Текст книги "Заснувший детектив"

Автор книги: Фридрих Незнанский

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 18 страниц)

И они снова упали в постель.

Через полчаса он закурил первую за эту ночь си-гарту и, все еще тяжело дыша, сказал:

– Я хочу уйти от Степана. И тебя с собой забрать.

– Как это? – Она спросила машинально, даже несколько отрешенно.

Леонид испытующе смотрел на нее. Не поняла или сделала вид, что не поняла?

– Мне осточертело это СТВ. Хочу слинять куда-нибудь. У меня сейчас знаешь какой рейтинг? Любая западная компания с руками оторвет. Или даже без рук.

– Но почему?! – Она в самом деле не понимала. – У тебя же все отлично. Ты делаешь прекрасную программу. Я знаю, что у Степана канал – не самый блестящий, но твоя передача – вне конкуренции. Это, если хочешь, даже документальные фильмы. Я тебе признаюсь… плакала несколько раз, когда ты наших мальчиков в Чечне показывал.

– В том-то и дело, – зло сказал Кондрашин. – Не хочу больше.

– Объясни же наконец!

– Это госзаказ, понимаешь? Я только делаю вид, что свободен. И Степа твой – такой же вид делает. Мы все там на привязи. Свобода определяется длиной цепи. Завтра скажут – снова начнем чеченских бандитов возвеличивать. Тьфу!

– Ты говоришь ужасные вещи, Леня! Неужели то, что ты снимал, – это неправда?! – Она прижала свои изящные руки к высокой груди, и Леонид на мгновение забыл о своем ожесточении, залюбовался ею подумал: «Только это настоящее, все остальное – неправда, все ложь». Он положил голову ей на колени, и она стала тихонько целовать его висок, как это делала раньше: – Милый мой, любимый, единственный, что с тобой? Как тебе помочь?

Боже мой, эта несчастная женщина предлагает ему помощь! Нет, это уже было выше его сил.

– Это я, я хочу тебе помочь, понимаешь?! – закричал Кондрашин. – Давай уйдем, я прошу тебя, ты – от своего олигарха, я – с телевидения, давай сбежим, а?

– Куда?

– Я не знаю, – прошептал он и снова уткнулся ей в колени.

Денис продолжал в перерывах между медитациями консультировать сокамерников по всяким мелким тюремным вопросам. В другие времена он бы здорово посмеялся над такой парадоксальной ситуацией: частный сыщик, явно находящийся, так сказать, по другую сторону баррикад, да еще племянник начальника МУРа, советует отпетым уркам, как им жить в тюрьме с максимальной выгодой для себя, не вступая при этом в антагонизм с администрацией.

А еще его по-прежнему занимал вопрос о системе перестука. Восемь человек, сидевшие с ним в камере, отрицательно качали головой, никто понятия о ней не имел. Правда, один вспомнил, что, когда первый раз сел, лет, наверно, тридцать тому назад, видел людей, которые такой способ общения активно практиковали. Еще один сказал, что сидел с мужиком, который сидел, в свою очередь, с тем, кто умел это делать. А девятый сокамерник Дениса, молчаливый и весь синий от наколок, в ответ на вопрос лишь презрительно сплюнул. Тогда обладатель гнусавого голоса, который тщательно записывал все полезные сведения, получаемые от Дениса, хихикнув, шепнул ему на ухо, что это – знаменитый домушник Пантелей Шмагин по кличке Музыкант, рожденный в зоне, не умевший читать и писать и соответственно – не знавший и алфавита. Неужели ты, паря, никогда про него не слышал?

И Денис вспомнил. Шмагин был легендой. Денису про него неоднократно рассказывал дядя. Кличку Музыкант он получил за то, что свои кражи и ограбления расписывал и исполнял как по нотам. Шмагин был юркий и виртуозный вор, начинавший как щипач, но со временем перешел на квартирные кражи. Собственно техническое мастерство тут требовалось меньшее, чем у карманников, но ловкость и изобретательность – большая. А главное – было больше возможностей и перспектив для карьерного роста. Говорят, в конце семидесятых, когда Шмагин промышлял в Ленинграде, тамошние серьезные бандиты сказали ему: «Если ты, Музыкант, сможешь за день сделать десять квартирных краж и при этом обеспечишь себе твердое алиби, мы тебя сделаем вором в законе». Шмагин впервые в жизни испытал что-то вроде приступа честолюбия. Прежде он никогда не задумывался об уровне своего мастерства, но сейчас поставленная Задача, подкрепленная немыслимой наградой, крепко его завела. И он согласился.

