Текст книги "Сохраняющая машина. Авторский сборник"

Автор книги: Филип Киндред Дик

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 21 страниц) [доступный отрывок для чтения: 8 страниц]

– Извините, – невнятно пробормотала Ивлин; на ее щеке быстро вспухал багровой след удара. – Спасибо. Я уже в порядке.

– Лифт поднялся на административный этаж; придерживая спутницу под локоть, Паттерсон вывел ее в холл. Вы его еще не видели?

– Нет. Когда мне сказали, что вышел этот номер и мальчика направляют сюда, – задыхаясь, Ивлин едва поспевала за врачом, – я сразу бросилась к вам. Может быть, мы уже опоздали. Может быть, ему надоело ждать, и он ушел. Ведь мальчику всего пятнадцать лет. Он очень хочет воевать. Может быть, мы придем, а он уже ушел.

– Вы сейчас заняты? – спросил Паттерсон проходившего мимо робота.

– Нет, сэр.

Паттерсон передал роботу карточку с номером Дэвида Ангера.

– Этот человек должен быть в приемной. Пришлите его сюда, а потом закройте этот холл. Заприте его с обеих сторон, чтобы никто не мог ни войти, ни выйти.

Робот неуверенно пощелкал.

– А какие будут дальнейшие указания? Данный приказ по смыслу своему не может быть полным, и…

– Я скажу вам потом. Только позаботьтесь, чтобы он пришел сюда без какого-либо сопровождения. Я хочу побеседовать с ним один на один.

Взглянув на карточку, робот вышел в приемную.

– Боитесь?

Паттерсон крепко сжал руку Ивлин.

– У меня от страха голова идет кругом.

– Говорить буду я, вы просто стойте здесь и слушайте. – Он протянул ей пачку сигарет. – Раскурите сразу две, и вам, и мне.

– А может, уж сразу три? Одну для Ангера. – Вы забыли, сколько ему лет, – ухмыльнулся Паттерсон. – В его возрасте еще не курят.

Робот вернулся, а за ним следовал мальчик – белокурый, голубоглазый, с пухлым, озабоченно нахмуренным лицом.

– Вы вызывали меня, доктор? – неуверенно спросил он, подходя к Паттерсону. – А что, со мной чтонибудь не так? Мне велели явиться в эту больницу, только не сказали, зачем.

С каждой секундой его озабоченность нарастала.

– Ведь у меня нет ничего такого, из-за чего не берут в армию?

Паттерсон выхватил из руки мальчика совсем новенькое, только что выданное удостоверение личности, взглянул на него и передал Ивлин. Негнущиеся, словно парализованные пальцы женщины взяли документ, но смотреть в него она не стала, ее глаза были прикованы к белокурому мальчику.

Перед ними стоял совсем не Дэвид Ангер.

– Как ваша фамилия? – спросил Паттерсон.

– Берт Робинсон, – ответил мальчик, заикаясь от смущения. – А разве в карточке не написано?

Паттерсон повернулся к Ивлин.

– Номер тот самый. Но это не Ангер. Что-то, видно, случилось.

– Доктор, – умоляюще произнес Робинсон, – вы только скажите, есть у меня что-нибудь, из-за чего не берут в армию? Скажите мне честно.

– Паттерсон подозвал робота. Откройте холл. Тут у меня все кончено. Можете возвращаться к своим занятиям.

– Ничего не понимаю, – пробормотала Ивлин. – Это какая-то бессмыслица.

– С вами все в порядке, – сказал Паттерсон мальчику. – Можете направляться на сборный пункт.

Мальчик облегченно вздохнул, с его лица сразу исчезла озабоченность.

– Огромное вам спасибо, доктор. – Он повернулся к выходу. – Я очень, очень вам благодарен. Ведь так хочется врезать этим утколапым.

– Ну и что же получается? – напряженно спросила Ивлин, когда широкая спина Робинсона исчезла в двери. – Куда нам теперь?

