Текст книги "Заснувший детектив"
Автор книги: Фридрих Незнанский
Жанр:
Прочие детективы
сообщить о нарушении
Текущая страница: 13 (всего у книги 18 страниц)
Глава восьмая
Денис закончил медитировать и прислушался к разговору. Дело в том, что в камере появился новый постоялец – весьма интеллигентного вида худощавый пожилой мужчина. Его тут же прозвали Профессором, хотя, по его словам, он был доцентом в одном элитном московском вузе. Загребли Профессора-доцента, вроде бы когда он брал крупную взятку на вступительных экзаменах. Денис про себя засомневался, что за такое малоуголовное, в общем-то, преступление могут посадить в СИЗО, но, оказывается, Профессор был организатором «преступной группы»: под его чутким руководством взятки брались на всем факультете, широко и с размахом. Словом, на воле он не скучал.
Не скучал Профессор и сейчас и не давал скучать остальным: развлекал всю камеру свежими анекдотами самой разнообразной тематики. Народ веселился вовсю. Денис прислушался, и Профессор, тут же заметив его интерес, подстроился:
– Покупатель в книжном магазине обращается к продавцу: «Не порекомендуете хороший детектив?» – «Вот то, что вам нужно: детектив, который читается на одном дыхании, а самое главное, до последней страницы неизвестно, кто же убийца! Чудесная книга!» – «Отлично, и как же называется эта замечательная книга?» – «Сторож-убийца».
Денис вежливо улыбнулся и повернулся к стенке, раскрыл свою тетрадочку. Ему все еще не удавалось перевести на человеческий язык то, что выстукивали из соседней камеры. Почему-то это казалось ему очень важным. Но вот беда: со вчерашнего дня стук и прочие шумы прекратились. Может быть, того, кто их воспроизводил, куда-то перевели или даже выпустили? Если так, то Денис был рад за своего неизвестного соседа, но все же ему было и немного грустно: ведь, как он уже убедился, в нынешние времена система тюремного перестука почти никому не известна, так с кем же тогда общаться? А если вдруг случится мотать большой срок?.. Ну надо же – мотать большой срок! Он уже заговорил на здешнем сленге. А не пора ли выбираться отсюда, в самом деле, пока еще что-нибудь похуже не служилось? Вот и наседку ему уже подсунули: в том, что Профессор специально подослан, чтобы разговорить его, Грязнова-младше-го, Денис почти не сомневался: интеллигентный
дядька должен был вызвать естественный интерес человека, соскучившегося по цивилизованному общению. Денис сомневался только в том, чьих это рук дело: Спицына или Зюкина? Да какая, в сущности, разница…
И словно кто-то услышал его мысли. Через пару часов дверь камеры заскрежетала, и голос охранника возвестил:
– Грязнов – с вещами на выход!
Камера оживленно загудела. Появились версии одна экзотичнее другой, и Грязнов-младший не особенно-то с ними был не согласен, потому что он и сам не знал, что это означает. Неужто генерал Спицын решил вытащить его отсюда, неужели его устроило последнее предложение Дениса: помочь в его расследованиях в обмен на свободу? Это было бы приятно. И полезно – и для здоровья, и вообще.
Денис побросал весь свой немногочисленный скарб в сумку, попрощался с сокамерниками, отдельно кивнул знаменитому домушнику, сдержанно – Профессору и вышел в коридор.
– Лицом к стене!
Пока он выполнял команду, раздался скрип открывающегося замка. Странно, зачем понадобилось снова открывать камеру?
– Повернуться!
Денис повернулся и увидел, что открыта теперь дверь не его камеры, а соседней, той самой, из которой несколько дней кряду доносились стуки и шорохи. Его переводят, вот оно что. Ну и замечательно, раз так, теперь он, может быть, даже воочию познакомится с тем, чей виртуозный тюремный язык так и не смог разобрать, узнает какие-то нюансы не в теории, а на практике.
– Вперед!
Денис вошел в камеру и бросил сумку на койку. Он ничем не выдал своего удивления, а удивляться было чему.
