Текст книги "Любовь и честь"

Автор книги: Флора Спир

сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 21 страниц)

ГЛАВА 16

Баня представляла собой маленький домик, скорее даже сарай, пристроенный между кухней замка и прачечной. Из-за ее удобного местоположения, укрывавшего баньку от ветров и огня, пылающего под котлами с водой, там всегда было тепло и влажно. Колеблющийся свет, исходивший от расставленных повсюду масляных светильников, придавал комнате какой-то таинственный вид. Деревянная кадка с водой выглядела как огромный полукруглый водоем, края которого были покрыты полосами грубого полотна, чтобы уберечь купающихся от заноз. На деревянной полке стояла чаша с полужидким мылом, а рядом с ней кучка аккуратно сложенных грубых и жестких тряпочек для мытья.

Полотенец не было. Решив поискать сначала в прачечной, а потом на кухне, чем бы вытереться после мытья, Пирс шагнул из перегретой бани в темноту и холод внутреннего дворика. День клонился к закату, и солнце уже село, но Пирс обнаружил, что память его не подвела. В свое прошлое посещение Бэннингфорда он несколько раз был в бане, так что ему было легко найти дверь в прачечную. Едва он успел протянуть руку, чтобы ее открыть, как дверь распахнулась, и на пороге появилась женщина с грудой сложенной ткани на руках.

– Вот, сэр Спирос, – произнесла Роэз. – Я принесла полотенца, которые вам понадобятся.

Он не стал говорить ей, что она легко могла послать в баню служанку с полотенцами. Вместо этого он с интересом наблюдал, как она подняла позванивающее на поясе кольцо с ключами, выбрала нужный и заперла дверь в прачечную.

– А это необходимо? – спросил он, не забывая говорить с греческим акцентом. – Кто захочет украсть полотенца или одежду? Такие ворованные вещи легко можно найти.

– Я делаю это не из страха пропажи белья или одежды, – ответила Роэз. – Однажды Рэдалф обнаружил здесь солдата со служанкой, которые пачкали простыни, предназначенные для его постели. Он велел их обоих высечь, а я с тех пор держу у себя ключ от прачечной.

– Я вижу на вашем поясе целое собрание ключей, – заметил Пирс с нарочитой небрежностью. – У вас здесь ключи от всех дверей в замке?

– О нет, – покачала головой Роэз. – Есть такие ключи, которые носит с собой только милорд Рэдалф. Когда его нет дома, они находятся у Бэрда. Это ключи от наружных ворот, оборонительных укреплений, оружейной и темниц.

– Но ключи от внутренних помещений замка, винных подвалов, кладовых с едой, покоев западной башни доверяются вам, не правда ли? – заметил как бы между прочим Пирс.

– Почему вы об этом спрашиваете?

– Интересуюсь английскими обычаями, миледи.

– Нет, это нечто большее, чем любознательность. – В полумраке лицо ее трудно было разглядеть. – Кто-то идет. Теперь полотенца у вас есть, а я должна вернуться на кухню. Лиз будет волноваться, где я.

Пирс услышал приближающиеся шаги. По звуку ему показалось, что идут двое мужчин. Они дружески болтали. Чувствуя, что Роэз многое известно и ее можно уговорить поделиться своими знаниями, Пирс решил, что не должен задерживаться здесь. Кроме того, по ряду причин было опасно, чтобы Роэз видели за беседой с чужим мужчиной.

Он сделал единственное, что мог придумать: толкнув Роэз к стенке прачечной, он накинул на нее свой плащ, скрыв знакомое прислуге платье. А когда она вскрикнула, испугавшись и приготовилась сопротивляться, Пирс приник губами к ее губам и тем заставил ее замолчать. Если повезет, прохожие, которые почти поравнялись с ними, решат, что это один из стражников балуется со служанкой, и пройдут мимо, оставив Пирса и Роэз в покое.

За одиннадцать месяцев, прошедших со смерти Йоланды, Пирс не касался женщины. Он избегал этого, и теперь ему не хотелось целовать Роэз. Но поцелуй казался верным способом заставить ее молчать. Он крепко держал ее, прислоняя к стенке, и делал это осторожно, понимая, что она не может справиться с сильным мужчиной. У Роэз была свободна только одна рука, чтобы отбиваться от него, потому что вторая была занята грудой чистых льняных полотенец. Она могла бы дать ему пощечину, но не сделала этого. Роэз тихо стояла, позволяя ему прижиматься губами к своему рту. Затем очень медленно она приоткрыла губы.

