Текст книги "Гимн Рождества"
Автор книги: Флора Спир
сообщить о нарушении
Текущая страница: 11 (всего у книги 20 страниц)
Глава 11
Все четверо пробрались по развалинам, окружавшим Марлоу-Хаус, и вышли на площадь. Рабочие ушли, видавший виды ржавый механизм уехал с ними, и теперь несколько человек стояли вокруг Мирового Древа, рассматривая его.
– А у этих пальцев есть какое-нибудь назначение? – спросила Кэрол, глядя на искривленные металлические ветви.
– Они для Шара, – ответила Пен. – На рассвете первого Дня Зимы Шар прилетает отдохнуть на ветках Мирового Древа. Он остается там до конца празднования Солнцеворота и напоминает нам о том, что тепло вернется.
– Не задавай здесь вопросов, – шепотом предупредил Ник, наклонившись к ней. – Услышат и поймут, что ты не из Лонда.
– Ах да, шпионы, – так же шепотом ответила она, улыбаясь так, словно они с Ником любезничали, – буду осторожна.
Как верно заметил Эл, погода прояснялась, но становилось все холоднее. Неожиданно подул сильный ветер, из туч, все еще медливших на небе, повалил снег, и вся площадь, и Мировое Древо, и люди – все покрылось белым. Ник, смеясь, подставил лицо летящим хлопьям.
– Люблю снег, – сказал он Кэрол, – на какое-то время все в мире становится чистым, резкие очертания и безобразие сглаживаются. Когда идет снег, я почти готов поверить, что мир может опять стать свежим и новым.
– Глубокой зимой даже это чудовище в центре площади кажется живым деревом, – согласилась Кэрол. Она посмотрела на Мировое Древо не так враждебно: на его металлических ветвях теперь лежал тонкий белый покров. – Посмотри – и снег, и солнце.
В воздухе еще порхали снежинки, но тучи, отдав обременявшую их влагу, утончились и уже не закрывали солнце. Мутное рассеянное желтое сияние постепенно растекалось по небу, само же солнце было подернуто тонкой пеленой. Налетел последний снежный шквал, снежинки сверкали в неярком свете солнца, словно крупинки золота.
– Как красиво, – прошептала Кэрол, глядя на Ника, стоявшего, подняв лицо к снежному потоку и золотому свету. Снежинки усыпали его черные волосы. На лоб и щеки тоже падал золотой порошок, который тут же таял, соприкоснувшись с теплой кожей. Она подумала, что навсегда запомнит его таким тонким, прямым, смеющимся, с мерцающими каплями золотой влаги на лице, окутанным дымкой и солнечным светом.
Глядя на его мужественную красоту и силу, она ощущала такую любовь, что сердце у нее просто разрывалось. Она знала, что радость, которая охватила ее в эту минуту, не продлится долго. Очень скоро время и леди Августа разлучат их. Это неизбежно. Но пока… теперь…
Он посмотрел ей в глаза. Ласково улыбнулся – ив зеленой глубине его глаз она увидела Вечность.
Позже, вечером, Ник попросил:
– Расскажи, как выглядят дома и площадь в твое время.
Солнце село, и снежная буря кончилась; но по мере того как небо очищалось, начинало подмораживать, и все четверо, дрожа от холода, были вынуждены перебраться с площади в относительно теплый дом. Они собрались в кухне; Ник и Кэрол сели рядом на деревянной скамье в конце комнаты, несколько в стороне от своих товарищей, чтобы поговорить наедине, насколько это было возможно. БЭС, совмещающий в своем лице лакея, кухарку и вообще всю прислугу Ника, тушил мясо в большом горшке на открытом огне, разведенном на месте бывшей плиты, так что дым выходил через старый дымоход. Пен, которая отказалась от предложенной Кэрол помощи, сообщив, что сегодня ее очередь работать на кухне, двигалась между посудным шкафом и столом. Она поставила на стол по меньшей мере десяток надбитых тарелок и разномастных приборов, а Эл открыл покрытую пылью бутылку вина, только что принесенную Бэсом из подпола. Они переговаривались между собой, и никто не обращал внимания на то, что Ник и Кэрол говорили друг другу.
Кэрол рассказывала, каким был район вокруг Марлоу-Хаус в ее время, она говорила быстро, не сводя глаз с остальных, чтобы прервать свой рассказ, как только кто-нибудь подойдет поближе.