Шмагин устроился слесарем-сантехником в ЖЭК в центре города и планировал «ограбление века» около месяца. Точнее, он даже ничего не планировал. Он ждал.

Десять квартирных краж он совершил 1 мая. Они были сделаны в десяти разных домах, следующих один за другим на главной улице города. Самое потрясающее, что обворованные жильцы почти во всех случаях были дома – торчали на балконах, пялясь на первомайскую демонстрацию. Ничего крупного Шмагин не брал, только из одной квартиры уволок понравившуюся здоровенную картину с голыми тетками, впрочем, потом оказалось, что она стоит копейки, а вот рама без картины продалась дороже. Но главное, он сумел стащить документы: пять паспортов, три пенсионных удостоверения, два военных билета и один студенческий. Это и было доказательством его подвига. Кроме того, у него было фантастическое алиби. Шесть человек подтвердили, что он нес плакат с портретом одного из секретарей ленинградского обкома КПСС! И это действительно было так, плакат Шмагин нес, только каждый раз, отлучаясь «надело», он передавал его помощнику, имя которого история умалчивает.

Ленинградские серьезные бандиты поцокали языками, похлопали героя по плечу и разошлись. Слово свое они не сдержали, вором в законе Музыканта не сделали: с их точки зрения, это была шутка – не дело мелкого щипача и домушника авторитетом нагружать. Ас точки зрения Шмагина, это было не шуткой, а предательством. И он, не задумываясь, сдал питерской милиции всех, кого знал. Воровская этика и солидарность для него больше значения не играли. В результате около пятидесяти человек оказались тогда под судом и были приговорены к различным срокам, из них четверо – к расстрелу. Руководство ленинградского ГУВД засыпали орденами и прочими более существенными наградами, а за Шмагиным оставшиеся на воле братки устроили настоящую, охоту. Но – безуспешно. Несколько лет после этого о нем ничего не было слышно. Не исключено, что его прятали в какой-нибудь зоне или тюрьме. Всплыл Шмагин в середине восмидесятых, когда про него уже основательно подзабыли. Поселился в Подмосковье и потихоньку принялся за старое…

В двери открылся глазок, в него заглянул конвойный, а спустя несколько секунд он отпер дверь:

– Грязнов – на выход, к следователю.

Денис поднялся и пошел, провожаемый сочувственными взглядами.

– Грязнов, Грязнов, – пробормотал гнусавый. – Где-то, паря, я твою фамилию слышал, определенно слышал.

Денис флегматично пожал плечами и вышел. Пока шел по коридору, думал: не ровен час, вспомнят в камере про начальника МУРа, что тогда? А ничего. Тогда и видно будет – что.

Оказалось, его вызывает не следователь Зюкин. В комнате для допроса сидел начальник отдела по борьбе с терроризмом ФСБ.

– Удивлены? – спросил Спицын.

Денис покачал головой, и ему показалось, что генерал немного расстроился.

– Ну это неважно, – сказал Спицын. – Я хочу с вами поговорить. Вот это важно.

– Для кого?

– Для вас. Для меня. Для страны.

– Понятно, – сказал Денис. – Вам что-то от меня нужно. Но, боюсь, ничего нового рассказать не могу. Просто потому что нечего. – Денис уставился в некую точку на стене за спиной Спицына, стал втягивать ее в себя глазами и почувствовал тепло. Это было тепло человеческого тела. С той стороны кто-то был. По крайней мере, ему так казалось.

– Я все-таки не понимаю, как вам удалось столь лихо провернуть освобождение Кондрашина.

– По крайней мере, вы не думаете, что это я его похищал, – заметил Денис. – Уже неплохо для скромного частного детектива.

– Я этого не говорил, – проворчал Спицын. – Да ладно, к черту. Да, я думаю, что вы его не похищали. Но вот в чем проблема. Человек, которого вы застрелили там, в Ростове, – это Хожа Исмаилов, бывший чеченский боевик.

