Текст книги "Рука сатира"

Автор книги: Флора Флетчер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 6 страниц)

8

Мастерс находился в офисе Ларри Коннора до восьми утра следующего дня. Он не знал, в какое время приходит секретарша покойного, но делал ставку на то, что в городе обычно работали с восьми до пяти вечера. И оказался прав. За минуту до срока он услышал, как поворачивается ключ в замке передней двери. Мастерс поджидал секретаршу, стоя возле ее стола, – рука в кармане мешковатых брюк, пальцы поигрывали завалявшейся двадцатипятицентовой монеткой. Секретарша оказалась хорошенькой, крепко сколоченной рыжухой, которой, как решил Мастерс, перевалило далеко за двадцать. Когда она увидела Мастерса, то казалась скорее удивленной, чем встревоженной. Мастерсу не особенно понравилась ее прическа. У нее был естественный рыжий цвет, но волосы она укладывала валиком, чтобы они выглядели пышными и обильными.

– Кто вы? – спросила она.

– Лейтенант Мастерс. Полиция. – Он показал удостоверение.

– Но почему вы здесь? Мистер Коннор уже приехал?

– Нет. Его совсем не будет. Об этом я и хочу поговорить. Вам лучше присесть.

Он вынул из кармана руку, в то время как секретарша обошла его и направилась к креслу за столом. Она двигалась осторожно, и у Мастерса создалось впечатление, что девушка ожидает плохих новостей. Она запихнула сумочку в ящик и села, положив руки на стол, как учительница, собравшаяся вызвать ученика к доске.

– В чем дело? С мистером Коннором что-то случилось?

– Мне кажется, мы не познакомились.

– Руфь Бентон.

– Скажите, мисс Бентон, вы давно работаете у мистера Коннора?

– Больше года. Около пятнадцати месяцев. Почему вас это интересует?

– Значит, времени достаточно, чтобы очень хорошо узнать его. Каким он был?

Истинный ответ отразился в ее глазах, и Мастерс понял, что, кем бы ни был Коннор для других, для нее он представлял нечто особенное. А она для него? Вполне возможно. Для мужчины, у которого жена вроде Лилы, Руфь Бентон выглядела очень неплохо.

– Он добрый, чуткий и честный. Он не сделал бы ничего бесчестного, если вас это интересует.

– Нет. А не казался он вам взволнованным, неуравновешенным?

– У него были сложности… – Она остановилась, внезапно осознав в словах Мастерса напряжение, которое и она в свою очередь бессознательно вложила в свою реплику. – Что случилось с мистером Коннором? Он умер?

– Что заставило вас это предположить?

– Умер?

– Да, умер. Прошлой ночью покончил с собой здесь, в офисе.

Она восприняла это достойно, и Мастерс, который страшился ответной реакции, был благодарен. Он терпеливо подождал, и скоро она заговорила спокойно. Голос ее дрожал, но, казалось, не от потрясения и горя, а от гнева.

– Она все-таки довела его.

– Кто?

– Его жена.

– Итак, я понял, он не был счастлив с миссис Коннор. Так ли было плохо?

– Ведь он умер? Понимаете, что это значит, когда тебе лучше умереть, чем жить?

– Вы не попытаетесь рассказать, как узнали о его личной жизни?

– Ларри рассказывал мне. Ему надо было поговорить хоть с кем-нибудь.

Теперь, без притворства, он был «Ларри». Мастерсу она даже понравилась за это.

– Вы были друзьями?

– Да.

– И все?

– Нет, – сказала она без вызова и бравады. – У нас были особые отношения. Я предпочла бы не говорить об этом.

– Понимаю. Вы встречались и не в офисе?

– Иногда.

– Где?

– В разных местах. Выпивали в отеле. Время от времени обедали вместе. Несколько раз он заходил ко мне домой.

– Благодарю за честность.

– Почему я должна врать? Мы не собирались прятаться. Мы не спали – все очень невинно, лейтенант. Сейчас мне хочется, чтобы этого не было.

– Он ненавидел свою жену?

– Ненавидел – не то слово. Она приводила его в отчаяние. Он хотел ее оставить.

– Он забрал ее с собой, мисс Бентон.

– Что? – Она оперлась на стол.

