Текст книги "Конец времен"
Автор книги: Филип Хосе Фармер
Жанр:
Научная фантастика
сообщить о нарушении
Текущая страница: 9 (всего у книги 11 страниц)
ГЛАВА 19
Лейф проводил Аллу до ее комнаты, выставив смахивавшую пыль служанку. Та, конечно, донесет уззитам, но Лейфа это не волновало. Ламед на груди и профессия врача давали ему больше свободы, чем обычному гайке.
Алла затворила дверь и заперла на радиоключ.
– Мои дуэньи сообщат Даннто, что все в порядке, – сказала она.
Каждое ее движение, каждое слово точно проводили по щеке Лейфа нежными пальцами. У него перехватило дыхание, руки задрожали. В груди образовался тугой ком.
Алла подошла к секретеру у дальней стены. Нарочно или нечаянно, но бедра ее покачивались чуть более обычного. Лейф обратил на это внимание – он весь день заглядывался на нее. С той минуты, как она сказала, что хочет побыть одна, воздух вокруг нее насытился электричеством. Еще чуть-чуть – и грянет молния. Лейф боролся с давлением изнутри, подкатывающим к перехваченному горлу, готовым прорваться от неосторожного слова, от взгляда...
– Алла! – выдохнул он хрипло.
Она остановилась, полуобернувшись, замерла – полная грудь поднята вздохом. Взмах головы поднял волну в реке рыжих волос.
– Алла... должен ли я что-то говорить?
Она обернулась так стремительно, что едва не упала. В другое время Лейф усмехнулся бы. Но сейчас грянула молния, и он быстрыми шагами двинулся к ней через просторную комнату, раскинув руки, вперед, вперед, слыша только грохот крови в висках, зная, что его не остановит никакая сила в мире...
Изо всех сил сжимая Аллу в объятиях, Лейф едва слышал, как она кричит:
– Лейф, Лейф! Не позволяй больше Даннто касаться меня! Я люблю тебя! Только тебя!
Потом, много позже, кто-то постучал в дверь, тихо, как совесть. Алла вскочила с постели, бессознательно прикрываясь простыней; глаза ее казались кругами над алым овалом рта. Лейф приложил палец к губам, на цыпочках подошел к платяному шкафу, знаками приказал Алле ответить и вытащил пистолет.
Он вполне мог выйти из положения. Врач-ламедоносец имел право обследовать женщину в отсутствие иоаха. С другой стороны, лучше было бы не позволить никому понять, как долго они с Аллой провели наедине. Все зависело от того, кто именно стоял под дверью.
– Кто там? – окликнула Алла.
Ответил неразборчивый мужской голос. Алла повторила вопрос. Ответ все равно нельзя было понять, так что, накинув платье, Алла прошла в соседнюю комнату, к двери. Лейф неслышно последовал за ней. В этот раз ответ услыхали оба.
– Алла, пусти меня. Это Джек Кандельман.
Оба одновременно подняли брови. Лейф молча кивнул – «пусти его» – и вернулся в шкаф. Алла попросила уззита подождать, пока она ляжет, погасила свет и залезла под одеяло.
Лейф намеренно оставил дверцу шкафа полуоткрытой и теперь мог подглядывать в щель. В поле его зрения появился Кандельман, согнутый, точно переломанная посредине сухая ветка. Узкое лицо избороздили морщины. Он подошел к постели, нервно оглянулся и, к изумлению обоих зрителей, распростерся ниц.
– Алла! Алла! – простонал он. – Прости меня! Он потянулся к ней, и она шарахнулась.
– О чем вы? За что простить?
– Ты знаешь, за что, Алла, любимая. Не смейся надо мной. Я не могу выносить это. И не стану. Ты же знаешь, со мной шутки плохи. Ты знаешь.
– Вы с ума сошли? – Голос Аллы дрожал не меньше, чем голос уззита. – Я понятия не имею, о чем вы говорите.
Отстраниться она не успела – Кандельман схватил ее за руку.
