Текст книги "У кошечек нежная шкурка"
Автор книги: Фредерик Дар
Жанры:
Боевики
,сообщить о нарушении
Текущая страница: 8 (всего у книги 9 страниц)
В ушах начинает звенеть, и я говорю себе, что на этот раз партия проиграна всухую, причем расплачиваться за жетоны придется не только мне, но и Буржуа, мамаше Брукер, Лауре – короче, всем.
А виноват я один! Это я сел в лужу, так прошляпив опасность, – я, слывший за парня с неслыханной интуицией! Черт возьми, ведь проще пареной репы было додуматься, что та бедняжка с фотоаппаратом не могла быть шпионкой хотя бы потому, что пожертвовала жизнью ради поимки Тьерри. Шпионкой как раз была Тереза, так называемая Тереза… Замаскировавшаяся под невинную санитарку, чтобы сподручнее было следить за Слааком.
Глянув в ее сторону, вижу, как она полным ходом вводит фон Грессена в курс дела. Вне всякого сомнения, гестапо вовсе не купилось тогда на пропуска для освобождения из-под стражи, подписанные Тьерри; просто, вместо того, чтобы убрать Буржуа, они решили нас облапошить, подсунув нам Терезу.
Да, она, похоже, действительно предупредила фон Грессена – тот с беспокойством озирается по сторонам. Меня ищет… Если не хлопнуть его сейчас, все пропало.
Обходя группки гостей и стараясь по возможности не выделяться из толпы, приближаюсь к шефу гестапо сзади. Тереза настолько поглощена описанием деталей, что на время выпустила меня из виду. Тем лучше – чтобы остановить нас с Буржуа без битья посуды, им придется очень сильно пошевелить мозгами.
И вот я уже в нескольких метрах от этой парочки; прикинувшись, будто уронил перчатку, ставлю поднос на столик и укрываюсь за огромным креслом – там, между диваном и оконным проемом, меня никто не заметит. Вытащив из кобуры свою девятимиллиметровку, натруженным в этом деле большим пальцем взвожу курок.
Встаю на колено, сгибаю левую руку и устраиваю нечто вроде опоры – мне никак нельзя промазать, не время сейчас выкидывать фокусы. Закончив это весьма щекотливое дельце, скорее всего, не придется выходить на середину зала, дабы поприветствовать почтенную публику и сорвать аплодисменты. Я ойкнуть не успею, как буду изрешечен пулями, да так, что через мою тушу можно будет читать даже при не очень сильном освещении. Так что надо попасть – по всему, этот мой выстрел будет последним.
Прищурив глаз, медленно поднимаю ствол и, когда железный крест на груди почтенного фрица, повернувшегося в этот момент ко мне, попадает в прицел, нажимаю на курок.
Все происходит совсем не так, как предполагалось. Запомните, вы, шайка безмозглых тупиц – на самом деле случается отнюдь не то, что вы там себе напридумывали. Вместо всеобщей паники, которую можно бы было предвидеть, вокруг какое-то время продолжает царить полное спокойствие – просто музыка наяривала так оглушительно, топот, звон бокалов, шум разговора были настолько громкими, что выстрела никто не заметил, если не считать, конечно, самого фон Грессена, завалившегося набок с куском свинца в сердце, да его верной помощницы, завопившей что было сил…
Эти ее крики мне только на руку: вокруг парочки образуется плотная толпа. Надо бы, по идее, уладить дела и с этой сучкой – слишком уж она много знает, – но достать ее через сотню-другую кретинов, давящих друг друга возле трупа фон Грессена, будет явно непросто. Остается только с разочаровывающей простотой сматываться.
Сталкиваюсь в коридоре с Буржуа.
– Дергаем! – бросаю я коротко.
– Все в порядке?
– Да.
– Тогда съ.....емся!
Забывшись, он впервые за время нашего знакомства произнес бранное слово, чем, похоже, сильно смущен. Как будто сейчас время смущаться!
– Где автомат?
– В шкафу, а…
– Бегите, время дорого!
– А как же вы?
– Надо кое с кем рассчитаться – для этого мне и понадобится тяжелая артиллерия. Тереза – та самая шпионка, опознанная в Лондоне на отправленном вами фото. Ее необходимо убрать, она чересчур осведомлена… Дело рисковое, и вам вовсе незачем гибнуть вместе со мной, так что бегите, черт вас подери!
