Текст книги "Рука сатира"

Автор книги: Флора Флетчер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 6 страниц)

12

Было позднее, чем они думали. Буквально следующим вечером Мастерс пришел повидать доктора Джека Ричмонда. Существовала возможность, что все будет наоборот – доктора Ричмонда вызовут для встречи с Мастерсом, если бы Мастерсу не случилось появиться по соседству. Точнее, в соседнем доме.

В означенное время происходило незначительное действо на заднем дворе. Джек вышел, вооружившись совком, и начал разбрасывать землю вокруг роз, Дэвид, появившийся несколькими минутами позже, увидел Джека за работой и решил, кроме всего прочего, подойти поближе и понаблюдать. Джек в действительности не был поглощен розами, при появления Дэвида он немедленно бросил совок и предложил выпить холодного пива на террасе. Дэвид для вида слабо поотнекивался, Джек быстро принес из дома пиво, и они сидели, покачиваясь в плетеных креслах, когда Нэнси вышла на поиски своего помощника.

Надеясь, что он будет под рукой, Нэнси слегка обиделась, когда он куда-то запропастился. Она в жаркой кухне готовила обед, и ей казалось: муж, который не помогает, должен по крайней мере оставаться в своем собственном дворе до тех пор, пока работа не закончена. Он же, однако, удрал на террасу к Ричмондам, где накачивался пивом, словно представитель привилегированной касты.

Она мило подплыла поближе и была приглашена присоединиться к ним, – излишняя любезность, если принять в расчет то, что она уже это сделала, и, когда Джек вернулся, неся пиво для нее. Вера была с ним и с собственным пивом.

По молчаливому соглашению они избегали любых упоминаний о Коннорах, как бы объявленных вне закона, и было весьма трудно откопать иную тему для беседы, когда в мыслях только одно.

Джек и Вера, подумала Нэнси, выглядят изможденными и держатся натянуто. Это необычно, особенно для Веры, которая, как правило, улаживает все без труда.

Неподвижная дверь соседнего дома отбрасывала тень и прохладу на газон, ограду и камни террасы. К собственному неудовольствию Нэнси обнаружила, что то и дело посматривает на нее через плечо, словно та готова распахнуться. Так и произошло, и когда, оглянувшись. Нэнси внезапно увидела это, она крикнула:

– Смотрите! В комнате Лилы свет.

– Да, – сказала Вера. – Зажегся несколько минут назад.

– Какой дьявол мог туда забраться? – заинтересовался Дэвид. – Что, во имя Господа, что они могут там делать?

– Погодите, – Джек вскочил и отправился вокруг дома, а когда вернулся, проворчал: – Там полицейская машина. Должно быть, эта ищейка, Мастерс.

Он уселся на прежнее место, взял свою банку пива и откинулся назад, уставившись в пространство невидящими глазами. Это было в точности так, как если бы он ощутил окончание чего-то и успокоился.

– Как вы думаете, что он сейчас делает? – задумчиво поинтересовалась Нэнси. – Может, опять ищет ключ?

– Кепкой ключ? – спросил Джек.

– От задней двери. Он думает, что у Ларри был ключ от задней двери. И каким-то образом пропал. Разве я вам не говорила?

– Нет, не говорила.

– Ну вот, он думает, убийца мог взять ключ после смерти Ларри, чтобы затем войти в дом и убить Лилу.

– Ларри покончил с собой, – сказала Вера. – Какие бы ни были странные мнения у полиции, это несомненно. Если Лила убита кем-то еще, самоубийство Ларри просто случайно произошло приблизительно в то же время.

– Держусь того же мнения, – заявил Дэвид.

– Скажу по секрету, – начала Нэнси, – это не просто мнение лейтенанта Мастерса. Он все разгадал, раскрыл. На другое утро я рассказала ему о свете – про то, что его выключили, хотя он горел после того, как уехал Ларри. В то же утро я рассказала ему и о Стэнли, что он видел Лилу и разговаривал с ней после того, как я оставила его на дорожке.

– Ты ведьма, что ли, или что-то в этом роде? – воскликнул Дэвид. – Всякий раз, когда ты упоминаешь Стэнли, он появляется. Вон и теперь идет сюда с Мэй.

– Думаю, – сказала Вера, – что сегодня не смогу выдержать общество Мэй.

