Текст книги "Список убийств"

Автор книги: Фредерик Форсайт

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 20 страниц) [доступный отрывок для чтения: 8 страниц]

Глава 06

Почему он не подумал об этом, еще находясь в Исламабаде? Ловец мысленно дал себе пинка за ротозейство. Джавад, тот самый «крот» ЦРУ в пакистанской межведомственной разведке, сказал, что юный Зульфикар Али Шах исчез со всех радаров примерно к 2004 году, когда влился в состав антикашмирской террористической группы «Лашкар-и-Тайба».

С той поры о нем не было ни слуху ни духу. Но – лишь под этим именем. Возможность существования альтернативной линии дошла до Ловца лишь тогда, когда он у себя в кабинете разглядывал бородатое лицо на фотографии. Он тут же обратился в ЦРУ с просьбой связаться с Джавадом и задать простой вопрос: не слыхал ли кто-либо из агентов, действующих в различных террористических группах гибельного приграничья, о некоем террористе с янтарными глазами?

Сам он с аналогичной просьбой думал сделать еще один визит, но уже не в Лэнгли.

Для этого Ловец снова воспользовался своим официальным авто, только облачился при этом в строгий костюм с сорочкой и галстуком. После Одиннадцатого сентября посольство Великобритании на Массачусетс-авеню находилось под усиленной охраной. Его величавое здание стояло рядом с Военно-морской обсерваторией, где размещалась канцелярия вице-президента, тоже тщательно охраняемая.

Вход в посольство – не через фасадный портик с колоннадой, а сбоку, из небольшой улочки. Машину Ловец остановил возле будки со шлагбаумом и подал свое удостоверение поверх приопущенного оконного стекла. Привратник взялся о чем-то консультироваться в громоздкую трубку переносного телефона. Что именно он услышал в ответ, неизвестно, но шлагбаум поднялся, давая машине возможность заехать на небольшую внутреннюю парковку. Следует отметить, что сошки помельче паркуются снаружи и заходят пешком. С местом здесь негусто.

Дверь была гораздо менее помпезной, чем на главном входе со стороны портика. По соображениям безопасности она теперь вообще использовалась нечасто, разве что при проходе самого посла и наиболее именитых американских визитеров. Внутри Ловец повернул в сторону стеклянного тамбура, где снова предъявил удостоверение на имя некоего «полковника Джеймса Джексона».

Опять консультация по телефону, а затем просьба присесть. Через пару минут разъехались створки лифта и наружу показался молодой человек, судя по всему, младший в здешней служебной иерархии.

– Полковник Джексон? – спросил он вежливо, даром что больше в вестибюле никого не было. Он тоже взыскательно оглядел удостоверение, а затем кивнул: – Прошу следовать за мной, сэр.

Как и предполагал Ловец, нужный ему офис располагался на пятом этаже, который занимал атташе по обороне. Американским уборщикам доступ сюда заказан. Уборку здесь делают хоть и низшие, но все равно британские формы жизни.

На этаже молодой человек повел Ловца коридором мимо череды дверей с табличками, указывающими имя и должность хозяина кабинета. Наконец они подошли к двери без названия и щелью для карточки вместо ручки. Молодой человек деликатно постучал и по команде изнутри провел через считывающее устройство карточку, жестом приглашая Ловца зайти. Идти за гостем следом он не отважился, лишь аккуратно прикрыл за ним дверь.

Ловец оказался в элегантном помещении с пуленепробиваемыми стеклами, выходящими на проспект снаружи. Это был кабинет, но, безусловно, не «пузырь», где проводятся лишь конференции космической значимости. Располагалась комната по центру здания, и со всех сторон ее окружала подушка вакуума без окон. Техника нацеливания на окно луча, через который по вибрациям считываются происходящие внутри помещения разговоры, применялась в годы холодной войны к американскому посольству в Москве, отчего пришлось заново перестроить все здание.

