Текст книги "Долгая тропа войны"

Автор книги: Филип Хосе Фармер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 9 страниц)

Фармер Филип Жозе
Долгая тропа войны

Филип Фармер

Долгая тропа войны

перевод А. Думеш

Второй роман – "Долгая тропа войны" – мало чем примечателен. Это достаточно обычная история о мире, скатившемся в варварство после катастрофы. Но и в этот заезженный сюжет Фармер добавляет оригинальности, смело трансформируя привычные американцам реалии, прослеживая эволюцию языка, рисуя удручающую картину Америки, распавшейся на сотни враждующих государств.

В нескольких милях от города Джоел Вандерт бросил вызов Бенони Райдеру.

Эти парни постоянно ссорились и задирали друг друга еще до того, как несколько запряженных мулами повозок выехали из Финикса к Железным Горам. Но до сих пор перепалки ограничивались не слишком добрыми шуточками по поводу того, кого из них двоих убьют или покалечат и кто женится на Дебре Аврез.

Старшие участники экспедиции не хотели лишаться одного из потенциальных воинов и не раз вмешивались, предотвращая драку. Слишком много молодых парней погибло в предыдущем году от укусов ядовитых змей, долинной лихорадки и набегов навахо.

Когда обоз прибыл к Железным Горам, руководители отряда сделали все возможное, чтобы восемнадцатилетние задиры сталкивались друг с другом как можно реже. Это было нетрудно устроить, поскольку работы хватало всем на целый день. К вечеру люди настолько уставали, что практически без сил валились вокруг костров и, немного поговорив, отправлялись спать.

Мудрый вождь Вако назначил Бенони и Джоела в разные рабочие группы.

Получалось, что виделись они редко. Парни были слишком заняты – копали, плавили, очищали, закаляли руду и ковали из металла разнообразные оружие и инструменты. Под руководством специалистов они научились делать мечи, кинжалы, наконечники копий и стрел, железные стремена и удила, молоты, гвозди, плуги. Целых три месяца Бенони и Джоел вместе с остальными, обливаясь потом под горячим солнцем Айзонах, бились с кирками и лопатами, топкой, огнем и кузнечным горном, молотом и наковальней. А когда вождю Вако казалось, что и после трудового дня у парней остается слишком много энергии, он назначал одного из них в ночной караул.

Приближался конец лета. Было изготовлено столько оружия и инструментов, сколько смогли нести мулы. Животных нагружали стальными изделиями, ключевой водой и копченым мясом, которое добывали и готовили сами охотники. И затем обоз медленно трогался в опасный путь через горы, пустыню, – в Финикс, располагающийся в Долине Солнца. До сих пор участникам экспедиции везло: ни разу на них не напали дикарикелафинянзы или индейцы, и путешествие проходило без потерь.

На обратном пути не находилось столько работы, чтобы держать Бенони и Джоела порознь. Вождь Вако постоянно наблюдал за ними и вмешивался, когда один из задир заходил слишком далеко.

За несколько миль до Финикса, устав от дороги, Джоел Вандерт стал громко рассказывать всем, чем он займется с Деброй в первую брачную ночь. Идущим рядом людям это не слишком понравилось. О подобных вещах вслух не говорят. По крайней мере, о собственной жене и других вольных женщинах Долины. Такое возможно, если рядом нет священников, рассказывать о подвигах с рабынями навахо. К женщинам Финикса надо относиться уважительно.

Джоел знал о правилах приличия, но настолько жаждал сразиться с Бенони, что, даже не боясь всеобщего порицания и наказания старших, игнорируя свирепые взгляды и молчаливое неодобрение окружающих, продолжал расписывать подробности. Лицо Бенони залил румянец, сменившийся бледностью через несколько минут.

Джоел, не обращая ни на что внимание, шел за вверенным ему мулом в этом длинном переходе. Джоел был крупным мускулистым мужчиной, ростом шесть футов четыре дюйма. Длинные густые черные волосы обхватывала повязанная через лоб красная лента. Широкое лицо, длинный орлиный нос, тонкие губы, крупный и тяжелый подбородок. В Долине не осталось ровесника Джоела, которого он бы не поборол и не уложил на лопатки. И никто в округе двадцати миль от горы Кемлбек не мог кинуть копье так далеко, как Джоел. Его мощную фигуру обтягивала красная льняная рубашка с поясом, расшитым бирюзовым бисером; костюм дополняли шорты и гетры из шкуры пумы.

