Текст книги "Валет мечей"

Автор книги: Фриц Ройтер Лейбер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 25 страниц)

Глава 4

В этот момент из-за угла показалась Рилл и, увидев его, радостно замахала рукой, на ладони которой виднелся красный, хорошо заметный даже издалека шрам. Это напоминание о давнем увечье сблизило их с Фафхрдом, точно они были однополчанами, раненными в одном бою. Темноволосая шлюха-рыбачка была скромно и аккуратно одета – знак того, что в данную минуту она не планировала заняться каким-либо из своих ремесел.

Они остановились поболтать, чувствуя себя друг с другом легко и свободно. Рилл рассказала ему о сегодняшнем улове рыбы, спросила, когда должен вернуться Мышелов, как идут дела у него и его людей, как рука (она была единственным человеком, с которым он мог говорить о своем увечье), как самочувствие и сон.

– Если плохо спишь, то сходи к матушке Грам, у нее есть хорошие травы, да и я могу помочь, – предложила она.

Промолвив это, она усмехнулась и посмотрела на него с вопросительной полуулыбкой, одновременно слегка потянув его за крюк указательным пальцем, который так и не распрямился после того самого ожога, что навсегда оставил след на ее ладони. Фафхрд ответил ей благодарной улыбкой и отрицательно помотал головой.

Тут к нему подошли Пшаури и Скаллик доложить о проделанной за день работе и о других делах, и Рилл отправилась восвояси. Некоторые из людей Фафхрда работали на строительстве, которое велось на месте сгоревшей «Соленой Селедки», еще пара занималась починкой «Бродяги», а остальные ходили в море за треской вместе с теми из людей Мышелова, которых он не взял с собой в Но-Омбрульск.

Пшаури докладывал на первый взгляд небрежно, но вместе с тем подробно – его манера каждый раз напоминала Фафхрду Мышелова (подчиненный явно перенял у Командира многие повадки), что его одновременно злило и забавляло. Хотя, если уж на то пошло, все, воры из отряда Мышелова, столь же жилистые и низкорослые, как и его товарищ, напоминали его. Целая стая Мышеловов – смех, да и только!

Он прервал доклад Пшаури:

– Довольно, ты все сделал правильно. И ты, Скаллик, тоже. Только смотри, чтобы впредь и ты, и твои люди носу в «Обломок» не совали. На, держи. – С этими словами он передал подчиненному свой лук и колчан со стрелами. – Унеси в казарму. Ужинать я не приду. А теперь идите, оба.

И опять сквозь ярко-голубые сумерки, именуемые здесь «сиреневым часом», зашагал он в одиночестве к «Обломку Кораблекрушения». Внезапно с удивлением и некоторым презрением к самому себе он осознал, что именно заставило его избежать постели Афрейт и отклонить дружеское приглашение Рилл, – все дело в том, что он предвкушал то удовольствие, которое доставит ему еще один вечер, проведенный в одиночестве, наедине с кружкой эля и в бесплодных мечтах о странной женщине в серебристо-сером платье, с бесстрастным взглядом и отстраненным выражением лица. Господи, какими романтическими дурнями ты создал мужчин, почему они вечно перешагивают через знакомое и не замечают доброго в несбыточной погоне за таинственным и новым? Или все дело в том, что мечта привлекательнее реальности? Фантазия прекраснее истины? И так, ни на минуту не прекращая философствовать о тщете фантазии, он с каждым шагом все глубже погружался в ее серебристо-серое облако.

Глава 5

Знакомые голоса, оживленно что-то обсуждавшие, вывели его из задумчивости. Повернув голову, он увидел Гронигера и Сиф, которые говорили, перебивая друг друга. Он надеялся, что, увлекшись беседой, они не заметят его и он пройдет мимо, не прерывая сладостных раздумий. Не тут-то было.

– Капитан Фафхрд, ты уже слышал о нашем несчастье? – обратился к нему седовласый начальник порта Гронигер, делая несколько широких шагов в его сторону. – Сокровищница ограблена, золотые символы исчезли, а Зваакин убит!

За ним поспешно подошла невысокая женщина, в платье кирпичного цвета, с золотистыми прядями в темно-русых, волосах, и многозначительно добавила:

– Это случилось не далее чем на закате. Мы были поблизости, в зале Совета, и уже готовились заступить на ночной караул (ты ведь слышал о вчерашнем происшествии?), как вдруг раздался жуткий вопль и сквозь щели в запертой двери мы увидели голубую вспышку. Когда дверь открыли, то увидели мертвого Зваакина с жуткой гримасой на лице, его одежда дымилась, точно от удара молнии, а символы исчезли.

