Текст книги "Шпионы XX века"
Автор книги: Филлип Найтли
сообщить о нарушении
Текущая страница: 20 (всего у книги 38 страниц)
Это безумие слегка затронуло даже Рузвельта. Когда кто-то из патриотически настроенных граждан написал ему, что японцы испытывают смертельный ужас перед летучими мышами, президент дал указание Доновану изучить возможность бомбардировки Японии огромными массами американских нетопырей. Целый ряд организаций и в самом деле потратил несколько лет на эксперименты по перевозке бедных животных по воздуху на большой высоте и сбрасыванию их так, чтобы они до приземления не успели окоченеть до смерти.
Некоторые другие операции Донована были не менее фантастичны. Он направил Арманда Денниса – специалиста по человекообразным обезьянам – в Аккру. Там, скрываясь под вывеской «экспедиции по ловле горилл», Деннис и члены его группы «должны были вести наблюдения за шпионской деятельностью и военными приготовлениями немцев», а также сообщать о настроениях туземных вождей в Бельгийском Конго и Французской Экваториальной Африке. Миссия кончилась полным провалом. Деннис жаловался Доновану, что на большинство вопросов, которые ему предлагалось выяснить в Африке, можно получить ответы в Нью-Йорке после нескольких телефонных звонков. Он заявил, что вообще опасается задавать вопросы, так как если он сделает это, то станет ясно, что он занимается шпионской деятельностью, и его отправят в тюрьму. Передвигаться же по стране без специального разрешения, которое чрезвычайно трудно получить, он не может. Получив наконец требуемое разрешение, Деннис тяжело заболел и был вынужден вернуться в США(24).
Донован бомбардировал Рузвельта разведывательными сообщениями, значительная часть которых не соответствовала истине, некоторые не относились к делу, а для большинства было характерно и то и другое одновременно. Японцы намерены отправлять конвои в Чили; немцы собираются напасть на Испанию; орды немецких диверсантов вот-вот высадятся в США, где их встретят «штандартены» из СА и СС; готовится альянс между вишистской Францией и Германией. Лишь в некоторых сообщениях давалась оценка источника, а многие сообщения противоречили одно другому.
Идеи Донована по «черной пропаганде» тоже были, мягко говоря, плохо продуманы. Через месяц после Перл-Харбора, например, он предложил объявить, что Япония намерена атаковать Сингапур. Пропагандистская суть задумки состояла в следующем. Когда нападения не произойдет, а в этом Донован был уверен, можно будет заявить, что это означает поворотный момент в войне. О реакции Донована, когда Япония месяцем позже захватила Сингапур, история умалчивает(25).
Этот водопад безумных идей, извергаемых Донованом, можно извинить тем, что он оказался по уши втянут в гражданскую войну в Вашингтоне. Объединенный комитет начальников штабов, который поначалу старался держаться подальше от Донована и его штафирок, слишком поздно разглядел, каким влиянием он пользуется в Белом доме, и решил включить его в свою команду. Основные структурные подразделения Управления координатора информации (УКИ), связанные с разведкой и проведением специальных операций, были переданы под контроль Объединенного комитета начальников штабов и переименованы в Управление стратегических служб (УСС). Президент одобрил эту реорганизацию своим указом от 11 июля 1942 года. Организация обрела под ногами твердую почву. Донован остался руководителем. Но даже поверхностный анализ этой бюрократической схватки, которая занимала Вашингтон в то время, когда необходимо было решать несравненно более важные задачи, показывает, что Донован выиграл лишь один-два кровавых раунда, но отнюдь не весь бой.
Первым противником на ринге оказался Гувер, который был настроен резко отрицательно по отношению к Доновану и его организации с момента её зачатия. Он видел в ней угрозу своей монополии в деле обеспечения безопасности США и сборе информации в странах Латинской Америки. Гувер с подозрением относился к тесным связям Донована с англичанами. Шеф ФБР втайне начал собирать досье на Донована, внедрил шпионов в его организацию и мешал проведению операций. В то же время он нападал и в открытую, апеллировал непосредственно к Рузвельту. Лишь после того, как Донован обещал не оспаривать монополию Гувера на операции в Южной Америке, тот на некоторое время успокоился(26).
