Текст книги "Заснувший детектив"

Автор книги: Фридрих Незнанский

сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 18 страниц)

– Долго объяснять. Притормози и покемарь пока, я тебе перезвоню.

– Не, я тогда пожую лучше, у меня тормозок заначен, – поделился Филя. – Пирожки с капустой. Спать не буду, так что говори сразу, куда мне потом ехать…

Щербак съехал с дороги и остановил машину в высокой ржи. Ждать пришлось восемнадцать минут, они специально засекли время, спорили: Сева говорил, что ждать придется двадцать пять, Николай – что двадцать.

«Опель» стремительно пронесся мимо. Сыщики проводили его взглядами.

– Сева, машин-то больше нет, – заметил Щербак. – Что делать будем? Астахов же не идиот, поймет, что к чему.

– Отпустим его на пару километров и двинем следом. Он же нас раньше не видел, так что, если даже Филю засек, сразу наверняка не сообразит, за ним мы движемся или нет.

– Если он Фильку засек, – возразил Щербак, заводя машину, – то он догадается, что Филька нам его передал. Он ведь даже больше чем не идиот, он – армейский разведчик, ты забыл?

Тем не менее они все же поехали вслед за «опелем» на расстоянии в километр-полтора. «Опель» Голованов на ровных участках дороги разглядывал в бинокль.

– Свернул направо, – пробормотал Сева, наводя резкость. – Ч-черт, теперь не вижу…

Щербак притормозил.

– Ты что? – удивился Голованов. – Уйдет ведь, оторвется, не найдем больше. Гони за ним.

– А если он тоже притормозил? – возразил Щербак. – Давай пешком, тут уже рядом этот участок должен быть, что «Дина» арендует.

Голованов подумал и кивнул. Позвонил Агееву, объяснил, как найти их машину, приказал остановиться там же и дальше тоже двигаться пешком. Сыщики взяли оружие, бинокль, сумку с кое-какой аппаратурой и побежали, пригибаясь, через поле. Около десяти минут потребовалось, чтобы найти то, что они искали.

Огромная территория была ограждена высоченным бетонным забором с колючей проволокой. Забор уходил просто за линию горизонта.

– Ты видел что-нибудь подобное, а? – сказал Голованов. – Может, они тут атомную электростанцию строят?!

Сыщики легли на землю на расстоянии полусотни метров от ворот и по очереди разглядывали, что было возможно, в бинокль. Щербак обратил внимание, что с южной стороны вдоль забора растут густые тополя.

– Ля-ля, тополя, хм, хм, – пробормотал Николай.

– Ты о чем это?

– Так… есть идейка.

Тут появился Филя. В руках у него была бутылка минеральной и пакет с недоеденными пирожками.

– Все еще не остыли, – объяснил он.

Сыщики отказались.

– Ну как хотите, сам доем… Вы что, тут в засаде? Может, вовнутрь попробуем? Хотя заборчик, конечно, высоковат… О, там «колючка». Ну так ее можно кусачками. Сбегать к машине?

– Не надо. Она под током, – шепотом сказал Щербак.

– Почем ты знаешь? – спросил Филя.

– Посмотри туда. – Щербак дал ему бинокль, и Агеев разглядел, что от колючей проволоки в двух местах, по обе стороны от железных ворот, вниз идут какие-то провода.

– Видишь какие-нибудь лазейки? – спросил Голованов.

Филя тихо выругался. Потом сказал:

– Что у нас хорошо организовано, так это преступность.

– Не скажи, не скажи, – пробормотал Голованов.

– Что – не скажи: что преступность или что хорошо организована?

– Я вижу лазейку, – оборвал этот философский диспут Щербак. – Вернусь через десять минут. – И он, согнувшись, побежал к забору.

Вскоре он исчез из виду, и, как Филя ни шарил биноклем по пространству, увидеть Николая не удавалось… Филя вздохнул и принялся за свои пирожки.

– И как ты можешь есть в такие минуты?! – в который уже раз поразился Голованов.

– Это у меня нервное…

Щербак вернулся через девять минут.

«Ну что?» – безмолвно спросили его друзья.

Щербак вздохнул и попросил воды. Сделал несколько больших глотков, закрыл бутылку.