Бенони Райдер был парнем другого типа, сам по себе впечатляющий, но хилый в сравнении с Джоелом. Ростом около шести футов, широкие плечи выгодно подчеркивали тонкую талию (практически отсутствующую у Джоела) и длинные ноги. Русые волосы, доходившие до талии, перевязывала черная лента. Голубые глаза Бенони сузились от гнева, ноздри прямого носа раздувались, а губы сжались в тонкую линию. Он был сильным и знал это. Но в отличие от похожего на медведя Джоела, Бенони можно было сравнить с горным львом, стройным и быстрым, или оленем. Он был стремительнее любого парня, рожденного в тени горы Кемлбек. Но сейчас возникла ситуация, в которой бегать не требовалось. Тем более что Бенони хотел с достоинством выйти на свою первую тропу войны.

Несколько минут он слушал Джоела, оглядываясь вокруг, в ожидании, что кто-нибудь из старших заговорит с задирой. Но, увидев невмешательство, Бенони не стал медлить. Юноша прекрасно понимал, что Джоел Вандерт специально дразнит его, и не хотел показывать своему сопернику, что тот способен привести его в ярость. Также он надеялся, что один из помощников вождя сделает Джоелу выговор и тем самым унизит этого забияку.

Но все помощники шли во главе обоза, обсуждая с Вако форму парадной одежды, поскольку обоз подъехал к окрестностям города Финикс. Не стоило ждать помощи от них.

Бенони подошел к Джоелу. Тот замолчал и уставился на Бенони, поняв по бешенству в его глазах, что юноша собирается бросить вызов.

– В чем дело, ты, храбрый заяц? – спросил Джоел. – Чего это ты такой бледный? Слишком долго жарился под солнцем? Может, тебе стоит полежать в тени саваро, чтобы восстановить силы. Мы, мужчины, пойдем вперед и прикажем рабам доставить носилки и нести тебя. Я скажу Дебре, что...

Бенони не стал церемониться. Он пнул этого задиру в самое болезненное для мужчины место ногой, никогда не носившей ботинка или мокасина. Кожа на подошве у него была толщиной в полдюйма и твердая, как камень.

Джоел вскрикнул, схватился за причинное место и упал. Он корчился от боли, катался по земле и вопил от злости.

Вако шел далеко впереди, но, услышав крики, бросился бежать. Когда он приблизился, Джоел все еще продолжал вопить. Тогда вождь прикрикнул, чтобы юноша замолчал и держал себя как воин, которым он однажды станет, если доживет до такого момента.

Один из находившихся неподалеку людей объяснил, что случилось.

– Так ему и надо, распущенному молодому дураку, – сказал Вако. Затем он повернулся к Бенони и заговорил суровым тоном: – Почему ты ударил его без предупреждения? Или хотя бы убедился сначала, что один из нас может официально засвидетельствовать вызов.

– Когда мужчина говорит непристойности о женщине, надо заткнуть его грязный рот, – ответил Бенони. – Кроме того, почему я должен соблюдать приличие, бросая вызов? Я не слишком гордый и готов признать, что Джоел гораздо крупнее и сильнее меня. С какой стати я должен давать ему преимущество? Я борюсь, чтобы выиграть, а если попаду в его медвежьи объятия, то мои шансы на победу сильно упадут.

– Я бы не позволил вам убивать друг друга, если бы ты бросил ему вызов, – засмеялся Вако. – Что с вами происходит, молодые глупцы? Вы что, не знаете, что меньше чем через неделю вступите на первую тропу войны? И тогда сможете убивать столько, сколько захотите, даже больше.

Согнувшись, все еще держась за причинное место, Джоел с трудом встал на колени.

– Ты дерешься как грязный навахо! Подожди, вот я приду в себя, ты...прорычал он, свирепо глядя на обидчика.