Человек, вышедший из-за стола с протянутой для пожатия рукой, был одет в костюм с полосатым галстуком, который Ловец, проведший несколько лет в Лондоне, истолковал как признак хорошего вкуса. В тонкостях он разбирался не настолько, чтобы узнать фирменные цвета Хэрроу. [9]9
  Школа Хэрроу (англ. Harrow School) – одна из известнейших и старейших британских публичных школ для мальчиков, расположенная в ныне лондонском районе Хэрроу.


[Закрыть]

– Полковник Джексон? Милости прошу. Похоже, это первая наша встреча. Конрад Эрмитедж. Возьму на себя смелость предложить кофе. Как вы к этому относитесь?

Недавно прибывший из Лондона Конрад Эрмитедж был главой представительства. Ему ничего не стоило попросить принести поднос одну из гламурных молодых секретарш, работающих на этаже, но он предпочитал все делать сам. Эрмитедж был главой Секретной разведслужбы Великобритании. Нагрянувшего визитера он знал от своего предшественника и к встрече относился одобрительно. Сознавание общего дела, общего интереса и общего врага было взаимным.

– Так чем могу служить?

– Одна деликатная просьба. Попытаюсь вкратце ее изложить. Возможно, я мог бы ограничиться электронным письмом, но подумал, что рано или поздно нам все равно предстоит встретиться. Поэтому я, с вашего позволения, сразу перейду к сути.

– Всецело с вами согласен. Так в чем же деликатность?

– Располагает ли ваша служба контактом, а еще лучше постоянным агентом, в сомалийском «Аш-Шабабе»?

– Эк куда хватили! Вот уж и вправду деликатность… Эта информация мне не по зубам. У нас, понятно, есть база данных. Я могу посмотреть. Речь, я так понимаю, идет о Проповеднике?

Ясновидящим Эрмитедж не был. Он знал, кто такой Ловец и чем занимается. В Британии от рук молодых фанатиков, вдохновленных словесами Проповедника, погибли уже четверо человек. В Америке их погибло семь. И разведки обеих стран имели указания от своих правительств положить конец и злодеяниям, и самому этому человеку.

– По всей видимости, – не стал отрицать Ловец.

– Тогда очень хорошо. Как вам, вероятно, известно, у нас, как и у ваших друзей из Лэнгли, есть представительство в Могадишо. Если же у них есть кто-то в диких местах, то не удивлюсь, если они предложат совместную операцию. К утру мой вопрос будет уже в лондонском офисе.

Ждать ответа пришлось всего два дня, но он был по сути таким же, что и от ЦРУ. Так что Эрмитедж был прав: если бы хоть одна из стран имела на юге Сомали своего осведомителя, он был бы слишком ценным, чтобы им не поделиться, а вместе с ним и ценой, и результатом.

Ответ от Джавада из МВР оказался более полезным. Один из тех, кому он якобы отчитывался о своем шпионаже против американцев, имел контакт с пресловутым «Крылом С», которое во всех смыслах покрывало множество мелких и средних групп, относящих себя к джихадизму и насилию, наводняющему приграничную полосу от Кашмира до Кветты.

Для Джавада было бы весьма рискованно действовать в открытую: это сняло бы с него прикрытие и выявило, кто его истинные работодатели. Однако часть его работы в МВР состояла в официальном доступе к американцам; более того, в их компании он был завсегдатаем. И он сделал вид, что якобы подслушал на фуршете разговор между двумя дипломатами. Человек, контактировавший с «Крылом С», любопытства ради сверился с базой данных, а Джавад, стоя у него за спиной, разглядел файл, к которому у представителя был доступ.

Джаваду по завершении связи человек из «Крыла С» велел сказать янки, что ничего не видел. Джавад же позднее, к ночи, снова зашел в базу данных и проглядел тот файл.

Информация насчитывала уже несколько лет, но там кое-что упоминалось. Фактически это было сообщение шпиона МВР о «Бригаде 313» Ильяса Кашмири, состоящей из фанатиков и убийц. В ней упоминался недавно прибывший из «Лашкар-и-Тайбы» фанатик, которому набеги на Кашмир казались слишком мягкими. Тот молодой новобранец говорил на арабском, пушту и урду, что поспособствовало его приему в «Бригаду 313». Бригада состояла в основном из арабов, которые тесно взаимодействовали с говорящим на пушту Кланом Хаккани. В сообщении подчеркивалось, что этот человек полезен, но его еще предстоит опробовать как бойца. У него были глаза янтарного цвета, а представлялся он как Абу Аззам.