– Вот ведь, мля, – сказал конвоир, – в одиночку тебя перевели, улучшенного содержания. Две недели ее ремонтировали. А зачем, мля? Важный перец, что ли, мля? Ну ладно, сиди. – И он закрыл дверь.
Денис хотел было сказать, что он тут гораздо меньше, чем две недели, и, значит, ремонт камеры не имеет к нему никакого отношения, это просто совпадение, но не стал, все это было слишком длинно, а главное – ни к чему. Он блаженно растянулся на чистом матрасе и засмеялся. Он смеялся над самим собой, над собственными фантазиями и химерами. То, что он принимал за тюремный перестук, было звуками ремонтных работ: в стену соседней одиночки монтировали полки, умывальник, долбили дырки, чтобы привинтить койку… Ну и ну! Тюремный перестук…
Денис порвал тетрадку и бросил клочки в сторону унитаза, они, разумеется, не долетели и стали плавно оседать на пол. Оттого, что никто этим не возмутился, оттого, что не заорал вечно подглядывающий охранник, Денис почувствовал себя на какие-то мгновения свободным человеком. Стоило, пожалуй, воспользоваться этим счастливым состоянием души. Он лег на спину, закрыл глаза и заснул. Что-что, а отключаться теперь от надоевшей реальности он умел в считанные мгновения.
Снился ему Ванштейн. Возможно, это был не самый лучший сон, но выбирать не приходилось. Ванштейн окапывал молоденькую березку, потом вбивал рядом клинышек и привязывал к нему хрупкий саженец. Хотя почему хрупкий, подумал Денис, помнится, лет пять назад, когда по Москве прошел ураган и повалило тысячи деревьев, березы стояли насмерть, как герои-панфиловцы. Тогда-то он как раз и запомнил, что береза обладает уникальной гибкостью, ее можно прогнуть, но сломать – очень даже затруднительно… Между прочим, у нее в этом есть некоторое сходство с Ванштейном… Странный какой сон, думал Денис, отчего это мне больше снятся мысли, чем события? Скучно… Пожалуй, не стоит больше спать.
Сердце его забилось быстрее, давление усилилось, и сознание вернулось в полной мере. Денис открыл глаза и сел. Отчего-то снова подумал о Ванштейне. То есть не отчего-то, а вполне закономерно подумал! Конечно же его не оставлял в покое этот разговор, было отчетливое ощущение, что он что-то не понял, пропустил мимо ушей. Или его просто провели, разыграли как мальчишку?
Но зачем?!
А просто так. В тюрьме у всех свои развлечения. Вот у Ванштейна, возможно, они такие.
Или… нет?
Как там говорил медиамагнат? У него, кажется, на даче нет никаких хором. «Вот у меня сад, вот это сад… скромная такая дачка, очень советская… правда, не классические шесть соток, чуть-чуть побольше… но зато летом там все так живописно, все в зелени и в двух шагах друг друга не видно… и Москва под боком… искупаться можно…»
Денис усмехнулся, он знал, что приятели нашли его вернувшимся из Индии в несколько заторможенном состоянии, разумеется, он не был с этим согласен, но вот сейчас впервые подумал, что, может, не так уж они и не правы?
Как там было в анекдоте?
«Не порекомендуете хороший детектив?» – «Вот то, что вам нужно: читается на одном дыхании, и до последней страницы неизвестно, кто убийца». – «Как же называется эта замечательная книга?» – «Сторож-убийца».
Сторож-убийца! Все на поверхности. Ну конечно же Ванштейн сказал ему, где искать Пенгертона, только он, йог несчастный, с высоты своего интеллекта этого даже не заметил! А вот интересно, следователь Зюкин заметил бы или нет?
Узнать это так и не удалось, потому что следователя Зюкина Денис больше в глаза не видел. Вечером этого же дня Дениса выпустили под подписку о невыезде. Убийца Кондрашина определен не был, бриллианты не найдены, так что Денис все равно оставался основным фигурантом этого странного дела, о чем ему и сообщил новый следователь, серьезная полная дама.
