Текст книги "День, когда пришли марсиане"

Автор книги: Фредерик Пол

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 18 страниц)

Глава четырнадцатая. Марсиане из Ириадески

Чарли Сэнфорд все время предвкушал, что окажется в необычных местах, что будет совершать необычные поступки, поскольку именно в этом и состояла служба общественной информации. Он, однако, не ожидал, что будет плыть по илистой речке в Юго-Восточной Азии на узенькой лодочке с ревущим подвесным мотором, втрое мощнее, чем надо, «инспектировать» плантацию, принадлежащую армии Ириадески, находившуюся вне столичного города Пник. Было очень жарко. То, что ириадески говорили, что сейчас 25 градусов, дела не меняло: переносились эти 25, как все девяносто по старому доброму Фаренгейту, к тому же при высокой влажности.

– Уже скоро! – проорал ему в ухо майор Дулатхата и ободряюще улыбнулся.

Сэнфорд кивнул, вцепился в ветровое стекло, когда водитель свернул, чтобы прорваться сквозь плавучий зеленый ковер водяного гиацинта. На ветровом стекле висела кукла Минди Марс, плюшевая игрушка, такая же мокрая от брызг, как и сам Сэнфорд. Он удивился, увидев ее здесь. Ее еще не было даже в магазинах. Так как же она так скоро попала в этот забытый Богом утолок мира?

И почему веселый майор Дулатхата многозначительно подмигивает и погладывает каждый раз, когда перехватывает взгляд Сэнфорда?

– Вот чего я не понимаю, – попытался перекричать рев мотора Сэнфорд, – так это, почему мы копаемся здесь? Мне ведь нужно на встречу в Пник!

Он прибыл в аэропорт Пник сегодня в пять часов утра. После долгого перелета с посадками на Гавайях, в Маниле и Сингапуре у него жутко кружилась голова. Временной сдвиг дорого обошелся Сэнфорду, не имевшему опыта долгих перелетов. Полет был не только нескончаемым -двадцать семь бесконечных часов – за это время самолет пересек десять временных поясов и Международную Линию Смены Дат. Сэнфорд даже не мог точно понять, какой сегодня день.

Майор Дулатхата пнул лодочника, и тот сразу же приглушил мотор – теперь он тихо мурлыкал. Майор Дулатхата не любил повышать голос.

– Этого хочет от вас генерал Пхенобумгарат, – объяснил он.

То же объяснение, что и раньше; казалось, другого Сэнфорд не получит.

Лодка снова начала набирать скорость, и Сэнфорд закрыл глаза. Все равно лучше было не смотреть – от такого вождения только нервы можно испортить. Лучше было бы, когда появилась идея этой поездки, сказать Старику: «Извините, шеф, но я не знаю ничего об Ириадеске и, кроме того, я как раз по уши занят посредничеством для Ассоциации Поставщиков Уксуса и Приправ», – это в некотором отношении было бы лучше, хотя скорее всего он сейчас был бы уже без работы. И не так уж и много было рабочих мест с оплатой в сорок тысяч долларов в год для молодых специалистов по общественным связям, всего три года как вышедших из Нью-Йоркского университета.

Чарлз, – ласково сказал Старик, – это один из тех случаев, что выпадает раз в жизни. Хватайся за него, парень! Это большая удача для агентства, поскольку это наша первая настоящая возможность выйти на международный уровень. И большая удача для тебя, поскольку в ближайшие дни мы собираемся открыть международный отдел. И кому его возглавить как не тебе, если ты справишься с этим?

Для главы агентства в семь человек, самыми большими удачами которого до этого дня были заходящая кинозвезда, производитель игрушек и Ассоциация Поставщиков Уксуса и Приправ, это был большой замах. Но это могло случиться! За один вечер карлики общественной информации и рекламы становились титанами, и шестерки, которых они использовали, возносились на головокружительную высоту.

Итак, Сэнфорд собрал чемодан и прыгнул в самолет, чтобы отправиться в свой «ориентировочный тур», касавшийся разносторонних аспектов организации, которую он, по-видимому, должен был представить в привлекательном виде, а именно, армию Ириадески. Даже после всего нескольких мгновений сна он по-прежнему был в боевой готовности и глаза его горели.