– Не говори так! Я ведь спрашивал тебя, когда мы встретимся снова – а ты отказала. Ты свела меня с ума. Я не мог прикоснуться к тебе вновь и не мог вынести разлуки. Я сказал, что убью тебя, и едва не сдержал слова. Алла, любимая, скажи, что ты прощаешь меня. Я никогда больше... Я чуть не умер, когда мне передали, что ты погибла в той аварии. Когда я узнал, что ты легко ранена, я ругался и клялся себе, что в следующий раз ты не уйдешь от меня – и все же радовался, что ты жива. Я не мог вынести, что тебя нет на свете. Аллы нет, нет, нет – вертелось у меня в голове. Нет моей Аллы, нет ее, нет!
Девушка была совершенно ошеломлена таким поворотом событий. Лейф надеялся, что она подыграет этому безумцу – иначе она выдаст себя с головой.
Кандельман попытался притянуть Аллу к себе. Она отвернулась.
– Да что с тобой? – вскричал уззит. – Не так ты и чиста. Ты ведь уже отдалась мне однажды, забыла? Ты предала своего супруга, сандальфона. Я обесчестил его и все, что он олицетворяет, но ты того стоишь... Алла, ты единственная на свете. Мы с тобой...
Лейф поверить не мог, что слышит это неразборчивое воркование. Всегда монотонный голос Кандельмана обрел страстность, лицо, обычно выразительное не более чем сжатый кулак, дергалось, как пальцы глухонемого.
Теперь Лейф понял, что именно Кандельман заманил Аллу-первую в такси, вероятно, для последнего свидания, и подстроил аварию. Неудивительно, что он так недоверчиво отнесся к словам Лейфа о «легких ранениях». Должно быть, он решил, что Алла выдала его – а то и явился, чтобы завершить начатое дело. Но вряд ли он слишком опасался шантажа с ее стороны – тогда она выдала бы и себя. Кроме того, он тоже ламедоносец. Все его действия по определению праведны.
Основной причиной покушения на убийство была месть.
Наблюдая, как Кандельман пытается одновременно обнимать Аллу и на коленях признаваться ей в любви, Лейф размышлял о том, как это случилось. Очевидно, покойная Алла из сострадания отдалась однажды уззиту – или ради какой-то услуги, или для получения информации. Этого уже никто не узнает. Так или иначе, она отказалась иметь с ним дело в дальнейшем. Убежденный, что Алла презирает его, Кандельман попытался убить ее. Нет, не попытался – убил. Женщина, с которой он говорил сейчас, понимала это – и ненавидела его.
– Послушай! – выдохнул уззит. – Я сказал Даннто, что возвращаюсь присмотреть за тобой, что меня беспокоят новые покушения. Они вернутся не раньше чем через несколько часов...
– А как насчет доктора Баркера? – спросила Алла, отворачиваясь от Кандельмана.
– Этот развратник! Он не осмелится нас беспокоить. Ради Сигмена, Алла, не сопротивляйся так! Я не могу ничего поделать, ты должна быть моей. Ты ведь тоже хочешь меня, я знаю, иначе ты никогда не вела бы себя так в тот, первый раз. Тебя просто волнует твое многоложество – но, Алла, откуда нам знать, что верносущно, а что нет?
Лейф надеялся, что Алла справится с уззитом сама – иначе ему придется вылезать из шкафа. Не будь он так влюблен, Лейф просто позволил бы Кандельману изнасиловать Аллу – она, в конце концов, агент КХВ и знала, на что шла. Но он не мог допустить, чтобы уззит лапал ее.
– Алла, пожалуйста! Я больше не буду тебя убивать, никогда!
– Ты скотина, – прошептала она. – Ты спустил на меня этого гемманца!
– Прости меня, Алла. Я не буду больше...
Внезапно он схватил ее за запястья, развел ей руки и прижался губами к ее губам. Лейф собрался было вылезти, но Кандельман внезапно со вскриком отстранился. По подбородку его стекала кровь.
– Ты всегда кусалась, Алла, – заметил он. – Только в следующий раз не надо так сильно.
«Ты совсем ослеп?» – презрительно подумал Лейф. Следующая мысль пришла ему в голову неожиданно: Кандельман спрятался за своим любимым пугалом – он приказал вытатуировать на груди псевдонеандерталоида буквы J. С, чтобы сбить со следа тех, кому придет в голову осматривать труп. Сложная получается игра.
