Текст книги "Любовь и честь"
Автор книги: Флора Спир
сообщить о нарушении
Текущая страница: 16 (всего у книги 21 страниц)
– Что ж, мне не надо доказывать мою верность умершему мужу, – в ее голосе звучала горечь, – или чистоту моей влюбленности в юношу, однажды разбудившего во мне женщину. Мне не дано было даже согрешить после гибели Криспина. И, по правде говоря, это удручает меня. Я могла бы иметь еще детей. Мне так этого хотелось. Дети… – Голос ее печально замер.
– Мне очень жаль. – Он сжал ладонью ее пальцы.
– Я кажусь тебе гораздо старше?
– Ты кажешься совсем молодой. У тебя нет седины, всего лишь несколько морщинок вокруг глаз, и кожа такая же нежная и гладкая, как и была.
– Роэз тоже так говорит, но я хотела услышать это от тебя. Полагаю, это оттого, что я, в общем-то, не жила, а существовала. Я как комарик в янтаре, застывший на века. – Она убрала его руку со своей и снова сложила руки на коленях. – Ты говорил, что должен меня о чем-то спросить. Скажи: чего ты от меня хочешь?
Огорченный ее холодностью, он отозвался не сразу.
– Ты говорил, что готов освободить меня из отцовского плена, – напомнила она.
– Чтобы доказать, что я не виновен в смерти Криспина, – наконец выговорил он, – и Пирс не виновен в пособничестве мне, необходимо раскрыть настоящего убийцу.
– Понимаю. – Голос ее звучал неестественно безучастно.
– Возникает неумолимый вопрос: почему твой отец столько лет держит тебя в этой комнате?
– Это-то для меня не загадка, – ответила она.
– Ты знаешь, кто убил Криспина?
– О да. Я знала с самого начала. Трудность же состояла в том, что кое-что я забыла. Полагаю, это из-за того, что была слишком потрясена видом Криспина, залитого кровью. А потом он умер у меня на руках. Когда переживешь такую трагедию, любые подробности кажутся неважными, и часть этой страшной ночи выпала у меня из памяти. – Она встала и прошлась по комнате. – Но пребывание столько лет в заточении дало мне время, чтобы многое вспомнить и продумать.
– Расскажи мне все, – потребовал он.
– Сначала ты должен дать мне клятву исполнить все, о чем попрошу.
– Джоанна, я отдам тебе все, что хочешь. – Он подошел к ней, взял ее руки в свои и прижал к груди, против сердца. – Я люблю тебя. Я никого больше никогда не любил.
К его огорчению, она отняла у него свои руки и сложила их крестом на своей груди так же, как раньше складывала на коленях. Элан подумал, не делает ли она так, чтобы они не дрожали. В своем теплом платье, с волосами, затянутыми в тугую косу, она выглядела монахиней, строгой и неприступной. Он ощутил холодок в сердце, начиная понимать, как сильно отличается она от той девочки, которую он знал когда-то.
– Я хочу справедливости, – проговорила она.
– Ты ее получишь.
– Более того, я хочу мести.
– Джоанна…
– Прекрасного доброго человека лишили жизни, – продолжала она, словно он и не прерывал ее. – Мой сын остался без отца, а я… я потеряла восемнадцать лет жизни. Моя молодость прошла. Все, кем я могла бы стать, все, что я могла бы увидеть или сделать за эти годы, было у меня отнято. Я хочу видеть наказание виновных.
– Я даю тебе в этом слово.
– Ты не понимаешь. Я хочу принимать в этом участие. Я не намерена сидеть здесь одна, терпеливо ожидая, пока кто-то будет искать убийцу моего мужа. Вы должны раскрыть мне свои тайные планы, или я не расскажу то важное, что знаю.
– Молчание не освободит тебя из заточения, – напомнил ей Элан.
– Еще час назад я думала, что только смерть откроет двери моей темницы, – ответила она. – Если вы не сделаете того, что я хочу, для меня ничего не изменится. Ну, так как, милорд, помогать мне вам или вы с рассветом покинете Бэннингфорд и никогда сюда не вернетесь?
– Твои сила воли и мужество пристыдили меня, – признался Элан. – Ведь ты не смягчишься, не так ли?
– Нет. – Она встретилась с его глазами хорошо знакомым ему твердым взглядом. Он часто замечал его у людей накануне битвы. Отказать ей он не мог.