Странно, но Фафхрд с трудом понимал, что она говорит. Вместо этого он удивлялся, насколько сильно даже она напоминает ему Мышелова и как много общего у нее с Серым. Говорят, что влюбленные люди начинают походить друг на друга. Неужели это так быстро становится заметно?

– Теперь мы лишились не только Золотого Куба Честных Сделок, все, все пропало, – сокрушался Гронигер.

Его замечание слегка подстегнуло интерес Фафхрда. Хотя, надо признать, он испытывал не столько любопытство или негодование, сколько раздражение по поводу происшедшего, несмотря на то что помочь Сиф, которая была, как-никак, зазнобой его друга Мышелова, конечно же, не отказался бы.

– Я слышал только о призраке, – ответил он ей. – Все остальное для меня новость. Могу ли я сделать что-нибудь сейчас?

Они поглядели на него с недоумением. Он понял, что от него ожидали более заинтересованной реакции, и, как ни хотелось ему поскорее остаться наедине со своими мыслями, он все же добавил:

– Если вам понадобится помощь, кликните моих людей. Они в казарме.

– За которую ты должен мне арендную плату, – привычно добавил Гронигер.

Фафхрд милостиво оставил последнее замечание без внимания.

– Что же, – закончил он, – желаю вам успеха в ваших поисках. Золото – вещь дорогая. – С этими словами он отвесил легкий полупоклон и отправился своей дорогой. Отойдя немного, он вновь услышал их голоса, но поскольку разобрать ничего уже не смог, то заключил, что обращаются не к нему, и обрадовался.

Он достиг гавани, когда сиреневый свет еще не угас в небе, и ощутил, как теплая волна удовольствия разлилась у него в груди. Так вот почему он так спешил сюда, не думая ни о чем другом! Людей вокруг было немного; одни неспешно прохаживались, другие стояли на месте, но никто не обращал на него никакого внимания. Ветра по-прежнему не было. Он подошел как можно ближе к воде и устремил взгляд на юг и юго-восток, туда, где сиреневое небо плавно перетекало в недвижное, точно огромное зеркало, жемчужно-серое море. Ни одно облачко не нарушало своим присутствием их величественной гармонии.

Никакого паруса также не было видно. Мышелов и «Морской Ястреб» по-прежнему оставались в недосягаемых морских просторах.

Но, быть может, какой-нибудь предвестник их приближения появится на горизонте в те минуты, что еще остались до наступления темноты. Его отрешенный, как у спящего на ходу человека, взгляд переместился на более близкие предметы. К востоку от него над волнами вздымался отполированный прибоем утес, в сумерках казавшийся серым. От него до низкого мыса на западе все пространство гавани было абсолютно пустынно. Справа, ближе к мысу, стоял на якоре «Бродяга»; слева, у легкого деревянного причала, который будет поднят на сушу с началом зимних штормов, были пришвартованы рыбацкие лодки и еще несколько мелких судов, принадлежавших гавани. Среди них виднелась шлюпка с «Бродяги», на которой Фафхрд имел обыкновение выходить в море в одиночку, когда было свободное время и погода благоприятствовала, – потренироваться в управлении шлюпкой с помощью металлического крюка, заменившего отрубленное запястье. Рядом со знакомой шлюпкой Фафхрд увидел и еще какое-то суденышко – крохотную скорлупку.

Глава 6

Небо постепенно бледнело, превращаясь из ярко-сиреневого в тускло-серое, и Фафхрд вновь окинул взглядом далекий горизонт и водную гладь между ним и берегом – магическую пустоту, никогда не перестававшую манить его. По-прежнему ничего. Со вздохом он повернулся и тут, в какой-то дюжине футов от себя, увидел ту самую незнакомку с невозмутимым взглядом и отрешенным лицом, что сидела в «Обломке Кораблекрушения». Теперь она поспешно направлялась в сторону причала, где стояли лодки. Никто во всем порту не обратил на нее ни малейшего внимания: она едва не задела подолом своего серебристо-серого платья одного из матросов, а он и глазом не моргнул, будто ее и не было вовсе. Какие-то голоса кричали что-то ей вслед (что это – погоня? ищут что-то?), а тем временем на севере небо уже совсем почернело и последние отблески «сиреневого часа» исчезли с горизонта. На поясе у женщины висела небольшая сумка, в которой что-то брякнуло, пока она стягивала вокруг лица капюшон своего длинного серебристого одеяния. А потом, уже совсем поравнявшись с Фафхрдом, женщина повернула голову, и ее огромные зеленые глаза, окаймленные черными ресницами, заглянули прямо ему в душу; в ту же минуту она сунула руку за пазуху, извлекла оттуда короткую золотую стрелу, показала ему и тут же опустила в сумку, на поясе, в которой опять что-то звякнуло. В течение трех ударов сердца она глядела на него, улыбаясь одновременно маняще и отталкивающе, ободряюще и отрешенно, затем отвернулась, и сделала шаг к причалу.

