Текст книги "Ключ от Венеции"

Автор книги: Френсис Дорнбридж

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 11 страниц)

– Да, эта мысль начинает постепенно проникать в мой железобетонный череп.

Рут покраснела от смущения и удовольствия.

– Нельзя ли прекратить разговоры обо мне и перейти к делу? Что вы думаете о книге, инспектор?

– Я все ещё жду от графологов, мисс Сандерс, подтверждения почерка Линдерхофа. Подозреваю, что это могла быть подделка, чтобы заманить мистера Хольта в Блэкгейт.

– Туда, где Флетчер должен был его убить?

– Флетчер или кто-то другой.

– Почему кто-то другой? Конечно, Флетчер! Ведь мистер Хольт рассказал вам о грязи на его ботинках.

– Вчера вечером грязь была во всех парках и скверах Лондона, мисс Сандерс. Другое дело, если бы мы вчера задержали Флетчера и сдали грязь на анализ.

Инспектор стал набивать трубку, а Рут заерзала на стуле, напоминая нетерпеливого терьера.

– Ну, хорошо, если нельзя ни в чем обвинить мастера поножовщины, можно же задать кое-какие вопросы Лютеру Харрису, и его ответы должны многое прояснить. В конце концов это его совет побывать в баре едва не завел Филиппа в ловушку.

– Харрис – негодяй, – согласился Гайд, – и рано или поздно ему придется отвечать за свои грехи. Однако я уверен, не он главный в этом деле, и потому до поры до времени позволяю ему разгуливать на свободе. Он обязательно совершит какую-нибудь глупость, которая приведет нас к организатору всего этого дела.

– И вы до сих пор не знаете имени моей анонимной покровительницы? спросил Филипп. – Той, что предупредила вас о моей поездке?

– Боюсь, мы не сможем этого выяснить.

– Вы снова обвините меня в нетерпении, инспектор, – сказала Рут, – но я не могу понять, почему вы не задержите Флетчера и не предъявите ему обвинение в целом ряде убийств.

– Хорошо бы все было так просто. Мы расставили сеть, но ему пока что удается проскальзывать сквозь нее. И к тому же не вызывает сомнения, что он заготовил железное алиби в одном из своих клубов в Челси. Мы имеем дело вовсе не с дилетантом. – Инспектор выпустил облако дыма, критически разглядел его и продолжил: – Что меня действительно озадачивает, так это его одержимость в поисках ключа. И после такой напряженной и длительной охоты наконец-то заполучить его и тут же выбросить – этого я просто не понимаю.

– Может быть, ему нужен совсем другой ключ, – предположила Рут.

– Нет-нет, именно этот ключ ему нужен, – возразил Филипп.

– Не обязательно. Было же два ключа, верно? Оригинал и дубликат, сделанный вами в Виндзоре. Один вы отдали инспектору, а...

– Да, но дубликат был точной копией оригинала, в этом нет и тени сомнения.

Инспектор положил трубку в пепельницу и подался вперед.

– Ключ у вас с собой, мистер Хольт?

Филипп кивнул и достал из кармана ключ, а Гайд в это время порылся в ящике стола и вынул оттуда глянцевый снимок.

– Вы знаете, – сказал инспектор, – что оригинал я вернул миссис Кэртис, поскольку он несомненно принадлежал ей, но предварительно заказал несколько снимков в дело.

Он положил отпечаток рядом с ключом, который ему передал Филипп, и стал внимательно рассматривать их через лупу.

– Они абсолютно идентичны во всех отношениях... кроме... Бог ты мой! Вот так за деревьями можно не увидеть леса! Я сравнивал зубцы, а дело вовсе не в них. Посмотрите сами.

Филипп и Рут нетерпеливо вытянули шеи и подались вперед, чтобы лучше рассмотреть дубликат ключа и снимок оригинала.

– Не вижу разницы, – проговорила Рут.

– Погодите-ка! Номер! – голос Филиппа дрогнул.

– Точно! На дубликате номера нет, зато есть на оригина ле. Флетчер гонялся вовсе не за ключом, а за его номером. В нем, видимо, заключена недостающая часть кода.

– Не понимаю, – удивился Филипп. – Какого кода?

– Помните фотографии с аккордеоном?

– Как их забудешь? – пробормотал Филипп.

