Текст книги "Сохраняющая машина. Авторский сборник"

Автор книги: Филип Киндред Дик

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 21 страниц) [доступный отрывок для чтения: 8 страниц]

– Поздно, – невозмутимо произнес Фаулер.

Уайзман еле расслышал голос начальника, его голову пронизало надсадное, монотонное гудение. Попытка заткнуть уши оказалась тщетной – исходящее от крепости гудение даже не стало тише, оно словно проникало сквозь кости черепа. «Слишком долго мы тянули, – подумал он. – И теперь эта штука сделает с нами что захочет. Она выиграла потому, что нас было слишком много, мы мешали друг другу…»

– Поздравляю, – сказал появившийся прямо внутри его головы голос. – Упорством и силой духа ты победил.

Уайзмана охватило умиротворяющее чувство достигнутого успеха.

– Трудности были огромны, – продолжал голос. – Любой другой сдался бы перед ними.

Теперь он знал, что все в порядке, они ошибались.

– Сделанное тобой сегодня – только начало, – пообещал голос. – Ты можешь делать такое и дальше, всю свою жизнь. Ты можешь справиться с любыми трудностями и любыми противниками. Ведь мир, если разобраться, совсем не такое уж страшное место…

«Это точно, – усмехнулся он про себя. – И нечего было так суетиться».

– Ведь все они – самые обыкновенные люди. – Голос убаюкивал, обволакивал, буквально лез в душу. – Так что хотя ты и один, личность против толпы, бояться тебе нечего. Просто выжди время и не беспокойся.

– Не буду, – сказал он вслух. Гудение смолкло, а вместе с ним и голос.

– Вот и все, – сказал Фаулер после долгого молчания.

– Я что-то не понимаю, – откликнулся Пинарио.

– Именно это она и должна была делать, – объяснил Уайзман. – Ведь это – психотерапевтическая игрушка. Она помогает ребенку обрести уверенность в своих силах. Отрывание рук и ног у солдатиков, – ухмыльнулся он, – устраняет барьер между ним и внешним миром. Он становится частью этого мира. И таким вот образом покоряет его.

– Так, значит, она безвредна, – подытожил Фаулер.

– А вся эта суета была ни к чему, – проворчал Пинарио. – Простите, что устроили вам лишнюю работу, – повернулся он к саперу.

Крепость тем временем распахнула ворота, и оттуда бодро вышли все двенадцать пропавших было без вести воинов – живые и невредимые. Цикл окончился, можно было снова приниматься за нелегкий ратный труд.

– А все-таки я ее не разрешу, – неожиданно сказал Уайзман.

– Чего? – удивился Пинарио. – Почему?

– Не верю я этой штуке. Слишком она хитрая для такой простой задачи.

– Объясните, – нахмурился Фаулер. А нечего тут и объяснять, – сказал У айзман. – Перед нами на редкость хитроумное устройство. И – нате вам, оно всего-то и умеет, что разбирать себя и собирать. Должно быть что-то еще, хотя мы пока и не сумели…

– Она же психотерапевтическая, – вставил Пинарио.

– Знаете, Леон, делайте, как считаете нужным, – решил Фаулер. – Есть у вас сомнения – не разрешайте. Лишняя осторожность не помешает.

– Может, я и не прав, – объяснил Уайзман, – но из головы не идет мысль – для чего же ее придумали? И я чувствую, что мы этого так и не узнали.

– И этот самый ковбойский костюм, – добавил Пинарио. – Его тоже нельзя разрешать.

– Только настольную игру, – сказал Уайзман. – «Синдром» или как ее там.

Наклонившись, он следил за солдатиками, упорно продвигавшимися к крепости. Облачко дыма, еще и еще… перебежками, ложные атаки, осторожные упорядоченные отступления…

– О чем ты думаешь? – спросил Пинарио, следивший за Уайзманом с тем же вниманием, как тот – за игрушечными солдатиками.

– А может, это – отвлекающий маневр, – поднял голову Уайзман. – Чтобы занять наши мысли. Чтобы мы не заметили чего-то другого.

Интуиция что-то подсказывала ему, какая-то мысль крутилась в голове, но он никак не мог ее ухватить.

– Ложный след, – размышлял он вслух. – А тем временем происходит что-то другое. И именно поэтому она такая сложная. Чтобы мы ее заподозрили. Для того ее и придумали.