– Хорошо, – ответил Элан и добавил: – Джоанна, времени осталось мало: мне надо спуститься по веревке и пройти через калитку до рассвета.
– Понимаю.
– Хотелось бы, чтобы ты была не такой безразличной, – заметил он.
– Такой, как когда ты вошел в мою комнату? – Она скупо улыбнулась. – Возможно, после того, как я освобожу свое сердце и мысли от воспоминаний об этом злодейском убийстве, от негодования, которое столько лет копилось и взывало к мести, возможно, тогда я найду в своей душе место для нежных чувств. Но сначала я расскажу тебе эту мрачную историю, как я ее теперь знаю. Вот что произошло тогда.
Ей потребовалось немалое время, чтобы все поведать Элану. Он не прерывал ее, но иногда задавал вопросы, заставляя повторять некоторые существенные подробности.
– Боже мой! – воскликнул он, когда она закончила. – Я не сомневаюсь, что ты права во всем, но как же это чудовищно! Как тупо и дико!
– Это все результат безумия, – убежденно промолвила Джоанна. – Рассказывая тебе все это, я поняла: надо действовать, и немедленно. Иначе мой сын неизбежно будет вовлечен в этот кошмар. Я рада, что ты вернулся, Элан.
– К несчастью, сейчас я должен тебя покинуть, – сказал он, – я и так непростительно задержался.
– Ты пообещал, что я буду участвовать в исполнении ваших замыслов, – напомнила она.
– Будешь. Если только появится хоть малейшая возможность, я вернусь нынче же вечером. Не будешь ли ты так добра оставить для меня незапертой ставню?
– Не только это. Я даже дам тебе вино в кубке, а не прямо из кувшина, – сказала она, и уголки ее губ приподнялись в лукавой улыбке.
– Надеюсь, что скоро я снова услышу твой смех, – прошептал он, коснувшись ее лица. Он подошел к нише окна и замер, оперевшись коленом на подушки подоконного сиденья. – Если что-то помешает мне вернуться к тебе этим же путем, мы сделаем попытку добраться до тебя по лестнице. Если кто-то тебе не знакомый откроет твою дверь и скажет «Элан прислал меня», иди с этим человеком без страха.
– Стражника, который сегодня охраняет мою дверь, зовут Оуэн, – сказала она. – Это человек Бэрда, но, думаю, он мне сочувствует. Он единственный из всех солдат, кто осмеливается нарушить запрет и разговаривает со мной. Оуэн может оказаться вам полезным.
– Приятно знать, что среди этих людей есть кто-то, кому небезразлично, что с тобой происходит, – заметил Элан. – Но я должен спешить. Прости.
– Не забывай, Элан: ты обещал, что я стану частью твоего замысла. Ты дал слово.
– Ты часть всего, что я делаю, – схватив ее в объятья, он страстно ее поцеловал. – До вечера, любовь моя.
– Держись за мои руки, – сказала она. – Я помогу тебе перелезть через подоконник.
Было слишком темно, чтобы она могла рассмотреть, как спускается Элан, но, высунувшись из окна, она подождала, пока прямо под ней, от глубокого рва, не раздался крик птицы. Только тогда она закрыла ставни, сняла платье и легла спать.
Бэрд находился во внутреннем дворе, делая ранний обход оборонительных сооружений замка, когда услышал, как распахнулась задняя калитка. Он пробрался поближе, прижимаясь к стене. Заношенный плащ темного цвета делал его почти невидимым на фоне серого камня стен. Он только что спокойно спустился вниз после осмотра крепостных парапетов, зная, что вражеское вторжение замку не грозит. Думая поймать кого-то из блудливых слуг или солдат, возвращающихся после ночных похождений, он вглядывался в предрассветную тьму.
Бэрд едва сдержал удивленный окрик, когда узнал иностранного телохранителя, Люкаса, в человеке, закрывшем за собою калитку и направившемся к западной башне. Когда он проходил мимо, Бэрд уловил запах вина и пряностей.
