Текст книги "Сохраняющая машина. Авторский сборник"

Автор книги: Филип Киндред Дик

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 21 страниц) [доступный отрывок для чтения: 8 страниц]

Задыхаясь, хватая воздух ртом, он размахивал тростью и ковылял за этими фигурами – марсианином и венерианином. Появились люди, на лицах большинства из них читалось полное недоумение. Собралась небольшая толпа, все стояли и смотрели, как этот странный, оборванный старик пытается догнать полных ужаса мутантов. Истратив остаток сил он натолкнулся на питьевой фонтанчик и тяжело осел на землю; негромко звякнув, покатилась выскользнувшая из пальцев трость. Его сморщенное лицо приобрело багрово-синий оттенок, чудовищный след ожога еще отчетливее выступил на пятнистой коже. Единственный глаз старика налился кровью, сверкал гневом и ненавистью, на бескровных губах пузырилась слюна. Он жалко размахивал иссохшими, похожими на птичьи лапы руками, указывая на фигуры, скрывающиеся в кедровой роще на противоположном краю парка.

– Остановите их, – бормотал Дэвид Ангер заливая слюной подбородок. – Не дайте им уйти! Да что это с вами такое? У вас что, коленки дрожат? В штаны наложили? Что вы за мужчины!

– Ну чего ты расшумелся, папаша, – добродушно тронул его за плечо какой-то солдат. – Они же никому ничего не делают.

Трость, подобранная Ангером с земли, просвистела в сантиметре от головы солдата.

– Ты – болтун! – хрипло выкрикнул он. – Ну какой из тебя солдат?

Старика прервал приступ тяжелого удушающего кашля, он согнулся пополам, хватая воздух ртом.

– В наше время, – прохрипел он наконец, – мы обливали их ракетным топливом, вздергивали и поджигали. Мы отрубали им ихние вонючие утиные и вороньи лапы. Уж мы-то им показали. Мутантов остановил выросший на их пути полицейский.

– А ну-ка, валите отсюда, – угрожающе приказал он. – Такие твари не имеют права здесь находиться.

Замершие было беглецы торопливо направились к выходу, но полицейскому этого было мало; лениво подняв дубинку, он ударил марсианина поперек глаз. Хрупкий, тонкокостный череп треснул, ослепленный, согнувшийся от страшной боли марсианин покатился в кусты.

– Вот это уже получше.

В задыхающемся голосе Дэвида Ангера появилось нечто вроде удовлетворения.

– Мерзкий, грязный старикашка. – На него смотрело побелевшее от ужаса женское лицо. – Вот из-за таких, как вы, все и происходит.

– А ты кто такая? – взвизгнул Ангер. – Тебе что, вороны нравятся?

Толпа начала расходиться. Тяжело опираясь на трость, Ангер снова заковылял к выходу. С трудом передвигая ноги, он непрерывно бормотал какие-то угрозы и проклятья, отплевывался и сокрушенно тряс головой.

У дверей больницы старик все еще дрожал от ярости и возмущения.

– Чего вам еще? – грубо спросил он, подойдя к стоящему посреди приемного покоя столу. – Не понимаю, что тут у вас происходит. Сперва вы будите меня, как только я первый раз за все это время понастоящему уснул, а что я вижу потом? Двух утколапых, нагло разгуливающих по парку, прямо среди белого дня, и…

– Вас хочет увидеть доктор Паттерсон, – терпеливо прервала его сестра. – Триста первый кабинет. Проводите мистера Ангера в триста первый, – кивнула она роботу.

Старик мрачно побрел за плавно шагающим роботом.

– А я-то думал, всех вас, жестяных, перебили еще на Европе [7]7
  Европа – здесь не часть света, а спутник Юпитера.


[Закрыть], в восемьдесят восьмом. Ничего не понимаю, – пожаловался он механическому человеку. – Чем занимаются все эти пай-мальчики в военной форме? Шляются, понимаешь, развлекаются себе, хихикают и лапают девок, которым, видно, делать больше нечего, кроме как валяться на траве в чем мать родила. Что-то тут не так. Нужно что-то…

– Сюда, пожалуйста, – сказал робот, открывая дверь триста первого, кабинета.