Но Вера, кроме всего прочего, ухитрилась выдержать общество Мэй. Уолтерсы отказались от пива и с напряженным видом сели. Было ясно, что их супружеская связь находится в опасном, колеблющемся равновесии. Стэнли определенно переживал плохие времена и в ближайшем будущем не ждал заметных улучшений.

– Мы сидели, – сказал Стэнли, – и вдруг увидели, по соседству горит свет. Что там творится?

– Это полиция, – с отсутствующим видом протянул Джек, – Мастерс, я полагаю. Должно быть, что-то ищет.

– Что ищет?

– Не знаю. Может, ключ от задней двери, как считает Нэнси. Может, подтверждение того, что ты был в комнате той ночью, когда убили Лилу. Стэнли, ты оставил отпечатки?

– Боже мой, Джек, не говори таких вещей! Ты же знаешь, я был только у двери. Внутрь и не заходил вовсе.

– Знаю? Откуда? С твоих слов?

– Это правда! Клянусь! Меня вызывали в полицейский участок, и я рассказал лейтенанту все, как было.

– Болтай-болтай, парень. Мастерса не так-то просто надуть.

Стэнли на время онемел. А Мэй презрительно заявила:

– То, что происходит сейчас, будет ему уроком на будущее. Дождался, пока я приму снотворное, и сразу почувствовал свободу: можно пробродить полночи, болтая с женщинами в ночных рубашках. Если, конечно, она надела ночную рубашку.

– Мы опять талдычим одно и то же, – зашипел Стэнли. – Я не желаю повторять все заново.

– Возможно, тебе придется повторять все заново, хочешь ты или нет, – сказала Мэй. – Убить Лилу – не единственное, что ты мог с ней сделать. Уже всем известно, что ты теряешь свою дурную голову при виде лифчика.

– Отлично, – горько произнес Стэнли. – Ты просто обязана сообщить об этом Мастерсу. Он будет заинтересован мнением моей собственной жены.

– Давай прекратим, Мэй, – сказал Джек. – Я просто дурачился. Или, может, попытался ненадолго проверить, что это правда. Что бы там ни искали, тот, за кем охотится Мастерс, – это я.

– Почему ты так считаешь? – внезапно спросила Нэнси.

– Я не считаю, Нэнси, я знаю. Когда теория убийства-самоубийства затрещала по швам, я понял – дело только во времени, и доберутся до меня. Он уже расспрашивал в больнице. В других местах, без сомнения, тоже.

– Пусть спрашивает, – искренне заявил Дэвид. – Ты той ночью был в больнице и можешь это доказать.

– Я не могу доказать, что не отлучался оттуда. Но и это не все. Есть еще нечто, что он раскопает, если уже не раскопал. Ты должна быть довольна стариной Стэнли. Мэй. А ведь могла выйти замуж за меня.

– Насколько мне помнится, ты женат на мне, – перебила Вера. – И если бы у меня были какие-либо претензии, ты был бы единственным, кому бы я их предъявила.

– Это правда, дорогая. И я благодарен. Да ладно, будь что будет. Что бы Мастерс ни создал против меня, это должно быть разработано очень тщательно. Самое большое, он может утверждать, что я мог совершить убийство, а не то, что я его совершил. Я должен с помощью хорошего адвоката готовиться отразить удар.

– Но это бы разрушило твою жизнь, – воскликнула Вера, – кто пойдет к доктору, оправданному по делу об убийстве?

– Пойдут лучше, чем пошли бы к осужденному. В крайнем случае, всегда существует исследовательская работа или ветеринария.

В этот момент из-под соседней двери выбился свет. Они сидели в сгущающихся сумерках, молчали и ждали. Через несколько минут задняя дверь дома Конноров отворилась, и появился Мастерс. Уже почти стемнело, и очертания его были размыты тенями, казалось, он делает что-то с дверью, которую закрыл за собой. Это таинственная деятельность вскоре прояснилась: дверь открылась вновь. Он отпер ее снаружи.

– Нашел, – воскликнула Нэнси. – Он нашел пропавший ключ!

Отвернувшись от двери. Мастерс заметил, что за ним наблюдают с террасы Ричмондов. И немедленно двинулся туда. Было замечено, что он закончил напряженную работу: галстук безвольно свисал с расстегнутого воротника, на лице, покрытом испариной, лежало пятно грязи. Правой рукой он непринужденно подбрасывал и ловил ключ.

