Текст книги "999. Число зверя"

Автор книги: Фрэнсис Пол Вилсон (Уилсон)

Соавторы: Майкл Маршалл,Джин Родман Вулф,Эрик ван Ластбадер,Томас Майкл Диш,Эдвард Брайант,Эл Саррантонио,Томас Френсис Монтелеоне,Эд Горман,Стивен Спрюлл (Спрулл),Эдвард Ли
сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 22 страниц)

Дом огласили крики, плач, угрозы, сменившиеся еще более зловещим молчанием. Обе женщины покинули дом в разное время, каждая пошла своим путем, и он предположил, что больше не увидит ни одну.

И не увидел до воскресного утра. Когда Луиза прибежала по его первому зову.

Она вошла в спальню с подносом. Улыбаясь.

– Сливки и сахар, сладенький, как ты любишь. Неужели она это знала, подумал он. Выходит, что да.

– Спасибо, – поблагодарил он ее. Она протянула ему чашку с раскаленным кофе. Он уже затаил дыхание, но она не пролила ни капли.

* * *

Доктор Кинг, энергичная блондинка лет пятидесяти с небольшим, коротко поздоровалась с Луизой и принялась ощупывать тело Дэнни, который морщился от прикосновения ее пальцев.

– Мы сделаем анализ крови, но я подозреваю, что у тебя миозит.

– А что это такое? – спросил Дэнни.

– Острое воспаление мышечной ткани. Иногда имеет вирусное происхождение. Штука болезненная. Но со временем ты поправишься.

– Со временем? – Он понял, что возвысил голос. – У меня только неделя.

Доктор в удивлении воззрилась на него.

– От этого не умирают, Дэнни.

– Я не об этом. Моя страховка истекает через неделю.

– Ты можешь ее возобновить?

– Без контракта – нет. Я рассчитывал получить заказ, но как можно работать с такими руками?

Луиза откашлялась. Дэнни и доктор Кинг повернулись к ней.

– Я могу печатать с голоса. Чем-нибудь да помогу.

– Со своей стороны, я могу тебя госпитализировать. – Доктор Кинг скорчила гримаску. – На неделю. Но не думаю, что за это время можно вылечить миозит.

– Я смогу позаботиться о тебе дома, – предложила Луиза. – Утром ты увидел, на что я способна. Кормежку и чистоту гарантирую, и даже лечение, если потребуется.

В кабинете повисла тишина. Потом доктор Кинг пожала плечами:

– Домашний режим не противопоказан. Дэнни уже открыл рот, чтобы ответить.

– Отлично! – Тон Луизы не допускал возражений. – Значит, все решено.

* * *

Вторую половину дня Дэнни и Луиза осваивались в новой ситуации. Луиза почистила ему зубы, с предельной осторожностью, чтобы не повредить десны. Потом по-новому положила подушки и теперь, когда ему требовалось сесть прямо или встать, могла помогать ему, подталкивая в поясницу. По предложению Дэнни она принесла из кабинета радиотелефон. Клейкой лентой примотала его к деревянной рейке длиной в восемнадцать дюймов. Он научился набирать номер негнущейся рукой, а потом держать трубку у уха, ухватившись за противоположный конец рейки. А вот найти замену двухлитровой бутылке без горлышка не удалось.

Когда Дэнни притомился, Луиза оставила его и пошла в магазин за продуктами. Он заснул. И увидел сон.

Ифетао, освещенная луной, заглядывающей в восточное окно, стояла у изножия его кровати. Его глаза открылись, он с восхищением оглядел ее тело. В свое время он сравнивал Ифетао с большой дикой кошкой, бродящей по джунглям. Отучилось это уже после того, как нанял ее на работу. Согласно контракту, она подбирала для него информацию в Интернете. Она еще рассмеялась и спросила, не думает ли он, что это сравнение указывает на его расистские взгляды. Полной уверенности в этом у него не было, но образ этот так и остался при нем.

– Привет, великолепная. – Во рту у него пересохло. – Я бы встал…

– …но не можешь, – закончила она фразу. – Я это знаю. – Она отбросила длинные черные волосы, упавшие на один глаз. – Я хотела увидеться с тобой, прежде чем… – Она замялась.

– Прежде чем? – Не понравилась Дэнни эта пауза.

– Прежде чем могло случиться то, что случилось.

– Слушай, хватит философствовать. Лучше скажи, что случилось со мной?