– Какого черта он тут делал и как ухитрился выманить ключ у Роэз? – сам с собой рассуждал обескураженный Бэрд. – И где за этими стенами мог он раздобыть вина, которым от него несет? Он что, брал его с собой? Встретился с кем-то и вместе распил? Не с Роэз, потому что она крепко спит в хозяйской спальне, и если бы она вышла оттуда, мне бы сразу сообщили. А что, если кто-то из врагов собирается захватить Бэннингфорд? Проклятье! Я знал, что глупый мальчишка не должен был пускать этих чужаков в замок. Хорошо, что я сразу же после их приезда послал за Рэдалфом.
ГЛАВА 18
Вскоре после рассвета пошел дождь с мокрым снегом. Ледяная влага пронизывала насквозь смельчаков, отважившихся выйти из дому в такую непогоду. В своей комнате западной башни Джоанна вглядывалась в зловещий сумрак за окном и содрогнулась при одной мысли, какой чудовищной опасности подвергался бесстрашный Элан, карабкаясь к ней по отвесной стене.
– Доброе утро. – Появилась Роэз. По пятам за ней шла Лиз с подносом: она принесла завтрак. Обе остановились, заметив на полу почти высохшую лужу вина, и сморщили носы. – Что здесь случилось?
– Я споткнулась и уронила кувшин, а в этой комнате нет ничего, чем можно было бы убрать это безобразие. – Джоанна хмуро поглядела на Лиз. – Найди кого-нибудь вымыть пол. И еще мне нужны чистые простыни: вино попало и на постель.
– Позже я пришлю женщину убрать здесь. – Лиз почти швырнула поднос на столик. – Вам следует быть поосторожнее. – Подав Джоанне завтрак, Лиз остановилась около двери и скрестила руки на пышной груди.
Можешь идти, – обратилась к ней Роэз.
– Нет, не могу, – возразила Лиз. – Бэрд велел мне нынче утром не оставлять вас наедине с Джоанной и передать ему все, что вы друг другу скажете.
– Я для тебя леди, не забывай, – презрительно оборвала ее Джоанна. – Будь повежливей впредь, служанка. Какое право имеет Бэрд требовать, чтобы ты доносила о моих разговорах?
Чтобы потом доложить о них вашему отцу, – нагло ответила Лиз, и тень подозрения мелькнула в ее злом взгляде.
– Не могу понять, почему твой муж вообразил, что сегодня наша беседа с Роэз будет особенно интересна лорду Рэдалфу? – насмешливо спросила Джоанна. Прекрасно понимая, что о малейших новых оттенках ее поведения будет доложено, она под маской надменного равнодушия старалась скрыть свой страх. Джоанна боялась, что ищейка Бэрд разведает о появлении Элана в Бэннингфорде.
– Мнительный Бэрд наверняка вообразил, что меня можно уговорить передавать тайные послания к тебе и от тебя, – пожала плечами Роэз. – У нас в замке сейчас гостят посторонние.
– Бэрд не дурак, – вмешалась Лиз. – В большом зале языческая принцесса морочит голову вашему сыну.
– Она не язычница. – В комнату матери вошел молодой Уилл. – Лиз, я запрещаю тебе говорить в таком оскорбительном тоне о леди Самире. А теперь оставь нас, я хочу побеседовать наедине со своей матерью.
– Бэрд сказал, что я должна оставаться здесь. – Лиз и не думала двигаться с места.
– Бэрд не является хозяином замка Бэннингфорд, – напомнил ей Уилл. – До возвращения деда распоряжаюсь здесь я. Пойди прочь!
Вид у молодого лорда был таким воинственным, что наглой Лиз ничего не оставалось, как уйти.
– Какое отвращение вызывает у меня эта женщина, – брезгливо сказала Джоанна. – Вечно она подслушивает, подсматривает, как будто у меня есть какие-то секреты от Рэдалфа.
– Полагаю, что дедушка держит эту «достойную» парочку потому, что Бэрд особенно предан ему, – объяснил матери Уилл. – Дед говорит, что преданность – великое дело. Однако мне хотелось бы, чтоб он дал тебе другую служанку.
– Забудь об этой ничтожной шпионке Лиз. Расскажи мне лучше о твоих гостях, – попросила его Джоанна. – Садись, Вильям Криспин. Ты уже завтракал? Вот хлеб, сыр и холодная птица. Роэз, налей себе немного вина.
Обе женщины присели на край постели и стали есть и пить, а Уилл, устроившись на подоконное сиденье, развлекал их описанием красоты Самиры.
