Текст книги "Голос призрака"

Автор книги: Филиппа Карр

сообщить о нарушении

Текущая страница: 16 (всего у книги 22 страниц)

– Через полчаса.

– И… э… возьми с собой Клодину.

– Почему? – спросила я.

– Не знаю, как долго я пробуду здесь.

Лотти, естественно, останется со мной. Если ты останешься с нами, это вызовет слухи, особенно после того как Дэвид вернется в Эверсли. Так будет лучше. Нет времени на споры. Мы должны действовать быстро. Я обо всем позабочусь, и если его здесь нет, то мы пошлем за ним погоню. Его нужно схватить по пути во Францию.

Джонатан сухо сказал:

– Я вижу, лошади готовы.

Клодина, собирайся. Я была ошеломлена. Мама пришла в комнату, чтобы помочь мне собраться.

– Кажется… это серьезно, – произнесла я.

– Да, это так. Помнишь, меня схватили во Франции. Бланшар ездил по стране и призывал французов к революции. На совести его и ему подобных смерть моей матери. Я спаслась чудом, благодаря мужеству и находчивости Дикона. То, что случилось во Франции, не должно повториться в Англии, а это пытаются сделать такие, как Бланшар и Альберик. Мы должны помочь. Мы обязаны сделать все, что можем, и если даже сейчас мы чего-то не понимаем, то должны дождаться последующих объяснений.

Я не могла поверить, что еще только вчера сидела на берегу реки, глядя па текущую воду, глубокомысленно беседуя с Джонатаном.

Лошади ждали нас.

– Вы должны как можно больше проехать до вечера, – сказал Дикон. – Остановитесь в гостинице и несколько часов отдохните. Но на заре выезжайте. Вы должны благополучно доехать до Эверсли к полудню.

Мы проехали через город, миновав Тауэр – серый, мрачный и угрожающий, и выехали за его пределы. Джонатан стал другим, очень серьезным. К счастью, я была хорошей наездницей. Вчерашнее добродушное настроение прошло, и на его место пришла решительность. Он намеревался поймать Альберика… если, конечно, этот молодой человек думает вернуться в Эндерби.

Мы ехали весь день, остановившись лишь для того, чтобы размяться и поесть мяса с хлебом. Затем поскакали дальше.

Было около десяти часов вечера, когда мы приехали в гостиницу. Лошади ослабели; и я не знала, устал ли Джонатан так же, как и я.

Свободной оказалась только одна комната. В другое время я бы возражала, но мы должны были поесть и отдохнуть, чтобы совершить завтра долгое путешествие.

Мы ужинали в гостиной. Было поздно, и осталось только холодное: кусок баранины с пивом. Этого было достаточно, так как я почти засыпала над едой.

В комнате была только одна постель. Я скинула туфли, не раздеваясь легла и немедленно заснула.

Я проснулась от слабого поцелуя в лоб. Надо мной склонился Джонатан.

– Вставай. Пора.

Я вспомнила, где нахожусь, и спрыгнула с постели.

– Мы не будем есть, – сказал он. – Попытаемся перехватить что-нибудь по пути.

Мы пошли в конюшню, где накормленные, напоенные и отдохнувшие стояли наши лошади. Они были резвы, как всегда.

Когда мы помчались, Джонатан от души рассмеялся. Я спросила, что его так рассмешило.

– Что произошло со мной? Я часто мечтал провести с тобой ночь… и, проснувшись, найти тебя рядом. Я часто представлял себе это, а когда это произошло, мы просто уснули.

Это смешно, согласись.

Путешествие было долгим и трудным. Дважды мы останавливались для легкой передышки, но главным образом давали отдохнуть лошадям. Около двух часов пополудни мы добрались до Эверсли.

– Сначала, – сказал Джонатан, – пойдем в конюшню и возьмем свежих лошадей. Эти устали. Затем поедем в Эндерби. Я хочу, чтобы ты узнала, вернулся ли Альберик. Это лучше сделать тебе. Не показывай вида, что мы хотим его видеть. По соседству могут находиться его друзья. Я не хочу, чтобы они заподозрили что-либо.

– Ты не думаешь, что он уже уехал?

– Возможно. Но у него было мало времени. Он не мог нас намного обогнать, если даже и выехал сразу после вашей встречи в кафе.

Пошли.

Мы прошли через ворота к конюшне.