Ее полные губы изогнулись в улыбке.

– Я от тебя не в восторге, красавчик. Дэнни вдруг почувствовал, что губы не хотят его слушаться.

– То есть ты меня ненавидишь?

Она словно пропустила вопрос мимо ушей.

– Ты получишь подарок. – Ифетао вздохнула, во вздохе слышалась скорее грусть, чем злоба. – Ты заслуживаешь всего того, что имеешь.

– Иффи… – Он вдруг запаниковал.

Истолковать ее взгляд ему не удалось.

– Если ты ложишься в постель с сучками… – начала она. И исчезла. Вместе с лунным светом. Спальню зализали лучи заходящего солнца. Дэнни мигнул, глубоко вдохнул. На пороге стояла Луиза.

– Соскучился? – спросила она.

* * *

Дэнни так и не вспомнил, что он ел на ужин в тот вечер. Но точно помнил, что Луиза кормила его, как ребенка, то с ложки, то с вилки. А потом он то ли заснул, то ли отключился.

Утром раздался звонок. Трубку взяла Луиза. Звонила доктор Кинг. Луиза поднесла прикрепленную к рейке трубку к уху Дэнни.

– Я получила результаты анализов. Как я и предполагала, креатинфосфокиназы больше нормы, что подтверждает диагноз миозита. Но я вот думаю, а не вторично ли воспаление мышц?

– Это как?

– Утром я переговорила с моим любимым остеологом. Он напомнил мне, что вторичный миозит может быть естественной реакцией иммунной системы на наличие костных фрагментов, попавших в ткани в результате переломов или трещин.

– Что-то я вас не понял.

– Могла бы твоя подруга… э… Луиза?., привезти тебя во второй половине дня. Я назначила тебя на томографию.

– А что вы ищете? – спросил Дэнни.

– Переломы, – коротко ответила доктор Кинг.

– Он будет у вас, – ответила Луиза по другой трубке.

* * *

Костевед, он же остеолог, засомневался, а нужно ли проводить Дэнни томографическое сканирование. Он спросил, уверен ли Дэнни, что проснулся от боли. Не было ли травмы?

– Я не падал с кровати, – ответил Дэнни.

Может, с улыбкой предположил остеолог, одна из прежних пассий Дэнни ночью проникла в спальню с молотком и несколько раз стукнула его, прежде чем ретироваться.

Дэнни не нашел в его словах ничего смешного.

Посмотрел на Луизу, которая беззвучно, губами, произнесла одно слово.

Ифетао?

Дэнни покачал головой. Иффи, конечно, разозлилась на него, решила, что он ее предал. Но она же не злопамятная. А может, есть у нее такая черта? Он так не думал. Хотя…

Сканирование, совершенно безболезненное, тем не менее вымотало его донельзя. Санитары уложили его на наклонный стол, который уполз в цилиндр, вызвавший у Дэнни приступ клаустрофобии. Ему дали наушники и предложили на выбор несколько аудиоканалов. Он остановился на поп-музыке восьмидесятых.

Музыка зазвучала, как только он оказался в цилиндре. Так что сканировали его под Джимми Роджерса и Эрнста Табба.

И лишь через час, когда Дэнни уже совсем извелся, санитары выкатили стол из цилиндра.

– Как только результаты будут готовы, мы вам позвоним, – заверил Дэнни остеолог.

Вернувшись домой, они нашли на крыльце маленькую посылку, завернутую в коричневую оберточную бумагу и перевязанную красной ниткой. Без наклейки с адресом.

Уже в доме Луиза разрезала нитку и развернула бумагу. Вдвоем они уставились на миниатюрную статуэтку из черного камня. Статуэтка блестела, намазанная каким-то маслом. От резкого запаха у Дэнни сразу прочистился нос.

– Черт, – пробормотал он. – Буду?

– Ифетао, – безошибочно определила отправителя Луиза. – Хочешь, чтобы я ее выбросила?

Он покачал головой.

– Не уверен, что это правильный выход. Пока положи ее в безопасное место.

– Я не позволю ей причинить тебе вреда, – твердо заявила Луиза. – Я тебя люблю. – Она поцеловала его, провела пальцами по щеке, коснулась губ. – Ты устал. Тебе пора лечь.

– Я готов, – ответил Дэнни.