Растерянный, злой на самого себя за неспособность что-либо понять, он поставил ногу перед солдатиком. Тот не преминул сразу же использовать столь удачную возможность укрыться от наблюдательной аппаратуры крепости.

– Ведь что-то такое должно быть прямо у нас под носом, – сказал Фаулер. – А мы ничего не видим.

– Да.

«А может, – подумал Уайзман, – и никогда не увидим».

– Как бы там ни было, – сказал он, – эта штука останется здесь, где за ней можно наблюдать.

Он сел неподалеку от осажденной крепости, устроился поудобнее и приготовился к долгому, долгому ожиданию.

В шесть часов вечера Джо Хок, коммерческий директор «Детского мира» Аппели, остановил машину перед своим домом, вышел из нее и бодро зашагал по лестнице.

Под мышкой он нес большую плоскую коробку – безвозмездно позаимствованный на работе «образец».

– Папочка! – радостно завизжали Бобби и Лора. – Ты это для нас?

От восторга они буквально сшибали его с ног, не давали пройти. На кухне жена подняла голову и отложила журнал. – Я подобрал вам новую игру, – сказал Хок.

Он развернул коробку, купаясь в детской благодарности. И не чувствуя ни малейших угрызений совести – почему бы, собственно, не прихватить с собой новую игру, ведь он неделями висел на телефоне, пробивая товар через импортный контроль. И после такой-то нервотрепки разрешение выдали всего на один образец из трех.

– Еще один случай коррупции в высших эшелонах власти, – негромко сказала его жена, когда дети убежали знакомиться с содержимым коробки. Она не любила таких вот заимствований из магазина.

– Да у нас их там тысячи, – немного сник Хок. – Склад забит под потолок. Никто и не заметит.

За обедом дети не столько ели, сколько изучали приложенную к игре инструкцию – они вчитывались в каждое ее слово.

– За столом не читают, – укоризненно сказала миссис Хок.

Откинувшись на спинку стула, Джо Хок продолжил свой рассказ о событиях дня.

– И что же они в конце концов пропустили? Один какой-то вшивый образец. Нам сильно повезет, если удастся продать достаточно много, чтобы получить хоть самую мизерную прибыль. Вот «Штурмовой отряд» – он бы дал настоящие деньги. Но тут дело глухо, и, похоже, надолго.

«Все-таки как это хорошо, – думал он, закуривая, – иметь дом, куда можно прийти после работы, жену и детей, которые любят тебя и ждут».

– Пап, а ты сыграешь? – спросила Лора. – Тут написано: чем больше участников, тем лучше. – Конечно сыграю, – умиротворенно пообещал Хок.

Пока жена убирала со стола, они развернули поле, аккуратно разложили фишки, кости, деньги и акции. Игра захватила Хока почти сразу, нахлынули детские воспоминания о «Монополии», и он начал играть азартно, с выдумкой, набирая акции всеми возможными и невозможными способами. В конце концов почти все синдромы оказались в его руках.

– Ну вот, собственно, и все, – удовлетворенно объявил он. – Боюсь, ребята, что иначе и быть не могло. Это вы впервые увидели такую игру, а я знаком с ней давным-давно.

Пачки разноцветных акций и денег, лежавшие перед ним, переполняли Хока прямо-таки детской гордостью.

– Простите, что я обыграл вас, ребята.

– Но ведь ты нас не обыграл, – оказала Лора.

– Ты проиграл, – уточнил Бобби.

– Что? – пораженно воскликнул Джо Хок.

– Игрок, имеющий в конце игры наибольшее количество акций, проигрывает, – объяснила Лора. Для доказательства она продемонстрировала отцу инструкцию. – Видишь? Вся идея игры в том, чтобы избавиться от своих акций. Так что, папа, ты вылетел.

– Ну и шут с ним, – сказал все еще недоумевавший Хок. – Дурацкая какая-то игра. Никакого интереса.

Недавние радость и гордость куда-то улетучились.

– А теперь играть должны мы вдвоем, оставшиеся, – сказал Бобби. – Чтобы окончательно определить победителя. – Не понимаю я этого, – проворчал Джо Хок, вставая из-за стола. – Какой интерес в игре, где победитель остается с пустыми руками?

А за его спиной продолжалась игра. Деньги и акции переходили из рук в руки, детей охватывал все больший и больший азарт. Под конец игры они впали в настоящий транс и не замечали уже ничего во– круг.