Цепляясь за свою алюминиевую трость, все еще горя возмущением, старик остановился перед столом врача. Вэйчел Паттерсон слегка привстал и кивнул головой; Дэвида Ангера он видел впервые. Они смотрели друг на друга внимательными, оценивающими глазами – тощий, горбоносый, изуродованный в бою старый солдат и респектабельно одетый врач, темные, начинающие редеть волосы аккуратно причесаны, добродушные глаза прикрыты очками в тяжелой черепаховой оправе. А рядом, с бесстрастным видом посторонней наблюдательницы, – Ивлин Каттер, в ярких губах зажата сигарета, золотистые локоны откинуты назад.

– Я – доктор Паттерсон, а это – мисс Каттер. Садитесь, пожалуйста, мистер Ангер. – Паттерсон задумчиво взял одну из разложенных мятых, грязных пленок, покачал ее на ладони и вернул на место. – Мне хотелось бы задать вам несколько вопросов. С одним из ваших документов возникли некоторые неясности. Скорее всего – обычные канцелярские заморочки, но так или иначе все это вернулось ко мне.

Ангер осторожно присел на край стула.

– Сплошная бюрократия. Я здесь уже целую неделю, и каждый день у них что-нибудь новенькое. Наверное, они считают, что мне следовало лечь на улице и сдохнуть.

– Согласно этим документам, вы здесь уже восемь дней.

– Ну конечно же восемь. Если так сказано в бумажках, значит, так оно и есть. – Голос старика был полон желчного сарказма. – Разве же они могут записать что-нибудь неправильно?

– Вас взяли в больницу как ветерана войны. Все расходы по вашему здесь пребыванию несет Директорат.

– Ну и что? – ощетинился Ангер. – Уж хотя бы лечение я заслужил.

Привстав со стула, он ткнул в сторону Паттерсона корявым пальцем.

– Я в армии с шестнадцати лет. Сражался за Землю и работал на нее всю свою жизнь. И сейчас был бы в армии, не уделай они меня почти насмерть во время этого подлого налета. Счастливо еще отделался. – Он машинально провел рукой по своему страшному шраму. – Вот вы, смотрю, никогда вроде не служили. Странно, что вообще были такие места, где можно было отсидеться. Никогда не думал. Ивлин Каттер и Паттерсон переглянулись.

– Сколько вам лет? – неожиданно спросила Ивлин.

– А что, разве в ваших бумажках не написано? – возмущенно прохрипел Ангер. – Восемьдесят девять.

– И в каком году вы родились?

– В две тысячи сто пятьдесят четвертом. Вы что, считать не умеете?

Паттерсон что-то отметил на одном из листков фольги.

– А в каких частях вы служили?

Вот тут-то Ангер вышел из себя окончательно:

– Б-третья, если только вы о такой когда-нибудь слышали. Глядя, как тут у вас поставлено дело, я и сам начинаю уже сомневаться, что когда-нибудь была война.

– Б-третья, – повторил Паттерсон. – И как долго вы там служили?

– Пятьдесят лет. А потом вышел в отставку. Я имею в виду – в первый раз. Мне было тогда шестьдесят шесть. Обычный возраст. Получил пенсию и клочок земли.

– А потом вас снова призвали?

Ну конечно призвали! Вы что, забыли, как Б-третья вернулась в строй, все вот такие, как я, старые ребята. PI почти сумели их остановить – тогда, в последний раз. Вы в это время еще в игрушки, наверное, ифали, но ведь каждый знает, что мы тогда сделали.

Сунув руку в карман, Ангер вытащил свой Хрустальный Диск первого класса и со стуком опустил его на стол.

– Я получил вот это – как и все оставшиеся в живых. Все десять человек из тридцати тысяч.

Дрожащими, непослушными пальцами он подцепил медаль и зажал ее в ладони.

– Меня тяжело ранило. Видите, какое у меня лицо? Обожгло, когда взорвался крейсер Натана Уэста. А потом два года провалялся в лазарете. Это было, когда они прорвали оборону Земли.

Жалкие старческие руки сжались в кулаки.

– Мы сидели и смотрели, как они превращают Землю в дымящуюся пустыню. Не осталось ничего – только пепел и шлак, миля за милей – одна лишь смерть. Ни городов, ни деревень. Мы сидели и смотрели, а мимо неслись их снаряды с углеродными головками. Ну а потом они покончили с Землей и взялись за нас, сидевших на Луне. И тоже быстро прикончили.

