Текст книги "По живому следу"

Автор книги: Фридрих Незнанский

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 15 страниц)

В номере путана, которая назвалась Лейлой, бесцеремонно отправила Игоря в душ. А когда он вернулся в спальню, протянула ему бокал французского шампанского и, развалившись на широкой постели, томно просипела:

– Мой повелитель. Падишах. Монстр. Делай со мной что хочешь.

– Я «делай»? – переспросил опешивший Игорь.

– Ты зачем сюда пришел? – удивилась Лейла. – Тебе денег не жалко?

– Понимаешь, роднуля, – отстранил ее голову Игорь, – я тут не для твоих удовольствий. Я тут по делу. Мне мастерство нужно оттачивать.

– Так ты за мой счет хочешь поучиться? – моментально вспыхнула Лейла. – Ты сюда учиться пришел? Студент?

– Да никакой я не студент, – успокоил ее Игорь. – Это я и без тебя все могу. Тут дело тонкое и деликатное. Я продюсер. И режиссер. Кино, видео… Мы с другом работаем в сложном современном жанре.

– Порнушники? – легко догадалась Лейла.

– Да.

– Ого! – Она поднялась и стала одеваться.

– Погоди. Хочешь, я тебе принесу наши кассеты? У нас такие мальчики, такие девочки. Тебе очень понравится. Такая смена антуража, такая смена действующих лиц. Признайся, тебе интересно?

– Что я, порнухи не видела? – равнодушно отреагировала Лейла.

– Но такой не видела. Это же оригинальная продукция!

– И с кем трахаются ваши актеры? – без особого интереса спросила Лейла, закуривая. – С собаками? Козами? Аквариумными рыбками?

– Да с клиентами, – подмигнул тот. – Понимаешь, актрисы-то наши – обычные потаскушки. Молдаванки и украинки. Но мы устраиваем такие «реал-шоу», что закачаешься.

– В каком смысде «реал-шоу»? – переспросила Лейла.

– А в таком. Полная иллюзия того, что съемки документальные, понимаешь? Вот в чем фишка!

– Хм, – только и сказала Лейла. Она о чем-то напряженно думала. – Покажете?

– Обязательно. А ты сама хочешь попробовать с нашими?..

– Перед камерой?

– Как хочешь.

– В полной темноте. Я не хочу светиться. А то вы потом… Знаю я вас.

На следующий день Игорь привел Лейлу к ним – за отдельную плату. Правда, камера сломалась и заснять ничего не удалось. Виктор с досады кусал себе локти:

– Надо было бы снять. Как сделать? Вот если бы дня через три… Я бы успел купить и поставить незаметную камеру…

– Она в темноте, – Мотя подглядел в замочную скважину, – и еще одеялом накрылась…

– Тогда надо было бы прибор ночного видения.

– Со временем все у нас будет, – пообещал Виктор.

…Лейла очень заинтересовалась их бизнесом. Понаблюдав за работой, предложила сотрудничать – сначала как консультант. Порнушники посовещались и решили, что присутствие профессионалки будет только на пользу. И не прогадали. Именно Лейла поставила бизнес на широкую ногу. Она превратила всех имеющихся в наличии девушек в настоящих актрис. Затем вместо случайных парней и Моти, время от времени участвовавшего в съемках, появились и актеры.

Ее участие оказалось действительно очень значимым.

Как-то раз она взяла самую красивую девушку и отвезла «на гастроли», как выразился Игорь. За три часа нервотрепки получили штуку «зеленых».

– Вот видишь, – торжествовал Игорь, – пущенные в дело денежки возвращаются.

– Помаленьку. – Виктор пересчитал банкноты.

«Актриса» рассказала невероятные подробности.

Судя по рассказу, ее возили куда-то в сторону Барвихи. В роскошном особняке ее встретил седой мужчина лет пятидесяти. Они парились в бане, плескались в бассейне. Спальня произвела на нее незабываемое впечатление.

– Теряем кадры, – шепнул Мотя, когда девушку отправили спать, а сами остались на кухне подводить итоги рабочего дня. – Перехватят. Если понравится кто-то, заберут. И глазом не моргнут. На таком уровне мы не сможем ничего противопоставить.