На выходе из СИЗО Дениса встретил человек со смутно знакомым лицом. Он предложил Денису сесть в машину. Когда Грязнов-младший увидел номера, то начал догадываться, что происходит: это была машина из гаража МУРа. Дениса отвезли на Петровку, 38, завели в здание отнюдь не через парадный вход и предложили подождать в маленьком темном кабинете с зарешеченным окном.
Через пару минут туда с термосом вошел Вячеслав Иванович Грязнов. Они молча обнялись.
– На вот, – сказал начальник МУРа, открывая термос, – соскучился небось по своему мерзкому зеленому чаю. Специально для тебя купил эту гадость.
Денис с благодарностью взял чашку. Сделал несколько мелких глотков, просто физически чувствуя, как с каждым из них в его организме восстанавливается какая-то очередная жизненно важная, но совсем недавно еще утраченная функция.
– Представь, племяш, – пожаловался Вячеслав Иванович, – это единственная комната на Петровке, насчет которой я уверен в плане «жучков» и прочей подслушивающей ерунды. Вроде бы я тут хозяин, а вроде – кто его знает… Во времена настали, а?
Денис кивнул: понял, мол, что к чему.
– Дядя Слава, только честно, почему я вдруг вышел? Ты договорился со Спицыным? Как это удалось?
– Благодаря Голованову и всей твоей компании. Они подкинули мне совершенно беспроигрышное дельце с наркотиками, а я его великодушно отдал Спицыну в обмен на тебя. Точнее, на твою подписку о невыезде. Разумеется, такого разговора не было: ты мне это, а я тебе то. Но мы с ним друг друга поняли.
– Я что-то такое и предположил, – сказал Денис. – У меня создалось впечатление, что у Спицына какие-то серьезные проблемы.
– Ты не ошибся, так и есть, – подтвердил Гряз-нов-старший. – Не понимаю, правда, как ты об этом узнал, а в высших сферах, – он поднял взгляд к потолку, – ходят упорные слухи, что под Ник-
Ником пол. качается. Так что ему взять с поличным наркодельцов было весьма кстати. В общем, благодари Севу со Щербаком. Ну и все остальные постарались. Они там за тебя, оболтуса, переживают, между прочим, сильно.
Денис задумчиво посмотрел на дядю и сказал:
– Благодарить не буду… пока.
– Почему это? – удивился тот.
– То, что меня втихую прямо к тебе привезли, – очень кстати. Не говори никому, что я вышел… так надо.
– Ну хорошо, – пожал плечами Грязнов-старший. – Но это же официальная информация.
– Следователь, я думаю, интервью давать не станет, не до того ей… Махараджа Парикшит был императором мира и великим раджарши – святым царем…
– Ты что это? – изумился Грязнов-старший.
– …Он был предупрежден, что через неделю умрет, поэтому оставил свое царство и удалился на берег Ганга, чтобы поститься до самой смерти и обрести просветление.
– Хм… Ты на что намекаешь? Спицын в отставку не уйдет, не из таковских он, чтобы поститься.
Родственники помолчали, и если Денис примерно представлял, о чем сейчас думает его дядя (для него вообще последнее время мысли другого человека особого секрета не составляли), то вот дядя относительно племянника был в полном недоумении и боялся, как бы тот снова не наломал дров.
– Куда ты сейчас пойдешь?
– Есть одно место. И есть кое-какие дела. Снабди меня каким-нибудь незасвеченным телефоном, и тогда я буду все время на связи.
– А машина?
– Перебьюсь.
– А ФСБ? Или ты размечтался, что они на тебя теперь рукой махнули? Так ты здорово ошибаешься…
– Дядя Слава, – сказал Денис, – ты лови бандитов, ладно?
– Ловлю, между прочим, – обиделся начальник МУРа, – и получше многих!
Денис не питал иллюзий относительно ФСБ. Разумеется, его многоопытный дядя был прав, фээсбэшники висели на хвосте, что особенно четко проявилось в метро, когда Денис поехал домой – переодеться и принять ванну. Дениса особенно умилило, что один из шпиков читал «Лолиту» Набокова.
