Текст книги "Врата. За синим горизонтом событий"

Автор книги: Фредерик Пол

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 11 страниц)

Меморандум о соглашении

1. Я, ____________________, будучи в здравом уме и твердой памяти, настоящим передаю все права на любые открытия, артефакты, объекты, любые ценности, которые смогу обнаружить в результате своих исследований, ставших возможными только в результате информации, предоставленной мне Советом Врат, а также опыта, полученного благодаря Совету Врат, вышеуказанному Совету.

2. Совет Врат обладает полным правом продавать, отдавать в аренду или распоряжаться любым другим образом всеми артефактами, объектами, ценными предметами, обнаруженными в результате моей деятельности, в соответствии с настоящим контрактом. Совет Врат согласен предоставить мне 50 % (пятьдесят процентов) от доходов, полученных в результате такой продажи, отдачи в аренду или любой другой финансовой операции, связанной с находками, включая стоимость исследовательского полета, а также стоимость моего прилета на Врата и плату за проживание на них, и 10 % (десять процентов) от последующих доходов. Я согласен, что этим ограничиваются все обязательства Совета относительно меня, и ни по каким причинам ни в какое время обязуюсь не требовать никакой дополнительной оплаты.

3. Я безвозвратно передаю Совету Врат право принимать решения любого типа относительно эксплуатации, продажи, отдачи в аренду любых открытий, включая право объединять мои открытия с другими открытиями с целью эксплуатации, аренды или продажи. В этом случае Совет Врат сам устанавливает мою долю прибыли при таком объединении. Я предоставляю Совету Врат также право воздерживаться от эксплуатации моих открытий и находок по своему решению.

4. Я отказываюсь от любых претензий к Совету Врат в случае возможного ранения, аварии и иных происшествий, возникших в результате моей исследовательской деятельности.

5. Если возникнут какие-либо разногласия, связанные с настоящим соглашением, я признаю, что спор должен быть разрешен исключительно в соответствии с законами и прецедентами самих Врат, и никакие другие законы и прецеденты не будут иметь отношения к данному случаю.

Добро пожаловать на Врата!

Поздравляем!

Вы один из немногих счастливчиков, кому в этом году удалось стать партнером «Врата Энтерпрайзис, Инк.». Первая ваша обязанность – подписать меморандум о соглашении. Вы имеете право не делать этого немедленно. Можете изучить меморандум и посоветоваться с юристами, если считаете нужным.

Однако, пока не подпишете меморандум, вы не имеете права занимать помещения Корпорации, питаться в столовых Корпорации или учиться на курсах, организованных Корпорацией.

Для посетителей или тех, кто не пожелал сразу подписывать меморандум, имеется отель «Врата» и ресторан. Но помните, что Врата стоят недешево.

С целью покрыть расходы на содержание Врат все проживающие здесь должны оплачивать ежедневный расход воздуха на человека, температурный контроль, управление и другие службы.

Если вы гость, стоимость всех услуг включена в счет отеля. О расчете за остальные услуги даются специальные указания. При желании можно оплатить стоимость проживания за год вперед. Отказ от ежедневной платы за проживание вызовет немедленное удаление с Врат.

Примечание: В последнем случае наличие корабля не гарантируется.

Что такое Врата?

Врата – это артефакт, созданный так называемыми хичи. Он создан на астероиде или на ядре кометы. Время его создания неизвестно, но оно, несомненно, предшествует человеческой цивилизации.

Внутри Врат среда напоминает земную, только здесь относительно малое тяготение. На самом деле тяготения вообще нет, но центробежная сила, возникающая при вращении Врат, создает аналогичный эффект. Если вы с Земли, первые несколько дней будете испытывать некоторые трудности при дыхании из-за низкого атмосферного давления. Однако парциальное давление кислорода аналогично давлению на высоте в две тысячи метров на Земле и вполне достаточно для сохранения здоровья.

Сильвестр Маклен – отец Врат

Врата были открыты Сильвестром Макленом, исследователем туннелей на Венере, который при раскопках обнаружил пригодный к действию корабль хичи. Он сумел войти в этот корабль и прилетел на Врата – сейчас этот корабль находится в доке 5–33. К несчастью, Маклен не сумел вернуться из очередного рейса, и хотя ему удалось дать о себе знать, взорвав топливный бак посадочного аппарата, ко времени прилета исследователей он был мертв.