– Я был уверен, что повидал красивых женщин, пока воспитывался в замке Болсоувер, – рассказывал Уилл, – но ни одной из них не сравниться с красотой леди Самиры. Волосы ее темны, как ночное небо, глаза серо-зеленые, как лесная чаща в туманное утро. А ее умение вести беседу! Она блестяще образованна и столько всего повидала!.. Она видела страны, которые я только мечтаю посетить. Мама, мне хотелось бы, чтоб ты нарушила свой обет ни с кем не встречаться и позволила Самире прийти к тебе в гости. Или, еще лучше, чтобы ты спустилась в большой зал к трапезе и поговорила с ней. Я так хочу, чтобы ты познакомилась с этой прелестной леди.
– Не могу. – Джоанна вскочила с постели. – Вильям Криспин, не настаивай. Ты же знаешь: я никогда ни с кем не вижусь, кроме тебя, Роэз и твоего деда.
– А еще Бэрда и Лиз, хотя ты их терпеть не можешь, – язвительно заметил Уилл. – И женщиной, которая у тебя убирает.
– Ты не понимаешь, чего от меня требуешь!
– Я понимаю, почему после смерти отца ты уединилась в своей комнате, – ответил Уилл.
– Неужели? – В голосе Джоанны звучала горечь. – Откуда ты можешь знать о моих чувствах за много месяцев до твоего рождения?
– Мама, пришла пора перестать печалиться о моем отце. Ты столького в жизни лишаешься из-за своего добровольного затворничества. Настало время вернуться в мир. Ты же не пленница. Дедушка говорит, что стражник у твоих дверей поставлен по твоей просьбе, чтобы не пускать к тебе людей, которых ты сама не хочешь видеть.
– Роэз, помоги мне! – Джоанна стояла ломая руки, и казалось, вот-вот расплачется. – Скажи ему, что я не вправе покинуть эту комнату.
Уилл, пожалуйста, прекрати мучить мать. – Роэз умоляюще протянула вперед руки, словно пытаясь оградить Джоанну. – Не допрашивай ее. Позволь ей поступать так, как она считает необходимым.
– Но она неправа, – настаивал Уилл. – Ей вовсе не надо оставаться в этой комнате. Я как-то спросил об этом дедушку, и он сказал, что это зависит только от нее. Мама, тебе не надо спускаться в большой зал, если это тебя пугает. Комната леди Самиры как раз под твоей. Боюсь, что сегодня она ее не покинет: телохранители сообщили, что она больна, но ты можешь встретиться с ней у себя.
– Самира больна? – воскликнула Джоанна, стараясь представить себе, что же на самом деле происходит в комнате девушки. – Чем она больна, Роэз? Ты была у нее?
– Небольшая простуда, не стоит особенно беспокоиться, – ответила Роэз, странно посмотрев на Джоанну. – Ее телохранители слишком с ней носятся и настаивают, что Самира не может ехать в такую плохую погоду. По-моему, они перенесли отъезд на завтра.
– Я надеюсь уговорить их остаться, – объявил Вильям Криспин. – Хочу, чтобы леди Самира встретилась еще и с дедушкой.
– Почему? – ужаснулась Джоанна.
– А потому, – сообщил ей сын, – что хочу попросить дедушку устроить мой брак с ней. Я мечтаю жениться на леди Самире.
– О, святые милосердные небеса! – Джоанну захлестнуло предчувствие неизбежной трагедии, и она бессильно опустилась на подоконное сиденье рядом с сыном. – Он никогда этого не допустит.
– Потому что ее приданое останется в заморских странах, а не в Англии? – Наблюдая, как растревожилась Джоанна, Уилл рассмеялся. – Какие пустяки. Другие рыцари часто женятся на иностранных леди.
– У деда на тебя есть вполне определенные виды, – предостерегла его Роэз. – А Рэдалф не любит, чтобы его намерениям препятствовали.
– Все равно я собираюсь поговорить с ним, когда он приедет домой, – заупрямился влюбленный Уилл. – Не сомневаюсь: я сумею уговорить его разрешить мне единственное, что составит мое счастье.
– Он никогда не меняет своих решений, – напомнила Джоанна. – Вильям Криспин, умоляю тебя, не проси его.