Паттерсон помотал головой, пытаясь стряхнуть охватившее его отупение.

– Попросим департамент народонаселения провести проверку. Мы должны найти Ангера.

В центре связи стоял непрерывный гул от переговоров, на многочисленных экранах дрожали чьи-то лица. Протолкавшись к свободному аппарату, Паттерсон назвал номер.

– Эти сведения будут получены очень быстро, – сказала девушка из департамента. – Подождете, или мы вам перезвоним?

Схватив висевшую рядом с аппаратом слуховую петлю, Паттерсон застегнул ее на своей шее.

– Как только будет какая-либо информация об Ангере, сообщите мне немедленно. Переключитесь на эту петлю.

– Хорошо, сэр, – кивнула девушка. Экран потух. Ни секунды не задерживаясь, Паттерсон вышел из центра связи и зашагал по коридору; Ивлин торопливо вылетела следом.

– Куда мы идем? – спросила она.

– В терапевтическое. Мне нужно поговорить с этим стариком. Хочу кое-что у него спросить.

– Этим занят Ганнет, – задыхаясь, сказала Ивлин. – Зачем же еще и вы…

– Я хочу спросить его не о будущем, а о настоящем. – Они снова оказались под ослепительными лучами вечернего солнца. – Хочу спросить его про некоторые вещи, которые происходят прямо в настоящий момент.

– А вы не могли бы объяснить что-нибудь и мне? – остановила его Ивлин.

– У меня есть некая теория. – Отодвинув ее в сторону, Паттерсон зашагал дальше. – Идемте, а то можем и опоздать.

В терапевтическом отделении техники и офицеры все так же толпились вокруг огромного стола с испещренной фишками и разноцветными линиями картой.

– Где Ангер? – спросил Паттерсон.

– Ушел, – обернулся к вошедшим один из офицеров. – Ганнет на сегодня завязал.

– Куда ушел? – Паттерсон начал яростно, однообразно ругаться. – Что тут произошло?

Ганнет и Уэст повели его в главный корпус. Старик совсем устал и не мог продолжать. Мы почти у цели. Ганнета чуть удар не хватил, но ничего не поделаешь, придется подождать. Повернувшись к Ивлин, Паттерсон схватил ее за руку:

– Объявите общую тревогу. Пусть оцепят здание. И быстрее, ради бога.

– Но… – в полном недоумении открыла рот Ивлин.

Не обращая на нее внимания, Паттерсон бросился на выход, а затем – к главному корпусу. Под ярким солнечным светом через двор медленно двигались три фигуры. Лейтенант Уэст и Ганнет с двух сторон поддерживали обессиленно ковыляющего старика.

– Прочь отсюда! – крикнул Паттерсон.

– Что тут, собственно, происходит? – оскорбленно повернулся Ганнет.

– Уберите его отсюда!

Паттерсон бросился к Ангеру – но слишком поздно.

Мощный всплеск энергии опалил его лицо, мелькнул круг белого, режущего глаз пламени. Тощая скрюченная фигурка закачалась, вспыхнула, обуглилась. Расплавилась и блестящей лужицей стекла на землю алюминиевая трость. То, что недавно было Дэвидом Ангером. начало дымиться. Обугленное тело съежилось, потрескалось и медленно осело кучкой почти невесомого пепла. Огненный круг померк, а затем и совсем исчез.

Ганнет поковырял кучку пепла ногой, на его ли це застыло растерянное выражение.

– Он умер. А мы так ничего и не узнали. Губы лейтенанта Уэста, ошеломленно глядевшего на все еще дымящиеся останки, презрительно скривились.

– И никогда уже не узнаем. Мы не можем ничего изменить. Мы не можем победить.

Его рука метнулась к плечу, сорвала знаки различия и яростно отшвырнула их в сторону.

– Отдать свою жизнь за то, чтобы вы могли прикарманить всю систему? Вот уж хрен, я вам не баран и своей волей на эту бойню не попрусь. Я – пас, так и запишите.