– Значит, так. Дело ясное, что дело темное. Я залез на дерево. Внутрь пробраться все-таки совершенно невозможно, но заглянуть сверху – немного получается. Вот что я увидел: длинные ангары, людей не видно, вдоль забора бегают голодные доберманы.

Голованов с Филей переглянулись, и последний покрутил пальцем у виска.

– Я не шучу, – подчеркнул Щербак, – натуральные монстры, просто собаки Баскервилей какие-то.

– Что же они, тебя не учуяли и не залаяли?

– Что я лох – не знаю, с какой стороны ветер дует? Слава богу, повезло…

– Это плохо, – сказал Голованов.

– Почему? – удивились остальные сыщики.

– Если бы собаки залаяли, мы бы узнали, есть ли там вообще кто-нибудь. А так – будем ждать.

– Между прочим, – сказал Щербак, – Астахов там наверняка. Девался же он куда-то, в конце концов!

– А ты что, его машину рассмотрел на территории?

– Представь – нет. Там такая территория, что не то что машину – авианосец спрятать можно.

Они прождали еще полтора часа, к этому времени стемнело, и разглядеть что-то можно было только в бинокль, слава богу, это была продвинутая модель – для ночного видения.

– Надеюсь, вы не имеете в виду, что мы здесь будем ночевать? – вопросительно сказал Филя.

Ни Голованов, ни Щербак ничего на это не ответили.

– Вы что, серьезно?! – расстроился Филя. – Так я бы хоть термос прихватил…

К началу одиннадцатого вечера к воротам подъехал огромный джип «шевроле» и остановился, потому что ворота не открылись, сколько джип ни сигналил. Из машины вышли четверо мужчин разного возраста, примерно от двадцати пяти до сорока пяти лет. Один из них разговаривал с кем-то по телефону, другой – колотил в ворота. Остальные просто ждали.

Все четверо были как на подбор – с военной выправкой, двое из них – явные кавказцы. Голованов многократно сфотографировал всю компанию и их машину на сверхчувствительную пленку.

– Коля, тебе среди этих четверых никто не знаком? – поинтересовался Голованов.

– Дай подумать…

– Вот тот, что повыше остальных, – подсказал Голованов. – Кажется, мы его уже видели.

– Ты хочешь сказать, что у него тонкие губы? Это тот тип, что вместе с Астаховым тусовался в кондрашинском подъезде?

– Точно! Пока все сходится.

Голованов дождался, пока ворота наконец откроют (открыл-то им, между прочим, как раз Астахов!), и послал Щербака обратно к тополям: установить на деревьях самофокусирующиеся и включающиеся на движение видеокамеры, между прочим, те самые, которые они устанавливали в подъезде убиенного Кондрашина.

Примерно в полночь сыщики вернулись к своим маши ним и поехали в Москву.

Денис отлучился на несколько часов и вернулся теперь уже на автомобиле– на белом медицинском фургоне.

– Пока ждите меня здесь, – сказал он мужчине и женщине, сидевшим в машине, и пошел в дом.

В принципе они с Пенгертоном уже почти обговорили план предстоящей операции. Причем когда Пенгертон впервые произнес слово «операция», он, бедняга, даже еще и не предполагал, насколько оно будет непосредственно применимо к нему самому.

Джордж рассказал Денису, что Ванштейн на подставное лицо приобрел еще одну дачу, специально для того, чтобы использовать ее в качестве места, где якобы содержали «плененного чеченцами» Пенгер-тона.

– Понимаете, Дэн, это очень удобно, формальные хозяева живут в Канаде, и дача сейчас как бы брошенная.

– Где она находится? – поинтересовался Денис.

– В Абрамцеве – это немного к северу от Щелковского шоссе.

Денис кивнул, пряча улыбку, его забавляло, что Пенгертон учит его географии. Он все никак не мог привыкнуть к тому, что этот длинный костлявый человек, сидящий напротив, так здорово знающий Москву и московскую жизнь, на самом деле – иностранец. Операция между тем предстояла нешуточная. И Денис подумал, что Ванштейн-то неплохо устроился, слив ему информацию т> «похищенном» Пенгертоне: мало кто смог бы все это правдоподобно организовать и провернуть.