Он провел в своей квартире пару часов, вышел из дому, приветливо помахал рукой двум топтунам, развалившимся с пивом на лавочке (с понтом, работяги, оттягивающиеся после работы) и еще – тем, которые сидели в машине на выезде из двора, потом что-то вспомнил и вернулся в подъезд. Денис поднялся на лифте на последний этаж, сорвал пломбу на люке, ведущем на чердак, – чердаки и подвалы были опечатаны бумагой с печатью местного участкового, для защиты от чеченских террористов, хотя какой в этом прок? По чердаку Денис спустился в соседний подъезд, оттуда – в также опечатанный подвал, из которого можно было выбраться не во двор, а на улицу. Три минуты спустя Денис поймал машину и на вопрос таксиста, куда ехать, сказал фразу, которую долго вынашивал и лелеял как раз для такого случая:
– Прямо и быстро.
Как бы теперь узнать то, что ему необходимо? Лучше всего мог бы помочь Макс, но Денис, во-первых, не хотел сейчас привлекать никого из своих друзей и сотрудников, во-вторых, позвонить или заявиться в «Глорию» значило опять-таки засветиться самому. Оставалась еще электронная почта, но как доказать Максу, что это пишет именно он, Денис, что это не подстава? Конечно, были кое-какие нюансы, известные только им двоим, и это могло служить паролем, но ведь и электронные письма частенько перлюстрируются, Денис это знал. Нет, слишком рискованно, надо постараться обойтись своими силами.
Денису нужно было выяснить, где находится дача Бориса Ванштейна. Для этого имелось несколько теоретических возможностей.
1. Отправиться в издательский дом «Товарищ либерал» и войти в контакт с кем-нибудь из его сотрудников. Там сменилось руководство, временный управляющий, и как знать, не станет ли эта попытка Дениса тут же прозрачной для ФСБ. А как он уже дал понять Дяде, меньше всего Денис хотел сейчас делиться информацией с кем бы то ни было, в первую очередь – со спецслужбами. Эта скрытность имела двоякую природу: с одной стороны, он боялся утечки информации, чтобы ею не воспользовались его таинственные противники, с другой – чтобы не навредить своим друзьям, пусть лучше крепче спят.
2. Информация о личной жизни Ванштейна, включая его движимое и недвижимое имущество, наверняка имеется в заначке у его конкурентов, значит, в первую очередь у олигарха Чегодаева. Но к Чегодаеву соваться тоже нельзя, причины – те же самые.
3. Определенно в природе кроме изданий Ванштейна существуют и другие «желтые» газеты и журналы, которые что-то про него знают. Но сколько Денис ни скреб в затылке, он не мог припомнить своих знакомых, работающих в таких местах. А просить об этом дружественных ему, Денису, более приличных журналистов значило решать проблему через третьи руки. Опять же, возможна утечка.
4. Можно позвонить Юрке Гордееву, давнему приятелю, бывшему следователю Генпрокуратуры, а ныне – весьма успешному адвокату, и поинтересоваться, кто защищает интересы Ванштейна. Это наверняка какой-нибудь элитный юрист. А потом уже побеседовать непосредственно и с ним. Может быть, даже Ванштейн, раз уж он такой любитель психологических загадок, оставил на этот счет своему адвокату специальные инструкции для него, Дениса Гряз-нова. Но опять-таки, фээсбэшникам определенно известен его круг знакомств, и этот разговор, скорей всего, будет подслушан. Съездить к Гордееву лично? Та же опасность, за ним так же, как за ребятами из «Глории», может быть установлено наблюдение.
– Так и будем ехать, пока в Северный полюс не упремся? – поинтересовался таксист, отвлекая Дениса от его мысленных поисков.
Денис посмотрел в окно. Они уже выехали на Новый Арбат.
– Остановите прямо здесь.
Он прошел пару кварталов пешком, целью была Ленинская библиотека.
Все это очень сложно, думал Денис, поднимаясь по гранитным ступеням: электронная почта, адвокаты, конкурирующие медиамагнаты… Научно-технический прогресс нас погубит. А если бы я сидел сейчас на берегу Индийского океана… ну ладно, пусть не там, но хотя бы на берегу Черного моря, где-нибудь в Гурзуфе, и передо мной стояла бы точно такая же задача, что бы я сделал?