– Совершенно верно. Подозревая, что в них заключена какая-то тайна, я послал их в шифровальный отдел и попросил поработать над ними. Они прислали ответ, в котором говорится, что для расшифровки текста им требуется вторая половина кода, – инспектор протянул руку к телефону. – Я послал им книгу Беллока, но они её вернули, заверив меня, что я ошибаюсь... Алло, говорит Гайд. Попросите майора Осборна.

– Инспектор, какой код может быть на пачке фотографий? – удивилась Рут.

– Код – в положении пальцев, мисс Сандерс. Вспомните: Квейл и Флетчер, фотографируя миссис Стэнсдейл, каждый раз иначе располагали её пальцы на клавишах. И мы думаем, что каждая фотография представляет какое-то число, либо ноту. Флетчер, видимо, считал, что у Квейла нет от него секретов, а Квейл утаил, что на ключе от квартиры его сестры – вторая половина кода. Думаю, из-за этого они и рассорились. С тех пор Флетчер рвет и мечет, чтобы заполучить... – Он оборвал рассказ на полуслове и стал говорить в трубку. Алло, майор Осборн?.. Ох, черт... Говорит инспектор Гайд. Попросите его позвонить мне, как только вернется. Спасибо.

Гайд не скрывал разочарования. Встав, заходил по кабинету. Остановился рядом с Филиппом и внимательно посмотрел на него.

– Мистер Хольт, оставляя в стороне ваше вчерашнее прегрешение, наш договор о сотрудничестве все ещё в силе?

– Совершенно определенно. Но предупреждаю: я ничего не понял насчет кода. Код к чему?

– На сто процентов я ещё не уверен. Мы будем знать, когда майор Осборн и его команда займутся этим. Но им потребуется время, и нам не стоит прохлаждаться, дожидаясь их решения. У меня есть предложение – боюсь, немного неортодоксальное...

– Я голосую за все неортодоксальное, – с улыбкой заявил Филипп.

Гайд осторожно кашлянул.

– Да, я это заметил. Так вот что я вам предлагаю: отправляйтесь в больницу навестить капрала Вильсона.

– Что в этом необычного?

– В самом визите – ничего. Несколько необычно то, что вы ему скажете. Причем сделать это можете только вы, поскольку для меня – лица официального – это исключено.

– Звучит интригующе. Что я должен ему сказать?

– Слушайте внимательно, – сказал инспектор, усаживаясь за стол, и стал излагать свой план..

ГЛАВА 1

3

– Энди, ты когда-нибудь слышал о Сцилле и Харибде? – спросил Филипп человека, лежавшего на угловой койке в больничной палате. Тот упорно избегал его взгляда.

– Это кто? Новая бит-группа?

– Сцилла и Харибда – два знаменитых чудища греческой мифологии. Они жили на двух скалах по сторонам узкого пролива где-то между Италией и Сицилией. Моряки, проплывавшие между этими скалами, делали это с риском для жизни.

– А ко мне какое это имеет отношение?

– Я просто пытаюсь тебе пояснить, в каком положении ты окажешься, когда через неделю-другую выйдешь из больницы.

– А я не нуждаюсь ни в каких пояснениях.

– Нет, нуждаешься. Ты попадешь как раз в тот узкий пролив между Сциллой и Харибдой, и я не дам и пенни за твою жизнь.

– Я могу сам позаботиться о себе, приятель.

– Можешь? Очень сомневаюсь, Энди. Мне кажется, в твоем положении ты долго не продержишься. Ты нарвешься либо на многоглавого монстра безжалостных людей, пытавшихся убить тебя и уже убивших Рекса, Квейла, Клер Сэлдон, либо тебя затянет в водоворот-западню, расставленную для тебя полицией. Когда это время придет, тебе понадобятся друзья, Энди, настоящие друзья. Не тешь себя иллюзиями относительно инспектора Гайда. Он временно оставил тебя в покое, пока ты в больнице, но поверь мне, он навалится как бульдозер, как только ты выйдешь из этой палаты. Теперь, когда они взяли Флетчера, их не удержать.

– Кого они взяли?

– Флетчера. Его арестовали вчера, – солгал Филипп. – Говорю тебе, теперь Гайда не удержать, он как паровоз прет на всех парах. Не думаю, чтобы Флетчер легко раскололся, но ты же знаешь, как это бывает: когда этих так называемых крутых ребят прижмут, они утопят кого угодно, лишь бы спасти свою шкуру.

