Текст книги "Королевская шутиха"
Автор книги: Филиппа Грегори
сообщить о нарушении
Текущая страница: 14 (всего у книги 39 страниц) [доступный отрывок для чтения: 14 страниц]
– Ваше величество, – обратился к ней епископ Гардинер, – тогда хотя бы переместитесь в Виндзор…
Глаза Марии вспыхнули.
– Ни в Виндзор, ни в Тауэр, ни куда-нибудь еще! Я останусь здесь, и только здесь! Я – английская королева. Я останусь в своем дворце. Пусть они мне в лицо скажут, что не желают видеть меня на английском троне. И не говорите мне больше об отступлении, досточтимые лорды. Мне некуда отступать.
– Как вам будет угодно, – пошел на попятную епископ. – Но времена сейчас тревожные, и вы рискуете жизнью.
– Времена, может быть, и тревожные, только я не позволю себе поддаваться панике, – сказала королева.
– Вы играете в опасную игру, ставя на кон свою жизнь и английский трон, – почти закричал герцог.
– Знаю!
Герцог шумно глотнул воздуха.
– Согласны ли вы на то, чтобы я собрал королевскую гвардию и отряды обученных людей и двинул их против Уайетта в Кенте? – спросил он.
– Да. Но никаких осад городов и уничтожения деревень, – потребовала Мария.
– Это невозможно! – возразил герцог. – Невозможно сражаться и еще следить за тем, чтобы не помять траву на поле битвы.
– Считай это моими приказами, – ледяным тоном произнесла королева. – Я не хочу, чтобы в Англии вспыхнула гражданская война. Не хочу, чтобы пострадали поля, особенно в нынешние голодные времена. Мятежников раздавить, как блох. Но чтобы не гибли те, кто далек от их гнусных замыслов. Каждая смерть невинного горожанина или крестьянина будет на твоей совести.
Герцог свирепо вращал глазами. Я ждала, что он начнет возражать. Королева подошла к нему.
– Верь тому, что я тебе сказала. Я – королева-девственница. Англичане – мои дети. Они должны видеть, что я люблю их и забочусь о них. Я не могу выйти замуж, если Англия будет залита кровью ни в чем не повинных людей. Нужно быть жестоким к мятежникам и милосердным к тем, кто не держит камня за пазухой. Мятежников нужно уничтожить один раз, чтобы их уцелевшим сподвижникам было неповадно. Ты можешь это сделать для меня?
– Нет, – вздохнул герцог, качая головой. Он слишком боялся тратить время на придворную лесть. – Никто в здравом уме не пообещает вам этого. Мятежники собираются сотнями и тысячами. Эти люди не поймут и не примут никаких уговоров. Они понимают только силу. Виселицы на перекрестках дорог и головы, насаженные на копья, убеждают их красноречивее любых проповедников. Поверьте мне, ваше величество: нельзя править англичанами, оставаясь милосердной.
– Ошибаешься, – возразила королева, вставая вровень с ним. – Мое восхождение на престол было настоящим чудом, совершенным с Божьей помощью. Господь своих намерений не меняет. Заговорщиков всего жалкая кучка. Остальных они обманули своими лживыми словами. С помощью Божьей любви мы вернем эти заблудшие души на путь истинный. Ты сделаешь так, как я тебе приказываю. Представь, что Господь ведет и направляет тебя, а Он не позволит пролиться ни одной капли невинной крови. Ни один волосок не должен упасть с головы невинного человека.
Герцог угрюмо поглядывал на нее.
– Это мой приказ, – сказала королева.
Он пожал плечами и поклонился.
– Как прикажете. Но не взыщите за последствия.
Королева вдруг обернулась и посмотрела на меня, как будто хотела спросить, что я думаю обо всем этом. Я слегка поклонилась. Мне вовсе не хотелось рассказывать о невероятном ужасе, обуявшем меня после ее приказа.