И только теперь взвыла сирена общей тревоги. Перепуганные, в полном беспорядке, к Ганнету со всех сторон бежали солдаты и больничные охранники; Паттерсон не обращал внимания на эту суматоху; он смотрел на окно одного из верхних этажей.

Там стоял человек. Быстрые, ловкие руки чтото делали с непонятным устройством, прикрепленным к окну. В-Стивенс. Сняв наконец блеснувший металлом предмет, венерианин исчез.

К Паттерсону подбежала Ивлин Каттер.

– Что… – Увидев останки, она на мгновение смолкла. – Господи! – Голос Ивлин поднялся до крика. – Кто это сделал? Кто?

– В-Стивенс.

– Это ЛеМарр его выпустил. Я же знала, что так и будет. – Из глаз женщины брызнули слезы, теперь она не кричала, а истерически визжала. – Я вас предупреждала, я говорила!

– Ну и что же нам теперь делать? – с почти детским недоумением повернулся к Паттерсону Ганнет. – Ведь его убили. Внезапная ярость смела с его лица всякие следы страха и растерянности.

– Я убью каждого утколапого на этой планете! Я вздерну утколапых на столбы, сожгу их дома! Я… – он потерянно смолк. – Только ведь уже поздно, правда? Мы ничего не можем сделать. Мы проиграли. Нас разбили еще до начала войны.

– Да, – сказал Паттерсон. – Слишком поздно. Вы упустили свой шанс.

– Вот если бы мы заставили его говорить… – беспомощно отозвался Ганнет.

– Не могли вы этого сделать. Не было такой возможности.

– Почему не было? – недоуменно моргнул Ганнет. В растерянных глазах снова мелькнула животная, инстинктивная хитрость. – Почему вы так говорите?

Паттерсон не ответил, в этот момент громко загудела С-петля.

– Доктор Паттерсон, – произнес монитор. – Вам срочный звонок из Народонаселения.

– Свяжите меня.

– Доктор Паттерсон, – продребезжал голос секретарши. – Я получила затребованную вами информацию.

– Ну и как? – спросил Паттерсон. Он и сам уже знал ответ.

– Для полной уверенности мы вторично проверили свои результаты. Личность, описанная вами, не существует. Ни в современных, ни в прежних архивных данных нет Дэвида Л. Ангера с описанными вами характеристиками. Структура мозга, зубы, отпечатки пальцев – в наших файлах нет ничего подобного. Вы желаете, чтобы мы…

– Нет, – прервал ее Паттерсон. – Я получил ответ на свой вопрос, так что на том и кончим. – Он отключил С-петлю.

– Вот этого я уже совсем не понимаю, – взмолился тупо слушавший их беседу Ганнет. – Объясните мне хоть что-нибудь.

Паттерсон не слушал промышленника. Присев на корточки, он потрогал пальцами останки Дэвида Ангера, а затем снова включил С-петлю.

– Отнесите все это в лабораторию, – негромко приказал он. – Немедленно пришлите сюда персонал. – А затем поднялся на ноги и добавил еще тише: – После чего я найду В-Стивенса – если удастся.

– Он давным-давно смылся и теперь пробирается на Венеру, – с горечью сказала Ивлин Каттер. – Ладно, тут уж ничего не попишешь.

– Да, сделать ничего нельзя, – согласился Ганнет. – А значит, будет война. – Он постепенно выходил из состояния прострации. Потребовалось огромное усилие, чтобы сфокусировать взгляд, разглядеть окружающих. Пригладить роскошную гриву седых волос и поправить костюм было уже легче. К его фигуре – столь импозантной совсем недавно – возвращалось нечто отдаленно напоминавшее достоинство. – И мы должны встретить эту войну как мужчины. Нет никакого смысла пытаться ее избежать. Паттерсон отодвинулся в сторону, освобождая место для бригады, присланной из лаборатории. Окружив обугленные останки, роботы начали осторожно сгребать их в одну кучу.