– Сможем, – прищурился Виктор. – Надо готовить техническое обеспечение. Будем снимать клиентов и звук записывать. Чуть что – сразу тираж. И на рынок. Если они будут знать, что мы их контролируем…

– Нас попросту всех перестреляют, – хмыкнул Игорь.

– И стрелять не будут, – возразил Мотя. – Просто квартиру нашу взорвут. И скажут, что бомжи баловались с оставленной газовой колонкой.

– Верно, – задумался Виктор.

Решили пока ничего не предпринимать.

– На наш век беспризорных хватит. – Мотя налил себе стакан водки. – Можно я сегодня хохлушку, ну ту, с длинными волосами?.. Вы не против?

– Да что ты к ней привязался? Она и так на работе устает, – заступился Игорь.

– Жалко мне ее, – всхлипнул Мотя и опрокинул стакан. – Та-акая уж она у нас ху-уденькая… Прямо слезу вышибает. Ее чуть-чуть придушишь, а она вся так и замирает. Даже не слышно, дышит или нет.

– Да ты ее задушишь! – испугался Виктор.

– Не задушу. Зато другие послушнее будут, – простодушно заявил Мотя.

– Ты лучше бы в съемках участвовал по полной!

– Ну не могу я, ребята, – отвечал Мотя. – уже десять раз говорил: меня могут узнать по наколкам. А если тюремные дружки узнают, что я в порнухе снимаюсь, – все, хана мне. Да и в ментовской конторе мои «паспорта» тоже имеются – ив фас и в профиль. Так что нижнюю часть сколько хотите снимайте, а верх – нет.

– Ну что ты за актер, Мотя, когда тебя полностью снимать нельзя? – хмурился Авербух, но делать было нечего – ведь через Мотю могли выйти и на них…

– Кстати, Игорек, – обернулся к другу Виктор, – как там дела с обновлением репертуара и актерского состава?

– А этих куда? – искренне встревожился Игорь. – Которые уже имеются.

– Ну пусть домой едут, в свою Хохляндию или Молдавию. – Виктор пожал плечами. – Не век же им тут торчать.

– Да? Представь, сейчас на двухэтажных нарах в маленькой комнате спят пять человек. Я приведу еще троих. Куда их селить?

– Да они весь сортир и так засрали, – возмущенно вставил Мотя.

– А это твоя забота. Ты должен убирать, – налетел на него Игорь. – Кто тут сторожит и кормит?

– Так я еще и говновоз? – подскочил Мотя. – Я честный вор. Да за одни такие слова я ему пасть порву.

– Тихо, – встал между ними Виктор. – А ты, Игорь, что сам-то предлагаешь? Вот так до старости и снимать одних и тех же?

– А…

– Вот именно. Зритель нам этого не простит. Зрителю нужно разнообразие.

– Тогда так, – заявил Игорь, – я этих отвезу подальше от Москвы, а вы тем временем смените декорации. Подберете что-нибудь получше этой жалкой трущобы. В другом районе. И я привезу новых.

– Давно пора хату менять, – согласился Мотя, с хрустом закусывая сырым пельменем прямо из морозилки. – Нельзя долго на одном месте сидеть… Заметут… Падла буду, заметут…

…Благодаря Лейле производство фильмов встало на поток. Актеры менялись чаще, Мотя стал отвечать за реализацию. Вскоре пошли настоящие деньги. Через пару месяцев Авербух со Щербининым сменили машины на более престижные иномарки. Лейла имела тридцать процентов от прибыли.

Через некоторое время Лейла открыла Виктору и Игорю, что она втайне от них и Моти оборудовала еще одно помещение – на этот раз у себя в доме.

У Лейлы был загородный дом – она его купила совсем недавно. И Авербух и Щербинин, конечно, знали, что деньги на этот дом она заработала с их помощью.

– Нет, – сказал Мотя, когда как-то раз об этом зашел разговор, – это мы зарабатываем с ее помощью. Без Лейлы бизнеса бы не было. Так и знайте.

Они бывали в этом доме несколько раз, но никогда не поднимались на второй этаж. И вот на этот раз хозяйка повела их наверх.

В прекрасно обставленных двух комнатах на втором этаже находилось несколько компьютеров.

– И когда ты только успела это все устроить? – нахмурился Игорь. – Ты нам ничего не говорила.

– Не говорила, потому что вы бы не поверили в необходимость таких трат, – парировала Лейла.