Зима 1554 года
Потом я очень жалела, что тогда смолчала и не предупредила королеву о последствиях. Герцог Норфолкский взял лондонских подмастерьев, обученных военному делу, а также королевскую гвардию и повел их в Кент. Он намеревался дать бой людям Уайетта, для чего тщательно выбрал и подготовил место сражения. Сражение должно было состояться через день. Но когда воинство Уайетта подошло к этому месту и лондонцы увидели их честные лица и не менее искреннюю решимость, наши силы, поклявшиеся защищать королеву, стали подбрасывать шапки в воздух и кричать: «Англичане англичан не убивают!»
Не было сделано ни одного выстрела. Самого сражения тоже не было. Люди по-братски обнялись, а затем обратились против герцога и против королевы. Герцог едва унес оттуда ноги, оказав Уайетту большую услугу. Теперь в разношерстной армии мятежников появились обученные люди, которые сразу же принялись учить других. Это сильно повлияло на намерения Уайетта поскорее добраться до стен Лондона.
Моряки военных кораблей, стоявших в Медуэе, всегда были шумными и влиятельными выразителями настроений народа. Они почти сразу же перешли на сторону Уайетта. Их объединяли ненависть к Испании и желание видеть на троне протестантскую королеву. Покидая корабли, моряки забирали с собой оружие и провиант. Эти люди умели сражаться не только на море, но и на суше. Я помнила, как прибытие моряков из Ярмута сразу изменило расклад сил во Фрамлингхэме. Тогда они были настроены помочь Марии. Нынче они намеревались сместить ее с трона и заменить Елизаветой. Когда королева услышала новости с Медуэя, мне показалось, она поняла: это ее поражение.
Королева присутствовала на заседании государственного совета. Многие места пустовали. В комнате отчетливо пахло страхом.
– Половина их сбежали в свои поместья, – сказала она, обращаясь к Джейн Дормер. – Думаю, сейчас они вовсю строчат письма к Елизавете, пытаясь удержаться на двух стульях сразу. Выжидают. Какая сторона победит, к той и примкнут.
Советы тех, кто остался, лишь раздражали Марию. Их мнения были диаметрально противоположны. Одна партия советовала ей отказаться от брака с Филиппом и выбрать себе в мужья принца-протестанта. Другие, наоборот, умоляли ее обратиться за помощью к испанцам, чтобы те с наглядной жестокостью подавили мятеж.
– И в обоих случаях станет понятно, что я не в состоянии править одна! – воскликнула рассерженная королева.
Тем временем армия Томаса Уайетта росла как на дрожжах. В каждом селении, через которое они проходили, двигаясь на Лондон, к ним примыкали все новые и новые добровольцы. Опьяненные таким успехом, мятежники достигли южного берега Темзы и… остановились. Оказалось, что Лондонский мост поднят, а пушки Тауэра нацелены прямехонько на южный берег и готовы начать обстрел.
– Я приказала повернуть пушки для острастки мятежников, а не для стрельбы по ним, – заявила королева.
– Ваше величество, ради Бога… – попытался возразить кто-то из оставшихся советников.
Мария решительно затрясла головой.
– Вы что же, хотите, чтобы я открыла огонь по Саутварку? По тому селению, где меня радушно приветствовали, как королеву? Я не стану стрелять по жителям лондонского предместья.
– Поймите же: лагерь мятежников теперь в пределах досягаемости орудий. Достаточно одного мощного залпа, и от них останутся жалкие крохи.
– Пусть стоят лагерем. Мы поднимем свою армию и заставим их отступить.
– Ваше величество, у вас нет армии. Нет солдат, чтобы сражаться за вас.
Королева побледнела, но ее лицо не утратило решимости.
– У меня пока нет армии, – сказала она, сделав ударение на слове «пока». – Но я соберу ее из добропорядочных жителей Лондона.
Советники уговаривали ее внять голосу здравого смысла. Дозорные приносили сведения о постоянно растущем лагере мятежников на южном берегу Темзы. Мария оставалась непреклонной. Она облачилась в официальный наряд королевы и отправилась в городскую ратушу для встречи с лорд-мэром и народом. Джейн Дормер, другие фрейлины и я находились в ее свите. Всем было приказано одеться как можно величественнее и держаться уверенно, словно мы знали способ остановить беду.
– Не понимаю, зачем ты туда идешь, – ткнув пальцем в мою сторону, язвительно произнес один из пожилых советников. – В свите королевы и так предостаточно шутов.