Один из грумов вышел поприветствовать нас.

– Нам нужны свежие лошади, Якоб, эти устали, – сказал Джонатан. – Побыстрее, мы должны немедленно выехать.

– Да, сэр.

Вы вернулись, а хозяин…

– Не сейчас. Готовь лошадей и присмотри за этими… они проделали очень долгий путь.

– Должен ли я сказать дома, что вы вернулись?

– Да. Билли Графтер здесь?

– Я проверю, сэр.

– Если он здесь, смотри, чтобы не уехал. Я хочу с ним серьезно поговорить… Но не сейчас.

– Хорошо, сэр.

– Запри его в одной из комнат, чтобы он не сбежал.

Все слуги в Эверсли выучились подчиняться Дикону без лишних вопросов. Уверена, что это же относилось и к Джонатану.

Я позвонила в Эндерби. Один из слуг открыл дверь.

– О, Мабэл, – сказала я, – я пришла не для того, чтобы увидеть тетю. Я хочу переговорить с Альбериком.

– Вы разминулись с ним, миссис Френшоу.

– Разминулась?!

Он вернулся из Лондона?

– Совсем недавно. Он был здесь и снова уехал. – Куда?

– Этого я не знаю, мадам.

– Хорошо.

Большое спасибо.

Я поспешила к Джонатану. Когда я садилась на лошадь, то сказала:

– Он был здесь… и уехал.

– Это может означать, что он пытается удрать во Францию. Оставайся здесь. Задержи Графтера, пока я не вернусь.

– Я еду с тобой, – сказала я. – Но как ты его найдешь? Он может быть где угодно на побережье.

– Мы поедем туда, где ты нашла его.

– Это пустынное место.

– Там где-нибудь есть заброшенный причал?

– Да.

– Возможно, он предчувствовал погоню. Я думаю, он на причале.

– Никто давно не ходил туда.

Его могло смыть штормом моря.

– Но его могли использовать для хранения лодки.

– Ты так считаешь?

– Дорогая Клодина, жизнь научила меня верить, что все возможно.

– Если его там нет… что тогда?

– Я должен осмотреть весь берег. Возможно, он готовится к отплытию.

Мы потревожили их. Если я прав и ему нужна лодка, чтобы покинуть Англию, он не сразу найдет ее.

– На побережье много бухточек и заливов.

– Ему нужна лодка, а найти ее трудно.

Мы снова поскакали и, только когда пустили лошадей тише, смогли продолжать разговор.

Я чувствовала запах моря, слышала грустные крики чаек. Мы галопом поскакали к заливу. Это было то место, где Эви и Долли взывали о помощи, найдя Альберика.

Мы выехали на песчаный берег.

Я замерла. Недалеко в море на волнах качалась лодка.

– Альберик! – закричала я.

Он яростно греб, пытаясь противостоять морю. Трудно было рассчитывать пересечь пролив в такой лодке. Хотя, может быть, ему бы это и удалось, – человек он был отчаянный.

Джонатан беспомощно смотрел на него. Никого больше не было видно, никакого судна, которое помогло бы перехватить беглеца.

Мы опоздали. Мы могли только беспомощно следить за беглецом, которого ветер уносил от нас.

Альберик поднял весла и отдался на волю стихии. Несколько секунд мы стояли молча, глядя на маленькое суденышко, качающееся на волнах, и с каждой секундой удаляющееся все дальше от английского побережья.

Я стояла рядом с Джонатаном, и выстрел буквально оглушил меня.

Я посмотрела в открытое море. Насколько я могла различить, Альберик рухнул на борт лодки. Она внезапно перевернулась, и тот соскользнул в море.

Джонатан поднял ружье и снова выстрелил. Я увидела, как вода вокруг лодки окрасилась кровью.

Джонатан неподвижно глядел в море. Казалось, время остановилось. Волны, как щепки, бросали лодку из стороны в сторону. Ее сносило в море. Я видела, как она удалялась все дальше и дальше.

От Альберика на воде не осталось и следа.

Я повернулась к Джонатану. Мне хотелось убежать, побыть одной, чтобы пережить то, что произошло у меня на глазах. Я никогда раньше не видела, как один человек убивает другого.

Альберик мертв, – продолжала я думать. Джонатан убил его. Смерть страшна, даже смерть незнакомых людей. А с этим человеком мы вместе смеялись, шутили… он был радостным, счастливым, добрым. Мир перевернулся, когда я увидела, что его убил человек, с которым я была так близка.