Госдепартамент также видел в ведомстве Донована посягательство на информацию, собираемую дипломатами. Кеннеди яростно протестовал против визитов Донована в Великобританию, а заместитель госсекретаря Самнер Уэллс потребовал от Рузвельта распустить организацию. Госдепартамент был недоволен тем, что Донован не признает разделения полномочий и использует необходимость сбора информации как предлог, для того чтобы влезать в чужие дела. Однако Рузвельт, поняв, что Донован нарушает спокойствие Госдепартамента, решил, что это совсем неплохо, и не предпринял ничего в ответ на требование Уэллса.
Но самый мощный вызов Доновану бросила военная разведка в лице генерала Джорджа Стронга, в прошлом сражавшегося против индейцев. Генералу была ненавистна сама идея существования гражданской службы, находящейся в центре военных операций в военное время. Ему особенно не по душе было ведомство, финансируемое из секретных фондов, подчиненное непосредственно президенту, имеющее тесные связи с англичанами, дилетантское и открытое для коммунистического проникновения. Стронг, имевший благодаря своему влиянию и аристократическим манерам прозвище Король Георг, решил сокрушить Донована. Донован был не так хитер, как Мензис, а Стронг, контролируя доступ к материалам «Ультра» и «Мэджик» (американский перехват и дешифровка радиограмм японцев), использовал эти материалы для того, чтобы высмеивать операции УСС. Стронг завел детальное досье на ведомство Донована и при любой возможности поносил как работу организации, так и её шефа(27).
Усилия Стронга по уничтожению Донована можно просто объяснить личными амбициями. Без сомнения, он видел в Доноване главного конкурента в борьбе за пост директора послевоенной централизованной разведывательной службы, которая должна была родиться из хаоса военных лет. Однако немецкие документы, захваченные после капитуляции Германии, подтверждают, что Стронг был прав в одном: система внутренней безопасности в организации Донована была отработана слабо.
В мае 1942 года майор Герман Баун, возглавлявший восточное направление разведывательного управления абвера, направил сообщение командующему передовым эшелоном немецких армий на советско-германском фронте. Это был удивительный документ. В нем достаточно детально излагались взгляды американского правительства на стратегию развития событий до конца 1942 года. Основные позиции заключались в следующем: Советский Союз должен продержаться до того времени, пока американская военная промышленность не достигнет такого уровня, что можно будет оказывать помощь Советам. Если русским удастся втянуть Германию во вторую зимнюю кампанию, союзники окажутся в безопасности. Силы русских включают 360 дивизий, в то время как немцам не хватает 100 дивизий, чтобы успешно завершить кампанию до наступления зимы. Союзники не откроют Второй фронт в Европе в 1942 году, но попытаются ввести Германию в заблуждение и заставят её поверить, что они планируют вторжение. Одним из элементов дезинформации должен явиться рейд на побережье Франции[34]34
Один рейд состоялся – Дьеп, 19 августа 1942 года. Он закончился полным провалом
[Закрыть].
Баун сообщал, что информация поступила из нескольких источников. Один из них просто характеризовался как «надежный». О других было сказано, что некий иностранный дипломат слышал это от «американского полковника Донована». В немецких архивах нет ничего, указывающего на осознание немцами огромной важности этой информации. Вероятно, потому, что Германия уже пришла к выводу о том, что в 1942 году Второй фронт не будет открыт. Но этот пример показывает, что утечка информации шла непосредственно от Донована(28).
Стронг, естественно, не знал этого, и обвинение в адрес Донована о никуда негодной системе внутренней безопасности оказалось холостым выстрелом. Генерал обвинил полковника в том, что тот позволил своим людям похитить у японского военного атташе книгу кодов и тем самым поставил под угрозу систему «Мэджик». Стронг заявил, что операция проведена очень неуклюже, японцы наверняка встревожены, и в результате он «готов держать пари, что возникает опасность смены всех кодов». После успеха битвы за Мидуэй и той роли, которую сыграла в победе американцев система «Мэджик», она стала рассматриваться в качестве важнейшего источника разведывательной информации. Поэтому предупреждения Стронга легли непосредственно на стол президента.