Несмотря на то что Денис был вполне современным человеком, ездил на джипе, владел всеми видами оружия, пользовался Интернетом и часто засыпал с ноутбуком в постели вместо женщины, он все же пользовался услугами знаменитой Ленинки уже много лет, и никакие рассуждения компьютерного гения Макса о том, что электронные библиотеки гораздо практичнее, не могли перешибить кайфа, который он получал от волшебного процесса общения с настоящей бумажной книгой. Итак, вперед, к живому печатному слову!
В читальном зале Денис взял подшивку нескольких «желтых» изданий, а также вооружился картами Москвы и Подмосковья. Потом со вздохом встал и отправился в компьютерный зал: Интернетом воспользоваться все же придется. На запрос «Борис Ванштейн. Дача. Загородный дом. Участок. Подмосковье» «Яндекс» выдал несколько тысяч ссылок. Денис остановился на шестом десятке. Кое-что он нашел, кроме того, по опыту знал, что вся действительно полезная информация, как правило, содержится в самых первых ссылках, а чем дальше, тем больше вероятность простого совпадения слов. И потом ведь, в конце концов, на свете есть и другие Ванштейны, в чем Денис убедился, уже открывая одиннадцатую ссылку. Там речь шла о физике Борисе Константиновиче Ванштейне, российском академике, создавшем серьезные труды «…по теории рентгено– и электронографии, структурному анализу кристаллов, строению биологических кристаллов и макромолекул, электронной микроскопии». Были у медиамагната и другие тезки и однофамильцы.
Денис вернулся в читальный зал, и еще часа два ушло на сужение круга поиска. В четырех различных статьях дом Ванштейна упоминался в том или ином контексте. В одной статье у него в этом доме брали интервью, в другой писали, что Ванштейн хранит там потрясающую коллекцию икон, еще в одной скупо сообщалось о ночной оргии, которой были возмущены соседи медиамагната, а в четвертой была вообще замечательная фраза:
«Известный издатель Борис Ванштейн, которого федеральный телевизионный канал хочет привлечь к суду за клевету, заперся на своей даче и на звонки не отвечает».
Были еще кое-какие прилагательные, но они Денису пока что не сильно помогли.
Денис откинулся на спинку стула и потер виски. Сесть в позу лотоса? Нет, пожалуй, здесь это не слишком удобно.
«Известный издатель Борис Ванштейн, на звонки не отвечает…»
На звонки – не отвечает…
На звонки!
Будда – свидетель, он идиот! Не Ванштейн идиот, Ванштейн – умница, каких поискать, это Денис – идиот.
В дополнение к огромным томам, и так завалившим его стол, Денис взял телефонную книгу. Дача – старая, она у Ванштейна давно, там вполне может быть телефон – еще с тех времен, когда никто не подозревал о том, что грядет эпоха мобильной связи.
Оказалось, Ванштейнов и в телефонной книге пруд пруди. Правда, на «Б» – всего трое. И из них только один – Б. С., хорошо бы – Борис Семенович. Телефон: 197-15-16. Между прочим, явно московский телефон. Или подмосковный? Ну да, он же говорил – Москва рядом… Нет, как же он говорил, в самом деле, стал вспоминать Денис. Ах да: «… и Москва под боком… искупаться можно». Искупаться. При чем тут купание? Просто Ванштейн перечислял достоинства своей дачи? Ну нет, что же он – маразматик-пенсионер?! Отнюдь. У него что ни слово – точно дозированная информация. Значит, Москва – это Москва-река, вот где искупаться можно. У Ванштейна дача рядом с Москвой-рекой.
Денис нашел в справочнике «Желтые страницы» таблицу, где по первым трем цифра номера телефона можно было определить район. 197 – это Хорошевский…
Хм, какая же там дача? Почти центр города…
А в Серебряном Бору, вот какая дача! И Москва-река под боком. Искупаться можно. Искупаться!
Дальнейшее было делом техники, которой частные детективы владеют лучше других, даже иногда лучше других детективов. Спустя еще полчаса у Дениса был точный адрес дачи, и он уже ехал в Серебряный бор. Добрался на метро до «Полежаевской», там сел на 86-й троллейбус и полчаса спустя, миновав мост через Москву-реку, подъехал к Серебряному Бору.