* * *

Ифетао вновь явилась ему во сне, правда, на этот раз он видел ее нечетко, словно сигнал, пробивающийся на экран телевизора сквозь вспышки молний и статические помехи. У изножия кровати она стояла в, многоцветном длинном платье, какие носили в ее родном Порт-о-Пренсе. Только тут Дэнни подумал, что раньше она предпочитала принятый на Западе деловой костюм.

–..мое имя… – донеслось до него, —..значение… – На ее лице отразилось раздражение. – …Йоруба. «Любовь приносит счастье». – Некое космическое вмешательство отсекло звук. Ифетао становилась все печальнее, есть и много других значений… – Ее рука поднялась, зависла между ними. Дэнни разглядел между пальцев какой-то кокон, поблескивающий на свету.

А потом Иффи исчезла, будто другая рука отключила «телевизор».

Других снов в ту ночь Дэнни не увидел. Во всяком случае, не запомнил ни одного.

* * *

Наутро позвонил томографист. Сообщил, что у Дэнни нелады с костями. В его правом плече у самого сустава обнаружены две длинные трещины; в левом по меньшей мере одна. Трубку взял остеолог. В голосе слышалось удивление.

– Возможно… – Он запнулся. – Вы уверены, что травмы не было? – Не было. – Возможная причина – судороги во сне. С мышцами такое бывает, знаете ли. Редкий, конечно, случай, но они могут привести к трещинам.

Дэнни задумался, а с чего бы его телу подкладывать ему такую свинью.

– Но почему? – спросил он.

– Пока трудно дать однозначный ответ. Может, резко упало содержание сахара в крови. Может, это реакция на внезапный приступ удушья. Или дала сбой нервная система. – Он помолчал. – Я поговорю с доктором Кинг. Мы можем провести обследование.

Теперь уже Дэнни ответил после паузы.

– Только быстрее. Проведите обследование как можно быстрее. – На объяснения сил у него не осталось. Костевед согласился и положил трубку. Луиза заметила его грусть и присела рядом.

– Не волнуйся, сладенький. О докторах не думай, я все равно буду заботиться о тебе. И все у тебя будет хорошо.

– Застрелишь Ифетао, если выяснится, что она напустила на меня порчу?

– Да, – со всей серьезностью ответила Луиза. – Она не сможет обидеть тебя.

– Расслабься. – В голосе Дэнни прибавилось бодрости. – Я не нанимал тебя в телохранители.

– Но я тебя люблю. Очень люблю. – Луиза замялась. – Разве ты меня не любишь?

Дэнни чуть помедлил с ответом.

– Ты мне очень нравишься. И я благодарен тебе за то, что ты для меня делаешь.

– Но ты меня не любишь?

В голосе послышались резкие нотки.

– Может, и полюблю. Дай мне время. Его ответ Луизу не устроил.

– Не тяни слишком долго, Дэнни. – Она встала и прошла в маленькую ванную. Закрыла за собой дверь. Дэнни показалось, что оттуда донеслись всхлипывания. Но вернулась она с сухими глазами, улыбаясь.

– Есть будем в ресторане. Надо отпраздновать.

– Отпраздновать что? Я, знаешь ли, не в форме.

– Отпраздновать нашу любовь. Ни о чем не беспокойся, я все сделаю сама. – Она надела на него чистые носки и кроссовки. К ним добавились боксерские трусы и длинное пальто С немалым трудом ей удалось всунуть его руки в рукава.

– Если кто-нибудь заглянет под пальто, то решит, что я – извращенец, направляющийся на школьный двор.

– Положись на меня. – Луиза усадила его в машину и привезла в полутемный ресторан, где они выбрали столик в дальнем углу. С ее помощью он заказал суп, пудинг и кофе. Блюда выстроились перед ним, словно солдаты, каждое с толстой соломинкой.

Он не ожидал, что эта вылазка в город ему понравится. Однако настроение его значительно улучшилось.

Правда, по возвращении домой вновь навалилась тоска. На определителе высветился телефон Ифетао.

– Не отзванивай ей, – сказала Луиза.

– Это мой дом, – ответил Дэнни. И едва не добавил, что живут здесь по его правилам. Когда же он набрал ее номер, механический голос ответил, что «этот номер временно не работает». – Надо бы к ней съездить. – Дэнни повернулся к Луизе. – Возможно, она звонила по делу.

– Нет, – покачала головой Луиза. – Не надо тебе к ней ехать – Ты меня отвезешь?