– Если вы немедленно не уберетесь, – проговорила Алла, закутываясь в одеяло, – я буду кричать. Или просто застрелю вас.
«Хорошая мысль, – подумалось Лейфу. – Разом решило бы все наши проблемы». Он поднял пистолет и прицелился в высокий, блестящий от пота лоб.
Но выстрелить он не успел. В дверь постучали.
– Кто там? – окликнула Алла.
Кандельман поспешно пригладил волосы, вытер с лица пот и надел фуражку. Потом, ссутулившись еще сильнее обычного, словно переломленный пополам, побрел к двери. С силой впечатав радиоключ в скважину, он распахнул дверь.
– Простите, абба, – пробормотала Ава, проскальзывая мимо него.
Уззит, не оборачиваясь, вышел и захлопнул за собой дверь.
– Что ты тут делаешь? – прошипел Лейф, вылезая из шкафа.
– Вот что! – Ава сунула ему в руки комикс – последний выпуск «Приключений Предтечи».
– Это еще откуда?
– Лежало в моем «Справочнике охотника». Наверное, кто-то из охранников наш человек. На третьей странице сообщение.
Лейф открыл комикс и прочел слова, обведенные кружками в одной из реплик.
«Немедленно принимайтесь за работу. Если явятся приспешники злобного Менялы, возвращайтесь ко мне в рубку. Пары скроют нас, даже если не поможет маскировка».
– Ч и дьяволы! – выругался Лейф. – Что случилось? Траусти раскололся? Джима Крю поймали? Или Зака Роу? Или еще что?
Спорить было бесполезно. Все равно вернуться в ближайшие два дня они не могли, если только не подвернется подходящего повода. Повода придумать не удалось, и следующие два дня им предстояло провести в Канаде.
Ава исходила желчью из-за этой задержки, а еще больше – из-за того, что Лейфа она ничуть не волновала. Он гулял в окрестных лесах, рыбачил и вовсе не собирался маяться сплином. Как бы ему ни хотелось брать Аллу с собой, это вызвало бы ненужные и опасные пересуды. Однако он все же вытащил ее на рыбалку, пригласив заодно еще пару жен иерархов. Пока женщины разбирали корзинку с продуктами, Лейф сумел переброситься с Аллой несколькими словами. Его все еще мучило любопытство, заставившее его нарушить приказ и провести вскрытие Аллы-первой.
Алла ответила на его вопрос спокойно и легко.
– Так вот почему вы так успешно работаете в этом обществе? – негромко воскликнул Лейф, выслушав ее.
– Именно, – подтвердила она. – Подавление нормальных сексуальных импульсов, искусственно вызванная фригидность доходит здесь до уровня психической кастрации. Тираны давно усвоили, что править подданными намного легче, если установить систему вдолбленных в самом раннем возрасте табу, нарушающих развитие полноценной личности. Разрушение нормальных отношений между полами – неотъемлемая часть гайяакской системы.
Короче говоря, нейрогенная импотенция, то есть любое извращение, то есть, я хочу сказать, ненормальное... – Она запуталась окончательно, расхохоталась и продолжила: – В общем, применяемая в Союзе система подавления делает людей более покорными. Если ты помнишь, мерины охотнее тянут плуг.
Но когда здешний мужчина находит женщину, которая реагирует иначе, чем написано в инструкции, женщину, способную освободить его от сковывающих рефлексов, в первый раз за его скудную жизнь сделать его свободным – он будет цепляться за эту женщину любой ценой, даже тайно, и в нарушение закона. Понимаешь?
– Вполне, – подтвердил Лейф, оглядываясь, чтобы убедиться: остальные их не слышат. – Мужская фригидность – это одновременно результат и причина спазма тазовых мышц, так называемой мышечной брони. Невротический импульс заставляет человека напрягать эти мышцы, но, если они расслабятся, ослабеет и извращенный импульс. Излеченный от одного невроза, человек понемногу сбрасывает и остальные. Он чаще смеется, глубже мыслит, становится искреннее и радостнее и даже излечивается от психосоматических заболеваний. Ты ведь и сама это знаешь.
