Текст книги "История Швейцарии"

Автор книги: Фолькер Райнхардт

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 11 страниц)

К тому же для тех, кто принимал в Швейцарии решения, постоянным призывом к нейтралитету служили события в «Трех союзах», с которыми Конфедерацию связывала свободная ассоциация. Здесь, где последнее слово принадлежало отдельным общинам, конфессиональный раскол высвободил огромный потенциал насилия. Страшная картина, возникавшая в сознании умеренных швейцарских элит, – самоистребление при деятельной помощи великих держав, – превратилась у соседей на востоке в действительность. Поводом для вмешательства стала подвластная членам союзов земля Вельтлин. Главные роли в этой кровавой борьбе за души и горные перевалы играли папа Урбан VIII, а также Испания и Франция. Особенно много было поставлено на карту для дома Габсбургов – речь шла о высокогорных альпийских дорогах, которые представляли собой важные соединительные пути между его северными и южными владениями.

С заключением Вестфальского мира Конфедерация, которую искусно представлял бургомистр Базеля Веттштайн, преследовавший прежде всего интересы своего города, добилась выхода из состава империи. Точнее говоря, она была исключена из числа государств, имевших обязанности по отношению к империи. Франция и Нидерланды интерпретировали аналогичное освобождение как подлинное провозглашение своего суверенитета. В Конфедерации, напротив, еще в течение десятилетий потом внутренние кантоны разыгрывали карту принадлежности к империи, если находили это уместным, исходя из конфессионально-политической ситуации. Настойчивое притязание на ранг самостоятельного субъекта международного права дало себя знать, только когда Габсбурги, то есть Франция, поставили этот статус под вопрос, а соображения оборонной политики позволили неограниченному суверенитету предстать необходимым.

Но после уменьшения внешней угрозы внутренние противоречия проявились со всей силой. С окончанием военной конъюнктуры ситуация на селе стала критической вследствие падения цен и сверхзадолженности. Кредиты взыскивались с крайней жесткостью, остальное довершила денежная политика Берна и Люцерна, вредившая интересам сельских регионов. Контрмеры, инициированные и координировавшиеся высшим слоем зажиточного крестьянства, не заставили себя долго ждать. Сопротивление возникло в конце 1652 г., сначала в коммуне Энтлебух кантона Люцерн, регионе, пользовавшемся существенной автономией, и распространилось оттуда на территории Берна, Золотурна и Базеля. Так восстание приобрело надконфессиональный характер. Попытки посредничества со стороны кантонов, не затронутых непосредственно, потерпели провал, так как эти кантоны в конечном счете, как и тагзатцунг, благоприятствовали интересам господ. Требования восставших, которые считали себя не мятежниками, а восстановителями старого доброго права, на пике движения далеко превзошли такие цели, как устранение вызывавших недовольство экономических и юридических нарушений. Более того, в соответствии со своим самоосознанием идейные вдохновители восстания опирались именно на антитиранические мифы периода основания Конфедерации. Союзы, заключенные ими в апреле и мае 1653 г., должны были обосновать собственную конфедерацию крестьян и потребовать права на участие в управлении. Так предполагалось поступать и впредь при последовательном преодолении конфессиональных противоречий.

Власти, однако, отнюдь не были готовы согласиться с таким участием низов в управлении. Войска Берна, Центральной Швейцарии, Люцерна и Цюриха быстро справились с крестьянскими отрядами. Выторгованные в июне договоры о подчинении обязывали восставших сложить оружие и распустить их союзы. Их вожди, в том числе Ханс Эмменеггер и Никлаус Лойенбергер, выделявшиеся как представители зажиточного крестьянства, были казнены.

8. Время Вильмергенских войн (1656–1712)

Швейцарским кантонам, еще единым в подавлении мятежа против богоугодной власти, уже через три года пришлось вынести кровопролитную войну друг с другом. Поводы к этому конфликту и его ход показывают, насколько уязвимой, даже ломкой стала тем временем структура союза.