– Нет.

В голосе слышалась злость, и он дал задний ход.

– Может, завтра.

– Нет. Никогда.

Они еще немного поговорили, а потом он решил, что пора спать.

На этот раз Ифетао к нему не пришла.

* * *

Дэнни проснулся, слыша, чувствуя, как ломаются пальцы на ногах. Сначала мизинцы изогнулись, дернулись и переломились, как сухие ветки под тяжелым сапогом. Потом вторые пальцы, третьи, боль все нарастала, очередь дошла и до больших.

Хрясть!

Он закричал во сне.

Только это был не сон.

Начали вибрировать кости стопы правой ноги, затем согнулись, словно на них что-то давило. Боль все усиливалась. И в животе у него что-то начало рваться. Он попытался дотянуться до ног, помассировать их. Ничего не вышло: руки по-прежнему его не слушались.

Он все кричал, а под его крики ломались и ломались тоненькие косточки стоп.

Появилась Луиза с теплыми полотенцами, вытерла его потное лицо, завязала стопы, чтобы смягчить боль.

– Ничего, ничего, – шептала она. – Все будет хорошо. Мы справимся и с этим.

– За что? – стонал он. – За что, за что, за что… – Он замолчал: перехватило дыхание.

– Больше она тебя не тронет.

В конце концов до него дошел смысл ее слов.

– Ифетао?

– Конечно. – Луиза вновь вытерла с его лба пот. – Отдыхай. Старайся ровнее дышать. Какое-то время ты не сможешь ходить. Но не волнуйся. Я обо всем позабочусь. Я тебя люблю.

Его словно пронзило молнией.

– Уиззи, та штуковина, которую Иффи оставила на крыльце. Которую ты положила в укромное место. Я думаю, ее лучше уничтожить.

– Я это уже сделала, любимый.

– Хорошо. – Он покачал головой. Мысли путались, он никак не мог найти нужных слов. – Я никогда не верил в черную магию.

– И не надо в нее верить. Но иногда она срабатывает. Он начал проваливаться в темноту, надеясь там обрести спасение от боли. Луиза что-то сказала.

– Что? – переспросил он.

– Река Стикс широка и глубока, – повторила она. – В ней очень много ненависти. – И тут же словно переключила телевизионные каналы. – Коты вылезли. Я их покормила. Кажется, я им понравилась.

– Что ты имела в… – Он не договорил. Его окутала благословенная темнота.

* * *

Проснувшись вновь, Дэнни не смог шевельнуться. Луиза сидела рядом с чашкой кофе наготове. Помогла выпить ее маленькими глоточками.

– Боюсь, ноги у тебя не очень.

– Они болят, как и плечи, – прошептал он.

– Какое-то время тебе придется побыть дома. – В голосе слышалось сочувствие. – Но я уверена, что все образуется.

– Зато нам не придется ехать к Ифетао. – Дэнни попытался улыбнуться.

– Это точно. Да и смысла в этом нет.

– Ты о чем?

– Эта женщина ненавидела тебя. Помнишь фигурку, которую я уничтожила? Ту, которую она оставила на крыльце. Ее назначение – превратить тебя в импотента. Наверное, она решила, что ты этого заслуживал. – Луиза вздохнула. – Но не имела права так поступать.

Дэнни попытался поднять голову, чтобы посмотреть на Луизу. Его пальцы поползли по одеялу, как пауки-калеки.

Ее взгляд упал на его руки.

– Осторожнее. Как бы то же самое не произошло и с пальцами рук. Всеми десятью, включая большие. – Но тут же она ослепительно улыбнулась. – Но я говорила тебе, что могу печатать с голоса. Все у тебя будет в порядке.

– Что ты такое говоришь? – пробормотал он.

Внезапно взгляд его упал на комод за ее спиной. Там стояла его фотография в металлической рамке. Но теперь к рамке привалилась какая-то фигурка, напоминающая куклу Кена, с перевязанным телом, руками, ногами. Повязки эти неестественно выгибали конечности. Особенно сильно они перетягивали плечи, стопы, кисти.

И вот тут, несмотря на боль, он таки начал осознавать, что с ним происходит. Уиззи любила его.

Она заговорила, словно прочитав его мысли.

– Дэнни, я буду любить тебя всегда. Я не позволю ей причинить тебе вред. Ничего у нее не выйдет. Я позабочусь о тебе. Можешь на это рассчитывать.

