Текст книги "Таинственный сад"

Автор книги: Фрэнсис Бернетт

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 16 страниц) [доступный отрывок для чтения: 6 страниц]

Глава VII. КЛЮЧ ОТ САДА

Через два дня после этого, когда Мэри утром открыла глаза, она села в кровати и позвала Марту: – Ты только посмотри на вересковую пустошь!

Дождь прекратился, серый туман и облака ночью развеял ветер. Ветер утих, а над вересковой пустошью сиял прекрасное синее небо. Никогда Мэри не могла даже предположить, что небо бывает такое синее. В Индии небо горячее, палящее, а здешнее было густо-синим, прохладным, словно прекрасное бездонное озеро, а кое-где высоко-высоко под его куполом плыли маленькие снежно-белые облака. Раскинувшаяся далеко вокруг вересковая пустошь стала нежно-голубой – не такой угрюмой, пурпурно-черной и серой, как прежде.

– Ага! – радостно откликнулась Марта. – Вон как распогодилось. Так всегда бывает об эту пору. Одна ночь – и никакого ветрюгана нет и в помине, будто и не было его никогда. Такая уж у нас весна – долго собирается, зато уж как соберется, так быстро наступает.

– А я думала, что в Англии все время идет дождь и небо всегда в тучах, – сказала Мэри.

– Вот уж нет! – сказала Марта, присаживаясь на корточки посреди своих черных щеток. – Да что ж это такое вы себе удумали! Йоркшир – самое солнечное место на земле, когда здесь светит солнышко. Говорила я вам, что скоро и вы наши места полюбите, и вересковые пустоши. Вот только погодите – как расцветут ракитник да вереск, и колокольчики, да как начнут надо всем этим пчелы летать да гудеть, да как распоются жаворонки! Тогда вам захочется с самого рассвета до заката на пустоши любоваться да целыми днями по ним бегать, как наш Дик!

– А мне можно будет туда пойти? – грустно спросила Мэри, глядя сквозь окно вдаль, в густую синеву. Это было так ново, так необычно для нее, а вид за окном был прекрасен.

– Уж и не знаю, что ответить, – сказала Марта. – Вы, небось, и ходить-то непривычная. Так мне сдается. Вам не пройти пяти миль. А отсюда до нашего дома – аккурат пять миль.

– Мне очень хочется увидеть ваш дом.

Марта удивленно, с любопытством взглянула на нее и снова принялась чистить камин. Она подумала, что это маленькое бледное личико уже не выглядит таким кислым, как в тот день, когда она впервые увидела девочку. Сейчас Мэри скорее напоминала ее младшую сестренку Сьюзен, когда та о чем-нибудь упрашивала.

– Я поговорю об этом с матушкой, – сказала Марта. – Уж она-то всегда знает, что и как надо делать. Сегодня у меня выходной, и я пойду домой. Ох, как я рада! Миссис Мэдлок мою матушку очень даже уважает. Может, матушка поговорит с ней об этом.

– Мне нравится твоя мама, – сказала Мэри.

– А как же может быть иначе, – согласилась Марта, не отрываясь от работы.

– Хоть я ее никогда не видела, – продолжала Мэри.

– Ну да, – ответила Марта.

Она потерла кончик носа тыльной стороной ладони, словно в замешательстве, и решительно закончила: – Да, наша матушка такая добрая, трудолюбивая, веселая и чистюля, что ее нельзя не любить – знаете ли вы ее, или нет. Когда у меня выходной, и я иду домой, то просто подпрыгиваю от радости.

– И Дик мне нравится, – добавила Мэри, – хотя я и его никогда не видела.

– Ну да, – сказала Марта, – я же вам говорила, его любят и птицы, и кролики, и дикие овцы, и пони, даже лисы. Вот интересно, – задумчиво протянула она, взглянув на Мэри, – что бы Дик о вас подумал.

– Я бы ему не понравилась, – сухо заметила Мэри своим привычным тоном. – Я никому не нравлюсь.

Мэри опять задумалась.

– А вы сама-то себе нравитесь? – спросила она таким тоном, словно это на самом деле интересовало ее.

Мэри немного подумала.

– Ничуточки не нравлюсь, – ответила она. – Но я никогда раньше над этим не задумывалась.