Здесь был совсем другой, не городской воздух. Денис с некоторым удивлением прислушивался к себе, шагая по узкой улочке, сформированной высокими деревянными заборами, за которыми высились могучие сосны, и понял, что этот воздух, пожалуй, нравится ему сильнее, чем соленый аромат Индийского океана. Ладно, сейчас не до сантиментов.
Вообще-то, если я окажусь прав, думал Денис, это будет удивительно. Неужели фээсбэшники настолько тупы, что не отработали эту версию? Или им просто в голову не могло прийти подобное нахальство?
Ворота дачи Ванштейна были, конечно, заперты, и на звонок, разумеется, никто не реагировал. Никакого шевеления, кошка не мяукала, собака не лаяла. Нет, что ли, вообще собаки? Тоже неглупо. Нет собаки – на даче никто не живет. Итак, что дальше?
Денис разбежался и, быстро отталкиваясь ногами, взлетел по гладкому забору так, как это в дурном сне не могло присниться ни одному дачнику. Он перемахнул через забор, мягко, по-кошачьи, спрыгнул на землю. Осмотрелся.
Ну что ж, зелени действительно немало, похоже, за ней тут никто не следит. Как-то все немного диковато и, пожалуй, живописно. Дом деревянный, старый, хотя недавно покрашен. Наверно, дача какого-нибудь красного командира или директора завода, репрессированного в тридцатых. Таких тут, в Бору, говорят, много было.
Денис направился к дому и вдруг заметил, как в окне второго этажа дрогнула занавеска. Тогда он подошел к дому вплотную, чтобы относительно окон быть в мертвой зоне, и, стараясь ступать неслышно, подобрался к крыльцу. Тщательно обследовал его, дверь и пришел к выводу, что никто не входил и не выходил здесь как минимум пару недель. А как же занавеска? Может быть, действительно внутри дома есть кошка? Хм… скорее, тут есть еще одна дверь.
Денис продолжил свое круговое движение, пока не обнаружил то, что искал, – малоприметную, скрытую заросшим диким виноградом легкую дверцу. Подергал. Было заперто изнутри, но уж больно несерьезно, даже вышибать не нужно, стоит лишь дернуть покрепче, и вот он уже внутри дома…
Осматриваясь в полумраке, Денис подумал, что на жилище медиамагната это не сильно похоже. И коллекция икон, про которую писали в «желтой» газетке, скорей всего, хранится в другом месте. И интервью у него брали явно не здесь.
– Стойте, где стоите, или я буду стрелять, – раздался вдруг мужской голос сверху.
Говорили на чистом русском языке, и это Дениса немного смутило.
– А чтобы вы не стреляли, я должен оставаться на месте? – уточнил Денис. В переговорах всегда самое главное – тянуть время.
– Да.
– Но я же не могу стоять здесь все время, у меня есть всякие естественные потребности, и вы тоже не можете следить за мной все время, у вас будут те же самые проблемы.
– А я не один! – запальчиво сказал голос, и Денис сразу понял, что он врет.
– Вот что, Пенгертон… – сказал было Денис.
В ответ сразу же раздалось:
– Стойте на месте, я сказал!
– Вообще-то я еще не двигался. – Денис поднял руки вверх, демонстрируя чистоту своих намерений, и сделал несколько шагов вверх по скрипучей лестнице. Господи, неужели действительно можно поверить, что Ванштейн тут устраивал какие-то оргии? Да эта лестница больше одного человека не выдержит. Разве что оргии организованно проходили во дворе? – Пенгертон, не бойтесь, я не из ФСБ, – громко сказал Денис. – Я частный сыщик, меня послал Ванштейн. Иначе сами посудите, как бы я вас нашел? Кроме него, никто же не знает, где вы прячетесь. Бросайте свою берданку и спускайтесь, поговорим.
Возникла полуминутная пауза, по истечении которой последовал ответ:
– Поднимайтесь вы. Я должен убедиться, что вы один.
