Текст книги "Рифы космоса (трилогия)"

Автор книги: Фредерик Пол

Соавторы: Джек Уильямсон
сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 35 страниц)

Глава XVIII

Они удивленно посмотрели друг на друга, потому что это было невероятно. Окружающий их маленький мир Рифа оставался цел и невредим.

– Но Чикита давно умерла!

– Нет сомнений. Я ничего не понимаю!

Райленд с тревогой осмотрелся. Донна схватила его за руку,

– Смотри! Там! Что это?

На краю Рифа произошел небольшой беззвучный взрыв. Паффф! Взлетело облачко тумана, колония полурыб-полуптиц, кружевное сплетение лоз фузоритов, целое скопление цветов, горящих жидким золотом – все это было отброшено в сторону, после чего восстановился прежний покой.

Очертания воздушного пузыря изменились. Край их мира потерял воздух. На какую-то тягостную секунду Райленду показалось, что это конец – непонятные силы, до сих пор удерживающие воздух вокруг Рифа, начали терять хватку.

Девушка в ужасе прижалась к нему.

– Подожди, Донна, здесь что-то не так, – прошептал он. – Если поле должно пропасть, оно пропадет сразу и полностью.

– Но что же это?

– Посмотрим.

Взявшись за руки, они стремительно понеслись к телу пространственника.

Быстрее! Быстрее! В мозгу Райленда вертелось какое-то кошмарное видение: их мир гибнет, все миры гибнут, вся Вселенная, и все потому, что он не смог изобрести нереактивный двигатель…

Они замерли, схватившись за бледно светящиеся лозы.

В зеленоватом полумраке укрытия лежала мертвая Чикита. Мех ее совсем потемнел. Да, ошибки быть не могло – она умерла.

Но рядом с ней…

Рядом с ней что-то двигалось! Вздрагивало, поднималось в воздух! И полетело прямо к ним – маленькое, сущая игрушка рядом с мертвой Чикитой.

Это был маленький пространственник!

Детеныш!

Его красный нос помигивал, яркие, влажные глаза дружелюбно смотрели на людей.

– Ой, маленький! – пискнула девушка и протянула руку, которую малыш тут же лизнул длинным черным языком.

– Смотри! – прохрипел пораженный почти до немоты Райленд,

Еще одно маленькое тюленеобразное создание, еще и еще… Казалось, их целый десяток. Они танцевали в воздухе вокруг Райленда и Донны, тыкались в них носами, которые смешно пульсировали красным, розовым, пурпурным и оранжевым.

Пересчитать юркие, как ртуть, фигурки было нелегко. Их оказалось восемь. Восемь маленьких пространственников, веселых, как котята.

Были они рождены уже после смерти матери, благодаря какой-то загадке ее организма? Или родились раньше? Это оставалось невыясненным. Но Райленд и не собирался сейчас ничего выяснять.

– Слава Богу, – прошептала Донна, когда он вынес одного детеныша на свет, чтобы получше рассмотреть его.

– Слава, слава, – пробормотал Райленд. – Смотри, они совсем, как взрослые. И родились полностью сформировавшимися. Значит, в состоянии поддерживать атмосферное поле, создавать нереактивную тягу. К счастью для нас. Хотя… – Он вспомнил маленький взрыв на краю Рифа, – им придется немного потренироваться.

И вдруг замолчал, расширившимися глазами глядя через плечо девушки. Она обернулась.

За воздушной границей что-то двигалось, помаргивало.

– Ракета Плана! – в ужасе закричала Донна.

– Нет! – крикнул Райленд, подпрыгивая и зависая в воздухе. – Разве ты не видишь? Оно слишком маленькое! И слишком близко! Это пространственник! Куивера вернулся! С ним кто-то еще… Донвуд!

Донвуд!

Гигант шести футов и восьми дюймов роста, с черным от загара лицом и сияющими голубыми глазами!

Пространственник ловко вплыл в воздушный пузырь Рифа, Донвуд одним прыжком соскочил с его спины.

– Донна! – воскликнул он, хватая девушку за руку.

– Рон!

Весело болтая ногами, она повисла на шее легендарного героя, прижалась щекой к его бронзовой щеке.

– Рон, а это – Стивен Райленд, мой друг.

– Я помню вас, – прошептал Райленд. – Я был кадетом Технокорпуса, мне было всего восемь лет. А вы были студентом-медиком, носили кольцо, потому что ваши люди не покорились Плану…

Гигант со смехом пожал ему руку. Потертая кожаная куртка распахнулась на шее, на которой виднелся тонкий шрам, но не было кольца.