– Да не пугайся ты так. – Уилл обнял ее за плечи. – Мама, мне жаль, что я тебя расстроил. Возможно, ты и права и тебе стоит оставаться там, где ты чувствуешь себя в безопасности. Мне очевидно, что одна мысль выйти из своего убежища и предстать перед миром нарушила твой покой. Но, может быть, ты согласишься принять леди Самиру здесь наедине до того, как она покинет Бэннингфорд?
Я обдумаю это. – Джоанна знала, что свое обещание ей придется нарушить. И речи не могло быть о том, чтобы незнакомых гостей пропустить в ее темницу.
Я уверен: когда ты встретишься с Самирой, то поймешь, почему я хочу на ней жениться. – Уилл поцеловал мать. – Оставляю тебя с Роэз. Я зашел только поздороваться. До встречи, мама.
– Уилл по своей наивности верит, что здесь я в безопасности, – промолвила Джоанна, когда он ушел. – Бедный мой сын! – Она устало откинула голову на каменный косяк окна. – Для меня нет безопасного места. А теперь и для него. Роэз, мне столько надо тебе рассказать.
– В чем дело, Лиз? – Предостерегающий голос Роэз оборвал Джоанну на полуслове, не дав сказать ей то, что она хотела.
– Раз молодой хозяин ушел, я вернулась, чтобы исполнить приказание Бэрда, – объявила Лиз. – И останусь здесь, пока вы будете находиться в этой комнате, леди Роэз.
– В таком случае, Джоанна, поговорим позднее, – сказала Роэз. – Мы все равно собирались всего лишь обсудить сегодняшнее меню, а также красоту и ум прелестной гостьи, так что наши разговоры, когда их со всем усердием перескажут Бэрду, только утомят его. А мы не хотим этого, не так ли? Пошли, Лиз, позаботимся о делах на кухне.
Роэз оставила свою падчерицу в почти невменяемом состоянии досады и страха, от которых она готова была кричать, биться головой об стену. Джоанна хотела, чтобы ее дорогой сын женился на любимой девушке, но она твердо знала, что Рэдалф никогда не допустит, чтобы мальчик женился не на той, которую он выберет ему сам. Не говоря внуку, Рэдалф уехал из Бэннингфорда как раз для того, чтобы устроить его брак с девушкой, чье приданое включало в себя обширные земли, часть из которых граничила с принадлежавшим Вильяму Криспину баронством Хафстон. Джоанне была невыносима мысль о возможном скандале: что будет, когда ее сын скажет деду, что собирается жениться на другой?
Единственной ее надеждой был Элан. Если они сумеют разоблачить убийцу Криспина и она наконец освободится из своего заточения, то сможет помешать козням Рэдалфа. Если Самира была такой необыкновенной, как говорили и Вильям Криспин и Элан, Джоанна с радостью благословит этот брак любящих сердец.
А пока ей придется ждать Элана. Он обещал вернуться нынче ночью. В последний раз она поверит в его обещание помочь, но теперь не из воскресшей девичьей любви: Элан, чья рыцарская честь затронута, жаждет раскрыть правду о гибели Криспина.
Долгий день тянулся невыносимо. Джоанна металась по комнате, отсчитывая шагами бесконечные минуты. Нервы ее были натянуты как струны, и когда явились Лиз со служанкой, чтобы переменить постельное белье и смыть с пола винные пятна, она не могла спокойно с ними разговаривать, грубо покрикивала.
После полудня небо прояснилось и выглянуло солнце. Не обращая внимания на холод, Джоанна широко распахнула ставни и высунулась из окна, чтобы посмотреть, в каком состоянии находится наружная стена башни после вчерашнего снега с дождем. С облегчением увидела она, что ветер содрал весь лед, который мог сгладить поверхность камня и сделать ее скользкой. Элан сможет снова взобраться к ней.
– Что это вы делаете? – В комнату вошел Бэрд. За ним следовала Лиз с дневной трапезой Джоанны.
– Погода прояснилась, – ответила Джоанна. – Я хочу прогуляться, как обычно.
– Нет, пока в замке посторонние, нельзя, – ответил Бэрд. – Вы знаете правила. Не просите того, чего я не могу позволить.
– Вы мерзкий человек. – Джоанна снова, в который раз за эти годы, удивилась сама себе, как это ей удавалось сдерживаться и не высказывать свою накопившуюся ненависть к ее тюремщику Бэрду.
– Ну-ну, леди Джоанна, – злобно ухмыльнулся Бэрд, – обращайтесь со мной учтиво. Вы же знаете, кто я.