В сентябре 1655 г. 32 приверженца Реформации бежали из Арта в кантоне Швиц в Цюрих. Из этого эпизода возникло религиозно-политическое событие первостепенного значения, так как оба кантона обвинили друг друга в нарушении конфедеративных договоров. Власти Швица ставили в вину властям Цюриха дружеское принятие на своей территории изменников родины; власти Цюриха заявляли, что их коллеги в Швице отказывают инаковерующим в праве свободного изменения местожительства. В условиях нараставшего недоверия отсюда были выведены образ врага и необходимость вынужденного действия. Так, духовенство Цюриха превозносило беженцев как общину, избранную Богом, поэтому святая обязанность оказывать деятельную поддержку как им, так и их угнетаемым братьям по вере в диаспоре. Для менее благочестивых лиц, принимавших решения, были предоставлены аргументы, оправдывавшие войну. К примеру, бургомистр Цюриха Иоганн Генрих Вазер подчеркивал, насколько несостоятельными стали политические порядки в Конфедерации с их разнообразными внутренними помехами, и сколь неотложно поэтому коренное преобразование союза. Само собой разумелось, что эти планы можно было осуществить, только применяя насилие по отношению к кантонам Центральной Швейцарии.

Столь же значительно расходились оценки и в ходе диспутов по государственно-правовым проблемам. Цюрихские юристы апеллировали к тому, что правовые нормы союзной структуры ограничивали свободу действий отдельных членов союза, в то время как Швиц представлял противоположную позицию. Для обеих сторон это означало полный пересмотр позиций, занятых двумястами годами раньше. За этими спорами стояли различные представления о праве и судопроизводстве в целом. В сельских местностях Центральной Швейцарии как для социального базиса большой семьи, так и для политики определяющую роль играли третейские процессы, с помощью которых обреталось право в публичной процедуре. В городах же преобладало применение гораздо более дифференцированного римского права. В конкретном случае упомянутого выше конфликта эти контрасты выразились в том, что Швиц отверг предложение Цюриха разрешить спор в конфедеративном судебном разбирательстве как недопустимое вмешательство в свои внутренние дела. На таком фоне пропаганде обеих сторон было легко действовать. Она изображала сценарии угроз и ссылалась на основные конфедеративные ценности, отказывая противнику как в них, так и в чести. Короче говоря, война представлялась в качестве единственного средства, способного восстановить нарушенный порядок.

Ее быстро выиграли католические кантоны. С офицерами, проверенными на службе в качестве ландскнехтов, они выступили против плохо организованного ополчения Цюриха и Берна. В битве под Вильмергеном 24 января 1656 г. реформатская сторона потерпела сокрушительное поражение. Его причина крылась не только в недостаточном боевом опыте, но и в отсутствии единства между политическим и военным руководством. Кровавая борьба между швейцарцами стала почвой для быстро распространявшихся жутких известий. Победителям-католикам ставили в вину зверскую жестокость, они же рассматривали свой триумф как вознаграждение за твердость в вере. Моменты общности оказались исчерпаны как никогда ранее. Нейтральным кантонам Базель, Фрибур, Шафхаузен и Золотурн, а также французскому послу пришлось вести тяжелую посредническую работу. Мир, заключенный 7 марта 1656 г., снова оказался приемлемым, в основном подтверждая существовавшую ситуацию, а тем самым явно и позицию Швица, согласно которой отдельные кантоны суверенны без ограничения. Но и это соглашение не могло привести к длительному примирению. Дело было не только в том, что цюрихцы, несмотря на мягкие условия, чувствовали себя униженными. Помимо того победа под Вильмергеном фиксировала такие политические отношения, которые приходили во все более резкое противоречие с ведущим экономическим и культурным положением реформатских городов. Да и католические кантоны вовсе не были объединены триумфом, как показали последствия. А именно: Швиц обвинил коменданта Ури, Себастьяна Цвиера фон Эфибаха (1589–1661) (тот, сражаясь на католической стороне в Тридцатилетней войне, дослужился до фельдмаршал-лейтенанта габсбургских войск), в предательстве и вызвал обвиняемого на свой суд. Ури, естественно, отверг это требование как нарушение суверенитета сословий, только что подтвержденного в мирном договоре.