Марта усмехнулась, словно что-то припомнив: – Матушка мне однажды так сказала. Она как раз стирала, а у меня было плохое настроение, и я начала ругаться на ребятишек, и тут она поворачивается ко мне и говорит: «Ах ты, маленькая ведьма! Что ты тут такое говоришь? И тот тебе не по душе, и этот. А сама-то ты себе нравишься?» Я засмеялась и сразу успокоилась.

Марта в прекрасном настроении убежала домой сразу после того, как подала Мэри завтрак. Ей предстояло пройти пять миль по вересковой пустоши, помочь маме со стиркой и напечь хлеба на неделю, но она была очень счастлива.

Мэри в ее отсутствие почувствовала себя в доме еще более одинокой, чем обычно. Она поскорее вышла в сад, и первое, что сделала – это десять раз оббежала вокруг сада с фонтаном. Она старательно считала круги, и когда закончила, то почувствовала, что ее настроение улучшилось. На солнце сад выглядел совершенно иначе. Высокий, ярко-синий купол неба красовался и над домом, и над вересковой пустошью, а Мэри, запрокинув голову, глядела в него, думая над тем, как бы себя чувствовала, если бы лежала на одном из этих маленьких белоснежных облаков и вместе с ним уплывала вдаль. Потом она пошла на первый огород и там нашла Бена Уэзерстаффа, который работал с двумя другими садовниками. Он первый заговорил с ней.

– Скоро весна, – сказал он. – Чуете?

Мэри принюхалась – она действительно почуяла весну.

– Я чую что-то приятное, свежее и влажное, – ответила она.

– Это земелькой пахнет, – сказал он, продолжая копать. – Радуется, что опять готова принять семена. Она веселится, когда наступает время сеять. Ей скучно зимой, когда нечего делать. На растениях уже появились почки. Солнышко их пригрело. Скоро вы уже увидите, как из земли покажутся новые ростки.

– А что из них вырастет? – спросила Мэри.

– Крокусы, подснежники, и нарциссы. Вы такие цветы уже видели?

– Нет. После дождей в Индии все жаркое, влажное и зеленое, – сказала Мэри. – И я думала, что все там вырастает за одну ночь.

– Наши цветы вырастают не за одну ночь, – сказал Уэзерстафф, – их обождать надо. Они то чуток подрастут, то пару бутонов выпустят, сегодня листочек появится, назавтра – другой. Вот увидите.

– Очень хочется это увидеть, – ответила Мэри.

Скоро она услышала тихий шум крыльев и сразу догадалась, что это малиновка. Птичка была такой смелой, оживленной, и прыгала около ее ног так близко, и так наклоняла головку, глядя на Мэри, что та спросила у Бена: – Как вы думаете, она меня помнит?

– Помнит ли она вас? – возмутился старый садовник. – Да она помнит каждый капустный кочан в огороде, не то, что людей. Она раньше никогда не встречала здесь маленьких девочек, вот и захотела вас разглядеть. От нее ничего не скроется.

– А в том саду, где она живет – там тоже распускаются почки? – спросила Мэри.

– В каком еще таком саду? – пробурчал садовник, мгновенно приобретя свой угрюмый вид.

– В том, где растут старые кусты роз. – Девочка не смогла удержаться от вопроса, потому что ей страшно хотелось узнать о таинственном саде хоть что-нибудь. – Там все цветы погибли, или некоторые весной оживают? И есть ли там еще розы?

– Спросите у нее, – и Бен кивнул в сторону малиновки. – Она одна знает об этом. Туда больше никто не заходил десять лет.

«Десять лет – это очень долго», – подумала Мэри. Ей самой было десять лет.

Она медленно ушла, погруженная в мысли. Ей понравился этот сад – так же, как и малиновка, и Дик, и мама Марты. И Марта тоже ей понравилась. Похоже, ей многое понравилось. И это было странно – особенно если учесть, что раньше ей ничего не нравилось. О малиновке она думала, как о человеке. Мэри пошла на свою привычную прогулку вдоль длинной, заросшей плющом стены, за которой виднелись верхушки деревьев; а когда она во второй раз проходила вдоль стены, случилось что-то странное и волнующее, и все из-за малиновки Бена Уэзерстаффа.