– Вам обоим придется подождать, – строго сказал Вако. – Я не допущу никаких серьезных потасовок между непосвященными до возвращения с тропы войны. А к тому времени вы уже будете по горло сыты всякими сражениями и драками. Послушайте, я сообщил, что запрещается делать, и если хоть один из вас не подчинится – предстанет перед Советом Кемлбека. А это может означать одно – придется ждать еще целый год, прежде чем выйти на тропу войны. Неужели вы хотите этого?

Парни молчали. Как и любой из ровесников, они абсолютно не хотели подобной кары. Ведь тогда их продолжат считать мальчишками, в то время как все друзья станут мужчинами!

– В таком случае вопрос закрыт, – сказал Вако. – Пожмите друг другу руки и поклянитесь, что не будете ссориться, пока не вступите на тропу. Иначе...

Наконец поднявшись с земли, Джоел Вандерт встал вполоборота к Бенони, не думая пожимать ему руку. Бенони же наблюдал за соперником, не сделав и шага навстречу.

– Придется смириться, Вандерт! – громко сказал Вако. – А ты, Райдер, убери улыбку со своего детского личика. Пожмите руки! Или у вас возникнут большие проблемы с посвящением в этом году!

Вандерт развернулся, протянул руку.

– Я пожму руку, если Райдер осмелится на это, – угрюмо буркнул он.

– Я могу сделать все, что можешь ты, – сказал Бенони и протянул руку, которую Джоел сжал изо всех сил.

Мускулы Бенони напряглись, но он даже не поморщился и не отдернул руки.

– Вот и прекрасно, и не стоило так давить, надеясь, что твой товарищ закричит от боли. Вернитесь к своим мулам. Если мы поднажмем, то к полудню прибудем в Финикс.

Обоз снова тронулся. Бенони все еще был зол, чтобы радоваться долгожданному возвращению домой. Он посмотрел на юг, окинул взглядом каменистую равнину и увидел в небе отражение собственной медленно тающей ярости. В вышине плыли черные облака дыма, который поднимался из вулкана, находящегося в десяти милях от Финикса. В прошлом году, когда Бенони уехал из родного города в горы, вулкан только зарождался. Сейчас же конус, образованный лавой и пеплом, возвышался как минимум на двести футов и был виден издалека. Демоны земли не сидели сложа руки, пока Бенони отсутствовал.

Затем злость улетучилась и сменилась – не то чтобы радостью возвращения домой, но – страхом за семью. Бенони вспомнил, что когда-то в детстве слышал, как отец рассказывал друзьям, что вулканы взломали земную кору всего за два года до рождения Бенони. Все это неистовство зародилось в сорока милях к югу от Финикса, появление вулканов завершилось землетрясением, пошатнувшим стены и дома города и убившим массу народа. Сейчас в Долине Солнца пыхтели и дымили десять вулканов. И, при определенном направлении ветра, дым почти полностью покрывал небо над долиной, и солнце лишь призрачно светило сквозь серую пелену.

Бенони посмотрел на восток, куда падала странная тень горы Кемлбек. Издалека гора напоминала спящего зверя с горбатой спиной, очень длинной шеей и вытянутой мордой. Проповедники рассказывали, что гора получила свое название от кемла. Бенони никогда не видел этого зверя, не видели его и проповедники. Люди лишь слышали о существовании чудовища, называемого кемл (слово это произошло от устаревшего "camel" – верблюд), упоминавшегося в Найденных Книгах. Бенони всегда интересовало, были ли эти чудовища столь огромны, как гора, названная в их честь. Если да, то хорошо, что все они вымерли – вместе с левиафанами и единорогами, про которых также говорилось в Найденных Книгах.

В полдень показались кирпичные стены, опоясывающие подножие Кемлбека. Час спустя люди из обоза увидели толпу, ждущую около центральных ворот Финикса (названного в честь огромной птицы, жившей много-много лет назад. Но придет день, когда она возродится из пепла и будет кружиться над пустыней, неся на спине Иегову).