Джонатан удовлетворенно вздохнул.

Я сказала:

– Ты убил Альберика.

– Так лучше.

Через полчаса было бы слишком поздно.

– Но мы знали его.

– Тетя! Софи любила его… а теперь он мертв…

Он схватил меня за плечи и встряхнул.

– Прекрати, – сказал он. – У тебя истерика. Он мертв, да, и это правильно. Как ты думаешь, сколько бы умерло людей, если бы он смог продолжать свою работу? Твоя бабушка была убита таким, как он. Слава Богу, мы узнали, кем он был на самом деле.

– Ты… ты очень бездушный.

– Когда речь идет о таких как он, да.

Меня не мучают угрызения совести, что я убил его, – это как убить змею.

Я закрыла лицо руками и заплакала.

– Пошли, – сказал он. – Не будь глупой, Клодина. Мы не смогли бы поймать его… и все же он не ушел.

Я в ужасе посмотрела на него и сказала:

– Но это случилось из-за меня, разве ты не видишь?

Ведь я увидела его.

Именно я рассказала, и поэтому он умер. Я убила его.

– Поздравь себя. Обезврежен еще один шпион. Ты хорошо поработала, Клодина.

– Я убила его. Я совершила супружескую измену, а теперь – преступление.

Он рассмеялся. Я знала, что он не безгрешен. Но сейчас он убил человека, которого хорошо знал, и спешил изо всех сил из Лондона, преследуя его. Я знала и о присущей ему безжалостности, и сейчас убедилась в ней сама.

– Иногда мне кажется, что я ненавижу тебя. Ты такой безжалостный. Даже если его надо было убить, если он виновен в смерти других, ты, кажется, наслаждался этим убийством.

– Я наслаждаюсь, видя, что справился с задачей, – сказал он холодно.

Я посмотрела на море.

– Я все еще вижу красное пятно на воде.

– Он мертв, и это хорошо. Подождем еще немного.

Я не хочу, чтобы он выбрался на берег и его вернули к жизни маленькие сердобольные девочки.

Я отвернулась, но он схватил меня и прижал к себе.

– Ты узнаешь о жизни и времени, в котором живешь, Клодина, – сказал он. – Должен признаться, не всегда очень приятном. Мы должны сохранить нашу страну процветающей. Мы должны служить ее интересам, и, когда появляются змеи, мы душим и убиваем их. Вот так, Клодина. Это величайшая удача, что ты заметила его в «Бенбоу». Тебе удалось узнать Бланшара.

Это помогло нам узнать, что он в Лондоне, и, когда пришел Альберик, это тоже было большой удачей.

– Для тебя, – сказала я. – Для него – смертью.

– О, дорогая, ты стала сентиментальной. Альберик играл со смертью. Он знал это и не был очень удивлен, попав в ее объятия. – Он нежно поцеловал меня. – С Альбериком покончено, но мы должны быть осторожны. А его съедят рыбы.

– О, пожалуйста, не говори так о человеке.

– Бедная маленькая Клодина, боюсь, ты попала в грубую компанию. Не волнуйся. Эти дни ты была с нами. Ты хорошо перенесла путешествие. Я горжусь тобой. Теперь давай подумаем, что нам делать.

Мы должны вернуться домой. Сомневаюсь, чтобы Графтер был там. Думаю, что Альберик предупредил его. Какие же бумаги он взял с собой? Теперь они на дне океана. Никто не должен об этом знать, Клодина. Запомни, тебе ничего не известно об Альберике. Он пропал, и, может быть, его сочтут погибшим. Что касается Билли Графтера, если мы его не поймаем, то пусть думают, что он уехал с Альбериком. Но будем надеяться, что он все еще дома. Не надо говорить правду домашним. Чем меньше известно, тем лучше.

– Я ничего не скажу, – сказала я.

– Это правильно. Я должен вернуться в Лондон.

– Сразу же?

– Да, то, что Бланшар в Лондоне, опасно. Он один из зачинщиков французской революции. Можешь догадаться, что он затевает здесь.

– Но революция закончена. Республику признали многие страны.

– Франция все еще хочет, чтобы мы плясали под ее дудку. Мы враги, помни. Мы фактически в состоянии войны. Я должен выехать в Лондон завтра ранним утром. Они все еще ищут Альберика. Клодина, ты должна взять себя в руки. Веди себя так, будто ничего не произошло. Ты поняла?