То, чем была армия Ириадески, оказалось для него большим сюрпризом. Это не была армия в полном смысле этого слова. Практически, это был конгломерат. Как и всякая огромная корпорация, она была пестрой по составу. Это была не совсем боевая сила – в самом деле, не было оснований полагать, что это вообще может быть боевой силой, поскольку Ириадеска никогда не воевала. У нее все же были танки и пушки. Но, кроме этого, она также владела рядом предприятий «Фортуна-400», плантациями, как та, через которую он плыл, газетами, радио и телестанциями, даже своими собственными банками – Первым, Вторым и Третьим Военными и трастовыми компаниями. Все они процветали на американских оффшорных депозитах, о которых явно никогда не будет доложено ни одному обладающему принудительной властью агентству Соединенных Штатов или кому-нибудь еще, имеющему власть заставить платить. Банки и промежуточные компании особенно интересовали Старика.

– Дай им понять, Чарлз, – инструктировал он, – что мы контролируем рекламный бюджет многих наших клиентов, кроме того, мы даем им советы по инвестициям. Скажи, как бы между прочим, что уксусники даже не прочь появиться на рынках Юго-Восточной Азии. Несомненно, они тратят большие баксы на радио, телевидение и космос – почему бы им не потратиться на предприятия армии Ириадески?

Конечно, агентство Старика на самом деле мало что «контролировало». Заведение жило крохами, которые не удосуживались поднимать большие парни. Но вряд ли в Ириадеске кто-нибудь об этом знал. Особенно тот ириадеск, который вошел в дверь с этим сообщением -военный представитель Ириадески в ООН. Сэнфорд был уверен – если бы этот человек хоть немного соображал, он никогда бы не обратился в первую очередь в агентство Старика.

У Сэнфорда было не слишком много возможностей для распространения благой вести Старика. Ему еще не подвернулся какой-нибудь достаточно важный чин, которому стоило бы преподнести эту ложь. Майор Дулатхата приехал забрать его из аэропорта, и с тех пор он занимался осмотром каучуковых, сахарных плантаций и плантаций какао армии Ириадески, называемых лагерем Тхунгоратакма. Он наблюдал за сотней низкорослых, жилистых ириадесков в набедренных повязках и резиновых сандалиях, акр за акром вырубавших сахарный тростник и еще сотню, быстрым движением делавших спиральные надрезы на испещренной шрамами коре каучуковых деревьев и собиравших млечный вязкий сок, который в конечном счете превратится в автомобильные покрышки, грелки и презервативы для всего мира. Он протарахтел, отмахиваясь от туч насекомых, много миль по этим вонючим речушкам, зажмуривая глаза, когда лодочник врезался в заросли диких трав, чувствуя, что его макушка, там, где волосы начали редеть, с каждой минутой все больше накаляется и краснеет. Он…

– Что? – ошеломленно спросил он. Лодочник приглушил мотор, и майор Дулатхата сказал:

– Я говорил, – хихикнул он, – вон один из наших марсиан.

Впереди, из самой середины зарослей водяных гиацинтов на них безмятежно пялилась широкая тупая морда.

– Черт, что это? – спросил Сэнфорд.

– Мы называем его чупри, – провозгласил майор. – Еще его называют маната или дуджонг. Говорят, что чупри послужил прообразом для легендарных русалок, хотя на мой взгляд он не слишком похож на прекрасную женщину. А как по-вашему?

Сэнфорд покачал головой и майор снова захихикал.

– Возможно, они больше всего похожи на то, с чем вы очень хорошо знакомы, мистер Сэнфорд, – лукаво добавил он.

– На что это? – рассеянно спросил Сэнфорд, рассматривая эту тварь. Огромная, как у коровы и усатая как у кота голова отвернулась от них, решив пожевать траву. Тварь явно не походила на русалку. Она была даже противнее морского слона и куда менее грациозна. Это был ком ворвани размером с небольшую машину.