Роль французского посла в мирных переговорах позволяла предчувствовать последующие внешнеполитические ориентации. Так, в 1663 г. в Париже пышной церемонией было отпраздновано заключение союза всех швейцарских кантонов с французским королем Людовиком XIV. Этот союз обновил старые соглашения о поставке наемной военной силы и в то же время символизировал разницу в ранге сторон, подписавших договор, никогда не проявлявшуюся ранее столь отчетливо в подобного рода торжествах. Король, о чем явно свидетельствовало дорогостоящее празднество, претендовал на превосходство в славе пред всеми остальными коронованными особами и милостиво позволил швейцарцам принять участие в его чествовании. Параллельно с этим французский посол стремился привязать к короне решающие круги швейцарских элит и тем самым обрести определяющее влияние на тагзатцунг. Подобную вербовку предпринимал и императорский посланник. Успех соответствующих усилий зависел не только от радостной готовности раскошелиться, но и от способности вчувствоваться в умонастроения, то есть от тонкого чутья, позволяющего сохранять репутацию как дающей, так и берущей стороны.

Но политическая вербовка осуществлялась не только с помощью денег и ценных подарков. В этих целях использовались и идеи. Не только короли и послы, но в дальнейшем и модели нации конкурировали друг с другом за благосклонность швейцарских элит. При этом французский образ Швейцарии, определяемый аристократическими ценностями, ориентированный на участие в придворной культуре и на дворянские почести, наталкивался на противоположную концепцию, исходившую из Германии и Нидерландов. Она клеймила аристократический образ жизни Франции как декадентский и вместо этого превозносила как нечто обязательное эквиваленты старошвейцарской солидарности, простоты и способности владеть оружием. Усилия швейцарских интеллектуалов, самым тесным образом соединенные с этими импульсами, продолжались. Их цель заключалась в том, чтобы из секуляризованных передвижных декораций разного происхождения создать некий идентификационный образец, который, преодолевая конфессиональные границы, восхвалял бы дружбу, добродетель, ученость и политическое благоразумие в качестве основных ценностей нации.

Но до укоренения подобного образа в умах и сердцах ведущих слоев предстояло пройти еще долгий путь. Во всяком случае, в результате заключения Defensionale[21]21
  Оборонительное соглашение (фр., нем.).


[Закрыть] 1647 г. Конфедерация, наделенная минимумом военной организации национального уровня, в 1660–1670-е гг. оказалась в водовороте французской гегемонистской политики. Это превосходство сил ощутили на себе даже швейцарские полки, состоявшие на французской службе, когда внутри войскового соединения утратили традиционно признававшиеся за ними «свободные пространства». Да и тагзатцунг больше не вел на равных переговоры с монархом. Когда в 1667 г. испанская Франш-Конте, гарантом которой Конфедерация выступала с 1511 г., была оккупирована французскими войсками, единственная реакция Швейцарии заключалась в возобновлении год спустя оборонительного соглашения и предоставлении военному совету на случай конфликта полномочий чрезвычайного правительства. Когда в 1674 г. Франция окончательно завершила завоевание Франш-Конте, также возобладала пассивность. Конфедерация в значительной степени бездеятельно взирала на утрату одного из своих «фасадов». Правда, в соответствии с оборонительным соглашением в последующие годы были заложены пограничные укрепления, но оборонительная система оказалась ослабленной в результате выхода из соглашения сельских католических кантонов в 1677 и 1679 гг. В этом обнаружилось, сколь слабой стала внутренняя сплоченность, и с каким недоверием по-прежнему противостояли друг другу конфессиональные партии.