– Поняла.

– Забудь все свои сентиментальные представления. Альберик мог быть хорошим мальчиком, но он – шпион, работающий против нашей страны, и получил по заслугам. Помни это. Он сделал бы то же самое со мной, если бы имел эту возможность. Все зависит от удачи.

– Я понимаю.

– Хорошо.

Теперь я уверен, что он мертв. Мы можем спокойно ехать.

Да и лодки я не вижу.

О, обломок там, это не часть лодки? Похоже, что это так. Теперь, Клодина, ты успокоилась? Мы должны вернуться в Эверсли, а завтра я уеду. Ты должна продолжать жить, как будто ничего не случилось.

Можешь всем рассказывать о королевской свадьбе и как принца пришлось поддерживать, потому что он был пьян. Это рассмешит всех. И не проговорись, что знаешь, где Альберик. Надо, чтобы все думали, что он пропал или утонул. Это лучше всего.

Я села на лошадь и он последовал за мной.

– Готова? Поехали в Эверсли.

Я объяснила слугам, что мама осталась с Диконом и что мистер Джонатан возвращается завтра в Лондон.

Они восприняли это как само собой разумеющееся. Дикон и Джонатан все время уезжали и приезжали.

Мы расстроились, но не очень удивились, обнаружив, что Билли Графтера не было дома.

– Конечно, его предупредили, – сказал Джонатан. – Но мы его найдем.

Я была довольна, что Дэвид все еще оставался в Клаверинге. Было бы трудно вести себя с ним естественно.

Я плохо спала этой ночью, и, когда встала, Джонатан уже уехал.

Утром один из слуг из Эндерби приехал с запиской от тети Софи. Она знала, что я возвратилась, и хотела повидать меня.

Я поехала в Эндерби днем. Жанна приветствовала меня:

– Мадемуазель д'Обинье в постели. Она плохо спала ночью, так как очень беспокоится об Альберике. Вчера он вернулся из Лондона и сразу же уехал. Он не возвращался всю ночь.

Я услышала свой голос:

– О, что с ним случилось? Я презирала себя за ложь.

– Об этом мадемуазель д'Обинье и беспокоится. Он не виделся с ней, когда вернулся, это очень странно. Поднимайтесь.

Тетя Софи лежала в комнате с голубыми бархатными занавесками. Мои глаза сразу же обратились туда, где, как я знала, была труба для переговоров.

– Мадам Клодина здесь, – сказала Жанна.

Тетя Софи выглядела опечаленной. Давно я не видела ее такой. Как сильно она изменилась с того времени, как приехала в Эндерби! Долли Мэйфер сидела у кровати с книгой в руках. Она, очевидно, читала тете Софи.

– Останься с нами, Жанна, – сказала тетя. Жанна кивнула, поставила у кровати кресло для меня и встала неподалеку.

– Тебе понравилась поездка? – спросила тетя Софи.

– Да, было очень интересно.

– Я волнуюсь за Альберика, – сказала тетя.

– А что с ним? – тихо спросила я.

– Он поехал в Лондон по моему делу. Ты знаешь, он хорошо справляется с этим.

– Я знаю, он часто ездил для тебя – Вчера он вернулся, заскочил на минутку и снова уехал. Он так еще и не вернулся.

– И ты не предполагаешь…

– Может быть, он что-то забыл в Лондоне.

– И не сказал вам? – вставила Жанна. Софи многозначительно улыбнулась.

– Он так гордился своими лондонскими поручениями. Он всегда старается что-то для меня сделать, и если забывает, о чем я просила, то не хочет, чтобы я знала об этом. Скорее всего, так и было. Это единственное, о чем я могу подумать. Полагаю, ты можешь помочь, Клодина.

– Я?!

– Да, ты приезжала вчера, чтобы увидеть его, не так ли? Зачем?

Меня поймали врасплох.

Я не ожидала этого.

– Приезжала вчера, верно? – настаивала тетя Софи. Они все смотрели на меня: Софи и Жанна вопросительно, а Долли с непроницаемым выражением на лице.

– О, я сейчас вспомнила. Это по поводу моей лошади. Мне показалось, что у нее колики. Я слышала, Альберик говорил о каком-то лекарстве из Франции. Я так волновалась, что без промедления поехала к нему.