– Добрый вечер, – странным тоном произнес Мастерс.

– Почему-то, – ответила Нэнси, – мне он не представляется добрым.

– Не хочу разрушать вашу компанию, миссис Хауэлл. Я бы мог повидаться со всеми позже. Или с тем, кого я особенно хочу повидать.

– Нет уж, спасибо. Лично я предпочла бы не ждать и не волноваться. Нельзя ли ускорить экзекуцию?

– Согласен, – сказал Джек Ричмонд. – Даже сон виновного спокойнее, если все точки расставлены.

– В таком случае, – заявил Мастерс, – буду рад услужить, поскольку вы тот, кого я хотел видеть больше всех, доктор.

– Звучит зловеще. Меня за что-нибудь собираются арестовывать?

– А вы в чем-то хотите признаться?

– Вовсе нет. Присаживайтесь, лейтенант.

– Благодарю.

– Как мы все культурно себя ведем, – усмехнулась Мэй Уолтерс.

– Заткнись, – резко оборвал ее Стэнли Уолтерс. Его тон настолько удивил жену, что она замолчала.

Дэвид Хауэлл сказал:

– Моя жена предполагает, что вы, лейтенант, искали ключ от задней двери дома Конноров. И вижу – нашли.

– Вы правы, мистер Хауэлл.

– Не могу понять, как, – вступила в разговор Нэнси. – В прошлый раз мы с вами искали, искали, лейтенант, и не нашли.

– Потому что искали не там.

– А где же то место, если не секрет?

– Где я и предполагал, – сказал Мастерс не без удовольствия. – Помните, перед уходом я упомянул, что у меня есть мысль? Она возникла в самый последний момент, когда я был наверху в ванной. Открыв аптечку над раковиной, я увидел небольшой паз для использованных лезвий. И подумал – паз для лезвий может быть великолепным местом, если кто-то захочет спрятать ключ. Сегодня я вернулся, чтобы раскопать это вместилище. И оказался прав. Я нашел ключ среди старых лезвий.

– Очень умно, лейтенант, – усмехнулась Вера Ричмонд. – Так быстро заключить, что ключ брошен именно туда.

– Здесь не просто логическое заключение, миссис Ричмонд. Паз очень узок, и более тщательное исследование показало, что недавно в него что-то протиснули.

– Отличная работа, лейтенант, – восхитился Джек Ричмонд. – Как сказала моя жена, очень умно.

– Боюсь, не могу отозваться столь же лестно о нашем убийце, – сердечно сказал Мастерс. – Он допустил несколько грубых ошибок, и то, что спрятал ключ, – одна из них. Бели бы он просто положил его где-нибудь поблизости, не было бы особых причин интересоваться этим. Попытавшись спрятать его, убийца только привлек внимание. Сейчас нам доподлинно известно, что убийца использовал ключ, чтобы проникнуть в дом.

– И оставил дверь незапертой, когда удирал? – спросил Джек Ричмонд.

– Он был вынужден так поступить, чтобы тело Лилы Коннор нашли настолько быстро, насколько это нужно для надувательства. Он рассчитывал, кто-нибудь забеспокоится и будет настаивать, чтобы войти в дом, и тогда незапертая дверь облегчит предприятие. Между прочим, я полагаю, если бы миссис Хауэлл не настояла на осмотре дома, это сделал бы убийца.

– Лейтенант, сказать такое – то же, что сказать – убийца расположился где-то по соседству.

– Ближе, доктор. Он на этой террасе.

Повисло обескураживающее молчание. Наконец Джек Ричмонд спросил:

– Хорошо, и что же дальше?

– Я, доктор, не тороплюсь, – успокаивающе произнес Мастерс. – Мне бы хотелось знать, как вы думаете, они были совершены, – уточнил детектив с легким кивком. – Ну, ладно, для начала давайте предположим – просто, чтобы обыграть ситуацию, – давайте предположим, что убийца – вы, доктор Ричмонд.

– Я… Хорошо, давайте.

