Текст книги "Рука в руке"

Автор книги: Франсуаза Бурден

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 10 страниц)

14

8 февраля

Было холодно. Легкий белый туман, поднимающийся с болота, делал ирреальными силуэты людей и животных, замедляя их движения. Даже звуки были приглушенными и, казалось, появлялись с опозданием. Рафаэль приехала на лендровере на это далекое пастбище, не представляя, сможет ли смотреть на то, как Руис будет подходить к быкам. Шел третий месяц зимы…

Рафаэль различила вдалеке силуэты Руиса и Себастьяна на андалузских скакунах. Руис все еще был очень худой. Он никогда не говорил о несчастном случае в Севилье. И друзья, приезжающие в Сент– Мари, поступали так же, возможно, из суеверия.

Руис дождался своего выздоровления, чтобы попросить разрешения Виржиля приехать к ним на виллу с Рафаэль. Отец принял их с распростертыми объятиями. Он наконец сделал свой выбор: живой, счастливый Руис стоил всех Жослинов мира. Драма в Севилье все расставила по местам. Виржиль был бесконечно счастлив, видя, как его сын ходит и улыбается, даже если эта улыбка иногда была немного натянутой. Рафаэль тоже была бесконечно счастлива вновь находиться в этом доме, сидеть за одним столом с Виржилем и Марией, держа за руку Руиса. Их счастье могло быть безоблачным, если бы не тень страха, бродившая вокруг них.

Они завтракали с Себастьяном, который неслучайно оказался на вилле. Себастьян иногда тревожно поглядывал на Руиса. Они говорили о быках и лошадях и обсуждали будущие контракты, которые Руис должен был срочно подписать. Затем Виржиль повел их к конюшням. Он прекрасно знал, почему вернулся его сын, и знал, что это серьезно. Мигель показывал Рафаэль дорогу, а Мария не смотрела ни на кого. Все скрывал туман. В серо-белом сиянии зимы Камарг показался девушке совершенно иным. Рафаэль облокотилась на капот машины, достала бинокль из ящика для перчаток. Себастьян отделил одного быка от стада. Руис придержал своего коня. Он смотрел на молодого быка, которого гнал к нему Себастьян. Андалузский скакун Руиса споткнулся. На лице молодого человека появилось выражение, совершенно незнакомое Рафаэль. Она увидела, как он развернул коня и поскакал по полю. Затем он спрыгнул на землю…

Рафаэль пыталась представить себе, что в данный момент чувствует Руис, и внезапно ей стало его жалко. Если храбрость матадора осталась на песках Маэстранцы, если с первой серьезной раной он потерял свою отвагу, то жизнь для него теперь не имела никакого смысла. Если бык Миура лишил его силы и дерзости, лучше бы он умер в Севилье. И Рафаэль вспомнила молчание Руиса на протяжении всех этих недель, его потерянный взгляд, которым он окидывал море и белых чаек, прислонившись к окну.

Так вот о чем он думал: о предстоящей встрече с быком. Она часто пыталась понять, что довелось пережить Руису, сознавая в то же время, что никогда не сможет представить себя на его месте. Она подсознательно чувствовала, что Руис – настоящий тореро, который обладает уверенностью, легкостью и спокойствием, и их ничто не сломит. Но где все эти качества после нескольких месяцев вдалеке от арены, после больницы Мадрида, после страхов и страданий, которые навлек на него Бунтарь? Должно быть, Руис прикладывал немалые усилия во время своего выздоровления, чтобы пережить тревогу, которую он прятал глубоко внутри, делясь этим лишь с Себастьяном.

И Рафаэль сожалела, что никак не может помочь ему. Захочет ли она увидеть его, матадора, убегающим от своей прежней жизни? Или она все так же любит прежнего Руиса, соблазнившего ее, – этого храбреца, который забавлялся с самыми опасными быками Васкесов? Она не знала ответа. Но для нее это не имело значения, так как он не будет таким, каким хочет видеть его она, и таким, каким он хочет видеть себя сам. Руис будет тем, кто он есть сегодня.

Рафаэль сжала в руках бинокль. Профиль Руиса выделялся на фоне серого, грустного неба. Она обратила внимание на его сосредоточенный взгляд, потом опустила глаза и увидела, как он развернул плащ, который ему протянул Себастьян. Бык стоял в двадцати метрах от тореадора, его устрашающие рога, казалось, были готовы пронзить юношу. Рафаэль убрала бинокль, потому что и так знала, что будет дальше. Она знала, что Руис не перенесет поражения. Черная масса быка зашевелилась. Внезапно бык ринулся вперед, и Рафаэль снова судорожно сжала в руках бинокль. Себастьян взял на себя зверя, а Руис отошел к испуганным лошадям… Рафаэль осуждала себя за слезы, навернувшиеся на глаза, и молилась Богу.