– Я не просто шутиха. Я – невинная дурочка, – с вызовом ответила я. – Не знаю насчет шутов, а вот невинных в ее свите можно сосчитать по пальцам. Полагаю, вы к их числу не относитесь.
– Достаточно того, что я сглупил, оказавшись здесь, – мрачно признался он.
Из всех фрейлин и придворных только мы с Джейн надеялись выбраться из Лондона живыми. Мы были рядом с королевой во времена Фрамлингхэма и знали о ее способности переламывать, казалось бы, безнадежные ситуации, обращая их в свою пользу. Мы видели неистовый блеск ее темных глаз и горделивую походку. Мы видели, как она увенчала свою голову короной и улыбнулась, глядя на свое отражение в зеркале. Перед нами была не королева, перепуганная силой неодолимого врага. Несомненно, она готовилась к игре, ставкой в которой была ее жизнь, но готовилась так, словно собиралась играть в «кольца». Перед лицом опасности она объединялась со своим Богом, и все страхи отступали. Не знаю, как бы повела себя Елизавета, если бы сейчас правила она.
Возможно, королева не думала о страхе. А мне было страшно. Я видела, как казнят людей. Мои ноздри ощущали дым костров, на которых сжигали еретиков. Из всех ее фрейлин, пожалуй, только одна я не понаслышке знала, что такое смерть.
– Ханна, ты пойдешь со мной? – спросила королева, будто мы шли не на судьбоносную встречу, а посмотреть заезжих лицедеев.
– Конечно, ваше величество, – еле ворочая холодными губами, ответила я.
В зал ратуши привезли королевский трон. Казалось, туда набилась чуть ли не половина Лондона. Людям было любопытно увидеть и услышать, как королева Мария будет сражаться за собственную жизнь.
И вот королева встала: маленькая, хрупкая. Тяжелая корона давила ей на голову, а тяжелое одеяние – на плечи. Мне вдруг подумалось, что ей не хватит доводов, чтобы убедить лондонцев сохранить веру в нее. Сейчас она выглядела так, как выглядит женщина, не умеющая и шагу ступить без повелений и подсказок мужа.
Королева приготовилась заговорить, но у нее как будто пропал голос.
– Дорогой Боже, отверзи мне уста, – взмолилась она.
Я подумала, что это у нее от страха. Наверное, она боялась, что с минуты на минуту в зал явится Уайетт и потребует, чтобы она освободила трон для принцессы Елизаветы. Королева вдруг показалась мне совершенно беззащитной. Но потом она заговорила! Ее голос зазвучал громко и ровно. Она не сбивалась, не проглатывала слова. Она буквально пела свою речь, как рождественский хорал.
Мария не пыталась очаровать людей своим красноречием. Она говорила очень просто и по существу. Рассказала о своем наследии, о том, что, по завещанию отца, трон в случае смерти Эдуарда должен был перейти к ней. Она напомнила, как полгода назад ее по всей Англии признавали законной королевой и приносили клятвы верности. Теперь настало время показать свою верность на деле. Мария снова говорила о своем положении королевы-девственницы, детьми которой являются все жители страны. Она любила их материнской любовью, считая каждого своим сыном или своей дочерью. И при такой искренней, бескорыстной любви она рассчитывала на взаимность.
Она умела очаровывать. Пожалуй, даже обольщать. Трудно было поверить, что это – наша Мария, которой вечно нездоровилось, которая могла плакать из-за нежелания сестры ходить к мессе и сердилась по пустякам. Еще недавно она вела себя так, будто находилась под домашним арестом. Сейчас она превратилась в пылающий факел страсти и добилась своего: огонь ее сердца передался сердцам собравшихся. Она поклялась им, что выйдет замуж для их же блага, чтобы подарить стране наследника престола. Если же народу такое не по нраву, она останется королевой-девственницей. Она убеждала собравшихся, что думала не о своем счастье, а исключительно о благе страны, что муж как таковой ей не нужен. Опять-таки, она заботилась о престолонаследии, о последующей передаче власти своему сыну. Все остальное – беспочвенные слухи и домыслы. Она не выйдет замуж наперекор желаниям народа и ни с кем не разделит трон. Замужняя или незамужняя, она будет править Англией одна. Она принадлежала народу, народ принадлежал ей, и никакая сила на свете не могла изменить такой порядок вещей.