Майор неторопливо расстегнул свой блестящий атташе-кейс свиной кожи и вытащил мягкую, потертую копию «Эдвертайзинг Эйдж».

– Вы, конечно, помните это, мистер Сэнфорд. Конечно, мистер Сэнфорд помнил. Такого он забыть

не мог. Впервые в жизни его фотографию напечатали на обложке хоть чего-нибудь. Честно говоря, это была не совсем его фотография, это был снимок всех сотрудников агентства, представляющих на Ярмарке Игрушек куклу Минди Марс и следующих из этой серии, и он был лишь одним из группы. Заголовок гласил: «Руководители фирмы начинают выпуск марсианских бесхребетников», и это было не слишком далеко от истины, даже слово руководители, поскольку каждый служащий агентства был руководителем или, по крайней мере, назывался Директором или Кем-там-еще, или Руководителем Проекта Того-или-сего – все, кроме секретарши Кристи, но она была слишком хорошенькой, чтобы не оставить ее на снимке.

– Ну, да, Ярмарка Игрушек, – сказал, вспоминая, Сэнфорд. Все они лихорадочно работали, чтобы подготовить к этому сроку марсианскую куклу. Если не выставишься на Ярмарке, вряд ли что получишь к Рождеству. Потому они все вместе взялись за дело, даже Сэнфорд, хотя ему платили не за это. Он был одним из тех, кто стоял над душой у художников, когда те из пульверизаторов раскрашивали чудовищно увеличенную НАСовскую фотографию марсианина, которая служила задником для ярмарочного балагана. Перед задником стояли подставки для Минди Марс и Макса Марса.

Майор еще раз понимающе подмигнул ему и осторожно убрал газету назад.

– Сейчас об этом больше говорить не будем, – предупредил он. – Теперь мы должны спешить назад на встречу в Пник.

Лодочник сразу же прибавил оборотов подвесному мотору и, хотя Сэнфорд сразу же спросил, к чему такая внезапная спешка, майор только пожал плечами и снова подмигнул. Сэнфорд изогнул шею, чтобы еще раз посмотреть на дуджонга, пока лодка разворачивалась, прежде– чем пуститься в обратный путь. Что-то шевельнулось у него в голове. На что же это постоянно невразумительно намекал майор… Щелчок. Он наклонился к майору и заорал:

– Он же действительно похож на марсианина! Майор просиял, затем предостерегающе нахмурился, покачав головой. Сэнфорд, сбитый с толку, смотрел, как тварь скрылась с глаз. Добавить только ножки-ходули, с которыми столько мучились, изготовляя Минди и Макса (нельзя было делать их слишком жесткими. Дети могут попасть ими себе в глаза. Но они должны были быть достаточно твердыми, чтобы эта проклятая тварь могла стоять)… немного изменить морду, особенно глаза… да, он действительно слегка походил на марсианина. И что из этого?

Они добрались до пристани. Сэнфорд, озираясь, выскочил на берег. Вокруг никого не было, никто их не встречал. Майор Дулатхата разразился градом яростных ругательств на пронзительном ириадескском, и лодочник опрометью бросился к стоянке за пальмами.

– Машина сейчас будет, – извинился он. – Что за народ! На них просто нельзя положиться!

– Да, – рассеянно проговорил Сэнфорд. Он снова был в недоумении. На огромном заваленном грузами причале в нескольких ярдах ниже по реке из маленькой лодки высаживались работники с плантаций. Они сходили на берег в своих набедренных повязках и один за другим строевым шагом подходили к длинному столу, заваленному одеждой. Форменной одеждой. Каждый из этих низкорослых человечков брал по очереди блузу, шорты, стальной шлем и ботинки, надевал их по мере получения и, таким образом, подходившие от реки к столу рабочие, минуя его, преображались в верных долгу солдат армии Ириадески. Они шеренгой проходили сквозь деревья к едва видневшимся за ними автобусам и, хотя четко не было видно, Сэнфорду показалось, что каждый, войдя в автобус, выходил из него уже со смертоносным маленьким скорострельным карабином.

Майор смотрел, как Сэнфорд наблюдает за людьми.