– Почему ты за нас так решила?

– Да потому что мне нужно было сначала получить доход. – Она вытащила пачку долларов и швырнула ее перед ними. – Вот. Получилось.

– Откуда деньги? – не понял Игорь.

– Вы не заметили главного. – Лейла подошла к большому письменному столу и развернула к Игорю громадный экран компьютерного монитора. – Теперь мы торгуем со всем миром. Глядите.

Пощелкав мышкой и клавишами, Лейла зашла на сайт «Озорницы». Цветная картинка замелькала рекламными окошками, бегающими буквами. Перекрывая все, появилась большая цветная фотография, на которой Игорь узнал одну из их моделей… Надпись «Кликни здесь» закрыла самое волнующее место.

– Ну и кликни, – пожал плечами Игорь.

– Пять долларов, – засмеялась Лейла. – Пять долларов. Во всем мире озабоченные люди всех мастей сливают нам по пять долларов. По статистике последней недели, каждые двенадцать минут – пять долларов наши.

– И кто контролирует эти самые двенадцать минут? – набычился Игорь.

– Мы. Видишь, я не стала скрывать от вас это. Мы с вами обеспеченные люди. Теперь всегда будут капать денежки на наш счет. Только подставляй карман.

И Лейла снова зашуршала пачкой долларов, радуясь произведенному эффекту.

– А кто сделал все это? Тут ведь спец по компьютерам нужен, – спросил Игорь, когда они ехали домой.

– А это, ребятки, не вашего ума дело, – улыбнулась Лейла. – Главное – это наше.

– Это все? – показал Игорь на деньги.

– Естественно, – подтолкнула его Лейла. – Здесь двадцать тысяч долларов. Но у меня есть к вам еще одно предложение.

– Говори уж все до конца.

– Опять-таки из Интернета. Там есть такие чаты… Ну где можно поговорить по интересам. Так вот… Предлагает один мужик, из Австралии кажется, или из Канады. Не помню точно. Но он не один такой. Их миллионы. Ты представляешь? И все мечтают принять в гости простую русскую девушку. На месяц или на неделю.

– А как оформлять поездку?

– Туризм. Это называется секс-туризм. Ты представляешь, сколько это стоит?

– Сколько?

– Много. Очень много.

Виктор потер ладони:

– Нам понадобится большой штат. Игорек, нужно искать товар. И самого высшего качества.

– И еще у меня есть план, – загадочно улыбнулась Лейла, – но об этом позже.

Виктор остался единственным кинопроизводителем фирмы. Объединив в себе все мыслимые и немыслимые кинопрофессии, он придумывал новые сюжеты, ставил свет, снимал, разводил мизансцены, репетировал с девками, которых стали иногда приглашать просто на одну съемку, монтировал, накладывал музыку и набирал титры. Только на тиражирование отвозил Мотя. И потом развозил коробки с кассетами и пачки картонных обложек на рынки и по торговым точкам.

Игорю была выделена приличная сумма денег на командировку. По плану он должен был найти надежный канал гарантированной доставки девушек по первому требованию.

Для организации дела на местах скопления девушек из провинции, приехавших в Москву искать счастья, Игорю предстояло найти и склонить к сотрудничеству подходящих людей, которые бы на свой страх и за свой счет могли бы организовать и поддерживать определенный штат предлагаемых к поездкам девушек, регулярно обновлять их фотографии. И делать это творчески. Не просто фотки, а настоящие художественные фотографии, где товар был бы представлен не только лицом, разумеется.

Тем временем в столице чуть не грянула катастрофа. Именно так на фоне непрестанных успехов фирмы выглядел неожиданный визит участкового в квартиру-студию. Как раз в самый разгар работы.

Беспечный Мотя, не спросив, кто там, сразу же распахнул дверь. Участковый потоптался в прихожей, дав время как-то прикрыться участникам съемок.

Мотя пригласил его на кухню, угостил пивком. Потом налил водочки.

Участкового все-таки удалось напоить в достаточной мере, для того чтобы незаметно стащить с него штаны и уложить бездыханное милицейское тело на цветастой раскладушечке. И подложить к нему одну из актрис.

Сфотографировали. Целую пленку извели. Потушили свет и стали ждать. Часа через полтора вышла измочаленная девушка, прикрываясь полотенцем.

