ты – нам, мы – тебе, глядишь, может, и уживемся, а?

Кент многозначительно посмотрел на него и скрылся за воротами. И тут же завелся один мотор, второй, третий, послышался шум отъезжающих машин; минута-другая, и враз вокруг стало тихо, по-ночному безжизненно.

Игорь Кириллович на всякий случай подошел к воротам и выглянул в калитку. За воротами было пусто – как будто вообще ничего не происходило здесь еще минуту назад. Жестом он подозвал к себе бледного как смерть заведующего складом.

– Товар, что с этой партией должен был прийти, весь в наличии?

Тот быстро закивал головой, словно там, внутри, у него было какое-то для этого специальное устройство.

– Точно пока не скажу, но кажется, все на месте, ничего не взяли, Игорь Кириллович. Только пакеты какие-то, но это, мне кажется, явно не наше...

– Если хотите жить – никому об этих пакетах ни слова, поняли?

– П-понял... Они тоже говорили... Что это было, Игорь Кириллович? Что за ужас такой? Ведь они же не милиция, верно? Или я таки ошибся?

– Нет, вы не ошиблись. Они бандиты, которые каким-то образом использовали наши машины для провоза контрабанды. Но с этим надо разбираться всерьез, так, с кондачка, тут ничего не сделаешь. Поэтому еще раз: вы ничего не знаете, а тем более ничего сами не предпринимаете... Ну там в смысле выяснения подробностей... Никакой, упаси вас боже, самодеятельности. Поняли? – приказал он, возвращаясь к машине.

– Да-да-да, – снова, как болванчик, закивал ему вслед заведующий складом.

Долго ехали молча. Рухнуло все очарование этого вечера, испарилось бесследно. «Нет, но какие сволочи! – думал он. – Правдами-неправдами хотят вовлечь меня в свое черное дело!» Но он им не дастся. Поддаться этой братии – значит стать их рабом. Даже если ты будешь на самом верху их воровской иерархии, все равно ты перестанешь быть самому себе хозяином. Он даже ударил в сердцах по баранке.

– Что с вами, Игорь Кириллович? – испуганно спросила Лена.

«Отвезу ее домой. Зачем ее-то втравливать в это дело... хотя она уже и так... Зря я ее с собой потащил... Правильно ведь говорится: меньше знаешь – лучше спишь...»

Лена осторожно тронула его за руку, пытаясь отвлечь от тревожных мыслей, вернуть его себе.

– А чего этот... Баранка... Он на вас наехал, да? ОМОН какой-то, машины...

– Какая Баранка? – не понял Игорь Кириллович.

– Ну Баран, если Баранка не нравится. Это у меня папа всегда так про кое-каких людей говорит. Когда папа сильно ругать не хочет такого, он не придурком, не идиотом обзывает, а говорит: это, мол, Баранка. Папа мой в людях хорошо разбирается, не то что я....

Ни к чему ей было сейчас об этом Игорю Кирилловичу рассказывать, но, вообще-то, от отца она знала много всяких ругательных слов, каких девушке и знать-то не положено: в лексиконе отца какой-нибудь там «пидор гнойный» был даже не ругательством, а так... упражнением для разминки языка перед большим брехаловом. Но, понятное дело, ни о чем об этом она говорить не стала – не дурочка же...

Леночка впервые не попадала домой ночевать вовремя и изо все сил надеялась, что сегодня – точно уже не попадет. Она все это время сидела, как мышка, рассчитывая спрятаться за тонированными стеклами машины, думая только об одном: господи, лишь бы ничего больше не переменилось в его настроении...

И вдруг, словно это заклинание дошло до него, Игорь Кириллович сказал, не глядя на нее, но явно успокаиваясь:

– Все, порядок, две машины, как мы и говорили, здесь разгружать не будем. Завтра прямо с утра пойдут на Сходню...

Это значило, что он не забыл о ее предложении, о ее плане развития фирмы. Но даже и это было сейчас для нее не важно. Важнее всего казалось то, что должно случиться, не может не случиться между ними дальше.

Мельком подумала о родителях, которые конечно же будут волноваться. Если получится – позвонит от Игоря... Кирилловича. А не получится, ну что ж делать... когда-то ведь все равно надо начинать взрослую жизнь, это неизбежно. Пусть отец с матерью привыкают...

Все, что происходило с Леной Извариной в тот вечер, было таким необычным, будто оно происходило вовсе не с нею, а с кем-то еще – может, с какой-то героиней из кино, только не с ней. И эти страшные бандюки, и добрая Кузьминична, и красивый, как принц, Игорь Кириллович... Уж он-то, по мере того как дальше и дальше отдалялось все случившееся на складе, становился все сказочнее и сказочнее и – главное – все заметнее, все сильнее тянулся к ней.

И дом его тоже оказался сказочно красивым, она такие видела только на картинках в глянцевых модных журналах. Огромный, высокий, украшенный причудливыми башенками, весь освещенный, как рождественская елка, он за своим высоким ажурным забором показался ей маленьким государством, самостоятельно существующим внутри того огромного государства, в котором по совпадению жила и она. Этот ажурный забор отгораживал не просто двор – вокруг дома непонятным образом разросся целый парк: между огромными, столетними, растущими какими-то барскими аллеями деревьями пролегали дорожки, выложенные разноцветными каменными плитками, темнели клумбы, на которых, по позднему осеннему времени, уже не было цветов...