– Так в чем проблема? На чеченцев же как будто и думали.

– Похищение людей – не его профиль. Когда-то он был полевым командиром, еще в первую войну, но уже очень давно перешел на сторону федералов. Он служил в ФСБ Чечни, понимаете?! То есть, фактически, мой коллега, он лично участвовал в анти-террористических операциях! И отлично себя проявил… Если я не верю, что вы причастны к похищению журналиста, то еще больше я не верю, что замешан Исмаилов. Не верю, не верю и не верю!

Воцарилась минутная пауза, по истечении которой Денис сказал:

– Я вас понимаю и уважаю ваши корпоративные чувства.

Спицын бросил на арестанта быстрый взгляд: не издевается? Нет, вроде бы серьезен. Ну тогда вот тебе пробный шар, мальчишка, слопаешь – и тогда ты мой.

– Еще маленький нюанс, Денис Андреевич. Откуда у вас, елки-палки, – генерал вполне добродушно усмехнулся, – появился пистолет, там, на стройке?

Денис молча смотрел на него.

– Вам подсунул его какой-то дед в аэропорту, верно?

Денис по-прежнему молчал, и генерал вдруг понял, что этому психу все глубоко до лампочки, он смотрит не на него, а сквозь него. Ни черта из него не выдавишь!

А Денис думал о том, что Быковского упоминать нельзя ни при каких обстоятельствах. И так в этом деле оказалось замешано много совершенно посторонних людей. Вот, например, его собственные сотрудники. Что касается деда в ростовском аэропорту, то ясно, что со стороны генерала это был чистый блеф. «Дед» действовал настолько профессионально, что его никак не могли отследить. Передача оружия произошла за считанные секунды.

Денис смотрел на стену. Тепло. А может быть, там, в соседней комнате, просто включенная лампа? Спицын боится потерять свое кресло, вдруг понял Денис. Во внешнем мире происходят какие-то важные и неизвестные ему события.

– Между прочим, Грязнов, пока вы тут сидите и запираетесь по совершенно непонятным причинам, на свете продолжают происходить очень нехорошие события, в частности – похищения людей, в частности – журналистов.

Денис молча ждал продолжения.

– На днях исчез Джордж Пенгертон, и не просто исчез, а похищен, – эффектно выдержав паузу, возвестил Спицын.

– Кто это такой? – поинтересовался Денис.

Спицын не поверил своим ушам. Потом решил, что над ним издеваются. Но, внимательно посмотрев на Грязнова, передумал.

– Вы что, газет не читаете?!

– А то мне их тут дают, в вашем санатории…

– Пенгертон – это глава издательского дома «Товарищ либерал».

– Кажется, припоминаю, – кивнул Денис. – Это американец, который работает у Ванштейна?

– Ну вот видите, не такой уж вы и темный. Пенгертона похитили прямо посреди Москвы и по телефону потребовали от его издателя Ванштейна печатать документы чеченских полевых командиров, которые они ему будут присылать.

– И что, – поинтересовался Денис, – он их напечатал?

– Успел только первую серию, потому что после этого его арестовали, правда, по другому обвинению. У него финансовые проблемы…

– Понятно, – усмехнулся Денис.

– Что вам понятно?! Ну что вам может быть отсюда понятно?!

– Знаете что, Николай Николаевич, я помогу вам… – Денис то ли намеренно сделал большую паузу, то ли это уже прочно стало его манерой разговора, он даже сам не знал. Так или иначе, но это позволило ему убедиться в собственной правоте.

– Поможете, если что? – продолжил потерявший терпение генерал.

Итак, он все-таки нуждался в этом.

– Если окажусь на свободе. Из следственного изолятора мне вам помогать не с руки.

– Ну, знаете… Я все-таки не прокурор, и я…

– Бросьте. Вытащить меня отсюда вам вполне по силам. Более того, это будет в ваших интересах.

Тут Денис сообразил, как можно узнать о системе перестука.

– И еще у меня к вам просьба, Николай Николаевич.

Спицын слегка округлил глаза. Он не ослышался? Этот самоуверенный частный сыщик действительно впервые его о чем-то просит?