– У меня есть знакомый доктор, – сказал Денис. – Он вам сделает наркоз, так что мы сможем нанести побои, чтобы все было правдоподобно. Не волнуйтесь, сделаем синяки и ссадины по первому разряду, никто не подкопается. Потом, когда очнетесь, болеть, конечно, будет прилично, но уж придется потерепеть.

– Как побои?! – ужаснулся Пенгертон.

– Ну а вы что хотели, господин журналист? Влезли в большие игры – так терпите теперь. Или вы предпочитаете без наркоза?

– Нет уж, давайте ваш наркоз. Но вы гарантируете, что мне ничего не повредят?!

– Слово бойскаута, – побожился Денис. – По-нашему – честное пионерское.

– Да знаю я. Но что-то сомнительно. Я уже привык к тому, что, если русские за что-то берутся, то результат обычно непредсказуем.

– Джордж, вы бы доверились в этом вопросе Ванштейну?.

Пенгертон задумался:

– Пожалуй…

– Ну так вот, а он прислал к вам меня. Мое слово сейчас – это его слово. Вы получите счастливое возвращение из чеченского плена и станете героем, или как там у вас было задумано…

– Не хочу я ни в какие герои, – застонал Пен-гертон, – я домой хочу, к Кате, мне все это уже осточертело!

– Вот, – оживился Денис. – Вот это слова нормального человека – и мальчика, и мужа.

Пенгертон посмотрел на него с удивлением:

– Вроде пословица по-другому звучит?

– Моя редакция, – объяснил Денис.

– Хм… Дэн, вы себя в журналистике никогда не пробовали?

– Бог миловал. Не по мне это, слишком уж опасная у вас работа, – искренне сказал частный детектив.

– Пожалуй, вы правы, – подумав, согласился американец. – Ладно, поехали к вашему доктору. – Постаравшись придать своей лошадиной физиономии мужественное выражение, он бодро встал.

Денис успокаивающе похлопал его по плечу:

– Не надо никуда ехать. Он уже здесь, в машине сидит.

– Как здесь?! – закричал Пенгертон, и лицо его сразу же приняло обычное лошадиное выражение, только с примесью совершенно детского испуга перед уколом.

Денису стало его жаль. Во что же ты влип, парень, подумал он. Ну, делать нечего, теперь надо идти до конца.

ПЕНГЕРТОН ЖИВ И СВОБОДЕН!

«В подмосковном Абрамцеве был уютный домик, принадлежащий семье молодых талантливых программистов, уехавших на заработки в Канаду. В этом доме некоторое время жили их друзья, а потом он пустовал. Говорят, зимой там отогревались бомжи. Но не будут больше гостить друзья программистов, и не смогут отогреваться бомжи. Потому что негде.

Вчера, туманным ранним утром, примерно в начале шестого, на этой даче разразилась война. Так, по крайней мере, рассказывали те из соседей, кто воочию если не видел (нос на улицу рискнули высунуть немногие), то слышал происходящее. Восемь или девять свидетелей (среди них несколько человек когда-то служили в армии) сошлись примерно на следующем.

Стрельба велась не менее чем из пяти стволов, включая один пулемет и два автомата. Гранаты взрывались от семи до десяти раз. Было еще два совершенно оглушительных взрыва, которые вынесли стекла во всех домах в радиусе пятидесяти метров. Интенсивная перестрелка длилась около получаса, после чего кто-то (сколько человек – неизвестно) уехал на большой машине (по разным свидетельствам «Газель», «Соболь» или джип на высокой подвеске). К этому времени в Абрамцеве было по-прежнему достаточно темно. Война окончилась, и только спустя еще полчаса появилась милиция. Местные жители подозревали, что милиция, которую сразу же вызвали минимум пять (!) разбуженных и перепуганных дачников, приехала гораздо раньше, но два молоденьких сержанта остановили свой «бобик» в ближайшем леске, где не по годам мудро ожидали окончания боевых действий. Когда они рискнули войти в дымящийся дом, то обнаружили там двоих человек. Один из них, раненный в руку, был относительно в порядке, он приводил в чувство второго, всего избитого и истерзанного, но тоже чудесным образом серьезно не пострадавшего.