Пирс ощутил первый слабый проблеск былого волнения. Он почувствовал, как ее пальцы запутались в его волосах. Опомнившись, она немного отодвинулась, и он сразу отпустил ее. Занятые разговором мужчины, как он и думал, прошли мимо, не обратив внимания на обнимающуюся парочку и не замедляя шага.

– Прошу прощенья, – прошептал Пирс, забыв об акценте, – я подумал, что вам не захочется, чтобы вас обнаружили здесь, наедине со мной.

– А вам не пришло в голову, что если нас увидят целующимися, это будет гораздо опаснее, чем если бы нас застали просто за беседой? – Слова эти должны были бы звучать сердито. Но вместо этого она произносила их как-то мечтательно, и это убедило Пирса в том, что она готова рассказать ему все, ничего не скрывая.

– Роэз, у меня есть несколько вопросов. Ты мне ответишь на них?

Она заколебалась, и он почувствовал, что ей страшно. И все-таки она согласилась. Они стояли так близко, что ее лоб упирался в его подбородок. Прежде чем она могла передумать, он открыл дверь в баню и втолкнул ее внутрь.

Холодный зимний ветер взвихрил теплый пар клубами, пронизанными тусклым желтым светом масляных светильников. Роэз положила чистые полотенца на полку рядом с мылом и тряпками для мытья. Затем она взяла один из светильников и поднесла к лицу Пирса, чтобы лучше его рассмотреть. Она двигала лампу то так, то этак, и Пирс начал беспокоиться.

– Поставь лампу, – тихо сказал он.

– Не поставлю. – Роэз снова переместила лампу, на этот раз так, чтобы свет падал прямо ему на лицо. Он почувствовал, как у нее перехватило дыхание, и увидел, как дрогнула ее рука. Желтый свет заметался, потом замер. К великому его облегчению, она не закричала.

– Сэр Пирс. Это вы?

Он не ответил, надеясь, что она примет простое сходство за свою ошибку.

– А мужчина с вами, которого зовут Люкас, – это сэр Элан?

Пирс молчал. Он выжидал, не сомневаясь, что она сейчас поднимет тревогу, и соображая, хватит ли у него духа убить ее до того, как она это сделает. Но он понял, что никогда не осмелится убить женщину.

– Леди Самира очень похожа на вас, – сказала Роэз. – У нее ваши волосы и добрый взгляд. Ее настойчивые вопросы пробудили во мне подозрения, но вас выдали глаза, сэр Пирс. Прошло столько лет, а я все еще помню их.

– Леди Роэз, – дальше он не продолжал. Она подняла правую руку и провела пальцами по щеке Пирса, бороде, губам. Кончиками пальцев она обвела его красиво очерченный рот. Ее яркие губы были полуоткрыты.

– Никто и никогда не целовал меня так сладко и так бережно, – благодарно проронила она, убирая руку с его лица. – Вы намеревались соблазнить меня, чтобы я предала Рэдалфа?

– Я всего лишь хотел защитить вас от проходивших мимо мужчин, чтобы они не узнали жену Рэдалфа и не доложили Бэрду, что вы со мной беседовали. Леди Роэз, я должен просить вас не раскрывать никому моего присутствия в Бэннингфорде.

– Почему вы вернулись?

– Искать правосудия и возмездия.

– У Рэдалфа? – Она горько рассмеялась. – От него вы правосудия не дождетесь никогда.

– Знаете ли вы что-нибудь о той ночи, когда был убит Криспин? – спросил Пирс.

– Только что Рэдалф его не убивал, потому что сидел в это время за верхним столом. Его оттуда позвали в зал перед входом и сообщили, что на Криспина было совершено нападение, – ответила Роэз. – Я никогда не верила в то, что вы или сэр Элан имеете отношение к смерти мужа Джоанны, хотя никаких доказательств вашей невиновности у меня нет. Больше мне ничего о той страшной ночи неизвестно, хотя, думаю, Джоанна знает, что случилось на самом деле.

– Почему вы так решили?

– Потому что она не желает об этом даже слышать. Сначала она плакала при каждом упоминании об убийстве Криспина, и это казалось вполне естественным. Но после того, как родился Вильям Криспин, слезы прекратились; однако когда бы ни возникал вопрос о смерти ее мужа, она замирала и отказывалась говорить. И снова казалось таким правдоподобным, что печаль с рождением ребенка затаилась в самой глубине ее сознания. Ей хочется забыть об этой ужасной ночи и думать только о будущем. Ведь Джоанна еще молода! Сэр Пирс, по-моему, вы здесь не только для того, чтобы добиться справедливости, но прежде всего, чтобы освободить Джоанну из ее заключения.

– А если и так, вы нам поможете? – с надеждой спросил Пирс.