– Проведите полный анализ, – приказал он лаборанту, руководившему бригадой. – Подробно изучите клеточную структуру, а особенно – структуру нейронов. Как только будут результаты – сообщите мне.

Результаты появились через час.

– Смотрите сами, – сказал лаборант. – Ну вот, например, возьмите в руку этот кусок. Он даже на ощупь какой-то не такой.

Паттерсон взял предложенный образец – полоску пересохшей, хрупкой органики. По виду напоминает прокопченную шкуру какого-нибудь обитателя моря. Полоска треснула пополам, а затем, когда он положил ее на лабораторный стол, рассыпалась почти в пыль.

– Понятно, – медленно сказал врач.

– Если учесть сложности – сделано очень здорово. Конечно, можно бы и покрепче. Скорее всего, эта штука отказала бы и сама не сегодня-завтра. Солнце, воздух – она не могла этого выдержать и быстро разлагалась. Отсутствовала внутренняя регенерационная система. Наши клетки постоянно очищаются, ремонтируются, заменяются. А эту штуку сделали, запустили – и все. Они сильно нас обошли в биосинтезе. Шедевр. Да, отличная работа, – согласился Паттерсон. Подобрав со стола еще один фрагмент того, что было прежде плотью Дэвида Ангера, он задумчиво разломал его на мелкие кусочки. – У нас не возникло ни малейших подозрений.

– Но вы-то ведь догадались?

– Далеко не сразу.

– Как видите, мы пытаемся воссоздать эту систему, собираем пепел в одно целое. Конечно, многого не хватает, но общие очертания мы получим. Хотел бы я поговорить с создателями этой штуки. Ведь она и вправду действовала. И не была механизмом.

Только теперь Паттерсон заметил собранное из обугленных частичек пепла лицо андроида. Иссохшая, почерневшая, тонкая, как бумага, плоть. Единственный глаз, сейчас – мертвый, тусклый, слепой. В департаменте не ошиблись – Дэвида Ангера нет и никогда не было. Точнее говоря – не было такой личности, ни на Земле, ни на прочих планетах. Дэвидом Ангером называли созданное людьми устройство.

– Одурачили нас полностью, – еще раз признал Паттерсон. – Сколько человек знает об этом – если не считать нас с вами?

– Больше никто. Я – единственный человек в этой бригаде, – лаборант указал на своих роботов.

– Вы можете сохранить все в тайне?

– Конечно. Собственно говоря, вы – мой начальник, и ваше слово для меня – приказ.

– Спасибо, – сказал Паттерсон. – Но такая информация в любой момент даст вам другого начальника. Ганнета? – рассмеялся лаборант. – Не думаю, чтобы мы с ним сработались.

– Но он может хорошо заплатить.

– Может, – согласился лаборант. – А потом пройдет немного времени, и я окажусь на передовой. Уж лучше остаться здесь, в нашей больнице.

– Если будут задавать вопросы, – уже от двери обернулся Паттерсон, – скажите, что сохранилось слишком мало, и анализ был невозможен. Вы можете уничтожить эти останки?

– Очень не хочется, но могу. А вы не знаете случаем, кто собрал эту штуку? – с любопытством поглядел на него лаборант. – Хотелось бы пожать ему руку.

– В данный момент, – уклончиво ответил Паттерсон, – меня интересует только одна вещь. Нужно найти В-Стивенса.

ЛеМарр почувствовал на своем лице тусклый свет предзакатного солнца, вяло сморгнул, попытался выпрямиться – и врезался головой. В приборную доску машины. Захваченный водоворотом невообразимой боли, он обмяк и на какое-то время погрузился в мучительную, беспросветную тьму. Затем, постепенно придя в себя, он поднялся с пола. И огляделся.