– И я тебя помню, – пророкотал Донвуд. – Я всегда восхищался твоим отцом. Он был не только математиком, но и историком, философом. И именно он стал тем человеком, который помог мне понять истинное значение освоения космоса.

– А воротник? – перебил его Райленд. – Вы действительно смогли его снять?

– Да. Я избавился и от воротника, и от уютного места в заведении, именуемом «Небеса», – кивнул Донвуд. – Мне повезло больше, чем твоему отцу.

– Я не знаю, что с ним случилось.

Райленд перевел дыхание и собрался задать следующий вопрос, но горло вдруг пересохло. Он хотел спросить у гиганта, каким образом тот избавился от кольца, но испугался возможного ответа. Испугался, что Донвуд подтвердит рассказ Анжелы Цвик, будто Райленд – не человек, а «подсадная утка», которую хирурги склеили под его кольцо.

Вместо него этот вопрос задала Донна.

– Рон… – Голос ее немного дрожал от волнения. – Ты сможешь снять кольцо со Стива?

– Только не тем способом, которым сняли мое, – покачал головой Донвуд. – Меня избавили от него в хирургическом центре орган-банка. Работало полдесятка хирургов, используя лучшее оборудование…

– А что сделали с вашим воротником? – замирая, решился все же спросить Райленд.

– Об этом я обещал не рассказывать.

– В этом кольце, – запинаясь, заговорил Стив, – был собран новый человек… «подсадная утка»… что-то вроде живой мумии, которая должна была отвлекать внимание, пока вас не увезет пространственник.

– Да, это так, – небрежно кивнул Донвуд. – Но теперь это не имеет значения.

Для Райленда это имело очень большое значение. По коже побежали мурашки… Наверное, такой вот холодной и противной она была до того, как его тело было собрано… В желудке возникло отвратительное сосущее ощущение.

– Что с тобой, Стив? – испугалась Донна. – Ты так побледнел!

Что он мог ответить ей?

– Я надеялся, что вы сможете снять мой воротник… Вы изучали медицину… Может, вам удалось бы самому сделать операцию?

По лицу Донвуда было видно, что он собирается отказаться, но взгляд его остановился на лице Райленда, перешел на Донну… Бронзовая кожа лица дрогнула и посерела.

– Наверное, попробовать можно… – сказал он через несколько томительных секунд. – Но вы должны понимать, что мне недостает опыта и оборудования орган-банка. При операции в таких условиях – без ассистентов, с походными инструментами, – обещаю только один шанс из четырех, что вы останетесь в живых, и один из пяти, что сможете ходить, если выживете.

Чтобы не упасть, Райленд схватился за большую кристаллическую ветвь. Радужные птицерыбы взлетели с нее и, мерцая, поплыли прочь.

– Я…

– Однако, – сочувственно добавил Донвуд, – ты прав, Стивен. Другого выхода нет. План может убить тебя в любую секунду. Крейсер всего в трех милях отсюда. Одно нажатие на кнопку – и ты мертвец. А также я, старый Куивера и Донна, – признался он чистосердечно. – Поэтому ты совершенно прав. Мы должны спасти тебя или погибнуть все вместе.

– Расскажите, как это будет, – бесцветным голосом попросил Райленд. – Я хочу знать.

Поколебавшись, Донвуд принялся объяснять. Глубокий басовитый голос напоминал ворчание тигра, но руки его были миниатюрными, почти девичьими – руками хирурга.

На Земле, в орган-банке, имелось то, чего нельзя раздобыть здесь – медсестры и ассистенты-хирурги, необходимые медикаменты и оборудование. Если что-либо из того, что он привез с собой, выйдет из строя (кровяной насос, например), то заменить его будет нечем. Кроме того, в орган-банке в распоряжении хирургов имелся неограниченный выбор органов и частей тела. Здесь же их всего четверо, и лишних органов ни у кого не наблюдается.

Сначала, – пояснял Донвуд, – нужно будет создать асептическое пространство вокруг Райленда, которого перед этим подвергнут анестезии. Это будет довольно просто, учитывая почти полное отсутствие гравитации и тот факт, что только люди могли занести сюда какой-нибудь микроб. Для этой цели можно будет использовать распылитель универсального полибиотического аэрозоля. Затем наступит очередь скальпелей, зажимов, ретракторов, нитей для швов. Стерильные с момента изготовления, враждебные для какой бы то ни было микрожизни, эти принадлежности были извлечены из блестящих контейнеров.