Глядя на собравшихся, я видела, как хмурые лица светлели. Люди начинали улыбаться и кивать. Многим хотелось любить королеву, хотелось порядка и определенности и не хотелось очередных потрясений и перемен. Многим импонировало, что королева умеет управлять своим желаниями и даже готова ими поступиться ради блага народа. Королева клятвенно обещала собравшимся: если они сохранят верность ей, она останется верна им. Потом Мария улыбнулась залу, будто все это было игрой. Я помнила эту улыбку и эти интонации. Точно так же она вела себя во Фрамлингхэме, говоря, что отстаивает свое законное право на трон и готова отстаивать его силой оружия. Ситуация повторялась. Противники Марии вновь собрали армию. Они не хотели возвращения католических порядков, и принцесса Елизавета казалась им лучшим выбором, чем ее набожная сестра. Похоже, что и другие страны были на стороне Елизаветы, а иностранные союзники Марии как-то незаметно исчезли. Но королева тряхнула головой, и бриллианты на ее короне выстрелили в зал лучиками света. Она улыбалась так, будто в этой разношерстной толпе лондонцев каждый ее обожал. И случилось чудо: королева покорила их своим обаянием.
– А теперь, мои дорогие подданные, соберитесь с духом и выступите против мятежников. Не бойтесь их. Уверяю вас: я их совершенно не боюсь!
Она была великолепна. Наверное, Мария принадлежала к тем женщинам, чье удивительное обаяние раскрывалось лишь в минуты опасности. Собравшиеся подбрасывали шапки в воздух. Ее приветствовали, как Деву Марию. Слова королевы передавали тем, кто не сумел пробиться в зал ратуши. Ее речь разнеслась по всему городу. Королева – их мать; она любит их, как родных детей. И пока они платят ей ответной любовью, она не пойдет им наперекор.
Лондон, в полном смысле слова, обезумел, торопясь поддержать Марию. Сразу же нашлись добровольцы, готовые выступить против мятежников. Женщины рвали простыни и даже свое нижнее белье на бинты для возможных раненых, пекли хлеб и собирали другой провиант для ополченцев. Между тем счет сторонников Марии шел уже на тысячи. И королева снова одержала победу. Через несколько дней армию Уайетта окружили и разбили, но это было уже следствием. Настоящую победу королева одержала тогда, в ратуше, где ее оружием была высоко поднятая голова и искренние слова о любви.
И вновь королева убедилась: удержать трон сложнее, нежели завоевать его. После подавления мятежа она несколько дней подряд сражалась со своей совестью, пытаясь решить болезненный вопрос: как поступить с мятежниками, выступившими против нее? Бог дважды помог ей сохранить трон, но нельзя же все перекладывать на плечи Бога. Жизнь вторично преподала ей суровый урок: милосердие к мятежникам чревато новыми мятежами.
Все советники, с кем она обсуждала этот вопрос, были единодушны: пока существует паутина заговорщиков, безопасность страны и трона остается под угрозой. А потому всех, так или иначе причастных к заговору, нужно арестовать, судить за измену и казнить. Более – никакого милосердия, и пусть не надеются на ее готовность без конца прощать. Даже те, кто в прошлом одобрял ее снисходительное отношение к Джейн Грей и братьям Дадли, содержащимся в Тауэре, теперь убеждали королеву казнить и этих мятежников. Не важно, что леди Джейн не участвовала в нынешнем мятеже; не важно, что она не участвовала и в летней попытке переворота. Она позволила увенчать свою голову королевской короной, и теперь эту голову нужно поскорее отсечь от туловища.
– Поймите, ваше величество, если бы тот мятеж удался, Джейн Грей не вступилась бы за вас, – нашептывали ей.
– Ей всего шестнадцать лет, – отвечала Мария, прижимая пальцы к саднящим вискам.
– Зато ее отец принимал живейшее участие в нынешнем мятеже, надеясь вернуть дочь на трон. Другие собирались посадить туда принцессу Елизавету. Да, они обе молоды, но от них тянутся черные зловещие тени. Они обе – ваши заклятые враги. Само их существование означает постоянную угрозу для вашей жизни. Правильнее всего было бы казнить обеих, и как можно скорее.