Бенони дождался, пока его официально отпустил Вако, а затем пошел домой, сопровождаемый двумя младшими братьями, двумя замужними сестрами, их мужьями и маленькими племянниками и племянницами. Все говорили одновременно.

Бенони еле успевал отвечать на сыпавшиеся со всех сторон вопросы. И хотя он не прекращал думать о Дебре Аврез, горел от нетерпения увидеть свою возлюбленную, но окружающие люди так любили его, что сердце молодого человека наполнялось ответной любовью. А в глазах младших членов семьи Бенони выглядел теперь героем, ведь он уезжал так далеко и привез назад столь необходимые инструменты и оружие.

Пройдя около полмили по широкой улице Финикса, все семейство приблизилось к дому отца Бенони – двухэтажному кирпичному зданию, выкрашенному в белый цвет. На каждом углу дома красовалась башня, а на крыше виднелись амбразуры, сквозь которые финикяне могли стрелять по захватчикам.

Дом окружала и охраняла от любопытных взглядов стена высотой десять футов. Эта же стена служила и укрытием, за которым можно было спрятаться в случае атаки на город.

Навстречу пришедшим выскочили огромные собаки-волкодавы и стали радостно прыгать вокруг Бенони. На стенах сидели и наблюдали за происходящим домашние коты – полосатые, надменные и полные собственного достоинства. Позже, когда станет поменьше народа и уляжется всеобщее волнение, любимцы Бенони спустятся вниз и потрутся о ноги хозяина, громким мурлыканьем призывая взять их на руки.

Прибывшему из длительной экспедиции юноше предстоял грандиозный ужин, или, по крайней мере, сидеть за столом, ломящимся от изобилия фруххолиза, торийи, жареных бобов, говядины и пива Мек. Бенони слишком много говорил и не успевал поглощать всевозможные яства. Но он и не чувствовал голода. А лишь трепетал при мысли, что увидит Дебру этой ночью, и ломал голову над тем, как бы сбежать, не обидев домочадцев.

После ужина Бенони переоделся и вместе со всей семьей отправился в церковь. Там они пробыли около часа, слушая неисчислимые благодарения священника Господу за благополучное возвращение мальчиков и мужчин, уходивших в Железные Горы. Бенони тщетно пытался сосредоточиться на словах молитв, но не смог устоять против искушения посмотреть вокруг. Ее не было. Или же просто Дебра затерялась где-то в толпе.

Бенони вернулся домой. Отец и зятья задавали множество вопросов, и юноша старался отвечать наилучшим образом, продолжая думать о Дебре. В конце концов, когда Бенони почти потерял надежду найти какой-нибудь вежливый предлог, чтобы покинуть дом, на помощь ему пришла мачеха.

– Эй, ребята, придется вам отпустить Бенони, – сказала она, смеясь, чтобы не разозлить мужчин. – Я уверена, что ему до смерти хочется пойти к Аврезам. А они сочтут нашего мальчика крайне невежливым, если он не отправится к ним в гости в течение нескольких мккут.

Бенони с благодарностью посмотрел на мачеху. Всего лишь шесть лет назад она заменила ему мать, а Бенони любил эту женщину как родную.

Отец выглядел разочарованным и хотел уже возразить, но мать опередила его: – Я не прошу многого, Хози, ты же знаешь. Ведь Бенони уже давным-давно хотел удрать. Неужели ты не помнишь себя в восемнадцать лет?

– Ладно, иди, жеребчик, – усмехнулся отец и похлопал сына по плечу. Но не слишком задерживайся. Помни, что посвящение может начаться в любую минуту! А до этого момента ты еще должен переделать кучу дел.

Мать нахмурилась, и Бенони почувствовал угрызения совести. Он помнил, как она рыдала два года назад, когда старший брат ушел на свою первую и последнюю тропу войны.

Бенони извинился, поцеловал мать и пошел в конюшню. Там он надел гравированное золотом кожаное седло на Красного Сокола – великолепного чалого жеребца. Затем вывел коня во двор, крикнул племянникам, чтобы те открыли парадные ворота, и вскочил в седло.

Не успел юноша опустить ноги в стремена, как услышал крик глашатая.

– Подожди минутку, Бенони Райдер! У меня есть для тебя сообщение от Совета Кемлбека!