Подступало забытье, и он понимал, что обратного пути уже не будет.

Сознание уходило, и Дэнни не знал, как удержать его. Но успел понять, о чем говорит ее холодная улыбка.

Любовь всегда побеждает ненависть.

Всегда.

Джин Вулф
Моя шляпа – дерево

30.01. Утром видел на пляже непонятного неизвестного. Я купался в бухточке между домом и деревней. Перекупался, что ли? Впрочем, по-моему, я не очень-то и устал. Как только нырнул, мне почудилось, будто из-за огромного ветвистого коралла выплыла акула. Поспешил на берег. Все купание не продлилось и десяти минут. Выбежав из воды, перешел на шаг.

Свершилось. Я наконец-то начал вести дневник (уж думал, никогда не раскачаюсь). Так что давайте вернемся ко всем тем событиям, которые я должен был описать в нем, но так и не описал. Я купил его на следующий день после возвращения из Африки.

Нет, неверно – в день, когда меня выписали. Теперь я вспомнил точно. Я шлялся по городу, с минуты на минуту ожидая следующего приступа, пока не забрел в одну лавчонку на Сорок второй улице. За прилавком стояла симпатичная женщина, бывают такие по-настоящему красивые негритянки, и мне подумалось: хорошо было бы с ней поговорить, а значит, придется для проформы купить что-нибудь. Я сказал:

– Я только что из Африки.

Она:

– Серьезно? Ну и как там?

Я:

– Жарко.

Короче, я вышел на улицу с ежедневником в руках, уговаривая себя, что деньги потрачены не зря: я буду вести дневник, описывать на бумаге мои приступы, что я ел и делал – так мне предписали врачи; но у меня из головы не выходила она. Как она отошла в глубь лавки, чтобы достать ежедневник. Ее ноги. Как она держала голову. Ее бедра.

После этого я собирался записать все что помню об Африке и наши разговоры, в том случае если Мэри мне перезвонит. А затем рассказать о моем новом задании.

* * *

31.01. Устанавливаю свой новый «Мак». Кто бы мог подумать, что в таком месте есть телефоны? Но с Кололаи нас связывают провода, а еще есть тарелка. Я могу трепаться с людьми со всего мира – причем за счет Конторы. (Вот это, я понимаю, гуманизм!) В Африке было не так. Одна рация – да и та держалась на честном слове.

Меня бросило в жар от энтузиазма. «Отдаленный архипелаг в Тихом океане». Нет, все по порядку…

Пэ-Дэ:

– Баден, мы отправляем вас на Такангу.

Не сомневаюсь, я изобразил из себя барана перед новыми воротами.

– Это отдаленный архипелаг в Тихом океане. – Она откашлялась и состроила такую гримасу, точно проглотила кость. – Там будет не так, как в Африке, Баден. Вы будете сам себе хозяин.

Я:

– Я думал, вы меня выгоните.

Пэ-Дэ:

– Нет, что вы! Как можно!

– Неограниченный отпуск по болезни.

– Нет, нет, нет! Но, Бад. – Она перегнулась через стол, и на минуту я испугался, будто она сейчас добросердечно потреплет меня по руке. – Там будет нелегко. Я не хотела бы зря вас обнадеживать.

Ха!

Ближе к телу. Я – в дыре. Я – в бунгало с полом, прогнившим еще в те времена, когда территория принадлежала англичанам. До деревни – миля. До пляжа – и полмили не будет, так что все комнаты пропахли Тихим океаном. Местные жирны и счастливы; по моим расчетам, меньше половины из них идиоты (по сравнению с Чикаго – огромное достижение). Раз или два в год кто-нибудь подхватывает что-нибудь типа триппера и получает от преп. Роббинса дозу мышьяка. И ИЗЛЕЧИВАЕТСЯ! Во дают!

В океане есть рыба – до фигища рыбы. В джунглях – дикорастущие фрукты. Местные знают, какие из них можно есть. Здесь сажают яме и хлебные деревья, а если кому-то нужны деньги или просто хочется что-нибудь купить, они ныряют на дно за жемчугом и меняют его на что надо, когда приходит шхуна Джека. Или устраивают себе праздник – плывут на пирогах в Кололаи.

Совсем забыл – кокосы тут тоже есть. Местные умеют их вскрывать. А может, у меня просто сил пока маловато. (Гляжу в зеркало – б-р-р!) Раньше я весил двести фунтов.