– Цветы и трава в летнее время, – сказал Ник задумчиво.
– А на рождественской елке в центре сквера – маленькие разноцветные лампочки. – Кэрол продолжала описывать украшения и праздничную атмосферу Лондона.
– Никогда не видел рождественской елки, – сказал Ник.
– Если бы ты спросил меня несколько дней тому назад, я ответила бы, что их видела слишком много. Теперь я думаю, что рождественских елок не может быть слишком много. А что будет, Ник, если ты найдешь елку и украсишь ее?
– Никто не поймет, что это такое. – Он отрицательно покачал головой. – К тому же в Лонде больше нет деревьев, их нет и на много миль вокруг. А если бы я и нашел елку, мне бы не разрешили принести ее сюда. Остается смириться и видеть чудесные рождественские елки твоими глазами, так же как я вижу весь тот исчезнувший мир.
Говорить дальше они не могли, потому что пришли еще люди. Каждого впускали только после того, как БЭС убеждался, что это действительно член их сообщества. Последней появилась леди Августа, по-прежнему в драном платье. Как теперь понимала Кэрол, леди Августа, оделась так, чтобы не отличаться от остальных. Но жалкая одежда не могла скрыть ни врожденной манеры держаться с достоинством, ни повелительного характера этой женщины. «Авга» играла важную роль в маленькой группе Ника.
– Это наша собственная ведьма, – шепнула Пен, – она приходит и уходит, когда ей вздумается, и никто не знает, где она, когда ее нет в Лонде. Мне кажется, она умеет становиться невидимой. Ник говорит, что это невозможно. Но я не уверена.
За столом в этот вечер сидело четырнадцать человек, включая Авгу и Кэрол. И их действительно «включили» – никто не оспаривал решения Ника принять Кэрол в группу, и все открыто говорили в ее присутствии о своих планах.
– Почему вы решили начать восстание через два дня после Зимнего Солнцеворота? – спросила Кэрол, немного послушав разговоры собравшихся. – Почему не в тот же день, ведь полиция и прочие официальные деятели будут заняты торжественными церемониями?
– Как раз по этой причине предыдущие попытки переворотов предпринимались именно в дни торжеств. – Говорившую звали Джо, это была невысокая женщина с рыжими волосами, неравнодушная, как показалось Кэрол, к Бэсу. – В результате Правительство теперь усиливает охрану на все торжественные дни, мобилизуя Народную Гвардию.
– А если переждать Солнцеворот, Правительство отзовет их и какую-то часть отправит в отпуск. – Это сказал Люк – гибкий, черноволосый, с оливковой кожей и темными томными глазами. Он посмотрел на Пен, кивнувшую в знак согласия с его словами. – У нас больше шансов преуспеть, если мы нанесем удар, когда Великие Вожди расслабятся и будут поздравлять друг друга с благополучным завершением еще одного празднества.
Кэрол совершенно очаровали отношения конспираторов друг к другу. Она была убеждена, что Люку очень нравится Пен, и все же они с Элом были друзьями, и Люк часто следовал советам Ника и Авги. Но мнение выслушивали все. Поэтому Кэрол решила сказать то, что думает:
– На что вы надеетесь, поднимая восстание против системы, управляемой Всемирным Правительством, если вас так мало? Даже если есть другие группы, похожие на вашу, которые собираются координировать свои действия с вами, все равно это ничего не меняет, вас слишком мало. Восстание будет подавлено, и Правительство позаботится, чтобы никто никогда не узнал, что вы сделали.
– Мы знаем, что рискуем, но идем на риск, – сказал Ник. – Мы должны попытаться. Рано или поздно какой-нибудь группе мятежников повезет. Тогда поднимутся другие и присоединятся к нам, и движение начнет расти, на сторону оппозиции перейдет большинство населения, а это откроет дорогу реформам. По крайней мере, каждый получит право голоса в принятии законов. Мы сформируем новое, лучшее правительство, которое будет считаться с волей народа.
– Не так-то это просто, как вам кажется, – воскликнула Кэрол. – Истинная демократия основана на свободолюбии, а вы привыкли к подчинению. Я слушаю ваши разговоры вот уже два часа, и мне ясно, что вы в меньшинстве. Живя под властью Великих Вождей, большинство людей перестало думать своей головой. Они хотят, чтобы им указывали, что делать. Такую инерцию очень трудно преодолеть.