Сержанты бросились было вызывать подкрепление, но мужчина, оказывавший помощь, предъявил свои документы. Он оказался директором частного охранного предприятия «Глория» Д. А. Грязновым, ставшим не так давно известным благодаря освобождению тележурналиста Кондрашина из рук чеченских боевиков. А избитый и истерзанный мужчина оказался главным редактором издательского дома «Товарищ либерал» Джорджем Пенгертоном, также совсем недавно похищенным!

Господин Грязнов сообщил сержантам, что уже позвонил в ФСБ знакомому генералу, так что не нужно устраивать тут лишний шум. Сержанты резонно возразили, что шума было уже столько, что громче все равно не получится, и вызвали подкрепление.

В результате спустя час изумленным жителям Абрамцева на фоне прекрасного августовского утра предстала впечатляющая картина. Около двадцати машин, набитых сотрудниками разнообразных силовых ведомств, съехались на пепелище (которое, говорят, местные жители тут же прозвали «домом Павлова») и стали выяснять между собой отношения…»

Спицын не дочитал, смял в бешенстве свежий номер «Товарища либерала» и отшвырнул прочь. В кабинете кроме него были капитан Кудряшов и Денис Грязнов. Грязнов сидел на стуле, вытянув уставшие ноги, левая рука у него была забинтована ниже плеча. Кудряшов стоял, как верный пес, ожидая любой команды хозяина.

– Петр, выйди! – рявкнул Спицын на своего верного помощника.

Тот моментально выполнил приказ, и генерал принялся сверлить Грязнова взглядом.

– Ну что? – спокойно спросил Денис.

– С вас ведь взяли подписку о невыезде? – мрачно осведомился Спицын.

– Взяли, – с готовностью подтвердил Денис.

– Так что же вы?!

– А что я? Я разве удрал из Москвы? А расписку в том, что я буду позволять вашим сотрудникам везде и всюду за собой ездить, с меня, между прочим, взять не догадались. По-моему, никакого закона я не нарушил. Разве не так?

Спицын даже побелел от злости, но задержал дыхание, посчитал до пяти и медленно выдохнул.

– Это вы напрасно, – сказал Денис.

– Что напрасно?!

– Неправильно дышите. Правильно дышать, конечно, быстро не научишься, но есть, по крайней мере, элементарные вещи. Самураи вот, например, не принимали важного решения, не сделав семь глубоких вдохов и выдохов.

«Что этот наглец себе позволяет?!» – хотелось завопить Спицыну, но вместо этого он спросил:

– Почему семь-то?

– А я знаю? – пожал плечами Денис. – Я в этих японских делах – ни бум-бум.

По крайней мере, заговорил как человек, подумал генерал.

– Нет, в самом деле, Николай Николаевич, – продолжал гнуть свое Денис. – Ну посудите сами, разве я виноват, что мне так не везет, что я все время с этими боевиками проклятыми сталкиваюсь?

– Я бы сказал, что вам как раз очень везет, молодой человек! В очередной раз вы спасаете известного журналиста и в очередной раз выходите целым из этой передряги. Просто удивительно!

Денис вместо возражения красноречиво показал на свое плечо.

– Оставьте это! Мы оба прекрасно знаем, как такие штуки делаются! Я вас последний раз спрашиваю, об уголовной ответственности за уклонение от сотрудничества предупреждать не буду, я не следователь: от кого вы узнали о месте содержания Пенгертона?

Спицын допрашивал Грязнова уже битый час. Несмотря на услугу, оказанную ему, Спицыну, дядей Грязнова-младшего, генерал-лейтенант и не думал миндальничать с частным детективом. Дело было слишком серьезным. Денис Грязнов утверждал, что сведения о том, где прячут Пенгертона, получил по телефону от неизвестных доброжелателей, когда заезжал, к себе домой – переодеться и принять ванну. Тупиковость этой идиотской ситуации усугублялась тем, что его телефон не успели снова поставить на прослушку, так что доказать, что частный сыщик врет, не было возможности.