Лоб Энди стал покрываться мелкими каплями пота. Он лихорадочно облизал губы.

– Черт меня подери, если я понимаю, о чем ты говоришь! Я никогда не слышал ни о каком Флетчере.

Филипп иронически хмыкнул.

– Да перестань же, Энди! Никакой судья в мире не поверит тебе, выслушав показания Флетчера. Имей в виду, что половина того, что он о тебе говорит, – неправда. Совершенно ясно, что желая выгородить себя он валит все на других. А о тебе и Рексе он наговорил достаточно, чтобы посадить вас лет на...

– Проклятая свинья! – прошипел Энди. – Я знал, что ему нельзя доверять.

Сердце Филиппа забилось. План, задуманный инспектором, удался. Но, подавив волнение, он постарался взять себя в руки.

– Ты, конечно, здорово влип, – сочувственно согласился Филипп, беря из шкафчика журнал и лениво его пролистывая. Как ты умудрился связаться с таким типом?

– Ну... мы как-то были на стриптизе в Сохо, Рекс и я.

Клиф наткнулся на нас случайно. Я давным-давно его не видел. Он... э-э... ну, мы с ним проворачивали раньше кое-какие делишки – с армейскими припасами, которые я мог достать.

– Только не говори мне, что Флетчер служил в армии.

– Он – нет. Служил я. А он мог сбывать товар на черном рынке. Мы на этих делах неплохо погрели руки. Вот с тех пор я его и не видел! А с чего это вдруг я тебе все рассказываю? Ты же сказал, что Флетчер уже...

– Да ведь это долгая история, – поспешил перебить его Филипп. – Гайду, чтобы все распутать, понадобится не меньше месяца.

Филипп вел рискованную игру, но решил не отступать, не добившись главной цели.

– Гайд добивается правды о том, как взяли банк в Гамбурге.

Страх молнией сверкнул в глазах Энди – стрела попала в цель. Филипп подавил охватившее его волнение и добавил как бы невзначай:

– Если верить Флетчеру, организатором всего дела был ты.

– Проклятый лжец! Мы с Рексом были у него на подхвате. Если бы мы не залезли к нему в долги, никогда бы не пошли на это.

– В долги? Значит, он взял вас за горло? Как это случилось?

– Я уже сказал, что мы столкнулись с ним на стриптизе. Немного выпили, потом он пригласил нас в классное место, где веселились не одни проститутки и выпивка была настоящая. Местечко это на самом деле не для таких, как я, но Рексу оно понравилось, ну и, конечно, он понравился дамам, а я как бы в придачу. Я не очень-то соображал, что к чему, пока позже Клиф не отвел нас в заднюю комнату. Там играли в карты. Мне в свое время приходилось выигрывать и потому захотел попробовать. В общем нам перепало восемьдесят фунтов на всех. Потешили душу.

– Надолго хватило этих денег?

На лице Энди появилась грустная улыбка.

– Ты же знаешь Рекса – деньги у него текли сквозь пальцы, как вода. Женщины, выпивка, новые пластинки. Да и я от него недалеко ушел. Через пару дней мы снова сели за карточный стол, а Клиф изображал Санта Клауса, когда нам нужно было делать ставки.

– И сколько же вы проиграли?

– Почти шестьсот фунтов.

– О, Господи! Флетчер, конечно, взял с вас расписки?

Энди кивнул. Бросив журнал на кровать, Филипп спросил:

– Почему, черт возьми, Рекс не обратился ко мне? Я бы нашел где-нибудь деньги.

Смутившись, Энди не нашел, что ответить.

– И конечно, вскоре Флетчер стал давить на вас?

– Да, довольно скоро – как раз когда наш отпуск подходил к концу. Он знал о нашей службе в Гамбурге и сказал, что не будет требовать с нас долг, если мы окажем ему небольшую услугу. Надо было подружиться с парнем по фамилии Вестон.

– Кассиром банка в Гамбурге?

– Да.

– Этот англичанин, если я не ошибаюсь, работал там по годичному обмену?