Глава 7

И Фафхрд пошел за ней. Ему не хотелось даже знать, делает ли он это по собственной воле, или же она заколдовала его своим взглядом и улыбкой. Все, чего ему хотелось, – это окунуться в манящий водный простор и отправиться на юг, навстречу Мышелову и Ланкмару, подальше от скучных повседневных дел, обязанностей и ответственности за Соленую Гавань, туда, куда лежит ее путь, и будь что будет. Лишь малый участок его мозга, тот, что управляет непосредственно движениями ног и рук (хотя одну из них недавно заменил железный крюк), побуждал его двигаться вперед, за золотой стрелой, хотя, что это за вещь и почему так важно не упустить ее из виду, Фафхрд не мог вспомнить, как ни старался.

Когда он ступил на деревянный причал, женщина была уже на противоположном его конце и спускалась в ту самую утлую лодчонку, которую он заприметил незадолго до ее появления. Не тратя времени на подъем якоря или другие действия, обычно предшествующие отплытию, она встала посреди лодки, лицом к носу и навстречу сгущающимся сумеркам, широко раскинула руки, отчего складки ее просторного одеяния расправились и натянулись на невидимом ветру, и лодка, увлекаемая этим живым парусом, резво побежала по недвижной морской глади прямо к выходу из бухты.

В ту же секунду Фафхрд ощутил, что с запада потянул не сильный, но ровный и упругий бриз. Не раздумывая, он прыгнул в ближайшую лодку, споро выбрал конец, опустил киль, поставил и закрепил небольшой парус и, устроившись так, чтобы управлять парусом правой рукой, а крюком левой держать румпель, бесшумно и быстро кинулся за ней. Его немного удивило, что никто не окликнул их и даже не взглянул на два суденышка, плывущие, точно по волшебству, одно из них к тому же под очень странным парусом, однако долго раздумывать ему было некогда, и он весь отдался преследованию.

Глава 8

Как долго скользили они по водной глади таким манером, он не знал, да и не старался угадать, но сумерки сменились непроглядным мраком, который вскоре рассеяли звезды, а потом показавшийся в небе полукруг луны затмил их неяркий свет. Ночное светило, которое было сначала прямо перед ними, постепенно оказалось позади (должно быть, их суденышки описали полукруг и направлялись теперь на север), так что его блеск не слепил больше глаза, но, мягко отражаясь от наполненного ветром паруса, позволял Фафхрду отчетливо видеть фигуру женщины, облаченной в развевавшиеся серебристо-белые одежды, на корме убегавшей от него лодочки. Поднявшийся ветер был по-прежнему ровным, но абсолютно бесшумным, и при его помощи лодка Фафхрда постепенно нагоняла беглянку, так что в конце концов стало казаться, что они вот-вот соприкоснутся. Ему хотелось разглядеть ее поближе, и в то же время он мечтал, чтобы это загадочное плавание никогда не кончалось.

И вдруг ему показалось, будто само море под ними приподнялось, точно грудь гиганта, сделавшего вдох, и их суденышки стали ближе к звездам, чем были до этого. Тут женщина обернулась и поманила его к себе, и он, повинуясь ее молчаливому приказу, поднялся и шагнул ей навстречу, а лодки по-прежнему продолжали в унисон подниматься и опускаться на колышущейся поверхности моря. И вновь она улыбнулась ему своей удивительной улыбкой и поглядела на него полным любви взглядом, а из-за ее спины в небо взлетели полосы фосфоресцирующего красного, зеленого и бледно-голубого света – он знал, что это северное сияние, но все равно она казалась ему святыней, стоящей на алтаре какого-нибудь собора в окружении падающих на нее сквозь витражные окна переливающихся лучей. Бросив беглый взгляд по сторонам, он увидел, что их лодки и впрямь возносятся к небу на гребне высоченной волны, разделившей в остальном совершенно неподвижное море на две половины. В этот момент он не мог думать ни о чем, кроме ее горделивой улыбки и дерзкого, дразнящего взгляда, она была воплощением самой тайны и приключения, вечно манивших его.