– Глашатай Чонз! Какое сообщение? Надеюсь, ты принес хорошие вести, сказал Бенони, еле сдерживая Красного Сокола, нетерпеливо переступающего на месте.

– Хорошие или плохие – советую принять их к сведению, – ответил Чонз. Только что я передал такое же сообщение Джоелу Вандерту. И он, не раздумывая, поклялся на Затерянных и Найденных Книгах, что подчинится указаниям Совета.

– Да? – удивился Бенони. – Я слушаю.

– Вожди прослышали о ссоре между тобой и Джоелом Вандертом и о последствиях вашей перепалки. Вожди посовещались и решили, что вы оба несомненно встретитесь в доме Дебры Аврез. Где, возможно, попытаетесь пустить друг другу кровь. А потому, чтобы сохранить вас в здравии для борьбы с навахо – разрази их гром, – Совет запрещает Джоелу и тебе, Райдер, видеться с девушкой до возвращения с тропы войны с добытыми скальпами врагов. И тогда, когда вы станете настоящими мужчинами, несущими ответственность за свои действия, можете делать что пожелаете. Но до тех пор... ты слышишь?

– Да, – угрюмо кивнул Бенони.

Чонз въехал на лошади через ворота и поравнялся с юношей. Затем глашатай вытащил книгу в кожаном переплете.

– Положи правую руку на Книгу и поклянись, что подчинишься Совету.

Какое-то мгновение Бенони медлил. Полная луна, показавшаяся из-за далекой горы Суеверий, осветила юношу, и стало видно, как он скрежещет зубами.

– Давай, сынок, – подбодрил Чонз. – Я не могу ждать всю ночь. Кроме того, ты же знаешь, что Совет желает тебе только добра.

– Но могу ли я увидеть ее хоть раз, до того как уеду? – спросил Бенони.

– Нет, если только не поедешь к Дебре домой, – ответил Чонз. – Отец запер ее в доме. Старик Аврез слегка свихнулся. Говорит, что ты и Джоел опозорили его дочь, обсуждая ее на публике. Если бы до посвящения было еще много времени, он бы выпорол вас обоих.

– Ложь! – воскликнул Бенони. – Я даже ни разу не упомянул ее имя! Это все Джоел! Так не честно!

Затем Бенони положил руку на книгу: – Клянусь Найденным и Затерянным Заветом, что подчинюсь предназначенным мне указаниям Совета.

– Вот и молодец, – сказал Чонз. – Удачи тебе на первой тропе. Храни тебя Господь.

– И тебя, – сказал Бенони. Он проводил взглядом удаляющегося высокого и худого глашатая, а затем завел Красного Сокола обратно в конюшню. Юноша расседлал жеребца, но не пошел в дом сразу. Он хотел сначала заглушить в себе ярость, которая только разгоралась, подогреваемая образами Дебры и Джоела. Тогда Бенони стал придумывать всякие изощренные наказания, которым подвергнет ненавистного соперника, если тот когда-нибудь попадет ему в руки, – и почувствовал себя немного лучше. Юноша вернулся в дом и объяснил, что случилось. К счастью, никто не стал шутить над происшедшим. Отец и зятья принялись рассуждать о вражде между Райдерами и Вандертами, особо смакуя кровавые подробности некоторых сражений во имя чести, которые происходили в далеком и недавнем прошлом между семействами Финикса.

До сих пор старшее поколение семей Бенони и Джоела поддерживало хорошие отношения. Они ходили в одну и ту же церковь и жили всего в нескольких кварталах друг от друга.

Главы семейств вели совместный и взаимовыгодный бизнес.

– Если бы Питер Вандерт входил в наш клан, – сказал старший Райдер, мы могли бы передать спор на рассмотрение Внутренней Ложи. Но, увы, такой вариант отпадает. И вообще, ничто не заставит нас взяться за оружие, пока мальчики не вернутся. А тогда все будет в руках Господа. Этот Джоел такой задира – с самого детства от него одни неприятности. Хотя надо отдать должное этому сорванцу – никто не кидает копье лучше его.