– Он меня трахнул, – доложила она.

– Ну и ну, – удивился Мотя, – гигант просто! В таком состоянии – это надо уметь.

– Хорошо, иди спать, – разрешил Виктор.

Участковый вышел, сонно зевая и потягиваясь:

– Ну, Мотька, наливай на посошок. Мне пора. Скоро дежурство кончается.

Оделся и ушел.

Мотя Гладильщиков, допустивший такой непростительный промах, для верности сунул участковому в карман три сотни рублей. Из своих собственных.

– Да, – перевел дух Виктор, – нужно менять дислокацию.

Позвонили Лейле – посоветоваться.

– Ладно, – после недолгого раздумья сказала она, – приезжайте ко мне, можете пожить некоторое время. Пока не снимете новое помещение для студии.

Вечером, когда они подъехали к шикарному коттеджу Лейлы, хозяйка ожидала гостей на крыльце:

– Привет, мальчики и девочки, проходите на второй этаж. Располагайтесь. Только обувь снимайте, а то ковры затопчете…

– Не затопчем. – Авербух галантно поцеловал ручку хозяйки и снял ботинки. – Кстати, Лейла, я тебя давно хотел спросить: Ладода – это фамилия или кликуха?

– Много будешь знать, скоро состаришься, – отрезала та и повела их наверх.

Несмотря на то что ей не раз приходилось рассказывать слезливые, душещипательные истории клиентам, подробностями своей настоящей биографии Лейла предпочитала ни с кем не делиться.

23

Вероника не любила рано вставать. Даже когда ей приходилось это делать, она просыпалась медленно, неохотно. Сначала ей снились так называемые предутренние сны, крайне быстрые, неясные, оставляющие не яркие, образные картинки, а скорее некое чувство тревоги и тоски.

Вот и сейчас, проснувшись и потягиваясь на своей широкой кровати, она пыталась воссоздать образы ушедшего сна: какая-то толпа, вроде бы вокзал, и одновременно холмы, горы, вот она уже куда-то лезет, карабкается вверх…

– Вероника-а! – слышится чей-то голос.

Она оглядывается, роняет сумку, пытается поймать ее на лету – и падает.

И вот уже нет толпы, а есть только нескончаемая лестница, ступеньки которой невероятно высоки. С трудом поднимается по ней Вероника: каждая ступенька все выше и выше. Нет больше никаких сил карабкаться вверх. Неожиданно появляется бабушка Вероники, умершая много лет назад, и говорит:

– Вот она, сумка, нашлась, – причем ее голос звучит как-то неприятно резко, у самого уха.

«Какая сумка? – думает Вероника, – при чем тут сумка, ведь бабушка умерла пятнадцать лет назад…»

– Вот она – сумка! – с такой же резкостью и громкостью звучит тот же голос рядом с Вероникой.

Бритвина открыла глаза.

Это Валентина, приходящая домработница, бывшая знакомая матери Вероники, убираясь, обнаружила за диваном сумку и сочла нужным сообщить об этом хозяйке.

«Господи, ну почему, когда я сплю, обязательно нужно подойти и рявкнуть у самого уха?»

Вероника ворочалась с боку на бок, пытаясь восстановить в памяти последовательность предутренних переживаний и избавиться от нарастающего чувства раздражения.

– Вероника! – Тот же голос настойчиво продолжал ее будить.

«Что за дура», – Бритвина все еще сдерживает себя.

– Неужели ты не видишь, что я сплю? – сказала она вслух.

– Тоже мне, – продолжала ворчать Валентина, – барыня нашлась, давно ли босиком под лавку бегала, а теперь ишь… Все бы ей спать, вон ребенка своего проспала…

– Вон отсюда! – Вероника вскинулась на кровати.

– Думаешь, испугалась? – огрызнулась Валентина. – За эти копейки сама убирай!

«Копейками» Валентина назвала двести долларов, ради которых она приходила в квартиру Бритвиных три раза в неделю.

Длинная и худая, как жердь, неизменно в платке, обвислой юбке, Валентина давно уже раздражала Веронику.