– Вы заметили, что Ларри Коннор покинул свой дом ночью, оказавшейся ночью убийства. Должно быть, вы слышали его разговор с миссис Хауэлл, поскольку, как показывают события, вы оказались прекрасно осведомлены, куда он собирался, – вы сами сказали, разве не так, что окна вашего дома той ночью были открыты? Возможно, вы еще не составили план убийства и фокуса-покуса. Это решение созрело позже, когда вам позвонили и попросили приехать в больницу, и вы обнаружили, что должны оставаться там продолжительное время. Ожидание преподнесло благоприятный случай, а остальное – дело техники.

– Я выгляжу подлинным чудовищем, – сказал Джек.

Мастерс улыбнулся.

– Нетрудно было организовать пустую личную комнату, чтобы в ней «отдыхать». Соответствующее положение комнаты сделало элементарно простым выскользнуть из нее, спуститься вниз по лестнице и позднее вернуться незамеченным. Конечно, здесь существовал значительный элемент риска. Но вы были бы в безопасности, вернувшись в комнату до того, как вас позовут. Пациентку вы осмотрели заранее, и ее состояние подсказывало: в вашем распоряжении больше часа. Поэтому вы прокрались наружу и поехали к офису Ларри Коннора. Он переживал трудные времена, а вы были врачом и его «другом». Вы убедили его принять седативное. Но дали вместо лекарства очень неврачебное средство – «Микки Финн» всмертельной дозировке, чтобы замести за собой следы. Сымитировав в офисе картину самоубийства Коннора, вы поспешили в больницу, где вас могли хватиться.

Три вещи составили сердцевину плана. Лила Коннор, а не ее муж, была вашей мишенью. Следовательно, надо было представить дело так, будто Ларри умер после того, как умерла Лила, – несмотря на то, что тогда Лила была еще жива. Вы осуществили первую часть обмана, включив кондиционер, иначе – в офисе Ларри, чтобы замедлить разложение тела. Но это значило, что вы должны вернуться в офис в воскресенье рано утром, до того, как тело Коннора обнаружат, и выключить кондиционер, иначе будет учтен фактор кондиционирования воздуха, и ваш обман разрушится. Во-вторых, на оружии, которым предстояло убить Лилу, должны быть отпечатки пальцев ее мужа. Это просто: вы взяли со стола Коннора металлический нож для вскрывания писем, оттиснули пальцы правой руки убитого на рукоятке, осторожно завернули нож, чтобы не повредить отпечатки, и вынесли в медицинском чемоданчике. В-третьих, вы захватили с собой ключ от задней двери из футляра Ларри, чтобы быть уверенным: доступ к дому Конноров и к Лиле Коннор есть. После вы управились с пациенткой в больнице и смогли поехать домой.

– Какая прекрасная реконструкция, лейтенант, – сказал доктор Ричмонд. – Дома вы сочиняете детективы? К счастью, в реальной жизни требуются доказательства.

– Предлагаете мне побеспокоиться? – улыбнулся Мастерс. – Это не отвлеченное теоретизирование. Я могу доказать, что кондиционер в офисе был включен и выключен много позднее. Ночной сторож, когда совершал свой второй обход, слышал звук работающего кондиционера, и он может в этом присягнуть. От себя могу засвидетельствовать вместе с хозяином здания, который впустил меня внутрь и находился рядом, что кондиционер, когда мы обнаружили тело Коннора, был выключен. Это означает – убийца вернулся, как я и «теоретизировал».

Что касается орудия убийства, то Коннор был ярко выраженным левшой. Это позволяет доказать, что он невиновен в смерти собственной жены. Досадной ошибкой было забыть об этом, отпечатывая на рукоятке ножа пальцы правой руки Коннора, – даже учитывая действительное напряжение той ночи, необходимость спешить и все прочее. К тому же нож для вскрывания бумаг взяли со стола в кабинете Ларри Коннора – секретарша твердо опознала его. Очевидно, что другой, а не Коннор, взял нож из офиса в дом, и, так как вы нашли, что нож находится в груди Лилы Коннор, становится прямо-таки наглядным, что он был взят убийцей из офиса для этого.

Джек Ричмонд внимательно разглядывал пустую банку из-под пива. Затем поднял глаза:

– Да, лейтенант, дело вы проработали прекрасно, но не обязательно против меня. Вы не продемонстрировали ни одного прямого доказательства, связывающего меня с обеими смертями. Это существенно.