Маклен был смелым и изобретательным человеком, и табличка на доке 5–33 является данью памяти его уникальным заслугам перед человечеством. Представители различных религий в соответствующее время совершают службы, во время которых Сильвестр Маклен поминается как первый человек Врат.

7

Я лежу на матраце, и мне не очень удобно. Я имею в виду физически. Недавно мне сделали операцию, и, вероятно, швы еще как следует не зажили.

– Мы говорим о вашей работе, Боб, – прервал мои мрачные мысли Зигфрид фон Психоаналитик. Скучная тема, но вполне безопасная для моих уставших мозгов.

– Мне ненавистна была моя работа, – лениво ответил я. – Да я и не встречал такого человека, которому нравилось бы горбатиться в пищевых шахтах.

– Но вы продолжали работать, Боб. Вы же не пытались перейти куда-то еще. А вполне могли бы трудиться, например, на морских фермах. Кстати, вы не окончили школу.

– Хочешь сказать, что я застрял в черной дыре?

– Я ничего не хочу сказать, Боб. Я спрашиваю, что вы об этом думаете? – продолжал меня пытать Зигфрид.

– Ну, наверно, ты прав. Я думал о переменах. Много думал, – говорю я, вспоминая, как это было в самом начале с Сильвией. Я помню, как мы с ней сидели январским вечером в кокпите планера – нам просто некуда больше было деться – и говорили о будущем. Что мы будем делать. Как победим обстоятельства. Но, насколько я могу судить, в этом нет ничего интересного для Зигфрида. Я уже все рассказал Зигфриду о Сильвии, которая в конечном счете вышла замуж за акционера. Правда, мы расстались задолго до этого. – Вероятно, – задумчиво произношу я, пытаясь получить от сеанса хоть какую-нибудь пользу за свои деньги, – у меня что-то вроде стремления к смерти.

– Я бы предпочел, чтобы вы не использовали психоаналитические термины, Боб.

– Ну, ты понимаешь, что я имею в виду. Я знал, что время проходит стремительно и безвозвратно. И чем дольше я остаюсь в шахтах, тем труднее оттуда выбраться. Но все остальное выглядело не лучше. Хотя и в этой фатальной беспроглядности были свои светлые моменты. Моя девушка Сильвия, например. Моя мать, пока она была жива. Было даже иногда забавно, и я чувствовал себя почти счастливым. Помню полеты на планерах над холмами. Прекрасно, с высоты даже Вайоминг выглядит не так уж плохо, а запах нефти почти не чувствуется.

– Вы упомянули свою подругу Сильвию. Вы с ней ладили?

Вопрос застал меня врасплох, и, потирая живот, я задумался. У меня в животе почти полметра новых внутренностей. Стоят такие штуки ужасно дорого, и иногда мне кажется, что прежний владелец требует их обратно. Интересно, кем он был? А может, это была она? Как умер или умерла? И умер ли? Может, донор до сих пор жив. Я слышал, что бедняки нередко продают части своего тела. Хорошенькая девушка, например, может продать грудь или ухо.

– Вы легко сближаетесь с девушками, Боб? – не дождавшись ответа, поинтересовался Зигфрид.

– Теперь да.

– Я имею в виду не теперь, Боб, а вообще. Мне кажется, вы говорили, что в детстве легко сходились со сверстниками.

– Разве так бывает?

– Если я правильно понял ваш вопрос, Робби, вы спрашиваете, вспоминает ли кто-нибудь детство как абсолютно счастливое время. Конечно, ответ – нет. Но у некоторых людей впечатления детства отражаются на жизни сильнее, чем у остальных.

– Да. Оглядываясь назад, я думаю, что немного боялся своей возрастной группы, Зигфрид. Я имел в виду других детей. Хотя у меня было очень много знакомых. У детей всегда есть что сказать друг другу. Тайны, игры, общие дела, какие-то интересы. Но я был одиноким ребенком.