Ивлин Каттер попыталась что-то сказать, но не смогла. Лицо Паттерсона стало белым как мел.

– Продолжайте, – выдавил он с трудом. – Рассказывайте дальше.

– Мы держались там, в глубине, под кратером Коперника, а они долбили нас углеродными снарядами. Мы держались лет пять. А потом они начали высаживаться. Я и все остальные, кто остался жив, ушли на скоростных ударных катерах, организовали пиратские базы в области внешних планет. Ангер неуютно поерзал на стуле.

– Об этом я не люблю говорить. Поражение, полный конец. Зачем вы меня расспрашиваете? Я строил 3-4-9-5, лучшую из наших баз. Между Ураном и Нептуном. А потом я снова вышел в отставку. А потом пришли эти грязные крысы и лениво, не спеша, разнесли ее в клочья. Пятьдесят тысяч человек. Мужчины, женщины, дети. Вся наша колония.

– А вы спаслись? – прошептала Ивлин Каттер.

– Конечно спасся, разве не видно? Я был в патруле. Я расшиб один из кораблей этих утколапых. Влепил заряд и смотрел, как они дохнут. Я перелетел на 3-6-7-7 и пробыл там несколько лет. Пока и ее не атаковали. Это было в начале этого месяца. Мы дрались до последнего, спиной к стене.

Рот старика мучительно скривился, мелькнули желтые, грязные зубы.

– Тут уж бежать было некуда. Во всяком случае, я таких мест не знал.

Он обвел роскошный кабинет взглядом единственного, налитого кровью глаза.

– Об этом я не знал. Вы, ребята, здорово оборудовали свою базу. Все почти точно так, как было на Земле. Ну – малость ярковато, да и суеты много, на Земле было гораздо спокойнее. Мирно на ней было. Но вот даже запах воздуха – в точности тот самый.

– Некоторое время все молчали. Так, значит, вы попали сюда после того, как… как эта колония была уничтожена? – хрипло спросил Паттерсон.

– Ну да, – устало пожал плечами Ангер. – Последнее, что я помню, – купол треснул, воздух уходит, и тепло, гравитация. И всюду садятся корабли утколапых и ворон. Вокруг умирают люди. И все, я вырубился. Ну а потом лежу вдруг здесь, на улице, и кто-то помогает мне встать. А потом этот самый жестяной и один из ваших докторов доставили меня в больницу.

Затаивший дыхание Паттерсон с дрожью выпустил из легких воздух.

– Понятно. – Его пальцы бесцельно перекладывали истрепанные, грязные документы. – Ну что ж, ваш рассказ вполне объясняет недоразумение.

– А разве всего этого нет в бумагах? Чего-нибудь не хватает?

– Все ваши документы на месте. Когда вас доставили, пенал висел на запястье.

– Само собой. – Цыплячью грудь Ангера распирало от гордости. – Этому меня научили еще в шестнадцать лет. Даже если ты погиб, трубка должна быть при тебе. Все документы нужно поддерживать в полном порядке.

– Документы в порядке, – глухим голосом согласился Паттерсон. – Вы можете вернуться в свою палату. Или в парк. Куда хотите. – Он сделал знак, и робот бесстрастно проводил иссохшего старика до коридора. Как только дверь за ним закрылась, Ивлин Каттер начала ругаться, ругаться медленно, монотонно и грубо. Бросив окурок на пол, она яростно раздавила его каблуком и нервно, словно запертый зверь, заходила по кабинету.

– Боже милосердный, это во что же такое мы влезли?

Схватив интервид, Паттерсон набрал шифр коммутатора.

– Свяжите меня с Генеральным Штабом. И сейчас же, – бросил он оператору.

– С Луной, сэр?

– Да, – резко кивнул Паттерсон. – С главной лунной базой.

На стене кабинета, вдоль которой продолжала нервно вышагивать Ивлин Каттер, висел календарь с датой: четвертое августа две тысячи сто шестьдесят девятого года.

Если Дэвид Ангер родился в две тысячи сто пятьдесят четвертом, ему сейчас пятнадцать. А он действительно родился в две тысячи сто пятьдесят четвертом. Так значилось в этих истрепанных, пожелтевших, насквозь пропитанных потом документах. В документах, которые он пронес через войну, которая еще не началась.