Мэри услышала щебет и трели, и когда взглянула влево на пустую клумбу, то увидела, что по ней прыгает малиновка и притворяется, будто ищет что-то в земле, чтобы девочка не подумала, будто она прилетела сюда специально из-за нее. Но Мэри знала, что птичка прилетела сюда за ней, и так обрадовалась, что слегка задрожала.

– Так ты меня помнишь! – воскликнула она. – Помнишь! Ты такая красивая – лучше всего на свете!

Девочка щебетала, чирикала, и нахваливала птичку, а та прыгала, распушив хвостик, и заливалась трелями. Казалось, они разговаривали. Ее красная жилетка была словно из шелка, и она раздувала горлышко, и была такой ловкой и красивой, словно хотела продемонстрировать, что малиновка – это очень важное создание и может даже быть похожей на человека. Мисс Мэри напрочь забыла, что когда-то была упрямицей, когда птичка подпускала ее все ближе и ближе, наклонилась над ней и пыталась издавать звуки, похожие на птичий щебет.

Ах! Подумать только – птичка позволила ей подойти так близко! Ничто на свете не могло больше обрадовать ее. Эта птичка была, словно человечек – самый красивый человечек на свете. Мэри была так счастлива, что боялась вздохнуть.

Клумба не была совершенно пустой. На ней не было цветов, потому что многолетние цветы подрезали перед зимним отдыхом, но здесь росли кусты, и когда малиновка прыгала среди них, Мэри заметила, как она перепрыгнула через комок свежей земли и остановилась, чтобы поискать червяков. Земля была разрыта потому, что собака охотилась на крота и вырыла довольно глубокую яму.

Мэри смотрела на нее, не понимая, откуда взялась эта яма, и увидела что-то среди раскопанной земли. Это было что-то вроде заржавевшего металлического кольца, и когда малиновка перелетела на дерево, девочка протянула руку, и подняла кольцо. Это было не кольцо, а старый ключ, который выглядел так, словно давно лежал в земле.

– А, может быть, его закопали здесь десять лет назад? – тихо прошептала Мэри. – Может быть, это ключ от того сада!

Глава VIII. МАЛИНОВКА ПОКАЗЫВАЕТ ДОРОГУ

Она долго смотрела на ключ. Вертела его в разные стороны и размышляла. Как уже говорилось, Мэри не привыкла ни у кого просить разрешения или спрашивать совета. Она думала о том, что если это ключ от запертого сада, то она может отыскать калитку и открыть ее, чтобы увидеть, что там происходит за стеной, и что приключилось с кустами роз. Ей так сильно хотелось увидеть этот сад именно потому, что он так долго был заперт. Она представляла себе, что этот сад должен быть совершенно непохожим на другие сады, и за эти десять лет с ним должно было произойти что-то необыкновенное. Кроме того, если ей там понравится, она сможет ходить туда каждый день, и запираться там, и она будет одна – никто не узнает, что она там, потому что никто вообще не будет знать, где она. Все будут думать, что калитка по-прежнему заперта, а ключ лежит в земле. Эти мысли ей очень нравились.

Одинокая жизнь, которую она вела в доме со ста таинственными запертыми комнатами, и вынужденное безделье разбудили ее когда-то ленивый мозг и воображение. И, несомненно, свежий, сильный и чистый воздух вересковых пустошей очень помог в этом. Именно он разбудил ее аппетит, а борьба с ветром не только заставила ее кровь быстрее бежать по жилам, но вырвала из сна ее ум. В Индии ей все время было жарко, она постоянно чувствовала себя слишком усталой и слабой, чтобы чем-то интересоваться, но здесь ее жизнь изменилась. Она больше не ощущала себя такой «упрямицей», хотя и не понимала, почему.

Мэри положила ключ в карман и принялась расхаживать взад-вперед вдоль стены. Казалось, сюда никто кроме нее не приходит, так что она могла ходить медленно и сколько угодно рассматривать стену, или скорее плющ, который покрывал ее. Плющ был главным препятствием. Как ни старалась она найти калитку, не видела ничего кроме плотной пелены блестящих темно-зеленых листьев. Она была очень разочарована. Ее охватило прежнее упрямство, когда она шла вдоль стены, глядя на верхушки растущих за ним деревьев. Как это глупо – быть рядом – и не иметь возможности достичь цели! Возвращаясь в дом, она забрала ключ с собой, спрятала его в карман и решила всегда брать его с собой, чтобы в случае, если найдет калитку, сразу отпереть ее.