– Множество людей оказываются в петле или в каком-нибудь столь же малоприятном месте, – сухо сказал Мастерс, – из-за косвенных улик. Кроме того, тут есть небольшое основание для преступления, побудительные мотивы.

Джек смешался, и Мастерс замолк. Он молчал так долго, что стало казаться, будто он отвлечен какой-то далекой неясной мыслью, неожиданно вспыхнувшей в сумерках.

– Хотите, чтобы я раскрыл ваши побудительные причины, доктор Ричмонд? – наконец произнес он.

– Вы хорошо поработали, лейтенант, не так ли? – пробормотал Джек и резко засмеялся. – Да, я был достаточно глуп, чтобы позволить себе связаться с Лилой. Все кончилось незадолго до того, как она умерла. Не ждите, я не стану вдаваться в подробности. Скорее всего вы знаете большинство из них.

– Я выяснил кое-какие вещи, – кивнул Мастерс. – Смотрите, доктор, может, нам лучше не обсуждать это в присутствии вашей жены…

– Пусть вас не смущает присутствие миссис Ричмонд, Моя жена давно знает все обо мне и Лиле. Я рад, что сам рассказал ей все, а не потому, что она поймала меня. Таким образом, зачем мне было убивать Лилу? С какой стати?

Мастерс повернулся к Вере Ричмонд.

– Это правда, миссис Ричмонд? И пожалуйста, не говорите, что это так, если ваш муж лжет. Ни его, ни вас это до добра не доведет, и если ложь будет повторена официально, для вас это может иметь печальные последствия.

– Джек добровольно рассказал мне, – ровным голосом произнесла Вера. – И я решила – не позволю этому развести нас. По двум причинам, лейтенант. Первая – я люблю его. Вторая – я знаю, он любит меня, несмотря на необычное для него нарушение верности. Мне показалось странным, если наш брак рухнет из-за бродяжки, которая для него не более, чем минутное развлечение.

– Это делает вас довольно примечательной женщиной миссис Ричмонд. Не слишком ли тяжело было жить по соседству с женщиной, с которой, как признался ваш муж, он спал?

Вера побледнела. Но голос ее не дрогнул.

– Да, лейтенант, это было тяжело, особенно потому, что, соблюдая приличия, мы должны были поддерживать соседские отношения с Коннорами. Что бы вы посоветовали сделать? Бежать? Сказать Джеку, что надо переехать? Это только принесло бы Лиле удовлетворение, которого она не заслужила. И кроме прочего, как бы то ни было, я выиграла, она проиграла.

– Очень занятная позиция, – огрызнулся Мастерс, – но звучит немного жестоко, чтобы удовлетворить меня. Я все же предполагаю, что шашни вашего мужа с Лилой Коннор дали ему повод убить ее.

– Но зачем? – спросила Вера, и сейчас это был возглас протеста. – Он расстался с ней – я знала об этом.

– Мог ли какой-нибудь мужчина расстаться с Лилой Коннор, – сказал намеренно жестко Мастерс, – до того, как она готова его отпустить?

Его тон, его выражения, казалось, возвращают Лилу назад, из смерти. Джек Ричмонд махнул рукой.

– Очевидно, вы изучили Лилу в совершенстве.

– Да, доктор. В ночь, когда у вас происходила вечеринка. Ларри Коннор сделал несколько резких настораживающих замечаний о своей жене. Вы думали, я не обращу на них внимания? Я проверил, и все оказалось правдой. У Лилы было три мужа, быстро сменивших друг друга до ее брака с Коннором, и со всеми она сыграла дьявольскую шутку. То же она продолжала делать, будучи женой Коннора. Похоже, ею двигала ненависть к мужчинам. Она, возбуждая, притягивала их, затем отбрасывала, словно ненужную вещь. Единственное, что она не могла принять, – это быть брошенной. Тогда она становилась действительно опасной. Чем она угрожала вам, доктор? Скандалом? Профессиональным крахом? Чего она требовала? Денег? Развода и новой женитьбы?

– У меня не было достаточно денег, чтобы удовлетворить ее, а женился я бы скорее на осьминоге.

– Вы признаете, что она угрожала вам!

– Этого я не признаю. Что же до моей репутации и профессиональной карьеры, сколь они для меня ни важны, я не убил бы вследствие такой угрозы, выраженной или предполагаемой.