– Твоя тощий, – говорит король. – Ха-ха-ха! Хороший, в сущности, мужик. Чувство юмора у него дикарское, но бывают недостатки и похуже. Он берет нож (мы их называли «упанга», но они говорят «хелетей») и вскрывает кокосы, как пачки с жвачкой. У меня есть и хелетей, и кокосы, но с тем же успехом я мог бы пытаться вскрывать их ложкой.

* * *

1.02. Писать не о чем – вот разве что пару раз замечательно искупался. Первые две недели я вообще не заходил в воду. Из-за акул. Я знаю, что они здесь есть – сам видел двух. Если верить тому, что мне говорили, здесь есть и морские крокодилы, некоторые – длиной в четырнадцать футов. Их я пока не лицезрел, поэтому настроен скептически, хоть и знаю, что в Квинсленде они водятся. Время от времени разносится весть, что кого-то съела акула, но местным плевать – они практически не вылезают из воды. Не вижу причин не следовать их примеру. Пока везет.

* * *

2.02. Суббота. Вообще-то я давно собирался описать карлика, которого в тот раз видел на пляже, но никак не могу собраться с духом. В больнице мне иногда чудились всякие разности, и, боюсь, оно опять начинается. Я решил прогуляться по пляжу. И что, мне, значит, солнцем голову напекло?

Фигли.

Это был самый обыкновенный человек небольшого роста, даже ниже, чем отец Мэри. Это не мог быть никто из взрослых жителей деревни – комплекция не соответствует. Но и на ребенка он никак не тянул и вообще для островитянина был слишком бледен.

Очевидно, прожил здесь совсем недолго – он еще белее меня.

Преп. Роббинс должен знать – завтра его спрошу.

* * *

3.02. Жарко. Жара нарастает. По словам Роба Роббинса, самый жаркий месяц здесь – январь. Ну-ну: именно в начале января я сюда приехал, но с наступлением февраля вообще пошел ад.

Встал рано, пока еще было прохладно. Прошелся по пляжу до деревни. (Остановился посмотреть на скалы, где исчез карлик.) Подождал начала службы, но с Робом поговорить не смог – спевка (он разучивал с хором гимн «Ближе к Тебе, Господи»).

Пришло полдеревни. Служба тянулась почти два часа. Когда она закончилась, мне удалось отвести Роба в сторону. Я сказал, что, если он отвезет меня в Кололаи, я угощу его воскресным обедом (у него есть джип). Он был любезен, но отказал – слишком далеко и дороги плохие. Я сказал, что у меня личные проблемы, насчет которых я хотел бы с ним посоветоваться, а он: «Может, Баден, мы пойдем к вам домой и поговорим там? Я пригласил бы вас к себе на лимонад, но люди ко мне как мухи липнут».

И мы отправились пешком ко мне. Пекло, как в преисподней. На этот раз я старался глядеть только себе под ноги. Я достал из своего ржавого маленького холодильника ледяную кока-колу, и, обмахивая себя веерами, мы устроились на крыльце (Роб называет его «верандой»). Он понимает, что меня очень тяготит невозможность как-то помочь этим людям, и призывает меня к терпению. Мой шанс придет.

Я сказал:

– Я в этом разуверился, святой отец.

(Тогда-то он и предложил мне называть его «Роб». Это от фамилии, а зовут его Мервин.)

– Никогда не надо разуверяться, Бад. Никогда.

У него был такой серьезный вид, что я едва сдержала смех.

– Ну хорошо, я буду глядеть в оба, и может быть, в один прекрасный день Управление пошлет меня туда, где я нужен.

– Опять в Уганду?

Я пояснил, что АУПЗ практически никогда никого не направляет в один и тот же регион по второму разу.

– Собственно, я с вами не об этом хотел поговорить. Речь идет о моей личной жизни. Точнее., у меня к вам два вопроса, и это – один из них. Мне бы хотелось воссоединиться со своей бывшей женой. Вы посоветуете мне расстаться с этой мыслью: ведь я здесь, а она – в Чикаго; но я могу посылать ей мейлы через Сеть, и мне хотелось бы уладить отношения.

– А дети у вас есть? Простите, Баден, я не знал, что это больная тема.

Я пояснил, что Мэри их хотела, а я – нет, и он дал мне несколько советов. Я еще не послал ей мейл, но пошлю, как только допишу вот это.