Теперь понятно, почему он десять лет назад исчез. Сменил террористическую группу и свое имя.

Американский центр антитеррора располагал обширной базой данных по джихадистским группировкам, и стоило вбить там имя Абу Аззама, как сведения посыпались, словно из рога изобилия.

Во времена советской оккупации в Афганистане значилось семеро главарей моджахедов, которым Запад аплодировал, гордо именуя их «патриотами», «партизанами» и «борцами за свободу». Им, и только им, уходили крупные денежные суммы и оружие, поставляемое в афганские горы для борьбы с русскими. А когда с выводом войск в Россию укатил последний советский танк, двое из этих «борцов» тут же превратились в коварных убийц, которыми они, собственно, всегда и были. Одного из них звали Гульбеддин Хекматияр, а второго – Джалалутдин Хаккани.

И когда к власти, сметя полевых командиров, пришел «Талибан», Хаккани в своей родной провинции Пактия быстро переметнулся на его сторону и стал командиром сил талибов. После поражения в противостоянии американцам и Северному союзу он снова перешел – на этот раз через границу в Вазиристан, на пакистанскую территорию, где при посредстве своих троих сыновей создал клан Хаккани, состоящий преимущественно из пакистанских талибов.

Она стала базой для атак через границу на войска США и НАТО, а также для противостояния пакистанскому правительству Первеза Мушаррафа, ставшего союзником США. К своей сети Хаккани привлек уцелевших активистов «Аль-Каиды» из тех, что еще не перебиты и не в тюрьме, а также других исламских фанатиков. Одним из них и был Ильяс Кашмири, который привел свою «Бригаду 313», часть Армии Теней.

Из всего этого напрашивался вывод, что среди них был и фанатичный, амбициозный Зульфикар Али Шах, он же Абу Аззам. Ловец не знал, что, помимо этого, Абу Аззам, избегая рискованных вылазок в Афганистан, пристрастился к убийствам и стал в «Бригаде 313» заправским, любящим свое дело палачом.

Как известно, земля слухом полнится. А потому главари клана Хаккани, «Талибана», «Аль-Каиды» и «Бригады 313» стали постепенно, один за одним, выслеживаться американцами, становясь мишенями для беспилотников. В своих горных твердынях они были недоступны для военных контратак, а пакистанская армия несла тяжелые потери. Но они не могли надолго спрятаться от дронов, которые беззвучно и незримо кружили у них над головой, все высматривая, выведывая и выслушивая. Под ударами ракет ВЦМ – высокоценные мишени – разлетались на куски. На место убитых главарей заступали другие, которых тоже разрывало на кусочки, и так без конца, пока статус полевого командира не стал фактически означать смертный приговор.

Однако старые связи «Крыла С» пакистанской разведки с «Талибаном» не умирали. Ведь МВР его фактически породила, а потому никогда не забывала одного нехитрого предсказания: у янки есть часы, но у афганцев есть время. Настанет день, подсчитали там, и американцы, собрав вещички, уйдут. И вот тогда «Талибан» сможет прибрать Афганистан обратно к рукам. Пакистану же не нужны на своих границах сразу два врага, Индия и Афганистан. Достаточно одного, и это будет непременно Индия.

В массе активированной Ловцом информации была и еще одна глава. «Бригада 313» со своими главарями, в их числе и Кашмири, частично канула в Лету, зависла на краю, но затем преобразовалась в еще более фанатичный и садистский «Хорасан» с Абу Аззамом чуть ли не по центру.

«Хорасан» состоял не более чем из двухсот пятидесяти боевиков, в основном арабов и узбеков, нацеленных на местных, что приторговывали информацией оплачиваемым США агентам, в частности сведениями насчет местонахождения моджахедовских «шишек». Иметь собственную разведслужбу у «Хорасана» не хватало таланта, однако на запугивание посредством публичных пыток и казней большого ума не надо, а материала завались.