– Видите, – гордо сказал майор Дулатхата,– эти люди -очень стойкие солдаты. Командовать ими – большая честь.

– Я думал, они сельскохозяйственные рабочие, -сказал Сэнфорд.

– Конечно, естественно сельскохозяйственные рабочие! – захихикал майор. – И в то же время боевые солдаты. Кому же, как не солдатам, работать на полях армии Ириадески?

Сэнфорд улыбнулся. Для этого понадобилось некоторое усилие – как бы не раздражал его майор Дулатхата, с этим человеком нужно было поддерживать хорошие отношения.

– И что же, теперь они направляются куда-нибудь на закрытые учения или что-то в этом роде?

– Что-то вроде этого, – согласился майор Дулатхата. -А, вот и ваша машина. Теперь мы очень быстро доставим вас в Пник на встречу с генералом Пхенобумгаратом.

На самом деле это заняло целый день. Когда они достигли штаб-квартиры Четвертой танковой армии, их встретила женщина-офицер с нашивками полковника, которая тут же вступила с майором в долгий нервный разговор по-ириадескски. Майор, явно разозленный, отошел в сторону и полковник повернулась к Сэнфорду.

– Генерала Пхенобумгарата отозвали по важному делу, – сказала она на превосходном разговорном американском английском. – Я отвезу вас в ваш отель, где вы сможете отдохнуть и насладиться превосходным обедом, пока вас не позовут.

«Что ж, придется вести себя по-ириадескски», – смиренно подумал Сэнфорд. По крайней мере, отдохнуть было бы неплохо. А пообедать – еще лучше, поскольку у Сэнфорда не было даже времени позавтракать и его одурманенный желудок говорил ему, что, какой бы сейчас ни был час или день, а самое время поесть.

– Как вас зовут? – сказал он, когда машина повернула к реке.

– Не думаю, чтобы вы сумели произнести мое имя, мистер Сэнфорд, – ответила девушка, – но вы можете называть меня Эмили. Расскажите, как дела в Америке? Что-нибудь о новой музыке. Есть ли новые хорошие фильмы?

Сэнфорд не ожидал, что ему придется в Ириадеске отвечать на такие вопросы, но личико полковниа под армейским кепи было таким хорошеньким, и военная форма, как сообщил Сэнфорду его нос, не помешала ей слегка надушиться «Шанелью». В машине она куда меньше была офицером чужестранной армии, чем привлекательной молодой женщиной. Сэнфорд рассказал как мог о концерте в Мэдисон-сквер Гарден, на котором он был месяц назад, о том, что обозреватели говорят о последних фильмах Голливуда… и они приехали в отель куда раньше, чем Сэнфорд успел к этому подготовиться.

У регистрационного стола она снова стала офицером. Жестко поговорила с клерком, безапелляционно – с метрдотелем ресторана отеля – со всеми, естественно, по-ириадескски. Затем повернулась к Сэнфорду.

– Я оставлю вас, чтобы вы смогли насладиться своей трапезой. Все расходы, конечно, за счет армии Ириадески, и потому не позволяйте им требовать с вас деньги. Никаких чаевых! Особенно чаевых, поскольку американцы всегда дают слишком много, и эти люди становятся недоброжелательными, когда им приходится обслуживать ириадесков.

– Мне бы было приятнее обедать, ели бы вы составили мне компанию, – предложил Сэнфорд. Когда она с улыбкой покачала головой, он стал несколько настойчивей: – У меня столько вопросов насчет моих обязанностей здесь…

– Например?

– Например, это дело с марсианами. Меня удивляет… Но она внезапно посуровела.

– Пожалуйста, будьте осторожны в разговорах здесь, в отеле! Вам все объяснят, мистер Сэнфорд. Теперь я должна вернуться к своим обязанностям.

Сэнфорд вздохнул, глядя ей вслед, затем позволил метрдотелю показать ему его столик.