– Верно. Нам нетрудно было с ним познакомиться. Клиф предупредил, что Вестон знает о пересылке кучи денег из гамбургского банка крупному заводу в Дюссельдорфе. Все, что от нас требовалось, – выяснить, когда и как произойдет передача. Если мы достанем эту информацию, то получим свою долю после ограбления, которое замыслил Клиф, и к тому же он порвет наши долговые расписки. Выглядело все довольно просто. Как я сказал, нашего участия не требовалось, только информация.

– Но, к несчастью, Вестон был убит, не так ли?

– Да, только поверь, Филипп, мы тут не при чем, честное слово!

Задержав на Энди испытующий взгляд, Филипп продолжал играть свою роль.

– Я-то тебе верю, но не уверен, что поверит Гайд. Флетчер в Скотланд-Ярде подает все совсем иначе.

Комментарий Энди по адресу Клифа Флетчера заставил бы покраснеть даже грузчика.

– Совершенно верно, – согласился Филипп, подсознательно копируя манеру инспектора Гайда. – Что было дальше?

– Ну, они успешно провернули дело и сумели переправить добычу в Англию частным самолетом. Я так и не выяснил, сколько там было, но думаю, что чуть меньше миллиона марок.

– Флетчер порвал ваши долговые расписки?

– Да, но мы не получили обещанной нам доли. Где-то произошел прокол.

– О каком проколе ты говоришь?

– Кто-то наверху сидел на деньгах и, похоже, не собирался выдавать нам нашу долю.

– А как Лютер Харрис угодил в это дело?

– Он был посредником, когда нам надо было связаться с Флетчером. Нам не велели связываться с Клифом напрямую.

– Понимаю. А дальше?

– Дальше нам надоело ждать, и мы стали давить на Лютера. Дело вроде пошло на лад, когда Лютер передал от Клифа, что Рекс должен снять номер в "Королевском соколе" и ждать, пока с ним свяжутся.

– Так вот что он там делал! Ожидал получки.

– Да. А та книга стихов, которую он таскал с собой, служила знаком, что все идет по плану; Рексу сказали, что по этой книге его опознают.

– Погоди, Энди. Зачем Рекса надо было опознавать, если Флетчер и так прекрасно его знал?

– Но расплачиваться должен был не Флетчер.

– А кто же?

– Не знаю. Я уже говорил тебе – мы были мелкими сошками, нам не позволяли знать слишком много. Флетчер никогда не говорил, от кого он получает приказы. Я так думаю: Рекс не поладил с кем-то на самом верху, и они убили его.

– Какой ужасный конец!

– Поначалу все виделось иначе. Мы думали, все будет очень просто.

Горькие слова вертелись на языке Филиппа, но он сдержался. Не стоило в этот момент читать Энди мораль. Если проявить терпение, можно выудить немало важной дополнительной ин формации.

– Одного не могу понять, Энди. Зачем ты унес эту книжку со стихами из моей студии?

– Потому что считал, если книжка будет у меня, человек с деньгами вычислит меня и заплатит то, что нам положено.

– По-моему, довольно наивно с твоей стороны. Вместо выполнения договора они едва тебя не убили, чтобы заткнуть рот, раз ты им больше не нужен.

Энди беспокойно заерзал на кровати и вытер пот со лба.

– Ты не представляешь, кто мог стоять за попыткой разделаться с тобой?

– Я уже говорил, что не знаю, кто отдает приказы наверху. Но я знал, чего ждал Рекс в отеле. Потому они могли подумать, – вдруг я донесу... В одном я уверен – с деньгами все было так, как я сказал. Кто-то их прятал и не желал говорить где. Мог знать только этот гей Квейл или любовничек миссис Кэртис – Тэлбот.

– Управляющий отелем?

Энди кивнул.

– Она была его любовницей. Неужели ты не понял?

– М-да... – задумчиво протянул Филипп. – Квейл наверняка знал, где были деньги, раз именно он придумал код.

– Клиф и это выдал?

– Нет, мы сумели вычислить его сами, сопоставив ключ и фотографии, бойко ответил Филипп, думая о том, насколько преуспел в этом деле отдел майора Осборна.

В глазах больного мелькнул алчный огонек.

– Я бы ничего не пожалел, чтобы знать, где находится тайник, прозрачно намекнул он.

С крайним изумлением взглянул на него Филипп. Невероятно! Едва не лишившись жизни, он продолжал проявлять такую безумную алчность! Филипп почувствовал, что сыт по горло Энди и всей окружающей того атмосферой. Его потянуло на свежий воздух и он поднялся.