Всякий раз, когда пущенная дроном ракета сметала очередной дом с главарем бандформирования, в деревушку прибывали молодчики из «Хорасана» и, схватив парочку местных, устраивали так называемые «суды», которым предшествовали допросы с крайними мерами воздействия: электрошок, электродрель или раскаленные докрасна прутья. Как правило, на таком суде председательствовал имам или мулла, часто самоназначенец. Признания на таких судилищах были почти всегда гарантированы, а приговоры почти без исключения смертные.

Обычным способом умерщвления здесь являлось перерезание горла – милостивая процедура вспарывания острейшим ножом. При этом быстрый боковой надрез вскрывает яремную вену, сонную артерию, трахею и пищевод, что влечет мгновенную смерть.

Однако коз так не убивают, поскольку для того, чтобы мясо становилось нежнее, нужно, чтобы максимально вытекла кровь. И тогда горло вскрывается секуще-пилящим движением спереди. Для того, чтобы осужденный помучился, а также для демонстрации презрения, используется именно «козий» метод.

После вынесения приговора мулла усаживается и наблюдает, как тот приводится в исполнение. Одним из таких исполнителей был как раз Абу Аззам.

В файле значилось и кое-что еще. Примерно в 2009 году в горных мечетях Северного и Южного Вазиристана объявляется некий странствующий проповедник. Имени в файле не значилось; лишь упоминалось, что он говорил на урду, арабском и пушту, а также что он был самым красноречивым оратором, приводящим верующих в состояние религиозного экстаза. Затем, в 2010 году, он исчезает. И больше о нем в Пакистане не слышно.

Сидящие в углу вашингтонского бара «Мандарин ориентал» двое мужчин внимания к себе не привлекали. Потому как вроде бы и нечем. Обоим на вид лет по сорок пять, оба в темных костюмах с галстуками в тон. Оба худые и прямые – похоже, что военные, с трудноуловимыми, но характерными признаками, выдающими, что оба «бывали в боях».

Одним из них был Ловец. Второй представился Саймоном Джорданом. Он не любил встречаться с незнакомцами в стенах посольства, когда это с таким же успехом можно сделать снаружи. Вот и решили встретиться в неброском баре.

На самом деле на родине его звали Шимон, а фамилия никакого отношения к реке Иордан не имела. Он был начальником отделения «Моссад» при израильском посольстве.

Просьба у Ловца была такой же, какую он высказал Конраду Эрмитеджу. Ответ прозвучал в том же духе. Саймон Джордан был прекрасно осведомлен и насчет Ловца, и насчет деятельности СОТПа, а будучи израильтянином, он приветствовал и то, и это. Но ответ из пальца не высосешь.

– Конечно, дома в разведке есть кто-то, кто курирует ту часть света, но мне надо сперва адресовать этот вопрос ему. Вы, я полагаю, торопитесь?

– Я же американец. Разве мы бываем другими?

Джордан рассмеялся с искренним воодушевлением. Самоирония ему импонировала. Типично израильская черта характера.

– Я спрошу сразу – и отвечу, как только получу информацию. – Он прикоснулся к поданной Ловцом визитке на имя Джексона.

– Номер надежный?

– Очень.

– Тогда воспользуюсь. По одной из наших проверенных линий.

Он прекрасно знал, что американцы по прослушке будут вникать в каждый шорох, исходящий из израильского посольства, но взаимная вежливость у союзников на первом месте.

На этом они расстались. Израильтянина за рулем машины ждал шофер. Доставка от дверей к дверям. Показуху Джордан не любил, но был «задекларирован», а значит, его могли узнать. Водить машину самому или брать такси было неразумно из-за возможности похищения. Уж лучше бывший коммандо бригады «Голани» и «узи» на заднем сиденье: как-то надежней. К тому же в отличие от «незадекларированного» не надо проходить муторной процедуры запутывания следов и боковых входов.