– Он действительно ветеран, – сказал Паттерсон В-Стивенсу. – Ветеран войны, которая начнется только через месяц. Чего уж удивляться, что Айбиэмовские машины выкинули его заявление. Это будет война между Землей и двумя колонизованными планетами? – В-Стивенс нервно облизал темно-зеленые губы. – И Земля ее проиграет?

– Ангер прошел всю войну. Он видел ее от начала до самого конца – до полного уничтожения Земли.

Подойдя к окну, Паттерсон пустыми, отсутствующими глазами посмотрел наружу.

– Земля проиграла войну, и земная раса была стерта в порошок, перестала существовать.

Из окна кабинета В-Стивенса открывался прекрасный вид. Паттерсон смотрел на город. Миля за милей зданий – белых, сверкающих в косых лучах заходящего солнца. Одиннадцать миллионов людей. Огромный центр торговли и промышленности, ось, вокруг которой вращается вся система. А дальше, за горизонтом, весь мир с его городами, фермами и дорогами. Три миллиарда мужчин и женщин. Здоровая, процветающая планета, мир, из которого вышли предки этих мутантов, самоуверенных поселенцев Венеры и Марса. Бессчетные грузовые корабли, ciryющие между Землей и ее колониями, нагруженные рудами, сырьем, товарами. А экспедиционные корабли снуют тем временем вокруг внешних планет, столбят на имя Директории все новые и новые источники сырья.

– Он видел, как все это стало радиоактивной пылью, – сказал, не оборачиваясь, Паттерсон. – Он видел последний штурм, который прорвал оборону Земли. А потом они уничтожили Лунную базу.

– Так вы говорите, вояки уже летят с Луны к нам в гости? Я рассказал достаточно, чтобы они задергались. Обычно эту публику не так-то сразу расшевелишь.

– Хотелось бы посмотреть на вашего Ангера, – задумчиво сказал В-Стивенс. – Нельзя ли как-нибудь…

– А вы его уже видели. Ведь как раз вы его и оживили, помните? Когда его подобрали на улице и притащили к нам в больницу.

– О-о, – вскинул голову В-Стивенс, – этот замызганный старик? – В темных глазах венерианина вспыхнуло удивление. – Так, значит, это и есть Ангер… ветеран войны, в которой мы будем воевать друг с другом.

– Войны, которую вы выиграете. Войны, в которой Земля будет разгромлена.

Резко повернувшись, Паттерсон отошел от окна.

– Ангер считает, что здесь у нас не Земля, а искусственная станция, расположенная где-то между Ураном и Нептуном. Реконструкция небольшой части Нью-Йорка, несколько тысяч человек и техника, прикрытые пластиковым куполом. Он даже не представляет себе, что случилось в действительности. Очевидно, каким-то непонятным образом его отбросило назад во временной траектории.

– Наверное, огромное высвобождение энергии… а может быть, и его страстное желание бежать куда-то, спастись. В этом есть что-то такое, – В-Стивенс на секунду смолк, подыскивая слово, – что-то мистическое. И правда, какого черта может это значить? Дьявольский искус? Явление пророка с небес? Дверь открылась, и в кабинет проскользнула В-Рафия.

– Ой, – воскликнула она, увидев Паттерсона, – я не знала…

– Ничего страшного, – ободряюще кивнул В-Стивене. – Ты должна помнить Паттерсона, ведь это он сидел за рулем, когда мы тебя поймали.

Сейчас В-Рафия выглядела значительно лучше, чем несколько часов назад. Ссадины исчезли, волосы причесаны, вместо порванной при бегстве одежды – аккуратная юбка и серый пушистый свитер, ярко-зеленая кожа сверкает. Все еще взвинченная и беспокойная, девушка подошла к соплеменнику, словно ища у него поддержки.

– Мне надо остаться здесь, – нерешительно повернулась она к Паттерсону, а затем бросила умоляющий взгляд на В-Стивенса. – Я не могу туда вернуться, по крайней мере – в ближайшее время.

– У нее нет на Земле никого, – объяснил В-Стивенс. – Она прилетела сюда как биохимик второго класса. Работала в вестингаузовских лабораториях, рядом с Чикаго. Прилетела в Нью-Йорк, чтобы походить по магазинам, – и крупно нарвалась.

– Но ведь она может улететь в Денвер, там есть В-поселение.