«Они не знакомы с „Монополией", – сказал себе Джо Хок. – Вот и не видят ничего странного в этой дурацкой игре».

Как бы там ни было, дети играли в «Синдром», и играли с удовольствием; значит, ее будут покупать, а это – самое главное.

Тем временем двое детей учились расставаться со своей собственностью. Они отдавали деньги и акции легко, охотно, даже, как это ни странно, жадно.

– Это самая лучшая учебная игра, какую ты когда-нибудь приносил, папочка!

Глаза Лоры сияли восторгом.

НА ТУСКЛОЙ ЗЕМЛЕ

Заливаясь смехом, Сильвия неслась сквозь сияние ночи – длинными, летящими шагами по усыпанным щебенкой тропинкам и бездонным глубинам космоса, среди роз и махровых маргариток, мимо сладко пахнущей травы, которую скосили и сгребли в кучи, туда, за кирпичный забор, к крутому склону. И на каждом шагу под ногами – звезды, вселенная, отраженная в овалах дождевой воды. Кедры, державшие на своих плечах небо, не обратили внимания на промелькнувшую мимо них узкую стройную тень, их не заинтересовали ни развевающиеся каштановые волосы, ни сверкающие в полумраке глаза.

– Подожди меня, – пожаловался Рик, осторожно пробиравшийся следом, неуклюжий и неуверенный на полузнакомых тропинках. Но Сильвия летела, не останавливаясь. – Помедленнее не можешь? – сердито крикнул он.

– Нельзя, мы опаздываем.

И вдруг, без всякого предупреждения, Сильвия появилась прямо перед ним, загораживая дорогу.

– Выверни карманы, – выдохнула она. – Выкидывай все металлическое. Они не выносят металла, ты же знаешь. Порывшись в карманах, Рик извлек из них два десятицентовика и полтинник.

– Это тоже считается? – Да!

Схватив монеты, Сильвия швырнула их в темневшие по соседству заросли лилий. С легким шелестом круглые пластинки металла исчезли среди толстых и влажных стеблей.

– Еще что-нибудь есть? – тревожно схватила она его руку. – Они уже в пути. У тебя не осталось металла, Рик?

– Только часы.

Пальцы Сильвии метнулись к его запястью.

– Нет уж, – Рик отодвинул свою руку. – Уж ихто я не дам закинуть в кусты.

– Положи тогда на солнечные часы, или на забор, или в это дупло. – Сильвия снова побежала.

– Выкинь свой портсигар, – донесся до Рика ее звонкий, возбужденный голос, – и ключи, и пряжку ремня – все металлическое. Ты же знаешь, как ненавистен им металл. Быстрее, мы опаздываем.

Нахмурившись, Рик двинулся следом.

– Хорошо, ведьмочка.

– Никогда так не говори, – яростно откликнулось из темноты. – Это неправда. Ты наслушался глупостей у моих сестричек и у мамы и…

Новый звук заглушил ее слова. Отдаленное хлопанье и шорох, – словно огромные листья, шелестящие под холодным, зимним ветром. Частые тяжелые удары заполнили ночное небо, сегодня они слетались очень уж быстро. Слишком отчаянная их обуревала жажда, слишком жадны они были, чтобы ждать. В сердце Рика шевельнулся страх, он бросился догонять Сильвию.

Рик с трудом разглядел зеленую юбку и зеленую блузку, крошечным столбиком выделялась девушка посреди бьющейся, копошащейся массы. Расталкивая их одной рукой, другой она пыталась справиться с деревянным краном. Кипящий водоворот крыльев и тел гнул Сильвию, словно тростинку. А затем ее вообще не стало видно.

– Рик, – донеслось до него еле слышно. – Иди сюда и помоги мне.

Растолкав их, Сильвия с трудом поднялась на ноги.

– Я от них задыхаюсь.

С трудом прорвав белую трепещущую стену, Рик оказался у самого лотка. Они жадно лакали кровь, вытекавшую из деревянного крана. Рик подтащил к себе содрогающуюся от ужаса девушку, крепко обнял ее и разжал руки только тогда, когда окружавшая их яростная возня постепенно стихла.

– Они голодные, – еле слышно проговорила Сильвия.

– Ты совсем сдурела, ну зачем было меня обгонять? Они же могли тебя испепелить!