– Ты уж замолви за меня словечко, Филипп, ладно?

– Если смогу.

– Мы в общем-то ничего такого не сделали, передали только кое-какую информацию.

Отвращение к этому человеку переполняло Филиппа. Он готов был бросить Энди обвинение в том, что его алчность стала причиной гибели слабохарактерного Рекса, привела к смерти кассира и бесконечным неприятностям в жизни многих людей по обе стороны Ла-Манша. Но сдержался.

– Конечно, Энди, – подтвердил он не слишком убежденно, – ничего такого вы не сделали.

Круто повернувшись, он вышел из палаты на залитую солнцем Ходж-стрит. Остановив такси – свою "лянчу" он поставил в гараж на замену масла – он велел шоферу ехать в Скотланд-Ярд.

* * *

Грязная история преступления, пересказанная Филиппом со слов Энди, была выслушана инспектором Гайдом с огромным вниманием.

– Очень любопытно, не правда ли, мистер Хольт? Итак, он клюнул на то, что Флетчер выдал сообщников?

Филипп утвердительно кивнул.

– Да, попался на крючок. Когда он представил себе Флетчера, сидящего за решеткой, это дало дополнительный стимул сознаться. Напоминаю вам, Энди – прирожденный лжец, потому нам не следует верить всему, что он рассказал, да и он, вероятно, откажется от своих слов, как только узнает, что Флетчер на свободе.

– Тем не менее, он дал нам полезный материал, который совпадает с тем, что мы знаем и о чем догадывались. Но увы, нам до сих пор неизвестно, где спрятаны деньги и кто стоит во главе организации.

– Если хотите знать мое мнение, все указывает на "Королевский сокол". Из того, что рассказал Линдерхоф, мы знаем, что в это дело каким-то образом вовлечена миссис Кэртис.

– Она или Тэлбот определенно могли убить вашего брата, у них была реальная возможность. Но я склоняюсь к тому, что мозговым центром операции был, по-видимому, Томас Квейл.

– Тогда почему же его убили?

– Думаю... заметьте, я не уверен, но думаю – потому что он сидел на деньгах, но отказывался делиться ими. И он был единственным, кто точно знал, где они спрятаны.

– Мистер Харрис, должно быть, ловкий парень, если сумел получить свою долю до того, как остальные деньги оказались в тайнике, – заметил Филипп. Только я не могу понять, на что он рассчитывал, поднося вам деньги на серебряном блюдечке.

– Думаю, он испугался, увидев свое имя на том самом билете на танцы. И надеялся, что после того, как избавится от своей доли и одновременно сумеет навлечь подозрения на Виль сона, и полиция и люди Флетчера о нем позабудут. Так и в самом деле не раз случалось...

– Это верно. Скажите, как ваш шифровальный отдел – подает признаки жизни?

Вместо ответа инспектор придвинул к нему исписанный блокнот.

– Признаки жизни есть, но толку от них нет. Майор Осборн считает, что кодовое слово, получаемое из номера на ключе и фотографии, – "Венеция". Всего одно слово – "Венеция". Результат для нас крайне огорчительный. В таком огромном городе может быть миллион всяких тайников, поди разберись, откуда начинать поиски!

– "Венеция", – воскликнул Филипп, и отблеск какого-то воспоминания мелькнул на его лице.

Гайд с интересом посмотрел на него. Пальцы Филиппа нервно барабанили по краю письменного стола.

– Не знаю. Это... это маловероятно. К тому же, вы все обыскали...

– Где, мистер Хольт?

– В магазине. В антикварном салоне Квейла в Брайтоне... Послушайте, я знаю, это звучит глупо, но я там обратил внимание на большой сундук, на котором было табличка "Продано". На его крышке я видел репродукцию картины "Площадь святого Марка, Венеция".

Гайд выпрямился в кресле, издав какое-то восклицание, и Филипп тут же устыдился своей гипотезы.

– Конечно, идея абсурдная. Полиция перевернула салон вверх дном.

– Так пусть перевернут все снова, – Гайд схватился за телефон. – Не удивлюсь, если Ланг споткнулся на ровном месте. Соедините меня с инспектором Лангом! – рявкнул он в трубку.