Донна побледнела, но продолжала внимательно слушать. Лишь на миг ей не удалось удержать равновесия – когда Донвуд живописно повествовал, как скальпель проведет первую красную линию по шее Райленда.

Похолодевший Райленд слушал, как ткани эпидермиса и лежащие под ними мышцы будут рассечены и оттянуты назад, словно чулок. Большие трапециевидные мышцы также придется рассечь, зажать и держать – важно, чтобы они оставались в напряжении. Малый кровеносный сосуд шеи придется перевязать, большие сосуды (сонную артерию, яремную вену, сосуды спинного мозга) – перерезать и подсоединить к двухкамерному механическому сердцу. Запас крови в его камерах поможет сердцу Райленда справиться с неизбежной кровопотерей.

Потом настанет очередь нервов. Они будут осторожно препарированы, рассечены и присоединены к пломбам из органического серебра, которые только и делают пересадку органов возможной. Нервные ткани плохо восстанавливаются у высших позвоночных, если не оказать им помощи, не стимулировать. Органическое серебро – тот «припой», который позволяет нервам сохранять проводимость. Иначе после рассечения основных шейных ганглий участки оперируемого тела начнут конвульсивно сокращаться.

Затем настанет черед костей. Ультразвуковая пила вопьется в третий шейный позвонок. Спинной мозг будет раскрыт, запломбирован, «запаян». Внутримозговая жидкость…

– Достаточно, – выдохнул Райленд. – Я все понял. Дальше объяснять не нужно.

Его глаза встретились с глазами Донны. Девушка хотела что-то сказать, но не смогла.

– Начинайте! – твердо сказал он. – Начинайте операцию!

Решительно шагнув вперед, Райленд лег на импровизированный операционный стол и дал Куивере крепко привязать себя. Донвуд кивнул Донне, она подошла к столу с гибкой анестезионной маской в руках.

Лицо девушки вздрагивало, она с трудом сдерживала слезы.

– Прощай, моя единственная, – прошептал он. – Но не навсегда.

Маска мягко легла на лицо.

Сначала не возникло никаких необычных ощущений.

Потом кристаллические деревья медленно поплыли на него, маленький Риф сложился, как бутон, а сам он оказался в сердцевине этого бутона, в жидком золоте…

Глава XIX

Он потерял сознание.

Но где-то в глубине мозг продолжал лихорадочно работать.

Ему снился сон.

Напряженное тело болит от впившихся ремней. Над Райлендом склоняются доктор Трейл и генерал Флимер.

– Признайтесь же, Райленд! – хрипи настойчивый голос генерала. – Мы знаем, что в дверь вам постучали, вы оставили бумаги на столе и пошли открывать. Кто там стоял?

И вдруг он вспомнил.

Невероятным, сказочным образом анестезия рассеяла липкий туман в памяти.

Это была не Анжела Цвик. И не полиция Плана – они действительно пришли за ним только в понедельник.

За дверью стоял худой мужчина в испачканной кровью униформе, сгибаясь под тяжестью плотно набитого саквояжа – стандартного полетного саквояжа космонавта.

– Хоррок!

– Т-с-с…

Райленд быстро пропустил его в комнату и запер дверь. Бросив саквояж, Хоррок тяжело оперся на стол. На губах его выступила розовая пена, брызги сукровицы падали на желтую телетайпную бумагу.

– Вы ранены, – сказал Райленд. – Я вызову врача.

– Это может подождать, – прошептал Хоррок, вытирая губы. – У меня для вас сообщение, очень срочное. От вашего старого друга…

Осторожно усадив раненого в кресло, Райленд выслушал сообщение. Хоррок задыхался, тяжело, мучительно кашлял.

Старым другом оказался Рон Донвуд. Хоррок виделся с ним в маленькой колонии на незарегистрированном астероиде, где корабль полковника Лескьюри сделал остановку для пополнения запасов реактивной массы. В сообщении говорилось о Рифах космоса и особой форме жизни – фузоритах, которые эти Рифы построили. Самыми основными в сообщении были сведения о пространственниках и способе их передвижения.

– Донвуд хочет, чтобы вы знали – в открытом космосе есть жизнь, – хрипел Хоррок. – Это – новый край для освоения, живой и бесконечный. Но с помощью ракет его не освоить. Нам необходим нереактивный двигатель…

Райленд попытался объяснить, что это невозможно, поскольку противоречит третьему закону Ньютона.

– Но пространственники летают… Донвуд велел сказать… чтобы вы знали… И еще. Ваш отец ему объяснил… эффект открытого края… – Он снова закашлялся, брызгая красноватой слюной. – Простите… Это означает, что замкнутое пространство освоения – это замкнутое общество, как в системе Плана. Открытые границы, открытый край – это Рифы. А Рифы – это свобода. Свобода навсегда!