Мужчины принялись осыпать Джоела бранью. Бенони не поддержал их. Было бы некорректно обливать соперника грязью вместе с остальными присутствующими. Кроме того, он даже вспоминать не хотел об этом недоумке, а хотел думать о Дебре.

Немного подождав, Бенони извинился и пошел наверх в свою комнату. Там он намочил полотно и завесил окно, в надежде, что ночной ветер станет прохладнее и ему удастся забыться сном. Целый час Бенони беспокойно метался и ворочался, тщетно пытаясь не думать о Дебре, и в конце концов заснул.

Бенони снилось, что его захватили навахо. Враги как раз собирались вылить на него огромный котел с кипятком, а затем приступить к другим страшным пыткам; чтобы Бенони прочувствовал, что означает целый котел с бурлящей водой, навахо для начала пролили на него несколько обжигающих капель.

Этим мучители также пытались лишить юношу присутствия духа и заставить его молить о пощаде.

Но Бенони мысленно поклялся, что будет вести себя как мужчина, истинный финикянин, и заставит врагов уважать себя. Когда все уже будет кончено, навахо пошлют в Финикс сообщение, что белый юноша, Бенони Райдер, геройски погиб.

И соотечественники сочинят в его честь песню. Об этом узнает Дебра. Она будет рыдать, но и гордиться им. И Дебра станет презирать Джоела Вандерта, когда тот придет добиваться ее благосклонности. Она позовет отца и братьев, которые с позором выпроводят Джоела из дома и спустят на негодяя собак.

Бенони проснулся и увидел профиль матери на фоне залитого лунным светом окна, завешенного марлей. Она сидела на кровати, склонившись над сыном; слезы капали Бенони на грудь.

– Что случилось? – спросил он.

– Нет-нет, ничего, – ответила она, выпрямляясь и всхлипывая. – Пришла просто посидеть рядом, посмотреть на тебя немного. Хотела еще раз увидеть своего сына.

– Ты еще увидишь меня утром, – сказал Бенони, смущенный и растроганный одновременно. Он знал, что мать беспокоится о нем и все еще оплакивает погибшего брата.

– Да, я знаю, – вздохнула она, – но я не могла заснуть. Так жарко, и я...

– Слезы матери охлаждают горячую кровь молодого воина, выходящего на поля своих первых сражений, – сказал Бенони. – А улыбающаяся мать стоит десятков ножей, поражающих врага.

– К чему эти пословицы, – сказала мать, поднялась с кровати и посмотрела на Бенони. – Просто я люблю тебя, – произнесла она. – Я знаю, что мне не следует плакать над тобой, потому что если я начну раскисать – и ты почувствуешь себя плохо. Но ничего не могу с собой поделать. Просто хотела еще раз увидеть тебя до того как...

– Ты говоришь так, словно уже никогда меняне увидишь, – сказал он. Думай о смерти, и твой последний день наступит очень скоро.

– Вечно ты впутываешь эти старые поговорки, – сказала мать. – Ну конечно же, я увижу тебя завтра. Просто тебя так долго не было дома, я боялась, что ты не вернешься. И уже никогда... ладно, не думай об этих глупостях. Я делаю то, что обещала не делать. Ну, я пошла.

Мать наклонилась, нежно поцеловала Бенони и выпрямилась.

– Завтра я останусь дома и поговорю с тобой, – сказал он.

– Спасибо, сынок, – ответила женщина. – Я знаю, как тебе хочется пойти на рыночную площадь и рассказать друзьям о Железных Горах. И ты пойдешь туда завтра, как пошел бы в любой другой день. Кроме того, у меня слишком много дел, чтобы тратить время на разговоры. Спасибо тебе, сынок. Я очень рада твоему предложению и ценю такое внимание, – ее голос дрожал так сильно, что Бенони опасался, как бы она снова не заплакала.

– Спокойной ночи, мама, – ответил Бенони.

Мать вышла из комнаты. После всего случившегося юноша снова не мог заснуть и лишь после долгих мучений наконец-то провалился в сон. Но в следующее мгновение Бенони показалось, что бессонница снова взяла над ним верх.