Опустив руку в поясную сумку, она достала оттуда золотую стрелу и протянула ему, держа своими тонкими длинными пальцами за оба конца; мелкие жемчужно-белые зубы сверкнули в улыбке.

Тут он заметил, что его крюк, точно повинуясь какому-то пришедшему извне приказу, протянулся вперед и ухватился за середину стрелы, а правая рука, двигаясь столь же независимо от его одурманенного мозга, как и левая, вцепилась в горловину сумки, висевшей у женщины на поясе, и дернула ее вниз.

Любовь в ее взгляде сменилась выражением яростного желания, улыбка превратилась в хищный оскал, а голубой луч северного сияния, казалось, вошел в ее тело, наполнил его до краев, брызнул из глаз, проступил сквозь кожу, синие искры пробегали по стреле и крюку, гроздьями ссыпались с того места, где два металлических предмета соприкасались. Мертвой хваткой держала она стрелу, изо всех сил стараясь вырвать ее у Фафхрда, но крюк тоже не отпускал, так что стрела погнулась. Вот когда Фафхрд порадовался, что деревянное запястье отделяет крюк от его культи: и без того каждый волосок на его теле встал дыбом, а по коже пробегали волны колючего холода.

Он продолжал упорно тянуть и вырвал-таки стрелу – та погнулась, но светиться не перестала. Он зажал ее большим и указательным пальцами правой руки, сжимавшей сумку. И, уже шагнув назад в свою лодку, увидел, как ее удлиненное лицо вытянулось еще больше, превратившись в рыло, большие зеленые глаза выпучились и разъехались, бледная кожа покрылась серебристой чешуей, а манящий рот раздвинулся в угрожающем оскале, обнажившем несчетное количество острых треугольных зубов.

Она кинулась на него, он молниеносно выставил вперед левую руку, и ее страшная пасть с лязгом и хрустом сомкнулась вокруг железного крюка.

Глава 9

Все завертелось и закружилось вокруг него, поднялся звон и грохот, волна, удерживавшая его лодку, обрушилась вниз, и он полетел вслед за нею, сначала к поверхности моря, а потом, ничем не удерживаемый, и под нее, пока не оказался в заполненном воздухом подводном туннеле, стенами, потолком и полом которого служила морская вода.

Теперь он находился на таком же расстоянии от поверхности, что и прежде, только по другую сторону – гигантская, волна, поднявшая его к звездам, словно провалилась вглубь на всю свою высоту. Один конец туннеля уходил в глубину, другой загибался к поверхности, и луна, заглядывая в него, освещала его странным искаженным светом. Кроме того, тугие водяные стенки испускали желтовато-зеленое свечение. Страшные рыбьи хари гримасничали вокруг, пытаясь дотянуться до лодки своими удлиненными рылами. Другая лодка и женщина-оборотень исчезли.

Невероятность происходящего вкупе с чудовищным превращением женщины стряхнули с него остатки колдовского оцепенения и заставили его мозг работать во всю силу. Он встал на колени посреди лодки и огляделся вокруг. Внезапно шум у, него в ушах усилился, откуда-то из глубины налетел порыв ветра, наполнил парус и погнал лодку вверх, к выходу из тоннеля, навстречу безумной ухмылке луны. Дьявольский ветер превратился в ураган, и Фафхрд распластался по дну лодки, обхватив локтем левой руки основание мачты, – правая его рука по-прежнему сжимала сумку, а крюк куда-то исчез. Серебристо-зеленая вода проносилась мимо, с носа летели клочья пены. К беспорядочному свисту и грохоту, уже давно сопровождавшему его, прибавились какие-то размеренные раскаты грома: он шел откуда-то сзади, и Фафхрд подумал, что это, должно быть, закрывается туннель.

Теперь вихрь выдувал его лодку на поверхность. Впереди открылся проход. Лодка проскочила в него, вспорхнув над водой, точно летающая рыба, шлепнулась о волны, выпрямилась и поплыла. Сзади раздался последний громовой удар.

Можно было подумать, что само море выплюнуло его вместе с лодкой и плотно сомкнуло губы.