– Вот именно – знаю. Я прекрасно знаю, кто вы и на что способны.
– Что ж тут удивительного? – Бэрд был невозмутим. – Я капитан охраны замка во все времена и хозяин его в отсутствие лорда Рэдалфа. Напомните об этом вашему сыну, леди Джоанна. Он, кажется, переоценивает свои силенки.
– Оставьте Вильяма Криспина в покое! – взвилась Джоанна. Троньте хоть волосок на его голове – и мой отец четвертует вас… после дыбы.
– Если только Рэдалф не велит сделать это сначала с молодым Уиллом, когда услышит, что мальчик решил жениться на чужачке. – И Бэрд зашелся от злорадного смеха, наполнившего ужасом сердце Джоанны.
Вон отсюда, ты, ведьма-наушница! – прикрикнула она на Лиз. – Убирайтесь отсюда оба!
– Да, пойдем, Лиз. – Тяжелый кулак Бэрда опустился Лиз на плечо, подталкивая к двери. – Леди Джоанна, кажется, заболела: у нее приступ безумия. А мне не хочется, чтобы она тебя покалечила. Так ведь? – Бэрд, толкая Лиз перед собой, вышел из комнаты и запер дверь, оставив Джоанну в такой ярости, что она была готова выброситься в окно.
Была только середина дня. Еще долгие часы приходилось вытерпеть до появления Элана. Она поела принесенный Лиз хлеб с мясом и остатки пудинга. Затем снова стала ходить по комнате взад-вперед, а потом бросилась на постель и уснула. Когда она проснулась, солнце уже садилось. Вернулась Лиз, к счастью, без Бэрда, и принесла теплой воды, чтобы Джоанна могла вымыться. Лиз не разговаривала с ней, но это Джоанну не беспокоило. Когда служанка наконец удалилась, захватив по пути грязные тарелки, Джоанна с нетерпением стала ждать.
Рэдалф вернулся, когда стемнело. Вместе с Бэрдом, который находился при нем с того момента, как барон появился в воротах замка, Рэдалф уверенными шагами вошел в большой зал, прямо к верхнему столу, где сидел Уилл, разговаривая с Пирсом и Роэз.
– Что это я услышал о тебе, молодой человек? – заорал он на Уилла. – В такие опасные времена ты приглашаешь в замок гостей, когда меня нет?
– Дедушка, это всего лишь леди, совершающая паломничество, с двумя телохранителями, – ответил Уилл, голос его звучал спокойно, особенно в сравнении с беснующимся Рэдалфом. – Какую опасность могут представить несколько гостей?
– Где эта леди? – Рэдалф сверлил глазами Пирса, который спокойно смотрел на высокого тяжеловесного мужчину с багровым лицом и холодными голубыми глазами. – Отвечай мне, незнакомец!
– Леди Самира больна, – с сильным греческим акцентом отвечал Пирс. – По-моему, мы воспользуемся вашим гостеприимством еще на одну ночь, сэр. Надеемся, что, отдохнув целый день, наша леди сможет завтра ехать. Благодарю вас за отличное вино, сэр. – С этими словами Пирс изящным, несколько женственным движением поднял чашу, приветствуя Рэдалфа, на лице которого тут же выразилось отвращение.
– Ну и дела! Он даже и на мужчину не похож. – Рэдалф обернулся к Бэрду. – И ради этого ты вызвал меня домой, когда я не успел еще завершить дело? Где их оруженосцы?
– На конюшне, – ответил Бэрд.
– Пошли кого-нибудь караулить их. Проследи, чтобы они всю ночь оставались там. И поставь лучшего своего человека сторожить башенную лестницу. Эти предосторожности предотвратят любые неприятности, исходящие от наших гостей, – распорядился Рэдалф, с презрением глядя на человека, изысканно попивающего вино с особой врожденной грацией, по мнению барона, не свойственной мужчине.
– Да, милорд. – И Бэрд отправился отдавать распоряжения.
– Роэз, я хочу есть и пить, – прогремел Рэдалф. – Не здесь. В моей комнате. Я не слезал с коня весь день и слишком устал, чтобы весь вечер смотреть на таких кривляк, как этот шут. – И он жестом указал на Пирса, который при этих словах снова изящным движением поднял кубок.
– Я сейчас же этим займусь. – И Роэз поднялась из-за стола.