Ресторанный зал отеля был большим, мраморным, увешанным коврами и почти пустым. Сэнфорд несколько минут растерянно и беспомощно взирал на копию меню, пытаясь прикинуть, что в перечне блюд, таких, как «дважды жареный фиатхиа с семимесячым рисом» и «коричный окунь в раковом соусе», может оказаться съедобным. Затем после перебранки с изнывавшей от безделья кучкой официантов в дальнем углу зала, он получил меню размером с газетную страницу, на английском и французском. Однако дело этим не кончилось.

Официант отрицательно покачал головой, когда Сэнфорд заказал грудку утки с мадагаскарским перечным соусом – сегодня утки нет, показал он. Также и ягнячьих отбивных в собственном соку с медом, и отварного филе ириадескской горной форели. Когда Сэнфорд, наконец, ткнул пальцем в клубный сандвич a'la Americain, официант просиял – иностранец, наконец-то, попал в точку.

У Сэнфорда хватило ума заказать к обеду чай вместо кофе. Чай подали в оловянной кружке, снаружи которой болтался ярлычок «Липтона». По крайней мере, он был хоть известного качества. Клубный сандвич вдохновлял меньше. Один из слоев был с виду чем-то вроде яичного салата с красными и коричневыми крошками непонятного происхождения. Следующим слоем было мясо на подкладке из листьев латука, но кем было это мясо, покуда еще бегало, Сэнфорд определить не мог. Но его, по крайней мере, можно было хотя бы жевать и с виду оно не было тухлым. И вообще, голод Сэнфорда оказался сильнее его опасений. Он даже начал было расслабляться -впервые за много часов. Будущее было туманным, но, в конце концов, говорил себе Сэнфорд, он выполняет важное задание в крайне экзотическом месте. Он попытался вспомнить, кто из его высокопоставленных знакомых когда-нибудь упоминал, что бывал в Ириадеске и не мог вспомнить. Если бы он взял с собой камеру! Стоило бы сделать это, чтобы как-нибудь при случае сказать: «О, послушайте, я тут сделал слайды – храмы, Будды, слоны…» Он действительно видел все это, хотя и мельком, в окно автомобиля. Может, если бы все с самого начала пошло хорошо, то у него нашлось бы время поснимать. Время, чтобы выбрать ракурс получше для съемки этих смешных идолов в цилиндрах времен Эйба Линкольна – если бы идолы были тем, чем они были, а не просто украшениями – и время выбраться за город, чтобы снять слонов за работой… может, с ним бы поехала полковник Эмили…

Он заметил, что у него появилась компания. В обеденный зал вошли два монаха в шафранно-желтых одеяниях. Один молодой, поджарый, другой постарше, невероятно жирный. Оба несли перед собой чаши для подаяния. Шестеро немедленно материализовавшихся официантов поклонились им и взяли их чаши, провели их к столу Сэнфорда и забегали, ставя на стол бокалы, кувшины с ледяной водой – принесли даже вазу с орхидеями. Монахи сели без приглашения. Жирный старый монах лучезарно улыбнулся Сэнфорду и молодой тощий сказал на прекрасном английском:

– Это Ам Саттарутхата. Он желает вам доброго утра.

– И вам доброго утра, – неуверенно сказал Сэнфорд. Может, им надо было дать денег? Или это будет страшной, непростительной ошибкой? И принадлежат ли они к той категории людей, которых упоминала полковник Эмили, говоря о «чаевых»?

Молодой монах продолжал, ритуально складывая соприкасающиеся подушечками пальцев руки, когда называл имя:

– Ам Саттарутхата очень мудрый и святой человек, имеющий очень, очень много преданных последователей. Он также с обеих сторон является братом генерала Пхенобумгарата. Более того, Ам Саттарутхата, – подушечки пальцев прижались друг к другу, – желает, чтобы я уведомил вас, что он вовсе не питает предубеждений против американцев.