– Он убил ее.

– Я не верю!

– Тело нашли в спальне, она заколота, а его отыскали здесь.

Руфь Бентон уставилась на свои стиснутые руки и медленно клонила голову, пока та не опустилась на них. Мастерс ожидал, что она будет сломлена, и предвидел ливень слез, но опять почувствовал облегчение: она поднялась через некоторое время и вынула сумочку из ящика.

– Я бы хотела уйти домой.

– Как вас отыскать, если понадобится?

– Адрес в справочнике.

– Отлично, мисс Бентон.

Она вышла, стиснув сумочку, все еще создавая впечатление жестокого самоконтроля. Она, подумал Мастерс, замечательно твердая и надежная молодая женщина.

В полицейском управлении Мастерс доложился шефу, доведя до сведения старика, что обе смерти очевидно взаимосвязаны.

– Вот дерьмо, – сказал шеф. – Но по крайней мере, простое и ясное дерьмо. Убийство – самоубийство. Вся семья. Сворачивай дело.

– До того, как я сверну его, шеф, мне бы хотелось взглянуть на пару вещей.

– Что такое? Какие вещи?

Мастерс порылся в кармане и вытащил кожаный футляр для ключей, позаимствованный из офиса Ларри Коннора. Он открыл его и положил на стол шефа.

– Одна вещь – футляр для ключей. Эти два ключа от машины – один для дверей и зажигания, другой от багажника. Эти два от передней и задней двери офиса. Я проверил все четыре. Пятый, предполагаю, или от передней, или от задней двери дома. Вопрос в том, почему у него не было двух ключей – для обеих дверей.

– Все это представляется мне чертовски неважным. Гус. Может, парень просто носил один ключ.

– Верно. Поэтому я хочу еще раз вернуться в дом.

– Гус, будь осторожен. Мы не можем позволить, чтобы это имело какие-либо последствия.

– Я – само благоразумие.

– Ты сказал – пара вещей. Что еще?

– Кондиционеры. Они выключены и в доме, и в офисе. Удивляюсь, почему.

– Черт подери, человек, собирающийся покончить с собой, вряд ли побеспокоится, чтобы включить кондиционер!

– Ну а в доме? День выдался очень жаркий. Кондиционер должен был работать. Не возникал вопрос – включать его или нет.

– Может, вылетел предохранитель?

– Нет. Я проверял. Доктор Ричмонд полагает, что они намеревались открыть окна. Ночью похолодало.

– Действительно.

– Только они этого не сделали. Окна закрыты.

– Хорошо, Гус. Проверь насчет ключей и кондиционеров, если считаешь нужным, но помни, что я тебе говорил. Будь осторожен.

Мастерс повторил, что будет, и отправился в свой кабинет, где нашел рапорт эксперта. Никаких сюрпризов. Отпечатки пальцев обоих Конноров находились в спальне убитой на различных предметах. Отпечатки мужа были повсюду в его офисе, в том числе и на коробке из-под лекарств, и на бутылке, которую Мастерс нашел в уборной. На рукоятке орудия убийства были отпечатки правой руки Коннора, и больше ничего. Само по себе это не странно, но было ясно видно, что отпечатки оттиснуты только один раз. Если бы даже только сам Коннор пользовался ножом для разрезания бумаг, он брал бы его многократно. Почему же всего один набор отпечатков?

Загрузив свой суматошный мозг и этой незначительной загадкой. Мастерс отбыл в Тенистые Акры.

Спокойным утром понедельника лом Конноров выглядел нормально и надежно.

Мастерс остановился на проезжей дороге и срезал угол, пройдя по пырею к передней двери. Ключ из футляра подходил и открывал ее гладко.

Он закрыл дверь за собой и поднялся наверх. Из комнаты было унесено нечто, вносившее в обстановку беспорядок, а именно, тело, и офицеры, уходя, оставили комнату такой же опрятной, как и прежде. Мастерс подумал, что эта комнатка – привлекательное гнездышко для упражнений в супружеской любви, и казалось, она терпеливо ждет возобновления опытов. Может, позднее, может, другими людьми. Мистер и миссис Конноры не любят друг друга, их нет дома, они не вернутся. Мастерс махнул рукой, размышляя об утратах, спустился вниз и вышел на улицу, в этот раз через заднюю дверь. Он попытался приладить ключ от передней двери к задней. Но тот даже не влезал в замочную скважину. Был ли в футляре другой ключ? И если был, где же он?