Расследование, однако, показало, что реальная картина не совпадала с тем, как пытался изобразить эти события Стронг. Материалы, изъятые у японского атташе, состояли из дубликатов его телеграмм. Дубликаты извлекли из корзины для мусора, они были зашифрованы элементарным кодом для второстепенных отправлений. Агенты, изъявшие материал, действовали с ведома Стронга, он знал об операции и не высказал возражений. Наконец, в справке из управления, которое вело систему «Мэджик», указывалось, что за кражей в Лиссабоне не последовало снижения уровня радиообменов с использованием шифра, который, по мнению Стронга, был скомпрометирован(29).
Об этом бесполезном споре, отнявшем у враждующих сторон так много сил и энергии в то время, когда шла война, вряд ли стоило упоминать, если бы не его последствия. Объединенный комитет начальников штабов, раздраженный этой междоусобицей, решил четко разграничить полномочия. В результате появился устав УСС, одобренный 23 декабря 1942 года и озаглавленный «Функции Управления стратегических служб»[35]35
На ОКНШ большое впечатление произвели разведданные УСС, полученные перед высадкой союзников в Алжире и Марокко в ноябре 1942 года. Однако на самом деле значительная часть сведений поступила от польской разведгруппы, действовавшей в Северной Африке. Она передала свои сообщения в УСС для отправки с американской дипломатической почтой. УСС просто-напросто «позаимствовало» польский материал и присвоило заслугу себе (см. предисловие Джона Германа к английскому изданию книги генерала М. З. Ригор-Словиковского «На секретной службе»)
[Закрыть]. Значение устава состояло в том, что он поднимал УСС до уровня управлений военной и военно-морской разведки, поручая ему «планирование, развитие, координацию и ведение психологической войны» наряду со сбором «такой политической, психологической, социологической и экономической информации, которая может потребоваться для ведения военных операций».
Хотя устав, казалось, обеспечивал место УСС в высшей лиге, у Стронга в руках оставалось оружие, при помощи которого он буквально искалечил ведомство Донована. Ему было вменено в обязанность передавать в УСС лишь те материалы радиоперехвата, которые касались вопросов национальной безопасности. Стронг выдавал Доновану самый минимум, оставляя остальное себе, для того чтобы поднять авторитет своей организации. В итоге УСС было постепенно отстранено от сбора разведывательной информации и его деятельность направлялась на проведение диверсионных операций. Нет сомнения, что Донован в глубине души приветствовал такое изменение курса(30).
Донован считал себя прежде всего человеком действия. Подобно генералу Паттону, он стремился к тому, чтобы лично вести войска в смертельную битву. Поскольку это было невозможно, он поставил всю свою энергию на службу УСС, миниатюрному войску, состоящему из увлеченных дилетантов. Он дал возможность своим бойцам пережить в реальности их юношеские фантазии, тягу к приключениям, стремление продемонстрировать отвагу, жажду завоевать признание и заслужить уважение своих друзей. Они должны были являться людьми действия (Донован обожал спортивных звезд) и быть преданными УСС превыше всего. Чем больше шума они производили, тем больше Донован их любил. Он был гордым седовласым отцом целой кучи почти неуправляемых сыновей-подростков. Один сотрудник УСС припоминает встречу Донована и 27-летнего капитана, вернувшегося из вражеского тыла. Донован с огромным кольтом 45-го калибра на бедре, с глазами, сияющими от восторга, тепло потряс руку молодого человека (никаких военных приветствий!) и спросил: «Ну что, признавайся, сынок, какие безобразия ты там натворил?»(31)
Большинство офицеров УСС имели похожее прошлое: они были уроженцами Восточного побережья и происходили из хороших семей. У них была теперь своя «хорошая война». Операции, в которых они хотя бы мимолетно участвовали, давали им чувство вовлеченности в великие исторические события. Свободный от дисциплины и рутинных обязанностей обычной военной службы, офицер УСС претворял в реальность свои мечты о приключениях, ощущая при этом, что одновременно служит своей стране. Для многих из них годы войны связаны с буйством молодости, и они оглядываются на прошлое с ностальгией.
Однако существовало и иное УСС, о котором редко упоминается. Молодцы Донована после недолгого пребывания в Лондоне (где им угрожала лишь опасность попасть под машину во время затемнения по пути из гостиницы в американское посольство) поняли, что им не удастся раздуть пожар сопротивления в Европе. Причина лежала на поверхности: ни один из них не владел в достаточной степени европейскими языками и не имел солидной «крыши», необходимой для любого агента-нелегала. Подход к подбору агентов – особенно тот, который дискриминировал евреев, – должен был претерпеть изменения. Практически основным источником для вербовки должны были стать беженцы из Европы, те, кто нашел в США убежище от Гитлера. Естественно, многие из них были евреями.