Устав слушать советы жестокосердных людей, королева решила обратиться к Богу.
– Джейн Грей виновна лишь в своем происхождении, – прошептала она, глядя на изображение распятого Христа.
Она молча ждала, словно надеясь, что случится чудо и Христос ответит.
– Спаситель, Ты знаешь не хуже, чем я, что Елизавета по-настоящему виновна, – продолжала она. – Но как я могу послать сестру на плаху?
Джейн Дормер многозначительно взглянула на меня, и мы обе передвинули наши стулья так, чтобы заслонить королеву от глаз и ушей остальных фрейлин. Незачем им слушать слова коленопреклоненной королевы. Сейчас она совещалась с единственным советником, которому доверяла безраздельно. Она складывала к израненным, пробитым гвоздями ногам Христа варианты решений, надеясь, что тот укажет ей наиболее правильный.
Государственный совет искал доказательства причастности Елизаветы к мятежу. Нашлось столько, что хватило бы на целую дюжину ее казней. Еще в самом начале мятежа она встречалась с Томасом Уайеттом и Уильямом Пикерингом. Никто не знал лишь, что свою роль во всем этом сыграла и я. Елизавета была опытной заговорщицей. Идя со мной по галерее, она разыгрывала из себя послушную сестру, но усердно запоминала все, что слышала от меня. Заговор провалился исключительно из-за глупости и трусости Эдуарда Куртнэ. Я не сомневалась (думаю, королева тоже): если бы заговорщики победили, то сейчас во главе стола сидела бы королева Елизавета и решала, стоит ли казнить свою старшую сестру. Наверняка, и она часами стояла бы на коленях, спрашивая у Бога совета, но потом все-таки подписала бы смертный приговор.
В дверь постучался стражник, затем в проеме появилась его голова.
– В чем дело? – тихо спросила Джейн Дормер.
– Послание для королевской шутихи. Пусть идет к боковым воротам, – сказал молоденький стражник.
Я кивнула и осторожно выбралась из комнаты. Мое появление в приемной сразу вызвало некоторый интерес. Там собралось немало просителей из Уэльса, Девона и Кента – графств, наиболее рьяно выступивших против королевы. Они были готовы умолять о милосердии ту, которую совсем еще недавно намеревались уничтожить. Они даже не знали, кто выйдет из открывшейся двери королевских покоев, но их лица уже были полны надежд. Неудивительно, что королева часами молилась, взывая к Богу и желая узнать Его волю. Однажды она уже проявила милосердие к тем, кто выступал против нее. Окажется ли она милосердной и в этот раз? А может, она настолько милосердна, что будет прощать своих врагов всегда, что бы они ни замышляли?
Здесь собрались предатели и родственники предателей. Я не собиралась выказывать им никакой учтивости, а довольно грубо протолкнулась к выходу. Более того, они были мне ненавистны. Я не верила в их раскаяние. Кто-то из этих людей дважды пытался сместить законную королеву. А теперь они стоят, потупив глаза, мнут в руках шапки и надеются на прощение? Но зачем им прощение? Чтобы вернуться по домам, передохнуть и взяться плести новые заговоры? Кажется, я начинала понимать советников королевы, утверждавших, что смертельный враг остается таковым до самой своей смерти.
Я с облегчением выбралась на каменную винтовую лестницу и поспешила к воротам. Честно говоря, я надеялась увидеть Дэниела и даже расстроилась, увидев незнакомого парнишку в простой домотканой одежде. Кто он и кому служит – понять было невозможно.
– Что тебе от меня нужно? – спросила я, по привычке насторожившись.
– Вот, я принес для сэра Роберта, – сказал он, сунув мне в руки две книги – молитвенник и Новый Завет.
– От кого?
– Ему эти книги понадобятся, – вместо ответа заявил мне парень. – Мне сказали, что ты охотно согласишься отнести их сэру Роберту.
Не дожидаясь моего ответа, посланец нырнул в темноту и побежал, пригибаясь к стене. Я осталась с двумя книгами и кучей вопросов.