Мастерс внезапно почувствовал, что за ним наблюдают. Он украдкой взглянул вбок и увидел отлично сложенную молодую женщину в белых шортах, пристально рассматривавшую его с соседней террасы. Нэнси Хауэлл, жена школьного учителя. В ее любопытстве, которое она даже не пыталась скрыть, было что-то занимательное. Действительно, подумал Мастерс, нечто занимательное было в каждой ее черточке, в каждом изгибе. Лакомый кусочек для педагога, спешащего домой.

Лейтенант сунул футляр от ключей в карман и направился к очаровашке.

– Доброе утро, миссис Хауэлл.

– Доброе утро, – ответила Нэнси. – Любопытно, что вы здесь собираетесь делать?

– Взглянуть еще разок. Иногда, вернувшись, можно заметить что-нибудь новое.

– Ну и как?

– Не могу сказать, что заметил.

– Вы уже отыскали Ларри?

– Да.

– Я знала, что отыщете. – Без особой надобности она поддернула шорты и привлекла этим внимание к своим ногам. Но к тому времени Мастерс смотрел ей в глаза, которые выглядели такими же очаровательными, но, кроме того, и глубоко взволнованными. – Он был в своем офисе?

– Да, все время.

– Мертвый?

– Да.

– Бедный Ларри. Бедная Лила. Мне их обоих жалко. Наверное, вы не сможете этого понять.

– Обычно я сочувствую жертве, миссис Хауэлл. Но всегда приберегаю что-нибудь и для преступника.

– А разве это не обычно для полисмена?

– Обычно? Для меня человек в несчастье – несчастный человек.

– Прекрасно сказано! Звучит как афоризм. Вы его только что придумали?

– Вероятно, нет. Обычно я мыслю не афоризмами.

– Вы не расскажете, как умер Ларри?

– Разумеется. Скоро все узнают. По всей вероятности, он погиб от дозы хлоральгидрата, разведенного в бренди.

– Хлоральгидрат? Что это?

– Одуряющий порошок. Основной компонент «Микки Финна». Довольно безвредный в малых дозах, и смертельный в больших.

– Странный способ!

– Не скажите, у него есть свои преимущества: легко приобрести, легко принять. Без боли, без недомогания, без неприятностей. Наступает кома и все. Сердечная или респираторная недостаточность. Существует масса худших способов.

Нэнси тем не менее передернулась.

– Как бы то ни было, это проясняет все, да?

– Кажется, так. Убийство и самоубийство.

– Тогда зачем вы вернулись? – она хитро взглянула, задрав голову. – Если все ясно, я имею в виду.

– Необходимо выяснить мелочи. Может, это и не важно, но никогда не знаешь точно. Кроме того, я хотел бы, чтобы вы мне помогли.

– В чем?

– Тело мистера Коннора находится в морге. По закону, необходимо официальное подтверждение его личности. Вы сможете опознать его?

– О, боже!

– Я не должен был просить. Это сделает кто-нибудь из соседей-мужчин. Ваш муж дома?

– Нет, Дэвид давно ушел в школу. Джек в своем кабинете, думается, Стэнли в магазине, я пойду с вами, лейтенант. Я… я не волнуюсь.

– Спасибо. Я отвезу вас туда, а потом обратно.

– Если вы подождете, я надену платье. Зайдете?

– Подожду здесь. Не торопитесь.

Нэнси вернулась в простом голубом платье, которое заслужило восхищение Мастерса. Он поразился, как она смогла приобрести такой небрежный шик в столь короткое время с таким малым количеством реквизита. В основном, предположил он, это природные задатки, которые выражены, очень выражены. Всю дорогу Мастерс остро ощущал присутствие маленькой женщины в полицейской машине и смотрел прямо перед собой на шоссе, как бы наказывая себя. Какими духами она душилась? Аромат был слабым и ускользающим, и когда они припарковались за моргом, доехав переулком, он все еще не понял.