Теперь ФСБ готова была инкриминировать Денису Грязнову связи с чеченцами, если он не объяснит последние события иным образом. Взбешенный Спицын недвусмысленно заявил, что собирается повесить на него и похищение, и убийство Кондрашина, и кражу драгоценных камней, и даже само похищение Пенгертона. Конечно, положа руку на сердце, Спицын по-прежнему не верил в то, что Денис сам же и организовывал похищения этих людей, но ведь антитеррористическому отделу нужно же было двигаться в каком-то направлении! К сожалению, допрос Джорджа Пенгертона тоже никакой ясности внести не смог. Американец рассказал, что его машину прямо посреди улицы остановил сотрудник ГИБДД, попросил права, а дальше он ничего не помнит. Очнулся связанным в этом самом доме, в Абрамцеве. Довольно быстро потерял счет времени и вообще плохо понимал, что происходит. Рядом с ним постоянно были два человека в масках, лиц своих они не показывали, говорили на каком-то кавказском языке. Кормили мало и плохо. Били часто.

Последнему Спицын доверял больше всего, следы от побоев на Пенгертоне выглядели просто устрашающе, чудовищные гематомы могли быть лишь следствием постоянных ударов, вероятно, ногами. Неужели все-таки действительно Грязнов?!

Денис тем временем вздохнул и сказал:

– Рука что-то ноет. Пожалуй, мне на перевязку пора. – И он встал со стула.

– Кость не задета? – ехидно спросил Спицын.

– Нет. Навылет, по касательной.

– Ну надо же какое везение! – восхитился генерал.

– Да, – покивал Денис, выходя из кабинета, – бывает.

– Денис Андреевич, я вас официально предупреждаю: из Москвы – ни ногой!

Денис снова кивнул, понял, мол.

А ведь он оживился немного, неожиданно для себя самого подумал Спицын, с тех пор как из этой чертовой Индии приехал. Тогда ведь совсем китайский болванчик был. Оно и понятно, наша расейская действительность какого хочешь йога на уши поставит.

А Денис думал, КПД от всей этой истории пока что даже не нулевое, а отрицательное. Слово-то, данное Ванштейну, он сдержал, только вот вместо благодарности от органов оказался под еще большим подозрением. Кажется, теперь фээсбэшников особенно возмущает, что он даже не удосужился придумать благозвучную версию нахождения Пенгертона. Ну и фиг с ними, пусть бесятся.

Хвала Будде, что не арестовали прямо сразу, подумал Денис, выходя из монументального здания на Лубянке и усаживаясь в машину на заднее сиденье. А еще спасибо за то, что на переднем сейчас были Щербак с Головановым. С ними сразу все стало как-то проще и спокойней. Макс был в офисе, Демидыч и Филя за кем-то следили, как объяснил Сева. Щербак вел машину, сдержанно хмыкая, а Голованов рассказывал Денису о том, что случилось, пока~его не было с ними.

– Думаю, что расследовать убийство Кондрашина нам все-таки придется, – сказал Денис.

– Вот! – обрадовался Голованов.

– Хм, – скептически произнес Щербак, однако подумал, что может появиться еще одна возможность увидеть Анастасию Чегодаеву. Правда, зачем ему это нужно – бог весть…

– Но искать убийцу среди близко знакомых, врагов и конкурентов – неправильно, – продолжал Денис.

– Почему?

– Из-за моего участия в освобождении Кондрашина, которое, как назло, наделало столько шума… Эта телепередача и все остальное… В общем, немало людей имело возможность изучить мою биографию, так что подставу мог организовать кто угодно. И порошком из сушеных индийских трав, который нашли на месте преступления, я сорил повсюду, и в дом ко мне могли забраться без проблем… Честно говоря, в СИЗО я начал подозревать Анастасию Чегодаеву: зачем она хранила драгоценности не в сейфе в доме у мужа, а притащила на неохраняемую квартиру?

Голованов со Щербаком переглянулись, но ничего не сказали.

– И вообще, – продолжал Денис, – а вдруг Анастасия и Кондрашин сами подстроили похищение – ради шести миллионов можно и уха лишиться, а потом пришить себе новое, верно?

– У следователя Зюкина тоже была такая версия, – сказал Голованов. – Анастасия Николаю рассказывала.