Машина стоит в глубине маленькой уличной стоянки. Часы показывают половину шестого. По узкой улочке, к которой примыкала стоянка, с шумом несутся машины. Подняв руку, ЛеМарр осторожно обследовал свою голову. Онемевшее, утратившее всякую чувствительность пятно размером примерно с долларовую монету. Пятно дышало запредельным холодом, полным отсутствием тепла – словно сумело каким-то образом соприкоснуться с безжизненными глубинами космоса.

Он все еще пытался прийти в себя, восстановить события, предшествовавшие утрате сознания, когда у входа на стоянку показался доктор В-Стивенс.

Держа одну руку в кармане, венерианин ловко, ни на мгновение не замедляя бега, огибал машины, его глаза смотрели остро, настороженно. Было в нем нечто странное, необычное, но что именно – затуманенная, слабо еще ориентирующаяся в окружающем голова англичанина не могла сообразить. В-Стивенс почти уже подбежал к машине, когда ЛеМарр понял, в чем тут дело, а одновременно все вспомнил. Соскользнув на пол, он постарался придать себе тот же ватный, бесчувственный вид, что и прежде, и все-таки непроизвольно дернулся, когда венерианин рывком открыл машину и занял водительское место.

Куда-то исчез зеленый цвет кожи.

В-Стивенс захлопнул дверцу, вставил ключ зажигания и включил мотор. Он закурил, зачем-то осмотрел свои тяжелые перчатки, мельком взглянул на ЛеМарра и вывел машину со стоянки на улицу. Затем, набрав скорость, он вынул из кармана фризер, задержал его на мгновение в руке, а затем уронил на сиденье, рядом с собой.

ЛеМарр рванулся к оружию. Краем глаза заметив движение, В-Стивенс нажал на тормоз, бросил руль и молча, яростно вцепился в столь неожиданно очнувшегося англичанина. Машину занесло, она с визгом остановилась – и тут же зазвучали протестующие гудки других автомобилистов. Двое врачей боролись отчаянно, не дыша; на момент они замерли, ни один не в силах превозмочь другого, но затем ЛеМарр вырвался, отшатнулся к дверце машины. В бесцветное лицо В-Стивенса смотрел глазок ствола.

– Что случилось? – Голос ЛеМарра хрипел, срывался. – Я был без сознания пять часов. Что вы сделали за это время?

В-Стивенс молча отпустил тормоз и поехал дальше. Из его губ сочилась серая струйка сигаретного дыма, полузакрытые глаза подернулись белесой пленкой.

– А ведь вы – землянин, – полувопросительно сказал ЛеМарр, – никакой вы не утколапый.

– Я – венерианин, – безразлично откликнулся В-Стивенс. Он продемонстрировал перепонки на своих руках, а затем снова надел тяжелые перчатки.

– Но каким образом…

– Вы что, думаете, мы не умеем изменять при необходимости свой цвет? – с тем же равнодушием пожал плечами В-Стивенс. – Синтетические гормоны, красящие препараты, несколько примитивных хирургических операций. Полчаса в ванной со шприцем и мазями. Эта планета мало подходит для человека с зеленой кожей.

Улицу пересекало на скорую руку возведенное заграждение, рядом стояла кучка мрачных людей с ружьями и дубинками, кое-кто из них – в серых шапочках Национальной гвардии. Самозваный патруль задерживал и обыскивал всех проезжающих. Какой-то толстомордый тип сделал В-Стивенсу знак остановиться. Лениво подойдя к машине, он приказал открыть окно.

– Что тут происходит? – нервно спросил ЛеМарр.

– Утколапых ловим, – прорычал толстомордый; от его толстой парусиновой рубахи кисло тянуло потом и чесноком. Быстрыми, недоверчивыми глазами он осмотрел салон машины. – А вы их часом не встречали?

– Нет, – ответил В-Стивенс.

Вскрыв багажник, бдительный мордоворот проверил и там.

– А вот нам один попался, пару минут назад. – Толстым пальцем он ткнул куда-то в сторону. – Видите красавчика?