– Знаю, они могут что угодно. – Ее охватила дрожь страха и восторга. – Только посмотри на них, – прошептал задыхающийся от благоговения голос. – Какие они огромные, какой размах крыльев. И какие белые, Рик. Безукоризненно белые, ни одного пятнышка. В нашем мире не бывает ничего подобного – огромные, чистые и прекрасные. – Кровь ягненка, они прямо рвались к ней.

Раздуваемые хлопающими со всех сторон крыльями, волосы Сильвии трепетали на его лице. Теперь эти уходили, взмывали вверх, в глубины неба. Даже не вверх, конечно, а куда-то прочь. Назад, в свой мир, откуда слетелись сюда, учуяв кровь. Но не только кровь – они пришли к Сильвии. Их привлекала она.

Серые глаза девушки расширились. Ее руки поднялись вслед исчезающим белым теням. Одно из существ развернулось и пролетело совсем близко от нее, совсем низко; трава и цветы зашипели, обожженные взметнувшимся на мгновение ослепительно белым пламенем. Рик отскочил; какую-то долю секунды огненная фигура парила прямо над Сильвией, затем раздался хлопок, словно кто-то открыл огромную бутылку, и последний из снежнокрылых исполинов исчез. Воздух и земля постепенно остыли, успокоились, снова стало темно и тихо.

– Прости, пожалуйста, – виновато прошептала Сильвия.

– Никогда больше так не делай, – с трудом выдавил из себя все еще не оправившийся от потрясения Рик. – Это очень опасно.

– Иногда я забываю. Прости, Рик, я совсем не хотела привлекать их так близко.

Она попыталась улыбнуться.

– Такая неосторожность – это у меня первый раз за много месяцев, во всяком случае – с того времени, как я привела тебя.

На мгновение по лицу Сильвии скользнуло жадное, нетерпеливое выражение. – А ты видел его? Мощь и пламя! И ведь он нас даже не трогал. Он только посмотрел на нас. Только посмотрел – и все вокруг вспыхнуло.

Рик крепко сжал ее руку.

– Послушай. – Голос его звучал хрипло, настоятельно. – Ты не должна их вызывать – никогда. Это неправильно, плохо. У них свой мир, у нас свой, им здесь не место.

– И ничего в этом плохого – такая красота.

– Это очень опасно! – Пальцы Рика впивались все глубже и глубже; Сильвия слабо вскрикнула. – Прекрати заманивать их сюда!

Истерически захохотав, Сильвия вырвала свою руку и бросилась в центр почерневшего круга, который выжгла эта орда ангелов перед тем, как унестись в небеса.

– Яне могу прекратить, – выкрикнула она. – Я одна из них. Они – мой народ, моя семья. Многие поколения, уходящие в далекое прошлое.

– Не понимаю, что ты хочешь сказать?

– Они – мои предки. Когда-нибудь я с ними соединюсь.

– Ты ведьма! – в ярости закричал Рик.

– Нет, – серьезно ответила Сильвия. – Нет, Рик, не ведьма. Неужели ты еще не понял? Я – святая.

Свет, тепло и уют кухни. Сильвия включила кофеварку, достала из висящего над раковиной шкафчика большую красную жестянку с кофе. – Не слушай их, – сказала она, расставляя блюдца и чашки, вынимая из холодильника сливки. – Они ничего не понимают, ты только на них посмотри.

Из гостиной за молодой парой наблюдали мать Сильвии и ее сестры, Бетти Лу и Джин, тесно сбившиеся вместе, напряженные и перепуганные. Отсутствующее, ушедшее в себя лицо стоявшего рядом с камином Уолтера Эверетта не выдавало никакихэмоций.

– Ты послушай меня, – сказал Рик. – Ты обладаешь этой самой силой привлекать их. Так ты хочешь сказать, что ты не… Разве Уолтер не настоящий твой отец?

– Да нет, конечно же настоящий. Я самый настоящий человек, разве не видно?

– Но ты единственная в семье, у кого есть такая сила.

– Физически я такая же, как и остальные, – задумчиво сказала Сильвия. – Просто я умею видеть, вот и все. Эта способность встречалась и прежде у разных людей – у святых, у мучеников. Когда я была маленькой, мама читала мне вслух про святую Бернадетту. Ты помнишь, где была ее пещера? Рядом с больницей. Они слетались туда, и она увидела одного из них.