Миссис Мэдлок разрешила Марте переночевать дома, но назавтра с самого утра она уже была на работе, с еще более румяными щеками, чем обычно, и в отличном настроении.

– Сегодня я встала в четыре часа утра, – сказала она. – Ух, и красотища же это – вересковая пустошь, когда птицы начали просыпаться, кролики запрыгали, и солнышко взошло! И мне не надо было идти всю дорогу, потому что один человек подвез меня, вот уж была радость!

Она была полна радостными воспоминаниями о прошлом выходном. Матушка так обрадовалась, что она пришла домой, и решила отложить стирку и выпечку хлеба на следующий раз. Они напекли для детей сладких пончиков.

– Пончики были еще горячие, только что из печки, когда ребятишки вернулись домой с вересковой пустоши. По всему дому пахло свежими пончиками, и огонь горел в камине, и детишки прямо пищали от радости. А Дик сказал, что наш дом такой хороший – и для короля бы сгодился.

Вечером они все уселись у камина, Марта и матушка нашивали заплатки, чинили порванную одежду и штопали чулки, а Марта рассказывала им о маленькой девочке, которая приехала из Индии, и которой там прислуживали «черные», и так за нее всегда и все делали, что теперь она сама не умеет даже чулки натянуть.

– Им очень нравится слушать про вас, – сказала Марта. – Они расспрашивали про «черных» и про корабль, на котором вы приплыли. Я даже устала рассказывать.

Мэри призадумалась.

– Перед твоим следующим выходным я расскажу тебе еще много всяких вещей, – пообещала она, – чтобы тебе было о чем рассказать. Думаю, им будет интересно услышать, как ездят на слонах и верблюдах, и о том, как офицеры охотятся на тигров.

– Боже мой! – в восторге воскликнула Марта. – Да они от радости голову потеряют. Вы, в самом деле, об этом расскажете? Это будет так же интересно, как цирк диких зверей, который, говорят, когда-то приезжал в Йорк.

– Индия – совсем не такая, как Йоркшир, – медленно произнесла Мэри и задумалась над своими словами. – Как-то раньше мне это в голову не приходило. А Дик и ваша матушка любят, когда ты рассказываешь обо мне?

– Ну да, у Дика глаза чуть на лоб не повылезали – так он слушал, – ответила Марта. – А матушка печалится, что вы такая одинокая. Она говорит: «Что ж это мистер Крэйвен не наймет для нее гувернантку или бонну?». А я говорю: «Хоть миссис Мэдлок и говорит, что ее наймут, когда хозяин об этом подумает, боюсь, он и через три года об этом не вспомнит».

– Не нужна мне никакая гувернантка, – сердито отрезала Мэри.

– Но матушка сказала, что вам уже пора учиться, и надо, чтобы за вами кто-нибудь присматривал, и она говорит: «Ты только подумай, Марта, как бы тебе было в таком огромном, пустом доме, совсем одной, без мамы. Хоть ты постарайся ее развеселить». И я пообещала, что постараюсь.

Мэри серьезно взглянула на нее: – Ты и в самом деле веселишь меня. Мне нравится слушать твои рассказы.

Тут Марта вышла из комнаты и скоро вернулась, пряча что-то под фартуком.

– А что вы скажете на то, что я принесла вам подарок? – весело спросила она.

– Подарок! – удивленно воскликнула Мэри. Как можно было из этого бедного дома, где живет четырнадцать голодных бедняков, принести подарок?

– Тут у нас через вересковую пустошь проезжал торговец, – объяснила Марта, – и он остановил свою повозку возле нашего двора. У него были и кастрюли, и сковородки, разные лоскутки, но у матушки не было ни на что денег. А когда он уже собрался уезжать, наша Элизабет сказала: «Мама, у него есть скакалки с красными и синими ручками!». А матушка вдруг говорит: «Эй, мистер, постойте-ка! Почем они?». А он говорит: «По два пенса», и матушка поискала по карманам, а потом говорит мне: «Марта, ты, должно быть, принесла заработанные деньги, ты же у меня хорошая дочь; правда, не знаю, хватит ли их на все, что нам надо, но все же я куплю за двухпенсовик скакалку для этой девочки». Ну, и купила, и вот она!