Райленд начал понимать, что произошло с его отцом.

План существовал для управления замкнутым обществом, дошедшим в своем расширении до границ дальности полета ионных ракет. Отец видел бесконечные возможности в освоении межзвездного пространства. Но даже мечта об этом была предательством в замкнутом мире Плана.

– Донвуд знает Планирующего Криири… – закончил свой рассказ Хоррок. – Думает, этому человеку можно верить… Он сможет понять, что человек важнее Плана… Если только дать ему работающий нереактивный двигатель… Но Донвуд предупредил… больше никому не доверять…

Отказавшись от помощи врача, он только позволил сделать укол эвабиотика из набора первой помощи, который предусмотрительно утащил с «Кристобаля Колона», и спрятался в комнате отдыха, опередив Анжелу, вернувшуюся с подносом бутербродов и кофе. Когда Райленд избавился от девушки, Хоррока уже не было.

Окровавленный саквояж рассеял недоверчивость ученого. Он содержал большие светящиеся восьмигранники-кристаллы из углеродного коралла, потрясающие стереоснимки Рифов космоса, пироподов и пространственников и, самое главное, тетрадку с наблюдениями Рона Донвуда, доказывающими, что пространственники в самом деле не используют реакцию противодействия.

Мозг, доверяющий только очевидным фактам, сразу заработал.

Будучи математиком, Райленд понимал, что части уравнения должны равняться друг другу. Как физик, знал, что физически уравновешивающее количество может быть неуловимым (например, нейтрино, необходимое для уравновешивания ядерных реакций). В его собственных уравнениях, описывающих создание нового вещества и расширение Вселенной, новая масса «X» появляющегося вещества была еще неуловимее, чем нейтрино, потому что он даже не мог определить ее природу.

Теперь Райленд понял все. Истина, заключенная в простом факте полета пространственников, была так же проста, как дважды два – четыре. Неизвестное прежде количество, равнявшееся новой массе в его уравнениях, было, наконец, идентифицировано.

Кинетическая энергия!

Момент движения, заключенный в разбегающихся Галактиках, которые неизбежно расталкивала расширяющаяся Вселенная!

С удовлетворением профессионала Райленд отметил, что третий закон движения вовсе не нарушается. Он просто трансформируется. Кинетическая энергия летящего пространственника точно уравновешивается эквивалентной энергией новой массы. Реакция описывается классическим уравнением зависимости энергии и массы:

Е = МС2

Последний множитель (квадрат скорости света) означает, что ничтожная масса эквивалентна гигантской кинетической энергии. Вот почему он так долго не мог определить фактор «X»! Даже самый долгий полет пространственника создаст неощутимо малое количество атомов водорода, которые прибавятся к облачку, созданному жизнедеятельностью самого существа.

Запершись в кабинете, Райленд взялся за работу. Прилив возбуждения смел всякую усталость и даже страх, который доставил визит Хоррока.

Простое замещение моментом движения неизвестного множителя в уравнениях позволило ему теперь развить целую теорию. Простое преобразование описывало поле, необходимое для создания новой массы и эквивалентного момента движения. Вопросы материалов и конструкции оказались более сложными, но к полудню в воскресенье Райленд уже составил полное описание нереактивной тяговой системы с эффективным усилием в полмиллиона тонн.

Почувствовав внезапно навалившуюся усталость и голод, он побрел в безмолвную темноту туннеля, чтобы умыться в лаборатории. Раковина до сих пор была испачкана кровью Хоррока. Райленд доел засохший бутерброд, допил остатки горького дрожжевого кофе и заснул в кресле, вяло подумав напоследок, что трудно будет добраться до Планирующего Криири, не доверяя более никому.

Проснулся он рано утром в понедельник. Шея затекла, в мозгу маячило воспоминание о ночном кошмаре: они с Хорроком спасаются бегством от полиции Плана.

Спрятав полетный саквояж за ящиком картотеки и сунув испачканные кровью бумаги в люк мусоросжигателя, Райленд упаковал свои записи и стереоснимки Рифов в чемоданчик. До прихода Анжелы и Опорто оставалось еще два часа.

Никому больше не доверяй…

В туннелях, соединяющих сектор компьютеров Планирующей Машины с рабочими помещениями людей Планирующего, царил полумрак и пустота. Прохладный воздух с тихим гулом вырывался из раструбов вентиляторов. Утренний час пик, когда клерки ринутся на рабочие места, еще не начался. Время от времени на глаза Райленду попадались только техники в серых комбинезонах. Как странно было это напоминание о милях камня над головой, в то время как в его чемоданчике лежал ключ к звездам!