– И все же мы попытаемся. – Лицо Пен посветлело от того, что она видела внутренним взором и что вместе с ней видели остальные. – Мы будем продвигаться постепенно. Первая задача – свергнуть Всемирное Правительство, и мы собрались здесь для того, чтобы обсудить тактику восстания.
– Простите меня, – сказала Кэрол, – я не собиралась выливать на ваши мечты ведро холодной воды. Я просто хотела указать на некоторые ловушки, которые вас подстерегают.
– Нам нужны твои предостережения, – заметил Ник. – Иногда надежды и мечты о будущем заводят нас слишком далеко.
– Не хотелось бы мне разрушать чьи-то мечты. Я согласна с тем, что вы пытаетесь сделать. Но я не хочу видеть, как кто-то из вас будет страдать.
– Придется чем-то жертвовать, – продолжал Ник. – Здесь каждый готов отдать жизнь за наше дело. Но запомни, Кэр: когда мы победим, любой человек сможет праздновать любой праздник. Тогда, обещаю тебе, мы поставим рождественскую елку.
– Что поставим? – Пен в недоумении посмотрела на брата, но Ник улыбался, глядя в глаза Кэрол.
Она улыбнулась в ответ. Его энтузиазм и надежда действовали вдохновляюще. Кэрол могла бы рассказать и побольше насчет свержения репрессивных режимов. Она могла бы привести примеры из опыта XX века, рассказав о странах, где совершенно непохожие группы работали вместе, пока не завоевывали свободу, а после этого начинали кровавую борьбу друг с другом, в которой гибли самые слабые и беспомощные члены общества.
Но Кэрол ничего не стала рассказывать. Вместо этого она целый вечер слушала споры, и на сердце у нее с каждым услышанным словом становилось все тяжелее. Некоторые из тех, кто сейчас сидит рядом с ней за столом – а возможно, и все, – погибнут в этой борьбе. Но они верят, что игра стоит даже и такой цены, ибо наградой будет политическая и религиозная свобода. Несмотря на страх за этих людей и на свой еще не изжитый цинизм, Кэрол понемножку впитывала их идеализм и надежды на будущее.
К концу вечера Кэрол заметила, что леди Августа наблюдает за ней и на ее морщинистом лице написано одобрение.
– Вы этому хотели меня научить? – спросила Кэрол, когда все разошлись.
– Отчасти. Но это еще не все. Самый трудный урок будет и самым последним.
– А что это будет?
– Придет время получить этот урок – и ты узнаешь, что делать.
– Кэр, – прервал их Ник, – Пен и Джо проводят тебя в женскую спальню.
– Но… я думала… – Кэрол в замешательстве посмотрела на него. Она думала, что они проведут ночь вместе.
– Я должен уйти, – сказал Ник. – Сегодня ночью у меня важные дела. Не спрашивай какие. Иди с Пен. Она тебя ждет.
– Что ты собираешься делать? – вскричала Кэрол, глядя, как Ник, БЭС и Люк надевают тяжелую уличную одежду. Ей сразу же представилось, как трое заговорщиков пытаются взорвать железную дорогу или электростанцию.
Ник, казалось, прочел ее мысли.
– Никакого насилия, уверяю тебя. Среди прочего мы хотим навестить еще одну группу диссидентов, обсудить окончательно кое-какие планы, чтобы не пришлось встречаться во время торжеств, когда гвардейцы особенно подозрительны.
Он засмеялся, и все ее опасения улетучились.
– Авга пойдет с нами, так мы в безопасности.
– А я могу пойти?
– Лучше останься. – Он положил руку ей на плечо, и она убедилась, что он понял причину ее беспокойства. – Завтра начнутся праздники, они продлятся три дня. Каждый сможет свободно заниматься тем, что ему нравится. – Он подождал, пока Кэрол не наклонила голову в знак согласия, и убрал руку.
– Делай как он говорит, – еле слышно шепнула леди Августа.
– А завтра я еще буду здесь? – спросила у нее Кэрол. – А послезавтра? Я бы хотела посмотреть на эти знаменитые торжества.