– А я, добрый сэр, пойду осведомлюсь о здоровье моей госпожи, – объявил Пирс Рэдалфу, – будет ли она завтра в состоянии отправиться в путь. Это так обременительно, когда сопровождаешь леди, а они подвержены недомоганиям. Должен ли я потом зайти в ваши покои, дорогой сэр, и сообщить вам о ее намерениях?
– Держитесь подальше от моих покоев, – пригрозил Рэдалф. – Передадите Роэз о намерениях вашей хворой леди. Она же сообщит мне. И смотрите, оставайтесь ночью там, где и должны быть. Мои люди будут держать всю вашу сомнительную компанию под особым присмотром.
– Дорогой сэр, уверяю вас: нам нечего скрывать. – Пирс обворожительно улыбнулся Рэдалфу, чего разгневанный барон предпочел не заметить.
Если вы говорите правду, мы все прекрасно выспимся… а я завтра накажу Бэрда за то, что он отозвал меня с очень важных переговоров, – пообещал Рэдалф и, перестав обращать внимание на Пирса, занялся своим внуком. – Уилл, отправляйся в постель. Я завтра серьезно поговорю с тобой. Несколько ударов березовой розгой прибавят тебе ума. Когда я приказываю, что никого не следует пускать в Бэннингфорд без моего разрешения, требую, чтобы мои распоряжения исполнялись неукоснительно.
– Да, дедушка. – Темный румянец, вспыхнувший на лице Уилла, показывал, как тяжело воспринял он унизительное обращение с ним Рэдалфа, но, будучи хорошо воспитан, не стал спорить с дедом в присутствии Пирса.
– Гражданская война в Англии еще не закончилась, – продолжал Рэдалф. – И с обоих враждующих сторон много всяческих ухищрений. За последние годы потребовались вся моя сообразительность и изворотливость, чтобы сохранить свои земли, и я не хочу, чтобы они пропали из-за того, что ты не смог устоять перед улыбкой какой-то не внушающей доверия девицы-чужеземки.
Это было обычной учтивостью, дедушка, пригласить замерзших и усталых путников отдохнуть в нашем доме, – возразил Вильям Криспин.
– Иди спать! – еле сдерживая гнев, приказал Рэдалф. – К дьяволу сопливую учтивость. Ты слишком мягок, мальчик мой. Завтра я начну учить тебя, как должен вести себя настоящий мужчина. Мне надо было давно сделать это.
К тому времени Пирс уже высоко поднялся на лестницу, ведущую в башню, и окончания разговора не слышал. Элана он нашел на страже у комнаты Самиры.
– Что, черт побери, происходит? – потребовал он объяснений у Пирса.
– Заходи, и я расскажу тебе, – произнес Пирс, распахивая дверь. – Элан, думаю, тебе надо отложить твою вылазку к Джоанне.
– Если я сегодня не взберусь к ее окну, она решит, что я во второй раз покинул ее, – горячо возразил Элан.
– И мы не должны задерживаться здесь еще на день, – продолжал Пирс. – Теперь, когда вернулся Рэдалф, это рискованно. Он способен узнать нас в любую минуту.
– Я могу отвлечь его, так что он вас и не заметит, – предложила Самира. – Я хочу сделать что-нибудь полезное, кроме нудного сидения взаперти, притворяясь больной.
– Ты увидишься с ним, когда будешь прощаться. А до тех пор держись от него подальше, – предостерег Пирс свою неугомонную дочь. Как отец он был крайне встревожен.
– Элан, если ты решил и сегодня лезть на башню, иди до того, как Бэрд усилит караул, и берегись, не приближайся к конюшне.
Спустя короткое время Пирс вернулся в большой зал в поисках Роэз.
– Немедленно отнести наверх горячую воду и еду. – Роэз отдавала распоряжение двум слугам. – Скажите лорду Рэдалфу, что я скоро присоединюсь к нему. Слушаю вас, сэр Спирос. У вас есть сообщение для милорда… от вашей леди? – Она сделала шаг к нему, чтобы Пирс смог говорить тише.
– Можете вы так занять Рэдалфа, чтобы он не услышал никаких необычных звуков? – спросил Пирс, ненавидя себя за то, что заставлял делать эту хорошую женщину. При мысли о ней в постели в Рэдалфом ему становилось дурно.