Не успел он положить её, как раздался звонок. Это не мог быть Ланг чтобы связаться с Брайтоном, требовалось время.

– Гайд слушает... О, привет, сержант... Где?.. Мейденхед... Вы уверены?.. Когда это случилось?.. Кто опознал тело?.. Понимаю. Нет, не делайте этого. Я переговорю по телефону и тут же выезжаю к вам.

Инспектор бросил трубку, встал и взял с вешалки плащ и шляпу.

– Похоже, что ряды подозреваемых редеют. Убит Дуглас Тэлбот. Кто-то изуродовал ему все лицо и бросил тело в канаву в двухстах ярдах от "Королевского сокола".

.

ГЛАВА 1

4

"-Ряды подозреваемых и в самом деле редеют", – мрачно размышлял Гайд, осматривая тело Дугласа Тэлбота.

В цепной реакции жестоких убийств, которую развязали преступники, последнее было самым отвратительным. Черты безупречно выхоленного лица управляющего отелем были изуродованы до неузнаваемости. Если бы не одежда и не записная книжка, обнаруженная в кармане пиджака, вряд ли кто-то смог бы опознать труп. А так его имя значилось на записной книжке, рассылаемой своим клиентам крупной продовольственной компанией, и на бирке портного, пришитой к подкладке прекрасно сшитого костюма. Миссис Кэртис, доставленная полицией для опознания, едва увидев труп, упала в обморок.

Незавидная задача допросить её выпала на долю инспектора Гайда, прибывшего в Мейденхед. Бледная, ещё бледнее, чем всегда, напоминавшая испуганную маленькую птичку, она с трудом давала не слишком связные ответы.

– Скажите, миссис Кэртис, – мягко говорил Гайд, – упоминал ли мистер Тэлбот, куда он собирается?

– Да, он ушел рано и сказал...

– Рано – сегодня или вчера?

– Сегодня утром. Я уверена, это тот самый человек.

– Какой человек, миссис Кэртис?

– Человек, с которым он собирался встретиться.

– Значит, у него была назначена встреча?

– Да, свидание с мистером Флетчером.

– Ага... – Инспектор держал в руке обнаруженную у убитого записную книжку, там сегодняшнее время свидания с Флетчером было помечено аккуратным почерком Тэлбота. – Вы когда-нибудь встречались с этим человеком?

– Нет, никогда. Я знаю только, что Дуглас один или два раза разговаривал с ним по телефону.

– В записной книжке значится, что свидание назначено на сегодня. А вам не известно, где они собирались встретиться?

– Нет, понятия не имею.

– Он говорил, когда собирается вернуться?

– Кто? Мистер Флетчер?

– Нет, миссис Кэртис. Говорил ли мистер Тэлбот, когда он собирался вернуться в отель?

– Да. Скорее, нет. Я хочу сказать, не раньше вечера.

Набивая трубку, инспектор внимательно изучал выражение лица Ванессы Кэртис. Возбужденное поведение обезумевшей от горя женщины было, несомненно, искренним. Но до конца ли? Ему казалось, что какой-то скрытый страх, давно и глубоко спрятанный, теперь начинает вырываться наружу, несмотря на её отчаянные усилия скрыть его от посторонних взоров. Опрос понесших утрату родственников и близких друзей покойного сразу после несчастного случая или преступления – одна из самых неприятных обязанностей, а он по своей природе отнюдь не был бесчувственным человеком. Однако иногда, чтобы достичь результата, приходилось проявлять жесткость.

– Миссис Кэртис, – продолжал Гайд, – конечно, это ужасный удар для вас и для отеля. Примите мои самые искренние соболезнования. Я очень сожалею, что приходится задавать вопросы в такую минуту. Только мы хотим разобраться в этом диком преступлении, и вы должны нам помочь.

Маленькая женщина вздрогнула, рассеянно поиграла побрякушками на кружевном жабо, потом вынула крохотный носовой платок и стала накручивать его на пальцы.

– Когда я приступил к расследованию самоубийства Рекса Хольта, спокойным тоном продолжал инспектор, – я, естественно, беседовал с мистером Тэлботом. В мои обязанности входило также навести о нем справки.

В глазах миссис Кэртис мелькнул явный испуг.

– Меня поразило, как необычайно быстро мистер Тэлбот постиг тайны нелегкого гостиничного бизнеса. По-моему, он работал на бирже, когда погиб ваш муж?