У них были серьезные мотивы для такой работы, и они отчаянно желали получить американское гражданство. Один из них, Джон Вейц, вспоминает, как его отозвали из армии и предложили служить в УСС: «Я немедленно согласился, потому что хотел остаться в США. К тому времени у меня был лишь немецкий паспорт с напечатанным на нем большим «J» (еврей). Став офицером, я автоматически приобретал американское гражданство»(32). Для Вейца и ему подобных война была не блестящим приключением, а весьма опасным и сложным делом. Их путь мог бы быть более легким, получи они хорошую подготовку. Но у Донована не хватало времени для всякого рода организационных тонкостей, таких, как разработка учебных программ, например. Он осуждал тех, кто не был готов немедленно очертя голову пуститься в авантюру. «Это вроде игры, – говаривал он. – А волков бояться – в лес не ходить».
Говоря по совести, ни один из оперативников УСС не получал настоящей подготовки. Один из первых сотрудников организации, Лайман Б. Киркпатрик, вспоминал: «Все мы были в этом деле новичками. Меня направили в Мэриленд, в так называемый тренировочный лагерь. По-видимому, право решать, чем заниматься и что может оказаться полезным в будущей работе, было оставлено за нами. Парочка новобранцев читала шпионские романы. Некоторые усердно прорабатывали самоучитель самообороны без оружия, составленный английским офицером полиции Гонконга. Кое-кто разрабатывал примитивные любительские коды. И это был фундамент нашей подготовки. Нам пришлось учиться у англичан, которые, по крайней мере, лучше понимали, что можно и чего нельзя делать, и которые были гораздо изощреннее нас в политике»(33).
Донован обожал действие, а вовсе не учебу. Он и сам шел на совершенно необоснованный риск. Полковник настоял на своем приезде в Нормандию вскоре после высадки там десанта. Он знал о системе «Ультра», и, если бы его забрали в плен, это могло поставить под угрозу всю систему радиоперехвата и дешифровки союзников. Адмиралу, который отказался взять его для десантирования на пляжи Нормандии, он заявил: «Что может быть прекраснее для нас, чем смерть в Нормандии с вражескими пулями в брюхе». Когда он все же попал на место высадки, то вскоре оказался в придорожном кювете, а пулеметные очереди немцев срезали ветки кустов над его головой. Как рассказывал Дэвид Брюс, позже посол США в Великобритании (он тогда был с Донованом), полковник заявил, что они не могут позволить захватить себя в плен, так как слишком много знают, и, если дела пойдут плохо, им придется принять яд. Но когда они не обнаружили у себя смертоносных таблеток, Донован сказал Брюсу, чтобы тот не беспокоился: «Прежде чем нас схватят, я вас успею застрелить: ведь как-никак я ваш командир»(34).
Он обладал симпатичной, но наивной верой многих американцев в то, что нет ничего невозможного и что увлеченный дилетант зачастую может добиться лучших результатов, нежели профессионал. Это не очень-то совпадало с традиционным военным мышлением. Одна весьма характерная история (правда, за её достоверность нельзя ручаться на все 100%) показывает, как работники УСС оценивали своего лидера. Согласно этой версии, Донован, находившийся на командном корабле, когда союзники высаживались в Анцио, подошел к своему начальнику генерал-майору Марку Кларку, который задумал и провел эту операцию, похлопал его по плечу и спросил: «Ну что ж, сынок, что будем делать дальше?» Донован был искренне убежден, что один его «мальчик» стоит десяти отличных солдат. Говорят, однажды он заверил лорда Маунтбеттена, командующего союзными войсками в Юго-Восточной Азии, что, если тому не будет хватать двух-трёх тысяч человек для проведения операции, пусть он обратится в УСС и оно охотно «вышлет ему двадцать – тридцать человек, чтобы сделать дело»(35).
И все же деятельность этого человека и его организации во время второй мировой войны создала прецедент и подготовила общественное мнение к американскому вмешательству в послевоенные годы в ход революционного движения. Эдмонд Тейлор, бывший офицер УСС, писал: «Все наши успехи, провалы и комбинации времен «холодной войны» в конечном итоге восходят (может, и не прямо) к Доновану»(36).