«Неужели за двести баксов нельзя выглядеть по-человечески?» – возмущалась про себя Вероника. Она знала, что все деньги Валентина отдает недотепе сыну, который ребенка родить успел, а ума не нажил. Вот и жили они вчетвером в двухкомнатной малогабаритной квартире: Валерка – сын, его жена, ребенок и Валентина, единственная работающая из всей этой семейки.

…Если бы не мать, Вероника ни за что на свете не привела бы в дом эту женщину. А случилось это прошлой осенью, когда Екатерина Львовна, мама Вероники, будучи тяжело больной, попросила дочь помочь сыну Валентины найти работу.

– Обещай мне, – говорила Екатерина Львовна, держа дочь за руку, – что ты поможешь им.

«С какой стати я должна им помогать?» – хотела было возмутиться Вероника, но, глядя в лицо матери, смягчилась:

– Хорошо, мама, я помогу, главное – ты не волнуйся, тебе сейчас нельзя.

Екатерина Львовна умирала. Болезнь Паркинсона развивалась быстро. Надежды на врачей и на дорогие лекарства не оправдали себя, оставалось только считать дни и с трудом переносить материнские мучения и боли.

После смерти матери Бритвина отправилась в гости к Валентине. Грязь и нищета неприятно поразили, но Валентина тогда казалась скромной, доброжелательной. Проводив гостью на кухню, принялась жаловаться на жизнь. Жаловалась долго, нудно, пока Вероника не сказала:

– Не волнуйтесь, мы что-нибудь придумаем.

В тот день готовность работать выразили и мать, и сын. Валеркина жена еще кормила ребенка. Они разжалобили Веронику, но у нее не было больше сил оставаться в этом доме. Желая побыстрее прекратить эту встречу, она достала из кошелька сто долларов, протянула сыну Валентины:

– Вот вам пока, возьмите…

– Очень кстати. – Валерка с готовностью засунул деньги в карман, так, словно только и ждал этих денег.

– Может, чаю? – робко предложила Валентина.

– Нет, спасибо, я спешу. – Вероника не представляла себе, как сила будет пить чай в этой неуютной, маленькой, давно не ремонтируемой, грязной кухне.

Возвращаясь домой и продумывая разговор с мужем, Бритвина не знала, на кого из членов этой семьи можно рассчитывать. Валерка был человеком невозмутимым, но всёгда пьяным, и вроде бы ни в чем это пьянство не выражалось, разве что физиономия у него краснела, но устраивать на работу алкоголика Вероника не решалась. Связи, конечно, были, и немаленькие… Бритвин отнесся отрицательно к просьбе жены:

– Ты хочешь, чтобы я устроил в министерство Валентину или ее сына?

– Ну не обязательно в министерство, – оправдывалась Вероника, – каким-нибудь лифтером или вахтером.

– Таких связей у меня нет, – отрезал муж.

– Ну хоть кем-нибудь, – не сдавалась Вероника, – ну пожалуйста.

– Ты знаешь, ради тебя я на все готов, – сказал Бритвин, – даже на то, чтобы ежемесячно платить ей пару сотен просто за то, что она будет помогать тебе по хозяйству.

– Замечательная идея, – обрадовалась Вероника, но тут же сникла: она представила себе, что в ее доме будет такая же грязь, как в доме Валентины.

«Ну ничего, – решила она, – как-нибудь разберемся».

Разбирались долго: Валентина не могла взять в толк, почему нельзя мыть паркет, а панели, наоборот, мыть нужно, ей казалось, что в этом доме все наоборот, о чем она, разумеется, тут же говорила Веронике.

– Все у вас не как у людей, – оценивала квартиру Бритвиных Валентина, – нет чтоб по-человечески…

Вероника терпеливо объясняла, почему нельзя мыть паркет. Вот уже несколько месяцев она натирала его сама, не доверяя Валентине, оставляя ей только общую уборку и глажку белья. Валентина это воспринимала как должное. Веронике казалось, что если даже она сама будет делать все по дому и платить Валентине ни за что, то домработницу такой вариант вполне устроит.

«Я должна ее найти, – в который раз за эти дни думала Бритвина, приводя в порядок свой гардероб, перебирая вещи, – никому нельзя доверять, нужно все делать самой, кто, как не мать, способна почувствовать, предугадать, что происходит с ее ребенком?»

После того как операция с фальшивым похитителем Пореченковым закончилась провалом, Вероника вбила себе в голову, что теперь действительно только она может найти свою дочь. И опять решила пойти на поиски.