– Не убил бы? Или не убил?

– И не убил бы, и не убил. У вас нет доказательств, лейтенант, признайте это. Все основано на том, что я мог бы сделать, а не на том, что сделал. А те два часа или около того в больнице, повторяю: – я был в личной комнате и предлагаю вам доказать обратное.

– Докажу, если смогу, и, думаю, смогу.

– Вы говорите, я арестован?

– Арест? – Мастерс, казалось, рассматривает этот вопрос. – Нет. Пока нет, доктор Ричмонд.

– Я так и думал. – Джек рассмеялся и резко встал. – Вы должны меня извинить.

Не говоря больше ни слова, он повернулся и вошел в дом, с взволнованным видом Вера быстро последовала за ним. Мастерс посидел еще немного, затем хлопнул себя по ляжке и сказал: «Виноват, очень виноват», – но относилось ли это к Ричмонду или к его собственной позиции, осталось неясным. Он вскочил и ушел. Эти внезапные отступления оставили Уолтерсов и Хауэллов неловко брошенными на террасе Ричмондов.

– Я знала, – заявила Мэй. – Я с самого начала знала, что Лила потаскуха.

– Заткнись, Мэй, – сказал Стэнли.

– Она непременно должна была плохо кончить.

– Заткнись, Мэй, – повторил Стэнли.

– Действительно, Мэй, – попросила Нэнси, – заткнись, пожалуйста!

– Пойдем, Стэнли, – позвала Мэй. – Очевидно, нам лучше пойти домой.

Стэнли неторопливо поднялся и двинулся с Мэй через двор к дорожке. По пути Мэй взяла его под руку.

– Стэнли опять на коне, – прошептала Нэнси. – Он почти чист.

– Мэй невозможна.

– Это не Вера. Вера великолепна. Я не знаю, что бы сделала, если б узнала, что ты мне изменяешь.

– Ты бы сделала то же, что я в отношении тебя и Стэнли на дорожке, – сказал Дэвид. – Ты бы все замяла.

– Я просто пошутила, Дэвид Хауэлл, и ты это знаешь!

– В таком случае, черт с ним, забудем. Я себя чувствую омерзительно, милочка. Все, чего хочется, пойти домой и напиться.

Мастерс сгорбился за столом Ларри Коннора, ликуя. Он почувствовал. Словно плаванье после долгого перерыва, – тяжелые бронхи, руки, будто налитые свинцом, и внезапно… второе дыхание, дышать легко, веса нет, мчишься к приближающемуся берегу, как рыба. Он понял.

Таблетка была принята Ларри Коннор лег на софу, ожидая смерти. И пока он ждал, смерть стала страшной. Он ощутил ужас. Несмотря ни на что, он хотел жить. А чтобы жить, ему необходима помощь, отчаянно, немедленно. Он уже опьянел под действием таблетки, мысли его путались, разум мутнел. Здесь под рукой телефон… сможет ли он? Он боролся с собой, пытаясь дотянуться до стола, снять трубку. Он позвонит… Кому? Возможно, он знает, возможно, пытается. Но он не может вспомнить номер или не может совладать со своими движениями, его указательный палец на диске подобен культяшке инвалида. Что он сделает?

Позвонит телефонистке на телефонную станцию. Он мог использовать один поворот диска.

Телефонистка отвечает. Он просит ее вызвать номер… Чей? Руфи Бентон? Умирающий, нуждающийся в помощи, будет ли он требовать Руфь Бентон?

Нет. Человек, умирающий от передозировки таблеток, принятых по собственной воле, уцепился бы только за одного спасителя.

Доктор. Его доктор? Мастерс выпрямился. У него не было ответа на вопрос. На это могло бы ответить телефонистка. Она вспомнит звонок и кому он был адресован.

Она вспомнит. Мастерс был уверен, что вспомнит. Теперь он подвергал сомнению свою уверенность не более, чем подвергал сомнению всю цепочку мыслей, которые привели к ней.

Это было правильно. Это было оно.

Мастерс надавил кнопку звонка и услышал гармоничный перезвон колокольчика. Солнце пылало на ярком голубом небе. Перезвон колокольчика умолк, через мгновение он вновь нацелил указательный палец и ткнул звонок еще раз, снова слушая и глядя на солнце.