Райленду никогда не приходилось еще бывать в приемной Планирующего, но дорогу туда он знал. Охранник, осмотревший его после выхода из лифта, взмахом руки разрешил идти дальше. На стене рядом с ним висел плакат: «Ограниченный доступ! Вход для опасников только под охраной!».

Но Райленда это не касалось.

Перед входом в помещение Планирующего новый охранник еще раз изучил его значок, выбил номер на телетайпе. Райленд затаил дыхание, ожидая ответа Машины. Но охранник поднял от стучащего телетайпа взгляд, полный невольного уважения.

– Проходите, сэр.

Девушка за телетайпом в приемной потребовала назвать причину визита. Он объяснил, что сообщение секретное. Тогда она попросила указать его характер. Райленд отказался, настаивая на особой секретности. Подумав, девушка отправила его к первому помощнику Планирующего.

Первый помощник оказался громадным толстым человеком с выпученными лягушачьими глазами на синеватом лице. Полированная дощечка на столе сообщала, что зовут его Флимер.

В жабьих глазах генерала читалось цепкое любопытство по поводу секретного донесения.

Планирующий Криири? К сожалению, он еще не вернулся из недельной поездки с семьей. Несомненно, в конце недели они будут на месте, но вряд ли ему удастся выкроить минутку – слишком напряженное рабочее расписание. Конечно, Планирующий знает о заслугах автора новых геликальных катушек, но обязанности его так обширны, что приходится перекладывать часть дел на подчиненных…

В конце беседы генерал мягко намекнул, что посетители, выказывающие недоверие помощникам, редко имеют возможность лично встретиться с ним самим.

Райленду ничего не оставалось, как оставить свое сообщение, указав, что речь в нем идет о Роне Донвуде и новом двигателе для ракет. Флимер угрюмо пообещал сообщить, когда Планирующий решит принять автора.

Когда он вернулся в свой рабочий кабинет, стрелки часов миновали полдень. Следов Опорто и телетайпистки не обнаружилось – словно они вообще не приходили на работу. Саквояж Хоррока по-прежнему лежал за ящиком картотеки. Из телетайпа на пол свешивалась набежавшая бумажная лента. Райленд запер дверь и начал искать место, чтобы спрятать описание нереактивного двигателя.

На полке, среди справочников? Глупо. Щель между ящиком и стеной и так вызывает подозрения. Стол лишен тумбочек. Практически, мельком подумал он, Планом не предусмотрены места для личных секретных бумаг.

Прятать описание было некуда. Кроме, пожалуй, собственной памяти.

Когда Райленд бросал листы чертежей в люк мусоросжигателя, в дверь громко и требовательно постучали…

«Центр отдыха». Камера пыток, глубоко спрятанная под землей, находящаяся в некотором несоответствии со своим официальным названием.

Помещения слева и справа от камеры Райленда были заняты неблагонадежными хирургами, уличенными в каком-то антиплановом деле. Терапевтический кабинет дальше по коридору занимало странное существо, созданное этими хирургами из отходов тканей в орган-банке. Существо бешено металось в привязных ремнях, пока не умерло.

Потом было покончено и с хирургами. Оставался только Хоррок в соседней камере и Опорто в камере напротив. Райленд видел их редко – основное время его держали в терапевтической.

Там его пристегивали к кушетке, накладывали электроды на дрожащее тело. Безжалостный свет бил в лицо, шею сдавливал железный воротник. Толстый терапист, склонившись над ним, хриплым голосом задавал вопросы.

Какое сообщение передал ему Рон Донвуд через Хоррока?

Где обитают пироподы, фузориты, пространственники?

Как построить нереактивный двигатель?

Сначала он мог бы еще отвечать, но кольцо раскаленным обручем сжимало горло, не давая вымолвить ни слова. Даже когда дух его сломился, когда он уже готов был с радостью доверить любому все, что знал, они не позволяли ему произнести ни одного слова.

– Донвуд?

– Рифы космоса?

– Фузориты?

– Пространственники?

– Пироподы?

– Нереактивная тяга?

Хриплый настойчивый голос не умолкал. Агония продолжалась, пока прошлое не исчезло в тумане боли и безумия…

Воротник перестал душить Райленда – он больше не пытался что-либо сказать.

И даже не пытался думать на эту тему.

Память его была стерта.