Среди привычек, вызывающих у начальства осуждающее поднятие бровей, значилась нелюбовь Ловца к автомобилям, которые водят шоферы, а пассажир мается на заднем сиденье. От таких поездок он по возможности уклонялся. Не нравилось ему и торчать часами в пробках между центром Вашингтона и лесным офисом СОТП. Ловец, где мог, пользовался мотоциклом, держа шлем с темным визором в сетке над задним сиденьем. Причем мотоцикл у него был не кресло на колесах, а ретивый «файерблэйд», с которым на дороге не поспоришь.

Прочитав файл от Джавада, Ловец пришел к выводу (хотя пока и не однозначному), что чрезмерно опасные горы афгано-пакистанского приграничья Абу Аззам поменял на вроде как менее злополучный климат Йемена.

В 2008 году АКАП – «Аль-Каида Аравийского полуострова» – была еще в зачаточном состоянии, но в числе ее лидеров значился выросший в Америке йеменец Анвар аль-Авлаки, говорящий на беглом английском с американским акцентом. Он позиционировался как блестящий интернет-проповедник, аудиторией которого было буйное молодое племя диаспор в Великобритании и США. Он же стал наставником вновь прибывшего пакистанца, тоже свободно говорящего по-английски.

Родился Авлаки в семье йеменцев в штате Нью-Мексико, где его отец изучал сельское хозяйство. Выросший фактически американцем, Авлаки впервые попал в Йемен в 1978 году, в возрасте семи лет. Здесь он получил среднее образование, после чего возвратился в Штаты для учебы в колледже в Колорадо и Сан-Диего. В 1993 году, в возрасте двадцати двух лет, он отправился в Афганистан и, судя по всему, именно там проникся идеями исламского ультрарадикализма.

Как и большинство джихадистов, классического духовного образования Авлаки не получал и Коран знал весьма поверхностно; вместо этого он сосредоточился на пропаганде экстремизма. В Штатах он тем не менее сумел стать штатным имамом мечети Рабат в Сан-Диего и еще одной, в Фолл-Чёрч, штат Вирджиния. Когда ему стал грозить арест за подделку паспорта, он не долго думая бежал в Британию.

Здесь он вольно разъезжал с проповедями. Но тут грянуло Одиннадцатое сентября, и Запад наконец пробудился. Дела пошли туго, и в 2004 году Авлаки все бросил и возвратился в Йемен. Там его арестовали и какое-то время продержали в тюрьме по обвинению в похищении и терроризме, но благодаря заступничеству одного из влиятельных племен он вышел на свободу. К 2008 году Авлаки нашел свою подлинную нишу – подстрекательские проповеди с амвона, именуемого Интернет.

И эффект от них, надо сказать, был. Целый ряд убийств был совершен руками молодых экстремистов, наслушавшихся речей, призывающих к убийству и разрушению. Вдобавок Авлаки образовал партнерство с талантливым саудовским бомбистом Ибрагимом аль-Асири. Именно Авлаки уговорил молодого нигерийца Абдулмуталлаба взорвать себя в летящем над Детройтом авиалайнере. Его, а также Асири, создавшего обманувшую детекторы бомбу, вмонтированную в нижнее белье. Самолет спасла лишь несработка – самолет, но не гениталии нигерийца.

Вместе с тем как проповеди Авлаки набирали все большую популярность (150 000 скачиваний на YouTube), Асири начинал все искуснее изготавливать свои взрывные устройства. В конце концов оба в апреле 2010 года попали в «Список убийств». К той поре к Авлаки уже присоединился его скрытный и предпочитающий держаться в тени ученик из Пакистана.

Выследить и уничтожить Авлаки пытались дважды. Один раз с помощью йеменской армии, выпустившей его из своего кольца, когда деревня террориста была окружена. Второй раз пущенной с беспилотника ракетой, уничтожившей дом, в котором он должен был находиться. Но он ушел и тогда. Справедливое возмездие в конце концов настигло его на одинокой дороге в Северном Йемене, 30 октября 2011 года. Авлаки находился в деревушке Хашеф, и его опознал младший помощник, подавший сигнал о его местонахождении за энную сумму в долларах. К этому времени над районом уже несколько часов кружил «предатор», запущенный с тайной взлетной площадки в аравийской пустыне по ту сторону границы.