– Вам надо сходить на конюшню, – сказала Жанна. – Там должны знать.

– Нет. Это французское средство. Тем более, сейчас все прошло.

– Когда ты приехала, то не видела его, ведь так?

– Да. Сказали, что он уехал.

– Я слышала, что Билли Графтер тоже пропал, – сказала Жанна. – Он, должно быть, уехал с Альбериком.

Как быстро распространяются новости среди слуг! Они уже знали, что Билли Графтер пропал, и было естественно, что они связали его исчезновение с отъездом Альберика.

– Я думала, может быть, ты видела его, – сказала тетя Софи.

– Нет, он уже уехал.

– Это на него не похоже, – сказала тетя.

– Он вернется, – заверила ее Жанна. – Ему здесь слишком хорошо, чтобы покидать Эндерби.

– Я отругаю его, когда он вернется, – сказала Софи. – Он должен был дать мне знать, что вернулся.

Я поцеловала ее в щеку и сказала, что скоро приеду еще раз навестить ее.

– Да, приезжай, – сказала она. Жанна спустилась со мной вниз.

– Она потеряла его, – сказала она. – Он всегда мог приободрить ее. У него была добрая натура, и она любила с ним беседовать. К счастью, Долли здесь. Она учит ее французскому, вы знаете. У девочки хорошо получается. Она удивляет меня. Она очень умна, хотя это сразу не заметно. Я все еще надеюсь, что Альберик вернется.

Он не имеет права поступать так.

– Странно, – сказала я, – что она так беспокоится из-за слуги. Ведь он здесь не так давно.

– Она всегда кем-нибудь увлекается. Я была так рада, что у нее появился кто-то, кем она заинтересовалась. Он подходил ей, так как они соотечественники. Он знал, как вести себя с ней. Она привязалась к нему с самого начала.

Я попрощалась с Жанной и ушла, очень огорченная. Я, кажется, заразилась ее меланхолией.

Тетя Софи. Бедная тетя Софи! Она никогда больше не увидит Альберика.

МОГИЛА САМОУБИЙЦЫ

На следующий день Дэвид приехал из Клаверинга. Он обрадовался, увидев меня, и я почувствовала к нему глубокую нежность. Я предала его тем, что была так счастлива в день королевской свадьбы. Обаяние Джонатана околдовало меня, и сейчас мне хотелось как-то загладить свою вину.

Мне казалось, что между нами встал еще один барьер: тайна смерти Альберика, о которой я не могла не думать иначе, как об убийстве.

Сохранить секрет было не так сложно, как я думала. Казалось, я стала профессиональной лгуньей. Но, наверное, Дэвид был не столь проницателен, как его брат. Я уверена, что никогда не смогла бы ничего скрыть от Джонатана.

Я рассказала Дэвиду о свадьбе и все, что мне рассказала о церемонии мама. Он подтвердил слухи, что принц напился и провел большую часть брачной ночи, в полном беспамятстве у камина спальни, а невеста довольствовалась созерцанием этой сцены.

– Было еще хуже, – сказала я. – Мы слышали, что он чуть не нарушил церемонию бракосочетания, но был остановлен отцом. Сколько правды в этих историях? – спросила я. – У мамы и твоего отца осталось впечатление, что все так и было.

– А ты расстроилась, не получив королевского приглашения?

– О нет.

Мы с Джонатаном проехались верхом. Мама настояла, чтобы он сопровождал меня. Они не хотели оставлять меня одну в такой день.

– Думаю, что они правы. Везде столько мошенников.

Мы поехали в гостиницу «Собака и свисток» близ Гринвича, и хозяин угостил нас прекрасным ростбифом.

– Значит, тебе там понравилось?

– О, конечно.

– И Джонатан сразу же вернулся в Лондон?

– Да, мама не знает, сколько она пробудет там, и они захотели, чтобы я вернулась сюда раньше тебя.

– Очень заботливо с их стороны. – Он нежно поцеловал меня. – Тебя так долго не было… тебя и Амарилис.

Я любила его, нежного, дорогого, надежного. Нет ничего невозможного в том, говорила я себе, чтобы любить двух мужчин сразу, но по-разному. Общение с Дэвидом было подобно глотку кристально чистой воды, когда тебя мучит жажда, в то же время Джонатан был искристым, бодрящим вином.