На этот раз луна осветила четыре призрачные фигуры, стоящие вокруг кровати. Лица мужчин скрывали вырезанные из дерева маски с вороньими клювами, костюмы украшали черные перья. И все-таки даже в темноте Бенони узнал в этих людях отца, двух зятьев и брата матери.

– Поднимайся, сын ворона, – проговорил приглушенным голосом отец. Пора тебе испытать силу твоих крыльев.

Сердце Бенони бешено забилось, в животе словно завибрировали десятки струн. Время посвящения пришло быстрее, чем он ожидал. Юноша думал, что ему дадут неделю на отдых после столь долгого пути из Железных Гор. Но он также помнил, что посвящение должно начаться неожиданно, словно лев, выпрыгивающий из темноты ночи.

Бенони поднялся с постели. Отец завязал ему глаза. Кто-то обернул талию юноши какой-то тканью, чтобы прикрыть наготу. Затем его за руку отвели из комнаты в холл. Юноша услышал тихий плач и понял, что это плачет мать за закрытой дверью своей спальни. Конечно же, ее не допустили посмотреть на мужчин в масках и на сына с завязанными глазами. И, разумеется, никто не предупредил бедную женщину, что сегодня ночью наступает время посвящения ее сына. Но каким-то образом мать почувствовала это. Женщины обладают необъяснимыми чувствами.

Бенони вывели вниз по ступенькам на открытый воздух. Здесь его посадили на лошадь, и та побежала рысью. Юноша предположил, что узду его лошади держит и тянет другой всадник.

Вцепившись в седло, Бенони чувствовал себя крайне беспомощным, сидя на лошади с завязанными глазами. Что, если его лошадь споткнется и упадет и он сам вывалится из седла? Что тогда? Бенони оставалось только надеяться, что этого не произойдет.

Чувствовал он себя очень беспокойно и тревожно. После приблизительно получасовой езды лошадь остановилась и ктото приказал Бенони спешиться. Спустившись на твердую землю, юноша почувствовал себя несколько лучше. Ему помогли забраться в повозку и посадили на длинную скамью. Слева и справа от себя он ощутил чьи-то голые плечи, руки и бедра и предположил, что это тела других посвящаемых.

Повозка дернулась и тронулась, раскачиваясь и кренясь на поворотах ухабистой дороги. Бенони не разговаривал с компаньонами, поскольку его предупредили о необходимости хранить молчание. Поездка длилась около часа. Наконец возница крикнул "Тпру!" и повозка остановилась. Минут пять все молчали. Только Бенони подумал, что сидение на твердой деревянной скамейке является частью церемонии, как кто-то рявкнул:

– Выходите! И молча!

Бенони помогли спуститься с повозки, довели до какого-то места и приказали стоять и не двигаться.

Барабан начал отбивать монотонный ритм, нагнетающий тревогу бой продолжался около десяти минут.

Внезапно заиграл рожок. От неожиданности Бенони вздрогнул, но понадеялся, что никто не заметил столь нервной реакции.

Кто-то сдернул повязку с его талии. Юноша хотел было возмутиться, но сдержался. Он точно не знал, но слышал, что непосвященных отпускают в пустыню обнаженными.

Затем Бенони развязали глаза. Он заморгал от яркого света полной луны и, поскольку никто не запрещал, стал оглядываться вокруг. Он стоял в центре шеренги из двенадцати обнаженных юношей. Перед юношами стояли множество взрослых, одетых в меха и перья, лица их скрывали маски животныхохранителей различных семейств. Один из мужчин шел вдоль шеренги, давая каждому посвящаемому отпить воды из тыквенной бутылки. Когда бутылку дали Бенони, он сделал большой глоток, подозревая, что это его последний глоток перед долгим и трудным путем.

Последовавшая церемония оказалась настолько простой и короткой, что Бенони не смог подавить разочарование. Он точно не знал, чего ожидать, но думал, что будет больше барабанного боя, длинных речей, призывающих посвящаемых пойти в страну Навахо, добыть как можно больше скальпов и вернуться, чтобы получить заслуженные почести и восславить Финикс.