– Вы боитесь, что у вас были галлюцинации. Вас тогда не лихорадило? Он достал термометр и измерил мне температуру. Оказалась почти нормальная. – Давайте, Баден, рассмотрим все это с точки зрения логики. Протяженность нашего острова – сто миль. Расстояние от побережья до побережья в самом широком месте – около тридцати. Мне известны восемь деревень. В одном только Кололаи – тысяча двести с гаком жителей.

Я сказал, что вполне сознаю все это.

– Дважды в неделю самолет привозит из Кернса все новых и новых туристов.

– Которые безвылазно сидят в Кололаи, никогда не удаляясь от города дальше пяти миль.

– Не «никогда», Баден, а «почти никогда». Вы говорите, что он был не из деревни. Хорошо, допустим, что так. Это был я?

– Нет, конечно.

– Значит, он живет не в этой деревне, а в другой или в самом Кололаи. Либо он вообще турист. Почему вы качаете головой?

Я объяснил.

– По-моему, ближайший лепрозорий – на Маршалловых островах. По крайней мере других я в ближайших окрестностях не знаю. Я не могу с уверенностью назвать прокаженным коротышку, которого вы видели, – если только вы не заметили у него каких-то иных симптомов болезни. Гораздо вероятнее, что это был турист с нездорово-бледной кожей, намазанной кремом от загара. Что же касается его исчезновения, то ответ напрашивается сам собой. Он просто прыгнул со скалы в бухту.

– Там никого не было. Я проверил.

– Вы хотите сказать, что никого не заметили. По-видимому, из воды торчала только его голова, а солнце в тот день рассыпало блики по воде, верно?

– Должно быть.

– Наверняка. Погода стояла ясная. – Допив кока-колу, Роб переставил бутылку подальше. – А тот факт, что он не оставил следов… Хватит играть в Шерлока Холмса. Я понимаю, что выразился жестко, но я вам добра желаю. Отпечатки ног на мягком песке – это в лучшем случае аморфные впадины.

– Свои я нашел.

– Вы знали, где смотреть. А вернуться по собственным следам пытались? Так я и думал. Вы разрешите задать вам несколько вопросов? Когда вы его увидели, он показался вам реальным человеком?

– Да, совершенно реальным. Хотите еще? Или что-нибудь поесть?

– Нет, спасибо. Когда у вас был последний приступ?

– Сильный? Недель шесть назад.

– А несильный?

– Вчера вечером, но ничего особенного не стряслось. Два часа знобило, потом прошло.

– Должно быть, вас это успокоило. Нет, вижу, что нет. Баден, когда у вас опять будет приступ, не важно, серьезный или нет, придите ко мне. Поняли?

Я пообещал.

* * *

«Это Бад. Я тебя по-прежнему люблю. Вот все, что я хочу сказать, но я хочу это сказать. Я был не прав, и я это знаю. Надеюсь, ты меня простила». И подпись.

* * *

4.02. Вчера вечером опять его видел – у него заостренные зубы. Я лежал под москитной сеткой – меня трясло, а он заглянул в окно и улыбнулся. Рассказал Робу. Добавил, что, как я где-то читал, каннибалы имели обыкновение затачивать свои зубы. Я знаю, что три-четыре поколения назад местные были каннибалами, и спросил, делали ли они такое с зубами. Он думает, что не делали, но обещал уточнить у короля.

* * *

«Я был очень болен, Мэри, но теперь мне лучше. Здесь вечер, и я ложусь спать. Я тебя люблю. Доброй ночи. Я тебя люблю». Подпись.

* * *

5.02. Пришли двое мужчин с копьями, чтобы отвести меня к королю. Я спросил, не арестован ли я, а они захохотали. Зато Его Величество на сей раз обошлось без «ха-ха-ха!». Он был в большом доме, но вышел наружу, и мы куда-то пошли мимо деревьев размером с офисные здания, задыхающихся под грузом цветущих лиан. Шли долго-долго. Наконец вошли в круг камней и остановились. Не считая меня, четверо: король, мужчины с копьями и старик с барабаном. Копьеносцы развели костер, и барабан тихонько рокотал, как прибой, пока король произносил речь или декламировал стихотворение, причем его все время передразнивали невидимые птицы со странными голосами.