Внутри здания с запахом обстояло иначе. Тут царил запах застоявшейся смерти, казалось, он сочится из штукатурки, дерева, из старого кирпича. Или, может, это было только слияние всех запахов, которые собирались там, где мертвец готовился к вечности. Человек, одетый в нечто вроде фартука, впустил их и провел в небольшую комнату, где Ларри Коннор лежал, терпеливо ожидая заморозки после вскрытия. У Мастерса мелькнула мысль, что вскрытие в данном случае ничего не дало. Признаки присутствия хлоральгидрата, который всегда трудно обнаружить, совсем исчезли.

Он внезапно почувствовал, что Нэнси остановилась, и повернулся к ней. Она стояла очень тихая, с закрытыми глазами, дерзкое личико побледнело. Мастерс ощутил огромное чувство тревоги, она определенно собиралась упасть в обморок. Но еще до того, как он подошел, Нэнси открыла глаза и глубоко вздохнула.

– С вами все в порядке, миссис Хауэлл? – спросил он.

– Да, у меня немного закружилась голова, и только.

– Вы уверены, что вам хочется сделать это?

– Мне не хочется, но я сделаю.

Потом это было не так уж страшно. Ларри выглядел спокойным и настолько отрешившимся от всех бед самого различного свойства, и настолько «неЛарри», в конце концов, что было невозможно почувствовать что-нибудь кроме удивления: он сам, по собственной воле, сделал выбор. Его печальное тонкое лицо было прочерчено складками и выражало полнейшее безразличие ко всему, что случилось с ним и что может случиться в дальнейшем. Только ли ночь назад, подумала Нэнси, она сидела с ним на скамейке и слушала его. Голос его вернулся к ней шепотом, пришел из немыслимой дали и давнего прошлого. А где была Лила? Была ли Лила в этом месте смертельной сладости? Нэнси повернулась и пошла обратно. Мастерс шел следом. На улице она остановилась возле машины, на мгновение оперлась на нее, и Мастерс почувствовал желание погладить ее по голове, взять за руку, утешить простым человеческим жестом.

Мастерс и вправду чувствовал вину, что подверг ее тяжелому испытанию. После разговора на террасе у него возникло необъяснимое нежелание покинуть ее, и он избрал такой мрачный способ сохранить ее общество. Мыслила она ясно, но чуть легковесно, что и порождало ее живое и невинное любопытство. Мастерс с самого начала ощутил какое-то странное чувство к ней, удивился, и вот теперь решил проверить и себя, и свою нерешительность.

– Мне бы хотелось узнать, – спросил он, – не выпьете ли вы со мной чашку кофе?

– Думается, мне лучше пойти домой.

– Я был бы очень признателен, миссис Хауэлл. Мне бы хотелось поговорить с вами.

– О чем?

– Меня заботит пара вещей. Что вы скажете?

– Я угощу вас чашкой кофе у себя дома, лейтенант. Согласны?

– Если это вас не слишком обеспокоит…

Таким образом они вернулись, сели на кухне и стали пить кофе, оставшийся от завтрака. Нэнси через стол разглядывала его, сдерживая любопытство.

– Вы можете подумать, что я сошел с ума, – начал Мастерс.

– Почему?

– Потому что, миссис Хауэлл, если нечто выглядит одним образом, а я думаю, что это нечто может быть совершенно иным…

– Каким иным?

– Нечто выглядит как убийство и самоубийство. А могло бы быть убийство и убийство, похожее на самоубийство. С третьей стороны.

Нэнси была поражена.

– Что вас заставило так думать?

– Как уже говорил, пара вещей. Ключ, который мог быть потерян, а мог и не быть… Вы обнаружили, что кондиционер в доме Конноров выключен. Почему? Доктор Ричмонд считает, что собирались открыть окна. Я этим не удовлетворен.

– Но зачем понадобилось его выключать?

– А если кому-нибудь захотелось спутать время смерти?

– Не понимаю, лейтенант, – заинтересовалась Нэнси.

– В определении времени смерти с достаточной степенью точности, – объяснил Мастерс, – необходимо принимать в расчет ряд факторов: климат, погоду, температуру, атмосферное давление, особые местные условия и тому подобное. При высокой температуре тела разлагаются значительно быстрее, к примеру, чем при низкой. Конечно, если имеются кондиционеры, медицинский эксперт должен учитывать их в своем заключении.