Она вытащила скакалку из-под фартука и гордо продемонстрировала ее. Это была крепкая, тонкая веревка с ручками в красно-синие полоски на каждом конце. Мэри Леннокс раньше никогда не видела скакалок, поэтому удивленно уставилась на нее.

– И что с этим делают? – полюбопытствовала она.

– Что делают? – воскликнула Марта. – Вы что, в Индии никогда не видели скакалку, хотя видели слонов, тигров и верблюдов? Ну, конечно же, в этом ничего странного, потому что там живут почти одни «черные»! Вот что с этим делают – смотрите на меня.

И она выбежала в центр комнаты, взялась за ручки скакалки и, перебрасывая веревку через голову, принялась прыгать, прыгать и прыгать. Мэри уставилась на нее, а сердитые лица со старых портретов, казалось, тоже смотрели на нее и удивлялись, как эта простая деревенская девчонка смеет у них под самым носом так скакать. Но Марта и не смотрела на них. Интерес и любопытство на лице мисс Мэри вдохновляли ее, она продолжала прыгать и считать, и, досчитав до ста, остановилась.

– Я могу прыгать и дольше, – сказала она, запыхавшись. – Когда мне было двенадцать лет, я могла прыгать по пятьсот раз, но тогда я не была такая толстая, как сейчас, ну, и была привычная.

Взволнованная Мэри вскочила со стула.

– Какая она красивая, – сказала девочка. – Твоя мама – такая добрая женщина! Как ты думаешь – у меня тоже получится?

– А вот попробуйте, – подбодрила ее Марта, подавая скакалку. – За первым разом вы до ста не дотянете, но как потренируетесь, то и дальше пойдете. Так матушка сказала: «Для нее сейчас лучше всего – скакалка. Это самая лучшая детская игрушка. Пусть играет на свежем воздухе и прыгает – это укрепит ее ноги и руки, и сил добавит».

По правде говоря, не очень-то много сил было в руках и ногах мисс Мэри, когда она начала учиться прыгать. И это не очень-то ловко у нее получалось, но ей так понравилось прыгать, что она не могла остановиться.

– Одевайтесь-ка да идите попрыгать в парк, – сказала Марта. – Матушка велела вам передать, чтобы вы побольше гуляли на свежем воздухе – сколько только можно, даже если будет дождь – надо только одеваться потеплей.

Мэри надела пальто и шапочку и перевесила скакалку через плечо. Она уже открыла дверь, и хотела было выйти, но вдруг о чем-то вспомнила.

– Марта, – сказала она, – то были твои деньги, ты их заработала. Спасибо тебе. – Она произнесла это неловко, потому что не привыкла высказывать свою благодарность людям или замечать, если кто-то что-нибудь делает для нее. – Спасибо, – повторила она, протянув руку, потому что не знала, что еще делать.

Марта неловко потрясла ее руку, словно не знала, зачем это, и рассмеялась.

– Мы с вами, как две старушки, – сказала она. – Если бы на вашем месте была наша Элизабет, то она бы меня расцеловала.

Мэри словно оцепенела: – Ты хочешь, чтобы я тебя поцеловала?

Марта расхохоталась еще сильнее.

– Нет, не хочу, – ответила она. – Если бы вы были другой, то сами бы захотели поцеловать меня. Ну, хватит об этом. Идите на улицу, побегайте и попрыгайте через скакалку.

Мэри, выходя из комнаты, чувствовала себя как-то странно. Эти йоркширские жители какие-то странные, а Марта постоянно озадачивала ее. Сначала она не нравилась ей, но теперь все изменилось.