– Но кровь! Это уродливо, чудовищно! Ничего подобного никогда не бывало.

Бывало. Кровь притягивает их, особенно кровь агнца. Они кружат над полями сражений. Валькирии, уносящие погибших в Валгаллу. Именно поэтому святые и мученики часто резали себя и калечили. Ты знаешь, откуда появилась у меня такая мысль? Сильвия надела кухонный передник и заправила кофеварку.

– Когда мне было девять лет, я прочитала об этом у Гомера в «Одиссее». Улисс вырыл канаву и наполнил ее кровью, чтобы привлечь духов. Теней из мира иного.

– Было там такое, – неохотно согласился Рик. – Припоминаю.

– Духи умерших людей. Все они когда-то жили. Каждый сначала живет здесь, а потом умирает и уходит туда. – Глаза Сильвии сверкали от возбуждения. – У нас у всех будут крылья! Мы будем летать! Каждый из нас будет полон мощи и пламени! Мы не будем больше червями.

– Черви! Ты всегда называешь меня червяком.

– Ну конечно же, ты червяк. И все мы червяки, противные черви, ползающие по земной корке, пресмыкающиеся в грязи и прахе.

– А почему их тянет на кровь?

– Потому, что это жизнь, а жизнь их привлекает. Кровь – это uisge beatha, жизненная влага [5]5
  В переводе с гэльского языка.


[Закрыть].

– Кровь – это смерть. Корыто, в которое льется кровь…

– Но это не смерть. Ведь не считаешь же ты, что гусеница умирает, когда она забирается в свой кокон?

Теперь Уолтер Эверетт стоял в дверях. Лицо его потемнело. Он стоял и слушал, что говорит дочь.

– А вот один раз, – сказал он хрипло, – они схватят ее и утащат. Она хочет к ним. Ждет не дождется этого дня.

– Вот видишь? – повернулась Сильвия к Рику. – И он тоже ничего не понимает. – Она выключила кофеварку и наполнила чашки. – А ты будешь кофе?

– Нет, – покачал головой Эверетт.

– Сильвия, – вразумительно, как маленькому ребенку, сказал Рик, – ты же понимаешь, что, уйдя с ними, ты не сможешь больше вернуться сюда, к нам.

– Нам всем предстоит переправа, раньше или позже, это часть нашей жизни.

– Но ведь тебе всего девятнадцать лет, – настаивал Рик. – Ты юная, здоровая, красивая. И мы хотим пожениться – об этом ты подумала? Сильвия, – полупривстал он из-за стола, – ты должна все это прекратить.

– Я не могу прекратить. Мне было семь лет, когда я увидела их впервые.

Глаза Сильвии приобрели зачарованное, отсутствующее выражение; машинально сжимая ручку кофеварки, она застыла у раковины.

– Помнишь, папа? Мы тогда жили в Чикаго. Это было зимой. Я упала по пути из школы. Видишь этот шрам? – Она вытянула руку. – Я поскользнулась на слякоти, упала и ободралась о щебенку. Я шла домой и плакала, падал мокрый снег, ветер завывал, было холодно. Из руки текла кровь, вся перчатка намокла в крови. А потом я подняла глаза и увидела их. – Сильвия смолкла.

– Они хотят тебя, – нарушил наступившую тишину Эверетт. Сейчас он выглядел совершенно несчастным. – Они же как мухи, толстые зеленые мухи, которые крутятся вокруг тебя. Зовут тебя к себе. – А почему и нет? – Серые глаза Сильвии сияли, сейчас вся она светилась радостью и предвосхищением. – Ты же видел их, папа. Ты знаешь, что это такое. Преображение – из праха в богов.

Рик вышел из кухни. В гостиной сестры Сильвии так и стояли бок о бок, на их лицах было любопытство, смешанное со страхом. Миссис Эверетт стояла поодаль, глаза ее, прикрытые очками в стальной оправе, смотрели мрачно, лицо закаменело. Когда Рик проходил мимо, она отвернулась.

– А что там было? – громким шепотом спросила Бетти Лу, пятнадцатилетняя девочка, костлявая и довольно некрасивая, с маленьким худым личиком и жидкими, белесыми волосами. – Сильвия никогда не берет нас с собой и не разрешает ходить.

– Ничего не было, – ответил Рик.