Довольное хрюканье Ама Саттарутхатты избавило Сэнфорда от ответа на эти слова. Официанты вернулись, неся наполненные чаши для подаяния. На самом деле, «наполненная» можно было сказать только о чаше жирного монаха. В чаше младшего лежало только немного чечевицы, чуть-чуть риса – можно сказать, несколько зерен – и тонкая полоска чего-то, что можно было бы назвать сушеной рыбой. Чаша Ама Саттарутхаты, с другой стороны, была прямо симфонией. Хрустящие стебли сельдерея, нарезанные ломтиками, морковь и другие сырые овощи, со вкусом уложенные вокруг канапе, искусно сооруженных из паштета и маленьких ярко-розовых креветок, сверху украшенных розетками из сыра, красных перчиков, и чего-то еще, очень похожего на икру. Ам Саттарутхата хрюкнул молодому монаху, чтобы тот продолжал, пока он будет есть.

– Именно Ам Саттарутхата, – сказал молодой монах, решительно не глядя в чашу своего наставника, – выбрал вашу фирму для того, чтобы помочь нам в сложившейся у нас здесь, в Пнике ситуации с общественной информацией, мистер Сэнфорд. Он был весьма разочарован в неудаче, постигшей ваших предшественников, оказавшихся неспособными понять безотлагательность дела.

– Нет, минуточку, – вскричал внезапно встревожившийся Сэнфорд. – Что за безотлагательность? Какие еще предшественники? Мне никто не говорил, что здесь был кто-то еще из общественной информации!

Молодой монах казался обеспокоенным. Он умоляюще повернулся к Аму Саттарутхате. Он так сильно стиснул кончики пальцев, что Сэнфорд увидел, как темная кожа вокруг ногтей побелела. Он что-то настойчиво зашептал по-ириадескски. Ам Саттарутхата выслушал его, затем пожал плечами. Как только молодой монах снова обратился к Сэнфорду, Ам Саттарутхата небрежно бросил взгляд через плечо. Этого было достаточно. Они тотчас же забрали его пустую чашу и через несколько секунд вернули ее – чистую, без единого пятнышка – вместе с бутылкой вина. Сэнфорд едва успел прочесть на этикетке «MoutonRotshield», как один из официантов быстро вынул ее из чаши, откупорил корковую пробку, другой в это время поставил перед монахом хрустальный бокал на длинной ножке, а оставшийся унес пустую чашу.

Покуда официант с бутылкой наливал Аму Саттарутхате немного вина на пробу, второй монах начал объяснять.

– Шесть месяцев назад, мистер Сэнфорд, – сказал он,-еще до того, как возник этот вопрос с марсианами…

Ам Саттарутхата гневно взревел, изрыгнув вино, и молодой монах в ужасе посмотрел на него.

– Марсиане – это не так уж и важно, мистер Сэнфорд, – проговорил он, съежившись от страха. – Позвольте мне все изложить вам по порядку. В это время было решено, что наша храбрая армия, непобедимая в битве, не смогла завоевать сердца и умы ириадесков в той мере, которая была бы ее достойна за ее храбрость, твердость, усердие и неослабевающую верность государству. – Он бросил взгляд на наставника, который вроде бы успокоился, затем посмотрел с тоской на скудное и по-прежнему нетронутое содержимое своей чаши. – Мистер Сэнфорд, американская информационно-рекламная фирма была нанята, чтобы помочь донести это послание до нашего народа, и стоило это много десятков тысяч рупийитов.

Ам Саттарутхата, рассеянно потягивавший вино, повелительно хрюкнул. Молодой монах вздрогнул и заговорил быстрее.

– Короче говоря, мистер Сэнфорд, две недели назад, как раз тогда, когда они были более всего нужны, эти другие американцы отказались от денег и уехали без предупреждения, тем самым причинив нам большие неудобства и поставив наши планы в критическое положение…

– Помолчите-ка, – резко сказал Сэнфорд, положив на тарелку недоеденный безвкусный сандвич. – Я хочу побольше узнать об этой другой группе, мистер… как, кстати, вас зовут?

Молодой монах, униженно повернувшись к другому за инструкциями, получил в ответ пренебрежительный кивок.

– Я Ам Бхопру, мистер Сэнфорд, – ответил он, – но это неважно. Я могу продолжать? Ам Саттарутхата хочет, чтобы я рассказал вам сразу и о вашей миссии и о важных государственных целях, которым она послужит.