В далекой Неваде за тремя припаркованными «Лендкрузерами» (облюбованная «Аль-Каидой» марка) пристально следили глаза наблюдателей. Разрешения на запуск все не давалось, поскольку вблизи на деревенской площади находились женщины и дети. Наконец на рассвете тридцатого стало видно, как Авлаки усаживается в машину. Камеры были такими мощными, что его задранное вверх лицо заполнило собой весь плазменный экран на авиабазе в Крич.

Два «Лендкрузера» тронулись, но у третьего, видимо, была какая-то неполадка с мотором. Капот у машины был поднят, и кто-то копался в двигателе. Снаружи в ожидании посадки стояли трое не известных наблюдателям людей, которые Соединенным Штатам, безусловно, тоже понравились бы. Один был тот самый взрывник Асири. Рядом с ним находился Фахд аль-Кусо, заместитель Авлаки в АКАП. Именно он стоял за гибелью семнадцати американских моряков эсминца «Коул», погибших в 2000-м в Аденском порту. Смерть от пущенной ракеты настигнет его позднее, в мае 2012-го. Третий человек был тогда американцам неизвестен. Глаз он не поднял, голова была закутана, а на лице его висела противопылевая маска, так что его янтарных глаз никто не различил.

Два передних внедорожника тянулись по пыльной грунтовой дороге в направлении провинции Джауф, держась друг от друга на некотором расстоянии, так что наблюдатели в Неваде не знали, по какой из машин открывать огонь. Через какое-то время «Лендкрузеры» остановились и припарковались рядышком. Пассажиры собирались завтракать. Всего вокруг машин расположились восемь фигур, из них двое шоферов и четверо охранников. Еще двое были гражданами США: сам Авлаки, а также Самир Хан, редактор «Вдохновления» – англоязычного интернет-журнала джихадистов.

Сержант на базе Крич сообщил начальству, что именно находится у него сейчас в рамке прицела. Женский голос из Вашингтона буркнул:

– Произвести выстрел.

Голос принадлежал женщине – майору ОКСО и большой любительнице футбола, которая как раз сейчас из-за работы опаздывала с детьми на вечернюю тренировку.

Курок был спущен в Неваде. В красивом рассветном небе Северного Йемена, на высоте семнадцати километров, от «предатора» отделились две ракеты «хеллфайер» и, хищно принюхавшись своими носовыми датчиками, ленивой дугой отклонились в сторону пустыни. Через двенадцать секунд оба «Лендкрузера» и все восемь человек были измельчены в пыль.

В течение полугода ОКСО собрало солидную базу доказательств, что Асири, которому на тот момент исполнилось всего тридцать, успешно продолжает изготавливать взрывные устройства, становящиеся все более совершенными. Он уже начал экспериментировать – ни больше ни меньше – с имплантацией взрывчатки в человеческое тело, где ее не смогут уловить детекторы.

Своего младшего братца он послал свести счеты с главой саудовской службы антитеррора принцем Мохаммедом бен-Найефом. В своем обращении юноша заявил, что ниспровергает терроризм, хочет вернуться домой, располагает уймой интересной информации и желает взять интервью. Принц согласился дать ему аудиенцию.

На входе в помещение юный Асири попросту лопнул, как надутая через соломинку лягушка. Принцу повезло: взрывной волной его всего лишь выбросило из двери, в которую он входил; мелкие порезы и ушибы не в счет.

А вот юному Асири повезло меньше. В заднепроходном отверстии у него находилось миниатюрное, но очень мощное взрывное устройство; его детонатором служил мобильник, абонент которого находился за границей. Стоит ли говорить, что это был Асири-старший, который и разработал устройство и своими руками привел его в действие.