Не странно ли это? Если честно признаться, то я хотела их обоих.

Они были братьями… двойняшками. Может, этим все и объяснялось? Их было трудно представить одним целым. Они были настолько разными. И все-таки… я хотела их обоих.

– Итак, у нас скоро будет свадьба, – сказал Дэвид. – Должен сказать, что Петтигрю уже начали готовиться к ней.

Мы заговорили об Амарилис.

Я проводила много времени в детской. Маленькие девочки быстро росли, они менялись с каждым днем. В детской, глядя на Амарилис, я забывала Джонатана и не думала о нем.

Через день после возвращения Дэвида налетел шторм. Завывал свирепый ветер, и дождь хлестал по стеклам. Никто не выходил из дома, так как трудно было удержаться на ногах.

Следующий утром, когда мы встали, вокруг царила тишина. Птицы весело пели, и цветы, которые не прибило дождем и ветром, выглядели свежими и красивыми. Капли падали с деревьев, но быстро высохли под лучами солнца.

Стояло прекрасное утро.

Я сказала Дэвиду, что проедусь с ним по усадьбе. Он обрадовался, что я присоединюсь к нему.

– Столько надо сделать, – сказал он, – после поездки в Клаверинг.

Когда мы только собирались уезжать, приехал посыльный от Жанны с просьбой немедленно приехать к ним.

– О, дорогой, – сказала я Дэвиду, – похоже, утро испорчено. Думаю, что-то случилось. Не съездишь ли со мной? Мы не задержимся там надолго.

Я дрожала, почувствовав, что это могло быть связано с Альбериком, а если предчувствие не обманывало, то мне нужна поддержка Дэвида.

Нас встретила бледная Жанна. Она выбежала навстречу, так как, должно быть, давно высматривала нас.

– О, миссис Френшоу, мистер Френшоу, я так рада, что вы приехали! Случилась ужасная вещь.

– Что? – вскричала я.

– Альберик. Они нашли его.

– Нашли его? – закричал Дэвид. – Где он был все это время?

– Он мертв, мистер Френшоу. Его тело выбросило на берег.

– Утонул?!

Жанна опустила голову и несколько секунд молчала. Я дрожала, думая о том, что будет дальше.

– Все это время, – прошептала Жанна, – мы не знали, где он.

Утонул? – повторил Дэвид. Убит, – поправила его Жанна. – Сказали, что у него прострелена грудь. Не знаю, что теперь будет.

– Но кто… – начал Дэвид. – Подождите… Это такой удар.

О, кажется, жене плохо. Он снял меня с лошади и обнял.

– Пройдите в дом, – предложила Жанна.

– Конечно.

Тебе не лучше, дорогая? – спросил Дэвид.

Я села в холодном зале, дурнота прошла. Итак, они узнали правду. Что теперь будет? Что подумают о смерти Альберика?

Последнее время только и говорили, что о смерти Альберика. Слухи ходили разные. Кто убил Альберика? Бедный невинный Альберик, который лишь взял лодку, чтобы покататься.

Поговаривали, что его друг Билли Графтер, должно быть, тоже был с ним, поскольку исчез, когда Альберик вернулся из Лондона.

Началось следствие. Не было сомнений, что в Альберика стреляли, из-за чего он и утонул. Вердикт был следующим: убит неизвестным лицом или лицами.

Было трудно хранить тайну. Меня мучили ночные кошмары, и я с плачем просыпалась. Дэвид прижимал меня к себе, утешал и я радовалась, что он со мной. Я была благодарна ему за заботу.

Утром я попыталась успокоить себя. Джонатан был прав. Времена были опасные. Мне следовало помнить, что случилось с мамой и с бабушкой, Сепфорой. Воображение рисовало мне, как они в дивной карете с гербом д'Обинье отправились в маленький город за покупками и оказались в толпе черни. Смерть Альберика была возмездием. На это нельзя было смотреть иначе. Это было логично. Это был закон выживания.

Днем я верила в справедливость возмездия, ночью же приходили ужасные сны.

Джонатан вернулся для дачи показаний в Эверсли.

Я не встречала его, но, как только допрос закончился, он сразу же улучил момент, чтобы повидаться со мной.

– Они будут искать убийцу, Джонатан? – спросила я.

Он тряхнул головой и насмешливо взглянул на меня:

– Они говорят о расследовании.