Прежде чем вернуться во дворец, я тщательно перелистала книги, потом заглянула на последние страницы, нет ли там тайных посланий. Ничего скрытого и опасного. Я вполне могла отнести книги сэру Роберту. Я только не знала, хочется ли мне идти в Тауэр.
В Тауэр я отправилась утром, когда уже совсем рассвело. Пусть видят, что мне нечего прятать. Я показала стражнику книги, но на этот раз их осматривали куда придирчивее. Стражник, как и я, перелистал страницы и заглянул в прорезь переплета – нет ли каких вложений.
– А что за буквы такие странные? – подозрительно спросил он.
– Это на греческом языке, – объяснила я. – Вторая книга – на латыни.
Он смерил меня взглядом.
– Покажи, что у тебя под камзолом. И карманы выверни.
Я молча расстегнула камзол и вывернула карманы.
– А ты кто вообще? Парень, девчонка или что-то среднее?
– Я – шутиха королевы. Так что не донимай меня вопросами, а лучше пропусти.
– Да благословит Господь ее величество! – с пафосом воскликнул стражник. – И все диковины, которыми она забавляется!
Он повел меня через лужайку не в Белую башню, а совсем в другое здание. Я шла за стражником, стараясь не глядеть туда, где обычно воздвигали эшафот.
Мы подошли к красивым двойным дверям, затем поднялись по винтовой лестнице. В ее конце стоял другой стражник. Он молча отпер дверь и впустил меня.
Сэр Роберт стоял возле окна и вдыхал холодный ветер, дувший с реки. Услышав звук открывающейся двери, он повернул голову. Я сразу поняла: он обрадовался моему приходу.
– Мисс Мальчик! – воскликнул он. – Наконец-то!
Комната, в которой он помещался теперь, была больше и лучше прежней. Она выходила в темный двор. Из окна была видна Белая башня, подпирающая собой низкое зимнее небо. Я сразу обратила внимание на громадный камин. Его облицовочные камни были густо испещрены гербами, инициалами и именами тех, кто томился здесь. Им хватало времени, чтобы перочинными ножами вырезать на камне свои имена. Я заметила герб Дадли, вырезанный братом и отцом сэра Роберта.
Месяцы, проведенные в тюрьме, начали сказываться на внешности сэра Роберта. Его кожа стала еще бледнее. Со времени второго мятежа ему запретили прогулки, и он все время находился в помещении. Его глаза показались мне посаженными еще глубже, чем в то время, когда он был любимым сыном самого могущественного человека в Англии. Однако сэр Роберт продолжал следить за собой. Он был чисто одет и гладко выбрит, а его волосы не утратили блеск и шелковистость. При виде его у меня заколотилось сердце, хотя я попыталась сдержать свои чувства и увидеть этого человека тем, кем он был на самом деле: предателем, приговоренным к смерти и ожидающим дня своей казни.
Сэру Роберту хватило беглого взгляда, чтобы разгадать мое состояние.
– Мисс Мальчик, ты недовольна мной? Я тебя чем-то обидел?
– Ну, что вы, сэр Роберт.
Он подошел ближе. Его чистые сапоги вкусно пахли кожей, и еще вкуснее пах бархатный камзол. Эти запахи манили меня, но я попятилась назад.
Сэр Роберт, как и в прошлый раз, взял меня за подбородок и повернул лицом к себе.
– Что-то вид у тебя несчастный, – заметил он. – В чем дело? Не ощущаешь себя помолвленной?
– Дело не в помолвке.
– Тогда что? Скучаешь по Испании?
– Нет.
– Тебя донимает кто-нибудь из фрейлин? Обычные женские «царапки»?
Я покачала головой.
– Тебе неприятно находиться здесь? Ты вообще не хотела сюда идти?
Должно быть, мое лицо меня выдало.
– Вот оно что! Вероломство! Тебя перевербовали, мисс Мальчик. Со шпионами такое часто бывает. Тебя перетащили на другую сторону, и теперь ты шпионишь за мной.
– Нет, – резко ответила я. – Ни за что. Я никогда бы не стала шпионить за вами.