– Неправда! – Унылое, безрадостное лицо девочки загорелось злостью. – Это неправда. Вы с ней ходили в сад, в темноту, и…

– Не разговаривай с ним, – оборвала ее мать. Отдернув обеих девочек в сторону, она бросила на Рика взгляд, полный боли и ненависти. А потом быстро отвернулась.

Рик открыл дверь подвала, включил свет и начал медленно спускаться в помещение с бетонными стенами, сырое, холодное и грязное, уныло освещенное тусклой лампочкой, свисающей с потолка на покрытом толстым слоем пыли проводе.

В одном углу подвала вздымалась отопительная печь с толстыми, как слоновьи ноги, воздушными трубами. Рядом – нагреватель воды, кипы какого-то барахла, коробки с книгами, пачки газет, старая мебель – все покрытое пылью и паутиной.

В дальнем конце – стиральная машина и сушильная центрифуга. А также хозяйство Сильвии, насос и охладительная система.

Пошарив на верстаке, Рик выбрал молоток и два массивных разводных ключа. Он уже направился к хитросплетению баков и труб, когда на верхней ступеньке неожиданно появилась Сильвия с кофейной чашкой в руке.

– Что ты здесь делаешь? – Серые глаза смотрели напряженно, с подозрением. – Для чего тебе молоток и гаечные ключи?

– Я думал разрешить этот вопрос здесь, раз и навсегда. – Рик бросил инструменты назад на верстак.

– А я думала, что ты понимаешь. Они всегда были частью моей жизни. Когда я первый раз взяла тебя с собой, мне показалось, что ты…

– Я не хочу отдавать тебя, – резко сказал Рик, – кому бы то ни было и чему бы то ни было – хоть из этого мира, хоть из какого другого. Я не намерен тебя отдавать.

– И вот таким, значит, образом ты меня не отдашь? – Ее глаза сузились. – Ты пришел сюда, чтобы все сломать и уничтожить. И как только я отойду, ты разобьешь все это, так что ли?

– Именно так.

Теперь злость на ее лице сменилась страхом.

– Неужели ты хочешь, чтобы я была здесь прикована? Мне нужно двигаться дальше, эта часть пути для меня закончена. Я пробыла здесь достаточно долго.

– Ты что, подождать не можешь! – почти выкрикнул Рик, в его голосе звучало с трудом сдерживаемое отчаяние. – Ведь и так это будет скоро, чересчур скоро.

– А ты хотел бы так и остаться червяком? – Пожав плечами, Сильвия отвернулась; ее руки были сложены на груди, яркие красные губы плотно сжаты. – Червяком. Маленькой, мохнатой, ползающей в пыли гусеницей.

– Я хочу тебя.

– А ты не можешь иметь меня, – в ярости повернулась она. – У меня не так много времени, чтобы попусту его тратить.

– Ну конечно же, – чуть не с ненавистью сказал Рик. – У нас на уме одни высокие материи.

– Конечно, – уже более спокойно ответила Сильвия. – Прости меня, пожалуйста. Рик, ты же помнишь про Икара? Ведь ты тоже хочешь летать, я знаю.

– Всему свое время.

– А почему не прямо сейчас? Зачем ждать? Ты просто боишься. – Сильвия гибко скользнула в сторону, на ее губах появилась лукавая усмешка. – Рик, я хочу тебе что-то показать. Только ты обещай, что никому не скажешь.

– А что это?

– Обещаешь? – Она приложила ладонь к его рту. – Мне нужно быть очень осторожной. Это стоило уйму денег. И никто об этом не знает. Так делают в Китае – ведь все идет к этому. – Интересно, – сказал Рик. В нем шевельнулось какое-то неясное, неприятное чувство. – Покажи.

Дрожащая от возбуждения Сильвия исчезла за огромным холодильником, в темноте и путанице заиндевевших змеевиков. Рик услышал скребущие, скрежещущие звуки – она волокла по полу что-то тяжелое и громоздкое.

– Видишь? – выдохнула Сильвия. – Помоги мне, Рик. Он очень тяжелый. Дуб и латунь, и внутри еще металлическая прокладка. Дерево мореное, ручная полировка. А резьба, ты только посмотри на резьбу! Красиво, правда?

– И что это такое? – Рик еле сдерживал ужас.