– Вы хотите сказать, – выдохнула Нэнси, – что кто-то манипулировал с кондиционерами?

Мастерс мог только восхититься быстротой ее мышления.

– Точно. Давайте перейдем к третьему действующему лицу в этом деле, миссис Хауэлл, и давайте не будем пока интересоваться, почему. Он знает, что творится в доме Конноров, знает, что они в ночь на воскресенье сильно поругались. Он видит, что когда Лила Коннор будет убита, это убийство можно элементарно приписать Ларри. Очевидно, что если убийца может инсценировать убийство Лилы мужем, то спокойнее, если Коннор тоже умрет и, следовательно, защитить себя не сможет. Итак, убийца говорит себе: «Все должно выглядеть как убийство и самоубийство – муж, убивающий жену, а затем кончающий с жизнью…»

– Вы серьезно полагаете, будто Ларри убит только для того, чтобы запутать других?

– Я просто размышляю вслух, – с улыбкой сказал Мастерс. – Теперь обстоятельства – давление времени или событий, которых нельзя избежать, – заставили убийцу покончить с Лилой и Ларри Коннорами за небольшой промежуток времени, так что трудно или вовсе невозможно представить точно, в каком порядке совершены убийства. Но по плану убийцы, смерть Лилы должна быть медицински установлена и датирована, как происшедшая раньше смерти ее мужа. Вот здесь и нужно манипулировать кондиционерами.

– Поняла, – сказала Нэнси, сосредоточенно нахмурившись. – Работал ли кондиционер в офисе Ларри, когда вы его нашли?

– Нет. В помещении было душно и жарко.

– Но если ваша теория верна, разве вы не должны были найти кондиционер включенным?

– Нет. Но давайте не будем пока касаться механизма преступления. Смысл в том, миссис Хауэлл, что я не готов принять это за «убийство и самоубийство».

Но Нэнси покачала головой:

– Слишком невероятно, лейтенант. У вас абсолютно нет повода так думать. Вы все нафантазировали.

– По крайней мере, это могло бы объяснить нагревшийся дом и потерянный ключ от задней двери. Если он действительно потерян. Вы случайно не знаете, носил ли Ларри Коннор этот ключ?

– Должен был. Я видела, как он входил туда, когда Лилы не было дома.

– Что и требовалось доказать. Вы наблюдательная молодая женщина, миссис Хауэлл. Поэтому я и хотел поговорить с вами.

– Но, надеюсь, мои наблюдения не причинят слишком много вреда невинным людям.

– Не причинят.

– Я не столь уверена. Но, возможно, вы достаточно умны, чтобы не думать плохо о том, кто не должен был сделать ничего плохого.

– Надеюсь. Продолжать ли мне мои фантазии?

– Они мне кажутся интересными. Но и пугающими. Что же дальше?

– Меня озадачивает еще одна штука: зачем Ларри Коннор, убив жену, отправился в офис и покончил с собой там. Почему не дома?

– Он мог особо не размышлять. Может, сначала хотел убежать, а затем понял, что это бесполезно.

– Самоубийцы часто совершают глупости. Надо принимать в расчет и это. Вы видели, как уезжал Коннор. Безрассудно ли он действовал? Был ли похож на человека, убегающего с места преступления?

– Нет. – Нэнси уставилась на свой остывающий кофе. – Нет, действительно нет.

– Опять-таки, вот вам другая маленькая неувязка. Отлично, предположим, он оставил живую Лилу. Предположим, он, в точности как и сказал вам, отправился ночевать к себе в офис. За ним могли проследить и убить, затем убийца мог вернуться, забрав ключ от задней двери, и убить Лилу.

– Погодите. Все становится все более и более абсурдным. Вы считаете, что убийца, если он существует, кто-то из ближайших соседей?

– Да. Если убийца существует, он наверняка живет по соседству. Возможно, присутствовал на субботней вечеринке.

– Ну и кто из нас, осмелюсь спросить, на подозрении?