– Черт, – выругался себе под нос Сэнфорд. Ситуация была не нова. Он именно так чувствовал себя, когда был первокурсником колледжа и впервые попытался использовать компьютер, чтобы составить обзорный отчет по развитию маркетинга для своей первой курсовой по управлению бизнесом. Это дало бы ему всю информацию, которую он хотел. Но компьютер делал это со своей скоростью и согласно своему собственному стилю, и как только он попытался сократить процесс, он просто загубил программу.

– Продолжайте, – угрюмо сказал он, отвлекаясь на официантов, спешащих обратно с чашей Ама Саттарутхаты. Теперь в ней лежало то, что Сэнфорд признал грудкой утки под мадагаскарским перечным соусом, обрамленной прекрасно сваренными на пару брокколи и цуккини. Поперек чаши были со вкусом уложены две орхидеи.

Сэнфорд с отвращением посмотрел на остатки своего желтого сандвича, едва прислушиваясь к велеречивым объяснениям Ама Бхопру.

Молодой монах в своей манере отвечал на его вопрос. Оказалось, что предыдущая команда информационщиков была от одной из мощных информационных фирм с Мэдисон-авеню.

Они взялись за работу с огромным размахом, начав с полного статистического анализа общественного мнения.

– За неделю с начала работы они это сделали, – сказал Ам Бхопру, – и, конечно, вам будет выдана полная расшифровка их исследований.

– Кто собирал голоса? – спросил Сэнфорд.

– О, это очень просто. Ам Саттарутхата велел пятидесяти своим последователям просветляться таким образом.

Сэнфорд пожал плечами. Давать заинтересованным сторонам собирать для вас голоса редко бывало хорошей идеей. И очевидно, что здесь были приложены по меньшей мере значительные усилия. Монахи охватили большую часть пригородов Пника и даже рыбацкие деревушки, сельские общины и городишки в холмах.

– Так было услышано биение сердца народа ириадесков, – сказал Ам Бхопру и горделиво добавил: – Конечно, все данные находятся в нашем компьютере, а здесь распечатки.

Он вытащил из складок своей рясы толстую пачку бумаги для принтера, и протянул ее через стол.

– Не будете ли вы столь любезны просмотреть их прямо сейчас, – сказал он и затем, извиняющимся жестом коснувшись кончиками пальцев Ама Саттарутхаты, начал жадно запихивать в рот чечевицу и рис из своей чаши.

Сэнфорд попытался разобраться в сложенных листах. Они были полны таблиц, графиков и хотя каждая страница была тщательно пронумерована, не было даже и намека на указатель, который помог бы ему найти какое-нибудь резюме или обзор. Как бы то ни было, времени ему не хватило. Он едва начал читать «Основные политические выводы, первый обзор», когда Ам Саттарутхата, выковыряв из зубов остатки утиного мяса, дал знак официантам. Они немедленно сбежались, чтобы забрать его чашу. Через мгновение чашу вернули, вымытую дочиста и наполненную маленькими пирожными и ломтиками свежего ананаса, но монах отрицательно покачал головой.

Ам Бхопру отважно попытался одновременно запихнуть в рот остатки своего риса и заговорить. Ему это удалось.

– Пора, мистер Сэнфорд, – чавканье, глоток. – Пора нам отправляться в штаб-квартиру генерала Пхенобумга-рата. Машина уже ждет.

Он умудрился затолкать в рот последнюю горсть и быстро вытер свою чашу салфеткой, в то время как четверо официантов встали по двое с каждого бока Ама Саттарутхаты и помогли ему, хрюкающему от усилий, подняться на ноги.

Машина была обычным «кадиллаком», добрых футов четырнадцати длиной. Уселись в нее согласно рангу – Ам Саттарутхата развалился на огромном заднем сиденье, для Ама Бхопру открыли откидное сиденье, Сэнфорд с десятью ярдами распечатки сел впереди рядом с водителем.