Также Бенони думал,, что головы посвящаемых обреют, оставив лишь гребешок волос, а тела размалюют боевой раскраской. Или что состоится хотя бы церемония кровопускания, во время которой смешают кровь присутствующих юношей с кровью старших представителей семейств.

Но вождь Вако несколькими словами разрушил все эти мечты:

– Ребята, вы вступите на путь такими, какими явились в этот мир обнаженными. Вы пойдете на восток, на север или на юг, пока не дойдете до вражеских территорий. Там добудете хотя бы один человеческий скальп. И ваши проблемы – как найти еду, воду, оружие и ночлег. После того как вы вернетесь, если, конечно, вернетесь, – вас посвятят в мужское братство. Но до тех пор вы – лишь неоперившиеся птенцы. Если вам кажется сложным, что надо идти в пустыню голыми и босыми, вспомните, что эта традиция была установлена очень-очень давно. Первая тропа войны покажет, кто есть кто. Мы не хотим, чтобы среди нас размножались хиляки, трусы, тупицы и им подобные. Позднее, осенью, восемнадцатилетние женщины пройдут похожее испытание в пустыне, разница лишь в том, что им не надо идти в земли врага. Итак, когда начнут бить барабаны, старейшины кланов хлыстами погонят вас в пустыню, причем в разных направлениях, чтобы вы не собирались вместе. Но мы не запрещаем вам собираться вместе позже. Можете делать что угодно за пределами Финикса, где-то через милю отсюда. Даже убивать друг друга, если захотите.

– Прекрасно, – фыркнул кто-то рядом с Бенони, который сразу понял, что это Джоел Вандерт, даже не взглянув в сторону говорящего.

У Бенони не было времени, чтобы думать о смысле услышанного замечания, поскольку вождь Вако поднял руку, подождал какое-то мгновение и опустил ее.

Бешено забили барабаны. Мужчины в масках, гикая и крича, погнались за юношами. Щелкнул кожаный кнут. Бенони взвился в воздух от обжегшего ягодицы удара и бросился бежать. Ни один удар больше не достиг его, поскольку никто в Финиксе не бегал быстрее Бенони. Но за спиной продолжали щелкать хлысты, раздавались крики, и юноша пробежал еще по крайней мере милю, пока преследователи не остались далеко позади. Бенони продолжал бежать рысью, направляясь на северо-восток.

Он собирался преодолеть еще около пяти миль, а затем поохотиться на сумчатых крыс и кроликов и обеспечить себя пропитанием: кровью и мясом. Также Бенони решил поискать место, чтобы поспать днем. Продвижение ночью являлось единственным разумным путем. Солнце может иссушить остатки влаги в обнаженном теле, и тогда кишащим в округе навахо будет проще заметить одинокого путника. Кроме того, ночью, когда выходят из нор почти все звери, легче охотиться.

Чтобы сориентироваться, Бенони остановился на вершине холмика, поросшего малапи, и услышал, или ему показалось, что услышал, чьи-то шаги среди лежащих неподалеку камней.

В то же мгновение юноша скользнул за большой черный валун, крепко зажав в руке камень, намереваясь использовать его в качестве оружия. Человек, или кто бы это ни был, торопился, что весьма озадачило Бенони. Вряд ли навахо могли подобраться так близко к Финиксу, хотя это и возможно. Но навахо не производил бы столько шума. Скорее всего среди камней пробирался кто-то из посвящаемых. Или кто-то, кто случайно выбрал такой же путь, как Бенони, или – кто-то, специально выслеживающий его.

Джоел Вандерт?

Если даже это Джоел, он безоружен, так же как Бенони.

И лучше встретиться и покончить с ним сейчас, чем заснуть и позволить Джоелу внезапно напасть.

Бенони припал к земле за валуном. Он обладал очень чутким слухом и мог определить ящерицу, бегущую по песку, а обоняние позволяло ему почуять кролика, находящегося в четверти мили против ветра. Бенони тут же определил, что преследователь – пахнущий потом мужчина. Доносился также запах табака, что успокоило юношу. Это был явно не Джоел, поскольку молодежи запрещалось курить до возвращения с тропы войны с первым добытым скальпом.