Бык стоял напротив людей в нерешительности. Себастьян смотрел на удаляющегося Руиса. Их мир рухнет, если он уйдет. Но если останется, то должен будет рискнуть всем. Другого выхода нет. На этом поле командует бык. Кажется, подбадривающего взгляда Себастьяна не хватило, чтобы придать Руису храбрости. Должно быть, воспоминания Севильи лежат слишком тяжелым грузом на его душе. Здесь нет толпы, которая могла бы его воодушевить. Здесь нет эстакады, нет страстного желания победить. Себастьян специально выбрал опасного зверя, так как не желал делать Руису поблажки. В любом случае он не будет осуждать его, даже если звезда матадора закатится. Он здесь лишь для того, чтобы все подготовить. Как всегда. Поэтому, подготовив все необходимое, он должен ждать. Сам он не маэстро и не желает им быть. Он просто хочет, чтобы все шло, как раньше, своим чередом. Поэтому он ведет себя так, будто не сомневается ни в чем и просто ждет. Оставив одну ногу в стремени, Руис снова спустился на землю. Он прижался лбом к шее своего скакуна. Затем внезапно повернулся и пошел обратно. Себастьян протянул ему плащ. Как раз в этот момент бык решил пойти в атаку. Руис хладнокровно встретил его, как настоящий Руис Доминике Васкес. Он посмотрел в глаза смерти в очередной раз.

На холодном ветру высохли слезы Рафаэль. Ей предстояло пролить их еще немало. Но так же, как Руис здесь, на пастбище, нашел в себе силы забыть Бунтаря и победить свой страх, Рафаэль предстоит найти силы разделить его путь до того момента, когда колокола на площади пробьют его час. Потому что этот час непременно настанет. Глядя на Руиса, так отчаянно бросающего вызов смерти, не возникает сомнения, что он когда-нибудь ее найдет. Мария была права. В двухстах метрах от нее Руис родился заново. В этот момент он любил не Рафаэль, а этого черного быка и вкус своей победы. Все самое лучшее впереди. Триумф, проигрыш или смерть. Руиса вновь ждут в Севилье. И он туда поедет. поле командует бык. Кажется, подбадривающего взгляда Себастьяна не хватило, чтобы придать Руису храбрости. Должно быть, воспоминания Севильи лежат слишком тяжелым грузом на его душе. Здесь нет толпы, которая могла бы его воодушевить. Здесь нет эстакады, нет страстного желания победить. Себастьян специально выбрал опасного зверя, так как не желал делать Руису поблажки. В любом случае он не будет осуждать его, даже если звезда матадора закатится. Он здесь лишь для того, чтобы все подготовить. Как всегда. Поэтому, подготовив все необходимое, он должен ждать. Сам он не маэстро и не желает им быть. Он просто хочет, чтобы все шло, как раньше, своим чередом. Поэтому он ведет себя так, будто не сомневается ни в чем и просто ждет. Оставив одну ногу в стремени, Руис снова спустился на землю. Он прижался лбом к шее своего скакуна. Затем внезапно повернулся и пошел обратно. Себастьян протянул ему плащ. Как раз в этот момент бык решил пойти в атаку. Руис хладнокровно встретил его, как настоящий Руис Доминике Васкес. Он посмотрел в глаза смерти в очередной раз.

На холодном ветру высохли слезы Рафаэль. Ей предстояло пролить их еще немало. Но так же, как Руис здесь, на пастбище, нашел в себе силы забыть Бунтаря и победить свой страх, Рафаэль предстоит найти силы разделить его путь до того момента, когда колокола на площади пробьют его час. Потому что этот час непременно настанет. Глядя на Руиса, так отчаянно бросающего вызов смерти, не возникает сомнения, что он когда-нибудь ее найдет. Мария была права. В двухстах метрах от нее Руис родился заново. В этот момент он любил не Рафаэль, а этого черного быка и вкус своей победы. Все самое лучшее впереди. Триумф, проигрыш или смерть. Руиса вновь ждут в Севилье. И он туда поедет.

Посвящение

Страсть.

В античном театре Арля все еще звучит голос моей матери. Я, поднимаясь на последнюю ступеньку, до сих пор слышу его протяжное эхо… Я оглядываюсь назад и вижу море маленьких красных домиков вокруг пустых арен. Я вспоминаю тореадора Луиса Мигеля, образ которого витает повсюду, Груно и его мелодию пасодобля…

Мне было семь лет, когда я впервые узнала, что такое коррида. Тогда я была среди кричащей толпы, нависающей над ареной, где происходит сражение. Коррида и опера находятся на грани искусства и магии. Как можно вернуться на землю после такого? У каждого из нас своя история, своя реальность. Взрослые вырастают на детских страхах и сожалениях. Без страсти, которая окрыляет наше существование, мы бессильны. Убер Йонне недавно позволил мне подойти к своим быкам. Жезюлен однажды дал мне ключ от duende [32]32
  Порыв вдохновения тореадора (исп.).


[Закрыть]. Я помню Нимено, стоящего перед шестью Гиардолами! Ах, Нимено!.. Но все это было мне известно и прежде. Коррида, я всегда знала, – как необходимость балансирования между жизнью и смертью, и она не требует объяснения.

Франсуаза Бурден

Составлено Норд Компо Мультимедиа

улица де Фив 7, 59650 Вилънев-д’Аск

Внимание!

Текст предназначен только для предварительного ознакомительного чтения.

После ознакомления с содержанием данной книги Вам следует незамедлительно ее удалить. Сохраняя данный текст, Вы несете ответственность в соответствии с законодательством. Любое коммерческое и иное использование кроме предварительного ознакомления запрещено. Публикация данных материалов не преследует за собой никакой коммерческой выгоды. Эта книга способствует профессиональному росту читателей и является рекламой бумажных изданий.

Все права на исходные материалы принадлежат соответствующим организациям и частным лицам.