Музыка внезапно стихает, и поднимается невообразимый гвалт.
Пока я стою, развесив уши, Буржуа залезает в шкаф, вываливается оттуда с автоматом наперевес и отталкивает меня плечом, буркнув на ходу:
– Теперь мой черед! – и устремляется в зал.
Собравшись было последовать за ним, я быстро передумываю. Если парень хочет сыграть свою партию соло, принести свою тушу на алтарь этой гнидской войны – это его право. Час пробил, он это услышал – и вот его ответ.
До меня доносится грубое рявканье автомата, который, как разряд грома, сеет вокруг смерть полным ходом. Ему отвечает несколько выстрелов, и глухое ворчание смолкает. Настало время отсюда выбираться, да притом на цыпочках. Буржуа, похоже, уже откатал обязательную программу, а вот нам, если ему не удалось ухлопать Терезу, будет совсем не до произвольной!
Бросаюсь к выходу, приняв абсолютно идиотский вид и горланя:
– На помощь! Сюда, скорее, убивают!
Я безутешно заламываю руки и подбегаю к охранникам. С криками «Achtung!»[7]7
Внимание (нем.).
[Закрыть] тычу им на здание пальцем, и они, клюнув на такую нехитрую удочку, бросаются сломя голову внутрь посольства.
Путь свободен, по крайней мере, на время. Обидно все-таки, что бедный Буржуа поставил кеды в угол – он был храбрым малым, мировым мужиком и предводителем крутых парней. Я не девочка, но моя щека подозрительно взмокла, когда я думал об этом славном парняге, созданном прожить жизнь тихим маленьким коммерсантом, коротать время за картишками с бургомистром и фининспектором да потягивать пивко. Но эта б…ская война превратила его в окровавленный труп, которому присвоят какую-нибудь медальку и навсегда забудут.
Размышляя обо всем этом, направляюсь к машине – не бегом, но достаточно быстро, поскольку меньше всего хочу, чтоб меня окликнул часовой. Только бы эти олухи из посольства не успели еще позвонить в полицию: тогда перекроют все дороги, а мне еще Лауру с толстухой забирать. Куда я, правда, их повезу? That is the question![8]8
Вот в чем вопрос! (англ.) – слова Гамлета из одноименной трагедии Шекспира.
[Закрыть] Забавное положеньице…
Завидев тачку, ускоряю шаг. Открываю дверцу и уже скольжу на сиденье, как кто-то произносит:
– Руки!
С другой стороны машины вырисовывается тень, которую я быстро узнаю:
– Тереза, девочка моя!
– Она самая!
– Буржуа тебя упустил, да, зараза ты этакая?
– Да он просто лопух, я, как только увидела, что он входит, сразу нырнула в боковую дверцу.
Она обходит автомобиль спереди и командует:
– Повернись спиной.
Делать нечего – повинуюсь. Свободной рукой она шарит у меня в кармане и выуживает оттуда револьвер.
– Ну а теперь действительно можешь сесть за руль.
– Как, ты меня не сейчас пришьешь?
– Что ты, у нас с тобой все еще впереди!
Забираемся в тачку.
– Я уж было обрадовалась, – усмехается эта стерва, – думала, ты совсем купился.
– А я, собственно, и купился, если бы не увидел в последний момент, как ты чешешь язык с фон Грессеном – тогда я все понял!
– Вот как! Почему же это?
– Да потому, что ты пошла к нему, не успел я тебе еще его показать, дурища!
После короткой паузы спрашиваю:
– Куда едем?
– В гестапо, а то куда же?! Говорю же, у тебя богатая программа.
– А если я откажусь вести машину?
– Не откажешься!
– Ну, а все-таки…
Она приставляет мне к носу дуло пистолета:
– Тогда я отстрелю тебе нос, что весьма плачевно отразится на твоей внешности.
– Да уж понимаю…
– И, заметь, не убьет!
– Ты так цепляешься за мою жизнь?
– Даже представить себе не можешь, до чего цепляюсь! Ты заплатишь за все, каждым своим будущим днем заплатишь. Воображения на это у меня хватит, ты можешь мне поверить… Вперед!
И, пока я собираюсь с силами, внезапно происходит чудо, как случалось всегда, стоило мне только дать холостые обороты. На заднем сиденье метнулась тень, похожая на собаку, но это была вовсе не грязная псина, а Лаура, схватившая Терезу – Эльзу Маурер за руку и держащая пушку дулом кверху.