– Что, урки в камере донимают? – самодовольно усмехнулся фээсбэшник.

– Нет, речь совсем не о том, благодарю вас, у меня все в порядке.

– В порядке?!

Таких слов от человека, сидящего в тюрьме, Спицыну слышать еще не приходилось. Нет, он сам двинется с этим ненормальным йогом.

– Пока у меня много свободного времени, я бы хотел почитать одну книгу, но, боюсь, в тюремной библиотеке ее нет.

– Почему вы так уверены? Вы спрашивали? Тут хорошая библиотека.

– Потому что следователь ко мне не очень благоволит, что отражается на действиях м-мм… обслуживающего персонала.

«Обслуживающего персонала», ну надо же!

– Ладно, напишите мне вот здесь в блокноте, я распоряжусь, чтобы ее вам доставили.

Но Денис не видел протянутого ему блокнота, он все втягивал в себя точку за спиной у Спицына. Тепло не уменьшалось.

– Нас подслушивают, – сказал частный сыщик вполне безучастным голосом.

– Вы бредите, – безапелляционно заявил Спицын. – Я – генерал ФСБ! Кто нас может подслушивать?

– Этого я не знаю. С той стороны. – Последовал кивок на стену.

Спицын вдруг изменился в лице и выскочил из комнаты. Сделал несколько стремительных шагов по коридору и рванул на себя следующую дверь. Замечательная картина предстала генеральским глазам: следователь Мосгорпрокуратуры Зюкин сидел на корточках на столе, вплотную придвинутом к стене, и пытался уловить, что происходит в комнате для допросов, с помощью кружки и своего оттопыренного уха.

– Ах ты мерзавец! – заорал Спицын, опрокидывая стол вместе с Зюкиным. – Вон отсюда!!!

На просьбу Голованова проверить по своей базе данных портреты людей, нарисованных Сазоновым со слов Анастасии Чегодаевой, Грязнов-старший отреагировал с неким даже удовлетворением. Наконец хоть чем-то он может оказаться полезен своему племяннику. Тем более что двое незнакомцев подозревались в принадлежности к одной из структур ФСБ, а всем известно, с какой любовью начальник МУРа относится к Большим Братьям. Сперва Вячеслав Иванович использовал все свои ресурсы, затем подключил несколько проверенных людей, в том числе полковника Иванчука, между прочим действующего сотрудника Федеральной службы безопасности, с которым в недавние времена [3]3
  См. роман Фридриха Незнанского «Поражающий агент» (М., 2002).


[Закрыть]даже немного подружился (еще пять – десять лет назад такое совершенно не представлялось главному сыщику столицы возможным: комитетчиков он на дух не переносил). Но, увы, незнакомцы эти незнакомцами так и остались, о чем Грязнов-старший и сказал Голованову и Щербаку, приехавшим к нему на Петровку. Те мрачно покивали, а потом Щербак сказал:

– Сева, если они действительно самозванцы, может, нам стоит еще раз повнимательней отсмотреть пленки из подъезда? И заодно нашей красавице их показать. Вдруг эти бравые ребята все же там нарисовались? Или она кого-то другого узнает?

– Из какого подъезда? – заинтересовался Вячеслав Иванович. – Какие такие пленки?

– Из подъезда дома, где был убит Кондрашин. Мы там несколько камер по-тихому установили и…

– А ну валите отсюда! – рассвирепел начальник МУРа. – Вы во что меня втягиваете, анархисты?!

Частные детективы молча встали и понуро вышли из кабинета. Но за дверью весело посмотрели друг на друга. Разумеется, генерал-майор милиции, как официальное лицо, не мог одобрить такую самодеятельность, но, кажется, он был доволен этой идеей, а нюх у матерого сыскного волка был что надо, это они оба хорошо помнили. Щербак снова позвонил матери Чегодаевой, и та обещала, что к завтрашнему утру Настя появится. Сыщики предусмотрительно дали ей телефон квартиры отсутствующей знакомой Голованова, так что можно было больше не шифроваться.