Но блеск короля-солнца постепенно поблек и в Швейцарии. Обращение задававших тон кругов к антифранцузской модели нации в конце XVII столетия отражало изменившееся соотношение сил в Европе. Отмена в 1685 г. Нантского эдикта, который в 1598 г. гарантировал французским гугенотам религиозную свободу и значительную степень равноправия в государстве, привела к массовой эмиграции ставшего бесправным меньшинства. Практическая солидарность реформатских кантонов с подвергавшимися преследованиям единоверцами была сдержанной. Их опасались как экономических конкурентов и в большинстве случаев принуждали поэтому к дальнейшему перемещению. Гораздо более жесткими оказывались идеологические реакции. Ущерб имиджу, который претерпело все французское из-за этого акта религиозно-политической нетерпимости, имел большие последствия. Тем не менее, потребовалось мягкое давление со стороны императора (des Kaisers), чтобы добиться конкретной политической открытости другой стороне. Как следствие реформатские кантоны дали в 1690 г. согласие Австрии на рекрутирование войск. Двумя годами позже Питер Валкеньер, нидерландский дипломат, весьма умело действовавший в Швейцарии (автор политических сочинений, подчеркивавших общность республиканских ценностей Генеральных Штатов[22]22
  Название парламента Нидерландов, которое автор использует для обозначения страны, в рассматриваемый период называвшейся Республикой Соединенных провинций.


[Закрыть] и Швейцарии), добился того, что как Нидерланды, так и Австрия обрели право вербовать наемников в Конфедерации.

Швейцария – рынок наемников. В 1709 г. при Мальплаке, в одной из самых кровопролитных битв войны за Испанское наследство, столкнулись друг с другом швейцарские соединения, бывшие на стороне как Франции, так и ее противников, понеся большие потери. Незадолго до этого антифранцузская коалиция, созданная вокруг Габсбургов и Англии, в разгар войны бескровными средствами достигла важного успеха. В результате распрей вокруг порядка наследования в княжестве Нойенбург (Невшатель) в 1707 г. сословия избрали новым главой государства не кого-либо из соискателей, которым покровительствовал Людовик XIV, а короля Пруссии Фридриха I. Уже годом позже Невшатель, заключивший союз с Берном, а кроме того с Люцерном, Фрибуром и Золотурном, был включен в сферу швейцарского нейтралитета в качестве приписанного кантона. Отсюда впоследствии возникла своеобразная с государственно-правовой точки зрения констелляция, когда частью Швейцарии стало княжество, которым управлял король из династии Гогенцоллернов или его представитель в кантоне.

В то же самое время на противоположном фланге обострилась борьба, которая снова должна была привести к войне внутри Швейцарии. Характерно, что спор вспыхнул в биконфессиональной области с сильно раздробленными и к тому же оспариваемыми владельческими правами – отличительная черта Старой Конфедерации в целом. Перед «устранением чересполосицы» в наполеоновскую эпоху территория позднейшего кантона Санкт-Галлен распалась не менее чем на двенадцать частей. Самыми внушительными из них стали реформатский город Санкт-Галлен, одновременно вольный имперский город и приписанный кантон, связанный союзными отношениями с Цюрихом, Берном, Люцерном, Швицем, Цугом и Гларусом, а также окружающая его княжеская земля, основная территория монастыря Санкт-Галлен и его главы, который одновременно имел статус имперского князя и был придан Конфедерации. Правда, его союзники Цюрих, Люцерн, Швиц и Гларус через регулярные промежутки времени присылали делегата (метко называемого «капитаном-покровителем»), который не только защищал аббата, но и контролировал его и во многих отношениях участвовал в управлении. Кроме того, город Виль, находившийся на западе, обладал особыми правами. На юге с этой территорией граничило графство Тоггенбург, правовой статус которого, установленный в XV столетии, при формальной верховной власти аббата предусматривал значительную автономию крестьян. Его государствами-гарантами были швейцарские кантоны Швиц и Гларус. С востока к княжеским владениям примыкало земельное фогтство Рейнталь, которое с 1500 г. управлялось восемью кантонами – Цюрихом, Люцерном, Ури, Швицем, Унтервальденом, Цугом, Гларусом и Аппенцеллем – как совместно управляемая территория. Внутри этой территории аббат монастыря Санкт-Галлен и монастырь Пфеферс обладали обширными земельными владениями и судебными полномочиями, то есть «малой» властью в повседневной жизни. Южнее простирались владения баронов фон Сакс-Фростегг, над которыми Цюрих с 1615 г. обладал суверенными правами. Дальше по направлению часовой стрелки располагались владение Гармс и графство Верденберг – первое с 1497 г. кондоминиум Швица и Гларуса, второе с 1517 г. подвластная территория Гларуса; графство Зарганс, с 1462 г. принадлежавшее семи кантонам – Цюриху, Люцерну, Ури, Швицу, Унтервальдену, Цугу и Гларусу – в качестве совместно управляемой территории; княжество-аббатство Пфеферс, номинально подчинявшееся непосредственно императору, но de facto находившееся под властью тех же семи кантонов; земельное фогтство Гастер и Веезен, управление которым с 1438 г. делили Швиц и Гларус; графство Уцнах, где господствовали те же Швиц и Гларус, а также маленькая город-республика Рапперсвиль, de jure приписанный кантон, de facto находившийся под протекторатом Ури, Швица, Унтервальдена и Гларуса.