Скакалка – чудесная вещь! Мэри считала и прыгала, прыгала и считала, пока ее щеки не разрумянились, и ей было так хорошо, как еще никогда в жизни. Светило солнце и дул ветерок – не резкий ветер, а ласковый ветерок, несущий запах свежевскопанной земли. Девочка прыгала вокруг сада с фонтаном и по дорожкам. Так она допрыгала до огорода, и там увидела Бена Уэзерстаффа. Старик перекапывал грядки и переговаривался с малиновкой, которая скакала вокруг него. Мэри, не прекращая вращать скакалку, приблизилась к садовнику, а он поднял голову и с интересом смотрел на нее. Мэри было любопытно, заметил ли он ее новую игрушку, ей очень хотелось показать, как она прыгает.

– Вот те раз! – воскликнул он. – Вот это да! Должно быть, вы – все-таки не старушка, и в жилах у вас течет кровь, а не кислое молоко. А щеки у вас какие красные! Не поверил бы, если бы сам не увидел!

– Я никогда раньше не прыгала через скакалку, – похвасталась Мэри. – Я только учусь. Пока дошла всего до двадцати раз.

– Смело продолжайте! – подбодрил ее Бен. – Вы и так уже ловко прыгаете, и не подумаешь, что выросли среди язычников. Взгляните только, как она за вами следит, – он кивнул в сторону малиновки. – Вчера она за вами полетела, и сегодня, должно быть, полетит. Ей хочется получше рассмотреть, что это за штука такая – ваша скакалка. Она раньше такого не видела. Эй, птаха! – обратился он к малиновке. – Твое любопытство когда-нибудь тебе боком выйдет!

Мэри оббежала со скакалкой все огороды и сады, понемножку отдыхая. Наконец она дошла до своего любимого места и решила проверить, сможет ли она проскакать вдоль всей стены. Это была длинная стена, и девочка начала прыгать потихоньку. Но, не дойдя и до половины, она почувствовала, что ей так жарко и нечем дышать, и была вынуждена остановиться. Ее это не опечалило, ведь она досчитала уже до тридцати. Девочка приостановилась, радостно улыбаясь, потому что заметила малиновку, которая раскачивалась на длинной плети плюща. Видимо, малиновка все время летела за ней. Когда Мэри двинулась в ее сторону, то почувствовала в кармане нечто тяжелое, что ударяло по ноге при каждом прыжке, а, увидев малиновку, опять рассмеялась: – Вчера ты показала мне ключ, а сегодня должна показать калитку. Но ты, наверное, и не знаешь, где она!

Малиновка плавно перелетела с колышущейся ветки плюща на верхушку стены, раскрыла клюв и издала громкую, нежную трель, просто чтобы покрасоваться. Нет на свете ничего прекраснее птицы, которая хочет покрасоваться – и малиновки почти всегда делают это.

Мэри Леннокс много чего наслушалась о чудесах, когда Айя рассказывала ей сказки, и потом всегда говорила, что с ней почти в ту же минуту приключилось чудо.

Налетел сильный ветер – достаточно сильный, чтобы зашатались стволы деревьев, и раздвинулись плети плюща, которые свисали со стены. Мэри подошла поближе к малиновке, и вдруг порыв ветра отклонил густые побеги, а девочка протянула руку и ухватилась за что-то, что заметила под плющом. Это была круглая ручка калитки.

Мэри просунула руки под листья и принялась раздвигать их в стороны. Густой плющ образовал нечто вроде занавеса, некоторые ветви цеплялись за стену, некоторые – за ветви деревьев. Сердце девочки забилось быстрей, а руки дрожали от счастья и волнения. А малиновка все пела, и заливалась, и склоняла головку набок, словно тоже была взволнована. Что же это было такое, что почувствовала Мэри под руками – квадратное, железное, с замочной скважиной?

Это был замок в калитке сада, который десять лет простоял запертым. Мэри засунула руку в карман, вытащила ключ и увидела, что он подходит к замку. Вставила ключ в замок и повернула. Ей пришлось сделать это обеими руками, но, в конце концов, замок поддался.

А потом она глубоко вздохнула, и оглянулась – не идет ли кто по дорожке. Там никого не было. Казалось, сюда никто и никогда не приходит, и она еще раз глубоко вздохнула, отвела в сторону колышущийся занавес из плюща, и толкнула калитку, которая медленно-медленно открылась.

Девочка проскользнула в калитку и закрыла ее за собой, и стояла, опираясь на нее спиной, оглядываясь и глубоко, взволнованно дыша, счастливая и потрясенная.

Она была в таинственном саду!