Лицо венерианина потемнело:

– Вы считаете, что тут и без нее хватает утколапых?

– Ну а что ей здесь делать? Мы же тут не в осаде, ничто не мешает нам входить и выходить. Пошлем ее в Денвер скоростной транспортной ракетой, никому и в голову не придет препятствовать.

– Поговорим об этом потом, – раздраженно бросил В-Стивенс. – Сейчас у нас есть значительно более серьезная тема для беседы. Так вы подвергли экспертизе документы Ангера? Вы вполне уверены, что они настоящие? Лично я склонен поверить в рассказ Ангера, но нужна стопроцентная уверенность.

– Только все это строго конфиденциально, озабоченно сказал Паттерсон, искоса взглянув на В-Рафию. – Никто не должен ничего знать.

– Вы имеете в виду меня? – растерянно спросила В-Рафия. – Тогда мне, наверное, лучше уйти.

– Никуда не уходи, – В-Стивенс крепко схватил ее за руку. – Послушайте, Паттерсон, эту историю все равно нельзя сохранить в секрете. Ангер рассказал ее уже нескольким десяткам людей, он ведь круглый день сидит в парке, на этой самой скамейке, и цепляется со своими баснями к каждому прохожему.

– А что там такое? – заинтересовалась В-Рафия.

– Ничего особенного. – В голосе Паттерсона звучало предостережение, явно адресованное В-Стивенсу.

– Ничего особенного? – эхом отозвался В-Стивенс. – Ничего особенного, просто небольшая такая война, совсем маленькая. – Венерианин говорил возбужденно, на его лице читалось жадное предвкушение. – Делайте ставки прямо сейчас. И не надо рисковать, ставьте на верного победителя. Ведь эта будущая война, если разобраться, уже в прошлом, в истории, как походы Александра Македонского. Разве я не прав? – повернулся он к Паттерсону. – Что вы на это скажете? Я не могу ее остановить – и вы тоже не можете. Верно? Паттерсон медленно кивнул.

– Думаю, вы правы, – сказал он упавшим голосом. И ударил. Изо всех сил.

И только слегка зацепил венерианина – бросившись на пол, тот выхватил из кармана фризер, карманный излучатель холода. Не дожидаясь, пока В-Стивенс прицелится, Паттерсон ногой выбил оружие из его дрожащей руки, а затем наклонился и одним рывком поставил противника на ноги.

– Получилась ошибка, Джон, – сказал он, задыхаясь. – Я не должен был показывать тебе документы Ангера. Нельзя было, чтобы ты все это узнал.

– Правильно, – с трудом прошептал В-Стивене. Он смотрел на Паттерсона со снисходительной жалостью. – Но теперь я знаю. Мы оба знаем. Вы проиграете эту войну. Даже если вы запечатаете Ангера в сейф и засунете его в центр Земли – все равно уже поздно. Как только я выйду отсюда, «КокаКола» все узнает.

– Нью-Йоркское представительство «Кока-Кола» сгорело.

– Ничего, свяжусь с Чикаго. Или с Балтимором. В самом крайнем случае – вернусь на Венеру. Надо ведь разнести добрую весть. Война будет долгой и трудной, но в конце концов мы победим. И ничего вам тут не сделать. Но я могу вас убить, – возразил Паттерсон. Его мозг работал с лихорадочной скоростью. Ведь еще не поздно. Если задержать В-Стивенса, а Дэвида Ангера передать военным…

– Я знаю, о чем вы думаете, – прохрипел В-Стивенс. – Если Земля не захочет сражаться, если вы уклонитесь от войны – тогда у вас появится какойто шанс. – Его губы скривились в дикой, саркастической усмешке. – И вы надеетесь, мы позволим вам избежать войны? Только не теперь. Как там у вас говорят? «Все компромиссы – предательство»? Поздно, слишком поздно.

– Слишком поздно, – сказал Паттерсон, – только в том случае, если вы отсюда выйдете.

Не спуская глаз с В-Стивенса, он нащупал на столе тяжелый стальной брусок, которым придавливали бумаги, – и тут же в его ребра уперся ствол фризера.

– Я не совсем уверена, как стреляют из этой штуки, – медленно сказала В-Рафия, – но здесь только одна кнопка, так что ее я и нажму.

– Верно, – облегченно вздохнул В-Стивенс. – Только не нажимай сразу. Мне бы хотелось с ним немного поговорить. Может быть, прислушается всетаки к голосу разума.