Бритвина выбирала вещи поскромнее, ей не хотелось бросаться в глаза своими шикарными нарядами, к тому же она совершенно была уверена, что у большинства работников улицы, к числу которых она относила мороженщиц, дворников, наконец, просто бомжей, скромно одетая женщина вызовет больше сочувствия и желания помочь, чем живущая в изобилии, холеная дама. Но ничего подходящего так и не отыскала.

«Хоть Валентине звони, – подумала она, – надо же, ни одной нормальной вещи, вот уж права была домработница: все не как у людей».

Звонок заставил ее вздрогнуть. Вероника бросилась к двери, в душе надеясь на то, что, может быть, это Соня.

Но это была не Соня. Валентина стояла в дверях, переминаясь с ноги на ногу, пыталась подобрать слова:

– Ты, вы… в общем… – Валентина набрала побольше воздуха и решилась сказать то, за чем пришла: – В общем я, по поводу Сони, ты прости, я не то сказала…

Вероника молчала. Раздражение сменилось жалостью, жалость – смущением: как бы попросить у Валентины на время что-нибудь «человеческое»?

– Зайди-ка, – решилась она наконец.

Валентина зашла неуверенно, села на краешек кресла.

– Знаешь что, я бы хотела купить у тебя кое-что из простой одежды, – начала Вероника и, увидев округлившиеся глаза Валентины, пояснила: – Понимаешь, я тоже ищу Соню… Сама.

– Вы? – удивилась Валентина. – Я слышала, вы…

– Да, мы обратились в агентство, но это ничего не меняет, я чувствую, что должна сама. В общем-то я уже искала…

– Точно, – быстро заговорила Валентина, – у меня вот тоже, когда Валерка пропадал, я сама его всегда искала и сама находила, правда, – Валентина говорила осторожно, стараясь не обидеть Веронику, – у меня не было таких денег, как у вас…

– При чем тут деньги? – Вероника снова почувствовала раздражение. – Я мать и должна сама помочь своей дочери.

– Конечно-конечно, – поспешно согласилась Валентина. – Я дам вам что вы хотите, но у меня же все… – Валентина вспомнила утренний разговор. – Не человеческое…

– Именно это мне и нужно, – кивнула Брит-вина.

– Да вы же в нем…

– Вот этого я и хочу, – отвечала Вероника.

– Пойдемте ко мне, – предложила домработница.

– Я переоденусь, – согласилась Вероника.

– Давайте лучше так, – Валентина смутилась, – вы пока переоденьтесь, а я вперед пойду.

– Зачем? – не поняла Вероника.

– Чтобы нас вместе не видели.

– Почему?

– Может, я чем-нибудь смогу вам помочь, если два человека будут заниматься одним делом, оно и быстрее пойдет, – аргументировала домработница свое предложение.

– Ты решила вместе с мной…

– Конечно, хоть толк от меня какой будет, а то какая из меня домработница, я же все не так делаю. И паркет мою, и…

– Ну что ты, что ты, – вяло не согласилась Бри-твина.

– Я что, не понимаю, что ли? Я не такая уж тупая, как вы думаете…

– Да ну тебя, – Вероника открыла перед ней входную дверь, – я буквально минут через пятнадцать.

Вероника шла быстрым шагом. Валентина жила недалеко, всего в десяти минутах ходьбы от Филевского парка. Несмотря на то что Вероника прожила в этом районе довольно долго, здесь бывала от силы раза два. Пройдя тихими, зелеными дворами со старушками, ведущими неторопливые беседы-у подъездов, она неожиданно вышла на небольшой грязный пустырь, больше похожий на свалку. С краю его примостилась старая панельная хрущоба.

Дом, где жила Валентина, конечно, и прежде вызывал не самые приятные ощущения у Вероники. Когда она подошла поближе, в нос ударили «ароматы» давно не вывозившегося мусора из большого металлического контейнера неподалеку.

«Как так можно жить? – старалась задерживать дыхание, проходя по двору, Вероника. – И этим они дышат постоянно, бедные люди!»

Однако в подъезде пахло еще хуже. Вероника быстро взбежала по вонючей и грязной лестнице, позвонила в дверь.

Дома у Валентины никого не оказалось.