– Э-э... да, правильно.

– И до этого он никогда не имел дела с отелями?

– Не совсем так. Он часто бывал здесь.

– Совершенно верно. Но в качестве гостя, конечно? Сомневаюсь, что можно научиться управлять отелем, изредка заезжая, чтобы пропустить стаканчик в баре.

Миссис Кэртис промолчала.

– Я нахожу несколько необычным, что за год, прошедший после смерти вашего мужа, мистер Тэлбот сумел зарекомендовать себя в качестве отличного управляющего.

– Вы не понимаете... Я была очень больна, не знала, что делать, мне нужен был помошник.

– В таком случае почему вы не наняли профессионального специалиста? Уверяю вас, в квалифицированных людях нет недос татка.

– Я... я знала Дугласа, и он был... ну, он был очень деловым.

– Согласен, он был очень сильной личностью, миссис Кэртис, и вам было трудно ему отказать, верно?

– Да, – подтвердила она тихим голосом.

– А не можете вы подробнее остановиться на ваших личных отношениях с мистером Тэлботом?

– На личных отношениях? Что вы хотите сказать?

– Прошу быть со мной откровенной, миссис Кэртис. Мы сэкономим массу времени.

– Я руководила им, давала указания и...

– Извините, миссис Кэртис, но мои наблюдения и информация, которой я располагаю, не подтверждают ваших слов. Полагаю, что приказы как раз отдавал мистер Тэлбот.

– Но я все же была хозяйкой...

– Полагаю, только формально.

– Вы не понимаете. Я была нездорова, нервы сдали и...

– И Дуглас Тэлбот все это видел и взял на себя управление всеми вашими делами. Я прав, миссис Кэртис?

Какое-то время она раздумывала, потом чуть кивнула головой и, судорожно сглотнув, шепнула:

– Да.

Оборона была сломлена, и теперь, наращивая нажим, следовало этим воспользоваться.

– Не думаю, чтобы дело свелось только к этому, – безжалостно продолжал Гайд. – Скажите правду, мистер Тэлбот был вашим любовником?

Ванесса Кэртис начала всхлипывать, но все же утвердительно кивнула.

– Он использовал свое обаяние и силу воли, чтобы установить полный контроль над вашим бизнесом и над вами самой.

Резкие слова Гайда, казалось, помогли ей, вероятно, впервые, взглянуть в лицо реальности. Вытирая носовым платком глаза, она отвечала уже почти спокойно:

– Да, Дуглас меня использовал. Поначалу я этого не сознавала, думала, что он искренне влюблен в меня. Когда умер мой муж, я... мне нужен был кто-нибудь. А к тому времени, когда я поняла, каким он был на самом деле холодным, бездушным, расчетливым, – было поздно что-либо менять. Я видела, что его интерес ко мне пропал, он волочился за другой женщиной. Я была для него недостаточно элегантной, слишком провинциальной. Ему нужен был кто-нибудь поэффектнее.

С языка инспектора едва не сорвался вопрос: "-Клер Сэлдон? ", но он удержался, понимая, что сейчас, когда линия обороны бедной женщины была прорвана, наступление следовало развивать на главном направлении.

– Что происходило здесь, миссис Кэртис, когда Рекс Хольт у вас поселился?

Она в замешательстве качала головой, совершенно не в состоянии разобраться в случившемся.

– Мне мало что известно. Что происходило, я точно не знала. Знала только, что Дуглас и мой брат Томас были связаны каким-то общим делом. У меня сложилось впечатление, что оно могло принести крупную сумму денег. Дуглас был помешан на деньгах, он говорил, что только деньги – единственная подлинная власть в этом мире.

– Он был жаден и до власти?

– Да, совершенно верно. Я хочу сказать, что деньги ему нужны были не для покупок – не ради роскошной машины, путешествий или других приятных вещей. Они были нужны ради них самих, потому что дают в руки власть.

– Но ваш брат Томас вряд ли был такого рода человеком, не так ли?

– Нет, Томас был совсем другим. Он жаждал денег для того, чтобы купить на них красивые вещи, на которые он не мог заработать, потому что был слишком ленив. Он считал оскорбительным для человека с таким тонким вкусом, как у него, трудом зарабатывать себе на жизнь, полагая, что все красивые вещи должны принадлежать ему по праву знатока.