Он вырвался из рук Паттерсона и отошел на несколько шагов, осторожно ощупывая рассеченную губу и сломанные передние зубы.

– Вот ты и доигрался, Вэйчел.

– Это безумие, – резко сказал Паттерсон, глядя на дрожащий в неуверенной руке В-Рафии фризер. – Вы что, думаете, мы будем участвовать в заранее проигранной войне?

– А у вас не будет выбора. – Глаза В-Стивенса горели мстительным восторгом. – Мы заставим вас драться. Когда мы ударим по городам, вам просто некуда будет деться. Вы начнете сопротивляться, это в человеческой природе.

Первый импульс из фризера прошел мимо – Паттерсон отшатнулся в сторону и попытался схватить узкую руку, державшую оружие. Не сумев этого сделать, он упал ничком – и вовремя, луч опять просвистел мимо.

В-Рафия никак не могла направить фризер в сторону поднимающегося с пола врача, она пятилась, широко раскрыв полные ужаса глаза. Выбросив руки вперед, Паттерсон прыгнул на перепуганную девушку. Он увидел, как напрягся ее палец, увидел, как потемнел при включении поля конец ствола. И это было все.

Резко распахнулась дверь, и В-Рафия попала под перекрестный обстрел одетых в синее солдат. Едкий убийственный холод пахнул Паттерсону в лицо, вскинув руки, он снова повалился на пол, а над головой по-змеиному посвистывали смертельные лучи.

Вокруг дрожащего тела В-Рафии вспыхнуло белоснежное облачко абсолютного холода; какую-то долю секунды она еще двигалась, но затем резко замерла, словно пленка ее судьбы остановилась в проекторе. Все цвета жизни сменились одним – мертвенно-белым. Подняв одну руку в тщетной попытке защититься, посреди кабинета В-Стивенса стояла жуткая пародия на человеческую фигуру.

А потом она взорвалась. Превратившаяся в лед вода взломала клетки, превратила их в кристаллическую пыль, разметала по всему кабинету.

Следом за солдатами в комнату опасливо вошел потный, апоплексически побагровевший Фрэнсис Ганнет.

– Это вы, Паттерсон? – Хозяин «Интерплан Индастриз» протянул руку, но Паттерсон сделал вид, что ее не заметил. – Вооруженные силы оповестили меня в обычном порядке. Где этот старик?

– Да где-то здесь, – пробормотал Паттерсон. – Под охраной. – Он повернулся к В-Стивенсу и на какое-то мгновение их глаза встретились. – Вот видите? – хрипло сказал он. – Видите, что получается? Вы этого хотели?

– Извините, мистер Паттерсон, – нетерпеливо оборвал его Фрэнсис Ганнет, – у меня не так много времени, чтобы им разбрасываться. Если верить вашему рассказу, тут что-то действительно серьезное.

– Да уж, – спокойно сказал В-Стивенс, вытирая носовым платком струйку крови, сочившуюся из разбитой губы. – Вполне стоит полета с Луны на Землю. Можете не сомневаться – уж я-то знаю.

По правую руку Ганнета сидел высокий белокурый лейтенант. В изумлении, с благоговейным ужасом на привлекательном, совсем еще молодом лице он смотрел, как из заполняющей экран серой мглы проступают очертания боевого корабля. Корабль был в страшном виде – один из реакторов разбит вдребезги, передние башни смяты, длинная пробоина вспарывает корпус.

– Боже милосердный, – еле слышно произнес лейтенант Натан Уэст. – Ведь это же «Уайнд Гайант». Наш самый большой корабль. Вы только посмотрите – он выведен из строя. Полностью.

– Это – ваш корабль, – сказал Паттерсон. – Вы будете командовать «Уайнд Гайантом» в восемьдесят седьмом, когда его уничтожат объединенные силы Марса и Венеры. Дэвид Ангер будет служить под вашим командованием. Вас убьют, но Ангеру удастся спастись. Немногие уцелевшие члены команды будут бессильно наблюдать с Луны, как углеродные снаряды с Марса и Венеры методично, не торопясь уничтожают Землю.