– Может быть любой. Зависит от того, сколько было сказано правды. А также, кто кого защищает. Подумайте немного. Вы говорите, что оставили Стэнли Уолтерса возле ограды у дорожки, после того как сказали ему, что Коннор уехал в офис. Следовательно. Стэнли подходит. Доктор Ричмонд живет напротив Конноров. Он мог легко увидеть, что Коннор уехал, подслушать, как вы с ним разговариваете у ворот. Доктор признался, что выехал позже в больницу. Прямо ли туда он отправился? Находился ли он там все время? При любом раскладе доктор Ричмонд также под подозрением. Продолжать?

– Лучше не надо, – тихо сказала Нэнси. – Слишком тошнотворно. Следующее вы скажете, что я могла бы сама совершить убийство.

– Точно. Вы тоже подходите. – Нэнси, пораженная, замолчала, и Мастерс торопливо добавил: – Если бы я хоть на секунду считал вас виновной, я не стал бы с вами так разговаривать.

– Ну, хорошо. Я с вами, лейтенант, разговаривала слишком долго и сказала слишком много. И, кажется, продолжать разговор мне не хочется.

– Простите. – Мастерс поднялся и грустно заглянул в свою пустую чашку, которую, как он надеялся. Нэнси наполнит еще раз. Она тоже встала – воплощение оскорбленной женственности. Он, чтобы успокоить ее, сказал:

– Это только предположение, миссис Хауэлл. – Но поскольку она продолжала изображать статую, Мастерс пришел в себя и добавил: «пока что…» И ушел с горьким привкусом триумфа на губах.

9

В качестве подозреваемого лейтенанту Мастерсу больше всего нравился доктор Джек Ричмонд. Во-первых, виновность симпатичного доктора казалась, да-да, самой привлекательной. Во-вторых, это был мужчина, относящийся к типу киношных красавчиков, что, грубо говоря, попахивало причиной. В-третьих, как врач, он имел идеальную возможность назначить роковое лекарство. Под предлогом, что его беспокоит здоровье соседа, он мог зайти в офис Ларри Коннора, не исключено, что по дороге в больницу, и дать «седативное», которое Ларри, расстроенный конфликтом с Лилой, принял без колебаний. Конечно, врач едва ли прописал бы хлоральгидрат, но, с другой стороны, покушающийся на убийство доктор наверняка бы использовал такие таблетки, которые нельзя ожидать от врача. При любом раскладе, надо проверить известный вызов доктора Ричмонда в больницу, и Мастерс решил сделать это не откладывая.

Время, конечно, неподходящее. Никого из дежуривших в больнице. Все, что Мастерс мог сделать, – справиться в регистратуре родильного отделения, сообщал ли доктор Ричмонд о приходе и уходе. Оказалось, сообщал: прибыл в 1.20 и уехал в 3.30. Совершенное алиби, если оно устоит. Куча свободного времени для пары убийств, если алиби не доказано. Или – что более вероятно – для одного убийства. Не надо поторапливать фортуну, рассудил Мастерс. Если теория о кондиционерах верна, Ричмонд должен был убить Ларри Коннора первым. Позднее, через некоторое время после 3.30, он мог бы сходить к Лиле. Мастерсу были очень нужны имя и адрес медсестры, дежурившей в палате во время ночной смены. Особенно утруждать себя поисками не пришлось, и то и другое он смог получить в той же регистратуре. Медсестра Агнес Морроу жила в небольшом многоквартирном доме, в нескольких кварталах отсюда.

Мастерс припарковал машину на обочине в пятидесяти футах от дома. Часы показывали второй час – время завтрака прошло, но Мастерс не чувствовал голода, кроме того, он, как обычно, сидел на диете. Если предположить, что сестра Морроу, окончившая дежурство в 7.00, освободилась в 8.00, она спала не более пяти часов. Для Мастерса, который не спал крепко, хватало пятичасового сна, но для Агнес Морроу, сон у которой мог быть хорошим, этого мало. Тем не менее он решил попытаться и вылез из машины. В холле по списку жильцов установил номер квартиры Агнес Морроу и позвонил в дверь.