– Если вы просите меня о том, о чем я догадалась, – сказала Роэз, глядя прямо ему в глаза, – я должна вас разочаровать: прошло почти пятнадцать лет с тех пор, как Рэдалф проявлял ко мне хоть какой-то интерес. Он слишком много пьет, и вино делает его неспособным к любовным забавам. Возможно, что это его мужское бессилие связано с действием трав, которые я подбавляю в его вино. Понимаете ли, ему нравится вкус такого вина, кроме того, травы наладили ему сон. То вино, которое я только что отослала в его комнату, щедро сдобрено травами. Рэдалф крепко проспит всю ночь. Я останусь с ним в хозяйской спальне и громко крикну, если он выйдет оттуда, чтобы предупредить всех вас.
Сюда идут, – вполголоса сказала Роэз и добавила погромче: – Я передам лорду Рэдалфу слова вашей леди, сэр Спирос. Утром мы попрощаемся с ней. Доброй ночи вам, сэр. Доброй ночи. Бэрд.
– Доброй ночи, леди Роэз. – Бэрд с задумчивым видом следил за ней, пока она не исчезла за поворотом лестницы, и обернулся к Пирсу. – А куда вы сейчас направитесь, сэр Спирос?
– Спать у двери моей госпожи. Сегодня ночью моя очередь караулить, – ответил Пирс.
– А где ваш друг Люкас?
– Мне кажется, что он направился в баню, а затем должен пойти в конюшню посмотреть, как ведут себя оруженосцы.
– Смотрите оставайтесь там, где вам полагается быть, – приказал Бэрд. – И я имею в виду вас всех.
Когда Элан вскарабкался по стене, Джоанна уже ждала у окна. Она схватила его за руку и помогла перебраться через подоконник в комнату.
– Что бы ты ни собирался предпринять, – проговорила она, прежде чем он успел обратиться к ней, – делай это быстро. Мой сын собирается жениться на Самире.
Вот это приятная новость. – Элан отряхнул колени и одернул тунику. – Кстати, сегодня вечером вернулся твой отец.
– Тогда зачем ты пришел ко мне? – в ужасе воскликнула она. – Ты должен бежать. Вам всем надо немедленно покинуть Бэннингфорд, пока он не обнаружил, кто вы такие.
Мы ничего не можем предпринять, пока не откроются ворота замка, а это будет только завтра утром, – пояснил Элан. – Как я понимаю происходящее, Роэз попытается до тех пор одурманить Рэдалфа вином с пряностями. А это дает нам время побыть вместе.
– Вы и Роэз вовлекли в эту историю? Помоги ей небо! – Джоанна с трудом передохнула, сдерживая охвативший ее страх. – А, ладно, может, это и к лучшему, если бы смогли добиться окончания этого многолетнего обмана… А теперь, Элан, расскажи мне, что ты собираешься делать.
– Когда я покидал тебя утром, Джоанна, ты обещала встретить меня кубком вина.
– Я помню свои слова. – И она налила ему вина. Приняв из ее рук кубок, он накрыл ладонью ее руку и замер, вглядываясь в сапфировые глаза.
– Джоанна, любовь моя…
– Пей свое вино, милорд.
– Я не был уверен, какая встреча ждет меня вечером, – признался Элан. – Ты была так равнодушна в прошлый раз.
– В моем распоряжении оказалось целых восемнадцать лет, чтобы научиться владеть собой, – ответила она. – Каждый день из этих бесконечно долгих лет я скрывала мои истинные чувства. Даже от Роэз. Особенно от Роэз.
– Она знает, кто убил Криспина? – оживился Элан, потягивая вино и продолжая внимательно наблюдать за ней. Он стремился найти хоть одно уязвимое место в ее холодной сдержанности, которой защитила она как броней свое сердце и душу и которая казалась такой естественной, словно всегда была главной чертой ее характера.
– Я не могла поставить Роэз под удар, рассказав ей правду, – отвечала Джоанна. – Если б она все узнала, то рано или поздно непременно раскрыла тайну и была бы тут же убита.
– Я рассказал обо всем Пирсу и Самире, – признался он, ставя кубок на стол. – В случае, если со мной что-то произойдет, мне хотелось, чтобы кто-нибудь еще знал правду о случившемся в Бэннингфорде.
– Вполне разумное соображение, Элан.