Они сделают из этого спектакль. Но могу тебя заверить, что ничего не будет раскрыто. Об этом позаботились.

Это сделано для безопасности страны, что прекрасно понимают в некоторых кругах.

– Это так… омерзительно.

Он засмеялся:

– Что ты ожидала? В этом-то и суть дела. Как ты сейчас себя чувствуешь? Ты никому не говорила?

Я тихо тряхнула головой.

– Даже Дэвиду? Он бы, конечно, понял. Он всегда логичен.

Но зачем ему забивать голову ненужными вещами? Мне жаль, что ты видела это.

– Что с Билли Графтером? – спросила я.

– Он исчез. Но это ничего не значит. Мы знаем, как он выглядит. Он может навести на след остальных. Леон Бланшар сейчас в Лондоне, а может, уже и уехал. Я скоро снова должен быть там и, когда вернусь назад, обещаю, Дикон с мамой приедут со мной.

Я приложила руку к голове и устало сказала:

– Надеюсь, что все это скоро кончится.

– Бедная Клодина! Жизнь очень сложна, не так ли?

– Я хочу, чтобы моя была простой, тихой.

– О, ты слишком молода для покоя! – Затем он быстро поцеловал меня. – До свидания, моя любовь!

Я обрадовалась его уходу. Он растревожил мою и так неспокойную душу.

Я поехала повидаться с тетей Софи.

Жанна приветствовала меня:

– Она в постели. Ей было плохо. Это расстроило ее больше, чем я думала.

Она лежала в постели с голубыми занавесками и выглядела измученной.

– О, Клодина! – сказала она.

– Дорогая тетя Софи, тебе было плохо… Жанна рассказала мне.

– Это дом печали, Клодина, – ответила она. Ее пальцы все время теребили пододеяльник. – Почему жизнь всегда так несправедлива ко мне? Почему, стоит мне только полюбить человека, как с ним случается беда?

– Вокруг нас всегда трагедии, тетя Софи.

– Особенно вокруг меня, – сказала она.

– Мне жаль…

– Этот мальчик, этот бедный невинный мальчик…

– О, тетя Софи, не такой уж он и невинный. Удивительно как мало мы знаем о тех, с кем живем рядом.

– Что он сделал?

Он только взял лодку, чтобы развлечься, и какой-то негодяй убил его. Ты можешь это понять? – настаивала она. – Это бессмысленно, – печально добавила она.

– Это трудно понять, тетя Софи. Почему, ты думаешь, он оказался в лодке? Разве он не должен был вернуться в Лондон? Ты думаешь, что он поехал обратно, потому что забыл что-то. Но почему же тогда он решил покататься на лодке?

– Причуда, – сказала она. – У людей есть причуды. Его любимый конь Принц нашел обратный путь. Альберик, должно быть, добрался до моря на нем.

– Ты знала, что у него есть лодка?

– Нет. Он никогда о ней не говорил. Они с Билли Графтером держали это в тайне. Бедные мальчики, бедные наивные мальчики.

– Кажется странным, что они оба решили покататься.

Но тетю Софи не интересовало, почему они уехали. Она думала лишь о своей печали. Я вообще не хотела говорить, потому что не хотела обманывать ее. Пусть она думает, что этот молодой человек, побывав в Лондоне, так соскучился по свежему воздуху, что решил отправиться в море на лодке.

Тетя Софи сказала:

– Убит! Погибнуть в расцвете сил! Он был прекрасным мальчиком, светлым нежным. Я была счастлива с ним.

– Мне жаль, тетя Софи.

– Дитя мое, что ты знаешь об одиночестве? У тебя есть муж, любимый ребенок. Ты счастлива, а я…

– Но, тетя Софи, мы здесь. Мы – твоя семья. Моя мама…

– Твоей маме всегда везло. Фортуна улыбалась ей. У нее был Шарль де Турвиль и сейчас муж, который так заботится о ней. О, я знаю, она красива и у нее такая натура, что люди любят ее, но это так несправедливо, Клодина, так несправедливо. И только потому, что этот молодой человек был приятен мне, развлекал меня, и мне было приятно видеть его в доме, кто-то убил его.

Я беспомощно смотрела на опустившую плечи Жанну. Думаю, что она взяла на себя большую часть горя тети Софи.