– Вы были единственным ребенком, Робби?

– Ты это и так знаешь. Да, единственным. Может, в этом все и дело. Мои родители работали и не хотели, чтобы я играл возле шахт. Это было опасно. Там действительно детям нечего делать. Можно было пораниться у машин. Иногда отходы обваливались и вполне могли завалить насмерть. Случались и выбросы газа. Я оставался дома, смотрел телевизор, слушал кассеты. Ел. Я был толстым ребенком, Зигфрид. Любил все калорийное, с крахмалом и сахаром. Меня баловали, покупали больше еды, чем мне было нужно.

Честно говоря, мне и сейчас нравится ощущать себя избалованным. Теперь у меня диета высшего класса – не по питательности, конечно, просто в тысячу раз дороже. Я часто ем настоящую икру. Мне ее привозят из аквариума в Галвестоне. У меня настоящее шампанское и сливочное масло…

– Я помню, как лежал в кровати, – продолжал исповедоваться я. – Кажется, мне было года три, не больше. У меня тогда был говорящий медведь. Я взял его с собой в постель, и он рассказывал мне сказки, а я совал ему в уши карандаш. Я его любил, Зигфрид.

Я замолк, и Зигфрид тут же ухватился за приманку:

– Почему вы плачете, Робби?

– Не знаю! – закричал я. Слезы текли у меня по щекам, я посмотрел на часы и увидел, как сквозь влагу дрожат зеленые цифры. – Ох! – обычным тоном проговорил я и сел на кушетке. Слезы по-прежнему текли по лицу, но фонтан уже иссяк. – Мне пора, Зигфрид. У меня свидание. Ее зовут Таня. Красивая девушка. Хьюстонский симфонический. Она любит Мендельсона и розы, и я хочу подобрать несколько этих темно-синих гибридов, которые подойдут к ее глазам.

– Боб, у нас осталось почти десять минут.

– В другой раз поговорим подольше. – Я знаю, что он этого не может сделать, и торопливо добавляю: – Можно мне воспользоваться твоей ванной? Мне очень нужно.

– Вы хотите заглушить свои чувства, облегчив желудок, Боб?

– О, не будь так сообразителен. Я знаю, что говорю. Я понимаю, это напоминает типичный заместительный механизм…

– Боб.

– …ну ладно, позже, а пока я сбегаю. Мне, честное слово, нужно идти. В ванную, я хочу сказать. И в цветочный магазин. Таня особенная девушка. Красивая. Я не о сексе говорю, хотя это тоже здорово. Она может с… она может…

– Боб, что вы пытаетесь объяснить?

Я перевожу дыхание и умудряюсь выговорить:

– У нее прекрасно получается оральный секс.

– Боб?

Я узнаю этот тон. У Зигфрида большой набор интонаций, и с некоторыми я уже знаком. Он считает, что напал на какой-то след.

– Что? – как можно равнодушнее спрашиваю я.

– Боб, как вы это называете между собой, когда женщина занимается с вами оральным сексом?

– Боже, Зигфрид, что за глупость?

– Как вы называете, Боб?

– Ты сам знаешь.

– Как называете, Боб? – продолжает настаивать Зигфрид.

– Ну, говорят, например, «она меня ест».

– А другие выражения, Боб?

– Да их множество! «Давать головку», например. Я думаю, что за свою жизнь слышал тысячу названий.

– А какие еще, Боб?

Все это время я настраивал себя на гнев и боль, и они неожиданно прорвались:

– Не играй со мной в эти проклятые игры, Зигфрид! – истошно заорал я и почувствовал, как у меня переворачиваются внутренности. Я даже испугался, что испачкаю брюки, будто снова стал маленьким мальчиком. – Боже, Зигфрид! Ребенком я разговаривал со своим медведем. Теперь мне сорок пять лет, но я по-прежнему делюсь своими мыслями с глупой машиной, будто она живая!

– Но ведь есть и другие названия, правда, Боб?

– Их тысячи! Какое тебе нужно?

– Я хочу, чтобы вы использовали выражение, которое хотели произнести и не смогли. Боб, пожалуйста, скажите его. Это выражение имеет для вас особый смысл, поэтому вы и не можете просто так выговорить его.