– Мой кокон, – невинно объяснила Сильвия. Со счастливым выражением лица она опустилась на пол и прислонила голову к полированной крышке дубового гроба.

Схватив девушку за руку, Рик одним рывком поставил ее на ноги.

– Ты что еще придумала, сидеть рядом с этим гробом здесь, в подвале, где… – он осекся. – В чем дело?

Лицо Сильвии было искажено болью. Отшатнувшись от Рика, она сунула в рот палец.

– Я поцарапалась о гвоздь или еще обо что. Это когда ты меня поднял.

По руке Сильвии бежала тоненькая струйка крови, другой рукой она пыталась вытащить из кармана носовой платок.

– Дай посмотреть. – Рик сделал движение в ее сторону, но девушка снова отдернулась. – Ты что, сильно порезалась? Не подходи ко мне, – прошептала Сильвия.

– В чем дело? Дай я посмотрю.

– Рик, – сказала Сильвия каким-то странным, напряженным голосом. – Достань воду и лейкопластырь. И как можно скорее. – Было видно, что она еле сдерживает охватывающий ее страх. – Мне надо остановить кровотечение.

– Идти наверх? – Он неуверенно направился к лестнице. – Ведь вроде ничего у тебя такого особенного. Ты могла бы сама…

– Быстрее. – Голос девушки был полон ужаса. – Умоляю тебя, быстрее.

В полном смятении Рик начал бегом подниматься по лестнице. Он физически ощущал исходивший от Сильвии ужас.

– Нет, уже поздно, – вскрикнула она – И только не возвращайся, держись от меня подальше. Я сама во всем виновата. Я приучила их прилетать. И только не подходи! Прости меня, Рик. Оо-о!..

Больше Рик ничего не услышал – в этот самый момент часть стены разлетелась вдребезги, сквозь образовавшийся пролом в подвал протиснулось белое сверкающее облако.

Они хотели Сильвию. Сильвия сделала несколько шагов к Рику, неуверенно замерла, и тут ее поглотила белая копошащаяся масса тел и крыльев. Раздался отчаянный вскрик, а затем подвал содрогнулся от страшного взрыва, воздух в нем раскалился, как в горне.

Рика швырнуло наземь, теперь бетон пола стал сухим и обжигающе горячим, весь подвал буквально трескался от жары. Окна разлетелись, сквозь них лезли наружу пульсирующие белым светом формы. Языки дыма и пламени жадно облизывали стены, потолок вдруг провис, с него дождем посыпалась штукатурка.

С большим трудом Рик заставил себя подняться на ноги. Яростное движение затихло где-то вдали. Помещение превратилось в хаос, все в нем было выжжено, почернело, покрылось слоем дымящегося пепла. И везде щепки, клочья материи, обломки бетона. Печь и стиральная машина разбиты, насос и сложная охладительная система сплавились в сплошную сверкающую массу, одна из стен сдвинулась в сторону. И все усыпано штукатуркой.

Руки и ноги Сильвии были странным, невозможным образом вывернуты, изогнуты, ее ссохшееся, обугленное тело лежало невысоким холмиком серого, добела выжженного пепла. От нее не осталось почти ничего – только хрупкая обгорелая шелуха.

И снова была ночь, темная, холодная, натянутая, как струна. Поднимая голову, он видел над собой редкие, колючие льдинки звезд. Порыв ветра качнул мокрые лилии, пошевелил гравий укрытой промозглым туманом, петляющей среди угольно-черных розовых кустов тропинки.

Он присел на корточки и замер, вслушиваясь и вглядываясь в ночь. Позади, за кедрами, угадывается высокий силуэт дома. Внизу под обрывом по шоссе проскользнула машина, затем другая. А больше – ни звука. Впереди четко выделялись приземистые, угловатые очертания – фаянсовый лоток и труба, когдато подводившая кровь из установленного в подвале холодильника. Сейчас лоток был сухой и пустой – только несколько принесенных ветром желтых листьев.

Рик глубоко вдохнул холодный ночной воздух и надолго задержал его в легких. А потом неловко – плохо гнулись затекшие ноги – встал. Внимательно оглядев небо, он не заметил в нем ни малейшего движения. Но все равно они где-то там, смотрят и ждут – смутные тени, вереницей уходящие в незапамятное прошлое, словно отзвуки эха, словно отражение в параллельных зеркалах, династия богов.