– Ты пробудешь в этом времени три, а может быть, и четыре дня. Столько, сколько понадобится.
– Благодарю вас.
– Благодарить будешь, когда увидишь, что будет впереди, – отрезала леди Августа с оттенком прежней резкости в голосе. И добавила, глядя на Кэрол так, словно ей было жаль молодую женщину:
– Ты такой же великий оптимист, как и Ник. Удивительно. Вот уж никогда не подумала бы.
Спальни находились под кухней, на месте бывшего погреба для хранения продуктов. В обеих комнатах было чисто, но меблированы они были скудно, и в воздухе чувствовался слабый запах сырой земли.
– В одной комнате спят женщины, в другой – мужчины, – объяснила Пен, провожая Кэрол в женскую спальню. – БЭС каждый раз запирает наружную дверь и задвигает все засовы, так что мы в безопасности.
– Неужели все спят здесь? Вроде Ник сказал, что ты и Эл… то есть разве вам время от времени не требуется уединение?
– Наверху есть комнаты, – сказала Пен, – просто здесь внизу мы в большей безопасности.
– Как ужасно жить так!
– Я мечтаю о другой жизни, – сказала Пен, – мне бы хотелось, чтобы у меня была комната с окнами, которые не страшно открыть, чтобы впустить свежий ветер, когда жарко. Иногда я мечтаю о ярких красках. Однажды я видела жену одного из Великих Вождей, когда он приехал в Лонд с визитом. На ней было длинное одеяние в точности такого же цвета, как небо. Как, наверное, замечательно одеваться в разноцветную одежду.
– А почему вы не делаете этого? Это запрещено?
– Обычному человеку не по карману крашеные ткани. Если бы я надела такую одежду, мои друзья заинтересовались бы, где я ее взяла и как заработала на нее деньги.
– Не удивительно, что вы готовы рискнуть жизнью, лишь бы сменить правительство, – пробормотала Кэрол. – Вы, простые люди, на положении рабов.
Матрас на кровати был тонкий, выданное ей одеяло тоже, но после разговора с Пен Кэрол не склонна была сетовать на такие мелочи. Оказалось, что расслабиться в этой подземной обстановке трудно, и лампа, горевшая всю ночь, долго не давала ей заснуть. Утром она узнала, что Ник с товарищами еще не вернулся.
– Куда они пошли? – спросила она у Пен.
– Не знаю. Ник тщательно скрывает, чем он занимается во время своих ночных вылазок.
Пен посмотрела на нее с легкой улыбкой, потом обняла за плечи. И Кэрол, тронутая нежностью, зародившейся три века тому назад, тоже обняла девушку.
– Они вернутся, Кэр. Не забудь, ведь с ними Авга.
Тут вмешалась Джо:
– Если не хочешь сидеть без дела, пойдем с нами на рынок. БЭС дал мне список продуктов, которые нужно купить к празднику.
Кэрол согласилась – интересно посмотреть, каким станет Лондон в будущем. Утро уже было в разгаре, когда три женщины пустились в путь. Каждая надела поверх уличного одеяния что-нибудь еще, поскольку был сильный мороз. Кэрол была одета в свой плащ на теплой подкладке, а поверх него укуталась в нечто, напоминающее шерстяную накидку. Ее туалет дополняла вязаная шапка и толстые рукавицы. Ясно, что никто никогда не заподозрит в ней гостью из другого века.
Они шли пешком. Общественного транспорта, по-видимому, не существовало. Кэрол спрашивала себя, было ли отсутствие транспорта сознательной тактикой Великих Вождей, не желавших, чтобы население уезжало далеко от мест своего обитания. Таким образом можно препятствовать общению людей друг с другом и возникновению мятежей. Если цель Великих Вождей была такова, особого успеха они все равно не добились.
В городе оставались незастроенными огромные пустые пространства, но это не были парки, которые помнила Кэрол. Исчезли все следы деревьев, травы, городских садов, и многие кварталы «Лонда» лежали в развалинах. Увиденное напоминало фотографии конца второй мировой войны. Разница только в том, что свидетельства той войны поспешно ликвидировались и на месте разрушенных домов быстро строились новые. Разрушения, которые Кэрол видела теперь, были более чем десятилетней давности. Пен и Джо рассказали ей, что в полуразрушенных домах с заколоченными окнами, мимо которых они проходили, живут люди, так же как Ник с друзьями. Свой дом они называли Мар-Хаус.