Я съеживаюсь на матраце и плачу, но на этот раз по-настоящему.

– Пожалуйста, скажите, Боб. Что это за слово?

– Будь ты проклят, Зигфрид! – вырывается у меня. – Спуститься! Вот оно. Спуститься, спуститься, спуститься!

8

– Доброе утро, – произносит кто-то в самой середине сна, в котором я застрял в зыбучих песках в центре туманности Ориона. – Я принес вам чаю.

Я открываю один глаз. Смотрю через край гамака в пару угольно-черных глаз на песочного цвета лице. Я лежу одетый, меня мучает дикое похмелье. Я заметил, что рядом что-то очень плохо пахнет, и вскоре начинаю сознавать, что это я сам.

– Меня зовут Шикетей Бакин, – говорит человек, принесший мне чай. – Пожалуйста, выпейте этот чай. Это вам поможет.

Я смотрю немного ниже и вижу, что он кончается у талии. Оказалось, это тот самый безногий с крыльями, которого я видел накануне.

– Ух, – тяжело вздыхаю я, стараясь изо всех сил подняться, и умудряюсь ответить: – Доброе утро.

Туманность Ориона быстро тускнеет, и с ней исчезает ощущение, что меня протаскивают сквозь быстро каменеющее газовое облако. Но плохой запах остается. Даже по стандартам Врат в комнате очень плохо пахнет, и я понимаю, что меня вырвало на пол. Кроме того, меня не оставляет ощущение, что вот-вот начнется новый приступ рвоты.

Бакин, искусно помахивая крыльями, умудряется поднести к моему рту закрытый сосуд с чаем. Потом он поднимается вверх, садится на мой шкаф и говорит:

– У вас сегодня, кажется, медицинский осмотр в восемь ноль-ноль.

– Правда?

Я с трудом беру чашку трясущимися руками и делаю пробный маленький глоток. Чай очень горячий, несладкий и почти безвкусный, но он, кажется, помогает мне справиться со своими внутренностями. Рвота отступает.

– Да. Я так думаю. Так обычно бывает. Вдобавок ваш п-фон уже звонил несколько раз.

Я снова произношу: «Ух».

– Вероятно, ваш сопровождающий звонит, чтобы напомнить вам. Теперь семь пятнадцать, мистер…

– Броудхед, – хрипло отвечаю я и потом более разборчиво произношу: – Меня зовут Боб Броудхед.

– Отлично. Я взял на себя смелость проверить, проснулись ли вы. Пожалуйста, пейте чай, мистер Броудхед. Наслаждайтесь пребыванием на Вратах. – Он кивнул, повалился вперед, словно ангел допорхал до двери и исчез.

При каждом изменении положения в голове у меня начинала стучать кровь. Наконец я выбрался из гамака, стараясь не ступать на отвратительные пятна рвоты на полу, и кое-как умылся. Я подумал о бритье, но у меня уже была двенадцатидневная щетина, и я решил пока не бриться. С такой порослью я больше не выглядел небритым, к тому же у меня совершенно не было сил.

С опозданием в пять минут я добрался до медицинского смотрового кабинета. Остальные вновь прибывшие из моей группы были уже здесь, и мне пришлось ждать и проходить осмотр последним.

У меня взяли три порции крови: из пальца, из вены на руке и из мочки уха. Я был на сто процентов уверен, что с кровью у меня все в порядке. Впрочем, меня это не очень и волновало. Медицинский осмотр считался простой формальностью. Если вы пережили полет в космическом корабле к Вратам, то выжить в корабле хичи для вас не составит труда. Если только что-нибудь не произойдет. В этом случае вы, вероятно, не выживете вообще, каким бы здоровым ни оказались.

У меня нашлось время выпить чашку кофе с тележки, которую кто-то услужливо подвез к столу. До сих пор я никогда не слышал о частном предпринимательстве на Вратах, и это меня порядком удивило.

Я вовремя пришел в аудиторию на первое занятие. Мы встретились в большой комнате на уровне «Собака». Комната была узкой, с низким потолком. Сиденья располагались по два вдоль всего прохода. Аудитория походила на преобразованный в класс пассажирский автобус.