На следующий день Анастасия приехала, как договорились, к одиннадцати часам дня. Щербак и Голованов были в квартире вдвоем, ни Филю, ни Демидыча, ни тем более Макса звать не стали во избежание ненужного ажиотажа. Кроме того, должен же был кто-то в лавке остаться! Поджидая Чегодаеву, они сами снова просмотрели имеющиеся пленки и были в небольшом замешательстве. Но Анастасия быстро его устранила. Среди прочих многочисленных людей, входивших и выходивших из подъезда в день убийства, она уверенно указала на двух мужчин.

Щербак с Головановым переглянулись.

– Настя, – мягко сказал Николай, – но ведь… но ведь они совсем не похожи на тех людей, портреты которых были изготовлены с ваших слов.

– Ну так что же, – сказал Анастасия. – Тем не менее это они, не сомневаюсь. Я очень рада, что смогла вам помочь… – Она с некоторым беспокойством заглянула в лицо Щербаку. – Я ведь помогла, верно?

– О, да-да, конечно, – спохватился тот. – Вы уж простите, что мы вас так выдергиваем из вашей жизни все время, но сами понимаете, какая ситуация.

– Да какая там у меня сейчас жизнь. – она махнула рукой. – Вы меня проводите?

– Конечно! – спохватились мужчины.

– Ты знаешь, о чем я думаю? – сказал Сева Голованов уже на улице, глядя в спину удаляющейся женщины.

– О том же, о Чем и я. – Щербак наблюдал, как Анастасия усаживается в свой «фольксваген-жук» лимонного цвета.

– Нет, не об этом. Тебе не кажется, что слава нашего гениального Сазонова несколько раздута?

– Слава не бывает раздута, – резонно возразил Щербак. – Она или есть, или ее нет. Что касается старика Эммануила, то я давно подозревал, что он больше психотерапевт, чем криминалист. Что он ни нарисует, свидетели, в конце концов, говорят, что именно этого человека они и видели.

Сыщики вернулись в квартиру, вытащили пиво из холодильника и уселись друг напротив друга.

– Денис сейчас бы помедитировал, – сказал Щербак, – впал бы в какой-нибудь транс, потом выпал оттуда и все расставил по Полочкам.

– Так ты же не Денис, – напомнил Голованов. – И я не Денис. Ты этих двоих мужиков не знаешь, я правильно понял?

– Впервые вижу.

– Я тоже. Что будем делать? Снова отправим изображение в МУР? Кстати, один все-таки в очках, а у второго все-таки губы тонкие, обрати внимание, и еще он немаленького роста, метр восемьдесят пять как минимум.

Щербак почесал затылок:

– Ты лучше обрати внимание, что эти субчики на пленке ведут себя отнюдь не как жулики.

– Да. Но и не как детективы.

– То-то и оно! Они ни с кем из сновавших по лестнице фээсбэшников и прокуратурских работников в контакт не вступали. Как же их вычислить-то…

– Но в подъезд они тем не менее проникли без проблем, – напомнил Голованов.

– Ну и что? Мы тоже туда проникли… Слушай! – подскочил Щербак. – А автостоянка?

– Что – автостоянка?

– Автостоянка перед домом, помнишь? Платная парковка.

– Ч-черт. – Голованов бросил недопитое пиво и бросился в переднюю. Щербак – следом.

Чуть больше получаса понадобилось, чтобы добраться до проспекта Вернадского. Еще столько же, чтобы найти общий язык с охранником автостоянки. Дом был серьезный, инфраструктура вокруг – тоже. Все передвижения на автостоянке фиксировались на видео. В центре автостоянки была контора – контейнер с несколькими окнами, находившийся на возвышении.

– Смотри, – Щербак показал приятелю на видеокамеры.

Когда охранник совсем уже размяк и был готов за скромное, но внятно хрустящее вознаграждение показать, что требовалось, зазвонил телефон. Охранник молча выслушал сообщение, положил трубку и с явным сожалением сказал сыщикам:

– Отбой, ребята, начальство едет. Так что валите поскорей. Меня за такие дела отсюда выкинут. А мне тут нравится, хорошая работа.

– Какие проблемы, – согласился Голованов, – дождемся твоего босса и с ним договоримся.

– Сомневаюсь, – усмехнулся охранник. – Он упертый как… как… Нет таких, короче, больше. Бывший фээсбэшник. Вы с ним не добазаритесь, только ненужный геморрой заработаете. А потом он еще и стукнет куда надо.