Инспектор Гайд был в душе приятно удивлен её разумной оценкой характеров Тэлбота и Квейла. Когда он сам мысленно сопоставлял обоих мужчин, то никак не мог представить, что же у них могло быть общего.

– Вы собирались рассказать мне, что случилось с Рексом Хольтом, осторожно напомнил он.

– Его убили.

– Тэлбот?

– Не уверена... Скажу, что знаю. В ту ночь Дуглас велел мне зайти в номер к мистеру Хольту и попытаться убедить его не покидать отель. Тот чего-то ожидал – по-моему, крупной суммы денег, – и его терпение иссякало. Он очень сердился и настаивал на отъезде. Из его номера я вернулась к Дугласу и сказала, что не смогла убедить мистера Хольта остать ся. Дуглас ужасно разозлился.

– Он часто выходил из себя?

– Очень.

– Он применял при этом физическую силу? Извините за вопрос, но он когда-нибудь вас...

– Да, порою он меня бил.

– Очаровательный малый. Не говоря уже о том, что стыдно поднимать руку на слабый пол, он ещё вдвое превосходил вас по весу и почти вдвое – ростом.

Ванесса Кэртис равнодушно пожала плечами.

– Итак, можно предположить, – сделал вывод инспектор, – что Тэлбот той же ночью прошел в номер Хольта и, воспользовавшись шумом на банкете драматического общества, затеял с Рексом ссору и застрелил его, а потом написал фальшивую записку о самоубийстве.

– Не знаю. Он не говорил мне об этом, а я не осмеливалась спросить. Но думаю, что события развивались примерно так.

Инспектор поднялся и заходил по комнате. Он склонен был верить, что миссис Кэртис говорит правду о том, что знает. Вряд ли она могла сообщить ещё что-либо о Рексе Хольте.

Вновь усевшись в кресло, Гайд достал записную книжку Тэлбота.

– Что вы можете сказать о телефонных номерах в конце книжки? – спросил он, передавая её миссис Кэртис. – Они вам о чем-нибудь говорят?

Она присмотрелась.

– Это телефоны местных торговцев – поставщиков ви на... мясника... бизнесменов из Мейденхеда, с которыми мы ведем дела. Мне незнакомы лондонские номера – вероятно, его подружек, – добавила она с горечью.

Пока она изучала номера, Гайд хранил молчание.

– Погодите-ка, вот этот лондонский номер я знаю. Он звонил по нему довольно часто. Это телефон музыкального магазина на Тоттенхем-роад, хозяин которого – толстячок по имени Лютер Харрис.

– Так-так. И никакой другой номер ни о чем вам не говорит?

– Нет, не думаю.

– Благодарю вас. – Гайд встал и положил записную книжку в портфель.

Украдкой поглядывая на инспектора, миссис Кэртис молила Бога, чтобы он наконец оставил её в покое. Однако Гайд считал, что его миссия ещё не закончена. Несмотря на искреннее к ней сочувствие, он понимал, что совершит ошибку, если проявит излишнюю доброту. В жизни немало женщин, с успехом играющих на своей очевидной беспомощности и беззащитности. Если его догадка верна, именно этот голос принадлежал незнакомке, говорившей с ним по телефону. Вероятно, незнакомка убедила Флетчера изменить его мнение о Клер Сэлдон и убить в Блэкгейте её, а не Филиппа Хольта. Миссис Кэртис, очевидно, знала о делах Тэлбота больше, чем до сих пор рассказала. Даже сейчас, когда приближался финал разыгравшейся драмы, она была способна ставить палки в колеса следствия.

Остановившись в дверях, Гайд официальным тоном предупредил:

– Миссис Кэртис, думаю, я должен разъяснить серьезность вашего положения. Согласно вашему собственному признанию, вы виновны в сокрытии информации от полиции – я имею в виду ваш разговор с Рексом Хольтом в двадцать седьмом номере по поручению Тэлбота. Боюсь, и в других вопросах вы не были со мной до конца откровенны. Предлагаю не совершать никаких поступков – никаких, вы поняли? – которые могли бы ухудшить ваше положение. Никаких телефонных звонков, никаких писем, никаких попыток связаться с кем-либо, так или иначе замешанным в этом деле. Вы хорошо меня поняли?