– Ладно, – хмуро сказал Щербак, въезжая на Неглинную, – ты, Денис, лучше расскажи, что дальше делать-то? Не ровен час, прикроют вообще нашу лавочку…

– Думаю, мне придется перейти на нелегальное положение. Давайте обсудим систему связи…

– Мы каждый день меняем номера мобильных телефонов, – сказал Щербак. – Как же общаться-то? Разве что через третьих лиц? Или электронную почту использовать, тоже каждый день – новые почтовые ящики?

– Надо с Максом посоветоваться. Кстати, Денис, где ты прятаться собираешься? – уточнил Голованов.

– Извини, Сева, – улыбнулся Грязнов-младший, – но это я даже вам сказать не могу.

Глава девятая

Демидыч и Филя не просто за кем-то следили – они ездили в Николо-Архангельский район, туда, где тяжким непосильным трудом сотрудникам «Глории» удалось найти участок, арендованный загадочной «торгово-посреднической» фирмой «Дина». Денису по дороге на Неглинную друзья рассказали об этой эпопее, ну и о том, разумеется, что помимо Астахова удалось сфотографировать еще четырех человек, приехавших туда поздно вечером на джипе «шевроле», и что с одним из этих четверых Астахов заходил в кондрашинский подъезд.

Демидыч больше не следил за женой Астахова, в настоящий момент он с Филей должен был заменять кассеты в видеокамерах, установленных возле таинственной территории, огражденной бетонным забором с колючей проволокой.

– Может быть, кстати, они уже и вернулись, – сказал Щербак, подъезжая к офису «Глории».

Сыщики вышли из машины.

– Ну что, Денис, хорошо быть дома? – засмеялся Голованов, хлопая его по плечу. – Ты не волнуйся, там можно смело говорить, мы все регулярно на предмет прослушки проверяем.

– Странные какие-то ощущения, – пробормотал Денис, заходя в офис. – Словно во сне. Не думал все же, что так скоро вернусь… Хотя возвращением это назвать трудно, учитывая, что предстоит очередное бегство.

Нет, Демидыча с Агеевым не было, зато Макс, как всегда, торчал за своими компьютерами. Увидев шефа, он заулыбался, от чего его огромная физиономия стала еще шире. Проблему будущей связи он решил тут же:

– Можем связываться через интернетовские чаты. Будем чатиться.

– Что мы будем делать?! – изумился Голованов.

– Чатиться. Общаться в чатах.

– Это еще что за хрень?

– Способ общения в Интернете в реальном времени. Все, что ты пишешь, сразу видит другой человек. Чаты – это такие тусовки, на которых одновременно общается куча народа, все – под псевдонимами. Вот где затеряться проще простого, там толпы тинейджеров бродят, там уж фээсбэшникам никакая слежка не поможет. Нам просто нужно будет условиться о том, в какой день каким чатом пользоваться.

– Отлично, – сказал Денис, – потусуемся с тинейджерами.

– А у меня, кстати, новости, – сообщил Макс. – Удалось вычислить еще троих гавриков, которых Сева у «шевроле» заснял. Двое – чеченцы, Авторхан Чилаев и Казбек Шамитов, что самое замечательное, по официальным данным, они якобы погибли еще в первую чеченскую войну.

Щербак невесело засмеялся.

– Третий – некто Роман Спиридонов, майор в отставке, как и Астахов, бывший армейский разведчик, год назад уволенный из рядов Вооруженных сил за служебное несоответствие. Ну, подробности его биографии нам сейчас ни к чему, за исключением того, что какое-то время Спиридонов служил под началом Медведя.

– Та-ак, – сказал Денис.

– Кого? – недоуменно переспросили Голованов и Щербак.

– Ах да… – Денис повернулся к ним. – Перед тем как меня забрали, я успел Максу слить кое-какую информацию, просто на всякий случай, чтобы она у него хранилась. Он ведь у нас сам по себе – компьютер с большой буквы. Вам, мужики, не обижайтесь, эти сведения были ни к чему, только увели бы в сторону. В общем, есть такой человек, генерал-майор Герман Медведь, особа, приближенная к императору, в смысле – к президенту. Он присутствовал при моем разговоре с президентом, точнее, он-то его и вел. На волне успеха с освобождением Кондрашина мне была предложена работа в какой-то новой супер-пупер спецслужбе, я отказался, после чего от меня потребовали хранить этот разговор в тайне. Ну, что вы теперь думаете?