Глава 10

Быстрее, чем ему казалось возможным без магического вмешательства, море успокоилось, и лодка закачалась на еле заметных волнах. В южной части неба светила луна. Ее лучи серебрили остаток металлического стержня, на котором когда-то был откушенный женщиной-рыбой крюк. Он осознал, что его правая рука по-прежнему сжимает сумку, которую он выхватил у призрака из сокровищницы (она же женщина из трактира), а между большим и указательным пальцами торчит погнутая стрела.

На севере умирало северное сияние. И там же, на севере, виднелись огни Соленой Гавани – гораздо ближе, чем он рассчитывал. Он взял в руки одно-единственное весло, бывшее в лодке, опустил его за корму и начал выгребать против ветра к дому, то и дело с опаской поглядывая на черную воду, плескавшуюся за бортом.

Глава 11

Фафхрд вновь упражнялся в стрельбе из лука на вересковой пустоши за городом. Серые камни стояли на своих местах. И Гейл опять была с ним. Но сегодня холодный северный ветер – предвестник суровых зимних вьюг – ерошил вереск и пригибал кусты дрока к земле. И по-прежнему никаких признаков Мышелова и «Морского Ястреба».

***

Сегодня утром Фафхрд, как и многие другие островитяне, долго не вставал с постели. Было уже заполночь, когда он наконец дотащился до порта, но оказалось, что на берегу царит суматоха, вызванная похищением святынь острова и его отсутствием. Не успел он выбраться на берег, как к нему подбежали Сиф, Гронигер, Афрейт, Рилл, матушка Грам и еще кое-кто. Выяснилось, что после его исчезновения (как ни странно, никто так-таки и не заметил, как он покинул гавань) со скоростью лесного пожара распространился слух, что именно он похитил драгоценности (к чести упомянутых женщин, они горячо отрицали такую возможность). Как же все обрадовались, когда выяснилось, что именно он не только принес их обратно в целости и сохранности (если не считать того, что стрела погнулась), но и добавил к ним еще одно – сферу, заключенную в некое подобие куба, ребра которого были искривлены, как дуги. Фафхрд немедленно высказал предположение, что это и есть Куб Честных Сделок, претерпевший некоторые изменения вследствие пребывания под водой, однако Гронигер отнесся к его словам весьма скептически и вообще сильно расстроился из-за деформаций, которым подверглись оба предмета, но Фафхрд был настроен философски.

Он сказал:

– Кривая Стрела Правды и закругленный Куб Честных Сделок кажутся мне куда более правдоподобными, чем прямые; во всяком случае, так они больше соответствуют реальной человеческой практике.

Его рассказ обо всем, что приключилось с ним на воде, в воздухе и под водой, а также о магии, которой обладал виденный Сиф призрак, и о его последнем страшном превращении, вызвал немало удивленных ахов и охов у его слушателей, но некоторые из них задумчиво нахмурились. Афрейт задала несколько вопросов, пытаясь понять, что заставило его последовать за призраком, притворяясь, будто не понимает; Рилл, слушая ее вопросы и его бессвязные ответы, насмешливо улыбалась.

Что до личности призрака, то на этот счет у матушки Грам были твердые убеждения.

– Это кто-то из затонувшей Симоргии, – заявила она, – пришел забрать побрякушки, похищенные у них когда-то пиратами.

Гронигер наотрез отказывался этому верить, доказывая, что золотые символы всегда принадлежали Льдистому. Старая ведьма не стала спорить, только пожала плечами.

Тут собиравшая стрелы Гейл спросила:

– И что, эта женщина-рыба просто взяла да и откусила твой крючок?

– Да, взяла и откусила, – подтвердил Фафхрд. – Маннимарк сделает мне новый – из бронзы. Знаешь, я начинаю любить его, ведь он дважды спас меня прошлой ночью: если бы не он, я бы поджарился от молнии, которую исторгал оборотень, или бы оборотень откусил мне еще кусок левой руки.

Гейл спросила:

– А почему ты стал подозревать женщину-рыбу и пошел за ней?

– Давай сюда стрелы, – ушел он от ответа на ее вопрос, – я придумал, как стрелять за угол.

На этот раз он прицелился по ветру, так что воздушное течение подхватило его стрелу и понесло ее прямо за камень, туда, где стояла круглая мишень. Гейл снова возмутилась, заявив, что это такое же надувательство, как стрельба сверху, но позже они обнаружили, что его выстрел достиг цели.