Пока я буду идти, понял Денис, он к окну метнется, проверит. А неглуп американец. Но действительно ли американец, уж больно чисто по-русски шпарит?
Денис медленно прошел семь ступенек, больше опасаясь не выстрела, а как бы ветхое деревянное строение не рухнуло под его тяжестью, повернул на маленькой площадке и снова пошел вверх. Теперь он уже видел этого таинственного жильца. Но что это такое у него в руках? Или только кажется в полумраке?
Поднявшись на второй этаж, Денис сделал короткое движение, и пистолет Пенгертона оказался теперь уже у него. Пенгертон с недоумением смотрел на свою пустую растопыренную ладонь, а Денис приветливо ему улыбался. Так и есть, газовый пистолет. И смех и грех: его, матерого профессионала, какой-то журналюга держал на мушке с помощью такого вот дамского оружия. Хотя, впрочем, этот пугач можно использовать по-всякому.
– Джордж, давайте поговорим, – мягко сказал Денис. – Давайте, что ли, чаю попьем…
– Вы, наверно, близкий друг Бориса, – сказал Пенгертон, медленно приходя в себя, – если знаете, где у него что лежит. Я вот до сих пор питаюсь тем, что привез с собой. И чай не пью.
– Нет, вы ошибаетесь, я здесь впервые.
Они сели, Денис – в кресло, Пенгертон – на кровать, на которой валялась груда различных газет и журналов, очевидно, он пытался тут не терять форму.
Денис наконец смог внимательно рассмотреть Пенгертона. Огромные кисти рук, длиннющие ступни. Наверно, росту в нем – метр девяносто, никак не меньше. Да, конечно, это был тот самый, всеми искомый «похищенный» американец. Во-первых, в библиотеке Денис нашел многочисленные фотографии Пенгертона, появившиеся в прессе после его исчезновения, а во-вторых, простого взгляда на это худощавое, немного лошадиное лицо было достаточно, чтобы понять, что перед вами иностранец, сколько бы лет он ни прожил в России, и чистый русский выговор никого тут обмануть не мог. Было в нем что-то наивное, какое-то непреходящее выражение удивления, застывшее в серых глазах.
Чтобы разговорить Пенгертона, понадобилось немного времени, и хотя в общем и целом картина была ясна Денису и раньше, теперь она получила подтверждение со слов непосредственного участника событий. Пенгертон отсиживался на старой даче Ван-штейна. Вся история с похищением американца была от начала и до конца выдумкой. Ванштейн придумал и разыграл ее как по нотам. Якобы под давлением террористов он начнет печатать «чеченские дневники», а реально – им самим собранные документы.
Денис понял, что Ванштейн уже много времени сидел на отличном компромате, который жег ему одно место. С точки зрения современной журналистики это был прекрасный материал, просто бомба, но Ванштейн понимал, что, напечатай он все это, Кремль его сожрет, и тогда он придумал эту схему с похищением своего главного редактора, после чего он будет вынужден печатать то, что ему присылают.
Денис имел кое-какое представление о его биографии. Первоначальный капитал медиамагнат сколотил на порноиндустрии, удачно инвестировал средства и сказочно разбогател; став медиамагнатом, переключился на политическую порнографию. Ванштейн был неоднократно бит жизнью и властью, и теперь он даже мог себе позволить подкармливать правозащитников и оппозиционные партии и просто делать то, что ему нравилось.
Денис не осуждал издателя, но и не был его сторонником. Случилось так, что они кое о чем договорились, и теперь нужно было выполнять свою часть сделки. Денис сказал Ванштейну во время прогулки на тюремном дворе: «Грубо говоря, обладая вашей информацией, я освобожу этого журналиста, заработаю себе медаль и верну расположение органов, а взамен поведаю вам в эксклюзивном порядке, как все было в Ростове?» Ванштейн пусть своеобразно, но поведал ему о том, где скрывается Пенгертон. И кстати, перед тем как рассказать о своей чудесной даче, заметил: «Я рассчитываю на вашу скромность и… порядочность».