Серьезный недостаток Донована заключался в том, что он верил в собственную пропаганду. Его доклад о происках «пятой колонны» создал атмосферу, которая сделала возможным образование УСС. Трудно поверить в то, что Донован принимал свою громогласную риторику о подрывной деятельности немцев за чистую монету. Однако все его действия указывают на то, что это именно так. Донован ошибочно считал, что немцы особенно склонны к ведению тайной войны и что противостоять этой угрозе могут лишь организации типа УСС. Его заблуждение усугублялось уверенностью в том, что англичане обладают ключом, который откроет его мальчикам доступ ко всем секретам этой игры. Убежденный, что УСО с успехом разжигает огонь борьбы в Европе, и опасаясь, что война может закончиться, прежде чем УСС успеет шарахнуть по немцам, Донован обратился к своим английским друзьям за помощью в приобретении более глубокого понимания секретов разведывательной службы, без которого его ведомство не могло стать по-настоящему действенным.
Англичане приветствовали инициативу Донована. Они нуждались в американском капитале, материальном снабжении и людских ресурсах. С самого начала они старались превратить УКИ, а затем УСС в подобие суперУСО/СИС, где они осуществляли бы полный, хотя, возможно, и не прямой контроль: Не случайно, что первый заграничный центр УСС появился в Лондоне и что Донован направил туда на работу сливки своей организации. Американцы прибыли в октябре 1942 года и после приличного неформального приема направились для подготовки в Сент-Олбанс. Они вспоминают англичан как людей, любивших крепко выпить и обожавших устраивать трехчасовые обеденные перерывы. Лайман Киркпатрик суммировал это в следующих словах: «Ленчи начинались в час и захватывали значительную часть второй половины дня. Наши европейские друзья поглощали алкогольные напитки во впечатляющем количестве, однако с малозаметным внешним эффектом. Меня всегда занимало, проводят ли они на работе столько же времени, сколько и мы?»(37)
Один англичанин вспоминает об очаровательной непосредственности своих американских «кузенов»: «Я хорошо помню их первое прибытие. Они появились, словно скромные девицы, только что окончившие школу, чистые и невинные, для того чтобы начать работать в нашем старом вонючем шпионском борделе». Малькольм Маггеридж, служивший в то время в СИС, продолжает: «Очень скоро они огрубели, развратились и стали неотличимы от просмоленных профессионалов, которые играли в эти игры по четверть века или даже более того»(38).
Столь безоблачные отношения продолжались, однако, недолго. Некоторые сотрудники британских разведслужб видели с самого начала, что в конечном итоге Великобритания обречена на то, чтобы стать младшим партнером. Энергия и ресурсы американцев неизбежно перевесят английский опыт, и американцы, стремящиеся к действию, не останутся долго под британским контролем. Эти дальновидные люди оказались правы. Начались разнообразные осложнения. УСС желало установить собственные связи с европейскими правительствами в изгнании; англичане требовали, чтобы эти контакты шли только через них. Американцы хотели сами засылать свою агентуру. Англичане настаивали на том, чтобы их информировали и чтобы такие действия получали одобрение командующего соответствующего театра военных действий. СИС пыталась навязать УСС свои шифры и систему связи. УСС отвергло эти предложения, утверждая, что если их принять, то СИС будет знать обо всех операциях УСС, храня свои действия в секрете(39). В начале 1943 года произошло столкновение двух организаций по поводу миссии, которую центр УСС в Алжире направлял в оккупированную Францию. К возмущению Донована, англичане воспользовались своей монополией на авиацию, способную тайно перебрасывать агентов в тыл врага, чтобы помешать планам УСС.
В надежде приглушить развивающийся антагонизм была выдвинута идея заключить соглашение о разделе мира на сферы влияния. УСС принимает на себя основную ответственность за подрывную деятельность в Северной Африке, Китае, Корее, южной части Тихого океана и Финляндии, в то время как УСО достались Индия, Западная Африка, Балканы и Средний Восток. Операции в Западной Европе проводились как УСС, так УСО(40). Однако обе организации отчаянно браконьерствовали, залезая на территорию друг друга. Так, американцы с разрешения англичан получили доступ к Югославии. Но когда Лондон переключился с поддержки роялистов во главе с Михайловичем на помощь коммунистам, руководимым Тито, УСС изо всех сил продолжало поддерживать Михайловича. Американцы с неодобрением относились к политике англичан в отношении Греции, и УСС подбрасывало в прессу материалы, рисующие англичан в самом неприглядном свете.