Венерианина повесили на уличном фонаре. Обдуваемое легким вечерним бризом зеленое тело крутилось и раскачивалось. Мертвое лицо застыло пятнистой, уродливой маской предельного страдания. Вокруг столба сбилась небольшая толпа людей – мрачных, злых. Выжидающих.

– Будут еще, – пообещал толстомордый, со стуком захлопывая багажник. – И много.

– А что случилось? – сумел наконец выдавить из себя ЛеМарр. Его тошнило от ужаса и отвращения, голос дрожал и срывался. – Почему все это происходит? – Утколапый убил человека. Земного человека. – Отступив на шаг, толстомордый хлопнул ладонью по капоту. – Ладно, проезжайте.

В-Стивенс тронул машину с места. Некоторые из людей, околачивавшихся рядом с заграждением, успели полностью экипироваться в военную форму; преобладала смесь синего цвета Земной Армии и серого – Национальной Гвардии. Сапоги, ремни с тяжелыми пряжками, фуражки, револьверы, нарукавные повязки с крупными буквами «КО» по красному фону.

– Что это такое? – еле слышно спросил ЛеМарр.

– Комитет обороны, – сквозь зубы процедил В-Стивенс. – Передовой отряд Ганнета. Защитим Землю от ворон и утколапых.

– Но… – беспомощно взмахнул руками ЛеМарр. – Разве на Землю кто-нибудь напал?

– Во всяком случае, я о таком не слышал.

– Разверните машину. Возвращайтесь в больницу.

Слегка помедлив, В-Стивенс подчинился; через мгновение машина неслась к центру Нью-Йорка.

– Для чего это? – спросил он. – Почему вы решили вернуться?

ЛеМарр не слышал, остекленевшими от ужаса глазами он наблюдал за выплеснувшими на улицы людьми. Мужчины и женщины, по-звериному озирающиеся в поисках жертвы, обуянные жаждой крови.

– Они сошли с ума, – бессильно пробормотал англичанин. – Они звери, скоты. Нет, – спокойно откликнулся В-Стивенс. – И все это стихнет, очень скоро. Когда Комитет обнаружит, что лишился финансовой поддержки. Сейчас все летит вперед, полным ходом, но скоро передвинут рукоятку сцепления и эта огромная машина со скрежетом даст задний ход.

– Почему?

– Потому, что теперь Ганнет не хочет войны. Новой тенденции надо время, чтобы проявиться. Возможно, Ганнет начнет финансировать какой-нибудь КМ. «Комитет Мира».

Больницу окружало кольцо танков, грузовиков и тяжелых самоходок. Затормозив у входа, В-Стивенс раздавил свой окурок. Проезд был закрыт для всех машин. Между танками разгуливали солдаты с крупнокалиберным оружием на изготовку; на черных матовых стволах поблескивали следы плохо стертой упаковочной смазки.

– Ну и?… – спросил В-Стивенс. – Что теперь будем делать? Фризер у вас, да и вообще, все это возвращение – ваша идея.

ЛеМарр опустил монету в щель видеофона, заказал номер больницы, а затем сиплым от волнения голосом попросил Вэйчела Паттерсона.

– Где вы? – требовательно спросил Паттерсон. И тут же заметил зажатое в руке англичанина оружие. А затем и В-Стивенса.

– Значит, вы его поймали.

– Да, – кивнул ЛеМарр, – только я не понимаю происходящего. Что мне делать? – беспомощно воззвал он к крошечному изображению Паттерсона. – Что все это такое? Скажите, где вы находитесь, – напряженным голосом оборвал его стенания Паттерсон.

– Хотите, я отведу его в больницу? – спросил ЛеМарр, закончив объяснения. – Может быть, стоило бы…

– Вы только не выпускайте этого фризера из рук. Я сейчас подойду. – Экран потух.

ЛеМарр недоумевающе покачал головой.