Роэз пристально поглядела на него, подняв лампу повыше, чтобы она осветила не только лицо Пирса, но и ее тоже. По ее глазам, по выражению лица он видел, какая происходит в ней внутренняя борьба, и понял, когда она приняла для себя смертельно опасное решение. Роэз с трудом вздохнула, сжала губы и кивнула.

– Было время, когда я была искренне предана Рэдалфу, – начала свой рассказ Роэз. – Я была так воспитана, что должна полностью подчиняться мужчине, который будет моим мужем. И верила, что если смогу стать такой женой, какую хочет Рэдалф, он меня полюбит. Я думала, что, если подарю ему сына, он привяжется ко мне и будет по-доброму обращаться со мной. Поэтому я позволяла ему подвергать меня таким унижениям в интимной жизни, какие не в состоянии описать. Теперь же я знаю, что муж никогда меня не полюбит… Нет, даже если я рожу ему десяток сыновей. Рэдалф не знает, что такое любить.

– Мне жаль, что вы так несчастны, – сказал Пирс. Совесть мучила его, что он пользуется ею для получения нужных ему сведений и соблазняет изменить мужу. Если Рэдалф узнает, что она делает, Роэз может расстаться с жизнью…

– Мужчины часто недобры со своими женами, – продолжала Роэз. – В этом нет ничего удивительного. Но даже самый безжалостный человек привязан к своим детям. Рэдалф был зверски жесток к Джоанне. Она не заслужила, чтобы ее заточили в этой полутемной комнате в башне и чтобы так бессмысленно и бесплодно проходили ее жизнь и молодость. Скорее ради Джоанны, а не ради себя я помогу вам, сэр Пирс. С чего мне начать?

– Не говорить Джоанне, что мы здесь.

– Не говорить? Но я должна! Подумайте, какую надежду в ней пробудит эта радостная весть! Знать, что существует на свете кто-то, пытающийся ее спасти.

– Именно поэтому вы и не должны ей ничего говорить, – отвечал Пирс. – Дайте ей хотя бы луч надежды, и она станет выглядеть счастливей и разговаривать уверенней. А перемена в настроении выдаст ее. И нас. Кого она видит каждый день?

– Меня, Лиз и Бэрда, – ответила Роэз. – Рэдалфа, когда он здесь. И конечно, своего сына. В хорошую погоду ей разрешается гулять на крепостной стене в течение часа, пока в большом зале проходит полуденная трапеза. Так что стражники, стоящие на часах, видят ее, хотя она никогда ни с кем не разговаривает.

– Она выходит из своей комнаты? – обрадовался Пирс.

– Когда большинство обитателей замка находятся в главном зале, – сказала Роэз, но ее последующие слова разбили надежду Пирса на возможно легкое и скорое освобождение Джоанны. – Нас в Бэннингфорде редко посещают гости, но когда это происходит, Рэдалф запрещает Джоанне покидать свою комнату. Да я и не думаю, что цепной пес Бэрд позволит ей выходить, пока вы здесь.

– Значит, нам надо искать другой путь, чтобы Элан смог добраться до нее.

– Только не по лестнице, – предупредила Роэз.

– Знаю. Мы видели стражника, охраняющего вход к ней. Конечно, его можно убрать, но он скорее всего поднимет тревогу. Тогда на нас накинется вся стража замка, а Джоанна так и останется в заточении.

– Ее дверь закрыта на замок и тяжелый деревянный засов, – сообщила Роэз. – Был бы сэр Элан птицей, он мог бы влететь к своей любви в окно. Оно достаточно широкое, чтобы в него мог пролезть человек. Сэр Пирс, теперь я должна вас покинуть. Я слишком долго отсутствовала, а если коварная Лиз заподозрит что-то неладное, она тут же доложит Бэрду. Я могу справиться с подозрениями Лиз, но Бэрда – это дикое животное – я боюсь.

Пирса вдруг озарило, что Роэз так же нуждается в спасении, как Джоанна, но вслух этого не сказал. Однако он сделал другое, нечто совершенно непростительное, и вовсе не только для того, чтобы побудить Роэз помочь им с Эланом. Он взял ее лицо в ладони и, склонив голову, снова поцеловал. Очень нежно и осторожно… Это был долгий томительный поцелуй.

– Тогда идите, – прошептал он. – Я не хочу навлекать на вас гнев приспешников Рэдалфа. Мы еще поговорим, Роэз.

– Я сделаю все, что только смогу, – сказала она, и глаза ее светились мягким светом. Затем она исчезла вместе с ворвавшейся струей холодного ночного воздуха, а Пирс стоял и смотрел ей вслед.