Шери пришла несколько позже, свежая и веселая, и села рядом со мной. Вся наша группа уже разместилась вдоль стен, все семеро прилетевших с Земли, а также семья с Венеры и несколько других новичков.

– Ты плохо выглядишь, – прошептала Шери, когда инструктор занялся бумагами на своем столе.

– Что, так заметно похмелье?

– На самом деле нет. Но, вероятно, оно сказывается на выражении твоего лица. Я слышала, как ты пришел вчера вечером. Вообще-то, – задумчиво добавила она, – весь туннель это слышал.

Мне ничего не оставалось, как пожать плечами. Запах рвоты я по-прежнему ощущал, но, очевидно, большая его часть все еще таилась внутри. Правда, при этом никто не сторонился меня, даже Шери.

Инструктор поднялся со своего места и некоторое время задумчиво нас разглядывал.

– Ну ладно, – наконец проговорил он, снова посмотрел на бумаги и покачал головой. – Я веду курс управления кораблями хичи.

Я заметил у него на запястье целую связку браслетов. Сколько, сосчитать не смог, но там было не меньше полудюжины. Затем я мимолетно подумал об этих людях, которые столько раз вылетали и все еще не разбогатели.

– Это один из трех курсов, которые вы прослушаете, – продолжил инструктор. – Второй – как выживать в незнакомой среде. Третий – как распознавать, что из находок имеет какую-то ценность, а что нет. Но мой курс по управлению кораблем, и мы начнем с управления. А сейчас все пойдут со мной.

Мы послушно поднялись и потащились за инструктором. Выбравшись из класса, мы спустились по туннелю, вошли в шахту, миновали охранника – может, того самого, что прогнал меня накануне. На этот раз он только кивнул инструктору и равнодушно пронаблюдал, как мы проходим.

Затем мы оказались в длинном широком туннеле с низким потолком. Из пола туннеля торчало с десяток металлических прямоугольных цилиндров. Они походили на обгоревшие древесные стволы, и прошло несколько мгновений, прежде чем я догадался, что это такое.

Я судорожно сглотнул.

– Это корабли, – прошептал я Шери громче, чем собирался.

Несколько человек с любопытством оглянулись на меня. Среди них, как я заметил, была девушка, с которой вечером я танцевал, та самая, с черными бровями. Она приветливо кивнула мне и улыбнулась. Я увидел у нее на руке браслеты и удивился. Мне непонятно было, что она тут делает, тем более ей так везло за игорным столом.

Инструктор собрал нас вокруг себя и проговорил:

– Как только что кто-то сказал, это корабли хичи. Приземляющаяся часть. То есть шлюпки. В подобном суденышке вы высаживаетесь на планету, если, конечно, вам повезет и вы откроете планету. Шлюпки не очень велики, но в каждом таком мусорном баке помещается пять человек. Конечно, не очень удобно, но поместиться можно. Вообще-то один человек всегда остается в главном корабле, так что в шлюпке бывает не больше четверых.

Он подвел нас к ближайшему кораблю, и все удовлетворили потребность коснуться его, царапнуть ногтем или похлопать ладонью. Потом он начал лекцию:

– Когда Врата открыли, на них находилось девятьсот двадцать четыре корабля. Около двухсот оказались недействующими. Как правило, мы не знаем почему – они просто не работают. Триста четыре корабля побывали в полетах хотя бы по одному разу. Тридцать три из них теперь здесь и готовы к очередному рейсу. Остальные еще не испытаны. – Он взобрался на приземистый цилиндр, сел и продолжил: – Прежде всего вы должны для себя решить, полетите ли вы в одном из этих тридцати трех кораблей или в таком, который еще не был испытан. Людьми, я имею в виду. Вам нужно сделать выбор. Свои преимущества есть у каждого решения. Многие впервые испытываемые корабли не возвращаются назад, так что тут есть риск. Ну, это понятно, верно? Никто ведь не обслуживал эти корабли бог знает сколько лет, с тех пор как хичи оставили их здесь. С другой стороны, риск связан и с теми кораблями, которые уже побывали в полете и благополучно возвратились. Мы считаем, что некоторые корабли не вернулись только потому, что у них кончилось горючее. Беда в том, что мы не знаем, каково это горючее, сколько его и как определить, когда оно кончается. – Он похлопал рукой по металлическому пню. – Этот и все остальные корабли рассчитаны на экипаж из пяти хичи. Насколько мы можем судить, конечно. Но мы их посылаем с экипажем из трех человек. Похоже, хичи были терпимее друг к другу в тесном замкнутом пространстве, чем люди. Есть корабли побольше, есть поменьше этого, но в последнее время процент невернувшихся среди них очень высок. Наверно, просто полоса неудач, но… Во всяком случае, лично я отправился бы в трехместном. А вы решайте сами. Теперь вам предстоит выбрать, с кем именно вы полетите. Держите глаза раскрытыми. Ищите товарищей… Что?

Шери энергично размахивала рукой, пытаясь привлечь внимание инструктора.

– Вы сказали, что очень высок процент невернувшихся. А сколько именно не возвращаются?

– В последнее время возвращаются только три из десяти пятиместных, – терпеливо ответил инструктор. – Это самые большие корабли. На некоторых из вернувшихся экипаж оказался мертвым.

– Да, – ошарашенно проговорила Шери, – действительно очень высок.

– Но все же дела с пятиместными обстоят не так уж и безнадежно, если сравнить их с одноместными кораблями. За две орбиты вернулись только два одноместных. Вот это действительно плохо.

– А почему так происходит? – поинтересовался отец семейства туннельных крыс, фамилия которого была Форхенд.

Инструктор некоторое время с сожалением разглядывал его и потом ответил:

– Если вам удастся разгадать эту тайну, обязательно поделитесь вашим открытием с другими. А пока продолжим. Что касается подбора экипажа: лучше лететь с тем, кто уже побывал в полете, то есть с более опытным. Может, вам удастся договориться с одним из них, но, может, и не удастся. Разбогатевшие старатели обычно прекращают работу – не желают рисковать. А те, кто все еще охотится за богатством, могут не пожелать отправиться в полет с новичком. Так что большинству из вас придется лететь с такими же девственниками. Гм. – Он задумчиво осмотрелся. – Что ж, попробуем. Разбейтесь на группы по трое. Только не думайте о том, кто в вашей группе более надежен, а кто менее – партнеров для экспедиции подбирают не так. И забирайтесь в один из открытых аппаратов. Ничего там не трогайте. Считается, что они дезактивированы, но должен вас предупредить, что они не всегда остаются такими. Просто заберитесь туда и ждите инструктора.

Так я впервые услышал, что на Вратах есть и другие инструкторы.

Я осмотрелся, пытаясь понять, кто же здесь наши учителя и кто новички, а затем инструктор спросил:

– У кого есть вопросы?

– Да, а как вас зовут? – поинтересовалась Шери.

– Неужели я снова забыл представиться? Я Джимми Чу. Рад познакомиться со всеми вами. Начнем.

Теперь я знаю гораздо больше своего инструктора Джимми Чу, включая и то, что случилось с ним орбиту спустя. Бедный старина Джимми, он отправился в экспедицию еще до моего первого вылета, и его корабль вернулся, когда я находился во втором полете. Джимми Чу нашли в его одноместнике мертвым. Говорят, его глаза запеклись, словно он побывал в духовке. Но в то время нам казалось, что Джимми знает все, и мне было очень интересно слушать его.

Мы вползли в странный эллипсовидный люк, протиснулись мимо двигателей и очутились в шлюпке. Оттуда по лестнице можно было попасть и в сам корабль.

Мы огляделись, и лично я почувствовал себя Али Бабой в пещере сокровищ. Затем мы услышали наверху шум, и вскоре в люке показалась чья-то голова. Я увидел густые брови и удивительно красивые глаза. Они принадлежали девушке, с которой я танцевал накануне вечером.