– Ведь я пытался вывезти вас отсюда, – сказал он В-Стивенсу. – А вы подстрелили меня. Но зачем, зачем? – И тут он вскинулся, поняв ситуацию. – Вы убили Дэвида Ангера.

– Совершенно верно, – невозмутимо согласился В-Стивенс.

Фризер плясал в дрожащей руке ЛеМарра.

– Возможно, мне стоило бы убить вас, убить прямо сейчас. Или открыть окно и крикнуть этим полоумным, чтобы они вас взяли. Я просто не знаю.

– Поступайте, как вам заблагорассудится, – пожал плечами В-Стивенс.

Лихорадочные раздумья ЛеМарра прервал стук в окно машины; Паттерсон упал на заднее сиденье и захлопнул дверцу.

– Запускайте мотор, – сказал он В-Стивенсу, – и двигайтесь к выезду из города.

Мельком взглянув на Паттерсона, В-Стивенс включил двигатель.

– С тем же успехом вы можете сделать это и здесь, – сказал он. – Никто и не подумает вам мешать. – Я хочу выехать из города, – ответил Паттерсон. – Мой лабораторный персонал, – добавил он, – проанализировал останки Дэвида Ангера. Они сумели в общих чертах реконструировать этого синтетика.

– О-о?

На этот раз лицо В-Стивенса не смогло остаться бесстрастным.

– Жму руку, – хмуро произнес Паттерсон, протягивая ему ладонь.

– Почему? – недоуменно поднял брови В-Стивенс.

– Меня попросил об этом один человек. Человек, считающий, что вы, венериане, проделали великолепную работу, изготавливая этого андроида.

С мягким урчанием машина неслась по шоссе сквозь вечерние сумерки.

– Денвер – последнее, что у нас осталось, – объяснил В-Стивенс. – Поэтому сейчас там слишком тесно. «Кока-Кола» сообщает, что какие-то комитетчики начали обстреливать наши учреждения, но Директорат самым неожиданным образом это прекратил. Возможно, под давлением Ганнета.

– Я бы хотел узнать побольше, – сказал Паттерсон. – Не про Ганнета, с ним все ясно. Мне хочется знать, что вы там задумали.

– Создатель этого синтетика – действительно «Кока-Кола», – признал В-Стивенс. – Мы знаем про будущее ничуть не больше вашего, то есть – абсолютно ничего. Дэвида Ангера никогда не было. Мы подделали документы, создали вымышленную личность, историю вымышленной войны – продумали буквально все.

– Зачем? – спросил ЛеМарр.

– Чтобы Ганнет испугался и пошел на попятную. Чтобы, придя в полный ужас, он позволил Венере и Марсу получить независимость. Чтобы он перестал разжигать войну ради сохранения экономического ярма, надетого на наши шеи. Согласно мировой истории, заложенной нами в мозг Ангера, Ганнетовская империя, охватившая сейчас девять миров, была разбита и уничтожена. А Ганнет – прагматик; он рискнул бы, имея приличные шансы, но наша история не дает ему ни одного шанса из ста.

– Так что теперь Ганнет не хочет войны, – задумчиво сказал Паттерсон. – А вы?

– Мы никогда ее не хотели, – спокойно ответил В-Стивене. – Мы вообще не любители таких игр. Свобода и независимость – больше нам ничего не нужно. Я не знаю, на что эта война была бы похожа в действительности, но могу себе представить. Ровно ничего хорошего, ничего, кроме бед, ни для вас, ни для нас. А все шло именно к войне.

– Мне хотелось бы получить простые ответы на некоторые простые вопросы, – сказал Паттерсон. – Вы являетесь агентом «Кока-Кола»?

– Да.

– А В-Рафия?

И она тоже. Правду говоря, попадая на Землю, любой житель Марса или Венеры становится таким агентом. Мы хотели провести В-Рафию в больницу, мне на помощь. Была некоторая вероятность, что я не смогу уничтожить синтетика в нужный момент – тогда этим должна была заняться В-Рафия. Но ее убил Ганнет.