– Вырывай у нее револьвер! – кричит она мне.
Я так и поступаю, прибрав к рукам заодно и свой. Не дожидаясь повторного приглашения, щедро отвешиваю шпионке удар рукояткой по затылку – мой, как вы уже заметили, излюбленный прием – почти такой же силы, как только что впаял итальяшке-метрдотелю.
Не теряя времени, жму на газ. Слава Богу, на этот раз обошлось, и мы спокойно можем вернуться к мамаше Брукер – ее явка, надеюсь, еще не провалена.
– Как ты здесь очутилась? – оборачиваюсь я к Лауре.
Та улыбается:
– Ревность, дорогой, иногда имеет приятные последствия. Эта девка сразу же показалась мне подозрительной, Сан-Антонио, – слишком уж глупа. Ну, просто очень глупа, гораздо больше, чем это бывает на самом деле. И потом, меня взбесило, что ты взял ее с собой на задание, и, вопреки мольбам мамаши Брукер, я поехала за вами, нашла машину и села в нее, поджидая вас.
– Ты самая замечательная кошечка из всех, что я встречал. Будь я министром хоть чего-нибудь, навешал бы на тебя все существующие награды и придумал бы еще сотню других для тебя лично!
ГЛАВА 23– Ну? – спрашивает мамаша Брукер, стоит нам только переступить порог ее таверны. Она видит, что я держу Терезу на мушке, и глаза ее расширяются от изумления: – Ничего не вышло?
– Отчего же, задание выполнено, вот так!
– Вы пришили его? Этого фон…
– Все, как в лучших домах – он сейчас подписывает у святого Петра свой маршрутный лист в преисподнюю.
– А… Буржуа?
Мы опускаем головы, как удрученные происшедшим персонажи плохих пьес.
– Господи! – шумно выдыхает она.
Ее румяная физиономия кривится, а на глаза наворачиваются слезы:
– Такой храбрец!..
– Война, мадам Брукер, что вы хотите… Буржуа был патриотом и счел за счастье отдать свою жизнь за Бельгию. Но это еще не все: нужно кое-что предпринять, а то нас ждут неприятные последствия. Отыщите мне веревку попрочнее, перепояшем-ка эту красотку.
– А что она такого сделала?
– Ничего особенного, свое дело. Она – нацистское дерьмо!
– Не может быть!
– Хорошо еще, что я вовремя это понял, а то б вам меня больше не видать…
С нежностью взглянув на Лауру, без сил опустившуюся в кресло, продолжаю:
– По счастью моя маленькая Лаура с ее невероятной отвагой оказалась на месте…
Вкратце рассказываю толстухе, что к чему, и та только успевает вставлять свои «ах!» и «да что вы!».
Как следует привязываю Терезу к стулу, следуя своей доброй привычке.
– Подождите меня немного, я отгоню машину.
– Ну уж нет! – вскакивает Лаура. – Я не позволю тебе выходить: дело закончено и пора подумать о нас!
– Что никак не получится, если оставить машину возле дома! Не забывай, она принадлежит Буржуа, которого уже давно опознали…
Не слушая ее возражений, быстро выхожу.
Миновав две-три улочки, выезжаю на большую площадь, как вдруг раздается резкий свисток и гортанный голос произносит:
– Стоять!
Вглядевшись, различаю пару немецких солдат, довольно резво приближающихся ко мне.
– Документы!
– Сейчас-сейчас, – бормочу я, запуская руку во внутренний карман. Один из сероштанников направляет мне в лицо луч карманного фонарика, а другой тем временем просовывает в окошко дуло автомата. Резко выхватываю пистолет и всаживаю свинцовый леденец в грудь тому, что держит фонарь. Его напарник, матюкнувшись, нажимает на спусковой крючок, но очередь застревает в крыше автомобиля – на руки ему падает тело первого фрица.
Распахнув левую дверцу, вываливаюсь наружу и, быстро обогнув тачку, даю о себе знать второму. Не успевает ночная тишина сомкнуться за прозвучавшими выстрелами, как уже слышится топот кованых сапог.
Ну, пора смываться! Слава Богу, я успеваю влететь в тень прежде, чем немецкий патруль прибывает на место происшествия, и по стеночке, хоронясь малейшего шума, добираюсь до заведеньица Брукер.