– Это твоя вина, Йоланда, – прошептал он. – Ты научила меня откликаться на зов доброго и любящего сердца. Но я почему-то уверен: ты не укоряла бы меня за то, что я поцеловал Роэз, стараясь уберечь от гнева Рэдалфа… и за второй раз, когда мне захотелось снова ощутить ее нежные губы…

Выкупавшись и нарядившись к вечерней трапезе, Самира послала свою служанку Нену на кухню послушать и вызнать все возможное, притворяясь, что не понимает ни единого сказанного слова. Когда Нена ушла, Самира зазвала в комнату Элана.

– Я тут кое-что придумала, – объявила она.

– Я заметил, что ты увлечена авантюрными планами, – шутливо обронил Элан, – в этом похожа на своего изобретательного отца. Что на этот раз осенило тебя, моя девочка?

– Мне не хочется, чтобы вы меня называли девочкой. – Но Самиру слишком занимала новая идея, чтобы сердиться по пустякам. – Дядя Элан, я все старалась понять, почему барон Рэдалф так долго держит свою дочь в заточении.

– И к какому выводу ты пришла? – Сначала Элана забавляла серьезность Самиры, но, послушав ее, он перестал снисходительно улыбаться.

– Приходило ли вам когда-нибудь в голову, что потрясение от смерти мужа привело к тому, что Джоанна навсегда повредилась в уме? – спросила Самира. – Возможно, Рэдалфу пришлось запереть ее, чтобы защитить от себя самой. Может быть, он ее держит взаперти, боясь, что она сделает какой-нибудь безумный поступок?

– Тебя с детства окружала любовь, Самира. Ты никогда не встречала человека вроде Рэдалфа. Какова бы ни была причина того, что он заточил Джоанну в ее комнате, я уверен в одном: это не из любви к дочери.

– И все-таки… – Самира замолчала, так как в комнату вошел Пирс. Она ласково улыбнулась ему и, подождав, пока он закроет за собой дверь, продолжала: – Дядя Элан, вы не знаете, с чем столкнетесь, когда наконец попадете в покои Джоанны. Вам следует приготовиться к неожиданностям, – например, встретитесь с женщиной, которая вас не узнает даже после того, как вы объяснитесь. Или с женщиной, которая не только не узнает вас, а начнет звать на помощь и кричать, что вы убийца; может даже оказаться, что она привязана к кровати, чтобы не поранила себя. Вам следует подумать о печальной вероятности того, что Джоанна сошла с ума.

– Хотя должен признаться, что предположение Самиры не такое уж фантастическое, – обратился Пирс к Элану, – могу сообщить тебе, что у Роэз есть более приятное объяснение… Хотя называть это объяснение «приятным» вряд ли возможно.

– Буду очень рад услышать мнение Роэз, – отозвался Элан, – потому что предположения Самиры представляются мне весьма тревожными. Что же говорит об этом Роэз?

– Она думает, что Джоанна знает тайну, которую Рэдалф тщательно скрывает.

Элан только присвистнул в ответ на такое утверждение. Обдумав слова Пирса, он сказал:

– Если Роэз права, это означает, что Рэдалф замешан в смерти Криспина. Знаю, что Эмброуз всегда считал это вполне вероятным, но у него не было очевидных доказательств.

– Роэз настаивает, что сам Рэдалф совершить убийства не мог, потому что сидел на своем месте хозяина, на виду у всех гостей до того самого момента, как его вызвали из зала после гибели Криспина.

– Рэдалф мог приказать кому-нибудь из своих подданных убить вашего друга, – резонно заметила Самира.

– Чуть раньше ты задавала мне вопрос, почему Джоанну заточили на столько лет, – обернулся к ней Элан. – Теперь я спрошу: зачем… зачем Рэдалфу было желать смерти Криспина, если главной его целью этого брака было заполучить сильного здорового мужчину, от которого бы Джоанна родила ему внуков, будущих наследников? Барону не было смысла уничтожать Криспина.

– Весь последний час я думал о брачном договоре, – вмешался Пирс. – Криспин упомянул мне о том, что в последнюю минуту Рэдалф попросил о каком-то изменении, но я не могу вспомнить точно, что это за изменение. Помню только, что Криспин сказал, будто отец Эмброуз его одобрил. После моего разговора с Криспином столько всего случилось и так быстро, что у меня эта подробность вылетела из головы.