Ему повезло. Сестра Морроу не спала, хотя и не была одета. То есть она была в пижаме и в махровом халате. Однако Мастерса близость к столь интимному одеянию не взволновала. Агнес Морроу более сорока лет не меняла образ жизни, и создавалось гнетущее впечатление, что она каждый день из этих сорока лет блюдет свою добродетель. Тощая и поседевшая. Она выглядела так, будто говорить будет кратко и прямо, просто постесняется закашляться. И Мастерс оказался прав.

– Да?

– Мисс Агнес Морроу?

– Это я.

– Меня зовут Мастерс. Лейтенант, Полиция. Мне бы хотелось с вами поговорить. Конфиденциально. – Краткость и прямота его были автоматической реакцией на ее краткость и прямоту. Мастерс обладал изменчивостью хамелеона или актера, в работе это была одна из его сильнейших сторон.

– Входите.

Мастерс присел на край серой софы, а мисс Морроу заняла неудобное кресло: спина разместилась строго параллельно высокой спинке, но не касалась ее. Руки мисс Морроу сцепила так, как если бы приготовилась вскочить при первой угрозе своей невинности.

– В больнице сказали, – начал Мастерс, – что ваша смена с одиннадцати часов ночи до семи утра.

– Да, это так.

– Прошедшей ночью, с субботы на воскресенье, вы дежурили, как и обычно?

– Разумеется. За пятнадцать лет я ни в чем не отступила от своих обязанностей.

– Вы, кажется, выполняли акушерские функции.

– Да. У нас было двое родов.

– Меня интересуют те, на которых присутствовал доктор Джек Ричмонд.

– Понятно. Схватки шли медленней, чем ожидалось. Доктору Ричмонду пришлось прождать в больнице около двух часов.

– Он, согласно записи, был там два часа десять минут.

– Я его не караулила.

– Это то, о чем я хочу с вами поговорить. Вы уверены, что доктор Ричмонд все время был там?

– Определенно.

– Вы постоянно наблюдали за ним? Он постоянно находился в поле вашего зрения?

– Конечно, нет. Я слишком занята, чтобы за кем-то постоянно наблюдать.

– Но вы сказали, что уверены, – он был там все время.

– Я сказала, что я уверена, но не сказала, что могу это доказать. Когда доктор Ричмонд увидел, что должен ждать родов, он спросил, есть ли свободная кровать, он хотел бы прилечь. В конце холла есть пустая личная комната, и я видела, как он вошел туда. Там он находился час или около того, пока я за ним не пришла. У меня абсолютно нет никаких причин думать, что он выходил из комнаты.

– Когда вы сказали, что свободная комната есть, он пошел прямо туда?

– Сначала он позвонил жене и предупредил, что задержится в больнице. Потом пошел в комнату.

– Вы говорите, личная комната находится в конце холла. А лестница на том конце есть?

– Есть.

– Лестница ведет к выходу?

– Да. Дверь на ночь запирается, но изнутри ее можно открыть.

– Можно ли дверь открыть снаружи?

– Без ключа нельзя.

Но, подумал Мастерс, ее можно оставить полуоткрытой. Цепочка, сложенный кусок бумаги, – все что угодно, вложенное между косяком и дверью, – вот и весь трюк.

– Таким образом, доктора Ричмонда не видели с того времени, как он вошел в комнату, и до того времени, как вы известили его, что пациентка готова?

– Я не видела его. Нет.

– Может, видел кто-нибудь еще из дежуривших?

– Понятия не имею, выясняйте, – огрызнулась сестра Морроу. – Почему вы расспрашиваете о докторе Ричмонде? У меня нет обыкновения обсуждать врачей.

– Конечно, нет, – успокаивающе сказал Мастерс. – Но это интересует полицию, мисс Морроу.

– Что интересует полицию? Имею я право узнать, почему мне задают вопросы?

– Вечерняя газета расскажет об этом. Речь идет о двух смертях, из которых по крайней мере одна – убийство. Мое дело – проверить людей, которые знали покойных. Доктор Ричмонд один из их друзей, и никаких профессиональных тайн мы касаться не будем. – Мастерс улыбнулся. – Теперь все в порядке, мисс Морроу?

Сестра, помедлив, сказала:

– В порядке.

– И еще, я бы мог вас попросить поспрашивать у дежуривших той ночью, покидал ли доктор Ричмонд комнату до того, как вы его вызвали к пациентке?