– Забавляетесь? – насмешливо спросила она. Мы жались друг к другу, стараясь держаться подальше от любых подвижных деталей, и я сомневаюсь, чтобы мы выглядели эдакими посетителями Диснейленда. – Ничего, – продолжала она. – Осматривайтесь, привыкайте. Вот эта вертикальная полоска колес с торчащими спицами, видите? Это селектор целей. Важнее всего сейчас не привести его в рабочее состояние, а может, и не только сейчас, но и никогда. А вот эта золотая спираль рядом с вами – вон там, блондинка. Кто-нибудь хочет погадать, что это такое?

«Блондинка», одна из дочерей Форхендов, в страхе отшатнулась и покачала головой. Я последовал ее примеру, но Шери решилась.

– Может, вешалка для шляп? – сказала она.

Инструкторша задумчиво смотрела на эту штуковину и молчала. Наконец она серьезно проговорила:

– Гм. Нет, не думаю. Но, надеюсь, вы, новички, когда-нибудь узнаете ответ. Пока никто из нас представления не имеет, что это и для чего. Иногда в полете она разогревается, и никому не известно почему. Туалет вот здесь. Надеюсь, он доставит вам много приятных минут. Правда, если научиться им пользоваться, он работает. А здесь вы можете прицепить свои гамаки, чтобы спать. Впрочем, это можно сделать и в другом месте. Видите, вон в том углу углубление – это мертвое пространство. Если кто-то из экипажа захочет побыть наедине, он может отгородиться занавеской. Небольшое уединение.

– А почему никто из вас не называет своих имен? – неожиданно спросила Шери.

Инструкторша обворожительно улыбнулась.

– Я Джель-Клара Мойнлин. Хотите еще что-нибудь узнать обо мне? Я вылетала дважды, ничего не нашла и теперь убиваю время в ожидании подходящего рейса. И пока работаю помощником инструктора.

– Откуда вы знаете, какой рейс подходящий, а какой нет? – поинтересовалась девушка Форхенд.

– Умница, – похвалила ее помощник инструктора. – Хороший вопрос. Один из тех вопросов, которые я хотела от вас услышать. Он означает, что вы думаете. Но если на него и есть ответ, то я его не знаю. Посмотрим. Вы уже догадались, что этот корабль трехместный. Он сделал шесть вылетов, но есть основания полагать, что топлива в нем хватит еще на пару. Я полетела бы скорее в нем, чем в одноместном. Одноместный – это для азартных игроков.

– Мистер Чу говорил об этом, но мой отец просмотрел все записи с самой первой орбиты, и с одноместными получается не так уж плохо, – сказала девушка Форхенд.

– Ваш отец мог бы спросить и у меня, – ответила Джель-Клара Мойнлин. – Дело не только в статистике. Одноместные ужасны тем, что пилот в нем долгое время находится в полном одиночестве наедине с неизвестным. К тому же, если повезет и вы что-нибудь отыщете, одному со всем не справиться, для нормальной работы нужно много рук и не одна голова. Один всегда остается на орбите, в корабле. В этом случае есть надежда, что если дела пойдут плохо, кто-то придет на помощь. А двое других садятся в шлюпку и отправляются на поиски сокровищ. Конечно, если найдешь что-нибудь действительно важное, приходится побегать всем. А если не повезет, одна треть экипажа ничем не хуже целого.

– Но тогда не лучше ли лететь в пятиместном? – спросил я.

Клара взглянула на меня и неожиданно подмигнула. Я и не предполагал, что она помнит вчерашний танец.

– Может, да, а может, и нет, – ответила она. – Дело в том, что пятиместные имеют почти неограниченные возможности выбора цели.

– Пожалуйста, говорите по-английски, – попросила Шери.

– У пятиместных масса целей, которых не достигают трех– и одноместные корабли. Мне кажется, это потому, что некоторые из целей опасны. Корабль, который вернулся из экспедиции в худшем состоянии из всех, был пятиместным. Выглядел он ужасно – весь обожжен, побит, погнут. Непонятно, как он вообще вернулся. Никто не знает, где этот пятиместник побывал. Говорят, он был в фотосфере звезды. Экипаж ничего не смог сообщить. Все погибли. Конечно, – задумчиво продолжала она, – вооруженные трехместные имеют почти такой же разброс целей, что и пятиместные. Тут уж как повезет. Но давайте покончим с этим. Вы, – она указала на Шери, – садитесь сюда.