– Возможно, дядя Эмброуз вспомнит, о чем идет речь. – Уже через день после встречи с аббатом Святого Юстина Самира стала звать аббата так, как называли его отец и Элан. Они провели в аббатстве несколько дней, отдыхая после долгого путешествия и обсуждая свои планы с Эмброузом. Самире он очень понравился. – А вдруг у него даже есть копия брачного договора. Возможно, его отдали в аббатство Святого Юстина на хранение.

– Ты умна почти так же, как твой отец, – одобрительно заметил Элан. – Обязательно спросим об этом Эмброуза, когда в следующий раз его увидим.

– Что бы вы делали без меня. – Серо-зеленые глаза Самиры искрились лукавством.

– Я бы спокойнее спал, зная, что ты находишься в безопасности, – вздохнул отец.

– Что ж, дорогой «Спирос» и дорогой «Люкас», милые мои телохранители, – Самира поклонилась каждому отдельно, – мы не должны заставлять лорда Вильяма Криспина ждать на устроенном вечером в нашу честь пире. Думаю, простые обитатели замка порадуются гостям. Что-то подсказывает мне, что обычно на ужин у них черствый хлеб и заплесневелый сыр.

– Не болтай, Самира, подожди. – Элан жестом остановил ее, чтобы она не уходила. – Пирс, сказала тебе Роэз что-нибудь о том, как попасть в комнату Джоанны?

– Она предложила тебе влететь в окно, которое в ее комнате настолько широкое, что может протиснуться человек, – Пирс говорил серьезно. – Я решил, что это удачная мысль.

– Влететь? – воскликнула Самира. – Что это значит? Люди не могут летать. – Она запнулась, с удивлением глядя на ухмыляющегося Элана.

– Умница, Пирс, – с чувством произнес Элан. – А Роэз поможет нам в этом?

– Она носит на поясе большинство ключей от внутренних помещений замка, – ответил Пирс. – Осталось лишь убедить ее отдать некий заветный ключ мне.

– Что вы имеете в виду? – недоумевала Самира.

– Очень простое: влезть по наружной стене. – Элан все еще улыбался Пирсу.

– Влезть по стене? – недоумевала Самира. – Дядя Элан, для этого вам понадобится выйти из замка, обойти его наполовину вдоль стены до западной башни и… переплыть ров. Об этом и думать нечего. Вы замерзнете в холодной воде или потом на ветру. А как вы собираетесь взобраться по стене без особых приспособлений или помощи изнутри башни? Кроме того, в любом случае караульные на крепостной стене быстро вас заметят.

– Может, и нет, если я полезу в безлунную или ненастную ночь, – возразил Элан. – А что касается помощи изнутри, то ее обеспечите ты, твой отец и Роэз.

– Тебя могут убить?

– Убить могут нас всех, – раздался трезвый голос Пирса. – Поэтому я и не хотел, чтобы ты ехала сюда с нами. И чем скорее мы закончим дело, ради которого приехали, и покинем замок Бэннингфорд, тем больше вероятность того, что мы уцелеем. Так вот, если Роэз права и Джоанна знает, кто убил Криспина, то одному из нас надо с ней поговорить, и лучше всего подойдет для этой цели Элан.

– Вам придется выбраться из замка так, чтобы никто не заметил. – Самира с тревогой смотрела на Элана.

– Этого легко достичь, если я выйду через заднюю калитку, – успокоил ее Элан.

– Я начинаю догадываться. – Самира гордилась своей сообразительностью. – Это и есть тот ключ, который вы хотите иметь? Ведь так, папа? Но он хранится у Роэз, или его держит при себе Бэрд?

– Когда замок подвергается нападению, – объяснил Пирс, – долг капитана оказывать сопротивление врагу на наружных стенах, и поэтому он находится вдали от внутреннего дворика. Кажется вполне разумным предположить, что ключ от потаенной калитки хранится у хозяйки замка, Роэз, чтобы она могла быстро вывести в безопасное место членов семьи, если атакующие ворвутся во внутренний двор.

– А доверит ли Рэдалф этот ключ Роэз? – засомневалась Самира. – По-моему, он человек крайне подозрительный. Доверяет ли он до такой степени своей жене?

– А вот это вопрос интересный, – задумался Элан. – Пирс, тебе лучше узнать точный ответ нынче же ночью. Нам необходим этот ключ. Без него мне придется выбираться из замка через главные ворота. И если даже стражники не заметят, как я выйду, то, будьте уверены, на мое отсутствие скоро обратят внимание и учинят тебе и Самире настоящий допрос, и весьма болезненный. Если ты понимаешь, что я имею в виду.

– Прекрасно понимаю. – Пирс поглядел на свою красавицу дочь и представил себе, как Бэрд ее допрашивает. – Я заполучу у Роэз этот ключ сегодня же.