– А почему нельзя было попросту воспользоваться фризером, зачем такие сложности?

– С одной стороны, нам хотелось уничтожить синтетическое тело полностью; это, конечно же, невозможно. Наилучший из возможных вариантов – превратить его в пепел. Достаточно мелкий, чтобы поверхностное обследование не дало никаких результатов. – Он искоса глянул на Паттерсона. – А что заставило вас провести такой серьезный анализ?

– Вышел номер Ангера. И Ангер не явился его получать.

– Вот как? – несколько обеспокоился В-Стивенс. – Это плохо. Мы не могли сказать точно, когда подойдет этот номер. Мы думали, что в запасе есть еще два-три месяца, но за последнюю неделю поток добровольцев сильно вырос.

– Ну а если бы вам не удалось уничтожить Ангера?

– Уничтожающий аппарат был сфазирован таким образом, что у Ангера не оставалось никаких шансов. Прямая настройка на тело синтетика, так что мне оставалось активировать цепь, когда он будет находиться где-нибудь рядом. Ну а если бы меня убили или еще как-нибудь помешали привести механизм в действие – синтетик умирает естественной смертью, так и не успев снабдить Ганнета нужной информацией. Предпочтительным вариантом было уничтожение Ангера прямо на глазах у Ганнета и его сотрудников – таким образом они решили бы, что мы знаем исход войны. Ради такого психологического шока стоило рискнуть, что меня поймают. Паттерсон молчал.

– Ну и что же дальше? – спросил он наконец.

– Я возвращаюсь в «Кока-Кола». Сперва планировалось использовать Нью-Йоркский порт, но тут уж постарались бандиты Ганнета. Конечно же, «возвращаюсь» – если вы не намерены мне помешать.

На лбу ЛеМарра выступил пот.

– А если Ганнет узнает, что его обманули? Если он узнает, что Дэвид Ангер никогда не существовал…

– Ну, об этом-то мы позаботимся, – пообещал В-Стивенс. – К тому времени, как Ганнет сообразит организовать проверку, Дэвид Ангер уже будет. А тем временем… – Он пожал плечами. – Тем временем все зависит от вас двоих. У вас в руках оружие.

– Отпустим его, – нервно сказал ЛеМарр.

– Не очень-то это патриотично, – укорил его Паттерсон. – Таким образом мы поможем утколапым в их махинациях. Возможно, нам стоило бы поискать этих, из комитета.

– К чертовой их матери! – выкрикнул ЛеМарр. – Да я бы в жизни никого не сдал этой банде психов, у которой одна радость в жизни – линчевать. Даже…

– Даже утколапого? – уточнил В-Стивенс. Паттерсон смотрел на угольно-черное, усеянное звездами небо.

– Ну и что же получится в конце концов? – спросил он у В-Стивенса. – Вы думаете, этим все и кончится? Конечно, – уверенно кивнул В-Стивенс. – Недалеко то время, когда мы полетим к звездам. К другим системам. Мы наткнемся на другие расы – на действительно другие расы. На существ, которые в самом буквальном смысле этого слова не будут людьми. Вот тогда-то люди и сообразят, что все мы – побеги одного ствола. Это станет очевидным, когда появится материал для сравнения.

– О'кей, – сказал Паттерсон. Он вынул из кармана фризер и передал его В-Стивенсу. – Больше всего меня беспокоило именно это. Страшно подумать, чтобы такой ужас мог продолжаться.

– Не будет он продолжаться, – спокойно ответил В-Стивенс. – Скорее всего, некоторые из этих негуманоидных рас будут выглядеть довольно кошмарно. Поглядев на них, земной человек будет счастлив отдать свою дочь человеку с зеленой кожей. – По его губам пробежала усмешка. – У некоторых негуманоидов может и вообще не оказаться никакой кожи…