Она помолчала, затем произнесла:

– Хорошо, лейтенант Мастерс, – и встала. – Сейчас, если разрешите…

– Благодарю. Оповестите меня, если что-нибудь узнаете.

Мастерс быстро ушел. Крепкий орешек, подумал он. Действительно, держит рот на замке, когда дело касается врачей, с которыми работает, но, несомненно, добросовестная, с жестким кодексом, который, когда необходимо, может встать попе рек профессиональной чести.

Он поехал в участок. Согласно рапорту коронера, основанному на показаниях судебного врача, производившего вскрытие, смерть Лилы Коннор приходилась на время от полуночи до трех часов утра в воскресенье. Смерть Ларри Коннора оценивалась значительно поздним временем: между пятью и восемью утра в воскресенье. Создавалось впечатление, что убийца жены имел несчастье покончить и со своей жизнью. Действительно ли он, заколов Лилу, сидел один в офисе так долго, стараясь собрать силу воли и совершить самоубийство, сожалея, возможно, о своей нелепой жизни? Может быть. Человек, близкий к самоубийству, не обязательно спешит с этим. Мастерс подумал, не поторапливает ли он мертвого. Кроме прочего, с самого начала казалось совершенно определенным, что Ларри Коннор убил жену, а потом себя. На это указывали все косвенные улики, теперь заключение о смерти это уверенно подтверждало. С другой стороны, что он. Мастерс, должен этому противопоставить? Изящнейшее теоретизирование и ни одного факта в поддержку? Два выключенных кондиционера. Пропавший ключ от задней двери, который мог быть потерян, положен не на место, или как там еще может быть объяснена его пропажа.

Мысленный прыжок в неизвестность заставил его задуматься: не мог ли тот, кто убил Ларри Коннора в офисе, затем проскользнуть в дом с ключом Ларри и убить Лилу?

Мастерс сел за стол и пососал большой палец, уставившись в пространство. Чтобы так манипулировать условиями и заручиться медицинскими показаниями, будто Ларри Коннор умер значительно позднее Лилы, – хотя, согласно теории Мастерса, он умер до того, – в идеале необходимо сделать две вещи; манипулятор должен был тайно ускорить процесс органического разложения тела Лилы. Ускорить разложение тела жены означало – выключить кондиционер в доме Конноров, а защитить тело Ларри от распада можно, включив кондиционер. Но чтобы обман удался полностью, убийца должен проделать последовательно два действия; вернуться в дом Конноров и включить кондиционер опять, чтобы, когда обнаружат тело Лилы, подумали, что тот работал безостановочно, вернуться в офис к Ларри Коннору и выключить его кондиционер, чтобы, когда найдут тело Ларри Коннора, посчитали – кондиционер все время был выключен.

Если приняты эти ложные предположения, то медицинское заключение обязано быть неверным. Разложение тела Лилы должно создавать видимость, что она мертва дольше, чем это было в действительности, незначительное разложение тела Ларри должно создавать видимость, что Ларри мертв более короткое время, чем в действительности.

Так оно так, путанно подумал Мастерс, если я не строю воздушных замков. Но даже если это и фантазия, размышлял он, в ней есть серьезный недостаток. Ведь на деле-то убийца не вернулся в дом Конноров через какое-то время после убийства Лилы, чтобы снова включить домашний кондиционер, даже несмотря на то, предположим, что есть вообще что-то верное в теории, и он вернулся в офис Коннора, чтобы выключить там кондиционер.

Если же убийца должен был возвратиться в офис Ларри Коннора и выключить кондиционер, почему в то же самое время он не сунул ключ от задних дверей в футляр для ключей, тот самый ключ, который он должен был позаимствовать, когда убивал Ларри, чтобы попасть в дом Конноров и убить Лилу? Но дело заключалось в том, что убийца не возвратил ключ в футляр во время своего повторного визита в офис. Разрушает ли этот факт его теорию? Опять-таки, не обязательно. Возможно, из памяти убийцы, находящегося в чрезвычайном напряжении во время преступления, это просто ускользнуло. Или ему вовсе не пришло на ум, что местная полиция относительно неопытная в делах об убийствах, заметит, что ключ потерян.