Был последователь и у почившего аль-Авлаки. Человек, известный единственно как Проповедник, начал запускать в интернет-пространство свои проповеди – такие же сильнодействующие, такие же опасные и тоже каплющие ядом ненависти. Вскоре в ходе «арабской весны» лишился власти неэффективный президент Йемена. На посту его сменил новый – более молодой, энергичный и готовый за существенную помощь в развитии сотрудничать с США.

Нажим дронов на Йемен усилился. Выросло число проплаченных Штатами агентов. Против вожаков АКАП вышла армия. Был устранен аль-Кусо. Однако считалось, что Проповедник – или как его там – по-прежнему находится где-то в Йемене. И вот теперь благодаря парнишке с кентервилльского чердака Ловец располагал несколько обновленной информацией.

Как раз когда Ловец закрывал файл с жизнеописанием Авлаки, пришла информация от тех, кого Грэй Фокс лаконично называл «дронщиками». Для данной операции ОКСО задействовало не отряд беспилотников ЦРУ из Невады, а свое собственное подразделение с авиабазы Поуп близ Фейетвилля, штат Северная Каролина.

Сообщение было сжатым и сугубо по существу. К складу-ангару в Кисмайо приезжали грузовики: подъехали, заехали внутрь и уехали. Прибыли гружеными, уехали порожними. Два из них были с открытыми кузовами. Груз, судя по всему, фрукты-овощи. Конец цитаты.

Ловец, повернувшись, вперился в висящий на кабинетной стене портрет Проповедника. «Уж фрукты-то с овощами тебе на кой? – устало подумал он. – Или ты и им проповеди читаешь?»

Ловец потянулся сладко, до хруста, после чего встал и, разминая ноги, вышел в летнюю теплынь. Под знакомые улыбки на парковке он подошел к своему двухколесному другу, надвинул шлем с визором и, подтормаживая, вывел своего густо урчащего конягу из ворот, а там дал по газам и вымахнул на автостраду. Здесь он повернул на юг к округу Колумбия, а затем – на боковую дорогу в Кентервилль.

– Слушай, Родж, – доверительно подался он к Ариэлю в тесном сумраке чердака. – Там в Кисмайо кто-то закупает фрукты и овощи. Грузовиками. И завозит как раз на тот склад. Так вот, ты не выяснишь, откуда этот груз поступает и куда уходит?

С этой просьбой можно было обратиться и к другим компьютерщикам из технического отдела. Но перед громадным военно-промышленно-шпионским комплексом с его духом соперничества и не в меру разговорчивыми работничками Ариэль обладал двумя преимуществами, которых не купить ни за какие коврижки: он отчитывался всего одному человеку, а еще он ни с кем не разговаривал.

Пальцы паренька запорхали по клавиатуре. На экране расстелилась карта нижнего Сомали.

– Тут ведь не только пустыня, – сообщил он. – Есть и густые леса, а в Нижней Юбе по берегам долины развито земледелие. Вон тут сколько ферм.

Ловец оглядел пестрые лоскуты огородов и плантаций, живыми цветами проступающие на рыжеватом фоне пустыни. Единственная плодородная зона страны, благодатная житница юга. Если урожай собирается на этих самых угодьях, то куда он отсюда уходит, на местные рынки или на экспорт?

– А ну-ка, пройдись в портовую зону Кисмайо.

Порт, как и вся остальная инфраструктура, был изрядно порушен. Некогда процветающий промышленный объект пребывал в запустении: причал с дюжиной обрушений, проржавевшие остовы подъемных кранов покосились и печально застыли уже негодными к использованию журавлями. Быть может, какие-то грузовые суда здесь все-таки причаливают. Не для разгрузки, понятное дело. Что может ввозить и проплачивать мелкий режим-банкрот под пятой «Аш-Шабаба»? Ну, а грузиться с целью вывоза, теми же овощами-фруктами? Может быть. Только куда и зачем?

– Поищи-ка, Родж, кого-нибудь из коммерции. Может, какая-нибудь фирма ведет торговлю с Кисмайо. Кто-то, скажем, покупает выращенные в Нижней Юбе фрукты и овощи. И если да, то кто? Может, они и есть владельцы склада…

На этом они расстались, и Ловец поехал обратно в СОТП.