– Гулять отправила, – объяснила она, пропуская гостью в комнату.

Вероника удивилась тому, что в квартире на этот раз было убрано. На диване, разложенные в ряд, ждали, как показалось Валентине, «человеческие» вещи: ее выходная юбка и купленная в прошлом году кофточка.

– Превосходно, – Вероника одобрила и юбку, и кофточку. – Ты знаешь, – говорила она, переодеваясь, – я вначале подумала: можёт, стоит зайти в магазин и купить что-нибудь…

– Нечеловеческое, – продолжила с усмешкой Валентина.

– Вот именно, но потом поняла, что опять выберу тако-ое, ну ты знаешь, что я обычно выбираю!

– Ну и правильно, – одобрила Валентина и решение Вероники, и то, как сидят на ней юбка с блузкой. – Лучше, чем на мне.

– Думаешь?

– А с вашей обувью прямо совсем другой вид.

Вероника посмотрела на себя в зеркало: женщина под сорок, одетая скромно, но со вкусом, чему Вероника удивилась, смотрела на нее оттуда.

– Я Валерку к мужикам отправила, к тем, что у пивного ларька, – похвасталась Валентина, – пусть разузнает, может, они тоже чего видели.

– Спасибо.

– А Катьке, жене его, наказала, чтобы та у гуляющих мамаш поспрашивала.

– Я о них не подумала, какая ты молодец! – похвалила ее Бритвина.

– Я, пока шла, еще и с продавщицей цветов поговорила…

– Почем гвоздики? – спросила продавщицу Валентина.

– Почем всегда, потом и нынче, – резонно ответила та.

– А почем всегда?

– Ты, что ли, покупать собираешься?

– Собираюсь, – гордо ответила Валентина.

– Еще пару лет собираться будешь. – Продавщица оглядела Валентину с головы до ног. – Я ж тебя знаю, это твой сынок-то тут целыми днями околачивается с мужиками…

– Откуда знаешь? – опешила Валентина.

– Да мой-то, – тяжело вздохнула та, – тоже только и делает, что пьет. Ни хрена не делает, ему бы мамкины сиськи, да чтоб из одной пиво текло, а из другой – водка.

– Ой, не говори, – вздохнула Валентина.

– А ты много денег-то зашибаешь? – прищурилась продавщица. – Твой-то говорит – хватает!

– Ой, да сколько там, – попыталась уйти от вопроса Валентина.

– Ну сколько? – допытывалась продавщица. – Ну скажи.

Валентина задумалась. В другой ситуации она нашла бы, что ответить, но тот факт, что продавщица может знать что-то полезное, заставил ее вести себя более сдержанно.

– Да я и не знаю, честно говоря, сколько, – призналась Валентина, – мне «зелеными» платят.

– Да? – Глаза продавщицы загорелись. – И сколько, а?

– Двести.

– Да-а… – протянула продавщица.

– Чего, – не поняла Валентина, – мало? Да?

– Да уж мало! – покачала головой та. – Я тут за три с половиной тысячи деревянных горбачусь – и то лучше тебя выгляжу.

Валентина вздохнула.

– Помогать приходится, а как же? – вздохнула она. – Надо…

– Надо-то надо, – строго сказала продавщица, – да не все же им-то отдавать! А так что получается? Ты им все, вот им и нет смысла работать – зачем?

– Что же делать-то?

– Пускай сами! – крикнула продавщица, поворачиваясь в сторону пивного ларька. – Для себя надо жить!

– Это верно. – Валентина решила, что настал момент перейти к интересующему ее вопросу. – А то вот живешь, живешь – и никогда не знаешь, сколько еще… Вот слыхала, девочка пропала из соседнего дома, вышла погулять, и как не было…

– Да ты что? А что за девочка-то? – заинтересовалась продавщица.

… – Я только удивляюсь, когда ты успела? – спрашивала Вероника. – И убрать все, и одежду приготовить, и с продавщицей поговорить…

– Я говорила с ней до того, как зашла к вам, – ответила Валентина.

Вероника удивилась, но желание узнать, что выяснилось из разговора с продавщицей цветов, опередило готовое сорваться с ее уст спасибо.

– И что же? – спросила Вероника.