Как и в любом азиатском городе, улицы Пника были забиты людьми, использующими всевозможные виды транспорта. Здесь были огромные туристские автобусы, большей частью пустые, и крикливо раскрашенные городские автобусы, почти столь же забитые. Здесь были открытые грузовики с деревянными скамьями в кузове -это называлось мини-автобусами – обычные, как и повсюду в мире, такси и их сородичи другого вида – трехколесные, которые назывались тук-тук, с мотоциклетным мотором и открытым сиденьем. Были здесь мопеды и мотороллеры. Ездили и на велосипедах – обычно по двое – один бесстрастно сидел на раме. И повсюду кишели пешеходы. Миллионы пешеходов. Они бесцельно слонялись у дверей открытых магазинов и быстро пересекали улицы, торговались с лоточниками, что стояли вдоль обочин. Они были повсюду. Почти повсюду. Хотя улицы были узкими и почти полностью забитыми, огромный лимузин, негромко рыча, кое-как продвигался вперед. Вокруг него образовывалось свободное пространство -словно речное такси вспарывало заросли водяного гиацинта на реке Чумли. Сэнфорд не мог в точности сказать как это получалось. Казалось, пешеходы не замечают автомобиля. Они вроде бы даже и не смотрели на него, но солдат-водитель ни разу не гудел. Однако, куда бы он ни поворачивал, сразу же появлялись свободные окошки.

Сэнфорд не долго смотрел на окружающее. Его больше интересовала кипа бумаги. Во время езды его постоянно неуклюже бросало то вперед, то назад, пока он пытался найти ответ или, по крайней мере, нить. Эти бумаги были прямо-таки подарком судьбы… но как же их было много! и не только текста. Здесь была куча карт, графиков и гистограмм, большей частью цветных, длинные таблицы цифровых данных и изобилующие вводными предложениями выводы из статистических исследований, представленных в виде хи-распределения, и еще более сложные, сделанные в дополнение к выводам.

И еще там были окончательные выводы.

Отыскав их, Сэнфорд облегченно вздохнул. Но радовался он недолго. Выводы были достаточно четкими – его предшественники исследовали общественное мнение по многим вопросам. И именно вопросы были удивительнее всего.

Основных пунктов опроса было десять:

1. Высокие цены.

2. Рост национальной задолженности.

3. Коррумпированность правительства.

4. Увеличение ножниц в уровнях зарплат.

5. Городская преступность и пиратство на реках и озерах.

6. Нехватка работы по специальности для выпускников колледжей.

7. Отношение правительства Ириадески к марсианам.

8. Крах попыток построить еще несколько храмов.

9. Несоблюдение основных религиозных праздников.

10. Нехватка фондов на должную подготовку и обмундирование отважных воинов Блистательной Армии Ириадески.

Сэнфорд, нахмурившись, уставился в окно. Однако! Первые пять вопросов его, естественно, не удивили – они касались проблем, которые интересовали практически всех жителей любой страны в мире, включая и его собственную. Но, судя по ответам, они были на последнем месте в ряду тревоживших ириадесков проблем! Еще более странным было то, что когда респондентов просили расположить по порядку те проблемы, которые их более всего тревожат, то на первое место ставилось в большинстве случаев то, что армия не получает достаточно денег, и почти сразу за этим шло неодобрение отношения правительства к марсианам!

Просто поражало, как часто здесь упоминали марсиан – и положительно раздражало то, что никто, казалось, не желает об этом говорить.

Сэнфорд повернулся в кресле, размахивая связкой бумаг.

– Эй! – крикнул он. – При чем тут марсиане?

Он не сумел закончить. Ам Бхопру быстро наклонился вперед и зажал ему рот ладонью – она пахла рыбой, гвоздикой и сигаретным дымом – заставив Сэнфорда замолчать посреди фразы.

– Прошу вас! – торопливо зашептал монах. – Не надо сейчас разговаривать. Ам Саттарутхата медитирует.

Это отнюдь не было похоже на медитацию. Жирный монах, скорее, спал, склонив бритую голову. Даже слышался слабый храп. Закурив, Сэнфорд снова занялся распечаткой.

Роясь в бумагах, он нашел если и не совсем ответы, то по крайней мере вспомогательные данные. Это был не единичный опрос. Видимо, он проводился каждые десять дней, и с каждым разом порядок расположения основных тревожащих ириадесков проблем значительно менялся.