Никто так и не подошел. Лучше попытаться у задней двери.

Но никто не ответил и на стук у задней двери. Он взглянул направо, на задний двор Хауэллов, через лежащий между ним и этим двором задний двор Конноров. Вероятность того, что Нэнси Хауэлл была дома, велика, и подумалось, надо пойти и побеспокоить ее еще разок.

Когда Нэнси подошла к двери, он увидел, ему не рады, и почувствовал сожаление и одиночество, но отбросил их. Он был слишком стар и загнан, чтобы сожалеть о том, что ему не хотят помочь, или попытаться возместить свои убытки, вернуть давно ушедшее.

– Здравствуйте, – сказал Мастерс. – Простите, что снова побеспокоил вас.

– Я надеялась, что действительно так, – ответила Нэнси. – Я надеялась, что вы навсегда устыдитесь и не будете беспокоить меня вновь. Я изо всех сил старалась помочь вам, но это только принесло горе людям, которых я люблю и уважаю.

– Я, а не вы, миссис Хауэлл, из тех, кто приносит горе. Это неотделимо от работы.

– Поганая работа – все, что я могу сказать!

– Очень поганая. Но кому-то надо ее делать. Вот вчера вечером у Ричмондов, например. Думаете, мне это доставляет удовольствие?

– Вы, лейтенант Мастерс, худший из бандитов.

– Бандит! – вопиющая несправедливость была причиной того, что голос Мастерса слегка дрогнул. – Что же, возможно и так, я не виню вас. Где Ричмонды? Они не отвечают на звонки, ни у передней двери, ни у задней.

– Ну, Джек – доктор, – холодно сказала Нэнси, – и разумно предположить, что он на вызове.

– А миссис Ричмонд?

– Если Веры нет дома, не знаю, где она. Может, поехала в город или на рынок.

– Хорошо, попытаюсь поймать доктора Ричмонда.

– Хотела бы я пожелать вам удачи, но не желаю.

– Благодарю, – печально отреагировал Мастерс, – за то, что хотите помочь.

Он держал шляпу в руке. Потом надел ее на свою лысеющую голову и отправился, обогнув дом Хауэллов, через улицу, к машине. Вслед раздался злой хлопок двери. Она даже не впустила меня, подумал Мастерс и направил машину в город.

Кабинет доктора Джека Ричмонда располагался в новом здании Медицинских наук, математически четком одноэтажном строении из стекла и зеленоватых кирпичей, окруженном столь густой растительностью, что газон казался искусственным.

Мастерс прошел через холл, миновал сверкающую аптеку и длинным, выглядевшим стерильным коридором двинулся к деревянной двери с надписью «Джон Р. Ричмонд. Д. М.», роскошно выписанной буквами из нержавеющей стали. Мастерс вошел.

Приемная была пуста.

– Доктора Ричмонда нет, – сказала медсестра с острым подбородком, сидящая в застекленной нише. – Вам назначено?

– Я к нему не как к медику, – откликнулся Мастерс. Он показал свой значок, и ее глаза сузились. – Где он?

– Обычно в это время он возвращается из больницы, – ответила медсестра. – Но сегодня он позвонил и сказал, что у него срочный вызов, и он не знает, когда вернется.

– Срочный вызов в больницу?

– Не могу сказать в точности.

– Смотрите, сестра, – терпеливо предупредил Мастерс. – Любой ассистент врача знает, где тот находится каждую минуту. Он в больнице?

– Я так думаю, – она была испугана. – Да.

Мастерс поехал в больницу. Доктор Ричмонд находился в операционной. Срочная аппендиктомия. Надо было подождать.

Мастерс выругался шепотом. Он прохаживался. Прочитал вывешенные больничные правила. Изучил большую гравюру, изображающую группу мужчин, облаченных в сюртуки: мужчины склонились над трупообразным обнаженным мужчиной, лежащим на грубом кухонном столе. Картина называлась «Хирурги».

Внезапно он почувствовал, что не может больше ждать, и заторопился к лифтам. Одна кабина была распахнута, он шагнул внутрь и надавил кнопку с цифрой пять. Дверь лифта закрылась со скоростью улитки. Подъем на верхний этаж длился бесконечно.

Лейтенант Мастерс встал на пост перед большими двойными дверями операционной.

Спиной к стене. Символически.