– Да. Взять хотя бы моего мужа, Даннто. Он ведь когда-то был так же мрачен и злобен, как Кандельман. А теперь он хоть и не подарок, но стал намного веселее и открытее, чем до встречи с моей сестрой. Он не сознает этого, но он никогда не позволит мне уйти от него.
– Поправь меня, если я ошибусь, – заметил Лейф. – Электричество, вырабатываемое твоей живой батареей, возбуждает парасимпатические волокна, расслабляя мышечный щит и снижая тревожность. Шлюз открывается, и чувства перестают сбрасываться в тот отстойник, где они обычно тухнут. Я прав?
– Абсолютно. И мужчины нам очень благодарны. А мы приобретаем над ними огромную власть – к вящему благу всего мира и на горе Союзу.
У Лейфа осталось еще несколько вопросов.
– Вы с сестрой – близняшки, – заметил он. – Но ведь отпечатки пальцев и сетчатки должны были отличаться[11]11
Автор ошибается. У идентичных близнецов совпадают и отпечатки пальцев, и узор сосудов сетчатки.
[Закрыть].
– Биологи Пограничья удалили моей сестре один глаз и вырастили два его клона. Так что мне прирастили глаза сестры. А кожу на пальцах мне просто удалили и вырастили новую, опять-таки по ее образцу.
– А рудименты антенн у тебя на лбу и нервные стволы, идущие от них в мозг?
– Это остаток неудачного опыта, – ответила Алла. – Мы с сестрой были единственными агентами с таким украшением. Предполагалось, что эти антенны смогут улавливать мозговые волны на расстоянии. Так оно и оказалось, но мы не могли расшифровывать полученный сигнал. Для нас он оставался белым шумом. Чтобы отсеять статику, нужен биологический фильтр, а ученые, насколько я знаю, до сих пор так его и не создали.
– Вот вам и теория внеземного происхождения, – усмехнулся Лейф. – Я зафантазировался – а надо было следить за достижениями собственной страны!
ГЛАВА 20
Следующим вечером Даннто, Алла, Лейф и Ава вместе с несколькими спутниками отправились экспрессом в Париж. Кандельмана с ними не было. Уззит уехал через два часа после сцены в спальне. Отговорился он занятостью, но Лейф подозревал, что ему просто не хотелось ехать вместе с Аллой.
Поездка была недолгой и приятной, если не считать одного странного случая. Ава на минуту вышла в женскую комнату и вернулась оттуда мертвенно-бледной. Лейфу не удалось незаметно спросить ее, в чем дело, но он решил, что она получила сообщение от агента КХВ. Это обеспокоило его – как ее начальник, он должен был получить сообщение сам. Возможно, впрочем, что Аве легче было передать нужные сведения. А может быть, у нее просто желудок расстроился.
Когда экспресс опустился на парижский аэродром, Даннто напомнил, что приглашает всех в гости к семи вечера на праздник по случаю быстрого выздоровления его супруги. Даннто, казалось, был совершенно счастлив – смеялся, шутил, размахивая руками. Аллу его веселье не трогало. Она многозначительно поглядывала на Лейфа, будто пытаясь сказать, как именно Даннто собирается праздновать этой ночью.
В первый раз со времен юности Лейф ощутил укол ревности. И тошноту. И острое желание подойти и набить сандальфону морду.
Всю дорогу до дома рыжеволосая красавица то и дело поглядывала на Лейфа. Врачу показалось, что она готова расплакаться, а когда она удалилась в женскую комнату и долго оттуда не выходила, подозрение превратилось в уверенность.
Позже, когда все разошлись, Лейф спросил у Авы:
– Почему столь бледна ты, прекрасная дева?
Ава выматерилась, из чего Лейф заключил, что беспокоит ее не сообщение, а взбунтовавшийся кишечник. Пока такси везло их в госпиталь, оба молчали.
Лейф искал у себя в кабинете записки от Рахили и Роу, когда вошла совершенно белая Ава.
– Что-нибудь нашла на лентах? – осведомился Лейф, поднимая голову.
Ава дрожащей рукой подала ему кусок ленты кимографа. Лейф впился взглядом в семантические волны Зака Роу. Во время отсутствия Лейфа Сигур, его ассистент, складывал ленты в особую папку. Ава потом выбирала оттуда ленты с сообщениями.