Софи взглянула на меня:

– Я не успокоюсь, пока не узнаю, кто убил его. А когда узнаю, то покончу с ним. Я сделаю это.

– О, тетя Софи…

– Не пытайся утешать меня. Я лежу здесь, Клодина, и единственное, что мне осталось, это ненависть… моя жажда мести. Когда я узнаю, кто убил Альберика, я найду возможность расквитаться с ним.

Я не смогла скрыть дрожи. Она, с фанатичным блеском в глазах, выглядела безумной. Ее капор упал с головы. Я мельком увидела скрываемую с такой болезненность, ее морщинистую обнаженную кожу. Бледность лица особенно подчеркивали шрамы.

Я чувствовала переполняющую меня жалость и в то же время страх, потому что где-то в глубине сознания понимала, что если она узнает правду, то назовет меня убийцей. Не важно, что стреляла не я, но без меня не было бы и того выстрела. Никто, кроме меня, не узнал бы о тайной жизни Альберика; он радовал бы тетю Софи и работал против нас в пользу своей страны.

Я сказала, что должна идти. Я поцеловала тетю Софи. Она сжала мои руки:

– Если что-нибудь узнаешь, – сказала она, – дай мне знать. Я поклялась найти убийцу Альберика.

Жанна спустилась со мной.

– Такая она почти все время, – сказала она. – Иногда мне кажется, что это к лучшему. Когда она думает о мести, то забывает о его смерти.

Я кивнула, и Жанна продолжала:

– Она со временем успокоится. Хочешь-не хочешь, а со смертью придется смириться.

Я не торопясь отправилась в Эверсли.

К концу мая о смерти Альберика стали забывать. Сначала люди ожидали необычных открытий. Ходили слухи, что у него были враги среди соседей, хотя было трудно представить, кто из них хотел убить столь дружелюбного молодого человека. Проходили недели, а ничего не происходило. Люди ждали, когда на берег выбросит тело Билли Графтера, и даже ходила нелепая история, что его тело нашли на пляже, изрешеченное пулями. Эта версия, просуществовав две недели, отмерла. Думаю, люди постепенно смирились с тайной смерти Альберика и исчезновением Билли Графтера.

Матушка пришла в мою комнату в первый же вечер после возвращения из Лондона.

– Не расстраивайся, – сказала она. – Это должно было случиться. Он был шпионом. Мы не могли позволить ему уйти, каким бы приятным он ни был. Верь мне, Клодина, я много страдала из-за шпионов. Я видела Арманда, еле живого после пребывания в Бастилии, куда он попал по их вине. Можно сказать, они убили его.

Затем была моя мать. Я никогда не забуду это и что бы они сделали со мной, если бы не Дикон. Пройти через это – что-то да значит. Это позволяет понимать, что врагов государства следует уничтожать.

И чем быстрее, тем лучше, как в случае с Альбериком.

Жаль только, что все это случилось у тебя на глазах.

– Это моя вина. Джонатан велел мне уехать, но я осталась.

– Увидев это, ты пришла в ужас. Надеюсь, ты не винила Джонатана. Он делал то, что должен был сделать.

– Я все видела, – ответила я. – Но надеялась, что этого не произойдет.

– Моя дорогая девочка, мы все на это надеемся. Мы должны обо всем забыть. Дэвид сказал, что тебя мучают ночные кошмары. Это так?

Я кивнула.

– Мне жаль тебя.

Но ты должна избавиться от этого.

Со мной было то же самое после ночи возле мэрии, когда толпа требовала моей смерти. Эти воспоминания живы еще и сейчас. Нельзя пройти через подобные испытания так, чтобы они не оставили следа в душе. Можно сделать лишь одну вещь – забыть их, принять как неизбежность нашего мира.

– Конечно, ты права. Дорогая мама, я постараюсь. Я буду думать о том, что они пытались сделать с тобой. Я буду думать о бабушке и тогда пойму, что нужно делать.

Она улыбнулась.

– А сейчас у нас готовится свадьба.

Я должна напомнить тебе об этом. Прежде всего, я думаю, что мы не должны брать детей.

– Конечно. Я думала об этом.

– Грейс Сопер в состоянии позаботиться о них.

– Ей это предстоит делать в любом случае.

– Она обожает детей, и они отвечают ей тем же. Я не представляю путешествия с ними.

Да и жить придется в незнакомом месте, и, кроме того, мы будем отсутствовать несколько дней.