– Быстро, мамаша, прикрывайте лавочку! Город бурлит, как труп коровы, пролежавший на солнце пару недель.
При всей своей дородности, та шустрит на зависть любой стройняшке. Пока она клацает засовами, втаскиваю Терезу вместе со стулом на чердак, а Лаура с керосиновой лампой в руке освещает мне дорогу.
Забравшись наверх, оглядываю шпионку. Ба, можно подумать, что у нее тут с каким-нибудь чемпионом по боксу разборки были! Щеки ее побагровели, а под глазом красуется здоровенный синячище.
– Мать моя женщина! – восклицаю я. – Что это с нашей мышкой?
– Ну, понимаешь, – начинает оправдываться Лаура, – ты запаздывал, тут еще эти выстрелы, я подумала, что… что-то случилось, ну и… не сдержалась!
– Ничего себе не сдержалась! Приди я пятью минутами позже, она бы превратилась в отбивную котлету… Да нет, тебя никто не упрекает – эта падаль вполне заслужила подобную трепку, как, впрочем, и много других вещей, до которых, надеюсь, мы еще дойдем.
Вытаскиваю кляп у Терезы изо рта:
– Ну что, милочка, покалякаем за жизнь?
– Мне что-то сегодня не до разговоров…
– Все женщины болтливы, в большей или меньшей степени.
– Исключения лишь подтверждают правило! Решительно отстранив меня, Лаура подходит к пленнице:
– Дай я ею займусь, хватит цацкаться. И потом, эта шлюха тебя еще, чего доброго, разжалобит. Со мной же ничего такого не будет, и она это знает. Точно, знает, ты только посмотри на нее!
И верно, наша гостья по цвету лица приближается к мумии Рамзеса II, губы ее начинают подрагивать. Этим надо воспользоваться.
– Слушай, – трогаю ее за плечо, – если ты не хочешь разговаривать со мной, то с тобой побеседует Лаура, пока я пойду пропущу стаканчик-другой…
– Нет, только не это!
– Я ведь не собираюсь спрашивать у тебя доказательства всяких там теорем, мне просто хотелось бы внести немного ясности в историю, случившуюся в Ля Панн. Что это была за девочка, которую потом пристрелили?
– Любовница Тьерри.
– Немка?
– Нет, она из Люксембурга.
– Так, дальше…
Она откашливается.
– Я получила задание вывести на чистую воду одного человека из Ля Панн; мое начальство заподозрило, что у него дома – перевалочный пункт для парашютистов. Чтобы не привлекать к себе внимания, я устроилась работать санитаркой в больницу по соседству, что было не так уж сложно, так как она большей частью была занята нашими войсками. Я выполнила поручение, мне удалось раскусить Слаака. Когда наши были предупреждены, приехал Тьерри, чтобы лично убрать бармена и пошарить у него в доме в поисках тайника. За некоторое время до этого он увлекся некоей Мод Брюмер, которую вы видели.
– Дальше…
– Мне сразу не понравилось, что Тьерри всюду таскал ее за собой. Да и сама она… Я начала за ней следить и пришла к выводу, что и она в свою очередь следит за Тьерри. А когда я увидела, как она фотографирует своего любовника возле дома Слаака, то поняла, что не ошиблась на ее счет, и сразу же предприняла все необходимое, чтобы ликвидировать ее без ведома Тьерри. Тот явно был бы не в восторге, узнав, что его девочка арестована по моей наводке.
– Черт, а ты времени даром не теряла…
– Что правда, то правда.
– Ну, а потом?
– Все. Раненую привезли в госпиталь, и я занялась ею уже непосредственно.
– И довела дело до конца?
– И довела дело до конца, естественно. Я было хотела еще отыскать сам фотоаппарат, но он как сквозь землю провалился. А когда вы попросили повидаться с ней, до меня дошло, что вы тоже замешаны в этом деле, и я передала ваши приметы в гестапо.
– Так-так…
Я почесал себе нос.
– И все-таки это совсем не объясняет, почему кошечка, которую я до этого в глаза не видел, сунула фотик в карман именно мне?
– Она и на этот счет исповедалась мне, прежде чем дать дуба.
– Ты называешь это «исповедаться»! А у тебя неплохо с чувством юмора.
Она улыбается.