Дочитав до конца, Лейф побледнел сам. Подняв глаза, он наткнулся взглядом на автоматический пистолет в руке своей супруги.
– Так ты еще и палач? – спросил он, не веря в то, что видит.
– Нет. – Голос Авы дрожал. – Только эскорт.
– И очень хорошо вооруженный, – заметил Лейф, вернув себе самообладание. – Когда же начнется спектакль?
– Лейф, – проговорила Ава, – я не хочу этого делать. Мы так долго работали вместе. Но приказ есть приказ. Не надо было тебе поддаваться чарам этой... женщины. Как ты мог поставить под удар всех нас, не выполнив указания тут же кремировать Аллу? И переспав с Аллой-2?
– Так ты на меня настучала? – Лейф скрипнул зубами.
– Это мой долг.
– А вовсе не ненависть к Алле, да? Или не ненависть... Может, у тебя на нее виды?
– Ни то ни другое, – ответила Ава. – Пошли, Лейф. Если я опущу пистолет, ты дашь слово не сопротивляться?
– Ладно. Ты все же еще солдат.
Ава вытащила из двойного дна ящика с грязным бельем новую одежду.
– Надевай!
Он внимательно осмотрел одежду.
– Настолько плохо, да? Сворачиваемся?
– Да. Мыслеприемник уже снят с энцефалографа. Должно быть, еще утром, когда пришел приказ.
Ава разделась и принялась натягивать синий комбинезон разнорабочего.
– Господи Боже, Лейф, как хорошо снова стать мужчиной! Десять лет в роли травести!
– Да, ты много отдал службе, – саркастически ответил Лейф. – А стоило ли, солнышко мое?
– Еще раз так скажешь, и я сам тебя пристрелю! – взвизгнул его бывший товарищ.
Лейф так привык, что Авам Соский выдает себя за его жену, что почти забыл об его истинном поле. Этот коротышка был одним из лучших имперсонаторов в КХВ.
Лейф переоделся, подошел к кубу и включил.
– Прекрати, – сказал Ава. – Приказ – ни с кем не связываться.
Лейф спокойно попросил автооператора соединить его с госпожой Даннто. Алла как раз должна была готовиться к празднику. Даже окажись сандальфон рядом, это не имело значения для Лейфа – они с Аллой договорились, какой код использовать в таких случаях.
– Лейф, я буду стрелять! – воскликнул Ава. В кубе проявилась комната Аллы.
– Алла, ты одна? – быстро спросил Лейф.
Та кивнула, не сводя взгляда с пистолета в руках Авы.
– Не бойся, – проговорил Лейф. – Ава стрелять не станет. Слушай! Все раскрыто. У меня нет времени объяснять, да и линию могут прослушивать, хоть мы и ламедоносцы. Пришла пора сматываться. Встречаемся, как договорились. Быстро! Поняла?
Алла кивнула вновь, и Лейф отключился.
– Не пойду я с тобой, крошка, – Лейф повернулся к Аве. – Я собираюсь связаться с Джимом Крю и отправиться с Аллой в Африку.
– Джим Крю уже у Ч, – бесстрастно ответил Ава, целясь Лейфу в сердце.
– Как ты узнал? В женском сортире в экспрессе?
– Да. Роу приказал уходить в подполье, потому что он думает, что уззиты вытянут из Крю всю правду пытками. Думаю, мыслеприемник подвезли поближе к Ч, чтобы Роу мог следить за допросом.
– Слушай, Ава, – сказал Лейф, поколебавшись, – я знаю, что ты меня пристрелишь, если я тебя доведу. Но как насчет послабления? Почему бы тебе не отвести нас с Аллой на трибунал вдвоем? Я могу потребовать от Роу, чтобы он нас отпустил. В конце концов, от меня КХВ больше никакой пользы, и моя смерть ему не поможет.
– Ты думаешь, что после того, как ты спутался с банту, едва не раскрыл двойника Аллы-первой и уговорил вторую бросить свой пост, Роу тебя простит? Лейф, эта баба тебя свела с ума!