Теперь на экране виднелись маленькие светлые силуэты; они крутились, перепрыгивали с места на место, словно рыбки в грязном аквариуме. Неожиданно в самой их гуще вспух чудовищный водоворот, энергетический вихрь, хлеставший корабли мощными ударами. Немного помедлив, серебристые земные корабли сломали строй и бросились врассыпную. Сквозь образовавшийся широкий проход проскочили угольно-черные марсианские корабли, а корабли Венеры, ждавшие этого момента, ударили по Земле с фланга. Два флота противников зажали земные корабли в стальные клещи – и раздавили. В разных местах экрана появлялись и тут же исчезали яркие вспышки – недавно грозные, корабли один за другим прекращали свое существование. А вдалеке медленно и величественно вращался огромный сине-зеленый шар. Земля.

На ней уже виднелись страшные, уродливые оспины – некоторые из вражеских снарядов сумели прорваться сквозь оборонительную сеть.

ЛеМарр щелкнул тумблером, и экран потух.

– Здесь запись кончается. Все, что мы можем получить, – это такие вот визуальные фрагменты, краткие эпизоды, которые особенно сильно запечатлелись в его мозгу. Непрерывную последовательность снять невозможно. Следующая сцена происходит через много лет, на одной из искусственных станций.

Вспыхнул свет, зрители начали подниматься, разминать занемевшие ноги. Сейчас мертвенно-серое тестообразное лицо Ганнета вполне оправдывало кличку «недопеченный», данную мутантами с Венеры и Марса жителям Земли.

– Доктор ЛеМарр, я хотел бы еще раз посмотреть эти кадры. Которые про Землю. – Он замялся, а потом безнадежно махнул рукой. – Ну, вы знаете, про какие я говорю.

Свет потух, экран снова ожил. На этот раз на нем была одна только Земля, быстро уменьшающийся в размерах шар, оставшийся за кормой скоростного катера, на котором Дэвид Ангер мчался к внешним планетам. Ангер до последней минуты смотрел на этот родной, уничтожаемый войной мир.

Земля была мертва. Из группы глядевших на экран офицеров раздались непроизвольные возгласы ужаса. Ничего живого. Никакого движения. Только мертвые облака радиоактивного пепла, бессмысленно вспухающие над изрытой гигантскими воронками поверхностью. То, что было живой планетой, домом трех миллиардов людей, превратилось в прах, в дотла выгоревшую головешку. Не осталось ничего, кроме мусора, обломков, уносимых в безжизненные моря беспрестанно завывающим ветром.

– Думаю, какая-нибудь растительная жизнь все же уцелеет, – хрипло сказала Ивлин Каттер, когда экран померк и в комнате снова зажегся свет. Судорожно передернувшись, она отвернулась.

– Сорняки какие-нибудь, – предположил ЛеМарр. – Темные сухие сорняки, пробивающиеся сквозь корку шлака. Возможно, и кое-что из насекомых, но это – позднее. Ну и, конечно же, бактерии. Думаю, со временем бактерии превратят этот пепел во вполне приличную почву. И там будет идти дождь – безостановочно, сотни миллионов лет.

– Давайте посмотрим правде в глаза, – сказал Ганнет. – Утколапые и вороны обязательно ее колонизируют. Они будут жить здесь, на Земле, а мы все сдохнем.

– Будут спать в наших постельках? – невинно поинтересовался ЛеМарр. – Пользоваться нашими ванными и сидеть в наших гостиных?

– Не понимаю, что вы там говорите, – раздраженно отмахнулся Ганнет. – Вы уверены, что это не известно никому, кроме здесь присутствующих? – спросил он у Паттерсона.

– Знает В-Стивенс, – загнул палец Паттерсон, – но его заперли в психиатрическом отделении. Знала В-Рафия. Ее убили. Можно нам с ним поговорить? – подошел к Паттерсону лейтенант Уэст.

– Да, правда, а где же Ангер? – вскинулся Ганнет. – Мои люди горят желанием встретиться с ним.

– Вам и без того известны все основные факты, – ответил Паттерсон. – Вы знаете, чем кончится война. Вы знаете, что произойдет с Землей.

– Ну и что же вы предлагаете? – настороженно спросил Ганнет.

– Избежать войны.

– Но ведь нельзя же изменить историю, – пожал жирными плечами Ганнет. – А это – будущая история. У нас нет иного выхода – значит, будем драться.

– Во всяком случае, – ледяным голосом вставила Ивлин Каттер, – мы прихватим с собой на тот" свет очень многих из них.