– По крайней мере, Букингемский дворец уцелел, – пробормотала Кэрол. – Но он явно не в лучшем виде, Кованая ограда исчезла, одно крыло дворца наполовину разрушено, и большинство окон тоже заколочено досками. Там, где некогда простирались ухоженные королевские сады и озеро, возвышалось отвратительное современное здание. Этот дом – единственная новостройка, увиденная Кэрол в будущем. У входа во дворец по-прежнему стоял караул, но вместо яркой формы, существовавшей во времена Кэрол, стража была одета в темно-коричневые шинели и брюки и вооружена каким-то устрашающего вида оружием. На головах – металлические каски.
– Здесь находятся правительственные учреждения всей страны, – сказала Пен, увлекая Кэрол прочь. – Не подходи близко к этим зданиям, если ты не идешь по какому-нибудь официальному делу. Я знала людей, которые вошли туда, и больше их никто никогда не видел.
Рынок, куда они шли за покупками, расположился на Мэлле. Здесь стояли примитивные киоски из камней и кирпичей, оставшихся от разрушенных домов. Кэрол увидела старинные двери, приспособленные под прилавки, но в основном продукты лежали в корзинах, стоящих на земле или поверх куч строительного мусора. Везде толпился народ, потому что это был первый день трехдневных торжеств и большинство работяг могли свободно тратить время на приготовления к празднеству.
– Самая обильная трапеза бывает в праздник Осеннего Равноденствия, – сказала Пен, отвечая на вопрос Кэрол, – потому что это разгар сбора урожая, когда в город привозят много излишков продуктов. А разве там, где ты живешь, не так? Ник не сказал, откуда ты.
– Наверное, будет лучше, если я не скажу, где живу.
– Понятно. Скрытность – лучшее убежище. – Готовность, с которой Пен приняла ее неискренность, подействовала на Кэрол угнетающе. Молодая женщина с открытым и добрым нравом, который Кэрол так хорошо знала, должна прибегать к подобным предосторожностям и на каждом шагу опасаться за свою жизнь! Нынешнее Правительство действительно необходимо смести.
– Вот здесь самые хорошие овощи, – прервала Джо невеселые размышления Кэрол.
Продавались в основном корнеплоды. Женщины купили репы, свеклы и моркови. Пен добавила к этому маленький пучок зелени и немного пряных трав, и они пошли туда, где продавали мясо и птицу. Здесь за дело взялась Джо, поскольку БЭС в точности объяснил ей, что покупать.
– Мне курицу, если не очень дорого, – сказала Джо, обозревая нескольких птиц, висящих на металлической стойке. Она поторговалась с хозяином, после, чего получила самую лучшую курицу, какую можно купить на ее деньги. Этой тощей птицы явно маловато, подумала Кэрол, чтобы накормить всю группу, но она промолчала, не желая разочаровывать Пен и Джо.
– Дальше к сладостям, – сказала Пен. – Это лучшая часть празднества.
Производство сладостей, очевидно, было самым выгодным праздничным бизнесом, ими торговали по меньшей мере десяток киосков, и перед каждым лежали на лотках сладости, сделанные из твердого формованного сахара или из чего-то очень похожего на сахар. Кэрол уставилась на эти лотки.
– Слюнки текут, правда? – спросила Пен. – Обожаю сладости! Я бы ела их каждый день, если бы это разрешалось. Может, и хорошо, что Правительство позволяет продавать их только четыре раза в год.
– Уверена, что при таком законе у вас не портятся зубы, – сухо сказала Кэрол. Она рассматривала сладости с неприязнью, проистекающей из всего, что она узнала о всемогущем Правительстве. – Да ведь это деревья! Маленькие деревца из сахара с оранжевым сахарным шариком на ветках. Видимо, это изображение Шара, о котором ты вчера говорила, Пен.
– Нужно купить по одному на каждого, – вмешалась Джо, – Ник дал мне столько денег, что хватит на четырнадцать штук.
– А когда мы будем их есть? – спросила Кэрол, по-прежнему неодобрительно глядя на миниатюрные скульптурки.
– Не раньше, чем в День Солнцеворота, – ответила Джо.