Он поднял с земли тяжелые фляги, подтащил их поближе, и в лоток полилась бычья кровь с ньюджерсийской бойни – бросовая, грошовая жидкость, густая и комкастая. Кровь плеснула Рику на одежду, и он нервно отшатнулся. Но в небе, в воздухе над головой так ничто и не шелохнулось. Окутанный тьмой и ночным туманом сад молчал.

Рик стоял у лотка, ждал и не знал – стоит ли ждать, прилетят ли они. Они приходили к Сильвии, а не просто за кровью. А теперь тут осталась одна приманка – вот эта кровь. Он отнес пустые металлические посудины в кусты и пинками отправил их вниз с обрыва. Затем он тщательно проверил свои карманы, в них тоже не осталось ничего металлического.

Сильвия годами приучала их приходить. А теперь она на той стороне. Значит ли это, что они не придут? В мокрых кустах зашуршало. Зверек? Или птица? Кровь поблескивала в лотке, тусклая и тяжелая, словно окисленный свинец. Пора бы уже, но ничто не шевелило вершины огромных кедров. Он разглядел ряды кивающих головками розовых кустов, дорожку, по которой бежали они с Сильвией… Сделав усилие, он отбросил недавние воспоминания – сверкающие возбуждением глаза, красные яркие губы. Шоссе под обрывом – пустой, безлюдный сад – молчащий дом, в котором ждет притихшая семья. Услышав неясный, свистящий звук, он напрягся – нет, просто тяжелый дизельный грузовик несется по шоссе, яркими фарами вспарывает ночь.

Он стоял, широко расставив ноги, глубоко вдавив каблуки в податливую черную землю, стоял и мрачно ждал. Он не уйдет. Он останегся здесь, пока они не придут. Он хотел вернуть ее – любой ценой.

Расплывчатые, смятые волоконца тумана проплыли по диску луны. Необъятная бесплодная пустыня неба, лишенная жизни и тепла. Смертельный холод космоса, не прогреваемого ни одним солнцем, не оживляемого ни одной тварью. Он глядел вверх, пока не заболела шея. Холодные звезды, скользящие в почти нематериальном слое тумана. А есть ли чтонибудь еще? Собираются они прилетать? Их интересовала Сильвия – и теперь они ее получили.

Какое-то движение позади, совершенно беззвучное. Он ощутил это движение и начал поворачиваться, но тут зашевелились деревья и кусты – везде, со всех сторон. Словно вырезанные из картона декорации, они качались, сталкивались, сливались друг с другом, что-то пробиралось между ними, быстро и молчаливо. Затем все стихло. Они пришли. Рик их чувствовал. Они прятали свое пламя и свою мощь. Холодные, ко всему безразличные статуи, возвышающиеся среди деревьев, могучие кедры – карлики рядом с ними. Безучастные, бесконечно далекие от него и его мира, привлеченные сюда любопытством и – отчасти – привычкой.

– Сильвия, – спросил он громко и отчетливо. – Которая здесь ты?

Никакого ответа. Возможно, ее здесь и нет. Он почувствовал себя обманутым. Еле заметный белый проблеск проплыл мимо лотка, на мгновение завис и скользнул дальше, не задерживаясь. Затем воздух над лотком задрожал и вновь замер – это еще один из гигантов взглянул и мгновенно удалился.

Рика охватил панический страх. Они уходили, возвращались в свой мир. Они отвергли лоток, они им не заинтересовались.

– Подождите, – хрипло проговорил он. Белые призраки задержались, некоторые из них.

Рик приблизился к ним, приблизился медленно, осторожно, все время остро ощущая их мерцающую огромность. Если кто-либо из них дотронется до него, он мгаовенно вспыхнет, превратится в кучку серого пепла. Не доходя нескольких футов, он остановился.

– Вы знаете, что мне нужно, – сказал он. – Я хочу вернуть ее. Вы не должны были ее забирать – пока.

Молчание.

– Вы были слишком жадны, – сказал он. – Вы сделали то, чего не надо было делать. Она и так пришла бы к вам в конце концов. Она все уже продумала Толпа зашелестела. Огромные мерцающие формы качались и пульсировали, чуткие к словам. «Правда», – прозвучал бесстрастный отклик. Звук рассеивался от дерева к дереву, лишенный места и направления, а затем превратился в еле слышные отголоски, замер, унесенный ночным ветром.