Мы с девушкой Форхенд съежились, чтобы освободить как можно больше места. Его было немного. Если убрать все из трехместного корабля хичи, получится помещение размером пять метров на три и на три. Но, конечно, если освободить корабль от большинства предметов, он никуда не двинется.

Шери уселась перед колонной колес со спицами и поерзала, стараясь устроиться покомфортнее.

– У хичи были такие неудобные задницы? – спросила она.

– Еще один хороший вопрос, и такой же ответ, – сказала инструкторша. – Если в экспедиции узнаете что-нибудь о задницах хичи, вернетесь и расскажете всем нам. Корпорация поместила на сиденье вот эту решетку. Так что она не относится к оригинальному оборудованию. А теперь вы смотрите на селектор целей.

Положите руку на одно из колес. Только на одно. Другие не трогайте. Затем поверните его. – Джель-Клара Мойнлин с беспокойством следила, как Шери положила руку на нижнее колесо, толкнула его пальцами, потом взялась всей рукой, уперлась в ручки кресла v-образной формы и надавила. Наконец колесо шевельнулось, и вдоль всей колонки замигали огоньки.

– Да! – покачала головой Шери. – Они, должно быть, были ужасно сильные!

Мы по очереди пробовали повернуть это колесо – во время первого занятия Клара не разрешала нам притрагиваться к другим, – и когда настала моя очередь, я удивился: мне потребовалась вся сила мышц, чтобы сдвинуть колесо. Не похоже было, что оно просто заржавело. У меня создалось впечатление, будто оно и должно поворачиваться с трудом. А если подумать, сколько неприятностей может случиться, если в полете случайно заденешь и повернешь колесо, то становится ясно, что в этом есть большой смысл.

Конечно, теперь я знаю обо всем этом гораздо больше, чем тогда мой инструктор. И дело не в том, что я так уж умен. Потребовались и все еще требуются усилия множества людей, просто чтобы догадаться, как происходит выбор цели на указателе курса.

В сущности, это вертикальный ряд генераторов чисел. Огоньки означают номера. Понять это нелегко, потому что они вовсе не похожи на цифры. Цифровая система не позиционная и не десятичная. Очевидно, хичи выражали большие числа как суммы простых, но это выше моего понимания. Программисты Корпорации сумели прочесть эти номера, но не непосредственно, а при помощи компьютерного переводчика. Первые пять цифр, очевидно, обозначают положение цели в пространстве, начиная снизу вверх. Хотя Дэйн Мечников утверждал и продолжает утверждать, что правильный порядок не снизу вверх, а спереди назад, и это характеризует хичи с интересной стороны. Стало быть, они были ориентированы на три измерения, как первобытные люди, а не на два, как мы. Вам кажется, что трех чисел достаточно, чтобы указать положение любой точки во Вселенной, верно? Я хочу сказать, что если сделать трехмерное изображение Галактики, любую точку в ней можно определить тремя измерениями. Но хичи для этого требовалось пять. Значит ли это, что они воспринимали пять измерений? Мечников говорит, нет…

Во всяком случае, когда установлены пять первых чисел, остальные семь можно выбрать произвольно, и вы все равно отправитесь в путь, нажав сосок двигателя.

Обычно поступают так: наудачу выбирают четыре первых числа. Затем поворачивают пятое колесо, пока не появляется предупреждающее розовое свечение. Иногда оно слабое, иногда яркое. Если нажать плоскую овальную часть под соском, остальные огоньки начнут перемещаться, всего на несколько миллиметров туда и сюда, и свечение становится ярче. Когда огоньки останавливаются, свечение делается ярко-розовым и очень сильным. Мечников говорит, что это устройство тонкой автоматической настройки. В машине предусмотрено устройство защиты от «дурака», то есть она допускает человеческую ошибку. Прошу прощения, я хотел сказать ошибку хичи. И когда подходишь достаточно близко к цели, окончательная подгонка происходит автоматически. Вероятно, он прав.