Я бы вырвалась и убежала, но мое лицо находилось между его ладонями. Я не могла вырваться, а сэр Роберт смотрел мне в глаза и читал меня, как разгаданный шифр.
– Ты разочаровалась в моем деле, разочаровалась во мне и теперь служишь не мне, а ей, – с упреком сказал он. – Ты любишь королеву.
– Ее трудно не полюбить, – попыталась оправдаться я. – Она – удивительно прекрасная женщина. Она – храбрейшая женщина. Таких я в жизни встречаю впервые. Ее оружие – вера, и этим оружием она каждый день сражается с миром. Она уже наполовину святая.
Он улыбнулся.
– Вот такая ты, девочка, – со смехом сказал сэр Роберт. – Обязательно в кого-нибудь да влюблена. Значит, теперь вместо своего настоящего господина ты предпочла королеву.
– Нет, сэр Роберт. Иначе не пришла бы. Я выполнила ваши поручения. А эти книги мне передал совершенно незнакомый парень. Возможно, мне было небезопасно приходить сюда.
Он задумчиво пожал плечами.
– И ты меня не предавала?
– Когда? – в ужасе спросила я.
– Когда я просил тебя передать мои слова принцессе Елизавете и моему наставнику.
Мое лицо перекосило от ужаса. Такое мне даже в голову не могло прийти.
– Храни вас Господь, сэр Роберт! Что такое вы говорите? Я выполнила оба поручения и никому ни о чем не рассказывала.
– Тогда почему все пошло вкривь и вкось?
Он убрал руки от моего лица и отвернулся. Он прошел к окну, потом – к столу. Это был обычный стол, служивший ему и письменным, и обеденным. Оттуда сэр Роберт направился к камину. Должно быть, то был привычный путь его прогулок по комнате: четыре шага до стола, четыре шага до камина и четыре шага до окна. Этим ограничивалось все его пространство. Я представила, каково оказаться в такой клетке человеку, привыкшему постоянно находиться в движении. С утра, еще не позавтракав, он выезжал на прогулку верхом, мог целый день провести на охоте, а потом до полуночи танцевать с придворными дамами.
– Сэр Роберт, я знаю ответ. Он прост. Вас всех предал Эдуард Куртнэ. Он испугался, пришел к епископу Гардинеру и рассказал о готовящемся заговоре, – совсем тихо сказала я. – А епископ сообщил об этом королеве.
Он резко повернулся ко мне.
– Бесхребетный щенок! Как они могли оставить его без присмотра?
– Епископ и раньше знал, что что-то затевается. И не только он. Это ощущали все.
Сэр Роберт кивнул.
– Том Уайетт никогда не умел действовать осмотрительно.
– Теперь ему придется отвечать за все. Насколько я знаю, сейчас его допрашивают.
– Чтобы выведать, кто еще был причастен к заговору?
– Чтобы заставить его назвать имя принцессы Елизаветы.
Сэр Роберт уперся кулаками в оконную раму, будто собирался раздвинуть каменную стену и улететь на волю.
– У них есть доказательства ее вины?
– Предостаточно, – язвительно усмехнулась я. – Сейчас королева беспрестанно молится, стоя на коленях. Просит Бога о наставлении. Если она решит, что Бог велит ей принести Елизавету в жертву, это не будет выглядеть как казнь ни в чем не повинной принцессы. Честное слово, доказательств против Елизаветы очень много.
– А что с Джейн?
– Королева пытается ее спасти. Она увещевала Джейн изучить путь истинной веры. Королева надеется, что Джейн отречется от протестантизма и тогда будет прощена.
– Что есть истинная вера, мисс Мальчик? – коротко рассмеявшись, спросил сэр Роберт.
Я густо покраснела.
– Сэр Роберт, я лишь передаю вам то, что говорят при дворе.
– И ты тоже с этим согласна, моя маленькая conversa,[5]5
Conversa – обращенная (исп.).
[Закрыть] моя nueva cristiana?[6]6
Nueva cristiana – новая христианка (исп.).
[Закрыть]
– Да, – ответила я, выдерживая его взгляд.
– Говоря проще, шестнадцатилетней девочке предлагают сделку с совестью, – сказал он. – Бедняжка Джейн. Или вера, или смерть. Королева что же, хочет сделать из своей родственницы великомученицу?