– Я знаю.
– Но, Лейф... Предать свою страну?
– Нет. Только позабыть о ней на пару минут.
Они вышли из больницы. Лейф взял личную машину, доехал до Национальной библиотеки. В вестибюле его ждала Алла. Она села на заднее сиденье и прежде, чем Ава успел приказать Лейфу, куда ехать, вытащила из сумочки револьвер и приставила Аве к затылку.
Лейф вынул пистолет из ослабевших пальцев бывшего товарища.
– Я же знал, что этим кончится, – объяснил он. – Так что мы с Аллой подготовились.
– Лейф, но это не... не... – Ава был совершенно ошеломлен.
– На меня непохоже? Наверное. Но раз уж я пошел по кривой дорожке, дойду до конца. Я не жалею, что встретил Аллу. Я не променял бы ее на все ордена в мире. Понимаешь, КХВ так или иначе усомнился бы в моей лояльности. У меня не было выбора. Пойми – я не против Пограничья иду. Когда это кончится и эмоции остынут, я сам приду на суд. Но сейчас меня пристрелят на месте.
Сражаясь с мучительным желанием нажать на педаль газа и мчаться по городу, срезая повороты, Лейф медленно и законопослушно довел машину до станции подземки близ площади, где когда-то стояла Триумфальная Арка. Они вышли из машины, и Лейф на автопилоте отправил ее обратно в больницу.
Лейф покосился на четырехсотфутовую статую Сигмена с мечом и песочными часами, подумал мимоходом, что когда-нибудь и Арку, и Предтечу сменит на этом месте еще что-нибудь, и последовал за Авой и Аллой в подземку.
Они проехали до станции в четырех кварталах от их цели и прошли остаток пути пешком. Местом встречи была назначена комната в доме для рабочих низшего класса, у огромной площади, на другой стороне которой громоздилось кубическое здание с вывеской «Школа психотехников».
На самом деле там находился пресловутый Ч.
Трое беглецов прошли через черный ход, поднялись на третий этаж по скрипучей лестнице, преодолели воняющий капустой, рыбой и потом коридор и подошли к дверям. Ава выстучал код, и дверь открылась.
– Где Роу? – потребовал ответа Ава.
– Прячется. – Встретивший их обвел пустую комнату взмахом руки. – Как и половина наших. Кандельман нас вычислил. Роу оставил меня, чтобы я предупредил всех, кто вздумает прийти.
Он покосился на пистолеты в руках Аллы и Лейфа, но промолчал.
– Что с Баркером? – спросил Ава.
– Пусть прячется со всеми. И получше. Роу с ним потом разберется.
Алла облегченно вздохнула.
– Ну, я сделал все, что мог, – сказал Лейф. – Если я ему понадоблюсь, пусть Роу сам меня и ловит.
Он подошел к мыслеприемнику, стоявшему у выходящего на площадь окна, и спросил:
– Механизм самоуничтожения включен?
– Он взорвется, только если попытаешься его вскрыть, – усмехнулся пограничник. – Я его настроил на Джима Крю. Здорово они его обрабатывают.
Лейф озабоченно пощелкал языком. Он знал, как в подобных раскиданных по всему Союзу зданиях обращают многоложцев в верносущность. Накачав отступника наркотиками, техи подсоединяли к нервным окончаниям электроды и скармливали беспомощному мозгу импульсы, соответствующие определенным ощущениям. Вместе с гипнозаписью эти импульсы заставляли отступника раз за разом проживать мнимые жизни, повторявшиеся до тех пор, пока на личности подопытного не откладывался их неизгладимый отпечаток, его величество условный рефлекс. Отпущенные Ч искренне верили, что прошли через испытания, показавшие им ошибочность прежних убеждений – каковы бы ни были они до отправки к Ч. Они становились примерными гражданами и верными учениками Исаака Сигмена. Метод имел только один недостаток. Прошедшие его напрочь лишались способности мыслить творчески, становясь живыми машинами.
Лейф знал это. Прикосновение к мыслям Крю было бы глотком полыни, но непреодолимый импульс заставил его включить мыслеприемник и надеть наушники, выдававшие перевод семантических волн, скользящих по коре мозга банту.