Англичане не одобряли открытость американцев, их раскованность в общении – качества, которые помогли им обрести множество друзей в районах, где действовало УСС. Даже некоторая наивность, над которой посмеивались «строители империи» из УСО, обернулась достоинством. Эдмонд Тейлор, представитель УСС при штабе войск США в Юго-Восточной Азии, рассказал такую историю. Молодой офицер УСС, только что окончивший ускоренные курсы тайского языка, путаясь в грамматике, произнес перед лидерами партизанского движения страны вот такую короткую, но зажигательную речь: «Американские офицеры ненавидеть японцев, любить народ Таи. Иначе они (американцы) нехорошие. Все время пить виски, играть в карты, распутствовать, заниматься онанизмом».
Известие об этой речи, говорит Тейлор, распространилось по всему королевству за потрясающе короткое время и «в огромной степени подняло престиж американцев»(41). Нельзя не задаться вопросом, не противопоставили ли жители страны эту речь инциденту с одним высокопоставленным тайским офицером. Офицер прибыл на Цейлон и привез подарок от короля Таиланда лорду Луису Маунтбеттену – золотые запонки. Его принял офицер УСО, заявивший, что Маунтбеттен не примет подарок, который поступил из «вражеской» страны(42).
УСС завербовало бывшего военного корреспондента Терезу Бонней, которая во время русско-финской войны тесно сдружилась с финскими лидерами. Родилась идея послать её в Хельсинки в качестве корреспондента журнала «Кольерс», чтобы попытаться убедить финнов порвать с нацистами. СИС, проведав об этом, возмутилась и сделала все, что в её силах, для того чтобы сорвать эту миссию. Бонней все же приступила к работе, но лишь после того, как УСС направило официальный протест английскому послу в Вашингтоне. Когда УСС решило направить команду из тридцати человек в Норвегию для организации диверсий на железных дорогах, англичане заявили, что они по политическим мотивам против этой операции, и отказались предоставить самолеты для переброски парашютистов. Американцам пришлось использовать свои самолеты с неопытными экипажами. В результате два самолета разбились и погибло десять агентов УСС. Поэтому не стоит удивляться тому, что Лайман Киркпатрик описывает отношения между УСС и УСО/СИС на позднем этапе войны как «постоянную битву за власть», в которой, по мнению другого сотрудника УСС, «англичане были таким же врагом, как и немцы»(43).
Более всего противостояние было заметно на территории Британской империи. Представители УСС были просто шокированы поведением англичан в Индии. Эдмонд Тейлор писал домой: «Работа с нашими «кузенами» превратила меня в циника по отношению ко всяким идеалам. Если бы мы действительно следовали призывам нашей пропаганды, нам следовало бы объявить англичанам войну за то, что они утвердили себя в качестве расы господ в Индии. Правление англичан в Индии – фашизм, и в этом нет никаких сомнений»(44). Англичане чувствовали это отношение УСС. Они совершенно справедливо опасались, что антиколониализм американцев подхлестывает националистическое движение в Индии. На взгляд из Дели, американцы представляли собой такую же серьезную угрозу послевоенному британскому владычеству, как и японцы. Поэтому делалось все возможное, чтобы обеспечить контроль англичан над всеми операциями УСС в этом регионе. Лондон требовал права санкционировать планы УСС и просматривать все сообщения этой организации, направляемые из Индии, до их отправки в Вашингтон. Американский командующий на этом театре военных действий генерал Джозеф Стилуэлл положил конец таким притязаниям. Он заявил американскому Объединенному комитету начальников штабов, что он скорее вообще прекратит все операции УСС в регионе, нежели позволит англичанам, и особенно УСО (генерал был о нем весьма низкою мнения), контролировать эту организацию.