Сыщики ошарашенно молчали. Макс сообразил, что самое время сварить побольше кофе.

Щербак сказал, не глядя на Дениса:

– Кстати насчет успеха с освобождением Кондрашина. Ты все-таки не хочешь нам рассказать, как ты это провернул в Ростове?

Голованов сердито стрельнул в его сторону глазами, но Денис успокаивающе поднял руку:

– Пока не хочу, Коля. Все по тем же причинам: целее будете. Уж очень этих сведений ФСБ домогается, и кто знает, кто еще.

Макс раздал чашки с кофе. Денис свою понюхал, но пить не стал.

– Тогда такая версия, – предложил Голованов. – Я в такие совпадения не верю: если Медведь с Астаховым уже серьезно в этой жизни пересекались, то, значит, они и сейчас вместе завязаны в этой истории. Думаю так. Этот твой Медведь собирается устроить в ФСБ грандиозную чистку, для чего сколотил бригаду пусть не кристально чистых, но зато надежных и профессиональных людей. Знаете, сколько недавних военных не могут сейчас найти себе применения? А разведчики – это же элита! Возможно, Медведь рассчитывает, что ФСБ облажается с расследованием убийства Кондрашина, как уже облажалась с поимкой его похитителей.

– И люди из этой его бригады, как ты говоришь, пасут фээсбэшников, – продолжил мысль Денис, – фиксируя их малейшие промахи, чтобы Медведь мог потом предъявить президенту собранный таким образом компромат или сведения об их профнепригодности?

– Ну! Хотя сейчас ясно одно: Медведь со своими ребятами – это слишком круто для «Глории». И опасно. Надо отстраниться.

Щербак внес свою лепту:

– А я уверен, что Кондрашина люди Медведя не убивали, иначе зачем бы они там крутились?!

Все подумали и согласились, это выглядело, пожалуй, вероятным. Вдруг Голованов со Щербаком уставились друг на друга. Николай озвучил их общую мысль:

– Елки-палки, Сева! Нам нужно немедленно убрать со «складов» всю аппаратуру, пока ее еще не заметили! Звони мужикам, вдруг они еще там!

Голованов схватился за телефон, но не успел набрать семь цифр, как в «Глорию» вломились Филя с Демидычем и принялись по очереди тискать Дениса в объятиях.

– Ну ладно, – оборвал эту бурную сцену Голованов, – поздоровались, а теперь – прощайтесь. Денис сваливает от нас на время. А вы возвращаетесь назад – снимать камеры.

– Давай сами съездим, – возразил Щербак. – Пусть они отдохнут. Я камеру устанавливал, я и сниму.

– Куда это Денис сваливает?! – расстроился Демидыч. То, что нужно было снова ехать бог знает куда на ночь глядя, его волновало в гораздо меньшей степени.

– Ухожу в подполье, – улыбнулся Грязнов-младший. – Поселюсь где-нибудь в шалаше… Кстати, вы посмотрели съемку, там есть что-нибудь?

– Ни шиша! – с чувством сказал Филя, падая на диван. – Холостая работа. Одни проклятые доберманы носятся. И я проголодался, как сволочь. Может, по случаю прибытия-отбытия босса сообразим куда-нибудь съездить поужинать?

Счастливо освобожденный Пенгертон после долгожданного общения с семьей отправился в клинику, которая обслуживала руководящих сотрудников издательского дома, и прошел там комплексное обследование.

После того как все многочисленные рентгены показали, что переломов и трещин нет, внутренние органы находятся в относительном порядке, не считая ущерба, нанесенного алкоголем (а кто ж его считает?!), Пенгертон посетил терапевта, который наблюдал его уже много лет. Терапевт прописал физиотерапию и выказал искреннее изумление по поводу того, как при таком несметном количестве ссадин, синяков и гематом Пенгертон обошелся без серьезных травм.

Пенгертон подумал о том, что, пожалуй, стоит похлопотать перед Ванштейном (когда он выйдет на свободу, разумеется), чтобы организовать Денису Грязнову пожизненную пенсию. Ведь то, что этот человек для них сделал, – это маленькое чудо. Или даже большое. По сути дела, он их всех спас. Рано или поздно Пенгертона бы нашли, и тогда Ванштейну предъявляли бы совсем иные обвинения, а его медиаимперия перешла бы в иные руки. У Российского государства на этот счет имеется много отработанных приемов, в результате применения которых собственность вдруг меняет владельца.