Эта пестрая политическая карта, в основном сохранявшаяся в таком виде до конца XVIII столетия, указывает границы формирования государства во времена Старой Конфедерации, а также вероятность, с которой в этом регионе, расчлененном на мелкие составные части, локальный конфликт способен превратиться в прецедент и войну, охватывающую всю Конфедерацию. Поводом для столкновения стало строительство дороги в Тоггенбурге, проложить которую аббат монастыря Санкт-Галлен велел общине Ваттвиль. Она, однако, уже неоднократно откупалась от барщинных повинностей и отказалась. За этим стоял вопрос о власти – кто фактически имел здесь верховную власть? На нее претендовал аббат, тоггенбуржцы же ссылались на свое земское право в отношениях со Швицем и Гларусом. Местная знать, поддержанная Цюрихом и Берном, с 1707 г. планомерно двигалась к установлению своего господства. При этом политические должности должны были на паритетных началах делиться между католиками и реформатами. Но князь-аббат не отступал от своих претензий, получая поддержку в католических кантонах. Дальнейшая эскалация событий развивалась в соответствии с давно известным образцом: все более интенсивное формирование образов врага, недоверие, насильственные посягательства, а с апреля 1712 г. и война.

На стороне тоггенбургских «бунтовщиков» стояли Цюрих, Берн, Нойенбург (Невшатель), Женева и Граубюнден, союзниками аббата были внутренние кантоны и Валлис, остальные члены союза оставались нейтральными. На сей раз инициатива оказалась в руках реформатов, быстро занявших спорные территории.

Битва, решившая все, произошла 25 июля 1712 г. и снова под Вильмергеном. Но на сей раз, несомненно, превосходили противника и одержали победу прежде всего лучше обученные и более дисциплинированные бернские войска. Мирный договор существенно изменил соотношение сил в Конфедерации там, где имелось пространство для перегруппировок без разрушения основ существовавшего строя – на совместно управляемых территориях. Так, земельное фогтство Баден и Нижний Фрайамт оказались теперь в подчинении Цюриха и Берна; из прежних владык только нейтральный Гларус сохранил свои права, католические же кантоны утратили их. Сверх того Берн вступил в совместное управление территорией с Тургау, Рейнталем, Заргансом и Верхним Фрайамтом. В кондоминиумах же, где исповедовали две конфессии, принцип паритета стал применяться без существовавших до тех пор ограничений для реформатской стороны. Дольше шел процесс умиротворения очага волнений – в Тоггенбурге. В соглашении 1718 г. тамошним элитам пришлось похоронить свою мечту о создании собственной суверенной сельской общины и тем самым гарантировать себе независимость от монастыря. Аббат вернул суверенитет над утраченной территорией, но в то же время региональное самоуправление было обеспечено с помощью точной регламентации. Если принцип неприкосновенности старых официально документированных правовых оснований и был осуществлен, то при перераспределении совместного владения он оказался попранным. Так возникла причина для разного рода недовольства католических кантонов, которое дало себя знать впоследствии.