В самом северном пригороде Тель-Авива, в стороне от дороги на Герцлию, на тихой улице близ продовольственного рынка располагается большое, но малоприметное офисное здание, которое обитатели так и называют: Офис. Это штаб-квартира «Моссад».

Спустя два дня после встречи Саймона Джордана в «Мандарин ориентал» в кабинете у директора собрались трое мужчин в безрукавках с открытым воротом.

Эта комната, надо сказать, знала и помнила много важных встреч. Именно здесь осенью 1972 года, после убийства на Олимпиаде в Мюнхене израильских спортсменов, Цви Замир отдал приказ своим кидоним(штыкам) пуститься на розыски и уничтожить повинных в этом убийстве экстремистов «Черного сентября». Таково было решение премьер-министра Голды Меир, давшее начало операции «Гнев Божий» против палестинских террористов. Спустя сорок с лишним лет операция все еще не была довершена.

Присутствующие здесь люди были в разных чинах, но общались меж собой только по именам или прозвищам. Самый старший из них проработал здесь больше двадцати лет, но мог бы по пальцам одной руки перечислить, сколько раз на его слуху звучали фамилии. Коренастого седеющего директора здесь называли Ури, начальника оперативной службы – Давидом, а самого молодого из присутствующих, в ведение которого входил Африканский Рог, звали Бенни.

– Американцы просят нас оказать помощь, – сказал Ури.

– Надо же, какой сюрприз, – пробурчал Давид.

– Похоже, они вышли на след Проповедника.

В дальнейших пояснениях никто не нуждался. У насилия джихадистов есть обширный список мишеней, и в этом списке Израиль, так же как и США, занимает далеко не последнюю строчку. По крайней мере, первые пятьдесят позиций были известны всем здесь присутствующим (даром что на первое место, работая локтями, протискивались «Хамас» на юге, «Хезболла» на севере и головорезы из иранского «Аль-Кудс» на востоке). Целью агитации Проповедника могли быть Америка и Британия, но и Израилю от него тоже приходилось несладко.

– Есть информация, что он сейчас в Сомали и укрывается у «Аш-Шабаба». Просьбу американцев можно передать буквально в двух словах: нет ли у нас агента, внедренного на юге Сомали?

Двое старших поглядели на Бенни. Значительно моложе их по возрасту, он раньше служил в элитном отряде «Сайерет Маткаль» и на арабском говорил так хорошо, что при переходе границы мог сойти у них за своего; так называемый мистаравим,или «идущий к арабам» – израильский ответ на палестинскую интифаду. В данный момент Бенни молча вертел в пальцах карандаш.

– Ну, так что скажешь, Бенни? – нежным голосом спросил Давид. – Есть или нет?

К чему идет дело, понимали все. Те, кто заведует агентами, с крайней неохотой ссужают своих подопечных другим разведслужбам, тем более иностранным (самим-то, небось, слаб оагента выпестовать).

– Есть. Но всего один. Резидент в порту Кисмайо.

– Как ты с ним связываешься? – спросил директор.

– С большим трудом, – недовольно ответил Бенни. – И медлительностью. На все уходит время. Телеграмму туда не пошлешь, праздничную открытку от него тоже не получишь. Имэйлы – и те мониторятся. У них там теперь тоже есть свои спецы, с западным образованием. Поумнели, черти, технологий нахватались… А что?

– Если он понадобится янки, связь придется активизировать, – рассудил Давид. – Миниатюрный дуплексный приемопередатчик, это как минимум. Думаю, этот наш парень влетит им в копеечку.

– «Копеечка» – слово русское, – прозорливо заметил директор. – Но что влетит, так это точно. Это я, пожалуй, возьму на себя. Скажу, что, мол, «вроде как имеется», а там, глядишь, обсудим и цену.

Он имел в виду не деньги. Есть ведь и другие способы оплаты: та же иранская ядерная программа, выпуск новейшего шпионского оборудования… Шопинг-лист, собственно, давно был готов.