Маунтбеттен и Донован оказались оба втянутыми в эту свару. Первый заявил Лондону, что деятельность УСС в Индии является для него совершеннейшей тайной. Однако у Донована после разговора с лордом сложилось впечатление, что Маунтбеттен согласен на создание крупных специальных сил, в которых УСС отводилась серьезная роль. Донован использовал этот момент для разработки нескольких масштабных, но весьма туманных оперативных планов, которые ещё сильнее встревожили англичан. Стороны достигли соглашения, однако продолжали жульничать. Англичане обнаружили группу агентов УСС в районе, где их деятельность не была санкционирована. В ответ на жалобу Великобритании американцы выдвинули контрпретензии, заявив, что их пытаются отодвинуть в сторону. В качестве примера такого отношения американцы привели передачу английского радио на Таиланд и Индокитай, в которой объявлялось о начале высадки в Нормандии и о том, что Францию освобождают английские и колониальные войска «с некоторой помощью союзников»(45).
Обе конторы принялись шпионить друг за другом. Персонал УСС в Дели был предупрежден о том, что англичане – специалисты по интригам и что они внедрили шпионов во все американские учреждения. Картер – журналист, занимавшийся разведывательной работой лично для Рузвельта, – заявил Доновану, что англичане проникли в УСС и «в подробностях знакомы с его планами, методами и штатом сотрудников». Донован сообщил в ответ: «Наши союзники… знают о делах внутри нашей службы гораздо меньше, чем мы знаем о них».
Отношения с каждым месяцем становились все более кислыми. Одно сообщение УСС заканчивалось следующими словами: «…для наших зарубежных противников, и в первую очередь для англичан». С другой стороны, сотрудник СИС капитан Генри Керби позже охарактеризовал своих «кузенов» из УСС как «этнические отбросы Америки», в результате действий которых «одним махом вся наша система безопасности была поставлена под угрозу»(46).
Глубокая пропасть, разделившая УСС и английские разведывательные службы, означала нечто большее, чем конфликт мастера с подмастерьем, достигшим вершин ремесла и стремящимся избавиться от опеки. В углублении разногласий между ними большую роль играл политический фактор. Большинство американцев, работавших в УСС, были проникнуты антиимпериалистическими настроениями. Рузвельт считал, что европейский империализм был одной из важнейших причин войны, и рассматривал участие США в войне как возможность разрушить старые колониальные империи Нидерландов, Франции и Великобритании. УСС было не чем иным, как одним из инструментов, призванных приблизить их конец.
СИС и УСО, напротив, были заняты сохранением и восстановлением Британской империи во всей её предвоенной славе. Английская разведка не хотела позволить американской организации, родившейся совсем недавно, популяризировать свои антиколониальные идеи в районах, которые СИС и УСО считали принадлежащими Великобритании. Полковник сэр Рональд Уингейт, работавший в аппарате премьер-министра, следующим образом обобщил настроение англичан: «Мы воевали с Германией дольше всех, понесли наибольший урон и принесли самые большие жертвы, а в итоге войны мы потеряли больше, чем любое другое государство. Появились эти проклятые Богом американские профессора, толкующие о четырех свободах и об Атлантической хартии…»(47)
Означает ли это, что УСС оказалось радикальной организацией, несмотря на то что в числе её сотрудников были банкиры, юристы и крупные бизнесмены? Означает ли это, что оно было ориентировано влево, а СИС и УСО – вправо? Бесспорно, многие сотрудники УСС понимали, что человека невозможно заставить рискнуть жизнью и восстать против оккупантов без пряника в виде лучшего будущего. Уильям Филлипс, шеф лондонского центра УСС, писал Рузвельту, что народы колоний «заслуживают в будущем большего, чем просто возврат к их прежним хозяевам». А Роберт Сольбер, руководитель Отдела специальных операций в ведомстве Донована, заявил своему боссу, что «угнетенные народы» невозможно убедить начать сопротивление одними лишь актами саботажа, организованными УСС. «Они должны сопровождаться усилиями, направленными на содействие революции»(48).
Однако каким бы радикалом ни был рядовой агент УСС, его хозяев в Вашингтоне интересовала послевоенная американская гегемония, а не освобождение народов от колониального угнетения. Ким Филби, наблюдая за УСС в своей двойной роли – сотрудника СИС и агента КГБ, – дал мне марксистскую оценку такой политики: «Она являлась радикальной, реалистической и антиколониалистской лишь в самом узком смысле; она была направлена на то, чтобы принцип «открытых дверей» распространился на Французскую, Голландскую и Британскую империи. Причина была та же, что вынуждала череду американских правительств навязывать её Китаю, – экономическое господство. Реализм – возможно, но отнюдь не радикализм»(49).