– Эта девчонка бродила возле кафе, так до конца и не разобравшись, что же все-таки произошло… Увидев, как вы вошли, затем вышли, но так и не побежали в полицию, она сразу поняла, что вы – из Сопротивления.
– Она тоже сопротивлялась – но только по-своему.
– Это точно.
Лаура нежно берет меня за руку:
– У тебя сигареты есть?
– Да, вот, держи…
Она зажигает одну, прикуривает от нее вторую, которую и протягивает мне со словами:
– Я считаю разговор с мадемуазель на этом законченным. Она нам больше не нужна, правда?
Подтекст этой реплики я просекаю тут же: лапочка Лаура, вооружившись своим темпераментом волчицы, сгорает от желания посчитаться с Терезой. Это мне совсем не по душе: мне, сентиментальному вздыхателю, будет чрезвычайно тяжело убрать бабенку, с которой я тискался ночи напролет.
– Спокойно! – отвечаю я. – Мы постараемся раздобыть для этой мышки… серенькой мышки… неплохой билетик.
– Билетик в пекло преисподней?
– Не исключено, но только через Лондон!
ГЛАВА 24Почти целые сутки мы проводим на чердаке. Шпионка по-прежнему привязана к стулу; время от времени она впадает в прострацию, иногда плачет, а иногда испепеляет нас таким взглядом, будто только и мечтает, что выковырять нам глаза чайной ложкой.
Чувствую, что скоро тронусь с этими двумя самочками, тем более, что Лаура все меньше и меньше сдерживает свое желание. Она уразумела, что между австриячкой и мною что-то все-таки было, и ей не терпится взять реванш. Обильно расточая ласки, поцелуи и легкие пощипывания, она в конце концов дико меня возбуждает.
Ну а что, я ведь всего-навсего мужик и, что самое печальное, мужик, временно никем не занятый. Я поддаюсь на ее соблазнительные уловки, и, хотя до сих пор мне не приходилось проделывать подобные штуки в присутствии аудитории, малышка так орудует пальчиками, язычком и всем остальным, что заставляет забыть о соседстве третьего – по всем правилам лишнего.
Просто черт знает что только можно выдумать! Праздничный салют, даже ясным днем, не так впечатлил бы, как наш номер «бери-меня-всю». Готов спорить, Лаура нарочно так стонала и издавала звериные вопли…
Когда мы наконец отрываемся друг от друга, бросаю взгляд на Терезу. Да-а-а… По бледности она не уступает кабачку, на висках – пот, а глаза горят, как раскаленные уголья.
– Он просто великолепен! – говорит ей Лаура, показывая на меня.
Та ничего не отвечает и отворачивается. В общем-то лучшей пытки для нее и придумать нельзя…
Внезапно дверь распахивается, и на пороге предстает мамаша Брукер с доброй сотней своих килограммов.
– Объявлено осадное положение, – выпаливает она, – город прочесывается снизу доверху, каждый дом перерывают до нитки… Ах, ребятки, я так боюсь!
– Что ж, пора поднимать якорь.
– Но это невозможно!
– Не говорите глупостей. Я не собираюсь навечно похоронить себя в вашей клетушке, меня по ту сторону Ла-Манша ждет работа… После гибели Буржуа все контакты с Лондоном оборваны. С моим шефом, майором Паркингсом, было уговорено, что неделю спустя после моего прибытия, в полночь, на поле возле Веурна меня будет ждать самолет. Это мой последний шанс попасть в Лондон; надо ехать сегодня же.
– Но все дороги патрулируются, вас арестуют! Почесав за ухом, спрашиваю:
– Скажите, мадам Брукер, отсюда, с чердака, виден домик вашего соседа. Чем он занимается, этот парень?
– У него отделение похоронного бюро.
– Я так и думал… Он может быть нам полезен. Та всплескивает руками:
– Да вы что, и думать даже забудьте! Он отъявленный коллаборационист! Он ни за что не согласится вам помочь и, что еще хуже, сразу же выдаст.
– Тем лучше.
– Что значит – тем лучше?
– Тем лучше, что он против нашего дела. Это позволяет нам расценивать его как врага, а следовательно – не церемониться… Он живет один?
– Да, он холостяк.
– Сейчас этот холостяк у себя?