– О чем это вы? – возмутился ЛеМарр. – Вы работаете в больнице – и ведете такие разговоры?

– А вы видели, что они сделали с Землей? – В глазах женщины сверкало холодное бешенство. – Видели, как они разнесли нас в клочья?

– Но мы должны быть выше этого, – горячо возразил ЛеМарр. – Если мы позволим вовлечь себя во всю эту ненависть и насилие… Почему вы заперли В-Стивенса? – повернулся он к Паттерсону. – Он сошел с ума ничуть не больше, чем эта женщина.

– Согласен, – кивнул головой Паттерсон. – Только она – наша сумасшедшая. Таких сумасшедших не принято сажать под замок.

– Вы что, тоже собрались сражаться? – отшатнулся ЛеМарр. – Вместе с Ганнетом и его солдатней? Я собираюсь сделать так, чтобы этой войны не было, – спокойно, без всякого выражения ответил Паттерсон.

– А это возможно? – В блеклых голубоватых глазах Ганнета вспыхнул и тут же потух жадный огонек.

– Думаю, возможно. А почему, собственно, нет? Возвращение Ангера вносит в картину новый элемент.

– Если будущее действительно можно изменять, – задумчиво сказал Ганнет, – то вариантов его, скорее всего, много – и самых различных. Если существуют два варианта будущего – почему их не может быть бесконечное количество? И каждое будущее ответвляется в какой-то определенной точке. – Глаза его сузились, лицо закаменело. – Вот тут-то нам и пригодится все, что Ангер помнит о сражениях.

– Давайте я поговорю с этим стариком, – возбужденно прервал Ганнета лейтенант Уэст. – Может быть, нам удастся получить достаточно ясное представление о военной стратегии утколапых. Ведь он, скорее всего, тысячи раз прогонял эти сражения в своем мозгу.

– Он вас узнает, – возразил Ганнет. – Не забывайте, он служил под вашим командованием.

Паттерсон надолго задумался.

– Сомневаюсь, чтобы Ангер вас узнал, – сказал он наконец. – Ведь вы гораздо его старше.

– Что вы хотите сказать? – недоуменно моргнул Уэст. – Он – совсем дряхлый старик, а мне и тридцать-то не скоро будет. Дэвиду Ангеру пятнадцать лет, – объяснил Паттерсон. – В данный момент вы чуть не вдвое его старше. Вы уже офицер, сотрудник Лунного генерального штаба, а мальчик Дэви даже не состоит на военной службе. Когда начнется война, он запишется в добровольцы, рядовым солдатиком без опыта и подготовки. Когда вы будете стариком, командиром крейсера «Уайнд Гайант», под вашим началом будет служить никому не известный Дэвид Ангер, один из номеров орудийного расчета одной из башен. Вы даже имя такое вряд ли когда услышите.

– Так Ангер уже жив? – озабоченно спросил Ганнет.

– Ангер где-то неподалеку, в ожидании своего выхода на сцену, – Паттерсон сделал мысленную заметку подумать об этом обстоятельстве попозже; тут могут возникнуть интересные варианты. – Так что вряд ли он вас узнает. Вполне возможно, он никогда и не видел капитана Уэста. «Уайнд Гайант» – корабль очень немаленький.

Уэст не заставил себя долго уговаривать.

– И направьте на меня всю эту подсматривающую-подслушивающую аппаратуру, чтобы командование получило полную картину откровений Ангера.

Под ярким, веселым утренним солнцем сидевший на своей излюбленной скамейке Дэвид Ангер выглядел особенно хмуро и уныло; крепко сжав узловатыми пальцами трость, он провожал прохожих тусклым, безрадостным взглядом единственного своего глаза.

Чуть правее скамейки робот-садовник раз за разом обрабатывал одну и ту же полоску газона; его металлические линзы ни на секунду не оставляли иссохшую, скрюченную фигуру старика. А по усыпанной щебенкой дорожке без всякого видимого дела прогуливалась группа мужчин; время от времени они произносили какие-нибудь случайные фразы в направлении щедро расставленных по парку подслушивающих устройств – проверяли связь. Молодая женщина, загоравшая, обнажив грудь, около плавательного бассейна, еле заметно кивнула двум солдатам, слонявшимся в окрестностях все той же скамейки.