Выйдя из «Глории», уже на улице Голованов сказал Щербаку:
– Знаешь, все очень странно. Эта загадочная «Дина» действительно арендовала земельный участок в ближнем Подмосковье два с половиной месяца назад. Произошло это молниеносно, очевидно, что с помощью каких-то рычагов в мэрии, мой источник затрудняется даже предположить, кто был задействован. Он смог раскопать лишь, что «Дине» было предложено несколько вариантов на выбор, каковой пал на изрядный кусок земли в Николо-Архангельском районе, там, где он упирается в Салтыковский лесопарк, это на востоке от Москвы, примерно в…
Щербак, садясь за руль, кивнул: знаю, мол, расслабься.
– Причем там участок, который предлагали в аренду, оказался очень большой, даже не пять, а десять квадратных километров. Но это их устроило.
– Кого – их, твой источник не сказал?
– Нет… Стой, что ты делаешь, почему направо не сворачиваешь?!
– Нам нужно всего лишь с Кольцевой выехать на Носовихинское шоссе, – сказал Щербак. – А там как раз свернем на Салтыковскую. Так что доедем до кольца, а ты пока отдохни.
Когда они доехали до кольца, позвонил Агеев, он радостно сообщил:
– Сева, игра закончилась, «ЦСКА» выиграл!
– Я счастлив.
– Ты не. понял, я говорю, матч закончился, Астахов поцеловал сына и уехал. А жена осталась. В смысле – бывшая жена.
– Куда он уехал?!
– А я знаю? – на одесский манер ответил Филя.
– А какого черта тогда я послал тебя следить за ним?! – заорал Голованов так, что даже Щербак вздрогнул и крепче вцепился в баранку.
– А я что делаю? – обиделся Филя. – Он уехал, и я за ним.
– А, – успокаиваясь, сказал Голованов. – Прости, не понял. И где вы сейчас?
– Сам не разберу. Прём куда-то по Кольцевой. С севера Москвы – по часовой стрелке, так сказать. Прём как угорелые, между прочим. Он восемьдесят, я – восемьдесят, он сто, я – сто…
– Ты не очень-то увлекайся.
– А что делать? Ты же меня вертолетом пока что не снабдил… Вот это, кстати, мысль, – оживился Филя. – Неслабо было бы на вертушке наблюдение осуществлять, а?.. О, черт!!!
– Что такое, что там у тебя случилось? – забеспокоился Голованов.
– Астахова гаишники тормознули. В смысле – гибэдэдэшники… Ну и я стану за компанию. Как считаешь, лучше до поста остановиться или после?
– А ты на каком расстоянии его держишь?
– Все по хрестоматии – через две машины… Знаешь, пожалуй, проеду вперед подальше, тут все равно нет никаких ответвлений, так что деваться ему некуда.
– А вдруг гибэдэдэшники его заберут?
– Да не волнуйся ты, я вижу его в зеркало заднего вида… Ага… Так… Ну и дела. Ну и дела!!! Менты ему козыряют, и Астахов отъезжает. Он вообще кто?!
– Филипп, а он из машины выходил?
– Нет, ждал, пока мент сам подойдет, уверен в себе, гад. Ладно, до связи. – Агеев закончил разговор.
Ну и ну, подумал Голованов, да кто же он, в самом деле, такой, этот чертов Астахов?!
– Где они сейчас? – спросил Щербак.
– Где-то на Кольцевой. Говорит, едут по кольцевой стрелке с севера города.
– Вот так так! – оживился Щербак. – Думаешь, в Николо-Архангельский район?
– Ничего пока не думаю. Констатирую факт. Следи за дорогой.
Через час с лишним они добрались до Салтыковского лесопарка. Затормозили, огляделись. Лесной массив обрывался ровным треугольником, очевидно было, что это не дикая природа. Стали объезжать лесополосу по направлению к югу, и километров через десять появился указатель: «Николо-Архангельский район».
Тут снова позвонил Филя:
– Мы съехали с кольца и выехали на Носовихинское шоссе. Тут возможны несколько вариантов…
– Так, все ясно, – оборвал его Голованов. —
И – никаких вариантов. Отпускай Астахова, иначе засечет слежку. Мы уже тут, мимо не проедет. Встретим.
– Где вы?! – изумился Филя.