Щербак с Головановым переглянулись.

– Понял, – сказал Сева. – Исчезаем. – И вот… – он все же сунул охраннику приготовленные пятьдесят баксов.

– За что? – удивился тот.

– За то, что ты хороший человек.

– Ну и за молчание, конечно, – добавил Щербак.

– Это будет нетрудно, – ухмыльнулся охранник.

Щербак с Головановым сели в свою машину и

отъехали за угол дома, того самого, между прочим, кондрашинского. Щербак вытащил телефон и позвонил Агееву:

– Филя, ты где?

– В офисе, конечно, – отозвался тот.

– Что ты там делаешь?

– Жду руководящих указаний.

– От кого это?

– От Дениса.

– Денис же в тюрьме!

– Поэтому и жду с особенным трепетом.

– Ты там пиво, что ли, с Максом дуешь?! – догадался Щербак. – А ну немедленно езжай сюда, к кондрашинскому дому. Для тебя работа есть. Автомобильная.

– О! – только и сказал Филя.

Через полчаса он присоединился к своим приятелям и коллегам на своей знавшей и лучшие времена «шестерке», припарковался в сторонке и пересел в машину к коллегам.

– Знаешь, почему в отечественные автомобили не ставят подушки безопасности? – приветствовал его Щербак.

– Ну и почему?

– Потому что при столкновении ими может убить!

– Да я тебя на любой российской развалюхе обставлю, даже на старом «Москвиче», не то что на своей «шохе», – обиделся Филя, – даже если ты в «феррари» ехать будешь!

– Да я и не сомневаюсь, чего ты взъелся? – успокоил Щербак. – Это же шутка.

Не вылезая из машины, они наблюдали за тем, что происходит на автостоянке. Хозяин, тот самый, который бывший фээсбэшНик, уже приехал, он припарковал свой «мерседес» на привилегированном месте, при въезде, а сам поднялся в контору и о чем-то беседовал с охранником, – стриженный ежиком крепко сбитый мужчина в вельветовых джинсах лет сорока восьми – пятидесяти на вид.

– Давай, – сказали Голованов и Щербак.

– Уверены? – не в первый уже раз спросил Филя.

– Давай-давай.

И Филя угнал этот «мерседес». Не зря же, в конце концов, он был в «Глории» главным автоспециалистом. Еще работая в МУРе, он много и успешно занимался автоугонщиками и автокражами. Время от времени друзья, посмеиваясь, говорили ему, что пора применить свои уникальные знания на практике. Никто, разумеется, и предположить не мог, что наступит день, когда это случится.

«Мерседес» отогнали в укромное место – в автосервис к одному знакомому, и к вечеру того же дня Голованов со Щербаком отправились на переговоры. Сева отговаривал Николая, но тот заявил, что терять им обоим особо уже нечего, ва-банк так ва-банк. К этому моменту они уже знали, что владельца автостоянки и «мерседеса» зовут Виталий Модестович Карповцев и что он действительно подполковник ФСБ в отставке. Несколько лет назад работал в отделе по борьбе с незаконным оборотом наркотиков. Ему пятьдесят три года, он женат, имеет внуков, ну и прочая малополезная информация. Бизнес у Карповцева отлажен хорошо: кроме этой парковки у него есть еще четыре других, и, между прочим, все на юго-западе столицы.

Пока Щербак выяснял все, что было возможно, про этого Карповцева, Филя и Сева попеременно следили за ним. Карповцев, обнаружив пропажу машины, побелел как полотно, бросился назад в контору и носа оттуда не казал. Но вот что странно: ни милиция, ни кто другой на автостоянку за весь день так и не приехал.

– Думаешь, он не заявил? – спросил Филя, кусая большое яблоко.

– Не знаю, – медленно ответил Голованов, не отводя взгляда от парковки и выпуская большое облако сигаретного дыма.

Наконец приехал Щербак. Они оставили Филю в машине и отправились на переговоры. Было уже начало одиннадцатого вечера, и охранник, тот, с которым пытались договориться, уже сменился. Это было им на руку.