– Я, наверное, не выдержу, – сказала Пен, смеясь, – сначала рассветная церемония, потом праздничная трапеза. И только потом – сладкое. – Оглядевшись вокруг и убедившись, что ее никто не услышит, она добавила шепотом:
– Я надеюсь, что после смены Правительства у нас все равно будет сладкое по праздникам.
– Если вам удастся сменить Правительство, – сказала ей Кэрол, – есть сладкое разрешат каждый день. Это решение будете принимать вы, и многие другие решения тоже. Надеюсь, вы подумали об этом? Выбор – утомительная вещь.
– Тише, – предупредила Джо, и Пен улыбнулась, покачала головой и ничего не сказала в ответ на замечание Кэрол.
Кэрол почувствовала, что время, проведенное с двумя женщинами за пределами Марлоу-Хаус, сбило ее с толку. Во-первых, из-за множества зримых перемен в городе, который она так хорошо знала, во-вторых, ей стало грустно, потому что признаки радостной праздничной атмосферы были так скудны. Ей не хватало сверкающего искусственного снега, красно-зеленых украшений, мишуры, ярких разноцветных лампочек, которые когда-то освещали магазины.
Ей также не хватало уличных фонарей. В этой заброшенной части Лондона их вообще не было. Пен сказала, что, по идее, с наступлением темноты люди на улицу не выходят, и поэтому фонари не нужны. Во всяком случае, электричество было только в правительственных учреждениях и в домах высокопоставленных чиновников. Магазинов тоже не было, только киоски, и еще то там, то тут товары выкладывались прямо на землю, без всяких прилавков и навесов. Очень скоро Кэрол захотелось, чтобы хоть кто-нибудь радостно пожелал ей веселого Рождества.
Ник, БЭС и Люк вернулись в Марлоу-Хаус к вечеру, вскоре после того как Кэрол с подругами кончили распаковывать и убирать купленные припасы. Трое мужчин неторопливо вошли в кухню, как если бы их приключения немногим отличались от приключений женщин, ходивших на рынок. Авги с ними не было, но никто по этому поводу ничего не сказал.
– Сегодня доедаем вчерашнюю тушенку, – решил БЭС, снимая уличную одежду и направляясь к огню, который поддерживала Джо, подкладывая кусочки дерева. – Но завтра устроим большой пир. – И они с Джо занялись обсуждением завтрашних блюд.
Глаза Ника встретились с глазами Кэрол поверх голов людей, толпившихся в кухне. Ей не нужно было ни прикасаться к нему, ни говорить с ним – она и так знала, что он часто вспоминал о ней в этот день. Так же как и она вспоминала его, потому что его образ был с ней, когда она смотрела на развалины некогда великого города, и потом, когда помогала своим новым подругам нести домой жалкие, бесцветные продукты, из которых нужно приготовить угощение в честь праздника, ничего для нее не значащего.
Но для других Зимний Солнцеворот значил очень многое. Кэрол оставила при себе свое мнение о нем, потому что эта маленькая группка людей нравилась ей все больше. За обедом она сидела рядом с Ником на скамье, чувствуя, как он время от времени касался ее бедра своим.
– Мы сделали, что хотели, – сказал Ник, обращаясь к присутствующим. Отодвинув надбитую тарелку с остатками ужина, он подался вперед и заговорил, переводя взгляд с одного лица на другое:
– Есть еще двенадцать групп вроде нашей, и все собираются присоединиться к нам ночью, когда окончатся праздники. До начала восстания для безопасности связи между группами не будет. Итак, друзья, наслаждайтесь праздниками, но будьте бдительны, уходя из дома, и не забывайте об обычных способах сигнализации, когда уходите и приходите домой.
После этого собравшиеся разошлись. Те, на ком лежали кухонные обязанности, стали мыть и убирать посуду. Некоторые отправились в подвал спать. БЭС и Джо ушли в комнату при кухне, откуда была слышна любая попытка проникнуть в дом. Пен и Эл направились к лестнице, что вела наверх. А когда все разошлись, Ник взял Кэрол за руку и привлек к себе. Посмотрев на него, она увидела в его глазах то же знание, что хранилось в ее сердце. Ему не нужно было спрашивать, и ей не нужно было отвечать, но все же она ответила.
– Да, – сказала она спокойным и ровным голосом, в котором не было ни сомнений, ни вопросов.