– Она хочет, чтобы все обратились к католичеству, – сказала я. – Она хочет спасти Джейн от смерти и проклятия.
– А меня? – без всяких эмоций спросил сэр Роберт. – Я тоже буду помилован? Или меня бесповоротно решено казнить? Как ты думаешь?
Я покачала головой.
– Здесь я ничего не могу вам сказать. Если королева Мария последует советам, тогда все, в чьей верности она сомневается, будут повешены. Солдат, что участвовали в мятеже, нынче казнят на каждом углу.
– В таком случае мне надо поскорее прочесть эти книги, – сухо проговорил сэр Роберт. – Глядишь, и мне воссияет свет истинной веры. Как ты считаешь, мисс Мальчик? Тебе он воссиял? Ты обрела истинную веру?
Послышался стук в дверь.
– Шутихе пора уходить, – сказал стражник, заглядывая в комнату.
– Подожди еще немного, – попросил сэр Роберт. – Я еще не заплатил ей за книги. Я скоро.
Стражник подозрительно покосился на нас обоих, после чего закрыл дверь и запер ее на засов. В комнате стало нестерпимо тихо.
– Сэр Роберт, не мучайте меня! – чуть не плача, взмолилась я. – Я такая, какой была всегда. Я – ваша.
Он посмотрел на меня, потом заставил себя улыбнуться.
– Мисс Мальчик, я – конченый человек. Живой покойник. Тебе лучше оплакать меня, а потом забыть. Благодари Бога, что все эти события не сделали тебя нищей. Тебе повезло: шуты нужны всегда. Я хоть как-то тебе помог, моя девочка-мальчик, и рад этому.
– Сэр Роберт, вы не можете умереть, – прошептала я. – Мы с мистером Ди заглянули в зеркало и увидели ваше будущее. Сейчас у вас трудные времена, но этим ваша жизнь не кончится. Мистер Ди сказал, что вы умрете в своей постели и познаете большую любовь. Любовь королевы.
Он слушал меня, сдвинув брови, потом слегка вздохнул, как человек, искушаемый лживой надеждой.
– Несколько дней назад я бы стал умолять рассказать мне все. Но сейчас слишком поздно. Сейчас придет стражник, и тебе нужно будет уйти. Теперь слушай: я освобождаю тебя от всех обязательств передо мной и от служения мне. Твоя работа на меня закончилась. Пока ты при дворе, ты можешь заработать неплохие деньги себе на приданое, а потом выйти замуж за того, с кем помолвлена. Ты можешь стать настоящей шутихой королевы и забыть обо мне.
– Сэр Роберт, я никогда не смогу забыть вас, – прошептала я, приближаясь к нему.
Он улыбнулся.
– Спасибо тебе, мисс Мальчик. Я буду благодарен за любые молитвы, какие ты вознесешь в час моей смерти. В отличие от большинства моих соотечественников меня не волнует, какие это молитвы. Для меня достаточно, что они исходят из сердца, а твое сердце полно любви.
– Может, вам нужно кому-то что-то передать? – спохватилась я. – Скажем, мистеру Ди? Или принцессе Елизавете?
– Никаких посланий, – покачал головой сэр Роберт. – Все кончено. Думаю, очень скоро я с ними встречусь на небесах. Или в аду. Это зависит от того, кто из нас правильно понимает природу Бога.
– Вы не можете умереть! – крикнула я, задыхаясь от душевной боли.
– Сомневаюсь, что советники королевы убедят ее сохранить мне жизнь, – сказал он.
Мне было невыносимо слушать, как человек говорит о собственной смерти.
– Сэр Роберт, неужели я ничего не могу сделать для вас? Совсем ничего?
– Возможно, кое-что сможешь, – ответил он. – Попробуй убедить королеву не казнить Джейн Грей и принцессу Елизавету. Джейн вообще ни в чем не виновата. А Елизавета… она должна жить. Такая женщина, как она, родилась не затем, чтобы умереть, не достигнув двадцати лет. Если ты хотя бы отчасти сумеешь выполнить эти поручения, мне будет гораздо легче умирать.