Сыщики поднялись в контору. Кроме Карповцева, нервно вышагивающего из угла в угол, там был молодой парень, изучающий журнал «Наука и жизнь». Он сидел за столом, левая нога его была согнута в колене, а правая – вытянута и ниже колена – заметно толще левой. Протез, догадался Щербак. А еще у парня была характерная спецназовская стрижка, рукава рубашки закатаны так, чтобы продемонстрировать объем бицепсов. Похоже, Чечня, подумал Щербак. Он стал при входе, предоставив Голованову возможность вести переговоры, и внимательно следил за охранником.

– Что вам нужно? – сказал Карповцев, удивленный этим вторжением.

– Поговорить наедине, – сказал Голованов. – У меня информация о вашей машине.

– Кто вы такой?

– Частный детектив. Ко мне обратились как к посреднику. Я согласился выступить в этой роли.

Некоторое время Карповцев молчал. Потом показал рукой на малоприметную дверь, ведущую в соседнюю комнату. Они зашли туда.

– Вы можете вернуть мне машину? – сказал хозяин автостоянки, глядя на Севу исподлобья.

Кивок.

– Но от меня за это что-то потребуется, не так ли?

Кивок.

Карповцев провел рукой по своему ежику и выдавил:

– У меня нет сейчас такихденег.

Голованов в первые мгновения решил, что ослышался, но решил не форсировать события. Иногда молчание – лучший союзник.

– Вы слышите? – совсем уж непонятно настаивал Карповцев. – Но я готов все выкупить уже завтра. Вы же все равно не сможете это полноценно реализовать.

Бог ты мой, подумал Голованов, во что это мы еще влипли?!

– Мне что же, так и передать? – лукаво улыбаясь, спросил Сева и сделал шаг к двери.

– Нет, постойте, – схватил его за рукав Карповцев. – Чьи интересы вы представляете?

Голованов засмеялся.

– Да, понимаю, – пробормотал Карповцев. – Вы не скажете… Но я могу значительно увеличить вашу долю из своего кармана. Как вам такое предложение. Подумайте, молодой человек, подумайте. Такой шанс выпадает нечасто…

Елки-палки, Карповцев же работал с наркотиками, вспомнил Голованов. Возможно, об этом сейчас и идет речь, возможно, у него рыльце в пушку! Так что, получается, мы угнали тачку с наркотой?!

– Ладно. Я даю вам возможность продемонстрировать добрую волю. О деньгах сейчас говорить не будем. Дайте мне какую-нибудь служебную информацию.

– Что вы имеете в виду? – удивился Карповцев.

– Ну хотя бы… ну скажем… что бы такое придумать… Вот что, – Голованов весело щелкнул пальцами. – Дайте мне запись вашей видеокамеры.

– Зачем?!

– А я знаю? – все так же весело пожал плечами Голованов. – Недельной давности.

Карповцев помолчал, обдумывая услышанное.

– Ладно, только сперва я сам посмотрю, что там было снято. Полные сутки?

– Да нет, зачем же. Пару-тройку часов, когда у вас самая работа. Скажем, после Пяти вечера. – Это было то самое время, когда неизвестная парочка проследовала через кондрашинский подъезд.

Карповцев молча кивнул и пошел отсматривать пленку. Голованов двинулся за ним. В соседнем помещении Щербак с охранником уже нашли общий язык и решали кроссворд с фрагментами, которыми всегда славился журнал «Наука и жизнь».

Карповцев нашел требуемую запись и минут за пять прокрутил пленку. Разумеется, ничего из ряда вон там не было, марсиане не приземлялись, сборная России не обыгрывала бразильцев. Карповцев пожал плечами:

– Не понимаю зачем, но – ладно, берите…

– Не нужно, – широко улыбнулся Голованов. – Я попросил, вы согласились. Вижу, что готовы сотрудничать. – Во время промотки Голованов успел увидеть все, что его интересовало. Камера, установленная на автостоянке, зафиксировала номер и марку машины, на которой уехали двое мужчин, позже наведывавшихся к Анастасии Чегодаевой, – это был «опель-вектра» синего цвета, девяносто пятого года выпуска. В Москве таких тысячи.

Голованов кивнул напарнику, и они со Щербаком двинулись к выходу.