А пока что Пенгертон отправился к адвокату

Ванштейна. Тот просил не приезжать в офис и принял американца на дому. Адвокат был опытный, заматеревший как раз на клиентах типа Ванштейна – 40 – 50-летних крупных бизнесменах, как правило находящихся в недружественных отношениях с властью. На нем была бархатная жилетка и цветастая бабочка. Адвокат пил кофе из крохотной фарфоровой чашечки, отставив в сторону мизинец с перстнем, подарком Ванштейна, между прочим. Своему гостю он тоже предложил кофе.

– А чего покрепче не найдется? – спросил Пенгертон.

– Как это по-русски, – покачал головой адвокат. – А ведь еще только первая половина дня.

Пенгертон пожал костлявыми плечами.

– В таком случае, могу предложить к кофе ирландский ликер.

– Только чашку побольше.

– Как скажете, Джордж. Мой клиент…

– Борис Семенович, вы хотите сказать, – перебил Пенгертон.

– Мой клиент, – повторил адвокат, – выражает неудовольствие положением дел в его бизнесе, за который вы сейчас-несете полнокровную ответственность.

– То есть? – изумился Пенгертон.

– Издательским домом руководит временный управляющий, осуществляющий несвойственную моему клиенту политику.

– Называйте вещи своими именами! – вспылил Пенгертон. – Ванштейну не нравится, что Кремль подминает под себя его издания, так? Это понятно. Но что я-то могу сделать в этой ситуации?!

– Насколько я понимаю юридическую суть проблемы, – вкрадчиво заметил адвокат, – вас никто не увольнял. Вы исчезли, вас похитили. Но, учитывая то существенное обстоятельство, что сейчас вы целы, невредимы и пребываете в здравом уме и твердой памяти, господин Алексашин занимает ваше кресло незаконно. Его назначал не Ванштейн, который все еще является законным владельцем издательского дома.

Пенгертон хлопнул себя по лбу:

– Wow! Надо созвать пресс-конференцию! Пригласить корреспондентов всех телеканалов и всех ведущих изданий!

Адвокат благосклонно покивал:

– Именно на эту вашу идею и рассчитывал мой клиент. Кроме того, как известно, за время вашего похищения в издательский дом приходили ценные материалы…

– Политический компромат относительно действия федеральных сил в Чечне.

– Я их не читал, – заметил адвокат, – но знаю, что моего клиента вынудили прекратить их печатать, посадив в тюрьму. Но ведь это же не значит, что у его сотрудников, то есть у вас, этих материалов больше нет, не так ли? – Адвокат тон+со улыбнулся.

Улыбнулся и Пенгертон. Понятно, к чему клонит старый лис. Ванштейн хочет, чтобы игра продолжалась, и он прав, черт возьми! Ванштейн хочет, чтобы Пенгертон дал пинка временному управляющему Алексашину и слил всю имеющуюся информацию в западные издания. Так он и сделает. Он сам этого хочет!

Пенгертон поехал в издательский дом. На входе его приветствовали секьюрити. Ну что ж, служба безопасности прежняя, это уже неплохо.

…Ни в какой ресторан сыщики, увы, не поехали, перекусили на скорую руку в офисе и разбежались по своим делам: Филя с Демидычем – отдыхать, Денис – растворяться в пространстве, Щербак с Головановым – «собирать урожай» – снимать аппаратуру с деревьев. Поехали на денисовом же, кстати, джипе, он сам и попродил погонять его машину, а то, мол, «Бродяга» – он ведь как живой, когда застаивается, потом далеко не сразу форму набирает. Щербак покрутил пальцем у виска, но возражать не стал, ездить на «форде-маверик» было сущим удовольствием, это знали все. Пока Денис сидел в СИЗО, его машину сперва забрали фээсбэшники, несколько дней что-то в ней искали, потом вернули – в приличном, на удивление, состоянии. И тогда оперативники «Глории» поставили ее в гараж к знакомому владельцу автомастерской, от греха подальше.