– Она видела, как Соня разговаривала с каким-то высоким мужчиной, но не запомнила его внешности, только рост…

– Я пойду. – Вероника направилась к двери.

– Я с вами? – предложила Валентина.

– Нет, теперь я сама, я знаю, что нужно делать.

– Если что…

– Да, спасибо.

– Мальчик, тебя как зовут? – обратилась Вероника к одному из ребят, вернувшись в свой двор. Мальчишки играли в футбол.

– Сережа.

– Можно с тобой поговорить, Сережа?

– Вы разве не видите, что я занят?

– У меня очень важный разговор, я тебя очень прошу.

– Ну? – Сережа уставился на странную, как ему показалось, тетю, он пытался вспомнить, кто она, но не мог.

– Ты не видел здесь девочку?..

– Какую?

Вероника подробно описала Соню.

– Ты ее знаешь?

– Знаю, но она сегодня не выходила.

– Не сегодня, а… Когда ты видел ее последний раз? Ты не помнишь, с кем она была?

– А… – Сережа задумался. – Вспомнил, – он морщил лоб, – с ней был такой лысый дядька, высокий, я еще подумал – странный тип.

– Почему ты так подумал, Сережа?

– Ну у него же машина, а он тут пешком куда-то шел с Соней, показывал рукой… чего-то там…

– Откуда ты знаешь, что у него машина?

– Да он раньше часто тут останавливался. Выйдет, прогуливается, вроде наблюдает, как мы в футбол гоняем, а сам все высматривает чего-то…

– А куда они ушли?

– Туда! – Сережа указал вправо. – А приезжал он оттуда. – И мальчик показал влево.

– Спасибо.

Вероника заметалась, не зная, куда идти вначале, вправо или влево.

– Тетя, – окликнул ее Сережа, – а я знаю, где он живет. – Сережа снова указал рукой – теперь влево. – Через два дома.

– Откуда ты знаешь?

– А у меня в том же доме друган живет, Виталька, я к нему иногда после школы захожу, так тот дядька из этого дома три раза выходил, я сам видел…

Вероника вошла в дом, на который ей указал мальчик, без проблем: в это время из подъезда выбегал ровесник Сережи, едва не столкнувшись с ним, Вероника посторонилась, пропуская мальчишку.

«И что же мне теперь делать? – думала она. – Стучаться в каждую дверь? Спрашивать, нет ли здесь лысого дядьки? Или ждать в подъезде сутками, пока он выйдет из какой-нибудь квартиры? А может, лучше к Грязнову? Нет, сама», – упрямо решила она.

И Вероника направилась к лестнице. Лязг закрывающейся двери и раздавшиеся этажом выше тяжелые шаги заставили ее остановиться. Сверху шел мужчина, Вероника уже видела темные брюки, с каждой ступенькой он опускался все ниже, она едва успела нырнуть за выступ в стене.

Это был он. Тот самый лысый мужчина. Высокий и в светло-сером плаще.

«Не заметил!» – с облегчением подумала она, когда за ним захлопнулась дверь подъезда.

В подъезде теперь царила тишина. Собственные шаги Вероники показались ей чуть ли не шагами Командора. Стараясь ступать как можно тише, она поднялась на этаж выше.

Она успела заметить, с какой стороны выходил мужчина. К счастью, на площадке было всего по две квартиры, поэтому ошибки быть не могло. Он выходил именно из этой двери – справа от лифта…

Бритвина толкнула дверь, та оказалась заперта.

«Что же делать?» – Вероника растерялась. Мысли открыть дверь самой у нее не возникало, она помнила по многочисленным сериалам, что это занятие для матерых, как она считала преступников. Вероника подумала, что, может быть, стоит позвонить мужу, но, представив себе его реакцию, отказалась от своей затеи.

«Конечно, он скажет, что, дескать, вызывай милицию, и будет прав. Но какая тут милиция? Да и оснований для обыска нет. Все-таки я должна сама. К тому же, может быть, каждая секунда на счету. Нет, я должна все сделать сама. Как это ни опасно… И глупо…» Но от последней мысли она отмахнулась как от назойливой мухи.

Размышляя таким образом, Бритвина порылась в сумочке: ключи от своей квартиры, булавки для волос, заколка, складной маникюрный набор – вот и все содержимое. Выбора не было. Вероника решила действовать всем, что имелось под рукой.