Договорив, король повесил мне на шею этакую хреновину из резной кости. Когда мы пошли назад в деревню, он положил мне на плечо руку, чему я немало удивился. Он здоровяк почище любого регбиста-нападающего и весит никак не меньше четырехсот фунтов. Мне казалось, будто я волоку на себе теленка.

* * *

Ужасные, УЖАСНЫЕ сны! Купание в кипящей крови. Теперь глаз не могу сомкнуть – страшно! Залез в Сеть, попробовал найти что-нибудь про сны и их толкования. Набрел на ведьму из Лос-Анджелеса – сперва на ее домашнюю страничку, потом на нее самое. (И тебя, и Тотошку твоего – всех погублю!!!) Но, кажется, неплохая тетка.

Достал штуковину из резной кости, которую мне подарил король. Старинная вещь, наверное, ей в музее место, но, думаю, пока я здесь, придется ее таскать на шее – по крайней мере когда выхожу на улицу. А то вдруг он обидится? Возьмет да и сядет на меня! Кажется, это рыба с нацарапанными на обоих боках картинками. Другие рыбы, человек в шляпе и т. п. Через глаз протянута веревка. Жаль, нет лупы.

* * *

6.02. Еще не ложился, но часы показывают, что среда. Написал длинный мейл – настучал за один заход, не думая. Сообщаю ей, где я и что я, заклинаю ответить. Потом вышел из дома и искупался нагишом в море под лунным светом. Завтра хочу поискать место, где король повесил мне на шею рыбу-талисман. Пора ложиться.

* * *

Утро. И прекрасное, доложу вам. Почему я так долго не замечал, какая здесь красота? (Может, мое сердце застряло в Африке и нагнало меня только сегодня?) Пальмы беспрерывно качаются на ветру, а люди – точно ожившие бронзовые статуи героев. Какими мелкими, чахлыми и бледными должны казаться им мы!

Искупался по-настоящему, чтобы отмыть уши от собственных воплей. Когда пройдет год, будет ли мне смешно читать на этих страницах, что полночный заплыв помог мне лучше понять местных? Может, и будет. Но я вправду это ощутил. Ведь они уже сотни лет плещутся в море в обществе луны.

* * *

Почта! Благослови, Боже, электронную почту и изобретателя ее! Только что обнаружил в своем ящике мейл. Попробовал угадать, от кого. Надеялся, что от Мэри, но был вполне уверен, что его прислала Эннис, которая ведьма. Читаю имя: «Джулиус Р. Кристмас». Папаша! Отец Мэри! Вскочил и стал скакать по комнате – такой восторг, что буквы прямо расплывались перед глазами. Сейчас я уже вывел мейл на печать. Переписываю сюда.

* * *

«Бад, она улетела в Уганду искать тебя. Вернется завтра. Кеннеди, АА 47 из Хитроу. Я ей скажу, где ты. Смотри там поосторожнее с этими папуасками».

* * *

ОНА УЛЕТЕЛА В УГАНДУ ИСКАТЬ МЕНЯ.

* * *

7.02. Опять сны – маленький человечек с острыми зубами улыбается, заглядывая в окно. Сомневаюсь, что стоит все это записывать, но я знал (во сне), что он причиняет людям зло, а он твердил, что мне зла не причинит. Возможно, и в первый раз я видел его не наяву, а во сне. Опять вопли.

Ну ладно. Вчера днем еще раз поговорил с Робом, хотя заранее этого не планировал. Вернувшись домой, почувствовал себя так скверно, что свалился на постель и ничего не мог делать. По-моему, так худо мне не было со времен больницы.

Ходил искать место, куда меня водил король. Неохота было идти от деревни – еще дети увяжутся, – решил сделать круг и выйти на то место с другой стороны. Обнаружил две старые постройки – маленькие, без крыш, – и кость, похожую на человеческую. Детали запишу попозже. Следов зубов я на ней не увидел – впрочем, и не высматривал их специально. Правда, с одного конца она почернела, точно от огня.

Шатался часа три, весь вымотался. Запнулся ногой о булыжник, остановился утереть пот, и – бэмс! – оказалось, что я там где надо! Обнаружил пепел и где стояли мы с королем. Огляделся по сторонам, жалея, что не взял фотоаппарат, – и увидел Роба. Он сидел на четырех камнях, поставленных друг на друга, – остатках стены – и глядел на меня сверху вниз. Я сказал:

– Эй, что же вы молчали? А он:

– Хотел посмотреть, что будете делать вы.