Она выглядывает в слуховое окно, выходящее на задний двор:
– Да, в кабинете горит свет…
– Э-гей, мои крошки, ждите меня здесь!
Открываю оконце и аккуратно ступаю на черепицу. Спрыгнув на крышу сарайчика, проникнуть во двор – дело простой ловкости. Приземлившись на освещенное пространство, быстро вскакиваю на ноги и прилипаю к стене, совсем рядом с застекленной дверью кабинета, где и сидит старичок. Это здоровый, хотя уже и седеющий тип лет пятидесяти, эдакий полнокровный крепыш – он должен неплохо махать граблями.
Вытащив пушку, тихонько открываю дверь. Он оборачивается, недовольный тем, что его потревожили, и недоуменно смотрит на меня, потом переводит взгляд на револьвер, потом опять на меня. Выражение его лица меняется, как горный пейзаж, когда набегают грозовые тучи; глаза вылезают из орбит, а гриборезка широко распахивается.
– Клешни вверх!
– Что вам угодно? – квохчет он, быстро исполнив приказ.
– Сейчас узнаешь. Давай-ка в глубь комнаты, вот в этот угол, так… Встань коленями на стул… Руки на стену!
Он послушен, как молодой барашек. Удовлетворенно осматриваю его сзади: в таком положении сюрпризов от дедули ждать не приходится. Я засовываю пистолет в карман.
– У тебя есть автомобиль-катафалк?
Тот удивлен столь нелепым вопросом, но, тем не менее, утвердительно кивает. Бросив взгляд на разбросанные по столу бумаги, вижу, что они касаются перевозки трупа: тип, двинувший коньки в Брюсселе, назавтра должен быть похоронен в Генте. Это надо обмозговать!
– Подвал в доме есть?
– Э-э…
– Да или нет?
– Да.
– Пошли.
Вот тут он сдрейфил основательно, и коленки его принялись стучать не хуже кастаньет.
– Вы ведь не…
– Давай спускайся!
Ну, он и спускается. Миновав прямую и отвесную, как стремянка, лестницу, оказываемся в таком сыром погребке, что я не могу унять дрожь; около стены один на другой поставлены пара десятков гробов.
Говорю почтенному факельщику:
– Вот туда-то ты сейчас и отправишься, козел! – И делаю вид, что ищу револьвер.
Тот, не теряя времени, бросается на меня, и, придись его удар по назначению, подавиться бы мне тогда моими зубами. Но ведь все это была показуха, вы же поняли? Отступив чуток назад, остужаю его пыл прямым коротким справа – старик ссыпается на пол, как карточный домик. Дабы слегка утихомирить клиента, вмачиваю башмаком в подбородок – и можно спокойно связывать его валяющимися рядом веревками и с комфортом укладывать на угольную кучу.
Поднявшись в дом, основательно обыскиваю комнаты и нахожу все, что доктор прописал: траурные покрывала, драпировку с кистями… Все в порядке, и, придвинув к крышке раздвижную лесенку, влезаю к себе на чердак.
– Замечательно, – говорю я дамам, – можно ехать.
– Как это, интересно?
– В катафалке.
– В ката…
– …фалке, правильно. План несложный: я – факельщик в парадном одеянии, Лаура – заплаканная вдова (во что ее одеть, найдем), а эта сучка, – показываю на Терезу, – будет покойником. Да, старушка моя, поедешь в новеньком таком гробу… Подумаешь над своим поведением. Мадам Брукер, вы с нами?
– Нет, – отвечает она, – мое место – здесь.
– Тогда имейте в виду, что ваш соседушка валяется у себя в подвале. Мне совсем не нужно, чтобы он сдох от истощения, и, если до завтрашнего вечера его никто не обнаружит, поднимайте тревогу. Скажите, что, глянув к нему во двор, почувствовали неладное – дабы оправдать ваше «беспокойство», я наведу там небольшой беспорядок. Вы сойдете за сочувствующую, и власти вам еще благоволить будут!
События развиваются, как и было задумано. Наши наряды – в полном порядке, бумаги – тоже, а шпионка, должным образом связанная, покоится в гробу с несколькими дырками в крышке для вентиляции.
Вперед!
Катафалк повсюду вызывает почтение. Машины уступают нам дорогу, а немецкие солдаты даже берут под козырек. Патрули, останавливающие нас, быстро просматривают бумаженции, и мы продолжаем нашу зловещую прогулку.