– Подождите, – занервничал Карповцев, – но как же мы договоримся?!

– Сидите здесь, через несколько часов я приеду, – пообещал Голованов.

У Щербака имелся знакомый гибэдэдэшник, которого он иногда просил о мелких услугах. Гибэдэдэшник вполне мог проверить регистрацию автомобиля. Щербак отправился к нему, а Голованов с Филей – в автосервис, осматривать «мерседес». Проверили все возможные укромные места, но – безрезультатно. Конечно, можно было вскрыть покрышки, разрезать обшивку, выпотрошить все, но вот так сразу уродовать машину не хотелось, тем более что идея насчет наркотиков пока что была лишь догадкой Голованова. Но ведь отчего-то же Карповцев переживал так за свою драгоценную машину? Конечно, «пятисотый» «мерин» – само по себе неслабое вложение капитала, однако Карповцев был не просто расстроен, он был напуган. У него рыльце не в пушку, оно у него – в дерьме.

Сидели молча, смотрели друг на друга. Владелец автосервиса и его лучший слесарь – приятели Фили (и, кстати, Дениса Грязнова) – стояли, вытирая руки ветошью, ждали команды. Им было жутко любопытно. А вот Голованову было обидно. Задачу-минимум он уже выполнил: марку и номер машины незнакомцев определил, но, как известно, аппетит приходит во время еды. И теперь, когда он почувствовал, что у Карповцева (до которого, положа руку на печень, ему дела совершенно не было) рыльце в пушку, проснулся сыщицкий азарт. Или это пустышка, и нужно выбросить все из головы и вернуться к своим баранам?

Сева позвонил Щербаку:

– Есть новости, наконец?

– Пока что нет.

– В чем проблема, я не понимаю, – разозлился Голованов, – что, у этой тачки были номера штата Мичиган?! Задачка для первоклассника!

– Не ори на меня, – разозлился и Щербак. – Проблема в том, что я не могу найти своего приятеля! Ночь на дворе, понял? Мне сказали, что он на охоту уехал, понял?!

– Завтра же выходные, – простонал Голованов. Это означало, что «опознание» машины может быть отложено на пару дней, если, конечно, они не хотят лишнего шума. Или попробовать через Грязнова-старшего. Нет, пожалуй, он их пошлет подальше, и будет прав: в конце концов, со стороны «Глории» никаких результатов, одни просьбы.

– Ну так что, будем потрошить? – спросил молоденький слесарь. Ему, видно, жуть как хотелось поковыряться в такой роскошной машине.

– Я помню, Денис как-то рассказывал, – вяло обронил Филя, – они с Турецким лет пять назад тоже что-то в машине искали, не наркотики, правда, что-то другое, но какая разница, в конце концов. Так они тачку вообще на винтики разобрали, но ничего не нашли, а при этом наверняка знали, что тайник там есть. Собрали все назад и пригорюнилсь. Вот как мы почти. Только там с ними был ушлый фээсбэшник, он поинтересовался, сколько весит машина. Взвесили, оказалось, что килограмм на десять больше, чем по техпаспорту. Тогда Денис затряс слесаря в сотый раз, спрашивая, все ли он проверил, и тот сказал, что все, конечно… кроме панелей под дверцами. Их никто никогда не трогает, они привинчены и приварены.

– Давайте! – заорал Голованов, вскакивая на ноги.

– Может, взвесим для начала? – поинтересовался хозяин автосервиса.

– Не будем ни хрена взвешивать! Снимайте панели.

Австослесарь и его босс в четыре руки свинтили болты и за полминуты сорвали крепко приваренную первую панель. В узких пазах открывшейся панели лежали четыре пакета. Сева вытащил один пакет, проколол, попробовал белый порошок на язык и довольно ухмыльнулся. Победа! Остальные панели они даже проверять не стали. Голованов снова позвонил в МУР. Конечно, было уже поздновато, но Грязнов-старший в такой сумасшедший день вполне мог торчать на работе. Так и оказалось.

– Вячеслав Иванович, это Сева, – вкрадчиво сказал Голованов.

– Твой дурацкий голос я еще хорошо помню, – буркнул начальник МУРа. – Что тебе нужно на этот раз?